Крёстная мать

 Какие теперь магазины стали! Зайдёшь и бродишь полдня среди стеллажей, как в джунглях. Вон и женщина  моих лет потеряла, наверное, кого-то. Багровея круглым лицом, истошно зовет:
- Люся-а-а! Огурцова-а-а!

Пока оглядываюсь по сторонам,  эта самая женщина с распростёртыми руками летит ко мне, заключает в свои объятия и чмокает с такой силой, что я на мгновение глохну и слепну.
- Девочки, - кричит она, - на колени!  Вот она — ваша крёстная мать! Вот  наш ангел-хранитель!

Вырываюсь из её объятий и вижу, невесть откуда взявшихся, долговязых близняшек, готовых и впрямь бухнуться передо мной на колени.
- Погодите, здесь какое-то недоразумение, - торопливо лопочу, - я вас не знаю.
- Правильно! – бодро соглашается их мамаша. – Откуда вам их знать, если вы их ни разу не видели? Девочки, это она!

Я чувствую себя полной дурой, и испытываю горячее желание сбежать. Но дама цепко держит меня за руку.
- Послушайте, вас Люся зовут? – спрашивает она, с надеждой глядя мне в лицо.
- Допустим...
- Огурцова?!
- Нет, я Зуб-ко-ва! – чеканю  каждый слог, радуясь, что ситуация сейчас прояснится.
- А так похожа на Огурцову, - разочарованно тянет дама и вдруг, не отпуская  моей руки, кричит во все горло: - Толик, где тебя носит?! Иди сюда!

В проходе появляется грузный мужик, катящий нагруженную доверху тележку.
- Толик, я Люсю Огурцову встретила, - она слегка ослабляет хватку.
- Правда? – расплывается в улыбке мужик и тоже раскрывает свои объятия.
- Это недоразумение, - пугаюсь я, - мы уже всё выяснили. Я не Огурцова, а Зубкова.
- Свет, ты чё? – он разочарованно поворачивается к жене.
- Толик, ей-богу она. Но почему-то не признаётся. Сам посмотри.
- Свет, ты чё? Я ж её не видел!
- Ну и чего теперь делать? – спрашивает она его удрученно.
- Столько лет прошло, ты могла и забыть, - утешает её Толик.
- Действительно, меня  часто принимают за кого-то другого. А я сама по себе, - я осторожно вытаскиваю руку из её ладоней.
- Извините, - говорит Толик, - Света обозналась. Мы уже столько лет ищем эту Огурцову, чтобы ей хоть спасибо сказать, вот и мерещится. Она ведь всю нашу семью спасла, вот их спасла. - он кивает на близняшек и те, в подтверждение, дружно кивают головами.

Толик бережно уводит от меня своё семейство, а мне становится жалко, что я не Огурцова, и что это не я спасла их семью. Неожиданно они останавливаются,  и дама кричит через весь магазин:
- Нет, вы точно – Огурцова! У вас здесь, - она поворачивается  своей пятой точкой и тычет пальцем, - родимое пятно. Вы трусики одевали, а дверь была открыта…

Я испуганно трясу головой и пытаюсь укрыться  в нескончаемых рядах стеллажей. Больно цепляюсь за край сетчатого контейнера, и вдруг меня догоняет воспоминание.
   
 …Я выхожу из дверей главного врача роддома на ватных ногах и присаживаюсь на край скамьи, где уже сидит светловолосая, зарёванная девица с огромным животом.
- Страшно? – шмыгая носом спрашивает она.
- Не очень. Как в колодец упасть, -  отвечаю сквозь зубы.
- А я вот боюсь. Поэтому отказаться хочу, - судорожно всхлипывая, признается она. – Представляете, сразу двое будет. А я одна. Толик, как узнал, сразу пропал.

- Плюнь на Толика, - вяло  советую, придавленная своими мыслями. – Сама  справишься. Посмотри на себя: молодая, здоровая, неужели не справишься? Другие готовы всё отдать, чтобы родить. Да не у всех получается... А Толик найдется, если у него голова на плечах.

- Как вас зовут? – спрашивает она, нервно тряся коленками.
- Люся, - неохотно выдавливаю я.
- А как ваше фамилие?
Внутри меня закипают слезы, и чтоб не дать им пролиться, язвительно представляюсь:
- Моё фамилие - Огурцова!
- Значит вы думаете, что не надо отказываться?-  смотрит она с мольбой, и я  ей обещаю:
- Дурой будешь, несчастной, если откажешься!

… Я стою посреди гипермаркета с блаженной улыбкой. Нет, хорошо, что теперь такие магазины! В них что только не встретишь!