Пушкин и Нащокины

      Пушкин еще в 1824 году советовал младшему брату «отвыкнуть со временем от Нащёкина» (XIII, 119), то есть Павла Александровича Нащокина (1798-1843), однако сам от Павла Воиновича Нащокина (1801-1854) так и не отвык.
      Что же связывало их, кроме детской дружбы и общей любви к азартным играм?
      Биограф Нащокина отмечал, что «помимо дружеской любви и общих житейских интересов, Пушкина и Нащокина, по-видимому, больше всего связывали интересы литературные (Раевский Н.А. Друг Пушкина Павел Воинович Нащокин.- Л., 1976.- С. 10)», и ответ подкреплял хорошо отредактированными письмами своего героя, которые без редактуры выглядят так: «Мне здается, боюсь вымолвит сто я тебя иначе не увижу, но может это враки. Посылаю тебе доверенность, соверши ее в Гражданской палате – я не выране ласкутка из пакета на котором написано как тебе подписать – присылай ее скорея» (XIV, 167). О брате Василии (1796-1841): «Вообрази его засаленного, в табаке с палами щеками с синим лицомв прыщах, с ужаснейшей бородою, в эжеминутном раздражении, тресение в руках, всех и всего боится, окружен дьяконами, дьячками, кабашннами отставными обер-офицерами, еще какой-то обрюзглый Демидовский студент с ним пьет и еще имеет на него большое влияние. Ко всему этому засадили его жить в запачкуную гореньку в Костроме – каким образом, - уверили его что ему надо служить, определили его в удельную контору – посадили за него вероятно какого-нибудь по жене родственника, который обокрал и был таков – а брата моего теперь считают и судят, и потому живет в городе, - а жена в деревне и утешается свободою – ходит гулять с камердинером бывшим кня. Груз» (XIV, 251).
      Биограф Нащокина далее предполагал, что «писем Нащокина на французском языке до нас не дошло, но несомненно, что этим языком он владел в совершенстве» (Раевский Н.А. Друг Пушкина Павел Воинович Нащокин.- Л., 1976.- С. 27). То есть так же, как русским: «Чтобы не слелать ошипки, напишу русскими буквами французскую пословицу: ле абсан он тужур тор» (XIV, 219).
      Из его литературных советов другу: «Пиши ко мне письма, а для потомства трагедии – и хоть один роман» (XIV, 179), «предлагаю тебе помещать кой-что по художественной части» (XVI, 181). Пушкин о начитанности Нащокина: «Если бы ты читал наши журналы, то увидел бы, что называют у нас критикой, одинаково глупо и смешно» (XVI, 196).
      В объятиях Нащокина Пушкин оказался после смерти Дельвига, который «его удерживал от излишней карточной игры» (Дельвиг А.И. Мои воспоминания.- М., 1912.- Т. II.- С. 72). И наоборот, «надобны были даже усилия со стороны заботливого друга его, чтоб заставить Пушкина не прерывать своих знакомств, не скрываться от общества и выезжать» (Анненков П.В. А.С. Пушкин: Материалы для его биографии и оценки произведений.- 2-е изд.- СПб., 1873.- С. 209). Вяземский – Пушкину: «В Костроме узнал я, что ты проигрываешь деньги Каратыгину. Дело нехорошее… По скверной погоде, я надеялся, что ты уже бросил карты и принялся за стихи» (XIV, 27). Языков о том же: «Пушкин… находился в обществе самом мерзком: между щелкоперами, плутами и обдиралами. Это всегда с ним бывает в Москве» (Исторический вестник.- СПб., 1883.- Т. XIV.- Декабрь.- С. 534). И Пушкин… о том же: «Не понимаю, как можно жить окруженным такою сволочью» (XIV, 32).
      Об их времяпрепровождении: «В это же утро собрались почти все приятели, а разговоры были натянутые, невеселые; все вертелось на злобе дня, т.е. на безденежьи… Является Боголюбов и подает Пушкину свертки золота (он ездил искать для Пушкина денег)» (Куликов Н.И. Пушкин и Нащокин // Русская старина.- СПб., 1881.- Т. XXXI.- С. 613). Или другой случай: «Однажды Павел Войнович сильно проигрался в карты и ужасно беспокоился, что остался без гроша. Поэт в это время был у нас, утешал мужа, просил не беспокоиться, а в конце концов замолчал и уехал куда-то. Через несколько минут он возвратился и подал Павлу Войновичу сверток с деньгами.
      - На, вот тебе, - сказал Пушкин, - успокойся. Неужели ты думал, что я оставлю тебя так?!
      Кто же мог сделать что-либо подобное, как не близкий друг!..» (Нащокина В.А. Воспоминания о Пушкине и Гоголе // Иллюстрированное приложение к «Новому времени».- СПб, 1898.- № 8115.- С. 6).
      И наоборот, когда близкий друг «думал покинуть Петербург и поселиться совсем в Михайловском; по словам Нащокина, Наталья Николаевна соглашалась на это, но ему не на что было перебраться туда с большою семьей, и Пушкин умолял о присылке пяти тысяч рублей» (А.С. Пушкин: Вып. I. Бумаги А.С. Пушкина / публ. П.И. Бартенева.- М., 1881.- С. 192), «Нащокин глубоко жалеет, что не дал ему пяти тысяч рублей, которые у него тогда были» (Рассказы о Пушкине, записанные со слов его друзей П.И. Бартеневым в 1851-1860 гг.- Вступ. статья и прим. М. Цявловского.- Л., 1925.- С. 62).
      Но распространял он другое: «Рассказ Чаадаева… Наиболее Пушкин любил Нащокина, который давал ему всегда в заем денег» (Бодянский О.М. Дневник, 25 окт. 1850 г. // Русская старина.- СПб., 1889.- Т. LXIV.- С. 128). Чаадаев – Пушкину: «Нащокин говорит, что вы поразительно ленивы» (XVI, 227, 439). Нащокин – Пушкину о Чаадаеве: «Еще с позволения Вашего скажу (ибо ты не любишь, чтоб я о нем говорил), рука на сердце говорю правду, - что он еще блуждает – что еще он не нашел собственной своей точки, я с ним об многом говорил – основательности в идеях нет – себя часто противоречит» (XIV, 230).
      Сам Нащокин своё место рядом с Пушкиным обосновывал тем, что «Пушкин любил и еще более уважал его, следовал его советам, как советам человека больше него опытного в житейском деле» (Рассказы о Пушкине, записанные со слов его друзей П.И. Бартеневым в 1851-1860 гг.- Вступ. статья и прим. М. Цявловского.- Л., 1925.- С. 34), но это было высмеяно ешё в конце того же столетия: «Несмотря на то, что Н-н прожил на своем веку не одну тысячу душ и спустил на разные затеи целый ряд наследств, Пушкин высоко ценил его житейскую опытность и любил следовать его советам» (Пыляев М.И. Замечательные чудаки и оригиналы.- СПб., 1898.- С. 6).
       Т.е. советам несостоятельного должника, не имевшего доверия ни у родных, ни у заимодавцев, ни у партнеров, не принимавших его векселя, ни у полиции, взявшей с него подписку о невыезде после крупного выигрыша. Ни одно из денежных поручений Пушкина он не исполнил, зато преуспел в другом: «Посылаю тебе письмо из твоей деревни которое виноват ненарочно распечатал» (XIV, 179), «задержал я деньги тебе присланные из твоей деревни» (XIV, 250). Приехав в Москву, Пушкин констатировал: «Денег у него нет, кредита нет, - время идет, а дело мое не распутывается» (XIV, 249).
      Одни воспоминания, записанные Пушкиным, остались от промотанных Нащокиным владений отца Воина Васильевича (1742-1806), матери Клеопатры Петровны, урожденной Нелидовой (1767-1828) и старшей сестры Александры, в замужестве Статковской (ок. 1790-1852). Не досталась ему лишь усадьба Шишкино Костромского уезда, которую вдова его вышеназванного брата Анна Николаевна, урожденная Панова (1805-?), успела продать (ГАКО. Ф. 116. Оп. 3 (1846). Д. 207. Л. 1). И наоборот, жена Павла Воиновича, учитывая «его житейскую опытность», сохранила за собой имение, служившее ее приданым.
      Нащокины вокруг Пушкина росли как грибы. Ему на попечение Павел Воинович сначала определил своего сына, прижитого с цыганкой, и завещал «по всем векселям моим взыскать деньги, капитал храни где хочешь – а проченты половину на воспитание сына если не умрет, ибо твоей кресницы уже нет, а другую на содержание матери» (XIV, 192), в Москве сдавал другую жену с детьми, а в Петербурге навязал ему еще и несовершеннолетнего шурина.
       «В тот вечер, когда он собирался в Петербург, - мы, конечно, и не подозревали, что уже больше никогда не увидим дорогого друга, - он за прощальным ужином пролил на скатерть масло. Увидя это, Павел Войнович с досадой заметил:
        - Эдакой неловкий! За что ни возьмешься, все роняешь!
        - Ну, я на свою голову. Ничего… - ответил Пушкин (Нащокина В.А. Воспоминания о Пушкине и Гоголе // Иллюстрированное приложение к «Новому времени».- СПб, 1898.- № 8115.- С. 6).
     «Письма его, писанные ко мне с небрежностью, но со всей откровенностью дружбы, драгоценны мне», (Друзья Пушкина: Переписка; Воспоминания; Дневники: в 2 т / сост., биографические очерки и прим. В.В. Кунина.- М., 1984.- Т. II.- С. 355) - внушал Нащокин Погодину, однако жена Нащокина призналась Бартеневу: «Много писем у них распропало, раздарено и пр. Одно письмо она даже раз встретила на сальной свечке» (Рассказы о Пушкине, записанные со слов его друзей П.И. Бартеневым в 1851-1860 гг.- Вступ. статья и прим. М. Цявловского.- Л., 1925.- С. 34).
      Письма Нащокина Пушкину- это письма Ваньки Жукова: «Я давно жду посылок от тебя, кроме чужих денег ничего не получал (сентябрь 1831) (XIV, 219), «буде тебе лехко достать денег  - как ты сказывал, в таком случае – достань» (декабрь 1831 года) (XIV, 251), «я хотя и очень плох финансами, но к этому я привык» (январь 1833 года) (XV, 40), «кошемар в яве – а не во сне. Кричать хочется, голосу нет – т.е. денег, ни рукой ни ногой ни головой шевельнуть не льзя» (середина ноября 1833 года) (XV, 95), «я страдаю не оттого что денег нет – не от того что болен не от того что скучно, даже не от того что грустно» (конец ноября 1833 года) (XV, 95), «прошу тебя по заботиться об деньгах, ибо мне никогда так они не нужны как теперь и буде ты можешь их прислать пришли» (январь 1834 года) (XV, 105), «ради бога присылай денег… ради бога займи да пришли» (март 1834 года) (XV, 120), «ради бога присылай мне три тысячи, это одно может поправить мою репутацию… можешь ешё достать столько же или хотя две тысячи – в таком случае ты одолжи меня.. не скупись» (апрель 1834 года) (XV, 131), «думаю что ты на меня за то в неудовольствие, но ей ей с тех пор как я тебе писал у меня денег уже не было и теперь нет – и других не будет» (май 1834 года) (XV, 139).
      Пенял Пушкину: «Ну, почтенный и любезный друг Александр Сергеивич, - в какое положение ты, хотя и нехотя но меня ставишь. Вообрази что я в незнакомом городе живу в кредит – занимаю по не многу у хозяина» (апрель 1834) (XV, 131), «ты человек рассеянный – а я человек отдаленный – а потому и напоминаю, что только и нужно» (апрель 1834 года) (XV, 135), «прошу тебя не розни деньги – а коли можешь пришли все и поскорея» (декабрь 1834 года) (XV, 202-203), «уведомляю тебя Александр Сергеивич – что денег я 20 числа сего месяца не получил» (январь 1835 года) (XVI, 6), «давно я от тебя ничего не получал» (январь 1836) (XVI, 74), «что ты не окуратен, это дело известное. Не смотря что известно – надо тебе это сказать и коли можно и помочь» (ноябрь 1836 года) (XVI, 181), «еще прошу тебя для Щепкина  - он тоже человек хороший и с семейством и то же не богатый – и нужны деньги» (XVI, 212), - писал он другу за неделю до его гибели.
      «Как известно, денежное расстройство держало Пушкина в том раздражительном состоянии, которое отчасти было одною из причин его гибели», - указывал Бартенев (А.С. Пушкин: Вып. I. Бумаги А.С. Пушкина / публ. П.И. Бартенева.- М., 1881.- С. 192), а сестра Пушкина вспоминала: «При последнем свидании с братом, в 1836 году (в конце июня) Ольга Сергеевна была поражена его худобою, желтизною лица и расстройством его нервов. Александр Сергеевич с трудом уже выносил последовательную беседу, не мог сидеть долго на одном месте, вздрагивал от громких звонков, падения предметов на пол; письма же распечатывал с волнением…» (Павлищев Л.Н. Кончина А.С. Пушкина / сост. его племянник Лев Павлищев.- СПб., 1899.- С. 87). В т.ч. Нащокина.
      Который тянул деньги не только с него: «Пришли мне адрес Соболевского, мне до него есть прозьба, не большая – денежная» (XV, 169). Не без цинизма: «Скажи ему, что я был в таких обстоятельствах, что если бы у меня и были деньги, то я бы может бы ему их не отдал» (XVI, 75). Т.е. как и Пушкину.
      О тех, кто денег не давал: «Баратынский не был с Пушкиным искренен, завидовал ему, радовался клевете на него, думал ставить себя выше его глубокомыслием, чего Пушкин в простоте и высоте своей не замечал… Пушкин не любил Вяземского, хотя не выражал того явно; он видел в нем человека безнравственного, ему досадно было, что тот волочился за его женой, впрочем, волочился просто из привычки светского человека отдавать долг красавице» (Рассказы о Пушкине, записанные со слов его друзей П.И. Бартеневым в 1851-1860 гг.- Вступ. статья и прим. М. Цявловского.- Л., 1925.- С. 28).
      Гоголь однажды вздумал трудоустроить друга своего друга и также был наказан: «По словам Нащокина, Гоголь никогда не был близким человеком к Пушкину. Пушкин, радостно и приветливо встречавший всякое молодое дарование, принимал к себе Гоголя, оказывал ему покровительство, заботился о внимании к нему публики, хлопотал лично о постановке на сцену «Ревизора», одним словом, выводил Гоголя в люди. Нащокин , уважая талант Гоголя, не уважает его, как человека, противопоставляя его искание эффектов, самомнение – простодушию и доброте, безыскуственности Пушкина» (Рассказы о Пушкине, записанные со слов его друзей П.И. Бартеневым в 1851-1860 гг.- Вступ. статья и прим. М. Цявловского.- Л., 1925.- С. 44).
       «Неизвестно, что Нащокин ответил великому писателю», - уверял читателей биограф Нащокина (Раевский Н.А. Друг Пушкина Павел Воинович Нащокин.- Л., 1976.- С. 31). Почему же неизвестно? У И.А. Гончарова читаем: «Да разве я мечусь, разве работаю? Мало ем что ли? Худощав или жалок на вид? Разве недостает мне чего-нибудь? Кажется, подать, сделать – есть кому! Я ни разу не натянул себе чулок на ноги, как живу, слава богу! Стану ли я беспокоиться? Из чего мне? И кому я это говорю?» (Гончаров И.А. Собрание сочинений: в 8 т.- М., 1953.- Т. 4.- С. 96)