Психологический контакт

     В зимнюю пору посещению баньки дополнительную чистоту и свежесть придают снег и мороз. Приятное расположение духа и стол с разными деревенскими деликатесами способствуют размышлениям о том, как раньше все, ну, или почти все, было хорошо, а мы сами были просто замечательными. Легкая истома могла бы привести к переходу в горизонтальное положение с последующим погружением в царство Морфея, если бы не своевременно принятые двести грамм антидота, чаще всего чистой, как слеза непорочной девицы, самогонки.

     Благостная атмосфера способствует раскрепощению сознания и сопутствующему развязыванию языков. Многие, особенно жены, справедливо полагают, что основными темами посетителей парной являются женщины, охота и рыбалка, футбол и хоккей, ну, и жалобы и стенания на притеснения со стороны законных супруг. Однако на этот раз гостями Петровича были несколько следователей. Из тех, что начинали службу под его руководством. Петрович такие визиты приветствовал. Появлялась возможность в непринужденной обстановке вспомнить о славных делах, которые ему довелось расследовать. Если честно, похвастаться. Поэтому и вечер был посвящен устным мемуарам. На письменные времени катастрофически не хватало, хотя на самом деле причина, скорее всего, крылась в обыкновенной лени. Но в этом он даже наедине с самим собой не признавался.

     Любимая поговорка Петровича: «Два следователя – три мнения». А в баньке их собралось четверо. Поэтому дискуссия была жаркой, пожалуй, градус ее был повыше, чем пар в парилке. Тема возникла из трансляции последних известий по ТВ о сделке со следствием, заключенной одним из пойманных на взятке высокопоставленных чиновников.

     Действующий уже около десятка лет закон о сделке со следствием, по мнению визитеров, существенно облегчил работу, позволил сократить сроки ведения дел, увеличил суммы реально возвращенных государству похищенных средств.

     В ответ Петрович разгорячился посильнее, чем от пара и первача вместе взятых.

     - Сделка со следствием! Вдумайтесь в эти слова! Ведь следователь представляет Закон, а значит и государство. Сделка с Законом, сделка с государством – вот как я понимаю сделку со следствием. Сделка между правонарушителем и Законом! А отсюда и все остальное. Подозреваемый, сторговавшись с помощью адвоката со следователем и выбрав один ВЫГОДНЫЙ с его точки зрения эпизод из совершенных им преступлений, осуществляет «совместное расследование». Делает это официально, ЗАКОННО! Да в мои молодые годы такое не могло присниться и в страшном сне.

     Вы понимаете, что само слово следователь происходит от слова след? Следователь должен пройти по ВСЕМ следам преступника, а не по одному, расследовать ВСЕ совершенные им правонарушения. А при сделке со следствием следователь превращается в чиновника, главная задача которого правильно оформить документы. Это уже не следователь, а канцелярист!

     Один из присутствующих осмелился вставить реплику в пламенную речь Петровича:

     - Еще пять минут, и мы все подадим рапорты на увольнение в связи с профнепригодностью. Пощадите! Расскажите лучше о каком-нибудь необычном и интересном деле.

     Петрович и сам уже понял, что находится в кругу соратников, а не на трибуне конференции по итогам работы правоохранительных органов. Меняя тональность, предложил тост за светлое будущее, которое непременно наступит и приведет к искоренению преступности. Компания единодушно согласилась, хотя кто-то и вспомнил классика: «Только вот жить в эту пору прекрасную, уж не придется ни мне, ни тебе».

     Петрович расслабился и погрузился в воспоминания, увы, теперь уже далекой молодости.

     - Вряд ли кто-то из вас застал времена, когда одним из главных требований к работе следователя было установление психологического контакта со свидетелями, подозреваемыми и подследственными. Сейчас лихие адвокаты нередко строят линию защиты на том основании, что их подопечный давал показания под сильным психологическим давлением и требуют признать их полученными незаконными методами. Поэтому, хотя и ежу понятно, что контакт и давление это разные вещи, но об установлении психологического контакта многие предпочли забыть.

     Конечно, не всегда это удается, бывает, встречаются просто несовместимые характеры. Но зато, когда получается в цвет, работа идет не просто как по маслу, - возникает ощущение творчества, душа поет и руки порхают по пишущей машинке, как бабочки весной.

     Хотя был у меня случай, когда психологический контакт закончился трагически.

     Служил я тогда уже следователем КГБ в Киргизии. В Кантском районе, где сейчас дислоцируется российская авиабаза, был задержан заведующий базой лесопиломатериалов Алакедров (фамилию я изменил). В Средней Азии пиломатериалы были острым дефицитом. Это создавало благоприятные возможности по незаконному обогащению тому, кто мог ими распоряжаться.

     В поле зрения милиции Алакедров попал благодаря «шалостям» одного из своих трех сыновей. Он неоднократно устраивал в дорогом ресторане во Фрунзе, как сейчас сказали бы, шоу: демонстративно прикуривал от пятидесятирублевой купюры. В те времена не у всех месячная пенсия достигала такого уровня.

     Несколько позже из Хабаровского края пришла информация о странном поступке заведующего базой. Он, находясь в командировке, был обворован в гостинице. Обнаружив пропажу золотых часов с браслетом, золотых запонок и золотой заколки для галстука, а также бумажника с крупной суммой денег, сначала написал заявление в милицию, но на следующий день забрал его. Объяснив, что вещи были не из золота, а деньги нашлись.

     Однако через несколько месяцев вор был пойман, как раз при попытке сбыть краденые у Алакедрова золотые вещи.

     Друзьями заведующего базой в Кантском районе числились и первый секретарь райкома, и начальник РОВД, и прокурор. Поэтому проверка оперативных материалов, скорее всего, закончилась бы для него благополучно.

     Но… Пришла беда – отворяй ворота! В славном черноморском городе Одессе органы госбезопасности реализовали материалы на группу контрабандистов-валютчиков. Задержанный с поличным грузчик овощного магазина не сумел внятно рассказать легенду о «случайно найденной на пляже» крупной партии золотых изделий с драгоценными камнями. При проведении обыска по месту его проживания хозяйка дома – старушка не поверила, что с обыском пришли настоящие сотрудники госбезопасности. Она просто криком кричала, что и год назад не верила в ограбление грузчика, что на самом деле он присвоил себе деньги, а это уже вторая попытка скрысятничать. И уж теперь, какие бы ксивы его друзья не показывали, она заставит своего племянника выбить из грузчика не только его дурь, но и двойную стоимость исчезнувших брюликов. Сотрудники позволили старушке покричать подольше, и только убедившись, что ее племянником и хозяином золота в одном лице являлся Алакедров, доставили ее в управление, где и избавили от заблуждений о подлинности предъявленных ими документов.

     Статья о нарушении валютных операций относилась к компетенции органов госбезопасности, поэтому Алакедров стал моим подследственным.

     Провели обыски. На рабочем месте все было в порядке. А вот по месту жительства обыск занял почти двое суток. Только опись золотых изделий заняла более десяти часов. Наличных изъяли свыше ста тысяч рублей. Для лучшего понимания - это зарплата следователя за 5 лет, а тот самый дом в Одессе, например, обошелся ему в 16 тысяч рублей. В мансарде хранились упакованные импортные гарнитуры, сервизы, хрусталь. Как пояснил Алакедров, все это предназначалось двум сыновьям, когда они женятся. Третий сын уже имел семью, свои гарнитуры и посуду получил. Очень долго искали золотой кирпич. По слухам, он как-то показывал одному из друзей 16-ти килограммовый слиток золота. Искали тщательно, но результата не добились. Кстати, до сих пор, то на лесоскладе, то рядом с бывшим домом Алакедрова нет-нет да кто-нибудь копает землю в надежде отыскать клад.

     - А в наше время, в какую сумму можно оценить все изъятое у обвиняемого? – спросил один из гостей.

     - Примерно в зарплату трех следователей за 25 лет службы. Около 100 миллионов рублей. Алакедров воровал примерно 20 лет. Вам может показаться, что и не так уж много он нахапал. Он, между прочим был того же мнения.

     Когда у нас установился психологический контакт, Алакедров рассказал, что от подельников в Хабаровском крае ему неоднократно поступали предложения расширить бизнес, подключить хотя бы еще две-три базы в Киргизии. Но он каждый раз отказывался. Главная причина крылась в том, что денег было так много, что потратить их было негде и не на что! В Советском Союзе, если кто-то решался «пошиковать и разгуляться», то обычно гулял недолго. Бдительные граждане охотно сигнализировали правоохранительным органам, а те, в свою очередь, обеспечивали таких беззаботных местами отдыха в «местах не столь отдаленных», а для прогулок предоставляли прогулочные дворики в СИЗО.

     Поэтому жил Алакедров относительно скромно. Швыряться деньгами было против его убеждений, да и привлекать к себе внимание он не хотел из соображений безопасности. Поэтому и не расширял свое криминальное предприятие, так как у кого-нибудь из новичков могло бы «сорвать крышу», и стали бы они доказывать свою небывалую крутизну. И непременно попали бы в поле зрения милиции, а затем и в Хабаровский край, но уже на заготовку древесины. И его с собой утянули бы.

     Когда в подтверждение этому, я рассказал о шиковавшем в ресторане его сыне, прикуривавшем от пятидесятирублевых купюр, Алакедров неподдельно расстроился.

     - Воистину дармовые деньги делают человека ишаком! А ведь сыновья у меня умные, все получили высшее образование, их ценят на работе, они нормально зарабатывают. Конечно, я подбрасывал им по тысяче или две время от времени, но не для такой же дури! Хотя сам впервые осознал и удивился во время обыска, сколько ювелирки в доме накопилось.

     Я на первых допросах без протокола, частенько употреблял слова вор, воровство, хапуга, расхититель. Кипел «пролетарской ненавистью». А он, признавая факты, тем не менее, всегда возражал, что не грабил государство.

     Злило это упрямство меня, из себя выводило. А он говорил, что я хоть и молодой, но сам разберусь, на чьей стороне правда.

     Был Алакедров мужик основательный, достоинство свое держал. Арест перенес без истерик, признал, что от судьбы не уйдешь.

     А психологический контакт, которым первое время и не пахло, возник, когда пришли ответы на запросы о его службе во время Великой Отечественной войны. В те времена мы обязательно проверяли эти данные, потому что не так уж и редко орденоносные фронтовики, на самом деле, оказывались дезертирами или даже бывшими полицаями. Алакедров был награжден 4 орденами и 11 медалями боевыми. Все получены заслужено, два года на фронте был он лихим разведчиком, дважды ранен. Более того, прислали нам извещение о том, что еще один орден «Красной звезды» не был вручен ему по причине выбытия из части по ранению, и уже выслан в военкомат по месту жительства.

     Сообщил я ему эту приятную весть, а сам отбыл в командировку в Хабаровск. Опера из ОБХСС помогли задокументировать все, что требовалось. Но возвращался я, мягко говоря, задумчивым.

     На допросе предъявил Алакедрову добытые в ходе командировки документы, свидетельствующие о создании и длительном функционировании преступной группы, занимавшейся хищениями социалистической собственности в особо крупных размерах.

     Он держался спокойно, почти уверенно. Давал пояснения, делал уточнения, как если бы мы были деловыми партнерами. А в конце допроса спросил: «Почему Вы сегодня ни разу не назвали меня вором? Хотите, я сам на этот вопрос отвечу?»

     Я и сам это заметил, но готового ответа в тот момент у меня не сложилось.

     А Алакедров, видимо, принял для себя решение, как ему вести себя в дальнейшем. Я полагал, что он смирился с неизбежностью суда и сурового обвинительного приговора, и, как настоящий мужик, готовится сохранить достоинство, в общем, «показать характер». У меня и малейшего подозрения не возникло, какое решение он принял на самом деле.

     Обвиняемый вдруг предстал не матерым преступником, а просто пожилым человеком, неожиданно испытавшим желание излить душу, выговориться. Изнурительная борьба со следствием довольно часто заканчивается таким переломным моментом, моментом истины, когда человек как будто отстраняется от реальности и начинает подводить итоги всей жизни.

     Начал он свою исповедь издалека – с возвращения с фронта. Сначала он вернулся на Кавказ, но почти сразу переехал в Среднюю Азию. Устроился работать на лесосклад простым рабочим. Не трудился, а вкалывал, такое было время. Не пил, не воровал. Меньше, чем через два года был назначен заведующим. Прежнего за воровство посадили.

     Страна восстанавливала разрушенное войной, лес был нужен для строительства, как воздух. В Средней Азии и раньше был дефицит пиломатериалов, а в конце 40-х он стал еще острее, ведь большая часть древесины отправлялась на запад страны, там нехватка жилья была катастрофической. Поступающие бревна, тес, доски шли организациям и предприятиям, население практически не имело возможности купить деловую древесину для личных нужд. Вплоть до середины 50-х годов даже дрова распределялись по предприятиям, а там уже они своим работникам выдавали ордера на их покупку. Лишь когда возросли поставки угля, с дровами стало полегче.

     - Я работал честно, не воровал. Проверяющие не реже раза в месяц наведывались. Но нашел возможность «подработать», не воруя. Лес и пиломатериалы поступали из Сибири и Дальнего Востока по железной дороге на платформах или в полувагонах. Для крепежа по бортам использовались трехметровые тонкие бревнышки. В каждом полувагоне их «приезжало» 8-10 штук. Естественно в накладных они не указывались. Приобрел я небольшой станок и стал делать из них штакетник. Спрос на него был постоянный. Государству эти бревнышки были неинтересны – объемы не те. А я пустил их в дело, помогал людям. Ну, и сам подрабатывал. Бревнышки, особенно когда это была не береза или осина, а лиственница брали и на крыши для саманных домов. Тут деньги получались покрупнее. Я не считал и сейчас не считаю, что воровал их у государства. Я их пускал в дело.

     Так года три я спокойно подрабатывал, и душа у меня была спокойна. Потом, будучи в командировке в Хабаровском крае, подружился с хозяином склада, с которого и отправлялись лесопиломатериалы по всему Союзу. Поговорили мы о сложностях работы, о перспективах, в гости я его пригласил на Иссык-Куле отдохнуть. Ну и попросил стояки для полувагонов и платформ делать подлиннее, хотя бы сантиметров на сорок, и желательно из лиственницы. Объяснил, для чего они нужны. Естественно, дал понять, что в долгу не останусь.

     Хозяином лесосклада я его не случайно назвал. Официальным заведующим был совсем другой товарищ, у которого к хозяйственной работе душа не лежала. Потому фактически всем управлял мой новый приятель.

     Он с легкостью согласился пойти навстречу моей просьбе. Но выдвинул и свое предложение. Говорит, что зря будут стояки торчать, как будто платформа недогружена. Чтобы лишних вопросов ни у кого не возникало, в вагонах, которые на мой склад пойдут, леса на десять-пятнадцать кубов будет побольше. В накладных это указывать нельзя - перегруз.

     Мы с ним ни слова не сказали, как навар делить будем. Но я регулярно половину ему передавал. Все пятнадцать лет, пока он не погиб. С преемником даже договариваться не пришлось, на похоронах по рукам ударили, и все.

     А почему я себя вором не считаю, Вы после командировки и без моих разъяснений теперь знаете.

     Тут он был почти прав. Если бы мне рассказали о том, что предстояло увидеть, я бы не поверил. На лесоскладах в Хабаровском крае под крышей хранилась лишь небольшая часть пиломатериалов. А вокруг складов и вдоль железной дороги на сотни метров тянулись штабеля древесины. Некоторые вросли в землю, покрылись мхом, сгнили. Не только бревна, но даже авиационная фанера, балки, брусья. Лежали, судя по состоянию, десятки лет. Основной причиной этой преступной безалаберщины был дефицит транспорта. Я прибыл документировать хищение нескольких тысяч кубометров пиломатериалов, а гнили под дождем и снегом у всех на глазах сотни тысяч, если не миллионы. По справедливости можно было и согласиться, что эти несколько тысяч кубометров были не украдены, а спасены от бесхозяйственного уничтожения.

     Беседовали мы долго, обстоятельно. Алакедров стойко принял удар судьбы, ни малейшего намека на заискивание с его стороны не было. Не было и сожаления об изъятых ценностях. Переживал он только за своих сыновей, опасался, что судебный процесс будут освещать в прессе, и у них возникнут сложности. Поинтересовался, лишит ли его суд орденов и медалей. Я честно сказал, что судьи нередко полагают, что преступники не достойны иметь государственные и правительственные награды. Однако, поскольку он получил их, защищая Родину, шансы сохранить их достаточно велики.

     В общем, заканчивал я следствие по этому делу чуть ли не в доброжелательной обстановке. В ходе ознакомления с материалами от Алакедрова и его адвоката не поступило ни одного замечания. Вот что значит психологический контакт с подследственным.

     Однако в голосе Петровича почему-то не прозвучали торжествующие нотки.

     - И какой же приговор вынес по этому делу суд? – спросил один из следователей.

     - Суд? Суд не состоялся. Алакедров совершил самоубийство.

     - В СИЗО? В следственном изоляторе КГБ? Как ему это удалось?

     - Да-а-а... Позднее я проанализировал все наши допросы и беседы и пришел к выводу, что если бы характер наших отношений был не таким, почти душевным, я мог бы догадаться, что к моменту завершения следствия Алакедров поставил себе задачу избежать суда. Он рассудил, что по приговору получит не менее пятнадцати лет, а, значит, шансов выйти на свободу практически нет (ему уже исполнилось 62). Судебный процесс и освещение его в печати серьезно осложнят жизнь сыновей. Боевые награды не достанутся детям и внукам, и они не будут им гордиться. Ему придется на судебных заседаниях изобличать своих соратников-подельников. Возможно, существовали и другие причины для самоубийства, но мне о них ничего неизвестно.

     - А как же ему удалось совершить суицид под непрерывным наблюдением контролеров, да еще и в присутствии сокамерника?

     - Подготовку Алакедров начал заранее. Он попросил разрешения, чтобы сыновья передали ему нейлоновую майку, какие получили прозвище «алкоголички». Это уже потом, во время служебного расследования, я сообразил, что надо было осмотреть, порвавшуюся, с его слов, случайно, хлопчатобумажную майку. Может быть, тогда и догадался, что же он с ней сделал и отчего она порвалась.

     А в это время проходил чемпионат мира по футболу. В комнате, откуда контролеры должны были наблюдать за помывкой подследственных, телевизора не было. Но у нас же народ приучен бороться с трудностями, поэтому контролеры болели за нашу команду, уставившись через открытую дверь (а это строго запрещено) в телевизор, который стоял в соседнем помещении. От душевой, в которой предусмотрено отсутствие двери, где мылся обвиняемый, они были в трех метрах.

     Алакедрову хватило нескольких минут, чтобы обмотать одну лямку майки за приваренный к потолку распылитель, а вторую – вокруг шеи. Нейлон его вес выдержал, в отличие от хлопка. Затем просто подогнул колени. Похожим методом воспользовался в Лондоне Березовский.

     Никаких предсмертных записок он, естественно, не оставил.

     Тут Петрович сделал паузу. Почесал затылок и смущенно признался:

     - А я ведь хотел вам только эпизод с орденом, как пример успешного психологического контакта с подследственным, продемонстрировать. Остановиться вовремя не смог. В результате вы со мной установили психологический контакт, предоставив мне шанс выговориться по полной. Что ж, этот прием тоже нередко приносит хороший урожай полезной информации. Порой человек такое раскроет, о чем самому себе даже вспоминать запрещает.

     Пойдемте-ка лучше еще разок косточки попарим, да вернемся к приличествующим мужикам в баньке темам: об охоте и рыбалке или о хитроумных уловках милых женщин, подстерегающих следователей в самых неожиданных местах, чтобы выдернуть из мира УК и УПК и преподнести простые земные радости.