Новая любовь

Будучи человеком,  в общем и целом положительным, с устоявшимися привычками и привязанностями да и взглядами на всё происходящее вокруг, Василий Петрович Глушенков совершенно неожиданно, и в первую очередь для себя самого, изменил некоторые свои установки. И даже скорее на изменил, а посмотрел на них  в несколько ином ракурсе.
Он вдруг с удовольствием стал ходить на работу, приобрел новый костюм, дорогой портфель и хороший парфюм. У него значительно улучшился аппетит и сон. Весна для него вновь стала весной, как когда-то в молодости, а не просто очередным календарным временем года, характеризующимся резкими переменами в настроениях его начальников на фирме.
Теперь он всё делал с удовольствием, и с удовлетворением отмечал, что в целом жизнь, как и общее самочувствие, как и настроение значительно улучшилась.
Дело было наверное в том, что Василий Петрович повстречал на своем пути женщину. Скорее всего это и стало первопричиной всех вышеперечисленных перемен последнего времени. Нет, не то, чтобы вдруг повстречал: шел по улице и повстречал, нет. Она была давней знакомой его жены. А когда-то, когда она была ещё замужем, они некоторое время дружили семьями. Совместное празднование всяких общественных и личных дат и праздников, в гости на дачу, то туда, то сюда и всё такое прочее. И даже, как-то случилась совместная поездка на море. Потом всё стало потихоньку угасать, потом уже и звонки друг другу стали редкостью, а после их развода не перезванивались и больше не встречались.
А тут, вдруг… Она позвонила на домашний телефон, когда жены не было дома, и Василий Петрович получил огромное удовольствие от общения. Они говорили больше часа, вспоминая прошлые приятные  дела. Потом Елена, между прочим сказала, что ей требуется помощь в перестановке мебели в квартире, но нет мужчин, кто мог бы это сделать. Василий Петрович  выразил готовность на правах старого доброго друга. На том и распрощались.
Жене Елене (тоже Елене)  он о разговоре ничего не сказал, а в ближайшую субботу поехал помогать.
После этой встречи, сопровождавшейся не только передвижкой шкафов, кресел и дивана, с Василием Петровичем и стали происходить перемены, о которых мы уже говорили.
Жена Елена, конечно же это заметила, но Василий Петрович объяснил свои маленькие преобразования (костюм-парфюм-зарядка) сменой руководства фирмы и новыми требованиями к нему, как руководителю отдела и представителю фирмы по некоторым вопросам в других организациях.
Елена Вторая (так он про себя стал называть свое увлечение, на первом месте всё же пока оставив жену), стала постепенно занимать все больше времени и пространства в жизни Василия Петровича, хотя, казалось бы явно ничего не требовала. Он, сам не замечая, стал бывать у неё чаще, объясняя дома  свои поздние приходы большой загруженностью на работе по понедельникам, средам и пятницам. А один раз ему даже удалось «съездить в командировку», как он сказал, в Саратов, на недельку. В действительности, они эту неделю чудно провели  с Еленой Второй в Сочи. На работе он просто собрал положенные по законам фирмы выходные за переработку.
Домой он вернулся отдохнувшим, в преотличном настроении и с подарками для жены и дочери. А ещё через две недели он ушел в плановый отпуск, и снова махнул туда же, на сочинское побережье, теперь уже с Еленой Первой. Отдохнул он не хуже, чем две недели назад с Еленой Второй.
Как-то он выбрал вечерок, закрылся у себя в кабинете, предупредив, чтобы его не беспокоили. Срочный отчёт или что-то в этом роде.
Василий Петрович все отчёты и срочные всегда готовил на работе, и никогда не брал работу на дом. Он решил в спокойной обстановке обдумать положение, в которое попал. Проанализировать, осмыслить, возможно принять какие-то решения…
Анализ показал, что:
а) у него появилась новая любовь;
б) его старая любовь тоже никуда не делась;
в) ему приходиться жить в двух измерениях;
г) надо что-то менять.
Выкурив несколько сигарет, и выпив четыре чашки кофе, Василий Петрович пришел к выводу, что он ничего не может решить. Получалось, что все вокруг довольны. Елена Первая – тем, что в последнее время он очень изменился в лучшую сторону, и в первую очередь, по отношению к ней; Елена Вторая была довольна его вниманием и тем, что он вновь возник в её жизни, в другом, более подходящем качестве, нежели просто друг.  Сам он был доволен обеими: каждая из них заняла свое место в его миропорядке и выполняла свое предназначение. Так над чем тут думать, в конце концов, задался вопросом Василий Петрович, когда за окном уже начало светать. Наверное, над тем, что установившийся порядок его жизни, не очень то и порядок, и делать сноску на то, что у многих подобная ситуация, нельзя.
Потому что, это, в конце концов, гнусно. И никакие отговорки перед самим собой не помогут. Отговорки и оправдания не сделают плохого хорошим, и так и останутся отговорками. Василий Петрович перечислил в уме всё, что придумал в свое оправдание (вроде: желания улучшить свою личную жизнь, обновить восприятие мира, разогнать «застоявшуюся кровь» и т.д.) и не успокоился. Чего-то всё же не хватало. А скорее наоборот, сознание его было перегружено, и то что принято называть совестью, грызло всё его существо. Он совершенно растерялся в своих попытках определить, что же делать дальше. По сути, к нему никто не предъявлял каких-то  требований. И в семье всё шло как надо, и новая любовь уж очень органично пришлась к месту (приятное головокружение, волнение от  радости встреч, покрытых тайной). При этом, Новая любовь не требовала, например, жить вместе, развестись, жениться и прочих жертв (либо всё, либо ничего). Да, кстати, и на работе им были все довольны, поскольку позитив, который он излучал в последнее время, действовал на сотрудников благотворно, что было подмечено  начальством.
Так чего же не хватает, в который раз он задавал себе этот вопрос, если в общем-то всё на своих местах и менять ничего не надо? И ничем это не грозит… Если, и Новая и Старая любовь как-то уживаются в его душе?
Чего-то не хватает…
Уже когда рассвело, Василий Петрович, всё же кое-что придумал.
Он аккуратно вытащил из пепельницы окурки, пересчитал их (двадцать одна штука) и выбросил в мусорное ведро. Затем взял пепельницу с горкой пепла, потихонечку вышел из комнаты и на цыпочках прокрался в ванную. Он долго смотрел на свое отражение в зеркале, затем смочил волосы водой, и высыпал пепел из пепельницы  на голову. Потом два раза хлестнул себя по щекам, потом ещё два раза, но уже помягче. Затем, поднатужившись, разорвал на груди футболку.
Потом сказал:
– Да, я признаю, что я изменник, подлец и сволочь. Я признаю себя виновным в обмане, и всём, что он может за собой повлечь. Признаю, и прошу прощения. Теперь я могу быть свободен?
– Можешь, – с отвращением ответило отражение в зеркале. – Пока…
Василий Петрович сначала с сожалением смотрел на отражение, потом подмигнул, и приложил ладонь к отражению ладони в зеркале.
Потом смыл пепел с головы, снял и засунул под шкафчик рубище… Приступил к бритью, пора было собираться на работу.
Он снова ощутил в душе умиротворение и покой. Услышав шаги жены по пути на кухню, он приоткрыл дверь и проворковал:
– Любовь моя... завари, пожалуйста, кофейку для своего зайчика. Да покрепче!