Антисхоластическая мысль XV века

В ХV веке повсюду в Европе мы наблюдаем в философии антиаристотелевские тенденции. Вероятно, дала себя знать отчасти критика аристотелизма в рамках Парижской школы. Но главная причина отхода европейских мыслителей от аристотелизма заключается в изменении характера самой эпохи. Центральным историческим событием ХV века была турецкая экспансия. Взятие Константинополя турками и истребление ими всей императорской семьи Палеологов как громом поразило Европу. Сочувствие интеллектуалов Италии было обращено к беженцам из разгромленной Византии. В Германии усилились мистические и апокалиптические настроения.
Человеком эпохи был кардинал Николай Кузанский (1401-1464). Один из главных идеологов Флорентийской унии (1439), он параллельно с работой по соединению церквей писал свой труд "Об ученом незнании" (1440). Многие замечают в философии Николая Кузанского диалектические тенденции, т.е. попытки оторваться от схоластических схем, основывавшихся на законах аристотелевской логики. Диалектика была необходима Кузанцу для того, чтобы найти формулу примирения православных и католиков на Ферраро-Флорентийском соборе, провозгласившем унию. Также и в своей космологии Николай Кузанский стремился примирить противоположности: конечность и бесконечность Вселенной. Ощущается также в космологии Кузанского влияние Парижской школы ХIV века. В частности, при формулировании принципа относительности движения Николай Кузанский повторяет мысли Орема: "Нам уже ясно, что наша Земля в действительности движется, хотя мы этого не замечаем, воспринимая движение только в сопоставлении с чем-то неподвижным. В самом деле, если бы кто-то на корабле среди воды не знал, что вода течет, и не видел берегов, то как бы он заметил движение судна?" (Николай Кузанский. Сочинения в двух томах. Т. 1. М., 1979, сс. 133-134).
Принцип относительности Кузанец справедливо усматривает уже в идее шарообразности Земли, предполагающей относительность верха и низа, как справедливо отмечал еще Платон в диалоге "Тимей". "Антиподы, - пишет Николай Кузанский в книге "Об ученом неведении", - подобно нам, видят небо вверху, [...] ведь где бы ни был наблюдатель, он полагает себя в центре" (Там же, с. 133).
Земле Кузанец приписывает движение не только вокруг своей оси (эту идею мы находим уже у Николая Орема), но и в пространстве:
"Как звезды, расположенные вокруг предположительных полюсов в восьмой сфере, так Земля, Луна и планеты — звезды, на разном удалении движущиеся вокруг полюса, если предположить полюс там, где считается центр. Пускай Земля есть какая-то более близкая к этому центру — полюсу звезда, она все-таки движется, и описываемый ею в этом движении круг не так уж мал" (Там же, с. 133).
Дальше философов Парижской школы пошел Кузанец и в своих представлениях о размерах Вселенной. Если философы ХIII-ХIV века были едины в принятии аристотелевской шарообразной вселенной, границей которой является сфера неподвижных звезд, то Николай Кузанский считает, что «машина мира будет как бы иметь повсюду центр и нигде окружность» (Там же, с. 134). Также он пишет, что «фигура Земли благородна, то есть шаровидна, и ее движение кругообразно» (Там же, с. 134).
Из этих новых представлений о вселенной Николай Кузанский делает вывод о том, что «человек не может по величине и влиянию узнать, находится ли область Земли на более совершенной или низменной ступени относительно областей других звезд» (Там же, с. 136). Это утверждение, разумеется, идет вразрез со строгой иерархичностью аристотелевского космоса, в котором более благородными и совершенными являются те области и сферы, которые находятся ближе к Перводвигателю. Но самым поразительным высказыванием Кузанского является признание им существования инопланетян: «в отношении других звездных областей мы равным образом подозреваем, что ни одна из них не лишена обитателей» (Там же, с. 138). Сама же вселенная безгранична: «У единой Вселенной, по-видимому, столько отдельных мировых частей, сколько звезд, которым нет числа» (Там же, с. 138).
Что навело Кузанца на мысль о безграничности вселенной и побудило его отказаться от аристотелевской космологии? Об этом сам Кузанец пишет следующее:
"Поэтому невозможно, если рассмотреть различие движений сфер, чтобы у мировой машины эти чувственные земля, воздух, огонь или что бы то ни было еще были фиксированным и неподвижным центром. В движении не достигается простой минимум, каков фиксированный центр; из-за необходимого совпадения минимума с максимумом такой центр мира совпадет с внешней окружностью. Значит, у мира нет и внешней окружности. В самом деле, если бы он имел центр, то имел бы и внешнюю окружность, а тем самым имел бы внутри самого себя свои начало и конец, то есть мир имел бы пределом что-то другое и вне мира было бы еще это другое и еще пространство. Подобное далеко от истины" (Divi Nicolai de Cusa Cardinalis, utriusque juris doctoris, in omnique philosophia incomparabilis viri opera. Basileae, 1565, p. 38). "Хотя этот мир не бесконечен, однако его нельзя помыслить и конечным, поскольку у него нет пределов, между которыми он был бы замкнут! Раз Земля не может быть центром, она не может быть совершенно неподвижной, а обязательно движется […]. И как Земля не центр мира, так сфера неподвижных звезд не есть его окружность" (Николай Кузанский. Сочинения в двух томах. Т. 1. М., 1979, с. 131).
Притом что Николай Кузанский высказывает такие, казалось бы, неортодоксальные мысли, он, как мы уже говорили, был верным сыном Церкви и кардиналом. Свою книгу "Просеивание Корана" Николай Кузанский посвятил Папе Пию II и написал в связи с этим в предисловии следующее: "Твоему суждению, ибо ты являешься в епископате князем веры, я отдаю этот труд и все, что я когда-либо писал и напишу, а также всего себя, как подобает верному христианину. Я ни в чем не желаю иметь разногласие с твоим апостольским престолом" (Divi Nicolai de Cusa Cardinalis, utriusque jure doctoris, in omnique philosophia incomparabilis viri opera. Basileae, 1565, p. 879). Поэтому неправы те, которые пытаются выдать Николая Кузанского за еретика, как если бы до этого кардинала настоящего еретика в Церкви не было (перефразируя известное высказывание Ленина о Льве Толстом).
Примерно в ту же эпоху, что и Николай Кузанский, жил знаменитый монах-августинец Фома Кемпийский. Одним из известнейших произведений Фомы Кемпийского является его книга "О подражании Христу", переведенная впоследствии на многие языки, в т.ч. и на русский. Любопытно, что уже первая фраза второй главы "О подражании Христу" является прямым выпадом против Аристотеля: "Всякий человек по природе стремится к знанию, но что дает знание без страха Божия?" (De imitatione Christi I, 2). Выпад против Аристотеля заключается в том, что первая половина вышеприведенной фразы - это цитата из Аристотеля, точнее, представляет собой слова, с которых начинается знаменитое сочинение Аристотеля "Метафизика" (когда-то св. Фома Аквинский брал ее с собой в дорогу вместе с Библией). Сейчас на этот антиаристотелевский выпад надо специально обращать внимание читателя, но тогда фраза: "Всякий человек по природе стремится к знанию", - была известна каждому студенту не хуже, чем каждому русскому школьнику известна фраза: "Мой дядя самых честных правил, когда не в шутку занемог...".
Выпад Фомы Аквинского против Аристотеля открывает серию аналогичных сентенций:
"Если знаешь всю Библию внешним образом и все высказывания философов, что все это даст тебе без любви к Богу и благодати?" (De imitatione Christi I, 1). "Воистину лучше смиренный крестьянин, который служит Богу, нежели гордый философ, который, забыв о себе, изучает движение неба [...]. Если бы я знал все, что существует в мире, и не пребывал бы в любви, то как это знание помогло бы мне перед Богом, Который будет судить меня по делам моим? Освободиcь от неумеренного желания знать, ибо много в нем того, что отвлекает и обманывает" (De imitatione Christi I, 2).
Здесь налицо то, что можно назвать христианским скептицизмом. Он возник как антитеза новой софистики, в которую в ХV веке грозила выродиться схоластика. Чтобы быть истинно продуктивной, схоластика должна была вернуться к своим христианским корням и сочетать знание со святостью жизни. Из упреков Фомы Кемпийского следует, что времена св. Фомы и св. Бонавентуры остались далеко в прошлом.
Фома Кемпийский, безусловно, скептик, но при этом христианин, не смеющий отрицать объективного существования истины и признающий, что блаженным является человек, который этой истиной обладает:
"Счастлив тот, кого истина учит сама по себе не через образы и слова преходящие, но как она есть сама по себе. Наши мнения и наши чувства часто нас обманывают и видят немногое. Что даст человеку пустая болтовня о сокрытых и темных вещах, в незнании которых нас не обвинят на Страшном суде? Великое безумие заключено в том, что мы, пренебрегая полезными и необходимыми вещами, устремляемся к вещам диковинным и вредным[...]. И какое нам дело до родов и видов?" (De imitatione Christi I, 3).
Здесь надо отметить два момента. Во-первых, Фома Кемпийский выступает против оккультных наук, т.е. так называемого герметизма (от Гермеса Трисмегиcта, легендарного основателя наук); во-вторых, Фома Кемпийский выступает против бесконечных систематизаций и классификаций, которые имели бы смысл, если бы речь шла о подлинном знании об устройстве вселенной. Но "счастлив человек, которого истина учит сама по себе" - а таков истинный ученый; к ним мы относим Леонардо да Винчи и Николая Коперника, творчество которых (хотя они и родились в ХV в.) приходится уже на ХVI век и которым мы посвятим следующую лекцию.