Ч. 161 Денег нет, но корабли строить нужно

Предыдущая страница  http://proza.ru/2021/05/31/1322

23 июля 1830 года столкнулись два корабля – «Азов» и «Великий князь Михаил». Царю об этом происшествии немедленно доложил главный командир Кронштадтского порта вице-адмирал Пётр Михайлович Рожнов.

Рожнов не хотел подставлять Лазарева, который держал свой флаг на «Азове». В рапорте царю он сделал вывод: «Неприятный случай сей наиболее приписать должно тесноте места между Лондонскою и Толбухинскою мелями и переменному довольно крепкому ветру при лавировке тогда кораблей, где немалое количество стоящих на якоре купеческих судов».

Николая I такое объяснение не устроило. Он всегда требовал конкретных ответов на вопросы «Кто виноват?» и «Что делать?». Быстро созвали совет адмиралов. Адмиралы доложили, что виноват командир корабля «Великий князь Михаил» капитан 1 ранга Игнатьев.

Царь объявил Лазареву строгий выговор, а Игнатьева приказал отдать под суд. Однако комиссия военно-морского суда и морской министр адмирал Антон Васильевич Моллер пришли к выводу, что виноват не Игнатьев, а Лазарев.

Но за Лазарева заступился начальник Морского штаба Александр Сергеевич Меншиков. В результате Игнатьева освободили от ответственности, а царь утвердил проект предписания Лазареву, в котором говорилось, что «сие происшествие предать забвению единственно по уважению особенных заслуг ваших и всегдашнего усердия к пользам службы».

Лазарев недолюбливал Меншикова за то, что тот не имел морского образования и опыта, но зато Александр Сергеевич обладал острым умом и хорошо разбирался в людях. В Михаиле Петровиче Лазареве он видел перспективного руководителя.

На Черноморском флоте положение со строительством новых кораблей, благодаря усилиям Алексея Самуиловича Грейга,  было лучше, чем на Балтике и Белом море. Лазарев с горечью писал своему другу Шестакову:

«Азов» и «Иезекииль» по прошествии только 4 ; лет всей своей службы оказались теперь столь гнилы, что нет средств оные исправить и положено разломать! Довольно смешно. Стоят ли корабли наши хоть краски?

Мне странно, что после  таковых издержек, когда выстроено 27 кораблей, не хотят обратить внимание на сбережение и заблаговременное заготовление лесов».

После вступления на трон Николай I приказал сформировать Комитет образования флота  под председательством Антона Васильевича Моллера. В состав комитета вошли Сенявин, Грейг, Пустошкин, Рожнов, Крузенштерн, Беллинсгаузен и Ратманов.

Комитет разработал варианты штатов для Балтийского и Черноморского флотов, по которым  число кораблей «весьма достаточно не токмо к обороне, … но и для нападательных военных действий в случае необходимости в оных».

Некая дама, которая не так давно высунулась с предложением использовать на стройках труд арестантов, не оригинальна, и не только по отношению к опыту Советского Союза с ГУЛАГом, но и царской России, где на рудниках трудились каторжане.

В Черноморском флоте труд арестантов применялся на кораблестроительных работах, что позволило часть личного состава, ранее занятого на этих работах, вернуть на корабли и в строевые команды.

Грейг даже разработал положение об арестантах Черноморского флота. По заданию Комитета образования флота исполнительная комиссия пришла к выводу, что труд арестантов «за всеми понуждениями в три раза ниже, чем у вольнонаёмных рабочих, и в два раза ниже, чем у казённых служителей или адмиралтейских поселян».

Тем не менее рабский труд арестантов оказался выгоден для казны, которая выделяла скудные средства для их пропитания, жили они на блокшивах, не нужно было строить для них специальных бараков, умрёт арестант - не страшно, появится новый.

Такое радение по поводу экономии государственных средств пришлось по душе царю, и он распорядился создать морские арестантские роты  не только на Черноморском, но и на Балтийском флоте.

Зато не жалели денег на другое. Строителю корабля по традиции, существовавшей ещё с петровских времён, вручали на серебряном блюде, которое весило 600 граммов, 250 рублей серебром, а на угощение гостей, присутствовавших при спуске корабля, ещё 300 рублей, которые успешно пропивались и проедались на торжественном обеде.

Все приглашённые на спуск корабля, должны были присутствовать в парадных мундирах со всеми регалиями, орденами и медалями. Поднимался императорский судовой штандарт и производился салют.

Если царь отсутствовал, то поднимали адмиралтейский флаг. Ну и, конечно, не обходились без молебна, который проводили священнослужители Морского ведомства.
В Петербурге награду корабельному мастеру вручал император или морской министр, В Севастополе и в Николаеве – командующий Черноморским флотом, в Архангельске -  генерал-губернатор.

Грейг настаивал на строительстве военных пароходов, обосновывал их необходимость. Николай I разрешил построить два парохода, но денег на это не выделил. Напомнило строительство в советское время «хозспособом».

Тогда Самуил Алексеевич сумел уговорить Чарльза (Карла Николаевича) Берда изготовить в долг хотя бы один комплект машин, обещая постепенно расплатиться за счёт бюджета в следующие годы. Тот пошёл земляку навстречу.

Командующий Черноморским флотом и портами стремился как можно быстрее использовать достижения западных стран в судостроении, но всё упиралось в отсутствие средств. Самуил Алексеевич прекрасно понимал преимущество пароходов над парусными судами.

Пароход назвали «Громоносец», хотя более правильно было бы назвать его «Дымоносец». На память приходят ассоциации с походом одного большого отечественного корабля в Средиземное море, но эти ассоциации мы отбросим.

С разрешения царя Грейг пригласил из Англии талантливого инженера Джона (Самуила Ивановича) Уптона. Уптон построил второй эллинг в Николаеве для строительства больших кораблей. Впоследствии Джон Уптон спроектировал и построил в Севастополе Лазаревские казармы, акведук, Графскую пристань, Башню ветров, что сейчас относится к памятникам федерального значения.

Он обустроил севастопольскую бухту для захода больших кораблей, создал огромный комплекс сухих доков. К сожалению, доки были разрушены во время Крымской войны. В Одессе он построил Потёмкинскую лестницу.

Я окончил школу в Севастополе, мы часто бывали на экскурсиях в музее Черноморского флота, но не помню, чтобы нам хоть когда-нибудь называли это имя. Кстати, первый план застройки Севастополя составил маркиз де Траверсе. Его имя тоже никогда не упоминалось.

Чувство признательности за сделанные нам иностранцами добрые дела – не самое сильное качество в нашей стране. А может быть, это относится и ко многим другим странам, которых, например, СССР, а теперь Россия щедро снабжали кредитами, зная, что те не собираются их возвращать?

Грейг добивался строительства доков, что позволило бы продлить сроки службы кораблей и сделать кораблестроительную программу более реальной. При нём доки так и не были построены, потому что все чертежи, изготовленные в одном экземпляре, потеряли в Петербурге.

Продолжение http://proza.ru/2021/06/03/691