Ананд. Глава семнадцатая

Начало повести - http://proza.ru/2021/05/20/1508

В ночь на пятницу Полина Федоровна долго не могла уснуть. Вспомнилось, как она сама когда-то выходила замуж, как долго, почти два года, добивался ее руки Алексей, как в день свадьбы приехал за ней в Мологу, а мама расплакалась, и они с Алексеем ее утешали. А вот сейчас и самой плакать хочется. Вроде любят Ананд с Надей друг друга, и Настенька этого чудаковатого индуса еще до свадьбы стала папой называть, а слезы подступили, и ничего с ними не поделать. С одной стороны, радостно и за дочь, и за внучку, а с другой — зыбко как-то все вокруг. В материальном плане первое время им будет туго в Ленинграде, но оба полны сил и головы на плечах недаром носят — со временем выкрутятся. За это можно не волноваться. Ну а вдруг настоящий Чурон объявится? Тело ведь его не нашли. А каково Настеньке день за днем, год за годом тайну про приемного отца хранить, не сболтнуть кому-нибудь по секрету? Это же огромная психологическая нагрузка на ребенка! Надя тоже до поры до времени хранила тайну про расстрелянных отца, братьев и сестру, но случилась такая ситуация — не выдержала, выкрикнула на совете пионерской дружины. Ладно директор школы оказался порядочным человеком, не дал делу хода, а так бы исключили дочь из пионеров и никаких тебе университетов, никакого Ленинграда. Если власть узнает, что муж у Наденьки вовсе не Чурон, это еще страшнее: упрячут Ананда за решетку, Наденьку из комсомола выгонят, из университета отчислят, могут даже и срок дать. Как ни крути, а впереди столько может возникнуть проблем! Справятся ли?

Мысли сменяли одна другую. Полина Федоровна ворочалась с боку на бок. Так бы до утра и промучилась, но неожиданно на кровать запрыгнул Мурзик, устроился у нее на груди и замурлыкал. Она невольно переключила внимание на котенка, отвлеклась от беспокойных мыслей и под его нехитрую песенку ближе к полуночи наконец уснула.

В девять утра, как и договаривались, к дому подъехал Андрейка. По случаю предстоящего праздника в гриву Рубина им были вплетены две широких ленты, красная и белая, а дно телеги устлано толстым слоем сена, поверх которого лежал чистый брезент. Да и сам паренек был одет по-праздничному: в начищенных до блеска кирзовых сапогах, в наглаженных черных брюках и красной рубашке с кармашком на груди. Полина Федоровна крикнула ему в окно, чтобы заходил в дом, позавтракал перед дорогой. Но он отказался, попросил лишь молочка вынести. Пока женщины прихорашивались да наряжались, к пареньку вышел Ананд, подал молоко, дождался, когда тот выпьет, принял пустую кружку, подсел в телегу и поинтересовался:

— Ну, как дела?

Андрейка оживился, развернулся на козлах лицом к своему наставнику, похвастал:

— Михалыч сказал, если справно работать буду и Семеныча слушать, по сто рублей в месяц будет мне начислять, а сейчас в страду с переработками и того больше! Отец дома не поверил, пошел к Семенычу уточнять. Вернулся, обнял: «Ну, — говорит, — и повезло нам». Здорово, да?

— Здорово. А как с учебой? В сентябре ведь школа начинается.

— А что мне школа? За такую работу зубами надо держаться. Семеныч последнее время часто болеет, ему на отдых пора. Михалыч сказал, что через пару лет думает поставить меня вместо Семеныча конюшней заведовать, наказал, чтоб уже сейчас начинал усваивать все тонкости этого дела.

Ананд задумался. Как-то все нескладно выходит. Да, удалось и коня спасти, и будущей теще с переездом подсобить, а вот о том, что паренек, соблазнившись заработком, школу на задний план отодвинет, и не подумал. Не слишком ли высокая цена для благих дел?

Читать парню нотации — дело бесполезное. Надо как-то круче заворачивать, чтобы реально заинтересовать его учебой. Но как? Помолчал, собираясь с мыслями, и зашел издалека:

— А летчиком или капитаном на океанском лайнере не хотел бы стать?

— Не-ка, — покачал головой Андрейка. — Вот если б маршалом. Парадами командовать! На коне по Красной площади скакать!

— Молодец! — похвалил Ананд паренька. — Круто берешь. Однако тут надо не только школу с отличием закончить, но и в военное училище поступить, и на службе отличиться, чтоб в академию потом попасть. Надо везде быть первым! Вот только непонятно, почему ты школу вроде как бросить собираешься. Спасовал что ли перед своей мечтой?

Андрейка опустил голову вниз:

— Конюхом, оно надежнее…

— Насчет надежности ты прав, так в наше время многие думают, потому и маршалов мало. Что ж, твоя жизнь, тебе и решать.

Ананд поднялся, спрыгнул с телеги. Вращая вокруг пальца пустую кружку, пошел неспешно к дому. Остановившись перед крыльцом, обернулся вполоборота к пареньку:

— А мне жаль, что ты так вот приземлился в мечтах. Я уже прикидывал, какие дать тебе советы, чтобы следующим летом ты готов был принять еще одну мантру, которая привлекает удачу в больших делах. Но оказывается, тебе она не нужна.

— Как это не нужна? — встрепенулся мальчуган. — Удача в любом деле очень даже нужна!

Ананд вернулся к телеге, подошел вплотную к восседающему на козлах пареньку, заглянул в глаза, помолчал и пояснил:

— В любом деле мантра не поможет, потому как расчищает путь только к высокой мечте. Когда мечта куцая, как у тебя, она подергается туда-сюда, наворотит дров, ища простора, да и скиснет, а человек в таком случае совсем обмельчает и не только в мечтах, но и по жизни. Оттого и дать я могу ее лишь тому, кто высокой мечте верен.

— Ну, я думаю, после окончания уборочной Михалыч с Семенычем дадут мне время и на школу.

— Конечно, дадут, — согласился Ананд. — По закону положено. Но проблема не в Михалыче с Семенычем, а в тебе самом. У тебя в мозгах учеба на заднем плане, а на переднем — поскорее начать деньги зарабатывать. Если я тебе дам мантру, она будет работать на то, чтобы ты совсем школу бросил, дабы не отвлекала от работы. Понимаешь?

— Понимаю…

Из окна дома выглянула Полина Федоровна:

— Алексей Петрович, мы скоро готовы будем. Время поджимает, идите одевайтесь, минут через пятнадцать надо выезжать.

— Ну, — Ананд поднял руку и похлопал паренька по плечу, — ты определись сам, что для тебя важнее: полками командовать или конюшней заведовать. А мне идти надо.

— Да я уже определился.

— Не торопись, подумай основательно. Сейчас, сам понимаешь, моя голова другим занята, а на обратном пути еще раз к нашему разговору вернемся. Договорились?

— Договорились.

Минут через десять Ананд в перешитом по его фигуре пиджаке Чурона, надетом поверх белой косоворотки, в широких черных брюках, низ которых ниспадал на модные остроносые ботинки, вышел из дома, держа в руке ведро для питьевой воды и бельевую корзину, заполненную всякого рода снедью. Поверх закрывавшей корзину льняной скатерти лежал мешочек с предназначенными для свадебного ритуала предметами: множество ровно нарезанных сухих коротких прутиков, мельхиоровая ложка, баночка топленого масла, мед и зерна пшеницы. Поставив все в задней части телеги, вернулся в дом, вынес самовар, примостил рядом с корзиной, снова вернулся в дом и тут же вышел, ведя под руку Надежду. Невеста была в закрывающем колени белом платье с широким пояском. Черные, заплетенные в широкую косу волосы покрывала ниспадающая до пояса фата. Позади новобрачных, держась за руки, вышли Полина Федоровна и Настенька, тоже одетые во все лучшее, что у них было, каждая с букетом цветов. Рубин, уловив торжественность момента, закивал головой. Расселись и провожаемые удивленными взглядами игравших вблизи дороги мальчишек выехали из деревни.

До Мышкина добрались довольно быстро. Почти одновременно с ними к загсу подошла Людмила, тоже с букетом цветов, одетая в белое платье, голову покрывал подаренный Полиной Федоровной узорный павлопосадский платок. Женщины обнялись у входных дверей, расцеловались, как старые знакомые. Андрейка подвел Рубина к привязи, закрепил чембур, накрыл сверху брезентом оставленные в телеге корзину и самовар. Затем все вместе — жених с невестой впереди, родственники с гостями цепочкой сзади — вошли в здание загса и поднялись на второй этаж. Ананд приоткрыл дверь комнаты регистраций:

— Можно? — обратился он к сидящей за широким столом уже знакомой ему сотруднице этого учреждения.

— Заходите-заходите, — откликнулась та, встала, охватила взглядом вошедших. — Это все или еще кто будет?

— Все, — ответил Ананд.

— Тогда, — она повела рукой в сторону окна, — гости, располагайтесь там, на лавочке, —остановила взгляд на Ананде с Надеждой. — А вы, брачующиеся, давайте мне сюда ваши паспорта.

Гости послушно прошли к лавочке. Брачующиеся подошли к столу и протянули сотруднице загса паспорта. Она приняла их, внимательно пролистала, положила на стол, задала молодоженам полагающиеся по протоколу вопросы. Получив удовлетворительные ответы, снова села на свой стул, заполнила бланк свидетельства о браке, поставила штампы в паспортах, записала в книгу регистраций актов гражданского состояния. Встала, прошла с документами в смежную комнату к начальству, через пару минут вернулась, подошла к молодоженам и протянула Надежде оба паспорта вместе со свидетельством о браке. Пожав руку Ананду, произнесла:

— Поздравляю. Отныне вы муж и жена. Живите в любви и согласии, будьте верными друг другу, рожайте новых граждан нашей советской родины! — перевела взгляд на гостей, улыбнулась. — А вы чего сидите? Подходите, поздравляйте молодоженов.

Когда цветы из рук гостей перешли в руки молодых, церемония закончилась, все вышли из комнаты регистраций на лестничную клетку, и тут Полина Федоровна неожиданно расплакалась. То ли от радости за дочь, то ли ночные сомнения наружу выплеснулись. Если бы ее спросили, она и сама не могла бы сказать, чего было больше в ее слезах.

Высвободив руку из-под локтя Ананда, Надежда обняла мать:

— Ну что ты, мама? Все у нас будет хорошо.

— Бабушка, почему ты плачешь? — прижалась к ней с другого боку Настя.

— Это я от счастья за твоих маму с папой и за тебя, — отгоняя сомнения, улыбнулась Полина Федоровна, промокнула платочком слезы и добавила. — Держитесь друг друга. Ваше счастье — мое счастье. Мой дом — ваш дом…

Продолжение http://proza.ru/2021/06/04/431