Другая сторона

Моя страна залегла глубоко в котловине Европы, окутанная фантастической дымкой. Ухоженную столицу ее, пожалуй, все же невозможно назвать южнонемецким городом, равно как и всю республику нельзя считать «восточноевропейским аналогом Швеции» [1]. Вероятно, она является одновременно и тем, и другим. Или чем-то третьим.

Большинство «экспертов» никогда не видели этой призрачной страны, но тщатся ее познать. «The terrible dictatorship». «Диктатура – это уже наш бренд» [2]. Неуместное кокетство госпожи Эйсмонт закономерно оборачивается наивным цинизмом и не прибавляет очков в глазах западных партнеров.
 
В узкой рамке из золоченого багета своей четверть вековой надежности Беларусь предстает скромной олеографией величественной Австро-Венгрии конца XIX – начала XX столетия. В отличие от большинства своих соседей, республику почти не сотрясали никакие сколько-нибудь серьезные общественно-экономические катаклизмы, не говоря уже о банальной смене власти.

Александр Лукашенко, этот белорусский Франц-Иосиф, руководит страной без малого уже почти 30 лет. Параллельно, стараниями эксцентричного ресторатора Вадима Прокопьева, Минск силился превратиться в Вену рубежа веков, отмеченную эстетикой упадка a la noir. Белорусская столица, стиснутая в объятьях политического стазиса, до недавних пор содрогалась исключительно богемными страстями – с легкой руки Прокопьева местных айтишников едва ли не стали привечать, словно тореро в Севилье [3]. Однако бюрократия ожидаемо не дала хода делу, а барочный Прокопьев не стал примерять на себя чужой парик, отправившись блистать глянцевой лысиной на западноевропейские авансцены.

В этом государстве настоящее будто бы отменяет будущее. Едва ли кто сейчас вспомнит про ожесточенные уличные распри лета-осени 2020 года.

Атмосфера затхлого уюта застоявшейся стабильности неизбежно порождает соответствующие социальные типы. Высосанная из жирного пальца Бабарико житейская философия легко укладывается в уже изрядно залежалое словцо: «Обогащайтесь» [4].

 Очевидно, чтение Достоевского оказало фатальное воздействие на стиль и образ мыслей респектабельного банкира. Однако из непреходящего наследия русской классики карикатурный капиталист, словно сошедший с советского агитплаката, почерпнул для себя лишь приобретательские вожделения господина Лужина. Того гляди, дорвавшись до власти, подобный господин объявит худобу вне закона. А пуще всего, обяжет молодежь носить очки без диоптрий – в пику проклятым хунвейбинам.

Юный бунтарь-книгочей Витя любил эпатировать домочадцев, допытываясь, чем же все-таки гитлеровская Германия отличалась от СССР, раз «и там, и там однопартийность?» [4]. После этого за столом ненадолго повисала мертвящая тишина, внезапно разрезаемая звонкой оплеухой. Почему, собственно, зрелому Виктору Дмитриевичу было бы не пойти еще дальше и не озаботиться вопросом: а чем соревновательно-электоральный авторитаризм современных «демократий» Запада принципиально отличается от монопартийных постсоветских «диктатур»? Пожалуй, это слишком нетривиально даже для такого гения мысли и отца белорусской демократии, как Виктор Бабарико.

Еще более нетривиальным для либерального эстеблишмента оказывается тот факт, что траектория политической судьбы Республики Беларусь может не вычерчиваться исключительно по волюнтаристской канве личных амбиций ее пожизненного гонфалоньера и его камарильи. «Бытие определяет сознание, а базис – надстройку?!», – презрительно морщится знакамiты дзеяч «Менскага фiлязофскага кола», методолог и публицист В.В. Мацкевич в ответ на взвешенное, наукообразное исследование Е. Шевцова «Феномен Беларуси» [1].

Своим радикальным отрицанием нашумевшие в свое время книги Шеремета и Федуты напоминают трактаты по апофатическому богословию. «Случайный президент», «Президент из урны» [5] – авторы преследуют своей целью показать читателю, ни кем на самом деле был Лукашенко, а кем он в действительности, по их мнению, не являлся. Мифотворчество белорусской оппозиции, в конечном счете, конструируется вокруг фигуры первого Президента, а посему со стороны либерально-националистического стана закономерно доносится ропот возмущения, когда из нарратива о Беларуси произвольно изымается столь весомая константа [1]. «Еретик» Шевцов в своем исследовании дерзает подменять злобное божество-демиурга экономической обусловленностью – гностики-оппозиционеры не в состоянии вынести такой унизительной профанации.

Фактура основного корпуса критической публицистики, посвященной тематике Беларуси в эпоху становления ее независимости, преимущественно, носит исповедальный характер, что, в свою очередь, откровенно высвечивает ангажированность создателей этих опусов. Такое творчество расскажет нам куда больше о самом творце, нежели чем о его герое. Мемуарно-биографическая продукция типа федутовской «Политической биографии» Лукашенко призвана скорее не дезавуировать имидж действующего Президента, а послужить апологетикой самому автору.

Пожалуй, не стоит подходить к политизированной беллетристике с меркой строгой исследовательской методологии. Отсюда и воспринимать эти пестрящие личными свидетельствами баснословные писания, в первую очередь, следует не как попытку непредвзятого анализа, а как своего рода художественную метафору, маркирующую характерную тенденцию социально-политической мысли.

В данном контексте немаловажным будет заострить внимание на механизмах, порождающих подобного рода тексты. Строительство мыслей и слов, в которые впоследствии облекаются типичные национал-либеральные мифы, осуществляется, как справедливо отметил в своем незавершенном очерке К. Чарухин, в пределах координат: «“Россия – Беларусь – Запад” (белорусская “идентичность”) и “Президент – Оппозиция – Народ” (борьба элит)» [1]. Однако, на наш взгляд, диагностировать мировоззренческий разлом все же следует не по традиционному «водоразделу», выделенному, в частности, Чарухиным. Основной координатной осью в данном случае будет выступать непосредственно сама ткань слова, избавленная от всякой семантико-когнитивной нагрузки. Такого рода дефиниции, как «частная собственность», «свободный рынок», «демократия», «тоталитаризм» уже давно стали самодовлеющими и превратились в выхолощенный «символ веры», начисто лишенный любого рационального смысла.

Живописную и одновременно симптоматичную картину рисует нам с первых страниц своего opus magnum Федута. Зарисовка красочно описывает «художества» главного белорусского «импровизатора» во время посещения японского Нагано в 1998 году. Лукашенко встает на лыжи и, в сопровождении кавалькады бодигардов, «бежит по заснеженным рисовым полям на глазах у их обомлевшего хозяина», попирая своими неотесанными полозьями частновладельческое право той самой «священной и неприкосновенной».

Мы, дескать, не ведали, что это частная собственность, у нас, мол-де, никакой такой собственности нету, – в нарочито утрированной форме вольно излагает оправдания белорусских делегатов Федута [6].

Лубочная миниатюра эта и вправду символична, но символизирует она, скорее определенную направленность вектора мысли автора, нежели характеризует балаганное поведение «мальчика из деревни с простенькой биографией», дорвавшегося до власти. А что с него взять, – косвенно проскальзывает между строк. «Метастазы сталинской деспотии», «дитя смуты» [5], плохо «переваренный» продукт полураспада СССР, читай – отрыжка «совка».

«Наше государство объявило, что оно наследник советского, а советское государство хамило своим подданным, это у него в генах», – откликается на эти высокомерно-снисходительные филиппики «ресторатор с особым стилем» Прокопьев. На привычную «совковую манеру обращения с младшими по рангу» сетовал тот же приснопамятный Федута [6]. Такого рода мысли в текстах респектабельной либеральной публики неизменно проходят рефреном. «Это традиция», – с прискорбием резюмирует фрондирующий бизнесмен, отправившийся не так давно покорять «жирный» Сингапур.

Любому уважающему себя воротиле должно быть хорошо известно: «Критиковать Лукашенко, находясь в Минске, можно только косвенно и между строк» [7].

С недавних пор Прокопьев мыслит не эйдосами и даже не дискурсами, а буквально – сингапурскими миллионерами. На сантиметр квадратный [8]. Подобного рода «особый стиль» мышления ожидаемо вызывает недоумение с точки зрения классической рациональности, но, возможно с точки зрения эстетики это выглядит неплохо? Неубедительно. «Бабки» благодаря перу «романтического эгоиста» Бегбедера уже давно стали считаться квинтэссенцией современной пошлости [9]. Ну а тривиальнейшую в своем наивном цинизме максиму «если ты такой умный, то почему такой бедный?» успешно развенчал математик Перельман, презрев денежные лавры института Клэя.

Меж сингапурским «львом» и минским человеком договора быть не может. Особенность современной культуры – вопиющая неспособность к диалогу. Беспощадно молодящийся щеголь с неистовой глоткой, в прошлом выпускник МнСВУ и военнослужащий РВСН, а ныне – обритый рекрут Плутоса, YouTube-блогер и псевдоутонченный сноб Прокопьев был «беременен» идеей «вывести Минск в очень передовые европейские модные города» вот уже порядка 10 лет [7].

Нам доподлинно не известно, штудировал ли бывший офицер-ренегат томики Достоевского как Бабарико, однако что-то тоже фатальным образом повлияло на «очень передовую» стилистику «беременного» господина оформителя клубных рестораций. Беларусь, к слову, уже как-то была «беременна». Первым президентом [6]. Как в итоге разрешились политические «роды» 1994 года? Судите сами.


P.S. Хотя, положим, усилия галантерейщика по джентрификации столицы пропали бы даром: до пресловутой деноминации 2016 года в Беларуси концентрация миллионеров на квадратный сантиметр была куда выше, чем в Сингапуре.


1. Введение. Ноумен Беларуси / Константин Чарухин. «Беларусь: некоторые особенности переходного периода» https://scepsis.net/library/id_1014.html

2. Эйсмонт: Диктатура – это наш бренд, порядок и нормальная спокойная жизнь https://reform.by/

3. Вадим Прокопьев об айтишниках: «Не умеют развлекаться и эксцентрично мыслят о еде» https://bel.biz/

4. «В нынешнем виде айтишники не сильно помогут Беларуси»: Интервью с главой банка Виктором Бабарико https://www.the-village.me/

5. Шеремет Павел. «Случайный президент» https://royallib.com/

6. Федута Александр. «Лукашенко. Политическая биография» https://royallib.com/

7. Ресторатор Прокопьев: Возможно, мне выпал исторический шанс объединить все протестное движение https://ex-press.by/

8. Ресторатор Вадим Прокопьев продал все доли и уезжает из Беларуси https://citydog.by/post/zaden-prokopjev-uezzhaet/

9. Фредерик Бегбедер. Романтический эгоист http://loveread.ec/read_book.php?id=4664&p=1