Алёнушка-лешея

Давным давно это было, ещё бабка моя от своей бабки эту историю слыхивала.
Жила-была, некогда, в ихней деревне девушка Алёнушка. Сама собой красивая, да умная и добрая шипко, прямо до нельзя.
И вот, в ком то годе, проезжал ихними местами барин один, похотливый да блудный. Всё имение отца своего промотал да продал, вместе со всеми крепостными, а сам женился на старухе страшной с приданным.
Увидел Алёнушку и кричит с брички:
- Девка! Поди сюды. Заплутал в краях ваших. Покаж мне дорогу до города, а я тебе за помощь три рубля дам! - И монету золотую показывает.
- Нет, недосуг мне барин, вон дорога езжайте, и выедете.
А барин другой золотой достаёт:
- Шесть рублей дам, выведи!
Батя, Алёнушки увидал деньги и говорит:
- Ты чавось дура, барину перечишь, проводи дура, вишь барин заблудились!
И сам дочку свою к бричке барской толкает.
Делать нечего, села Алёнушка в бричку, поехали.
Едут. А барин всё приставать лезет; то руку на плечо ей положит, то на коленку и улыбается ей так слащаво, аж противно стало Алёнушке, она возьми да брякни ему:
- Лешего позову, не лезь барин! - А он под подол ей рукой полез...
В это время отцу Алёнушкиному так тоскливо, тяжело на душе сделалось:
- Эх, чаво ж я дурень старый наделал то? Родную дочку невесть кому отдал. - Схватил он топор с тюльки, да следом побежал: «Зарублю барина!» -думает: «Если к Алёнке моей приставать станет, а труп в болоте утоплю - пущай потом ищут, не найдут концов.»
Смотрит - бричка барская посреди дороги пустая, а мерин как вкопаный стоит не шелохнётся - будто самого чёрта увидел и, Алёнкин крик с болота послышался.
 Побежал Батя на крик дочкин, по болоту скачет с кочки на кочку, да запнулся обо что-то и в грязь лицом со всего маху плюхнулся. Стал эту грязь липкую он с лица вытирать, кое-как глаза протёр, глядь две монеты золотые на кочке лежат, по три рубля каждая. Потянулся он к ним, поднял да так и отпрянул - монеты эти на глазах барина лежали. Это не кочка - а голова евонная оказалась. Вообщем стоит барин по шею в болотной грязи этой, весь оброс каким-то лишаём, рот разинул, откашлялся жижей вонючей и сказать успел только:
- Погубила она меня, ведьма. - Снова закашлялся и изо рта его корни чёрные полезли, зашевелились как черви, тянутся к отцу, разростаются. Тут уж не выдержал отец Алёнушкин, бросил эти монеты в болото, да топор свой поднял от корней этих кое как отбился, на дорогу вылез и бегом из леса.
Оглянулся когда, увидел; корни эти мерина вместе с бричкой в болото тянут, так и топор свой выронил, без оглядки бежал до дому.
Никто потом ни Алёнушку, ни барина не искал на болоте. А топор отцовский, на утро в той самой тюльке оказался, из которой Батя его вытащил когда за бричкой побежал, будто ночью его принёс кто-то. Только вытащить его никто в деревне не решался, так и торчит в колоду вбитый по самый обух.