Модистка, гл. 29, часть 3

  Второе отделение было полностью отдано диким тиграм. В большую клетку, что занимала почти всю арену, вбежали четыре больших полосатых тигра, и сразу после них, в нее вошла дрессировщица. Послав публике приветственный реверанс, она усадила рычавших и огрызавшихся зверей на тумбы. Повинуясь, каждый из них занял свое место, после чего получил, как награду кусочек мяса прямо в пасть, поданной ею на кончике острия палки.
 
  Затем дрессировщица заставила зверей перепрыгивать друг через друга. Потом усадив трех из них на каруселях, четвертому велела крутить ее. Тигр ходил по кругу, опершись передними лапами на ручку катая, сидящих собратьев.

  После этого номера, который всем понравился, она заставила тигров прыгать по очереди в горящий по краю обруч. Этот трюк звери выполняли с большими претензиями: они огрызались, злобно рычали и отказывались повиноваться. Приходилось с некоторыми, повторять его несколько раз, и лишь на третий-четвертый, зверь выполнял приказ своей повелительницы.

  После этого номера, она уложила всех тигров друг за другом на отдых, на полу клетки и, на получившийся мягкий из зверей ковер, улеглась сама, затем одному из них, лежащему с краю, раздвинула пасть и, сунула в нее свою голову.

  В зале сразу же все стихло, зрители сидели не дыша. Аннушка крепко зажмурила глаза и сжала кулаки. Она открыла глаза только тогда, когда послышались торжественны звуки марша.

  Дрессировщица раскинув в стороны руки, с улыбкой кланяясь на все стороны зрителям, ей дружно аплодировали.

  Это был последний номер программы. Когда Николай и Анна вышли на крыльцо цирка, их карета стояла уже у самого подъезда.
 
  Ехали молча, впечатления, полученные от просмотра, переполняли душу. Николай взглянул на Аннушку. Лицо девушки раскраснелось от удовольствия и волнения, глаза светились радостным блеском. В этот момент она особенно была хороша.

  Ему захотелось обнять ее, поцеловать, прижать к своей груди, и он уже потянулся к ней и раскинул руки, как перед его глазами встало лицо ее бабушки, Устиньи, и он ясно услышал ее слова: «Обещай мне, барин, что никогда ни словом своим, ни действием ты не обидишь мою внучку Аннушку», — слова, сказанные ему ею на прощание, когда он уезжал от них, он не понял тогда, — «зачем она ему это говорит? Сейчас же он разумел, что имела ввиду эта мудрая женщина, и опустив руки, вернулся на свое место.