Сказка. Глава 25. Совещание

Хоть и говорят, что одна голова - это не только хорошо, но и вполне достаточно, однако четыре головы, как убедился Ваня, всё же лучше.   


  Как и говорил Мяун, дед собрался на пасеку, но Ваню решил оставить дома:
"Ты, Ванятка, на сегодня в болящих числишься. Вот когда силушка по жилушкам побежит, тогда и возьму тебя на озеро. А пока дома сиди да за здоровьем следи. У нас ведь в деревне народ травками да припарками врачуется. А ты вон не больно  чаи мои жалуешь. Только в нашей-то глухомани других лекарств не сыскать, что под рукой лежит, тем и лечимся. Как говорится, коль болит голова, состриги догола, посыпь ежовым пухом да ударь обухом. Уж не взыщи, но пару денёчков придётся тебе в избе отлежаться".
  Ваня для вида губы покривил, поканючил, но дед настоял на своём и по-быстрому удалился. Услышав, как скрипнула калитка, Ваня вскочил с кровати, смёл с тарелки оладьи с мёдом, запив их парным  молоком, и выскочил на дворное крыльцо. Но гостей там не оказалось, и только, когда весь извёлся и отчаялся ждать, появился Мяун. Вид у него был какой-то растерянный и изрядно потрёпанный. Мало того, что на рубахе красовались кое-как пришитые заплатки, она ещё и в саже была испачкана, а к исцарапанной щеке прибавилась багровая шишка на лбу.
- Здрасьте,- поздоровался он, бросив на Ваню виноватый взгляд,- вот припозднился малость.
- Привет. Ясен пень, что малость, а совещание-то, видно, бурным было,- проворчал Ваня.
- Да уж, знатно посудацили,- сконфузившись, опустил глаза Мяун.- Думал, не вырвусь. Вцепились в меня дружки банные, как псы в кость, когда я им всё рассказал. А Мокий ещё и тазом приголубил.
Пощупав шишку, домовой вздохнул:
- А за цто, спрашивается? Я цто ли тебя надоумил к колдунам соваться? Да разве ж этим балбесам цего докажешь?! Они одно крицали, цто я не должен был тебя к Акулине подпускать. Только вот как это нужно было устроить, цто-то не пояснили. Хоть бы  мозгами цуток пораскинули: коли ты своего деда не послушал, то цто я-то мог сделать? А сами пентюхи-пентюхами, даже с кикиморой справиться не смогли. Да цто тут говорить, Мокий-то до сих пор по-целовецьи изъясняться не наловцился, а всё туда же, других уму-разуму уцить вздумал.
  Усевшись на ступеньку рядом с Ваней, малорослик вытащил из кармана штанов кусочек капустного листа и, осторожно приложив к шишке, с горечью добавил:
- А от Ерошки я такого вовсе не ожидал. Уж кто-кто, а он-то досыта натерпелся от хозяйки своей Акулины да её наушницы кикиморы. Ему бы не ругаться со мной, а всяцески помогать. Эх, дружки - гнилые пирожки...  В общем, расплевался я с ними, вот так-то.
- Это что же, никто теперь мне не поможет?- насупился Ваня.
Домовой вместо ответа запустил руку в свои взъерошенные космы и принялся отчаянно скребсти голову.
- Вот-вот,- послышался сверху хрипловатый голос,- не мы с Мокием, как вцепившиеся в кость псы, а ты, Мяун, сам дворняга блохастый. Здрасьте вам в шляпу, ёшки-матрёшки.
  Обернувшись, Ваня увидел на крыльце двух странных типов. Они были такого же роста, как и Мяун, но в остальном сильно от него отличались. На одном, огненно-рыжем, с торчащими в разные стороны волосами, было надето нечто, напоминающее грязный мешок, в котором вырезаны дыры для головы и рук. Другой вообще был без одежды, весь заросший тёмной шерстью, покрытой мыльной пеной, нечёсаный, с  растрёпанной бородой, в которую набились листья и щепки.
- Явились-таки,- буркнул домовой.- Мало цто ли поизгалялись надо мной, продолжить захотели? Хоть бы приоделись да прицепурились, цтоб целовека не пугать, а то рвань рванью. Тьфу на вас!
- Сдался ты нам, мордофиля запечный. Мы не на парад пришли, а с юнцом переговорить. Не с тобой же, недоумок, лясы точить,- презрительно сплюнул рыжий.
- А хоть знаете, сколько времени сейцас? Ты, Ерошка, зря ехидницаешь. Вот-вот дедушка вернётся, не до переговоров теперь,- обиженно поджал губы Мяун.
Рыжий улыбнулся:
- Сколько времени спрашиваешь? А сейчас Мокий на часы посмотрит,- и подтолкнул  безштанного дружка локтем.
Тот фыркнул, вытащил из бороды щепку, глянул на неё и поднёс к уху.
Ваня отчётливо услышал, как громко затикали часы, а банник прошипел что-то невразумительное.
- Ага,- кивнул головой Ерошка,- Мокий говорит, что без пятнадцати двенадцать, полвторого, скоро час. Доволен, Мяун? Блеснул соплёй на солнце, деловой ты наш?
- Я и говорю, пришли, цтобы опять насмешницать,- обернулся Мяун к Ване.- Никакого дельного совета от этих шутов не дождёшься, целовек.
- Зато ты, поди, насоветовал невпроворот. В поле каждый блохастый суслик - агроном, ёшки-матрёшки. Мяун, уж лучше греби ушами в камыши и не отсвечивай.
  Ерошка, усевшись на верхнюю ступеньку крыльца и потянув за собой дружка, обратился к Ване:
- Ты, юнец, замесил уж больно круто. А мы тут с Мокием всё гадали, к чему бы с самого ранья на берёзе у дома Акулины чёрная ворона раскаркалась.
Мяун вздрогнул, уронил огрызок капустного листа и осипшим голосом спросил:
- С белой полосой на спине?
- Она самая,- кивнул Ерошка,- лазутчица короля оморочей Кириака.            
- Нацалось, знацит,- пролепетал Мяун.
- Ага. Понеслась коза по рельсам. Всё же учуяли царьки манящий запашок камушка-то. Большая охота, видать, совсем скоро начнётся, а закончится, как водится, мочиловом, следом войнушки будут простой народец косить. И суши вёсла: приплыли тапочки к сараю, останется только зарыться в мох и плеваться клюквой, вот такие ёшки-матрёшки... А пока драться меж собой за камень будут родственнички: Акулина, Варвара да Григорий.
- Так ведь тётке Акулине этот бриллиант не нужен вовсе, ей только цветок папоротника понадобился, чтобы клады искать,- подал голос Ваня. 
- Не смеши мои ботинки. Это кто ж тебе такую чухню сказал?- удивлённо поднял брови рыжий.
- Ну, положим, кикимора,- стушевавшись, признался Ваня.
Ерошка заржал как конь, а Мокий глаза вылупил и принялся что-то урчать, явно нелестное.
- Ты язык-то сильно не распускай,- перестал смеяться рыжий и хлопнул банника по коленке,- не кипяточком же ошпарили. Видишь, у юнца голова в прополке очень нуждается.
  Мяун вздохнул и, жалостно поглядев на Ваню, покачал головой:
- Эх, целовек, зацем опять веришь тем, кто обманул? Акулина ведь вокруг пальца обвела да ещё и приставила кикимору шпионить. Они, цтобы тебя на свою сторону склонить да своего добиться, цего хоцешь наговорят и наобещают. Но слова у них одни, а дела совсем другие. 
- А вот это ты в самую точку попал,- подтвердил рыжий.- Запомни, юнец, для колдуна и того, кто себя хозяином жизни мнит, главное - это власть. Им и богатства-то нужны, чтобы её побольше было, потому что она им головы кружит посильнее, чем валерьянка блохоносов.
  Мяун крякнул, но промолчал. А Ерошка, ухмыльнувшись, продолжил:
- Ради власти они на многое пойдут. Колдун, чтобы самым сильным стать среди своих собратьев по ремеслу и власть не только над этим миром иметь, мать родную не пожалеет. Немыслимые возможности этот камешек может ему предоставить. Вот и думай, что Акулина выберет: богатство или власть? Я ведь в её доме пожил и много чего знаю. Эта тётка мягко стелет, да спать больно жёстко. С Григорием она сошлась лишь для того, чтобы выведать, в каком месте папоротник цвести будет и как изловчиться цветок добыть. Вот только и гипнотизёр оказался не лыком шит, знает, как глаза отводить. Набегалась она за ним по лесу и в своём натуральном виде, и в волчьем обличье, а получила дырку от бублика. Эх, как она взъерепенивалась-то, прямо дым коромыслом в избе стоял, ёшки-матрёшки!
- А как это в волчьем обличье?- прервал его Ваня.
Тут его в бок Мяун толкнул:
- А помнишь, целовек, картину у Григория, где нарисованы волк да коряга, ножами утыканная? Ты ещё просил о ней рассказать. Вот там и показано, как можно волком обернуться. Для этого колдуны церез двенадцать ножей слева направо перекидываются, а цтобы снова целовеком стать, - справа налево. Но если кто-то хоть один нож уберёт, то колдун так волком и останется.
- Погоди,- удивлённо уставился Ваня на Мяуна,- ты же со мной в окно не глядел, так откуда всё знаешь?
- А накой мне в окна заглядывать? Нам, домовым, в доме место, это только цумазые умники в бане живут. Вот я на пецке и слушал, цто Григорий рассказывал, цуть у самого крыша не поехала, еле оцухался.
- Вон оно что, ёшки-матрёшки!- растянул рот в улыбке Ерошка.- Не зря, значит, Мокий тебе мозги тазом правил. Пожалуй, нужно бы закрепить результат ещё одним тазолечением, а то, ведь в дурку попадёшь и будешь оттуда нам жалобные письма слать:

         Жив-здоров, лежу в больнице,
         Сыт по горло, жрать хочу.
         Приходите ко мне в гости,
         Я вас видеть не хочу.
 
Мокий радостно уркнул и с готовностью вскочил, но Мяун замахал руками:
- Некогда тут петрушку валять, время поджимает. Ты, Ерошка, или говори, цто делать будем, или катитесь оба в баню.
- Ладно, не кипятись. Есть у меня одна мыслишка. У Акулины в подвале сейф спрятан, она в нём деньги и драгоценности хранит, которые сын привозит, ну, и ещё кое-что для нашего дела нужное. Эта хитрюга сумела втереться в доверие к старой ведьме Варваре, которая ей очень дальней родственницей приходится, седьмая вода на киселе. Как я понял, у Варвары какая-то ценная книга с колдовскими заклятиями есть, вроде, Родовая, что ли. У неё-то Акулина и выцыганила часть этих заклинаний да заговоров, в тетрадь записала и в сейф положила. Ключ от сейфа она на цепочку повесила и на шее носит, но есть и ещё один ключик, о котором только её сын знает. А где он хранится, я подглядел. Вот и думаю, что если в той тетрадочке есть заклинание против гипноза?
Ваня ойкнул и закричал:
- Точно! Когда кикимора мне предлагала передать цветок тётке Акулине, то сказала, что у неё есть такой заговор.
- Ну, вот опять двадцать пять,- вздохнул Мяун.- Разве ж можно этому верить?
- Так ведь других вариантов нет, а попытка не пытка,- не согласился с ним Ерошка.- Всё, давайте на этом и порешим, а то дружок уже мне в бок шпыняет, видно, дед вот-вот заявится. Так что всем адью, чмоки-чмоки в обе щёки. А ты, Мяун, что же романс мне на прощание не мурчишь? Как там: " Не уходи, побудь со мною, здесь так отрадно, так светло. Я поцелуями покрою уста и очи, и чело. Побудь со..." 
  Тут скрипнула калитка. Не допев, Ерошка моментально растворился в воздухе, за ним и Мокий, а Мяун, плюнув, скатился клубком и тоже исчез. На этом совещание и закончилось.