Двадцать первый профиль

 
               

                Двадцать первый профиль.   



 Приближается одна довольно трагическая дата, оставившая неизгладимый след в нашей семье. Если будем помнить о тех страшных событиях, говорить о них, то, может быть, в будущем, они не повторятся? Как знать?
То, что случилось 1-го июня 2001-го года - лишь маленькая пылинка в истории Израиля, а таких пылинок, к большому сожалению, очень много, и обо всех нужно помнить всегда. Сегодняшние события в стране не дают забыть о том далёком дне...
Так уж случилось, мой дед во время войны был простым кашеваром, поскольку оказался годен к нестроевой по состоянию здоровья. Отец в детстве сломал ногу в колене, которое неправильно срослось, поэтому всю жизнь хромал и, естественно, был освобождён от армии. Мой брат переболел желтухой, получил осложнение на оба уха, сейчас на инвалидности, в связи с этим, получил белый военный билет. Я в третьем классе застудил бедро, в результате - остеомелит, и только благодаря успешной операции, не потерял правую ногу, поэтому тоже, получив белый билет, стал не годен к службе в мирное время и годен к нестроевой в военное. Таким образом, ещё в школе я твёрдо поверил в то, что никто из нашей семьи не будет служить в армии.
В общем, ещё не родившийся сын в моём представлении уже "освобождён" от службы в армии, вот так, почему - то я вбил себе это в голову. Конечно, все болезни, переломы, травмы - дело случайное, тем не менее, как утверждают  психологи: "Любая случайность - это подсознательная закономерность".
К большому сожалению или к счастью, уж не знаю, давнее пророчество сбылось относительно сына. Он действительно не служил в армии, хотя очень хотел.
Мы приехали в Израиль, когда ему только - только исполнилось десять лет. Практически он вырос здесь, натерпелся всякого, переходил из одной школы в другую, пока не оказался в "русской" школе Шевах мофет. В отличие от израильских детей, ему нравилось учиться, очевидно этот феномен передался от меня.
...В нашей съёмной квартире зазвонил домашний телефон, поскольку в 2001 году сотовые ещё не были в такой доступности, как сейчас. Сняв трубку, я услышал голос Евгения - одноклассника сына:
- Здравствуйте, можно Сашу?
- Одну минуту!
Я проследовал в комнату сына:
- Саня, тебя к телефону.
- Иду!
Засев за телек, я машинально прислушался к телефонному разговору.
Женя: - В Дольфи ожидается грандиозный дискач. Ты идёшь?
Сын: - Надо проект доделать по физике, в ём ришон сдавать.
Женя: - Забей! Ты и так лучший в классе. Кстати, Танюха тоже будет.
Сын: - Наверное, не получится. Давайте веселитесь без меня.
Женя: - Дело твоё, отличник!
Сын повесил трубку и скрылся в своей комнате, а я порадовался, что у меня такой ответственный мальчик, поставил учёбу выше пятничной дискотеки, не поддался юношескому соблазну, несмотря на то, что там будет его школьная любовь.
...Про теракт в Тель-Авиве на приморской набережной в "Дольфи" написано и сказано много, не стану повторяться. Расскажу лишь то, что видел, а видел я угнетённое состояние сына, полную отрешённость от мира, убийственное молчание после того, как он узнал о случившемся. Такая ситуация длилась больше недели: он практически ничего не ел, не ходил в школу, молчал, обхватив голову руками и, сжавшись в комок, лежал на постели.
Мы не на шутку встревожились, тем не менее, не донимали его успокаивающими, поддерживающими словами, а просто были рядом...
В том кровавом теракте погибла не только его девушка Татьяна, но и ребята из Шевах мофет. Случилась страшная, нелепая, зловещая трагедия. Два десятка, ещё не начавшихся по - сути жизней прервались в одно мгновение 1 июня 2001 года, двадцать первым был мужчина, случайно оказавшийся не в то время, не в том месте, более 150 человек получили ранения.
...Через пару дней после тех трагических событий мы наведались в школу сына.
Трудно передать словами гнетущую тишину в пустых классах, сотни горящих свечей в коридорах, вид детей, сидящих на полу и отрешённо молчавших.
Тогда ни у кого не было слов: ни у преподавателей, ни у школьников. Просто гробовая тишина.
Мы молча прошли по школе, заглянули в класс, посмотрели на стол, за которым сидела Таня и мой сын и потрясённые вышли на улицу. Без лишнего пафоса, но у меня мурашки бегали по телу, в голове образовался вакуум, слова застыли в горле...
Прошло время, к августу школа ожила: не было на полу многочисленных горящих свечей, но были на стенах портреты погибших, не было щемящей тишины, а был шум ребячьих голосов, что явно указывало на то, что жизнь, не смотря ни на что, продолжается.
Впереди маячили выпускные экзамены, связанные с этим волнения, тревоги, ожидания.
Как говорится: "Время лечит". Саша, не жалея себя, готовился к экзаменам, много читал, не отвлекался на развлечения. Думаю, что тем самым он пытался заглушить боль, до сих пор сидевшую у него внутри. Наверное, на какое - то время ему удалось отвлечься, перебороть страдания, забыться.
В итоге, сын великолепно сдал все экзамены и вместе с аттестатом зрелости получил диплом  младшего инженера. Вроде бы настало успокоение, он стал опять уверен в себе, но впереди - призыв в армию, и пришло время, мне, как психологу, поговорить с ним об этом:
- Саша, что ты думаешь об Израильской армии?
- Я хочу служить, хочу защищать страну, хочу быть полезным. Не знаю, кем вы с мамой себя считаете - израильтянами или русскими, но я - еврей и обязательно пойду в ЦАХАЛ.
Я в очередной раз возгордился за сына, порадовался его искреннему патриотизму и понял, что мы воспитали правильного пацана. Пытаясь понять его мотивацию, я задавал сложные вопросы:
- Саша, в армии очень тяжело. Ты готов всё выдержать?
- Папа, я пойду служить!
- Саша, кругом вражеское окружение, война идёт практически постоянно. Тебя могут убить. Ты к этому готов?
- Папа, я пойду служить!
- Саша, я знаю родителей, которые правдами-неправдами отмазывают своих детей от армии. Как ты к этому относишься?
- Папа, я пойду служить!
- Саша, с твоими знаниями ты мог бы пойти в "компьютерные" войска.
Короче говоря, на призывную комиссию сын отправился с полной уверенностью служить в боевых войсках. Однако, одного желания оказалось недостаточно. После медкомиссии, многочисленных тестов Саша предстал перед последней инстанцией - командой армейских психологов, специалистов высшей категории.
Один из них уловил еле заметное волнение призывника:
- Алекс, в чём дело? Не надо ничего скрывать, мы всё равно узнаем. Рассказывай!
- Я не хотел об этом говорить. В общем, это не важно.
- Для нас всё важно.
- Два с половиной месяца назад был теракт в Дольфе. Там погибла моя девушка...
Армейские психологи понимающе переглянулись и старший спокойно заключил:
- Сейчас можешь отправляться домой. Решение комиссии получишь по почте.
Через месяц пришло официальное письмо на бланке Министерства Обороны.
Точное содержание я сейчас не помню, но суть состояла в следующем: по психологическим соображениям государство Израиль не может доверить вам оружие. Решением комиссии вам присваивается двадцать первый профиль, освобождающий от службы в ЦАХАЛе пожизненно. Данная информация сугубо внутренняя и не будет упомянута в личном деле. Желаем успехов в учёбе, труде, где бы вы не работали.
Из этого документа я понял одно: Израилю гораздо важнее освободить человека от службы в армии, чем считать трупы арабов, уничтоженных из-за мести...