слеза Кашалотова

душам, втиснутым в «рамки приличия» бездушья, посвящается..

Огнями реклам,
Неоновых ламп
Бьет город мне в спину, торопит меня.
А я не спешу, угу-угу-угу..
Я этим дышу, угу-угу-угу..
И то, что мое - ему не отнять.

Минуту еще, мой ветер не стих, у-уууу
Мне нравится здесь в Королевстве Кривых.

Здесь деньги не ждут, угу-угу-угу..
Когда их сожгут, угу-угу-угу..
В их власти дать счастье и счастье отнять.
Но только не мне, уму-уму-уммму
Я сам по себе, угу-угу-угу..
И темные улицы манят меня.

Минуту еще, мой ветер не стих,
Мне нравится здесь в Королевстве Кривых.

Он занят игрой, угу-угу-угу..
И каждый второй, угу-угу-угу..
Да каждый второй замедляет свой шаг.
Но только не я, уму-уму-умму ..
Я весел и пьян, уму-уму-умму..
Я только сейчас начинаю дышать.

Минуту еще, мой ветер не стих,
Мне нравится здесь в Королевстве Кривых.

Шклярский

 Супруга Мары с юношеских лет все звали по фамилии - Брином. Он немного картавил и его друзьям доставляло неизменное злорадное удовольствие слышать его извечное: «Зовите меня Бг’ин.»

 Альма-матер их любви стал университетский факультатив по философии, что вели чудаковатые и несравненные гении того чудесного для обоих  влюблённых времени.

 Когда Мару спрашивали, - как же они с мужем-то познакомились? - она расплывалась в улыбке и  пересказывала своё первое посещение одного из тех незабываемых занятий..

- Свет Очей Моя Гринёва, если не соизволишь пересдать все (благополучно проваленные) зачеты по моему предмету, не видать тебе красного диплома, как своих ушей, - вещал мимоходом декан философского факультета. - Сегодня, и ежедневно, на протяжении двух недель, на кафедре будут проводится факультативы, которые я настоятельно рекомендую тебе посетить. Возражений не принимаю. Адиос, Очей Очарование! - Мара недоуменно хлопала глазами, а он уже выпроваживал её, легонько вытолкнул из кабинета в коридор и, захлопнув перед её носом дверь, глубоко вдохнул оставленный ею шлейф ослепляющего парфюма. Опомнившись, он торопливо просеменил к настольному компьютеру, нетерпеливо рухнул в стул-кресло и с остервенением продолжил свою непримиримую битву с коричневым фашизмом на полях сражений очередной видеоигры.

 Это был итоговый и выпускной год из удушливых объятий студенчества Мары. Её никак не устраивала перспектива синих корочек, ведь червонные ей нравились куда больше.. как и её родителям, что неистово верили в мираж наилучшего и наивыгоднейшего трудоустройства непременно с красным дипломом. И никого и никогда не волновало, что бордовые корочки измученному «наукой» чаду торжественно, официозно, пафосно и с помпой вручит счастливый обладатель скромных синих картонок. Нет, ну, пусть хоть синих, хоть цвета аквамарина! Пусть! А если это гениальный «потомок»  Ломоносовых - из Архангельска в Петербург пешком ходивших, но не дошедших? ПТУ, колледж и довольно? ОАО «Институт Роговокопытных Нано-пьезо Элементов «Эххх, научу и прокачу?!..»

 Забот и хлопот в тот день было предостаточно, но уже в 19:17 она заняла тихую и уютную гавань последней парты аудитории. Занятие должно было начаться в половину восьмого.

 Размалёванные жрицы пластической хирургии и косметологии (а попутно и философии) за партой перед ней горячо обсуждали особенности спермацетового «крэма». Они так и тараторили друг дружке, не успевая захватывать лёгкими воздух и задыхаясь,

- Хо-хо ! Хамите, Уля! Крэм - жуть и кр-р-расота! Хо-хо!
- Ого! Не учите меня жить, Муля! И, таки да, у вас вся спина белая! Крэм - знаменито! Как в ребёнка превращаюсь! Хо-хо!

 Мара хрюкнула от умиления: «Я здесь для цвета корочки бумажки, что на принтере можно самой за считанные секунды распечатать, а эти две баронессы Щукины для чего?!» Она еле сдержала смех, когда тут же на ум пришли ироничные строчки: «Увидев меня такой, мужчины взволнуются. Они задрожат. Они пойдут за мной на край света, заикаясь от любви. Но я буду холодна. Разве они стоят меня? Я - самая красивая. Такой элегантной кофточки нет ни у кого на земном шаре».

 Рука Мары машинально скользнула в сумочку за косметичкой, она посмотрела в зеркальце на свои измученные, красивые и ненакрашенные глаза: «Немного туши и сойдёт»..

 Уже заканчивая нехитрый свой макияж, Мара сначала услышала скрип входной двери, потом быстрый лихорадочный топот коротеньких ножек лектора, а следом и резкий, оглушительно гулкий хлопок его журнала-тетради о стол импровизированной кафедры.

 Всё произошло так быстро, что Мара аж подпрыгнула на стуле от неожиданности и чуть не попала себе щёткой в глаз. Рука невольно дёрнулась и нарисовала тушью на её  личике размашистый штрих воинственного раскраса индейца.

 Она с распахнутым от изумления и возмущения ртом в недоумении подняла голову и с любопытством лицезрела виновника торжества и буйства звуков - мужчинку невысокого роста и плотного телосложения с элегантным пивным пузиком, скрытым клетчатым костюмом. Взлохмаченный взгляд его чуть выпуклых, рассоренных между собой природой и направленных в разные стороны глаз, чрез лупы немыслимых диоптрий близорукости, взирал вопрошающе на всех сразу и ни на кого в частности.

 Не здороваясь ни с кем и резко обрушив тяжесть учебного журнала о свой престол, он упёрся со всей силой широко расставленных ручек в плоскость столешницы и вызывающе молчал.

 Когда нависшая и тяжёлая тишина, грозила превратиться в глупую шутку, он ворчливо воскликнул,

-  Вы, что же, действительно, полагаете наивно, что это я сейчас давлю на стол?! Нет! Ни в коем случае! Это он на меня давит! Сила действия равна силе противодействия, прыщавые и непризнанные Вы мои Исааки.. Ньютоны!..

 Он хотел продолжить свою чудную тираду, но его речь прервал осторожный стук в дверь аудитории. Скорчив гримасу раздражения и брезгливости, ритор прокричал нетерпеливо, словно отмахиваясь от помойных и ленивых мух,

- Да, войдите же, о, жертва цейтнота и гроза пунктуальности!..

 Скрипучее полотно двери отворилось и на пороге портала судьбы Мары появился Он.

- Не буду Вас долго пытать, любезнейший, но что же Вас так задержало, Ваше Всехпревосходительство? - язвил преподаватель.

- Здг’авствуйте, пг’офессог’! Вынужден пг’изнаться, что исключительно всепоглощающее юношеское либидо и постыдное г’укоблудие не позволили мне явиться на замечательное и божественное светопг’едставление Вашего Гения вовг’емя, - невозмутимо отчеканил опоздавший.

 Нависла угрожающая пауза, нарушенная внезапным гомерическим хохотом педагога,

- Ааа-ха-ха-хах, Брин! Голубчик! Ха-ха-ха! Ну, потешил старого еврея!.. Пффф.. Пха-ха-ха! Ступай, ступай, дурак, и займи уже своё место в этой юдоли пыльных полок марксизЬма и ленинизЬма.. - Учитель был невероятно смешлив и, утирая нечаянные слёзы веселья, махал юноше в направлении единственного свободного места аудитории..

 Места, расположенного в тихой и уютной гавани последней парты, занятой лишь наполовину красавицей Марой. Рот её за всё это время открывался только шире и шире, она хлопала ресницами и взлеталала, не веря происходящему чуду.
Осознав, что сидит по-прежнему с щеточкой в одной руке и флакончиком туши в другой, она спешно и наощупь прятала их в сумочку, а сама глядела во все глаза на приближающегося к ней Героя её волнения и бабочек в животе.

- Привет, - улыбнулся, присаживаясь рядом Он. - Классный макияж! - Он достал из своего пакета пачку влажных салфеток и пододвинул по парте их к ней.

 Она же, приняв его дар, от смущения смогла прошептать только одно-единственное:

- Почему у тебя на футболке нарисованы выбросившиеся на берег киты?..

- Это кашалоты, красавица.. Киты с зубами! - Прошептал в ответ Он. - И они могут умереть, пытаясь прийти на помощь больным, одураченным и оглушённым сполохом Аврор и шумом сонаров кораблей, сородичам.. Выбросившиеся на берег киты погибают впоследствии от обезвоживания и разрушения тела под тяжестью собственного веса. Вонь, что распространяют их разлагающиеся тела, и не вонь вовсе. Это истинный и бесценный аромат Любви, немыслимой для человека - чьё имя кого-то там смущало своей "гордостью" - социальной Сплочённости..
 А ты бы смогла совершить такой безраздельно роковой и фатально верный, обрекающий на смерть поступок?..

За окном пролетела Маргарита..
Мара поняла, что бесповоротно влюбилась..