Алёнушка-лешея

Давным давно это было, ещё бабка моя
от своей бабки эту историю слыхивала.
 Жила-была, некогда, в ихней деревне
девушка Алёнушка. Сама собой красивая,
да умная и добрая шипко, прямо до нельзя.
 И вот, в ком то годе, проезжал ихними местами
барин один, похотливый да блудный.
 Всё имение отца своего промотал да продал,
вместе со всеми крепостными,
а сам женился на старухе страшной с приданным.
Увидел Алёнушку и кричит с брички:

- Девка! Поди сюды. Заплутал в краях ваших.
Покаж мне дорогу до города, а я тебе за помощь
три рубля дам! - И монету золотую показывает.

- Нет, недосуг мне барин, вон дорога езжайте, и выедете.

А барин другой золотой достаёт:
- Шесть рублей дам, выведи!

Батя, Алёнушки увидал деньги и говорит:
- Ты чавось дура, барину перечишь,
проводи дура, вишь барин заблудились!
И сам дочку свою к бричке барской толкает.

Делать нечего, села Алёнушка в бричку, поехали.
Едут. А барин всё приставать лезет;
то руку на плечо ей положит, то на коленку
и улыбается ей так слащаво, аж противно стало Алёнушке,
она возьми да брякни ему:
- Лешего позову, не лезь барин! - А он под подол ей рукой полез...

В это время отцу Алёнушкиному так тоскливо,
тяжело на душе сделалось:
- Эх, чаво ж я дурень старый наделал то?
Родную дочку невесть кому отдал. - Схватил он топор с тюльки,
да следом побежал: «Зарублю барина!» -думает:
«Если к Алёнке моей приставать станет,
а труп в болоте утоплю - пущай потом ищут, не найдут концов.»

Смотрит - бричка барская посреди дороги пустая,
а мерин как вкопаный стоит не шелохнётся - будто
самого чёрта увидел и, Алёнкин крик с болота послышался.

 Побежал Батя на крик дочкин, по болоту скачет
с кочки на кочку, да запнулся обо что-то
и в грязь лицом со всего маху плюхнулся.
 Стал эту грязь липкую он с лица вытирать,
кое-как глаза протёр, глядь две монеты золотые
на кочке лежат, по три рубля каждая.
 Потянулся он к ним, поднял да так и отпрянул -
монеты эти на глазах барина лежали. Это не кочка -
а голова евонная оказалась. Вообщем стоит барин
по шею в болотной грязи этой, весь оброс каким-то лишаём,
рот разинул, откашлялся жижей вонючей и сказать успел только:
- Погубила она меня, ведьма. - Снова закашлялся
и изо рта его корни чёрные полезли, зашевелились как черви,
тянутся к отцу, разростаются.
 Тут уж не выдержал отец Алёнушкин, бросил эти монеты в болото,
да топор свой поднял от корней этих кое как отбился,
на дорогу вылез и бегом из леса.

Оглянулся когда, увидел; корни эти мерина вместе с бричкой
в болото тянут, так и топор свой выронил, без оглядки бежал до дому.

Никто потом ни Алёнушку, ни барина не искал на болоте.
 А топор отцовский, на утро в той самой тюльке оказался,
из которой Батя его вытащил когда за бричкой побежал,
будто ночью его принёс кто-то. Только вытащить его
никто в деревне не решался, так и торчит в колоду вбитый по самый обух.