Сделка. 12. Выбор Аркадия

Ветер сменился, и жара стала отступать. По небу с севера на юг потянулись стада облаков, смягчая палящие солнечные лучи. Аркадий три дня думал, взвешивая все «за» и «против» предложенной сделки. Не доверял он Ермакову, впрочем, как и всем другим. Аркаша искренне считал, что людям вообще доверять нельзя, потому что все они ему завидуют, все хотят помешать ему творить и лишить возможности снискать заслуженную славу. Но сквозь сомнения и колебания в разгоряченной переживаниями голове Вяземского то и дело прорывались заманчивые видения: он, Аркаша, дает интервью ведущим телеканалам и радиостанциям, рассказывает о своей книге; ему вручают премию «Писатель года»; его награждают орденом «За заслуги перед Отечеством» в Георгиевском зале Кремля…

Эти видения преследовали его, как во сне, так и наяву, отчего он стал задумчивым, рассеянным. Даже забыл, куда положил свой ноутбук и долго его искал. «Ты не заболел, Аркаша?» - с тревогой в голосе спрашивала жена. Но он только раздраженно отмахивался от ее надоедливой заботы.
Жена. Мысли переключились на Тоню, и Аркаша даже не заметил, что уже принял решение. Антонина была любящей, беззаветно преданной, как собака. Она никогда не возражала ему, не спорила, со смирением воспринимая все его капризы и загулы. Она заботилась о нем, как о маленьком ребенке, но Аркаше это нравилось. Все попытки ему угодить и защитить от бытовых проблем воспринимались им, как нечто естественное. Ведь он гений, а значит беречь и заботиться о нем – честь, а не обуза.

Через три дня размышлений и сомнений он наконец решился.
- Тонь, мне Серёга Ермаков книгу свою подарил, - начал он издалека, глядя, как жена суетится вокруг стола, убирая посуду после обеда.
- Какую книгу? – спросила Тоня, но как-то рассеяно. Сразу стало понятно, что книги Ермакова ей совершенно безразличны.
- Свою. Написал убойный триллер, обещающий стать бестселлером, и подарил мне. Он предложил издать эту книгу под моим именем.

Рука, вытирающая стол, застыла на месте. Девушка подняла на мужа удивленные глаза.
- Как это под твоим именем?..
- Ну, смотри, сейчас объясню…
И Аркаша принялся сбивчиво, перескакивая с одного на другое объяснять суть сделки, предложенной старым приятелем. Но глупая женщина никак не могла взять в толк все выгоды и перспективы соглашения.
- Ты что, не хочешь, чтобы я стал известным и уважаемым писателем? Я, между прочим, и деньги со временем неплохие буду зарабатывать писательским трудом. Тебя даже это не прельщает, бэби?
- Но это же не твоя книга, - вяло возразила Тоня.
- Ну и что? Об этом же никто не узнает!
- Мне кажется это не очень честно…
- Дура ты, Тонька! – разозлился Аркаша и повысил голос. – Кто в наше время о честности печётся? Честные все в отстое, влачат жалкое существование. А я достоин лучшего. Так почему бы не воспользоваться возможностью, если предлагают?

Жена снова принялась тереть тряпкой пятно от соуса на столешнице и покорно кивнула:
- Дело твоё, Аркаша. Тебе виднее. Поступай, как хочешь.
- Только тут есть одна заковыка… - Аркадий почесал висок, покусал нижнюю губу, не зная, как лучше заговорить о самом главном. – Ермаков кое-что за эту книгу хочет получить.
- Что?
- …Тебя, бэби.
Большие, светло-серые глаза взглянули на него с непониманием. 
- В каком смысле меня?
- В том самом! Ты дурочку то не включай, Антонина. Ты ж на самом деле баба взрослая и прекрасно знаешь, что Серёга глаз на тебя положил еще сто лет назад. И в гости к нам ходит вовсе не ради меня. Не знаю, что уж он в тебе нашел, но дышит он к тебе неровно, это точно. Обмен он предложил очень простой: он мне - книгу, я ему - тебя.

Тоня медленно опустилась на стул, уронив руку с зажатой тряпкой на колени.
- Что ты такое говоришь, Аркаша? Книга – это вещь, а я – человек. Разве можно… - Глаза ее стали наполняться слезами, от чего Аркадий разозлился еще больше.
- А можно прозябать в нищете и безвестности с моими-то способностями? Это по - твоему нормально? Бездари и дураки печатаются в крупных издательствах, получают литературные премии только потому, что у них есть блат, есть друзья и знакомые, способные пропихнуть своего человечка наверх. А я из-за твоего упрямства, из-за твоей чистоплотности проживу жизнь в этой вонючей дыре и умру, так и непризнанным, никому не известным!

Он вскочил из-за стола и стал нервно ходить по кухне из угла в угол, засунув руки в карманы штанов.
- Ты же говорила, что любишь меня больше жизни. Говорила?
- Люблю, - пробормотала Тоня, осторожно стерев со щеки выкатившуюся слезу. – Но ты понимаешь, на что меня толкаешь, Аркаша?
- А что тут такого? – Аркадий остановился за спиной и навис над женой, опираясь руками на спинку ее стула. – В конце концов ты уже давно не невинная девушка, терять тебе нечего. Ну переспишь с ним один разочек. Делов-то! А утром заберешь флэшку с полным текстом книги и уедешь домой. Серёга нормальный мужик, не садист, не извращенец, ты его не бойся, - перешел Аркадий на более мягкий тон, стараясь уговорить, убедить.

Он даже неловко попытался погладить ее по плечу, но девушка дернулась, как от удара, и стряхнула его руку.
- Не надо, Аркаша!
- Что не надо? Что не надо?! Я тут перед тобой унижаюсь, прошу помощи и поддержки, а ты... Ты же сама говорила, что ради любимого человека готова на всё. Вот и докажи это! Или твоя долбанная любовь – только слова? 
Тоня бросила злополучную тряпку на стол и вскочила со стула, заметалась по кухне, глотая слёзы. А Аркадий стал давить на самую болевую точку, поняв, что другого выхода у него нет.
- Вот и вся твоя высокая и чистая любовь, Тонечка. Когда потребовалось ради любимого мужа пожертвовать мелочью, глупым принципом – ты сразу в кусты! А это значит, что и не было никакой любви никогда. Просто жизнь с гением льстила твоему самолюбию. На самом деле ты обычная эгоистка, только о себе и думаешь, только о собственной выгоде. А муж… Пусть пропадает, спивается от безысходности и собственной нереализованности. Нет, Тонечка, ты не просто эгоистка, ты – жестокая, коварная сука, живущая своими узкими интересами.

Слова его падали каплями расплавленного свинца прямо в душу, раня и калеча, уничтожая, дотла сжигая что-то светлое и чистое. Антонина расставила вымытые тарелки в сушилке, убрала в ящик стола чистые ложки и вилки, повесила кухонное полотенце на гвоздик. Слезы все еще текли ручьями по ее щекам, но она этого не замечала. Сняла фартук, бросила рассеянный взгляд на убранную кухню и сказала хриплым от слёз голосом:
- Давай адрес своего Ермакова.
- Ты согласна? – не поверил своим ушам Аркадий, но радостная улыбка тут же вспыхнула на его красивом лице. – Сейчас найду адрес. Он мне его смс присылал.

Вяземский долго рылся в телефоне, то и дело от нервного возбуждения промахиваясь мимо нужных кнопок. А Тоня, став вдруг спокойной и сосредоточенной, ходила по дому, собираясь. Лицо ее было бледным, серьезным, и каким-то взрослым, будто за несколько минут она прожила половину своей жизни.
- Вот, бэби, адрес, - бормотал Аркаша, чиркая на обрывке бумаги синей шариковой ручкой, - это какой-то коттеджный посёлок. На электричке туда не так далеко. И главное ничего не бойся. Если этот тип позволит себе лишнее, я его!.. – Он воинственно сжал руку в кулак и продемонстрировал его жене, но та внимания не обратила. – Все будет нормально, вот увидишь. Считай это спецзаданием. – И добавил, мерзко хохотнув: - и попытайся получить удовольствие.

Тоня метнула в него жесткий, холодный взгляд, сжав губы в тонкую линию, но промолчала. А Аркашу несло:
- Главное, не забудь забрать флэшку с полным текстом, да проверь все! Чтобы никакого обмана не было. А то мало ли… Обещаю, бэби, вернёшься – я слова тебе не скажу, не вспомню. Мы забудем об этом маленьком эпизоде раз и навсегда, как будто его и не было. А гада Ермакова я больше в дом свой и на порог не пущу. Обещаю!
Но Тоня как будто уже ничего не слышала. Она переоделась в джинсы и рубашку, накинула на плечи ветровку и, зажав в кулаке записку с адресом, выскочила за дверь в летние густеющие сумерки.

http://proza.ru/2021/06/03/501