Тетя Галя

      Каждый из нас по жизни пересекается с тысячами других людей, многие из которых оставляют след в памяти. Одни забываются быстро, другие – чуть позже. Как правило, надолго, а то и на всю жизнь, запоминаются отъявленные негодяи или же, наоборот, благородные личности. Если с первыми все ясно, то со вторыми ситуация несколько странная и вопрос, можно ли их считать героями нашего времени, сегодня не является риторическим.
 
      В подавляющем большинстве произведений литературы и искусства воспеваются положительные герои, показавшие примеры высоконравственных поступков. Хотя, в последнее время все чаще объектом почитания становятся сила и влияние, не облеченные в нравственную оболочку. Это является следствием эволюции сознания человека и колоссального влияния, которое оказывают на него современные средства массовой информации, управляемые чьей-то умелой рукой. Данная тенденция пока еще уступает общественному запросу на пассионарные и духовно богатые образы. Но это, повторяю, касательно темы личности в литературе и искусстве. В реальной жизни же сила и влияние уже давно популярнее духовной составляющей.

      Сегодня популярность любой личности можно определить с математической точностью по числу подписчиков в интернете. Никакие подвиги не помогут опередить по этому показателю супер-героев нашего времени, типа Бузовой или Моргенштерна. В итоге мы вынуждены признать факт раздвоения общественного сознания – запрос на произведения, воспевающие высокую духовность с одной стороны и предпочтение богатству и силе в жизни реальной с другой.
 
      Высоконравственных и духовно богатых людей обычно не заметно, ибо они, как правило, тихие и скромные. О таких могут заговорить тогда, когда их качества выливаются в резонансные поступки. Да и то, если об этом расскажут средства массовой информации. Однако проблема в том-то и состоит, что эти СМИ сегодня слишком увлечены личностями тех же Бузовой, Моргенштерна и им подобных. Всей этой философией хотелось сказать, вернее, подчеркнуть то, что было упомянуто выше: благородных и высоконравственных людей в обыденной жизни увидеть сложно по причине их природной скромности и отсутствия шума вокруг их персон. Да и непопулярны они сегодня.

      Тех, кто оставляет светлый след в жизни людей, я бы сравнил со звездами, их антиподов – с черными дырами. Так вот, небосклон жизни каждого человека усыпан звездами разной величины и яркости – это ушедшие товарищи, друзья и близкие, которые оставили добрую память о себе и продолжают светить нам с небес, показывая праведный путь по жизни. Но среди этих небесных светил бывают такие, свет от которых поражает чистотой и яркостью. Это были наши духовные кумиры. В период своего непростого детства, когда я был готов влюбиться в любого, кто обнимет и скажет доброе слово, у меня было четыре таких человека. По этическим соображения я не стану называть их имен, хотя не раз упоминал их в своих произведениях. Все они были простыми людьми из моей родной Ивановки, живущими в гармонии с внешним миром и собственной совестью. Это были добрейшей души люди, которые почему-то любили меня, совершенно чужого ребенка. Любили как своего, лелеяли, даже баловали. В общении с ними я чувствовал себя предельно комфортно и был по-детски счастлив. Их светлые образы остались в памяти навсегда. Повзрослев, я обрел еще несколько таких кумиров. Удивительно, но только один из них был с высшим образованием – моя учительница по физике Кузнецова Александра Матвеевна, педагог от бога, которая в буквальном смысле «горела» в работе, мастерски заражая своих учеников страстью к познанию, а вместе с этим и любовью к себе. С этой категорией людей мне почему-то не везло, хотя большую часть своей жизни имел дело не просто с образованными людьми, а с кандидатами и докторами наук, профессорами, даже академиками.
 
      А главным потрясением моей жизни был, самый что ни на есть, обычный человек. Звали ее Карпова Галина Петровна, незабвенная тетя Галя, с которой меня свела судьба в 1989 году, когда я прибыл в город Курган для прохождения клинической ординатуры в клинике Илизарова.

      Идея посвятить данному человеку, которого давно уже нет с нами, свое душевное откровение, была у меня давно. Но я никак не мог начать. Боялся, что не осилю, ведь предстояло раскрыть загадку этой личности, под неказистостью внешнего образа и скромностью характера которой скрывались не имеющие аналогов благородство и сила. Для меня она стала эталоном духовной красоты и несгибаемого духа, аналогов которым не встречал жизни. Думаю, что Федор Михайлович Достоевский в своей знаменитой фразе «красота спасет мир» подразумевал духовную красоту именно таких людей, как тетя Галя.

      Закономерности формирования таких личностей не поддаются логическому объяснению. Как правило, они появляются не там, где их ждут, где тужатся, пытаясь дать своим детям лучшее воспитание и образование. Наверное, здесь больше играют роль особое сочетание генов и среда, в которой происходило становление личности человека. И те самые духовные кумиры, о которых мы уже упоминали. И, даже если это так, все равно, в случае с ней вопросов больше, чем ответов.
 
      Тетя Галя тяжело болела с пятилетнего возраста. Ее состояние постепенно ухудшалось. С 1991 года она признана инвалидом первой группы - она еле передвигалась даже в пределах собственной квартиры. По роду своей деятельности я постоянно встречаюсь с инвалидами. Хронический недуг или полученные увечья нередко ломают личность человека, озлобляют его, делают коварным, непредсказуемым и хитрым лицедеем. Так он приспосабливается к окружающей среде, в которой среди здоровых и довольных жизнью людей он ощущает себя чужим. Тетя Галя начисто была лишена этих пороков, сохранив в себе кристальную чистоту помыслов и благородство поступков.

      Жизнь этого человека была сплошной болью. В ее свидетельстве о рождении указано, что она появилась на свет седьмого апреля 1936 года в Юхтинской трудовой колонии НКВД, что находилась в Амурской области Хабаровского края. Сюда в 30-х годах были сосланы ее предки, как со стороны матери, так и отца.
 
      Мать тети Гали родилась в Мичуринском районе Тамбовской области в семье кулака. В гражданскую войну ее отец потерял обе ноги, однако это не помешало репрессировать его и выслать в 1933 году вместе с семьей на Дальний Восток, где он вместе с супругой и умерли. Говорит, у него было очень крепкое хозяйство, а их родовой дом был настолько добротным, что прекрасно сохранился до наших дней. Сегодня в нем размещается сельский совет. В трудовой колонии мать тети Гали познакомилась с отцом, создали семью. Здесь же родились она и ее вторая сестра Лилля.
   
      Родители отца тоже считались зажиточными, по причине чего они всей семьей, в которой насчитывалось десять детей, и попали в колонию. Двое детей вскоре умерли от болезней. Чуть позже деда и вовсе признают врагом народа и в 1939 году сошлют на Урал на оловянные рудники, где он умрет при неизвестных обстоятельствах. В 1939 году всю ее родню переправят на прииск Михайловский треста «Приморзолото», что находился недалеко от Татарского пролива Охотского моря. Там они прожили до 1951 года. Здесь родились две ее младшие сестры – Роза и Надежда.
 
      На прииске добывали золото, столь необходимое тогда стране Советов для нужд войны, а затем и послевоенного восстановления. Этим делом занимались даже дети после школы. Намытое сдавали на специальные пункты приема и получали так называемые боны, на которые брали в местных магазинах товары. В лагере хождение денег было запрещено, у людей не было даже паспортов. Это делалось для того, чтобы лишить людей свободы передвижения. Тем не менее, жили они безбедно. В то время, когда страна стонала от напряжения, голода и нищеты, магазины в их лагере были завалены импортными продуктами – сливочным маслом, тушенкой и сосисками в банках, шоколадом, даже такими экзотическими продуктами, как кукуруза в меде, морковка в сиропе, заморской одеждой, обувью и много еще чем. Не было лишь свободы. И жили под колпаком НКВД.

      Тетя Галя любила вспоминать о жизни на прииске. Полагаю, что это были не самые худшие годы ее жизни. А рассказчиком она была великолепным. Говорила увлеченно, без лишних эмоций, все описывала красочно, удачно подбирая слова и фразы.

      Места те были хоть и суровые, но сказочно богатые. Об этом я читал и слышал не раз, но именно с ее слов я впервые это представил себе реально. Говорила, что окружающие прииск сопки были сплошь покрыты кедровыми лесами. С детьми ходили туда, наполняли мешки шишками, а взрослые приходили и уносили их домой. Грибов там росло видимо-невидимо, настолько много, что потребляли их только свежими, солили редко. На тех же сопках и в оврагах между ними собирали голубику, морошку, малину, жимолость, землянику, сушили, делали варенья, джемы. В некоторых местах ягоды росли так густо, что оставался след от ботинок. На клюкву, говорит, даже внимания не обращали, хоть и была она в тех краях очень крупной и сочной.
 
      Местные реки кишели рыбой. Брали багры, цепляли и вытаскивали на берег огромные рыбины, в основном горбушу и кету, дома солили их в бочках на зиму. Икру солили отдельно в берестяных бочонках, но есть ее они не очень любили. Высушенную рыбу иногда использовали как топливо вместо дров, говорит, давала отличный жар. Помимо этого, отец ходил на охоту и добывал рябчиков и глухарей, которых в местных лесах тоже было предостаточно. Там же водилось много медведей. Косолапые частенько забредали в поселок и, заметив их, дети кричали хором им вслед, чтобы отпугнуть и отогнать. Дома держали живность – корову Бэллу, свиней, кур. Обрабатывали большой огород, сажали картошку, капусту, морковь, свеклу. Урожаи получались фантастические, все росло как на дрожжах. Только вот огурцы и помидоры они впервые увидели в пятидесятых годах, когда их выпустили на свободу, не росли они в тех местах

      В округе, где располагался прииск, было много тюрем и лагерей, откуда периодически сбегали заключенные и годами жили в тамошних дремучих лесах. Поэтому взрослые предупреждали детей не заходить далеко и смотреть в оба. Когда беглых обнаруживали, НКВДешники с собаками устраивали рейды и отлавливали их. Однако не все сдавались.

      В возрасте пяти лет тетя Галя получила травму – деревянные качели ударили ее в область левой ягодицы. С этого дня она начала тянуть ногу, которая позже и вовсе стала сохнуть. Под ягодицей, говорит, открылась большая и глубокая рана, которая заживала много лет. Нет сомнений, это были парез седалищного нерва и трофическая язва. На прииске работал всего лишь один медик, то ли врач, то ли фельдшер. Родители обратились к нему за помощью и он почему-то наложил ей гипс. Однако ребенок вскоре стал жаловаться на боль и зуд, плакать, не спал ночами. Разрезав повязку, все были шокированы – ватно-марлевая подкладка изнутри была сплошь усеяна колониями вшей. Новый ставить не стали, а за квалифицированной помощью обращаться было больше некуда – выезд за пределы колонии тамошними порядками не был предусмотрен. Первое время носили ее в школу на спине. Позже она стала ходить самостоятельно, но сильно хромать. А нога ее со временем становилась все тоньше и короче.

      В 1951 году в стране был принят закон о реабилитации, жителям колонии выдали паспорта и отпустили на волю. Собрав пожитки, ее семья с четырьмя детьми и пятым в утробе матери отправилась в путь. Приехали в город Куйбышев, ныне Самара. Однако их там что-то не устроило и, вновь погрузившись на поезд, они двинулись в обратную дорогу. По пути следования они высадились на станции Курган. Жили на вокзале около недели, пока отец, а чуть позже и мать, не нашли работу. Поселили их в бараке, где прожили десять лет. Там родился ее единственный брат Саша. В 1961 году государство выдало им квартиру, где они и прожили до конца своих дней. По окончанию школы тетя Галя устроилась на работу в детский садик, но бегать за детьми не хватало сил, в связи с чем перешла на работу в железнодорожную библиотеку города Кургана, где и проработала тридцать лет. Вот так и появились Карповы в городе Кургане.

      В 1961 году тетя Галя обратилась за помощью к тогда уже восходящей звезде травматологии и ортопедии Гавриилу Абрамовичу Илизарову и была им прооперирована. Ее историю болезни я нашел в архиве клиники Илизарова. По имеющимся записям у нее имелся патологический вывих бедра, поэтому для восстановления опороспособности конечности ей был произведен артродез тазобедренного сустава. Лечение, увы, было неудачным. Это и понятно, поскольку технологии реконструктивного лечения патологии тазобедренного сустава в клинике были разработаны значительно позже. Сращение у тети Гали произошло в биомеханически невыгодном положении, из-за чего ноги смотрелись так, будто они прилипли друг к другу.  Ее походка сразу ухудшилась, она уже не могла ходить без трости, а позже вынуждена была перейти на костыли. Одновременно с этим у нее открылись трофические язвы на голенях, из-за которых они выглядели так, будто с них содрали кожу. Последние двадцать пять лет с этими язвами боролись постоянно – они то уменьшались, иногда даже ненадолго рубцевались, то затем вновь открывались и, как ползучая зараза, полностью покрывали голени.
 
      С начала 90-х тетя Галя так ни разу и не ступила на землю, хотя жила на втором этаже пятиэтажной хрущевки. Знаю, что она мечтала почувствовать под ногами травку. Мы предлагали спустить ее вниз на инвалидной коляске и отвезти на дачу, но она почему-то не соглашалась. Полагаю, что не хотела становиться обузой для кого-то – внутри она была очень гордой и независимой, хотя это совершенно не было заметно снаружи.

      А жизнь, тем временем, продолжала испытывать эту семью на прочность. В 1990 году без вести пропал ее единственный брат Александр. Как в воду канул - никаких следов или зацепок. Не вынеся горя, через два года ушел из жизни отец. Сразу после этого у матери случился инсульт, и тремя годами позже не стало и ее. Через несколько лет в расцвете сил от онкологии погибла сестра Роза.
Мать тети Гали была маленькой, но очень властной женщиной. Энергичная и бойкая, она почти всегда разговаривала на повышенных тонах, как командир. Фразы короткие, какие-то рубленные, немного неотесанные. В доме все должно было подчиняться ей. И была патологически трудолюбивой. Видимо, сказывалось кулацкое происхождение. Отец же был полной ее противоположностью – спокойный, мягкий, добрый. Было удивительно, как эти два совершенно разных и, на первый взгляд, несовместимых человека прожили бок о бок почти шестьдесят лет. Тетя Галя безмерно любила отца какой-то удивительной, ни с чем не сравнимой, любовью, охарактеризовать которую я так и не смог подобрать подходящего слова. Он отвечал ей тем же, нередко вызывая ревность других детей. Хоть они физически и были два разных человека, казалось, что душа у них была одна на двоих. Полагаю, что силу характера тетя Галя унаследовала от матери, а все, что связано с духовностью – от отца.

      Я не раз смотрел фотографии из их семейного архива. В молодости тетя Галя была писаной красавицей – белая кожа, правильные черты лица, большие выразительные глаза и пышные-пышные волосы до самых колен, которые она заплетала в толстую косу.
Я знал этого человека без малого двадцать пять лет. И за все это время не заметил за ней ни одного, повторяю, ни одного, поступка, который бы позволил хоть мало-мальски усомниться в кристальной чистоте ее помыслов. Хотя жила она не в стерильно пространстве, а в окружении, полном проблем. Она без преувеличения создавала ощущение святого человека, который руководствовался неким высшим кодексом достоинства и чести.
 
       В последние годы ее жизни, когда она была физически немощной и практически не вставала с постели, вокруг нее появились новые проблемы и вызовы, и меня всегда удивляло, насколько изящно, с присущей ей чистотой и благородством, она их решала. И немощность не была тому преградой. Ее авторитет был настолько непререкаемым, что окружающие внимательно следили за движением ее пальца, мимикой, взглядом. Перечить ей не смел никто. Она очень редко повышала тон, но если такое происходило, то те, которых это касалось, сразу умолкали. И вообще, она как-то странно действовала на окружающих. В ее присутствии люди, как правило, старались скрыть свои пороки, показаться честнее и чище.
 
      А как она любила детей! Это было что-то! Когда мы приходили к ней с детьми, она преображалась до неузнаваемости. С ее лица не сходила улыбка, будто она молодела на несколько десятков лет. Целовала им ладошки, потом тыл кистей, после - каждый пальчик по отдельности, ногти, что-то приговаривала, ворковала с ними… Обнимала, с трепетом прижимала к себе, да так, что ее руки дрожали от избытка эмоций. Но никогда не целовала в лицо, говорила, что детей в лицо целовать нельзя. Догадываюсь, что она очень бы хотела сделать это, но стеснялась. Дело в том, что, несмотря на безупречный уход за ней, ежедневные перевязки и частые смены постельного белья, из ее комнаты шел неприятный запах от воспаленных ран, из-за чего она, видимо, переживала. Очень часто всучивала детям деньги, причем солидные купюры, и наши протесты, увы, ничего изменить не могли. Здесь следует отметить, что тетя Галя часто принимала решения, которые финансово отягощали ее весьма скромный бюджет, но всегда делала это от души и без капельки сожаления.

      Вспоминая ее и, задумываясь, я прихожу к выводу, что вокруг нее, наверное, существовало незаметное для глаза волшебное облако. Иначе некоторые вещи объяснить становится сложно. Это надо было видеть, какие у нее росли комнатные цветы! Как говорится, росли не по дням, а по часам, искрились здоровьем, часто и пышно цвели. Этот феномен притягивал взгляд любого, кто бывал в ее доме. Она становилась рядом с ними и подолгу гладила листочки, веточки, цветы, что-то приговаривая, будто они понимали ее. Несколько раз мы брали у нее побеги для разведения, но у нас они так и не прижились, зачахли.

      Не будет преувеличением сказать, что в этом человеке удивляло все. Готовила она так, что из-под ее рук выходили настоящие шедевры. Пироги, пирожки, шаньги, соленья, варенья, салаты, буквально все, у нее получались сказочно вкусными. Ее сестра Роза была поваром-профессионалом высшего разряда, любила учить, как нужно готовить. Но когда речь заходила о тете Гале признавалась: «Не, как у Гали у меня не выходит!». Варенья у нее получались настолько ароматными, будто ягоды только-только сорвали грядки. С овощами и ягодами она обращалась как с детьми, была категорически против консервантов. Рассказывая о своих секретах, ее речь изобиловала словами «тщательно перебрать», «промыть», «прополоскать», «просушить». Если она занималась консервированием, то никого не подпускала к месту своей деятельности. И, как бы скрупулезно не объясняла, как она это делает, так вкусно, как у нее ни у кого не получалось.
Несмотря на стальной характер, в общении тетя Галя была настоящей душечкой. Она была начитанной, но никогда не выставляла это напоказ, это вообще противоречило ее сущности. В разговоре была учтивой, внимательной, больше любила слушать, чем говорить. Характеризуя человека, никогда не использовала резких выражений. Но если, например, выразилась о нем фразой «нехороший человек», то можно было быть уверенным, что речь идет о сущем антихристе.

      В последние годы жизни ее болячки резко обострились. И в какой-то момент стало чувствоваться, что всему есть предел, в том числе и человеческому мужеству. Этот человек устал от жизни. Просто устал – от боли, мучений, чувствовать себя обузой для окружающих…

      Здесь было бы несправедливо не сказать несколько слов о ее сестре, Лилле Петровне, тоже уникальном по-своему человеке, которая много лет ухаживала за тетей Галей. Причем делала это так безупречно, что с учетом тяжести условий, это можно было считать своеобразным подвигом. Содержала ее в стерильной чистоте, без конца убиралась, мыла, стирала, готовила... И отчаянно боролась с язвами, терпеливо чистила их, промывала, обрабатывала, перевязывала. С учетом их обширности и тяжести это было длительным и утомительным процессом. Но только не для тети Лилли. Ради любимой сестры она была готова на все. Что интересно, в результате отчаянных поисков, проб и ошибок, она нашла-таки эффективный рецепт лечения язв. Как врач, сначала я отнесся к ее заявлениям скептически, но, увидев необычно быструю их эпителизацию, заинтересовался «методикой». Конечно, ничего революционного там не оказалось, но хитринка имелась и состояла она в том, что несколько разных по действию препаратов объединялись в одно целое и, что интересно, существенно более эффективное.

      Так вот, в последние два-три года своей жизни тетя Галя стала все чаще упоминать о смерти. Говорила, что пожила свое и хватит, и что пора на покой. Не потому, что хотела обратить на себя внимание или разжалобить окружающих - не из того теста этот человек был сделан. Она просто устала жить. От вечной боли, лишений, потери близких. И философские чашки весов, на одной из которых были любовь к жизни, удовольствие от общения с родными и близкими и простые житейские радости, а на другой – боль физическая и душевная, усталость, лишения, огорчения, все чаще стали перевешивать в пользу последней. И она стала потихоньку чахнуть. Таяла буквально на глазах. Исхудала, ссохлась, губы истрескались, истончились, щеки втянулись, в висках оформились зловещие углубления. Умирала так же благородно, какой и была всю жизнь – тихо и безмятежно. И двадцать третьего августа 2013 года ее душа покинула тело, которое имело все шансы стать нетленным, ибо нашу грешную землю покинул великий человек, который сеял на ней только добро. Такие уже не рождаются…