Именем Космоса. Часть 3. Глава 33

Глава XXXIII

Фарите вернулась домой вечером в понедельник, до предела усталая и загруженная предстоящей подготовкой. Всю предыдущую неделю она, помимо прочего, поспешно писала курсовую работу, но та не была готова ещё и на треть.

Ей давно надо было слетать к Майрану домой и попросить помощи у Ллэйда, но у неё никак не выкраивалось для этого времени. К счастью, вчера она встретилась с ним на лайнере. Он обрадовался, узнав, что ей нужно, и пообещал сам подобрать и привезти материалы.

Аифаш была с малышами во дворе. С наступлением тепла она почти не заходила с ними в дом. Фарите чмокнула сестру в щёку.

– Привет. Ллэйд не прилетал?

– Нет.

– И Тэад ещё не вернулся?

Он должен был сегодня прилететь со всем своим экипажем, и Фарите нужно было успеть выучить до их прилёта хоть что-то.

– А где Анна?

Мать садила цветы вдоль дорожек в саду, и Фарите побежала к ней.

– Анна, здравствуйте! Я вас так долго не видела!

Анна распрямилась. Она никогда не пользовалась в своём саду техникой сложнее тяпки и лопаты, считая, что руки должны чувствовать землю.

– Ой, – пробормотала Фарите, увидев, сколько уже сделано её трудами в саду. – Хотите, я помогу вам, Анна?

– Зачем? – улыбнулась мать. – У тебя нет времени. А для меня эта работа в радость. Как твои дела?

– Очень здорово.

– Ты выглядишь усталой.

– Учёбу запустила. Анна, а как чувствуете себя вы?

– Тоже очень здорово, Фарите. Смотри, какой вечер...

В воздухе стоял крепкий аромат, гудели пчёлы, и небо только-только начинало розоветь.

– Черёмуха отцвела, а холодов не было.

Фарите посмотрела на пышные белые яблоневые ветви, сквозь которые кое-где проглядывала листва.

– На Аниоте нет черёмухи и яблонь, – сказала она. – Это единственное, чего ей не хватало. А ещё – пчёл. И вот такого неба.

– Получается, Аниоте не хватало Земли. Точнее, не ей, а тебе.

– Это правда, – рассмеялась Фарите. – И всё равно, Аниота – это очень здорово и так красиво!

В своей комнате Фарите распахнула окно, бухнулась в кресло – и поморщилась. Последние дни у неё чуть что начинала болеть голова. Хотелось забраться в постель, но она открыла учебник.

Тэад приехал через полчаса. С ним были Володя и Поль с Уилом и Алексеем. А с Алексеем была девушка. Худенькая, с короткой стрижкой, в форме тойериста. Она не брала Алексея под руку, но держалась рядом с ним и смотрела на встретивших их женщин если не враждебно, то как-то насторожённо, словно готовясь в любой момент дать отпор. Тэад представил её:

– Нелли Сандберг.

Фарите смотрела на гостью во все глаза. Девушка-тойеристка! Она никогда не слышала о существовании в мире такого героизма.

Фарите и Анна быстро собрали на стол, а после ужина Анна пригласила Нелли прогуляться по саду.

Они шли по дорожкам, обсаженным цветами, многие из которых уже цвели. На «горках» росла клубника, и поспевающие ягоды ярко выделялись на фоне окружающей зелени и цветущих яблонь. Композиция красок и ароматов была сильной.

– Кто у вас занимается всем этим? – спросила Нелли.

– Я, – ответила Анна. – Иногда мне помогает дочь.

Нелли промолчала, но по её лицу Анна поняла, о чём подумала девушка, и улыбнулась:

– Да, это нерационально. В мире есть много другого, чему с большей пользой можно посвятить своё время. Но истосковавшаяся душа отдыхает на земле. На этих яблонях. Вы живёте в городе, Нелли?

Нелли посмотрела на Анну и кивнула.

– В деловой его части?

– Да.

– Поэтому вы, наверно, не привыкли, чтобы кто-то тратил свободное время на работу с землёй?

– Почему? Но обычно на озеленении работают дети и роботы.

– Или те, кто нуждается в душевном контакте с Землёй и собой.

Экипаж натянул тем временем во дворе сетку, Фарите принесла теннисные ракетки и мячи. Разбились на две команды и, позвав с собой Фарите для ровного счёта, парни принялись играть. Нелли бросила на них удивлённый взгляд и за Анной поднялась на веранду.

Анна привела Нелли в свою комнату. Девушка смотрела по сторонам, вглядываясь в быт этих, отличных от её мира, людей.

– Кто это? – спросила она, указав на снимок на столе.

– Мой сын.

– Володя? Или Тэад?

– Старший сын. Тэад не рассказывал вам?

Нелли немного растерялась.

– Говорил что-то.

– Присаживайтесь в кресло. Я расскажу вам...

...Когда обе команды, запыхавшись, расселись на скамейке у дома, Фарите подступилась к Тэаду с расспросами. Он рассказал ей о женских экипажах, и Поль, поняв восхищение Фарите, предложил ей тоже выучиться на тойеристку.

– Сейчас войска пополняются, и тойеристы очень востребованы. У тебя хорошая подготовка, и тебя возьмут.

Фарите засмеялась:

– Точно! Меня возьмут везде, где я захочу! Майран и тот звал меня к себе, тоже говорил, подхожу.

– Где он сейчас?

– На Антлоите.

– Что там Капитан?

– Выздоравливает. Ему уже разрешили ходить.

Нелли тоже спрашивала Анну об увиденной девушке.

– А Фарите? Это младшая ваша дочь, так?

– Строго говоря, она сестра Аифаш, жены Тэада.

– И она живёт с вами?

– Да. Их родители погибли.

– Тэад говорил. Как это получилось?

– Пираты напали на лайнер, которым они летели.

– И с кем росли Аифаш и Фарите?

– Одни. У них никого в тот момент больше не было. Теперь у них нашёлся дядя, пропавший в Космосе много лет назад, есть брат, тётя, маленький племянник...

Нелли опустила голову.

– А моя мама тоже погибла, – прошептала она, хоть вовсе и не собиралась жаловаться. – И мы с братом... А отец развернулся и ушёл к другой женщине. И даже по праздникам не звонил. Сбросил нас, как рюкзак, задвинул ногой в угол и забыл. Я так ждала его, а брат говорил: не жди, у предателей вместо совести решето. Там не может задержаться ни любовь, ни память...

– А вы виделись потом с отцом, Нелли? – осторожно спросила Анна.

– Да! В шестнадцать лет. Я поступила после Космической Школы учиться на тойериста и поехала сказать ему об этом. Хотела... Думала, он испугается за меня, за брата – мы его единственные родные дети. А он... он пожал плечами: делай как хочешь, зачем меня-то спрашивать? Решето! А Аифаш и Фарите... А вы... вас предавали?

– Нет, Нелли. У каждого свой путь, и ваш отмечен предательством. А мой – стараниями не стать предателем. Когда весь мир говорит тебе: «Не мучай себя, забудь», очень легко подчиниться мнению этого мира. И бросить того, кто в тебе нуждается, поверить холодному здравому смыслу.

– Вы не про мужа говорите? Погибший едва ли нуждается. О ком вы?

Анна кивнула на портрет трёхлетнего сына.

...Когда в глубоких сумерках гости засобирались домой, Анна сказала:

– Скоро будет гроза. Может быть, останетесь переночевать?

– По прогнозу не будет, – ответил Алексей.

Тэад рассмеялся:

– Будет-будет! Мама чувствует Землю. Так что приглашают – лучше оставайтесь. Всё равно просидите в зале ожидания.

Ночью в самом деле разразилась гроза – трескучая и шумная. Потоки воды хлестали по стёклам, и в доме было уютно. Фарите сидела над конспектами и прислушивалась к тому, что творилось за окном. Нужно было спешить с подготовкой, но мысли Фарите улетали на Антлоиту, и она забывалась, откинувшись головой на спинку кресла.

Уже за полночь в дверь тихонько постучала Нелли. Фарите открыла.

– Извини, – прошептала Нелли, – ты не спишь? Я увидела, что у тебя свет.

– Заходи, – обрадовалась Фарите. – Садись вот здесь, у стола.

– Почему ты не спишь?

– Учу. А ты?

– Не спится. У нас сейчас день.

– Но ты же с дежурства. Разве ты не устала?

– Устала. Сейчас уже легче. Первое время после училища трудно было.

– Нелли! Страшно на тойере?

Девушка помолчала.

– Да, – сказала она. – Ты разве не спрашивала Тэада?

Фарите вздохнула.

– Его сильно-то не спросишь. Аифаш он, наверно, рассказывает, а со всеми остальными... Даже с матерью он не говорит об этом. Она сама всё понимает.

– А мне Тэад говорил о тебе. Только я не сразу поняла, что это ты.

– Да? А что он говорил?

– Что ты переживаешь величайшую трагедию. – Нелли усмехнулась. – А ты ничего, жизнерадостная.

– Знала бы ты, как сильно мне повезло! – Фарите откинулась на спинку своего кресла, тихо засмеялась от переполнявшего её счастья. – Так сильно! Нелли, ты знаешь, что такое чудо? Вот такое, настоящее, огромное, данное самим Богом, самим Великим Космосом? Чудо – это когда точно, ну абсолютно точно ничего нельзя уже изменить – и вдруг это всё-таки изменяется! Такое, когда... Знаешь, Майран говорит, что раз в жизни и палка стреляет. Моя палка бабахнула так, что эхо – по всей Галактике, по всей Вселенной...

– Что же у тебя случилось? – недоверчиво спросила Нелли.

– Он жив! Нелли, его убили на наших глазах, мы все видели, но он жив! Его девять месяцев мучили так, что страшнее просто не бывает, так, что всё тело чёрное – и всё равно он жив!

– Но если так, то он искалечен на всю свою душу, и такое уже не восстановишь.

– Он прежний. И знаешь почему? Потому что если кто-то сильно-сильно молится за тебя, то все светлые силы находятся рядом с тобой и оберегают.

– И ты... – начала было Нелли, но Фарите перебила её:

– При чём тут я? Я отчаялась и умирала вместе с ним. А его мать продолжала ждать. Это она его спасла! Знаешь, если бы моя мама...

 Фарите замолчала.

– Что? – спросила Нелли.

– Скажи, ты не боишься, что тебя могут убить?

– Боюсь. Боюсь самого умирания. Процесса. Перехода от жизни к смерти. Но на тойере, если уж в тебя попали, то ты сразу оказываешься у Бога – безо всяких промежуточных стадий.

– Ты говоришь о себе. А я не про это... не совсем про это. Бывает так, что тебе самому не очень-то и важно, что ты умрёшь. А вот те, кто рядом – они... Страшно умереть и знать, что твои близкие должны будут пережить это. Я умирала так, потому что умер он... И так же умирала из-за меня Аифаш. И Анна – она живёт так тридцать лет.

– За меня некому переживать.

– Так не бывает, – сказала Фарите убеждённо. – Обязательно есть те, кто тебя любят. Если не родственники, то кто-то ещё. У тебя же есть... такой «кто-то»?

– Ты про Алексея? Так он меня не любит. Да и я его. Мы – так, непонятно кто.

– А мне показалось, он...

– Тебе показалось.

Фарите помотала головой:

– Нет, так не смотрят на «непонятно кого». И потом, если не он, значит, есть ещё кто-то. За них ты не боишься, если тебя?..

Нелли поморщилась:

– Ну и тема! Если меня – то мне будет уже всё равно, не находишь?

– Тебе – да. А им?

– И им.

– Значит, ты не о тех людях говоришь. Знаешь что, пойдём к Алексею?

– Ты что, сейчас, ночью?

– Ну и пусть. И спросим его, всё равно ему будет или нет. И тогда ты сразу поймёшь, непонятно кто он тебе, или нет.

Фарите вскочила, и Нелли поймала её за руку.

– Да подожди ты, дикая. Я даже не знаю, в какой он комнате. Не будем же мы искать по всему дому.

– А что искать-то? Володя уехал, значит, остальные трое все в одной комнате. У нас в гостевой как раз три кровати.

– Ну, ещё лучше! И мы явимся к ним троим среди ночи! Представляю, разговоры будут на космодроме!

– Ты считаешь, кто-то станет распускать сплетни? Тогда ты совсем их не знаешь! Они... они настоящие, понимаешь?

Фарите присела на край своего кресла, с удивлением глядя на гостью, пришедшую словно из другого мира.

– Знаешь, мы всегда заправлялись на военных космодромах. Но своими там не были, прилетели-заправились-улетели. Я никогда не встречалась с женщиной, такой же военной, как Тэад или Володя. Тем более, почти моей ровесницей. Сколько тебе лет?

– Восемнадцать. А тебе?

– Через полгода будет столько же.

– Ты учишься? Где?

– В Исследовательском Институте.

– Будущий исследователь? Тогда понятно, почему ты такая дикая.

– Я не дикая. То есть, дикая, но не поэтому. Мы пять лет с Аифаш прожили одни на исследуемой планете. Я мало общалась и сейчас ещё чего-то могу не понимать. Но я знаю главное – люди всегда приходят на помощь друг другу, им можно доверять.

– Да?

– Этот закон никогда не подводил меня. Когда я просила помощи, мне всегда помогали.

– Закон Космоса. А я никогда не просила помощи. И не буду.

– И что, тебе никогда не помогали?

– Я об этом не просила.

– Ты гордая. И ещё у тебя так работает инстинкт самосохранения: никому не быть обязанной.

– Инстинкт? А у тебя он не так работает?

– У меня он вообще не работает. Я сначала кидаюсь на помощь, а потом начинаю думать. Другое дело, что если мне плохо, я могу не увидеть, что кому-то - тоже. Я не боюсь брать, потому что знаю: если понадобится, я могу и отдать, понимаешь?

– Не знаю. Я защищаю людей, разве этого мало?

– Мне кажется... извини.

– Ну? – усмехнулась Нелли. – Что тебе кажется?

– Это от безысходности, а не от любви к людям. Тэад, он воюет, потому что любит людей.

– А Алексей – потому что любит корабли и скорость.

– Нет, ты не права. Он хороший.

– А я плохая, да? – с коротким смешком спросила Нелли.

– Хорошая! – сказала Фарите убеждённо. – Только по-другому. По-своему. Но вокруг тебя темнота. Мне тоже было темно, и я немного вижу... чувствую, как это бывает.

– То есть, мне нужен фонарик, да?

– Маяк.

– Маяк! – повторила Нелли.– А ты давно знаешь Алексея?

– Нет. То есть, довольно давно, с июля, но мы редко видимся, и честно говоря, я его мало знаю. Я его по-настоящему видела только однажды.

– На Терции?

– Ты знаешь?

– Он рассказывал. Как ты оказалась с ними на тойере? Это только представить, сколько потом было у Тэада неприятностей! – чуть усмехнулась Нелли. Она часто думала об этом.

– Не знаю. Он не рассказывал. А за что неприятности? Я же не пострадала. И на Терции, если бы не «Меридиан», ещё неизвестно, как бы мы выбрались!


Они проговорили почти до утра, и Фарите прилетела в Институт снова невыспавшаяся и к тому же так и не успевшая подготовиться. Первой была практическая, и Фарите, ожидавшая её с некоторым опасением, засмеялась, увидев на тренажёрах стайлиды – роботов, производящих замеры в атмосфере и на поверхности планеты.

Светланка поёжилась.

– Ну, и что это за звери?

– Разберёмся, – отозвалась Фарите.

– Прекрасно, – сказала Светланка без восторга. – Тогда я с тобой в паре.

– Сработаемся!

Как оказалось, работать со стайлидами умеют в группе всего несколько человек, так же как Фарите получавшие второе исследовательское образование. Остальные не выпускали из рук инструкций и вытягивали шеи, стараясь не пропустить ни слова из пояснений преподавателя.

Когда приступили к работе, Фарите шёпотом стала выдавать Светланке пояснения, и вскоре с разных сторон послышались просьбы говорить погромче. Светланка путалась и сердито поглядывала на «конкурентов», боясь, что преподаватель услышит и наложит запрет на деятельность своего дублёра. Но тот прислушивался к пояснениям и, наконец, спросил:

– Работали со стайлидами раньше?

Фарите встала со своего места, имитирующего пульт корабля:

– Да.

– Ваше время?

– Сорок три минуты. Но я скоро год без практики.

– Прекрасно. Посмотрим, что вы продемонстрируете сегодня.

Результат получился одним из лучших в группе. Светланка, также получившая достаточно сносный балл, расцвела.

– Знаешь что, – предложила она Фарите, – давай, я поговорю с Жаровым, он дядька не злой. Если попасть в удачный момент, объяснить, что ты не просто так прогуливала, он может зачёт и так поставить, не придираясь.

Фарите заколебалась. Вроде бы это было нечестно. Но объём подготовки просто пугал её.

– А если не получится? Наоборот, попадём под горячую руку, и будут вместо зачёта дополнительные занятия.

– Да ерунда! Давай зачётку.

Фарите постояла в нерешительности и полезла в рюкзачок, но, уже отдавая зачётку, вдруг потянула руку назад.

– Подожди. А что ты ему скажешь?

– Самое лучшее всегда говорить правду.

– Какую? Ты же ничего не знаешь.

– Ну, кое-что знаю.

– Светлана! Что ты намерена ему рассказать?

– Ну, что ты попала на Терцию, и... – Светланка запнулась. – И что тебе очень надо было там оказаться.

Фарите покачала головой и спустила зачётку обратно в рюкзачок. Светланка рассердилась:

– Может быть, ты думаешь успеть сдать ему и всем, кому задолжала? Если нет, пойдём вместе и рассказывай сама!

– Извини. Что там было, я и себе-то не хочу рассказывать, а тем более тому, кто... кто совсем ничего не знает.

– И мне?

Фарите отвернулась.

– Извини. Светлан, неужели ты не понимаешь, что не обо всём можно рассказать? Ну, я не знаю как, не понимаю зачем.

– Хоть в двух словах-то! Втянула меня в это, а теперь...

– Я втянула? – воскликнула Фарите возмущённо. – Нет уж, извини! Давай-ка будь честной! Я много раз повторила тебе, что лететь со мной не надо – ты услышала? Но раз уж ты навязалась, я сделала всё, чтобы ты не пострадала, и теперь не обвиняй меня в том, что тебе захотелось приключений!

– Своими приключениями ты делиться не будешь, так? – закричала Светланка.

– Приключениями?.. – повторила Фарите, сглотнула слёзы. – Так. Ну, пусть. Но больше...

Она замолчала, чувствуя, что может наговорить чего-то ужасного, и мимо однокурсников пошла куда-то к лестнице.

– Сбегаешь? – сказала ей вслед Светланка. Она понимала, что не права, но хотела, чтобы последнее слово осталось непременно за ней.

Фарите закусила губу и вздёрнула подбородок. Бессонные ночи делали своё, и ей хотелось плакать.

Её догнал кто-то из парней – она поняла это по шагам.

– Фарите, а ты не права...

Голос был негромким. Фарите резко оглянулась и увидела Антона. Ей стало обидно. Она остановилась.

– Антон, прости. Я очень тебя уважаю, но сейчас я не способна тебя понять.

Антон смотрел без жалости или сострадания к её слезам, но и без насмешки.

– Я про Светланку. Неужели ты не понимаешь, что сама провоцируешь её на глупые выходки?

– Я думала, она что-то поняла, но всё бесполезно. Что, мне перестать совершать необходимые поступки, не жить своей жизнью, чтобы не будить её любопытства?

– Она прилепилась к тебе именно потому, что ты будишь её любопытство.

– Да мне-то что делать?

– Поговори с ней. Ты в самом деле хранишь таинственность.

Фарите уронила с плеча рюкзачок.

– Антон. Ну не представляю я, что могу разговаривать с ней по душам. Я не могу. Я что, должна?

– Не должна, конечно. Но ты напрасно считаешь, что она ничего не вынесла из вашего... – Антон усмехнулся, – «приключения»! Обычно у неё язык за зубами не держится, а она ведь молчала, что где-то побывала с тобой. Ты удивишься, но она отчаянно завидует тебе.

У Фарите медленно округлились глаза.

– Но я... Во имя Звёзд, чему она завидует? Ей что, не нужны мать с отцом? Ей боли хочется?

– Не боли, Фарите. Она романтична и в твоём прошлом видит одну романтику. Она ещё не понимает, что о приключениях интересно читать, сидя на диване. А на деле приключения – это страдания и боль. Вот и объясни ей это.

– Я что, Марк Твен? Жюль Верн? Я не хочу объяснять ей, как больно терять человека, которого... Она не поймёт! Не поймёт, потому что это моя жизнь, а не её. У неё свой собственный жизненный опыт, тоже большой, но – другой! Что бы я ни сказала, она снова будет воспринимать это, словно читает книжку! Антон, почему, ты считаешь...

– Мы никому ничего не должны, Фарите, слышала такую мысль? А я бы уточнил: только себе и своей совести. Её отец приглашал тебя в гости? Ты думаешь, ему не с кем больше поговорить о пиратах? Он просто хочет знать, чьей жизнью бредит его дочь, он ведь и сам видит, что за характер у неё складывается.

– Антон. А ты не женат?

Он слегка улыбнулся:

– Женат.

– И у тебя есть дети?

– Есть.

– Тогда я тебя поняла.

Фарите за ремень потянула рюкзачок с пола. Антон остановил её:

– Знаешь, а ты изменилась.

– Знаю, – буркнула она. – Раньше ты говорил, что я веду себя мудро, а теперь – что я не права.

– Нет. Раньше ты не разговаривала и не видела почти ничего, а теперь ты живая. Правда что-то произошло?

Фарите кивнула и улыбнулась.

– А нужная аудитория там, – указал Антон в противоположную сторону от той, куда шла Фарите. Они обернулись и в шаге от себя увидели Светланку.

– Очень мило, – прищурившись, сообщила она. – Обсуждать меня при всех посреди коридора.

Антон пожал плечами:

– Ну, тебе-то можно обсуждать дела Фарите при всей подгруппе.

Светланка дулась на протяжении всей пары, но Фарите не стала заговаривать с ней. Она почти не слушала преподавателя. Вместо этого она положила на стол диктофон и осторожно решала задачи по аналитической химии, которые должна была сдать на следующем занятии.

После лекции её нашёл в коридоре Ллэйд.

– Фарите! – басовито окликнул он. – Здравствуй, моя хорошая.

Фарите обрадовалась. Подбежала, обняла дядю за шею.

– Здравствуйте, Ллэйд!

– Ну, мы же договаривались на «ты».

Фарите помотала головой:

– Нет, я себя знаю. Я не смогу. Вы без Дарми?

– С ним, – разулыбался Ллэйд. – Но пока перерыв, я с Машенькой его оставил. Сейчас заберу. Я восстанавливаться на работу пришёл, я же числюсь здесь без вести пропавшим. Я, собственно, что хотел... Держи-ка вот.

Ллэйд достал из кармана информокарту.

– Это я подготовил тебе по Терции. Там, правда, немного сумбурно, у меня ещё не было времени привести всё в порядок, и с ребёнком одни заботы. Но я постарался подобрать тебе для начала самое основное. Для вводной статьи этого хватит. Ты подчеркни, что Терция – планета уникальная, и стихийное бедствие на ней, произошедшее в конце гуррейс прошлого года, не что иное, как попытка планеты избавиться от вандализма колонизаторов, то есть, пиратов. И ещё – и это мы с тобой в процессе работы постараемся доказать – что если новые поселенцы, сменившие пиратов, станут вести себя гуманно, то можно ожидать, что такие катаклизмы больше не повторятся. Ты понимаешь значение этого вывода?

– Конечно! – сказала Фарите. – Это значит, что Терцию всё-таки можно колонизировать, если действовать осторожно, в согласии с её экосистемой.

– Именно, Фарите! Другими словами, ты своей работой берёшься не только показать губительное влияние на планету пиратства, но фактически возвращаешь цивилизации прекрасное место для поселения.

– Но животный мир Терции, насколько я знаю, враждебен человеку.

– Возможно, это реакция планеты на неправильные действия людей. В подтверждение этой гипотезы можно привести переход Майрана через Терцию. Звери не трогали его целую неделю, и это, возможно, потому, что он не вёл себя как враг, понимаешь? Заметь, он охотился, но это не выходило за рамки обычного поведения любого хищника Терции. В Майране не было агрессии, стремления к слепому разрушению. И если он стал в конце концов объектом нападения, то потому что ослаб и подлежал с точки зрения природы выбраковке. Впрочем, потом мы обсудим с тобой это подробнее.

– Ллэйд, но ведь это – ваша работа и ваши выводы. Вы можете...

– Могу, Фарите, но тебе нужнее, правда? И, кроме того, Терция для меня – не главное. Я провёл там десять месяцев, сумел оценить её возможности и богатства, но все мои мысли, моя душа – с Контэсом. Он для меня то же, что для вас с Аифаш Аниота. Вырастим Дарми, заберу Машеньку и улетим туда.

– Понимаю. Спасибо вам, Ллэйд!

– Пустяки. И ещё вот что. Тебе сейчас, я так понимаю, ездить ко мне некогда. Так если позволишь, мы с внуком сами понаведываемся к тебе. Ты только звони и говори, когда тебе удобнее.

– Ну что вы... – пробормотала Фарите смутившись. – Столько хлопот!

– Ни малейших! Ну, до встречи, Фарите. Если будет что-то непонятно, звони в любое время.

Фарите, счастливая, спрятала информокарту. Стоявшая поблизости Светланка подошла.

– Кто это?

– Мой дядя, – ответила Фарите ровным голосом. Вывод, который она сделала из разговора с Антоном, сводился к тому, что надо стараться как можно меньше интриговать любопытную однокурсницу.

– Что вы такое говорили про Терцию?

– Ллэйд привёз мне материалы для курсовой.

– Какие?

– Давай носитель. Я скопирую тебе.

– Но у меня уже почти закончена курсовая! Думаешь, я так погружена в науку, что буду копаться в «немного сумбурных» материалах?

– Ну, смотри, – пожала плечами Фарите, радуясь, что так удачно пригасила любопытство Светланки. Материалы всё-таки принадлежали Ллэйду, и едва ли стоило раздавать их направо и налево.

– Но я не поняла... – начала Светланка.

Фарите со вздохом посмотрела на неё:

– Ну, что ты не поняла из моего разговора с дядей?

Светланка смутилась, но выговорила упрямо:

– Ты говорила при всех, я не подслушивала. Ты к кому летала на Терцию? Это твой дядя был пиратом? Тогда почему он в Институте?

– Мой дядя исследователь. Он изучал Терцию, и вернулись мы оттуда на одном корабле. Теперь он делится со мной собранными материалами.

– Но ты говорила, что...

– Что, Светлана?

Но Светланка уже плохо помнила, что именно Фарите говорила ей, перепуганной приближением пиратов, и не могла поручиться, что правильно всё запомнила.

– Ничего, – пробормотала она. Дядя-исследователь – это было, конечно, интересно, но совсем не так захватывающе, как пират, которого Фарите умоляла бросить ради неё пиратство.


Дома Фарите в первую очередь открыла информокарту Ллэйда. Она так рада была познакомиться с планетой, на которой прошла почти вся жизнь Даргола, что принялась читать за едой. Вошедшая на кухню Аифаш посмотрела на неё с молчаливым негодованием.

– Прости, – пробормотала Фарите. – У меня совсем-совсем нет времени, и я стараюсь каждую минуту...

– Понимаю. Ты так хочешь выучиться, что ради этого не жалко даже погубить собственное здоровье.

– Ну, Аифаш! Эти материалы – ты понимаешь, как это интересно? Ну, я не буду больше, всё.

Фарите закрыла информокарту и положила на стол.

Аифаш с улыбкой кивнула. В детской малыши были одни в манеже. Она налила себе сок и ушла наверх.

После бессонной ночи и дня в Институте Фарите всё-таки уснула и проспала до самого вечера. Подскочила как встрёпанная, с ужасом вспоминая, сколько ей надо было сделать за это время, и посмотрела на часы. Доходило восемь.

– Надо было поставить будильник! – прошептала она и потянулась за диктофоном. В Институте он здорово сэкономил ей время, но теперь вместо краткого конспекта она имела полуторачасовую лекцию, которую нужно было прослушать и законспектировать.

Около одиннадцати к ней в комнату заглянула Аифаш.

– Ты ужинала сегодня, Фарите?

– Я? Н-нет, кажется.

– А я пожалела тебя будить, ты так не высыпаешься последнее время. Пойдём вниз?

– Пойдём. Только есть на ночь тоже вредно.

– А какой вывод, Фарите?

– Что нельзя запускать учёбу?

– Что даже если ты запустила учёбу, надо придерживаться нормального режима. В Институте знают, что ты только что из госпиталя?

– Ну... да. Декан и куратор.

– И что?

– Не знаю.

– Фарите, – сказала Аифаш строго. – Ты можешь сама решить этот вопрос или хочешь, чтобы его решила я?

– Что я, маленькая?

– Тогда подойди завтра в деканат и спроси, какие льготы тебе полагаются. Может быть, что-то ты можешь сдать осенью. Ты понимаешь, что ты просто загонишь себя?

– Понимаю...

– Тогда сразу после ужина ложись в постель, и больше никаких уроков сегодня. Ты поняла меня? Ты же умеешь учиться и знаешь, как распределять нагрузку. В чём же дело? Я понимаю, что уделяю тебе мало времени, но...

– Аифаш, только не говори страшных слов, что ты в чём-то виновата! – быстро воспротивилась Фарите. – Я сию же секунду исправляюсь, только не вздумай себя упрекать!

Аифаш засмеялась, обняла сестру и повела её кормить ужином.

Но сказать «исправляюсь» было гораздо проще, чем следовать этому обещанию. Идти в деканат было отчего-то стыдно, и Фарите мучительно думала, как ей поступить. Она честно легла в постель и на следующий день явилась в Институт снова почти не подготовленная.

К её огромному облегчению, здесь её перехватила Свэнвид Джахода.

– Фарите, подойдите ко мне, пожалуйста!

Фарите подошла. По сути, ей надо было увидеться с Джаходой, чтобы показать ей материалы Ллэйда.

– В каком состоянии ваша курсовая? Она у вас с собой?

Фарите вытащила начатки своей работы. Свэнвид просмотрела их, остановившись у окна.

– Что ж, кое-что есть.

– У меня есть ещё кое-что.

Фарите отдала ей информокарту. Лицо Свэнвид просветлело.

– Фарите! Где вы это взяли? Это же... Но это же прекрасно!

– Мне привёз это дядя, Ллэйд Идерс. Он был вчера в Институте.

– Не знаю его. Но хочу узнать. Ваш дядя? Как его найти?

– Он здесь числится в Институте.

– Учится?

– Работает. То есть, работал семь лет назад, а сейчас снова будет работать.

– Идерс? Подождите, Идерс – это имя...

– Да-да, – сказала Фарите. – Мария Идерс его жена.

– Очень хорошо. Фарите, у меня к вам, собственно, дело о вашем пребывании на Антлоите. Почему вы не пришли за решением?

– За каким?

– Вы не знаете? Идёмте со мной. Вам разрешено сдать часть предметов интерном, после практики и каникул.

– Практики? – растерялась Фарите.

– Вы разве не знаете, что после третьего курса полагается практика? Небольшая внутригалактическая экспедиция.

– Я как-то... И когда она будет?

– По окончании семестра.

– То есть, уже в июле? Но ведь ещё не закончится суд... наверняка не закончится... – Фарите присела на подоконник, растерянно глядя перед собой. – И что же мне делать?

– Фарите, расскажите мне, что происходит.

Фарите потёрла лоб.

– Тот человек, которого спасли с Терции... – начала она, подбирая слова и запинаясь. – Свэнвид, как мне рассказать вам коротко, если надо подробно, чтобы вы поняли? Он очень хороший человек, но его будут судить. И я должна быть на этом суде, чтобы... потому что... Про него будут говорить всякие гадости, и я хочу, чтобы он знал, что я всё равно буду с ним, чтобы он видел, что все эти слова не имеют значения.

– Фарите, может быть, вам стоит подумать об академическом отпуске? Вы пришли в Институт с такими блестящими показателями, но этот год у вас явно не задался. Попробуйте повторить его сначала.

Фарите подняла голову.

– Правда? Спасибо вам! Я подумаю.


Но терять целый год, проучившись его почти весь, было досадно. Если бы Фарите осталась при этом на Антлоите с Дарголом, то пережить это было бы проще, но она вернулась и взялась за учёбу, и потраченных усилий было жаль.

Не зная, на что решиться, Фарите тем не менее воспользовалась выданным ей в деканате разрешением, и стало легче. Появилось больше времени на отдых и курсовую работу. Эта работа была настолько интересна Фарите, что написание её продвигалось быстро. Фарите чувствовала, что может успеть сдать и защитить её, и таким образом сохранить этот год. Но она не знала, как быть с практикой. Суд к июлю мог и закончиться, но улететь, едва Даргол придёт в свой дом, в свою семью, казалось ей диким.

Тем временем подходил конец недели, и Фарите с нетерпением ждала, когда Майран и Даргол прилетят на Землю.

Аифаш осторожно наблюдала за ней. Она видела, что Фарите отнеслась серьёзно к её словам, она стала больше отдыхать и старалась не нарушать режима, но беспокойство не проходило. Что-то в состоянии Фарите тревожило Аифаш.

Её опасения в полной мере подтвердились в субботу, когда поздно ночью Фарите вдруг постучалась к ним с Тэадом в комнату:

– Аифаш... вы спите?

Она была в одной рубашке, и Аифаш тревожно приподнялась:

– Фарите! Что ты?

– Аифаш... Прости, Тэад... Можно, я побуду немного здесь, с вами?

– Да что случилось-то? – всерьёз испугалась Аифаш.

Фарите вошла, плотно прикрыла дверь за своей спиной. Неровно перевела дыхание.

– Мне отчего-то страшно.

– Тебе? – спросил Тэад.

– Я пока лежу просто так, всё нормально. А закрою глаза – и кто-то со мной разговаривает. Открою – снова тихо. Я что, сошла с ума, да?

– Иди сюда! – сказала Аифаш. – Давай-ка!

Фарите подошла, уткнулась лицом в грудь сестры. Тэад быстро встал:

– Я вызову врачей.