Обреченная Наперекор судьбе Гл. 50. Или он, или я!

К основательному разговору с супругом стоило как следует подготовиться. Как никто, он умел в два счета вывести Марину из себя.

Ему удавалось без всякого труда за несколько минут заставить ее почувствовать себя виноватой, а потом убедить в правильности собственного мнения. Для Володи существовало только два мнения — его и неправильное.

Разговаривать с ним — это как прыгнуть к волку в пасть, собираясь быть съеденным.

Вечером, когда Володя пришел домой, она сказала:

— Знаешь, дорогой, я хочу во что бы то ни стало сохранить нашу семью, и готова для этого сделать все возможное и невозможное. Я не знаю, одобришь ли ты то, что я посещаю психолога, но я очень надеюсь, что он нам поможет вернуть мир и благополучие в наши отношения.

— Ты совсем больная на голову?! — тут же взорвался муж. — Что ты тут наплела?! Мало того, что детьми теперь няня занимается, ты вообще ничего не делаешь, так ты еще и психолога решила на нашу шею повесить? С какой стати чужой человек будет лезть в нашу семью?

Он был взбешен, впрочем, это и понятно. Муж никогда не хотел выносить сор из избы и посвящать чужих людей в их жизнь, считая, что все должно оставаться внутри, за забором их общей крепости.

Он никогда не понимал, почему она делится подробностями семейной жизни с подругами, с Галиной Васильевной. Для него это недопустимо.

Разве может кто-то обсуждать их примерную и образцовую семью? Только его родители имеют право знать, что у них происходит, только они могут обсуждать, осуждать и давать советы.

Марина помолчала, дожидаясь, пока он немного остынет, а потом, стараясь придать твердость голосу, почти уверенно сказала:

— Я не могу бросить психотерапию, я уже обещала исправно посещать сеансы, и даже заплатила за десять встреч вперед.

— Звони, — муж резко подвинул к ней телефон, — сейчас же звони своему психологу, и скажи, что больше к нему не придешь. Пусть подавится своей оплатой. Сдачи не надо.

— Я не могу этого сделать, — сказала Марина.

Она приняла вид каменного изваяния. Пусть попробует ее переубедить или заставить. Она больше не будет жертвой.

Муж взбесился. Жена не часто проявляла непокорность и непослушание.

Психолог абсолютно прав, что ее муж — тиран и деспот.

Супруг тут же подтвердил эти выводы льющимся на нее потоком обвинений:

— От тебя совершенно никакой пользы. Живешь на всем готовом, купленном на деньги моих родителей. Катаешься на новой машине. Готовить ты никогда не умела, а теперь даже детьми перестала заниматься. Мало того — те деньги, что я с трудом зарабатываю на изматывающей, нелегкой службе, ты решила носить психологу. Фактически ты меня обкрадываешь, еще и с помощью своего психолога-шарлатана.

Марина молчала, думая, что на этот раз ни за что не сдастся.

Она — неподвижный камень, египетский сфинкс, и он не сдвинет ее с места. Она должна во что бы то ни стало научиться чувствовать себя самостоятельной личностью, иначе он ее раздавит, и она навсегда растворится в круговерти бесконечных забот о муже и детях. Утонет в бытовухе.

— Выбирай — или он, или я! — резко сказал муж.

— Я боюсь, — сказала Марина, — я боюсь, что наша семья рухнет, и все будут страдать.

Она заплакала.

— Дьявол виноват?! — зло сказал муж, — это тебя психолог на мысли навел? Передай привет ублюдку.

Помолчав немного, он спросил:

— А к бабке для чего ты ездила?

Марина тут же окоченела, превратившись от ужаса в неподвижную ледышку. От страха она перестала дышать.

— Валя, — в голове промелькнула догадка, — приставил ее наблюдать за мной, вынюхивает и высматривает, змеюка. Какая же гадина!

— Все, что ты себе надумала, существует только в твоем воображении, — отчеканил муж.

— Нет никакой любовницы, у нас самая крепкая семья в мире. Если твои друзья-психологи не сведут тебя с ума и не заставят верить во всякую чушь, в дьявола, чертей и в потусторонние силы. Звони сейчас же своему шарлатану — ты больше к нему не пойдешь!

Она молчала, муж развернулся, ушел в свою комнату, и больше не проронил за вечер ни единого слова.

— Как быстро растаяла видимость благополучия в нашей семье, — подумала Марина, — стоило мне проявить немного самостоятельности, и муж опять превратился в того, кем был всегда — в злобного садиста и тирана.

Она все больше убеждалась в правоте психолога, и теперь свято верила, что только он один сможет ей помочь.

Дело осложнилось — с этого дня Аркадия нужно посещать тайно, ведь им предстоит еще много работы по устранению последствий ее детских травм. Следующая встреча как раз назначена на завтра, а муж все еще кипит праведным гневом.

Улучив время, когда Валя ушла отводить Витю в садик, Марина села в машину и двинулась по дороге в центр.

Объяснив психологу, что будет теперь приезжать на встречи реже и втайне от мужа, Марина тихо сказала:

— Аркадий, я думаю, что муж любит меня, и поэтому не допускает даже мысли о том, что мы можем расстаться.

— Что Вы говорите, Марина! Сами-то Вы себя слышите?! Вы опять его оправдываете! Вы всегда, всегда его оправдываете! У меня просто нет слов, с такой безропотной жертвенностью я еще никогда в своей жизни не сталкивался!

Казалось, психолог даже вышел из себя, чего раньше никогда не случалось.

— Я зацепила Вас за живое? — обеспокоенно спросила Марина.

— Да, Марина, да! Эта Ваша беспочвенная и крайне вредная убежденность в его любви — глубочайшее заблуждение! Что Вы знаете о любви?

Аркадий вскочил и начал размашисто мерить кабинет широкими шагами.

— Любовь! Любовь — это желание быть рядом, оберегать, защищать и поддерживать. Делать всё вместе. Вы со своим мужем давно не вместе, и у Вас не хватает силы воли даже на то, чтобы посмотреть правде в глаза.

Он был чрезвычайно взволнован, и сейчас показался ей единственным человеком в мире, которого интересует ее судьба. Как вообще она может жить с мужем, которого совершенно не волнуют ее душевные терзания, который даже не видит, что она — самостоятельная личность?

Вернувшись после встречи, Марина поднялась наверх, занести отвергнутые Мишей кроссовки на свое прежнее место. Неожиданно ее внимание привлекла коробка с золотистой надписью. В дорого выглядевшей фирменной коробке лежали шикарные новые кожаные туфли. Вряд ли муж купил их сам, а потом убрал в такое место, где их никто не заметит.

— Сука! — у Марины невольно вырвалось ругательство.

— Эта дрянь подкармливает его – вниманием, заботой, свитерами, ботинками, тем, о чем я никогда не думаю за ворохом повседневных забот. Какая же дрянь! Пока я таскаюсь по психологам, она втихушку обстряпывает свои черные дела.