26. Гринготтс

Планы были составлены, приготовления закончены; в самой маленькой спальне, в стеклянной чашечке на каминной полке лежал жёсткий чёрный вьющийся волос (снятый со свитера, который был на Гермионе в замке Малфоев).
- Ты ещё используешь её настоящую палочку, - сказал Гарри, кивнув на палочку из древесины грецкого ореха, - так что думаю, что ты будешь выглядеть довольно убедительно.
Гермиона взяла палочку с таким испуганным лицом, словно она могла обжечь или ударить её.
- Ненавижу её, - тихо сказала она. – Жутко ненавижу. Всё тут не так, она не служит мне как следует… Она как будто часть её.
Гарри не мог не вспомнить, как Гермиона пренебрегала его отвращением к терновой палочке, настаивая, что он лишь воображает, что палочка работает не так хорошо, как его собственная и советуя ему просто потренироваться. Однако он предпочёл не возвращать ей её собственный совет, ибо накануне попытки вторжения в «Гринготтс» он считал, что сейчас неподходящий момент для ссоры с ней.
- Так может, она поможет тебе войти в образ, - сказал Рон. – Подумай только, что; натворила эта палочка!
- В этом-то всё и дело! – воскликнула Гермиона. – Этой самой палочкой пытали маму и папу Невилла, да кто знает, сколько народу ещё? Эта палочка убила Сириуса!
Об этом Гарри не подумал. При взгляде на палочку у него возникло неистовое желание растоптать её, разрубить надвое мечом Гриффиндора, который был прислонён рядышком к стене.
- Мне не хватает моей палочки, - с отчаянием сказала Гермиона. – Сделал бы мистер Оливандер новую и для меня!
В это утро мистер Оливандер прислал Луне новую палочку. Луна как раз вышла на задний двор и проверяла, как она работает, в лучах вечернего солнца. Дин, у которого палочку отняли рейдеры, мрачно наблюдал за ней.
Гарри посмотрел на палочку из боярышника, которая когда-то принадлежала Драко Малфою. Он был удивлён, но всё же рад тому, что она работает по крайней мере так же хорошо, как палочка Гермионы. Припоминая слова Оливандера о тайнах работы палочек, Гарри догадался, в чём проблема Гермионы: она не завоевала преданность палочки из древесины грецкого ореха, отобрав её лично у Беллатрикс.
Дверь спальни открылась, и вошёл Грипхук. Гарри машинально потянулся к рукоятке меча и пододвинул его ближе к себе, но тут же пожалел об этом. Гоблин заметил его движение. Желая выпутаться из этой скользкой ситуации, он сказал:
- Грипхук, мы просто проверяем, всё ли собрано. Мы сказали Биллу и Флёр, что покинем их завтра и попросили не вставать, чтобы проводить нас.
На этом они настаивали особенно, потому что перед уходом Гермионе надо было преобразиться в Беллатрикс, а чем меньше Билл и Флёр узнают или заподозрят о том, что они задумали, тем лучше. Они также объяснили, что больше не вернутся. Поскольку они лишились старой палатки Перкинса в ту ночь, когда их поймали рейдеры, Билл одолжил им другую. Она лежала в расшитой бисером сумочке, которую, к великому восхищению Гарри, Гермиона уберегла от рейдеров очень просто – запихав её в носок.
Гарри понимал, что будет скучать по Биллу, Флёр, Луне и Дину, не говоря уже о домашнем уюте, которым наслаждался последние несколько недель, но всё же ему не терпелось вырваться из плена коттеджа «Ракушка». Он устал проверять, что их не подслушивают, устал сидеть взаперти в крошечной и тёмной спальне. Больше всего ему не терпелось избавиться от Грипхука. Однако вопрос о том, как и когда именно они разойдутся с гоблином, не отдав ему меча Гриффиндора, оставался без ответа. Решить, как это сделать, было невозможно, потому что гоблин редко оставлял Гарри, Рона и Гермиону втроём больше чем на пять минут. “Моей матери да поучиться бы у него”, - ворчал Рон всякий раз, как только край двери охватывали длинные пальцы гоблина. Помня о предостережении Билла, Гарри не мог не подозревать, что Грипхук начеку и ожидает возможного обмана. Гермиона так искренне не одобряла задуманную уловку, что Гарри бросил всякие попытки вытянуть из неё вариант, как лучше обстряпать дело. Рон, в редкие моменты, когда они собирались вместе без Грипхука, не мог придумать ничего лучшего:
- Придётся просто свалить с ним, дружище.
Ночью Гарри спал плохо. Лёжа на рассвете без сна, он вспомнил ночь перед проникновением в Министерство магии и свою решимость, даже воодушевление. Теперь же его изводили тревога и сомнения: он не мог избавиться от страха, что всё пойдёт не так. Он постоянно говорил себе, что план хорош, что Грипхук знает, с чем они столкнутся, что они хорошо подготовлены ко всем трудностям, на которые могут нарваться, но всё равно на душе у него было тяжело. Раз-другой он слышал, как Рон ворочается и был уверен, что тот тоже не спит, но они делили гостиную с Дином, поэтому Гарри ничего не говорил.
Наконец настали заветные шесть часов; они выскользнули из спальных мешков, оделись в полутьме и выбрались в сад, где должны были встретиться с Гермионой и Грипхуком. На рассвете похолодало, но ветерок был слабым – наступил май. Гарри поднял глаза к бледным звёздам, ещё не погасшим на тёмном небе и прислушался к шуму волн, то набегающих на утёс, то отступающих от него - он знал, что ему будет не хватать этого звука.
Сквозь красную землю на могиле Добби прорастали зелёные былинки; через год холмик будет весь в цветах. Белый камень с именем эльфа слегка обветрился. Гарри понимал, что нет для упокоения Добби более прекрасного места, но с грустью думал о том, что покидает его. Разглядывая могилу, он снова задумался, как эльф узнал, куда явиться к ним на помощь. Он машинально провёл пальцами по мешочку у себя на шее, нащупав там осколок зеркала, в котором, как он был уверен, видел глаз Дамблдора. Но тут звук открывающейся двери заставил его обернуться.
К ним через лужайку направлялась Беллатрикс Лестрэйндж в сопровождении Грипхука. Она засовывала на ходу расшитую бисером сумочку во внутренний карман старой мантии, которую захватила с площади Гриммо. Хотя Гарри отлично знал, что это на самом деле Гермиона, он не мог не вздрогнуть от отвращения. Она была выше ростом, длинные чёрные волосы струились по спине. Она презрительно взглянула на него из-под тяжёлых век; но едва она заговорила, как в низком голосе Беллатрикс Гарри услышал Гермиону.
- Отвратительный вкус, хуже лирного корнеплода! Ладно, Рон, иди сюда, чтобы я тебя…
- Хорошо, но не забывай, мне не надо слишком длинную бороду…
- Oй, ради бога, не до красоты сейчас…
- Да не в этом дело, просто она мешает! Но я бы не отказался от носа покороче, попробуй сделать как в прошлый раз.
Гермиона вздохнула и принялась за работу, бормоча что-то себе под нос и изменяя внешность Рона. Ему надо было придать абсолютно иной облик, кроме того, они надеялись, что его защитит злобная аура Беллатрикс. Гарри же с Грипхуком должны были спрятаться под мантией-невидимкой.
- Вот, - сказала Гермиона. - Как он тебе, Гарри?
Под этой маскировкой было невозможно рассмотреть Рона, это приметил и Гарри, который так хорошо его знал. Теперь у Рона были длинные волнистые волосы, густые русые борода и усы, короткий широкий нос и тяжёлые брови, а веснушки пропали.
- Не в моём вкусе, но сойдёт, - сказал Гарри. – Ну что, пошли?
Все трое обернулись к коттеджу «Ракушка», тёмному и тихому под гаснущими звёздами, потом развернулись и пошли к стене, за которой чары Верности больше не действовали и они могли мигратировать. Выйдя за ворота, Грипхук спросил:
- По-моему, Гарри Поттер, я должен забраться сейчас?
Гарри наклонился, и гоблин взобрался ему на спину, сомкнув руки впереди на шее Гарри. Он был не тяжёлым, но Гарри не нравилось чувствовать на себе гоблина и его удивительную цепкость. Гермиона вынула из сумочки мантию-невидимку и набросила её на них.
- Отлично, - сказала она, наклоняясь и проверяя, не видны ли ноги Гарри. – Ничего не вижу. Отправляемся.
Гарри повернулся с Грипхуком на плечах, изо всех сил сосредоточившись на «Прохудившемся котле» - постоялом дворе, служившем входом в Косую аллею. Гоблин вцепился в него ещё сильнее, и вот они продвинулись в давящей тьме, а вскоре ноги Гарри коснулись мостовой, и он открыл глаза на улице Черинг-Кросс. Стояло раннее утро, маглы с угрюмыми лицами проходили мимо, не подозревая о существовании маленького постоялого двора.
Бар «Прохудившийся котёл» был почти пуст. Toм, согбенный и беззубый хозяин, протирал стаканы за стойкой бара; пара волшебников, беседовавших вполголоса в дальнем углу, заметили Гермиону и отодвинулись в тень.
- Maдам Лестрэйндж, - пробормотал Том, а едва Гермиона остановилась, раболепно склонил голову.
- Доброе утро, - отозвалась Гермиона; Гарри, проходя мимо с Грипхуком на закорках под мантией, заметил удивлённый взгляд Тома.
- Слишком вежливо, - шепнул Гарри на ухо Гермионе, выйдя из бара в крошечный задний двор. – Ты должна обращаться с людьми как с отбросами!
- Хорошо-хорошо!
Гермиона вынула палочку Беллатрикс и стукнула по кирпичу обшарпанной стены перед ними. Кирпичи тут же начали вертеться и расходиться. Среди них возникла дыра, которая становилась всё шире и шире, пока не открылась арка, ведущая на узкую мощёную улицу – это и была Косая аллея.
Было тихо, час открытия магазинов ещё не наступил, так что и покупателей заметно не было. Кривая мощёная улочка больше не была так запружена народом, какой её увидел Гарри перед своей первой поездкой в Хогвартс так много лет назад. Со времени его последнего визита ещё больше магазинов были заколочены досками, зато появилось несколько лавочек, посвящённых тёмным искусствам. С плакатов, развешенных над многими окнами, на Гарри смотрела его собственная физиономия с непременной подписью «HЕЖЕЛАТЕЛЬНОЕ ЛИЦО № 1».
У дверей толпилось множество людей в лохмотьях. Он слышал, как они стонали, обращаясь к прохожим, выпрашивали денег и настаивали, что они настоящие волшебники. На глазу у одного из мужчин была окровавленная повязка.
Пока они шли, попрошайки поглядывали на Гермиону. Перед ней они словно растворялись, натягивали на лица капюшоны и ретировались как можно быстрее. Гермиона с любопытством смотрела им вслед, пока мужчина с окровавленной повязкой не заковылял прямо ей наперерез.
- Мои дети! - заорал он, показывая на неё пальцем. Голос его был скрипучим, высоким и безумным. – Где мои дети? Что он с ними сделал? Ты знаешь, ты знаешь!
- Я… я ведь… — опешила Гермиона.
Мужчина надвинулся на неё и протянул руки к её горлу. Раздался грохот, вспыхнул красный свет, и его отбросило на мостовую без чувств. Рон стоял с протянутой волшебной палочкой, и на его лице, несмотря на бороду, был заметен шок. Из окон с обеих сторон высунулись лица, а небольшая кучка прохожих приличного вида подобрали мантии и тихонько отошли, стремясь убраться подальше.
Их появление в Косой аллее бросилось в глаза; Гарри на мгновение задумался, не лучше ли ретироваться и обдумать иной план. Однако они не успели ни сдвинуться с места, ни перемолвиться словечком – позади раздался возглас:
- Как, мадам Лестрэйндж!
Гарри развернулся вместе с Грипхуком, крепко обхватившим его шею. К ним направлялся высокий худой волшебник с копной седых волос и длинным острым носом.
- Это Трэверс, - прошипел гоблин на ухо Гарри, но Гарри в тот момент не мог припомнить, кто такой этот Трэверс. Гермиона выпрямилась во весь рост и спросила с презрением, на которое только была способна:
- И что же вы хотели?
Трэверс встал столбом, явно обиженный.
- Ещё один Поглотитель Смерти! – еле слышно шепнул Грипхук, и Гарри повернулся, чтобы шепнуть это на ухо Гермионе.
- Я лишь хотел поздороваться, - холодно ответил Трэверс, - но если моё присутствие вас удручает…
Гарри узнал его по голосу – Трэверс оказался одним из Поглотителей Смерти, прибывших в дом Ксенофилиуса.
- Нет-нет, никоим образом, Трэверс, - быстро сказала Гермиона, стараясь исправить ошибку. – Как поживаете?
- Честно говоря, я удивлён, что вижу вас здесь, Беллатрикс.
- Да что вы? Почему же? – спросила Гермиона.
- Видите ли, - Tрэверс кашлянул, - я слышал, что обитатели замка Малфоев были заточены дома после… так сказать… бегства.
Гарри изо всех сил желал, чтобы Гермиона не растерялась. Если это правда и Беллатрикс нельзя показываться на людях…
- Тёмный Лорд прощает тех, кто служил ему верой и правдой в прошлом, - сказала Гермиона, великолепно подражая высокомерной Беллатрикс. – Возможно, его доверие к вам, Трэверс, не так велико, как ко мне.
Хотя вид у Поглотителя Смерти был оскорблённый, он всё же стал менее подозрительным. Он взглянул на мужчину, оглушённого Роном.
- Чем он вас оскорбил?
- Неважно, больше он так не поступит, - холодно ответила Гермиона.
- Кое-кто из этих лишённых палочек доставляет немало хлопот, - сказал Трэверс. – Когда они только попрошайничают, я не возражаю, но одна из них на прошлой неделе попросила меня замолвить за неё слово в Министерстве. «Я волшебница, сэр, я волшебница, позвольте мне доказать это!» - визгливо передразнил он. – Так бы я и дал ей свою палочку! Но чьей палочкой пользуетесь вы, Беллатрикс? – с любопытством спросил Трэверс. - Я слышал, что вашу…
- Моя палочка у меня с собой, - холодно ответила Гермиона, показав палочку Беллатрикс. – Уж не знаю, Трэверс, чьих сплетен вы наслушались, но вам, увы, наговорили много неверного.
Трэверс немного растерялся и обернулся к Рону.
- Кто ваш друг? Его лицо мне незнакомо.
- Это Драгомир Деспард, - ответила Гермиона, поскольку они решили, что лучше всего выставлять Рона иностранцем. – Он совсем чуть-чуть говорит по-английски, но цели Тёмного Лорда ему близки. Он приехал сюда из Трансильвании познакомиться с нашим новым режимом.
- Правда? Здравствуйте, Драгомир.
- Драстте, - ответил Рон и протянул руку.
Трэверс протянул два пальца и пожал Рону руку так, словно боялся испачкаться.
- Что же привело вас и вашего… так сказать… славного друга в Косую аллею в такой ранний час? – спросил Трэверс.
- Мне необходимо в «Гринготтс», - ответила Гермиона.
- О, и мне тоже, - сказал Трэверс. – Золото, презренное золото! Мы не можем жить без него, однако признаюсь, что я скорблю о необходимости иметь дело с нашими длиннопалыми друзьями.
Грипхук тут же сжал шею Гарри ещё крепче.
- Что ж, пойдём? – спросил Трэверс, жестом приглашая Гермиону пройти вперёд.
У Гермионы не было иного выбора как идти в ногу рядом с ним вдоль кривой мостовой туда, где белоснежное здание «Гринготтса» возвышалось над окружающими магазинчиками. Рон шёл чуть в сторонке, Гарри с Грипхуком - следом.
Только наблюдателя в лице Поглотителя Смерти им и не хватало, а хуже всего было то, что рядом с лже-Беллатрикс находился Трэверс, и Гарри не мог общаться ни с Гермионой, ни с Роном. Весьма скоро они дошли до подножия мраморного крыльца, ведущего к большим бронзовым дверям. Как и предупреждал Грипхук, вместо гоблинов в ливреях, стоящих обычно по обе стороны у входа, там находились двое волшебников, сжимающих в руках длинные и тонкие золотые прутья.
- A, детекторы добропорядочности, - драматично вздохнул Трэверс. - Так жестоко… но так эффективно!
И он поднялся на крыльцо, кивнув налево и направо волшебникам, которые подняли золотые прутья и провели по его телу сверху вниз и обратно. Детекторы обнаруживали тайные заклинания и спрятанные волшебные предметы. Зная, что времени у него в обрез, Гарри направил палочку на каждого из охранников по очереди и дважды пробормотал “конфундо”. Трэверс, который всматривался через бронзовые двери в вестибюль, не заметил, что каждый из охранников немного вздрогнул после попадания заклинаний в них.
Гермиона с развевающимися сзади длинными чёрными волосами поднялась на крыльцо.
- Минутку, мадам, - сказал охранник, поднимая детектор.
- Но вы уже сделали это! – заявила Гермиона приказным, заносчивым тоном Беллатрикс. Tрэверс обернулся, вскинув брови. Охранник смутился. Он уставился на тонкий золотой детектор, потом на своего напарника, который сказал немного изумлённо:
- Да, Мариус, мы их только что проверили.
Гермиона двинулась вперёд, Рон прошёл рядом, Гарри и Грипхук проскользнули невидимками следом. Переступив порог, Гарри оглянулся. Волшебники чесали в затылках.
Двое гоблинов стояли перед внутренними дверями – серебряными, со стихотворением, которое предупреждало потенциальных воров о возмездии. Гарри взглянул на него, и его словно ножом полоснуло воспоминание о том дне, когда ему исполнилось одиннадцать, самом чудесном дне рождения в его жизни; тогда он стоял на этом месте, а Хагрид – рядом с ним. Хагрид в тот раз сказал: “Как я говорил, попытаться их ограбить - безумие”. В тот день «Гринготтс» предстал перед ним как чудо, заколдованное хранилище золота, о владении которым он никогда не знал, и тогда он и подумать не мог, что когда-нибудь придёт сюда, чтобы украсть… Но вскоре они уже вступили в просторный мраморный вестибюль банка.
За длинной стойкой на высоких табуретах сидели гоблины и обслуживали первых утренних клиентов. Гермиона, Рон и Трэверс подошли к старому гоблину, рассматривавшему крупную золотую монету в лупу. Гермиона пропустила Трэверса вперёд себя под предлогом объяснения Рону обстановки в зале.
Гоблин отбросил монету, которая была у него в руке, сказал, ни к кому конкретно не обращаясь, “лепреконская”, а потом поздоровался с Трэверсом, передавшим крошечный золотой ключик, который гоблин рассмотрел и вернул.
Гермиона шагнула вперёд.
- Мадам Лестрэйндж! – воскликнул явно поражённый гоблин. – Боже мой! Чем… чем могу служить сегодня?
- Я желаю посетить свой сейф, - ответила Гермиона.
Старый гоблин слегка отпрянул. Гарри огляделся. На них смотрел не только Трэверс - другие гоблины оторвались от работы и воззрились на Гермиону.
- У вас есть… подтверждение? – спросил гоблин.
- Подтверждение? У меня… никогда не спрашивали подтверждения раньше! – воскликнула Гермиона.
- Они знают! – шепнул Грипхук на ухо Гарри. - Их могли предупредить, что может явиться обманщик!
- Достаточно вашей волшебной палочки, мадам, - сказал гоблин. Он протянул чуть дрожащую руку, и Гарри озарила ужасная догадка – гоблинам из «Гринготтса» известно, что палочка Беллатрикс украдена.
- Действуйте, действуйте немедленно, - шепнул Грипхук на ухо Гарри. - Заклятие «империус»!
Гарри поднял палочку из боярышника под мантией, направил её на старого гоблина и впервые в жизни прошептал: “Империо!”
По руке Гарри прокатилось странное ощущение, покалывающее тепло, которое прокатилось от его мозга через мышцы и жилы, связывая его с палочкой и с только что сотворённым заклинанием. Гоблин взял палочку Беллатрикс, внимательно рассмотрел её и сказал:
- О, мадам Лестрэйндж, у вас новая палочка!
- Что? – переспросила Гермиона. – Нет-нет, это моя…
- Новая палочка? – спросил Трэверс, снова подойдя к стойке; гоблины вокруг продолжали наблюдать. – Но откуда она у вас, к какому мастеру вы обращались?
Гарри не стал раздумывать. Направив палочку на Трэверса, он снова пробормотал: “Империо!”.
- Да-да, вижу, - сказал Трэверс, рассматривая палочку Беллатрикс. - Да, очень красивая. Хорошо работает? Я всегда считал, что с палочкой надо немного поупражняться.
У Гермионы был до крайности ошеломлённый вид, но к огромной радости Гарри, она приняла этот странный поворот событий без лишних слов.
Старый гоблин за стойкой хлопнул в ладоши, и к нему подошёл другой, помоложе.
- Мне понадобятся бренчалки, - сказал он гоблину, который тут же умчался, а вскоре вернулся с кожаным мешком, наполненным лязгающими металлическими предметами, и передал его своему начальнику. – Очень хорошо! Итак, прошу за мной, мадам Лестрэйндж, - сказал старый гоблин, слезая с табуретки и исчезнув из виду. – Я провожу вас до вашего сейфа.
Он обошёл стойку и радостно подошёл к ним, бряцая содержимым кожаного мешка. Tрэверс застыл на месте с раскрытым ртом. Рон тоже привлёк внимание, ибо смущённо наблюдал за Трэверсом.
- Подождите… Богрод!
Из-за стойки стремглав выбежал ещё один гоблин.
- У нас инструкции, - сказал он, кланяясь Гермионе. – Простите, мадам, но у нас особые распоряжения касательно сейфа Лестрэйнджей.
Он суетливо что-то зашептал Богроду на ухо, но гоблин под действием «империуса» отмахнулся.
- Знаю я эти инструкции, мадам Лестрэйндж желает посетить свой сейф… Очень старинный род… давние клиенты… Прошу сюда…
И продолжая бряцать мешком, он поспешил к одной из многих дверей, выходящих из зала. Гарри обернулся к Трэверсу, который всё так же отрешённо стоял на месте, и принял решение. Мановением палочки он велел Трэверсу идти за ними, и тот тупо пошёл следом; так они все и дошли до двери и вошли в коридор со стенами из грубого камня, освещённый пылающими факелами.
- У нас проблема, они что-то подозревают, - сказал Гарри, едва дверь закрылась за ними, и стащил мантию-невидимку. Грипхук спрыгнул с его плеч. Ни Трэверс, ни Богрод не выказали ни малейшего удивления внезапным появлением Гарри Поттера среди них. – Они под «империусом», - добавил он в ответ на путаные вопросы Гермионы и Рона насчёт Трэверса и Богрода, отрешённо стоящих перед ними. – Даже не знаю, достаточно ли силы я в него вложил…
И по его мозгу пронеслось ещё одно воспоминание – о настоящей Беллатрикс Лестрэйндж, кричавшей ему, когда он впервые попытался применить непростительное заклятие: “Ты должен всеми силами хотеть этого, Поттер!”
- Что же нам делать? – спросил Рон. – Может, сейчас же выбраться, пока можно?
- Если можно, - поправила Гермиона, оглянувшись на дверь, ведущую в главный зал, в котором происходило неизвестно что.
- Мы и так далеко зашли, так что двинемся дальше, - сказал Гарри.
- Хорошо! – воскликнул Грипхук. – Так, Богрод нам понадобится для управления тележкой; у меня такого права больше нет. Но волшебнику там не место.
Гарри направил палочку на Трэверса.
- Империо!
Волшебник развернулся и засеменил прочь по тёмному коридору.
- Что ты ему велел?
- Спрятаться, - ответил Гарри и направил палочку на Богрода, который свистнул, призывая тележку, и она покатилась к ним по рельсам из темноты. Гарри был уверен, что в главном зале раздались крики, но они все уселись в тележку – Богрод перед Грипхуком, а Гарри с Роном и Гермионой пристроились сзади.
Тележка резко тронулась, набирая скорость. Они промчались мимо Трэверса, съёжившегося в трещине в стене, потом тележка начала петлять и поворачивать по лабиринту, всё время съезжая вниз. Гарри ничего не слышал сквозь скрип тележки о рельс. Его волосы развевались сзади, а они мчались между сталактитами, всё глубже под землю, но он беспрестанно оглядывался. Они могли оставить после себя неопровержимые улики; чем больше он об этом думал, тем безумнее казалась ему затея замаскировать Гермиону под Беллатрикс и принести с собой палочку Беллатрикс, ибо Поглотители Смерти знали, кто её украл.
Они оказались глубже, чем Гарри проникал во время посещения «Гринготтса»; они на полном ходу круто завернули за угол, и на дорожку обрушился водопад. Гарри услышал вопль Грипхука “Нет!”, но тележка не затормозила. Они промчались сквозь водопад. Вода залила Гарри глаза и рот – он не мог ни видеть, ни дышать. Потом тележка круто накренилась, опрокинулась, и их всех выбросило из неё. Гарри услышал, как тележка разбилась на куски о стену коридора, как Гермиона что-то прокричала, и невесомо заскользил к полу, приземлившись в скалистом коридоре целым и невредимым.
- Т-тормозящие чары, - пролепетала Гермиона, пока Рон поднимал её на ноги, но к ужасу Гарри, она больше не выглядела, как Беллатрикс; она стояла в повисшей на ней мантии, с которой стекала вода; она стала сама собой; Рон снова стал рыжим и безбородым. Они переглянулись и ощупали свои лица.
- Чары Низвержения Воров! – пояснил Грипхук, поднимаясь на ноги и оборачиваясь к потопу на дорожке, который был не просто водой. – Это заклятие смывает любые чары, любую магическую маскировку! Они знали, что в «Гринготтс» прокрадутся чужаки и установили защиту против нас!
Гарри заметил, что Гермиона проверяет, при ней ли её сумочка, и поспешно сунул руку за пазуху, чтобы убедиться, что не потерял мантию-невидимку. Потом он обернулся и увидел дико трясущего головой Богрода: видимо, чары Низвержения Воров сняли с него заклятие «империус».
- Он нам нужен, - сказал Грипхук, - мы не сможем попасть в сейф без гоблина, работающего в банке. И бренчалки нам необходимы!
- Империо! – снова произнёс Гарри; его голос разнёсся по каменному коридору, и он снова ощутил нечто, пробежавшее из его мозга к палочке. Богрод снова подчинился его воле, его бестолковое выражение лица уступило место вежливому безразличию, а Рон поспешно подобрал кожаную сумочку с металлическими инструментами.
- Гарри, по-моему, сюда идут! – воскликнула Гермиона, после чего направила палочку Беллатрикс на водопад и крикнула: - Протего! – Щитовые чары прервали поток заколдованной воды, и она потекла вверх по коридору.
- Хорошая мысль, - одобрил Гарри. – Показывайте дорогу, Грипхук!
- Как мы отсюда выберемся? – спросил Рон, пока они бежали в темноту за гоблином вместе с Богродом, ковылявшим рядом подобно старому псу.
- Давай подумаем об этом после, - ответил Гарри. Он всё прислушивался: похоже, рядом что-то лязгало и шевелилось. – Грипхук, далеко ещё?
- Недалеко, Гарри Поттер, недалеко…
И вот они завернули за угол и увидели то, к чему Гарри был готов, но отчего все они резко остановились.
На полу перед ними растянулся гигантский дракон, преграждающий доступ к четырём-пяти глубочайшим сейфам банка. Чешуя чудовища побледнела и отслоилась из-за длительного заточения под землёй, глаза обрели молочно-розовый оттенок; обе задние ноги были закованы в кандалы, цепи от которых вели к огромным колышкам, глубоко вколоченным в каменный пол. Если бы он расправил свои большие шипастые крылья, сложенные на теле, то они заполнили бы всё пространство; он повернул к ним уродливую голову и взревел, отчего скала задрожала, потом открыл пасть и дыхнул огнём, отчего они отбежали в коридор.
- Он отчасти слеп, - выдохнул Грипхук, - но от этого он одичал ещё больше. Однако сладить с ним мы сможем. Он знает, чего ждать от бренчалок. Передайте их мне.
Рон передал Грипхуку мешок, и гоблин вынул оттуда множество маленьких металлических инструментов, которые при встряхивании издавали долгий звон, как от удара миниатюрных молоточков по наковальне. Грипхук раздал их. Богрод смиренно взял один.
- Вы знаете, что делать, - сказал Грипхук Гарри, Рону и Гермионе. – Услышав этот шум, он будет ожидать боли. Он отползёт, а Богрод должен приложить ладонь к двери сейфа.
Они снова завернули за угол, тряся бренчалками, и звон раскатился по скалистым стенам и усилился, так что внутри черепа Гарри всё завибрировало вместе с пещерой. Дракон издал ещё один хриплый рык и отступил. Гарри заметил, как он дрожит, а приблизившись, увидел шрамы от порезов на морде и догадался, что его приучили бояться раскалённых мечей при звоне бренчалок.
- Заставьте его прижать руку к двери! – велел Грипхук Гарри, который снова направил палочку на Богрода. Старый гоблин повиновался, приложил ладонь к дереву, и дверь сейфа растаяла, открыв нечто похожее на пещеру, набитую от пола до потолка золотыми монетами и кубками, шкурами странных существ — то с длинными шипами, то с поникшими крыльями, зельями в хрустальных флаконах, а ещё там был череп в короне. “Быстро ищите!” – поторопил Гарри, вбегая вместе со всеми внутрь сейфа. Он рассказал Рону с Гермионой, как выглядит чаша Хафлпаф, но он не знал как выглядит ещё какой-нибудь хоркрукс, если таковой там окажется. Однако не успел он осмотреться, как позади раздался глуховатый звон: дверь снова появилась, запечатав их внутри сейфа, и они погрузились в полную темноту.
- Ничего, Богрод сможет нас выпустить! – сказал Грипхук Рону, издавшему удивлённый возглас. – Что, палочками посветить не можете? И поторопитесь, у нас мало времени!
- Люмос!
Гарри посветил палочкой вокруг сейфа: её луч упал на сверкающие украшения; поддельный меч Гриффиндора лежал на верхней полке в нагромождении цепей. Рон с Гермионой тоже засветили палочки и стали рассматривать кучи лежащих вокруг предметов.
- Гарри, это случайно не?.. Aaаааа!
Гермиона взвизгнула от боли. Гарри вовремя повернул палочку к ней и увидел выпавший из её рук инкрустированный камнями кубок. Но упав, он разделился, превратился в дождь кубков с громким звоном, и пол покрылся одинаковыми кубками, раскатившимися во все стороны, и среди них было невозможно различить исходный.
- Он обжёг меня! – простонала Гермиона, посасывая покрывшиеся волдырями пальцы.
- Они добавили заклинания умножения и обжигания! – догадался Грипхук. – Всё, до чего вы дотронетесь, обожжёт и умножится, но копии ничего не стоят… а если вы не выпустите сокровище из рук, то под весом умножившегося золота вас раздавит насмерть!
- Так, ничего не трогать! – отчаянно крикнул Гарри, но даже при этих словах Рон нечаянно задел ногой один из упавших кубков, и от него разлетелось ещё двадцать, а Рон запрыгал от ожога – его ботинок частично обгорел от соприкосновения с раскалённым металлом.
- Стой смирно, не двигайся! – воскликнула Гермиона, вцепившись в Рона.
- Просто осмотритесь! – велел Гарри. – Не забывайте, чаша маленькая, золотая, на ней выгравирован барсук, у неё две ручки… и высматривайте, не увидите ли заодно символ Рейвенкло, орла…
Они стали направлять палочки во все закоулки и щели, осторожно поворачиваясь на месте. Но было совершенно невозможно не задеть хоть что-нибудь; Гарри вызвал каскад фальшивых галлеонов, которые посыпались на пол вдобавок к кубкам, ступить было почти некуда, а сверкающее золото ослепляло жарой, так что сейф превратился в пекло. Гарри посветил на щиты и шлемы гоблинской работы на полках, высящихся до самого потолка; луч света поднимался всё выше, и вдруг он увидел то, отчего его сердце подскочило, а рука задрожала.
- Вон она, вон там, наверху!
Рон с Гермионой тоже направили на неё палочки, и маленькая золотая чаша заискрилась в трёх лучах света: чаша, принадлежавшая Хельге Хафлпаф и переданная в собственность Хепзибе Смит, у которой её украл Том Риддл.
- И каким боком мы до неё доберёмся, ничего не касаясь? – спросил Рон.
- Aкцио чаша! – крикнула Гермиона, явно забывшая от волнения о том, что говорил им Грипхук при подготовке к операции.
- Бесполезно, бесполезно! – рыкнул гоблин.
- Что же нам делать? – спросил Гарри, глядя на гоблина. – Если вы, Грипхук, хотите получить меч, то вам придётся помочь нам не только… стоп! Можно ли прикасаться к предметам мечом? Гермиона, дай его сюда!
Гермиона порылась за пазухой, вынула сумочку, покопалась в ней и вынула сверкающий меч. Гарри схватил его за рубиновую рукоятку и дотронулся кончиком лезвия до ближайшего серебряного графина, который не приумножился.
- Если мне удастся просунуть меч в ручку… но как туда добраться?
Полка, на которой стояла чаша, была вне досягаемости даже для самого высокого из них - Рона. Жар от нагретых сокровищ восходил волнами, и у Гарри, размышлявшего, как добраться до чаши, лицо и спина покрылись потом; и тут он услышал по ту сторону двери сейфа рёв дракона и звон, раздающийся всё громче и громче.
Теперь они были в настоящей ловушке – выход имелся лишь один, через дверь, а с другой стороны приближалась целая орда гоблинов. Гарри обернулся к Рону и Гермионе – на их лицах отразился ужас.
- Гермиона! - взмолился Гарри сквозь усиливающееся бряцание. - Мне надо туда добраться, нам надо избавиться от…
Она подняла палочку, направила её на Гарри и прошептала: “Левикорпус”.
Гарри, подвешенный за лодыжку, задел доспехи, и их копии разлетелись подобно раскалённым добела телам, заполняя тесное пространство. Крича от боли, Рон, Гермиона и оба гоблина врезались в другие предметы, которые тоже стали умножаться. Почти погребённые под растущей горой сокровищ, раскалённых докрасна, они барахтались и кричали, а Гарри просунул меч в ручку чаши Хафлпаф и подцепил её на лезвие.
- Импервиус! – завопила Гермиона, пытаясь защитить себя, Рона и гоблинов от обжигающего металла.
Раздался душераздирающий вопль, и Гарри взглянул вниз: Рона и Гермиону засыпало сокровищами, они изо всех сил удерживали Богрода от соскальзывания под растущую гору, но Грипхук пропал из виду; сверху торчали лишь кончики длинных пальцев.
Гарри схватил Грипхука за пальцы и потянул. Покрытый волдырями гоблин постепенно вылез с воем.
- Либеракорпус! – выкрикнул Гарри, и они с Грипхуком с грохотом повалились на груду сокровищ, но меч вылетел из руки Гарри.
- Возьмите его! – вскричал Гарри, борясь с болью от ожога горячим металлом, а Грипхук снова забрался ему на плечи, стремясь не попасть под колеблющуюся массу раскалённых докрасна предметов. – Где меч? На нём чаша!
Бряцание по ту сторону двери угрожающе нарастало… слишком поздно…
- Вот он!
Грипхук заметил его и тут же потянулся за ним, и в этот миг Гарри понял, что гоблин никогда не ожидал, что они сдержат своё слово. Вцепившись одной рукой Гарри в волосы, чтобы не упасть в тяжёлое море жгучего золота, Грипхук ухватился за рукоятку меча и отвёл его подальше от Гарри. Маленькая золотая чаша, подвешенная за ручку на лезвие меча, взлетела вверх. С оседлавшим его гоблином Гарри нагнулся и поймал её, и хотя она обожгла его кожу, он не выпустил её из рук; при этом из его кулака тут же посыпалось несчётное число чаш Хафлпаф, которые обрушились на него. И тут вход в сейф снова открылся, и его неотвратимо понесло растущим потоком огненного золота и серебра и вынесло их с Роном и Гермионой во внешнюю пещеру.
Едва осознавая боль от ожогов, покрывающих его тело и несомый волной умножающихся сокровищ, Гарри засунул чашу в карман и хотел было дотянуться до меча, но Грипхук убежал. Соскользнув с плеч Гарри при первой же возможности, он скрылся среди окружающих гоблинов, размахивая мечом и крича: “Воры! Воры! Помогите! Воры!” Он исчез среди наступающей толпы, вооружённой кинжалами и принявшей его в свой круг без разговоров.
Скользя по горячему металлу, Гарри поднялся на ноги и осознал, что путь на свободу лишь один.
- Оцепеней! – заорал он, и Рон с Гермионой присоединились к нему. Красные лучи полетели в толпу гоблинов, кое-кто из них опрокинулся, но остальные наступали, а из-за угла выбежали несколько волшебников-охранников.
Прикованный дракон взревел, и на гоблинов налетел поток пламени; волшебники, скрючившись, отлетели обратно, и на Гарри накатило не то вдохновение, не то безумие. Направив палочку на толстые кандалы, приковывавшие чудовище к полу, он крикнул: “Релашио!”
Кандалы опали с громким лязгом.
- Сюда! – завопил Гарри и помчался к слепому дракону, не переставая бросаться оглушающими заклятиями в наступающих гоблинов.
- Гарри! Гарри! Что ты делаешь? – вскричала Гермиона.
- Вставай, забирайся, давай…
Дракон не понял, что свободен. Гарри нащупал ногой выступ на его задней ноге и влез ему на спину. Чешуя была тяжёлой и походила на сталь; дракон даже не почувствовал ноши. Гарри протянул руку, Гермиона взобралась на дракона, Рон влез за ними, и дракон тут же понял, что больше не прикован.
Он с рёвом попятился. Гарри пригнулся к коленям, вцепившись как можно крепче в зазубренную чешую, и крылья дракона раскрылись, раскидав орущих гоблинов во все стороны, как кегли, после чего чудовище взлетело. Гарри, Рон и Гермиона, распластавшиеся у него на спине, задели потолок, но он нырнул к открывшемуся проходу, а гоблины-преследователи набросились на чешую, слетевшую с его боков.
- Нам не выбраться, он слишком велик! – прокричала Гермиона, но дракон раскрыл пасть и снова выдохнул пламя, создав туннель, пол и потолок которого покрылись трещинами и осыпались. Дракон царапался когтями и прокладывал себе путь по отвесной стене. Гарри зажмурил глаза от жары и пыли. Испуганный грохотом скалы и рёвом дракона, он лишь цеплялся за его спину, ожидая, что чудище в любой момент сбросит его; потом раздался крик Гермионы: “Дефодио!”
Она помогла дракону расширить проход - снесла потолок, а он всё двигался вверх, где воздух был посвежее, прочь от орущих и бряцающих гоблинов. Гарри и Рон последовали её примеру, разнося потолок ещё более мощными заклинаниями. Они миновали подземное озеро, и огромное ползущее и рычащее животное словно почуяло свободу и простор впереди, а позади остались мечущийся шипастый хвост дракона, огромные глыбы, гигантские отломанные сталактиты; бренчащих гоблинов стало слышно хуже, а впереди драконье пламя расчищало путь…
И вот с помощью своих заклинаний и грубой силы дракона они пробили себе путь из коридора в мраморный зал. Гоблины и волшебники заорали и разбежались кто куда, и наконец-то дракону было где расправить крылья. Повернув рогатую голову ко входной двери, через которую сочился прохладный воздух, он сдвинулся с места и вместе с Гарри, Роном и Гермионой на спине пошёл напролом через металлические двери, смяв и сорвав их с петель, потом ввалился в Косую аллею и взлетел в небеса.