Как провожают поезда

Н.А. Гольбрайх посвящается

Хрясь!
Сахарница из любимого сервиза «Люминарк» разлетелась вдребезги. А говорили, что стекло закалённое особым образом и разбить его будет непросто. Может и закалённое, может и особым способом, но Кира вложила в этот удар всю свою боль, всё раздражение, ту невозможность высказать свои претензии к некогда горячо любимому мужу. Удар получился страшной силы. Сахарный песок разлетелся по полу всей кухни и сложился в ореол из мелких песчинок среди груды белоснежных осколков. Почти как рисунок в стиле авангардизма. Красиво. Совсем обессиленная от этой внутренней борьбы, Кира села рядом со своим произведением искусства и беззвучно заплакала.
Слезы крупными каплями скатывались по лицу, по нежной коже шеи и растворялись в тонкой хлопковой ткани пеньюара.
Взглянув в ровную гладь стального холодильника, Кира увидела своё отражение: каштановые курчавые волосы до плеч рассыпались легкими волнами, на каждой волне свой блик оставляло солнце, для которого этот день был совершенно обычным, как и много веков назад. История, стара как мир: Мужчина и Женщина. Рядом сложно. Врозь невозможно.
Кира хотела пульнуть и в холодильник. Даже пошарила вокруг себя, но достойного предмета не нашлось. Кухонные полотенца, прихватки. Да, это не то метательное орудие, которое нужно. Острая боль уже ушла, уступая место суете надвигающего утра.
Шуметь Кире совсем нельзя. Перегородки в доме тонкие. Соседи сплошь интеллигентные старички и старушки с учёными степенями. Эту квартиру Кира унаследовала от родителей, давно ушедших в мир иной. Словно в память о них, она старалась не разочаровывать соседей, хорошо знавших родителей и её саму самого раннего детства. После первой ссоры с мужем, Кира ловила на себе строгие взгляды соседей и решила больше не кричать дома.  Но до мужа было не достучаться. Он жил своей, только ему ведомой жизнью: работал с удовольствием, ходил на любимый футбол, радостно общался с друзьями…
Для Киры его решение развестись было неожиданным, совершенно невозможным, чем-то нереальным. Да, вместе сложно, но врозь… как это, врозь? Кира не могла этого себе представить, что в её жизни не будет этого статного, красивого, уверенного в себе мужчины.
- О, веселишься с утра, - Кирилл, вышел на кухню и налил себе стакан воды. Как всегда восхитительный. С очаровательной улыбкой и запасом хорошего настроения, которого бы вполне хватило на весь офис, в котором Кира работала.
- Да, развлекаюсь, - Кира собирала осколки сахарницы и медленно дышала, как учила её хорошая подруга и по совместительству семейный психолог Надежда. – Вот объясни мне, если сможешь с утра, что с нами не так, что со мной не так? Почему ты хочешь всё разрушить?
- Малыш, для тебя стараюсь. Делаю тебя свободной. Как ветер. Разве не это мечта всех девушек: эмансипированных и креативных, - Кира слышала в его словах сарказм, хотя, возможно, сарказма здесь и не было в помине.
- Разве это свобода? Это ужасное, жуткое одиночество. Я тебя …  - она не могла больше себя сдерживать, какая-то пружина внутри вдруг соскочила и ударила прямо в сердце.
Кира душила  крик в горле, держала его руками, изо всей силы сжимала губы, прислонившись лбом к прохладной двери холодильника. Сотни, тысячи мыслей проносились в голове. Жуткие слова жгли горло, готовы были сорваться с языка, но слышно было лишь одно сипение. Голос предавал. Или наоборот, только голос знал, что можно говорить, а что нельзя, спасая Киру.
-Малыш, не нагнетай. Успокойся. Я делаю лучше в первую очередь для тебя, - Кирилл одевался, на ходу выпивая чашку чая. – Не грусти, всё будет хорошо.
Перед своим уходом, Кирилл ещё раз взглянул на Киру. Она была прекрасна в своем светленьком пеньюаре, с загорелыми ногами, медными волосами и какой-то беспросветной грустью в глазах. Она открывала рот, но звуков не было. «Совсем как золотая рыбка», - с нежностью подумал Кирилл. Если бы он знал, что рыбка уже готова была метать сахарницы и чашки не только в холодильник или в кухонный пол…
Голос начал пропадать примерно год назад. В самые неподходящие моменты. Начались бессонницы, больницы, походы по врачам. Были гомеопаты и экстрасенсы, светила науки и просто отличные специалисты. Вердикт всех однозначен: всё проблемы в голове. Со стороны физиологии проблем нет. Здоровое, сильное тело. Без изъянов. Психосоматика.
Дверь закрылась за мужем, лязгнул замок. Надежный, как эта железная дверь, за которой кипела совсем другая жизнь.
 Кира молчала. Но она не из тех, кто ждёт у моря погоды. «Действуй!»- вот её главный девиз и словно неведомая сила всегда помогала, когда дело было действительно стоящим. Вдруг неведомо откуда появлялось столько энергии, сколько было нужно.
Смс мужу было кратким.
«Не хочу разводиться и не буду. Приходи на перрон субботу, 15 сентября, к 11 утра. Там пройдёт два состава. Потом может идти, куда хочешь».
 Кирилл удивился, но не очень. Кира всегда была немного странной, это и цепляло. Её непредсказуемость, жажда жизни. Она поражала. Кирилл отчетливо помнил, как в первые дни их знакомства, в конфетно-букетный период, она с лёгкостью могла вскружить голову любому. Она покоряла своей естественностью, остроумием, желанием жить, творить, пить взахлёб этот дивный напиток под названием «жизнь».
Что случилось за три года? Ему было неведомо. Он видел лишь одно: цветок вял, чах, и, иногда казалось, что стебель вот-вот оборвётся. Кирилл не мог этого допустить. Поэтому и принял непростое для себя решение: уйти, освободить, дань новый шанс, новый вектор. Может новый мужчина поможет, если он не может сделать эту дивную девушку счастливой?

Кира стояла на перроне заплаканная с большим чемоданом в клеточку на колесиках. Её и Кирилла отделяли друг от друга железнодорожные пути. Он был в нескольких метрах. Казалось, она была так близко, но всё-таки так далёко, как неведомая прекрасная планета.
Поезд приближался, не сбавляя скорости. Видимо их город не входил в число остановок его маршрута. И вот, в тот самый момент, когда состав был от них в нескольких метрах, Кира начала кричать. Кирилл от неожиданности вздрогнул и вначале рассмеялся: «Ну и артистка». Только веселье быстро испарилось. Кира кричала, взмывая руки к небу. Тушь размазалась и текла черными ручьями. Её плечи дергались и никак не могли остановиться.
- Кирилл, пойми - остальные слова заглушил поезд.
До Кирилла доносились лишь обрывки фраз: «Ка чу ка чу…».
Кирилл стоял слегка оглушенный: этими непонятными словами, грохотом поезда, а главное видом такой несчастной Киры. Он не узнавал её. Что эта за девушка? Он знал Киру, подобную солнцу, а тут… Лёгкий шарфик высвободился из плащика и развивался на ветру. Кира рыдала около своего чемодана, не в силах остановиться и никого, совершенно никого не было рядом, а потом она вдруг рухнула на колени. Тут уж Кирилл испугался не на шутку, он метался по перрону, стараясь вычислить, что будет быстрее: дождаться окончания движения составов либо бежать через подземный переход?
Прыгая через две ступеньки, он бросился к Кире.
Когда он выскочил на её перрон, составы шумели вдали. Вокруг царила какая-то оглушительная тишина. Кира была совсем без сил, слезы ещё катились по щекам, но плечи уже практически не вздрагивали.
-Кира, пойдём домой, - он поставил её на ноги и взял чемодан.
Так они и шли до дома молча. Оба какие-то опустошенные, обессиленные, но умиротворенные.
Поздно вечером, когда сумерки сгустились над городом, а в центр расцвел неоновыми огнями, Кирилл пил чай на кухне.
 Кира готовила обед на следующий день.
- Кира, а что это вообще было? – Кирилл осторожно пытался выяснить мысли жены о происходящем. - Я ничего практически не слышал, только про бочку что-то. Я на тебя какую-то бочку качу? Вообще ничего не понимаю.
- Все это время я кричала только два слова, много-много раз: «Ребёнка хочу». Что тут непонятного?
Кирилл отвёл глаза в чашку и мешал там несуществующий сахар. Не то чтобы он не хотел ребёнка, но он не думал, что для Киры это так важно, настолько важно.
У него уже был сын от первого брака. Отцовский инстинкт был полностью удовлетворён. Когда у Киры впервые возникло желание стать мамой,  он не возражал. К сожалению, желанная беременность не наступала, Кира нервничала и придавала этому вопросу всё большее значение. Кирилл, в свою очередь был уверен, что его мужское здоровье в порядке и Кира не может забеременеть только из-за себя, веду своих, сугубо женских причин.
 - Придёшь в следующую субботу? - помешивая суп, устало спросила супруга Кира. Лёгкое равнодушие сквозило в её голосе.
-У нас в следующую субботу развод. Разве ты забыла?
- Приходи на вокзал, а потом и разведемся.
- Приду.
Неделя промчалась не заметно.
- Кира, а может я с чемоданом? А может вообще, представим, что я уезжаю, я и билет купить могу.
-А как же развод? Успеем?
Кира удивилась, взглянула на него огромными глазами. Он был опять такой же, как раньше. Каким она его узнала в первый день их знакомства: весёлый, независимый, самостоятельный, готовый поддержать её в любой момент…
Она увидела в его глазах любовь, которая, казалось, совсем погасла.
- Давай, как будто я на фронт тебя провожаю?
-Давай. Встретимся на перроне. Я куплю билет и напишу тебе смс с номером вагона.
Соседи недоумевали: странная пара. Один с огромным чемоданом отправился ни свет ни заря. Вторая вдруг надела мамин плащ и повязала на кудри светлую косынку. Только этим двоим, уже не было до них дела. У них была своя, какая-то особенная странная жизнь: с поездом и вокзалом, с возможностью сказать всё то, о чем почему-то раньше говорить было так сложно, невозможно…
Поезд стоял всего 5 минут.
Проводница девятого вагона на всю жизнь запомнила эту странную пару. Красивый высокий парень стоял на перроне и кого-то ждал, он уже предъявил билет и закинул свой огромный чемодан в тамбур. Он явно нервничал.
Девушка прибежала фактически перед отправлением поезда. Казалось, что она с разбегу хотела обнять его, но в последний момент остановилась как вкопанная, но, тем не менее, голос был нежен и мелодичен. Она говорила очень быстро. Почти тараторила:
- Кириллушка, возвращайся, пожалуйста, живым. Я буду каждый день молиться за тебя. Много-много раз.
- Я вернусь. Береги себя. Помни, я не смогу жить без тебя.
- А я без тебя, - словно эхо вторила она.
- Пассажиров просим войти в вагон, - суровым тоном, не терпящим возражений, сказала проводница.
- Можно ещё хоть 5 секунд, - глаза Кирилла были полны надежды.
- Нет. Заходим, не задерживаемся.
В этот самый момент, словно мощный порыв ветра подхватил лёгкую Киру и бросил её объятия Кирилла. Он легко подхватил её, распахнув объятия, гладил её шелковые волосы, и заглядывал в синие глаза:
- Как ты прекрасна…
Поезд начинал своё движение, медленно набирая ход. Кирилл запрыгнул на подножку:
- Кира, жаль ребенка не успели родить и усыновить не успели.
- Усыновить? – Кира охнула и вдруг забытая улыбка возникла на лице, словно луч солнца выглянул в пасмурный день.
Движение поезда ускорялось. Кирилл махал рукой:
- Прощай, любимая. Не поминай лихом.
- Возвращайся, я все равно буду ждать только тебя. Я люблю тебя.
- А я тебя, - но последние слова утонули в грохоте уходящего состава.

Кирилл вернулся домой поздно вечером. С огромным чемоданом и букетом алых роз. Кира его ждала. Они усыновили шестимесячного карапуза, а спустя ещё девять месяцев в семье родилась малышка с синими глазами. Девочку назвали Надеждой в честь волшебницы, подруги и психолога, которая в самые суровые для семьи времена, которые случаются даже в самых счастливых семьях, творит чудеса.
Билет на поезд, купленный некогда Кириллом, бережно хранится в семейном альбоме. Кира иногда рассказывает своим подрастающим детям о том, как провожают поезда…
 03.06.2021