Памяти кап. Лебядкина

         Памяти капитана Лебядкина
      Сентиментально-возвышенные стишки в стиле незабвенного героя Достоевского, посвящается Е.В. Шарашкиной
В нашем городе живёт очень много бегемот, про него-то мы как раз производим сей рассказ.
Это юный бегемот, он всем девушкам даёт; это старый бегемот, он напился и блюёт.
Бегемота средних лет собралися на обед; вот такой у нас рассказ, а кто слушал, пидарас.

Что ты смотришь на дорог, под собой не чуя ног?
Всё равно не убежишь, съели свиньи твой камыш.
Залезай башкой в вода, там спасёшься иногда.
Но запомни – будет срок, истребит тебя сурок.

Пётр Григорьевич Кантроп
Был большой обалдуй –
Всем твердил, не балуй,
И не трогайте Сандру.
Сандра был гомосек,
Его трахали парни и дяди,
И его не любили красивые тётки;
Но его мужики уважали в Слободке,
И ссужали деньгами не глядя;
Так он счастливо прожил свой век.
Но на Свете всё бренно, увы,
Где-то умерли Сандра и Кантроп,
Не оставив потомкам ни грамма
От своей необычной судьбы.

Моча Варя они, моча Варя они, моча Варя они, два гуся.
Моча Варя они, моча Варя они, моча Варя они, песня вся.
Сталин, Мао и Полпот к коммунизму нас ведут,
Только полный идиот не оценит этот труд.
По потребностям все мы в день получим фунт халвы,
Отработаем часы, и свободны до росы.
Будем кушать, пить, гулять, будем девушек ласкать,
Слава богу нет семьи, и все барышни мои.

Газировка с автомат побежал тебе на зад (вариант: пролилась тебе на зад).
Ночью люди потеют, ночью люди пердят, ночью люди балдеют, а порою и спят.

Таракан – это просто фигня, ерунда, спору нет ни о чём;
А возьмите такого клопа – не ущучить его кирпичом.
Если б не было дыр, в кирпичах, в головах ли, в умах,
Надорвали б им крыл, и клопы не смогли бы летать.
А пока щели есть, и полно, от клопов не уйти никогда,
Вечно жизни смердеет говно, хоть и светит над нами звезда.

Право руля, лево руля,
Старый моряк учит Сруля;
Тот ловко крутит рулём,
Бури и штормы ему нипочём.
Сруль на базаре байдарку купил,
И в переделку вложил весь свой пыл –
Он на байдарку поставил котёл,
Угольный бункер и мощный мотор.
Пар над водою шипит и гудит,
Словно на крыльях, байдарка летит,
Скоро она уплывёт в океан,
К берегу дальних, неведомых стран.
Там папуасы увидят её,
Хором взревут от восторга,
Скорчат счастливые морды,
И возопят – Ёёё-мойёё!!!
Ну а потом он1 вернётся назад,
С внучками сходит с утра в зоосад,
И на байдарке уедет домой,
В город над стылой, туманной Невой.
Там его судно поставят в музей,
Возле огромный, парадных дверей,
Будет всю жизнь любоваться народ
На покорителя огненных вод.
------
1 – имеется в виду Сруль Яковлевич Романов, герой данного стиха.

В тёмной крысиной норе
Жил очень древний клоп.
К старости стал он плох,
Крысы прогнали его.
Но от голодных мук
Спас его странный тип,
Страшен он был и велик,
Тёплою кровью налит.
Издалека придя,
Он разогнал всех крыс.
Сухость и теплота –
Вот был его девиз.
Правда, его родня
Здесь испокон веков
Всюду кругом жила,
Но это всё не то…
Жили они в степи,
Ели всякую гнусь;
Их не сосали клопы,
Слишком был острый вкус.
Кожей они темны,
В жилах один табак,
А белолицые
Делали всё не так.
В тёплых жили домах,
Пили вино и сидр,
В их благородных кровях
Будто сошёлся весь мир.
Правда, они на нас
Вдруг ополчались не раз,
Ромашкой травили и хной,
Ртутью, карболкой, сурьмой.
Но наш клопиный род
Переживёт века!
Чтит наш древний народ
Белого человека!! 

Итальянский фармацевт Пукелло Дристуччи
Изучать любил болезни на себе;
Ел без масла равиоли и горчичники,
Сулемою обрабатывал биде.
В честь него назвать хотели диспепсию,
Но по скромности раздумали пока.
Но его терминология в России
Прижилась на долгие века.

У меня растут года, скоро мне семнадцать;
Расширяется п…а, хочется сношаться.
Где ж найти мне мужиков с нужною профессией?
Чтоб размер был у концов по моей сецессии.
В поисках весь год прожив, поняла теперь свой вкус – 
Все работы хороши, выбирай размер и куст.

Президент наш велик и мудр,
Он не любит шалав и лахудр,
Уважает почтенных девиц,
Сильных, ловких и гладких с лиц.

Графиня ценой одного рандеву купила на рынке чеснок и халву,
Бутыль самогона, графин коньяка, два стула и доску большого стола.
Теперь можно жить до скончанья веков, набит холодильник и радостен кров,
Читать перед печкой Ростана стихи, и пить самогон в обрамленьи халвы.

Раскинулось широко море
По деревням и городам.
Там, на неведомом просторе,
Царит ужасный тарарам.
Вот полуголые девицы
Танцуют во дворе тюрьмы;
А рядом тусклая десница
Горит над ликом Хохломы.
Вот парень, выпив самогона,
Взлетел над городом родным;
Хватает маленькие дроны,
И их херачит в хлам и дым.
Вот в синем небе над бульваром
Корабль по городу плывет.
На нём какао пьют с сахаром,
И ест арбузы бегемот.
Лишь в пристальном и ясном взоре
У пассажирок корабля
Печаль о недоступном море
Сквозит в «Уроках Октября».
Но все уроки позабыты,
Когда жандармский генерал
Наполнив явствами корыто,
В нём в нигилизме пребывал.
Его эсеры отследили,
Его Азеф разоблачил;
И превратившись в кучу пыли,
Он потерял свой прежний пыл.
И всё бы было очень мило,
Но только жадный бегемот
Сожрав арбузы, съел малину,
И с аппетитом водку пьёт.
Вокруг все хлопают в ладони,
И возбудившись, бегемот,
Под звук расстроенной гармони
Танцует ночи напролёт.

      О вреде воровства
В Коломбе ле дез Эглиз
Прибыл юный онанист,
Говорит – месье де Голль,
Я привёз ваш алкоголь.
Но месье де Голль хитёр,
Всюду выставил дозор,
«Этот алкоголь не мой»,
Отвечает наш герой.
Мой единый поставщик –
Это мистер Лимерик,
У него курьеров нет,
Сам привозит всё в обед.
Тут зловредный онанист
Задрожал, как банный лист,
С горя выпил свой запас…
Вот такой у нас рассказ!
Вариант: А кто слушал пидарас.

Кеплер выдумал закон,
От него спасенья нет –
По нему летят и свет,
И планеты, и лимон.
Примечание: Лимон выбран как герой известного анекдота о путешествии по канализации, ибо прежде чем туда попасть, он должен был пролететь какое-то расстояние по воздуху. Как ни мало оное по сравнению с его последующей водяной траекторией, оно подчёркивает универсальность Кепплеровских законов. И тем сильнее, чем короче был сей путь.

Мишка, мишка, где твоя Мартышка?
Неужели улетела на воздушном шаре?
Но ведь это ты летал над Лужниками…
Видно, что-то не сложилось в этой паре.

И снится нам не грохот ипподрома,
Не эта голубая синева,
А снятся нам дрова, дрова у дома,
Ядрёные дубовые дрова.
Сей крепкий дуб разбит был молниями
И превратился в кучу хладных дров;
И вот теперь мы зимними ночами
Им согреваем свой холодный кров.
Вариант: Сей мощный дуб разломан молниями
На множество поленьев и ветвей,
И мы его двуручными пилами
Разделали на тысячи частей.
И части эти в топке жаркой, зимней,
Дают людям тепло, еду и свет;
И над огромной снежною равниной
Клубится дымом сей дубовый след.

В жёстком яйце муха цеце
Вывела маленьких деток;
Нам не понять, как эту рать,
Кровью наполнить из клеток.
Но из людей, коз и свиней,
Мухи достанут поживу;
Будут в степи рыскать в ночи,
Всех искусав в хвост и в гриву.

Говорят, знакомьтесь, братцы, в бане,
Там мол, все девицы хороши;
Я поверил, и теперь в страданьях
Провожу года, часы и дни.
Встретились мы в бане, возле крана,
Где текла холодная вода;
Где же ты теперь, моя Татьяна,
Как прожить грядущие года?
В бане было сумрачно и сыро,
И текла холодная вода;
Мылись три солдата-канонира,
Видно, мы расстались навсегда.
Я прошёл по баням всю Россию,
Слушал песни диких чабанов,
Был в таёжных уголках Сибири
И у закавказских ледников.
Но нигде не встретил ту девицу,
В общем, в банях стыд и скукота –
Видел лишь распаренные лица,
И иные голые места.

Генерал Моше Даян чувством мести обуян –
Старый Ясир Арафат на него обрушил Град.
Царь персидский, злобный Кир, провалился раз в сортир,
И бежал, не чуя ног, то на Юг, то на Восток.
Председатель КНР ненавидел СССР,
Но Линь Бяо, сукин сын, в это дело вбил свой клин.
Президент Рональд Рейган лютой злобой обуян –
Пионерский наш отряд покусал его за зад.
Наш российский президент сделал вечный перманент,
И теперь он лучше всех, в дни работы, в час утех.
Генерал Хуан Перон словно выжатый лимон –
Говорят, что Пиночёт ему что-то вставил в рот.
Главный маршал Ким Ир Сен раз попал в японский плен,
Но схватив свой Ремингтон, всех злодеев выгнал вон.
Генерал Франциско Франко раз побил Гримау палкой,
Тот со злости в трибунал всех франкистов посылал.
Президент Ахмед Зогу раз привёл к себе козу,
А потом Энвер Ходжа съел огромного козла.
Царь российский Николай был изрядный раздолбай,
Даже выйти на балкон поленился как-то он.
Король Румынии Михай попал недавно прямо в рай –
Отважный лётчик и герой, он осмотрел весь шар земной.
Царь персидский грозный Кир грязен был как Мойдодыр –
За всю жизнь он только раз сел на старый унитаз.
Македонский Александр как-то съел двух саламандр,
Но потом пришёл тритон, и его отправил вон.
Карл Великий, взяв Париж, показал народу шиш,
Но потом возвёл собор у подножья диких гор.
Император Бонапарт впал в безудержный азарт,
Грабил русских казаков и испанских пастухов.

     Francyzskaja pesnja
Ja gopa, ja gopa, ja gopa s yshami,
Ti gopa, ti gopa, ti gopa s yshami;
Mi gopa, mi gopa, mi gopa s yshami,
Vse gopa, vse gopa, vse gopa s yshami.
Eto chto za gopa, za gopa bez yshej,
Mi pogonim ejo, mi pogonim vzashej;
Eto chto ge za yshi, sovsem bez gopij,
Nam takie sovsem, ny sovsem ne nygnij.
Yshi s gopoj naveki sroslis, I vsegda
Bydet schastliva eta nad nami zvezda;
Tot kto hochet ydachi po gizni dostich,
Dolgen vraz podhvatit etot radostnij klich.
Lejsja pesnja pro gopy po nasheij Zemle,
Bez nejo mij ne smogem sidet na skamje;
Lejsja pesnja pro yshi mogychej rekoj,
Obtekaja potokom ves sharik zemnoj.

    Песня о птицах
Ветер дует прямо в жопу, и трепещет всё живое,
Х.. моржовый и сосновый – всё дрожит, как банный лист.
Кто-то прячется под скалы, обоссавшись, весь в поносе,
И пришибленный п..дою, тонет в море онанист.
Ворон дрищет на орлана, галки падают на сов,
И скворец м..ями квохчет, улетая в небеса.
Толстый п..здец машет ё..м, с м..давошками б..дуя,
Он м.дя херачит в сраку, как заправский джингоист;
Но е..чий буревестник член давно поклал на это,
Не страшны ему изъ..ы п..доб..дской хреноты –
Он ученьем всемогущим одарён был от рожденья,
И ему не страшны в жизни ни поносы, ни блевня!

Мне на следующей сходить,
А она, зараза, все спит.
Да еще какой-то бандит
Норовит схватить за бедро
(хорошо хоть её, не моё).
Вот напротив отличный вид –
Мужичок, как барбос, храпит,
А мадама его в гугле
Что-то пишет о ерунде.
А ребёнок в коляске снял
У соседки с ноги сапог,
Но она в телефон орёт,
Ей, заразе, хоть ссы в глаза.
Пересадка. Опять толпа.
Да когда же ты спишь, народ?
Вот мужик меж колонн блюёт,
К нему ринулись мусора.
Вот девица, едва присев,
Лезет в сумку, а там бутыль,
Да причём не одна, а две,
И пакет на закуску – гриль.
Столько пива в один присест –
Я смотреть уже не могу.
Что глазеешь дурак?! Я нервная!
Мне расслабится надо? Да.
Это всё ужо ерунда,
Вдруг встревает бабуся слева,
Видно ходишь опять налево,
А потом и пьёшь со стыда.
У меня и мужа-то нет,
Мы давно уже развелись!
Да с такой какая же жисть,
Ей ехидно бабка в ответ.
Впрочем, дальше герой заснул,
И не видел уже ничего;
А проснулся – на Страшный суд
Потащили черти его.

Сева хочет в Париж,
Лёля хочет в Париж,
Разлетелись – надо полагать,
Без Парижу им век воли не видать.
Съездили бы лучше в Амьен,
Там где маршал Фош, старый хрен,
Немцам надавал по мордам,
На восток прогнав их к чертям.
А ещё там древний святой
Сотворил огромный собор,
Он в Европе самый большой
И красивый, весь как резной.
А в Булони, на высоком холме,
Крепость высится в такой красоте,
Что и Лувр, и Пале-Рояль,
По сравненью с ней просто дрянь.
А ещё есть город Куртре,
Где фламандский простой народ
Рыцарей побил тыщи две,
В очень древний и доходный год.
В общем, нечего в Париж вам мотать,
В Мулен-Руже уж не та благодать –
Девки прыгают в длиннющих трусах
И с какою-то фигнёй на грудях.

Вчера клошары купались в Наре,
Где под мостом течёт вода;
В Нарофоминске они по свински
Вели себя, как никогда.
А утром рано вода из крана
У них с похмелья не текла;
И отмываться пришлось тем братцам
Идти на речку в никуда.
Они голодны, вода холодна,
Но без помывки никуда!
Так из клошаров на бреге Нары
Сложилась дружная семья.

Прибыл иностранец в Малоярославец
Дабы поле битвы оглядеть.
Хоть французский воин был велик и строен,
Русский превозмог его медведь.
Старый полководец, хилый греховодец,
Всё же Бонапарта обманул;
И брели солдаты, голодом объяты,
Под дождём, под орудийный гул.
Надо иль не надо, всё ж была отрада –
Армию такую разгромить;
Русские под Вильно радовались сильно
Видя супротивникову прыть.

Мы с Колбасой друзья, выпили до х.я,
И закусив огурцом, в грязь полегли лицом.
Так вот у нас всегда – дрянь, а не города,
Всюду и вонь и грязь, всякая ходит мразь.
Западный человек, да и любой абрек,
Встать бы нам помогли, вытерли от земли,
Дали б на посошок, и закусить кусок.
Наши же сорванцы спёрли у нас штаны,
Куртки и всё ваще, бросив нас в неглиже.
Что ж это за страна – выпьешь чуть-чуть, едва,
Тут же сопрут штаны, или придут менты.

Говорят, любите ближних, братцы,
Баб, собак, и в общем всех вокруг;
Ну а коль с любовью недосуг,
Коль с похмелья хочется подраться?
Говорят, а ты опохмелись,
Закуси, и спи себе спокойно;
Ну а если нету больше пойла,
И душа куда-то хочет ввысь?

   Стих политкорректный
Ах Сидор Пидорыч, и Пидор Сидорыч,
И Член Засранович, и Хрен Сношанович,
Вы всё гуляете по росным пажитям,
О чём-то мыслите, но нам не скажите.
А нам всё пофигу, о чём вы мыслите,
Вы тупоумные, и рожи кислые,
У нас свои мыслишки есть заветные,
Мы их обдумаем, гуляя с детками.
Охо-хо-хо ха-ха, вся наша жизнь труха,
Охо-хохохохо, так жить совсем легко.

Добежать бы мне братцы до Лены-реки
И напиться холодной водицы,
А не то я помру с беспредельной тоски,
Не увидев любимой девицы.
Да зачем тебе Лена, кричат мужики,
Санаторий тут есть недалечко;
Там полно в роднике минеральной воды,
Наливай ей хоть полные бочки.
В санаторию я добегу ли едва,
И скончаюсь от жажды навеки.
Минеральный вода потекла в никуда,
В Забайкальские жаркие степи.
А любимая Лена осталась в тайге,
Там где кедры шумят вековые…
Так погибну я братцы в неравной борьбе,
Получив на прощанье по вые.

Ди арш набита всякой дрянью,
Как будто свалка нечистот;
И в животе уже восстанье,
Майн Готт, воистину майн Готт!
Давайте делать дер клистирен,
Чтоб были задницы пусты.
Дас клозет нихт функционирен,
Ходить придется под кусты.
Но ведь в кустах сидит э бёд,
И может всем засунуть в рот?
А нам на это наплевать,
Ви ар ин грейтест благодать.
Как говорится, будь здоров,
И эври монинг фак коров,
И будет наша жизнь легка,
Как ректифайнинг старика.
 
Сижу за оградой в избушке глухой
У стылого зимнего моря.
Грохочет кастрюлями повар смурной
И лезут туристы на взгорье.
Весеннее солнце не греет снега,
В сторожке хлопочет Матрёна;
И вслед посетителям сонно
Какие-то молвит слова.
Но прошло полмесяца, чуть боле,
И весна вошла в свои права;
Зеленеют ландыши на взгорье
И на море светит синева.
И туристы стали веселее,
Лишь один печален и угрюм.
Полон он каких-то тяжких дум,
На Матрёну сумрачно глазея.
Ты лети, лети болезнь птичья,
Просочись и в кашу и в омлет,
Чтоб бойцу на дальнем пограничье
От Матрены передать привет.

Предназначение божественное наше –
Пописать и покакать, попукать и покрякать;
Надо ещё есть, и пить и одеваться,
Но увы, вторично это братцы!

Кошка хочет кота, чики ки кикита,
Кошка хочет кота, да да да, да да да!
Мальчик хочет в Тамбов, он бежит от врагов,
Там найдёт себе кров и поленницу дров.
Бабка хочет домой, в тишину и покой,
Ей не нужен Тамбов, суета городов.

За сто лет всех вождей перечислим-ка мы втихомолку,
Много было людей, без особого, право же, толку…
Первый – царь Александр, туповатый и пьяный мужчина,
Чей единственный дар, это грубо-животная сила.
Его сын Николай, в чём-то тряпка, а в чём-то упрямец,
Был большой раздолбай, всю страну расфуфырил, засранец.
Вот Родзянко, Гучков, Милюков и Керенский-диктатор,
Им вперёд сто очков даст покойный любой император.
Вот Владимир Ильич наконец-то дорвался до власти,
И разбойничий клич развязал все преступные страсти.
Лев Бронштейн на весь мир революцию двинуть пытался,
Но остался без сил, и убит был каким-то засранцем.
Сталин глуп был и зол, разорил всю страну до предела,
Ничего не умел, знал одно репрессивное дело.
Вот Никита Хрущёв, кукурузы любитель шумливый,
Коз отнял и коров, коммунизм что б построить в России.
Вот и Брежнев Эл И заменил у кормила Хрущёва,
Баб он трахал и пил, и всё делал всегда бестолково.
Вот Громыко Андрей, старикашка с трясущимся задом,
Говорят, он еврей, старожил Гефсиманского сада.
Пётр Машеров мог быть неплохим для Союза начальством,
Но стараньем коллег был отправлен как можно подальше.
Вот Егор Лигачёв, солдафонская глупая рожа,
Хоть младых он годов, но изрядно напакостил тоже.
Горбачёв Михаил, пустозвон и болтун беспредельный,
Всё что мог развалил, из страны сотворив богадельню.
Сын юриста Вован сапоги мыть решил в океане,
Но просрал свой талант на бесплодно-шумливых собраньях.
Следом Ельцин пришёл, демагог и алкаш бестолковый,
Нынче Путин Вэ Вэ, нами правит, как царь, беспардонно,
Будь покорным судьбе и живи очень тихо и скромно.
А что будет потом… всё как прежде останется в жизни,
Оставайся скотом, и служи безвозмездно отчизне.
Тот кто правит, всегда, ограничен и глуп по природе,
Уж такая звезда вечно светит над всяким народом.

Громя огнём буржуйскую заразу
Пошли в атаку все танкисты сразу.
Я для вас была лишь тенью,
Но теперь я вырвалась из плена;
И бегу от вас без сожаленья,
Прихватив огромное полено.
Красная Стрела скоро отойдёт,
Моё место занял бегемот;
Я тебя люблю, а ты…
В общем, мужики все скоты.
Кавалер де Грие, напрасно
Вы вино заменили квасом –
Вас не любит простой народ,
Вас давно гильотина ждёт.
Здесь лежит купец из Африки, он СПИДом
Заболел, приехав в северные страны;
Как же в жизни всё нелепо и обидно,
Ни законов нет, ни логики, ни правил.
Он заблудился в лесах Архангельских,
Напившись рому за Кубу новую;
Но вышел к лагерю, и там на радостях
Пилил полмесяца дрова еловые.
Это сусчий коммерсант, у него болшой талант –
Он дубовый древесин фабрикует из осин.
Красивая и смелая, как рыба камбала,
Ставридой очумелою любовь её была.
Много звёзд на небе светит, и одна кровавая;
У тирана на примете вся страна бесправная.
Как бежит шоссейная дорога,
Вкривь и вкось, а то и в бок…
Не рули на встречку, ради Бога,
Лучше уж обочины песок.
Конкорд и Елисейские Поля,
А в памяти избёнки под соломой,
Унылые и нищие поля,
И очень яркий запах самогона.
Любите врагов своих, Боже,
Но если врагов уже нет?
Они ведь «по воле народа»
Отправились все на тот свет.
Я знаю, город будет,
Наверно, будет сад,
Вот только что за люди
Там будут обитать?
Лейся песня над Ровно крылата,
Славный Дундич погиб как герой;
А потом все «славянские братья»
Передралися между собой.
С Ирой Б и Леной Г прожили мы вместе,
Сохранив святой обет верности невесте.
Так что жизнь прошла не зря, не стыдясь за годы,
Мы уроки Октября принесли народу.

Течёт река Истра, по ней плывёт канистра,
Подгнившая доска и смертная тоска.
Течёт река Лама, не густо и не прямо,
Кругом поля суглинка и тощая скотинка.
Течёт река Вольга средь Клязьминских болот,
Течёт река Вольга, а мне шейсятый год.

Кабан Полтинник украл мобильник,
Пошёл по улице гулять;
Его поймали, арестовали –
Мобильник надо возвращать!
А его нету, Кабан к рассвету
Успел добычу всю пропить;
И денег мало, пиши пропало,
Снимай-ка куртку и штаны.
Кабан заплакал, рыдал и крякал,
Но ничего не помогло;
Теперь воруя, он ждёт полудня,
И если только нет ментов,
Бежит на рынок, к друзьям-грузинам,
Всё с облегченьем продаёт.
Дзайбацу-херман, старый пидорман,
Взял с похмелья острый ятаган;
И пошёл сквозь призрачный туман,
В сырость и бурьян, резать мусульман.
Черногория, родина моя,
Турок мы побили до х..;
Если надо, больше перебьём –
Это мелочь, право нипочём!
Прогнил мосток, и речку упекли
В бетонные, обшарпанные трубы;
Но мы любовь хранили, как могли,
И даже совещались по ютюбу.
Чёрный ястреб летит
По помойкам окрест городов;
До чего неприглядный вид –
Не найти не еды, не кров.
Черномазые наши друзья
Подобрали, всё что могли;
Чем тут шнырять, право, лети
Прямо на море, в Швентойи.
Где же моя узкоглазая, где,
Там, говорят, на Нарыне-реке;
Я её вроде купил, а родня
Мне втолковала, что это зазря.
 
Доноры плазмы в Зиемельблазме
Пошли по городу гулять;
Но их поймали, арестовали –
Куды попёрлись, вашу мать?!
Мы ж ветераны, давно нас надо
Всех орденами наградить!
– Вы иностранцы, то бишь засранцы,
Скорей умерьте вашу прыть!
Здесь лишь туземцы вольны на земство
В благом безделье пребывать,
А вам, приезжим, работать негде,
Вам лучше было б подыхать.

Капитан Лебядкин порохом пропах –
Он стрелял бекасов у реки в кустах,
Не попал ни разу, благо, что стрелял
Пулей из Бердана, вроде наповал.
Капитан Лебядкин – старый донжуан,
Он на девок падкий, всех времён и стран;
Но когда-то в детстве, у реки Онон,
Получил по морде от окрестных жён.
Там родился где-то славный Темуджин,
И пришельцам неча проявлять свой пыл!
Капитан Лебядкин понял с полуслова –
Хоть на девок падкий, он бежал с Онона.

Про принцессу много лет ходит Пушкинский навет –
Хи хи хи, да ха ха ха, не боится знать греха.
А чего бояться ей, дуре княжеских кровей?
Даже если и не принц, то хоть знатный онанист,
Изнурённый суетой, соблазнится сей п….й.

Маша ела кашу, ныла и ворчала,
Коль всю жизнь питаться кашей, будет мне капут.
Мама на неё орала, ешь, мол, что дают.
Даша ела Глашу, Глаша мяукала, шипела и пукала;
Потом убежала, тут Даша зарыдала –
Собственную кошку съесть не дают,
Это не жизнь, а напрасный труд.
Иван пил Агдам и жевал колбасу,
Не стригся, растил он до попы косу;
Но раз был обильно посыпан золой,
И скоро расстался с прекрасной косой.
А Соня любила другую косу, точила её и хвалила росу;
Ей раз повстречался безумный Егор, махнула косой, вот и весь разговор.
Соседи Егора жалели слегка, хоть он кирпичом и прибил старика,
Спалил полдеревни и съел две козы, без хлеба и соли, с гарниром из ржи.

Морда унтом, хвост колесом,
Это рисунок девчонки;
Вышла она, прямо с утра,
Что б прогулять собачонку.
Хорошо есть газоны, и пустырь возле сада,
Где гуляют собаки, веселятся вовсю;
Нам с подругой иного вовсе в жизни не надо,
Лишь добыть бы нам где-то поострее косу.
На окраине сада мы бурьян ей покосим,
Что б гуляли собаки между старых дерев;
Из бурьяна сварганим мы уютный шалашик,
Где мы будем скрываться в дождик, ветер и снег.

      Пётр Четвёртый
    Подражание М .Волошину
Правил я республикой печальной,
Где холмы, поля, болота и леса;
И не думал о свершеньях дальних,
Жил спокойно, не «штурмуя небеса».
Но кому-то видно стал опасен
Скромный популярный человек;
Всё случилось быстро, в одночасье,
Словно время прекратило бег.
В ворохе рассыпанной картошки
Скорчившись, застыл я на шоссе;
И рыдал дежурный кэгэбешник
На разбитом, грязном колесе.
Похороны были очень пышны,
Много было вздохов и речей;
Под республиканскою столицей
Сделали неброский мавзолей.
Но пройдут года, и я воскресну,
Всей Руси поднимется народ,
В Кремль войду, как призрак бестелесный,
Разогнав в Москве засевший сброд.
И пойдут правители былые,
О пропащей жизни вопия,
Под конвоем через всю Россию
В дальние Сибирские края.

Над всей, над всей Испанией исчезли облака,
Ведомы генералами, мятежные войска,
В Толедо ли, в Бильбао ли, республиканцев бьют,
И те бегут в Совдепию, ища себе приют.
Троцкисты с анархистами сражаются как львы,
Но коммунисты жадные готовят им гробы;
Линкоры подрываются, и тонут без следа,
Идёт война Испанская, гражданская война!
Прошли десятилетия, и ушлый генерал
Понял – то благолепие, что он насоздавал,
Понятие вчерашнее, страну толкает вспять,
И демократы грешные поднялися опять.
И вот уж по окраинам Испанской стороны
Создали автономии Галисии сыны,
И баски музыкальные, и Каталонский люд,
И в органы правления социалисты прут.
Но всё же власть верховная в руках у королей,
И генерал покойный в том был всё же всех мудрей;
И вот живёт в согласии Испании народ,
Забыв про тот безоблачный, многострадальный год.

Хорошо живёт в лесу, без квартир и без забот,
Кто не любит колбасу, и малиной полнит рот;
Но леса полны врагом, там бандеровцы живут,
Выгонять их из лесов – это очень тяжкий труд.
Но расейские друзья собрались из разных стран
Помогать нам бить врагов, и открыть для всех обман
Ихних правящих слоёв и буржуйских холуёв,
Что по разным городам развели галдёж и гам.
Гоп, ге гоп, гоп ге гоп, дали в лоб, дали в лоб
Мистер Полисарио, камподзитор Членникофф!
И другие господа помогают нам всегда,
Что б от бешеных врагов защитить родимый кров,
И бандеровцев бухих извести по всем лесам,
Что б спокойно было жить мирным нам, лесовикам.
Гоп, ге гоп, гоп ге гоп, бей-лупи всех врагов,
Мистер Полисарио, камподзитор Членникофф!
Наши лучшие друзья помогают нам не зря,
Мы запомним их на век, будет кажный человек
Знать фамилии друзей, без особенных затей
Воплотившие мечты про траву и про кусты.
Гоп, ге гоп, гоп ге гоп, после нас хоть потоп,
Мистер Полисарио, камподзитор Членникофф,
Хильмандсхоренсхойнамент, хильмандсхоренсхойнамент!

В посёлке Тубзики Большие родился странный человек –
Его родители немые, один из них к тому ж чучмек.
Родителей же было много, полсотни граждан, коль не вру,
Они вдоль узенькой дороги три дня гуляли по бугру.
А за бугром страна чужая, лежит богата и чиста,
И ходят там исчадья рая, и им плевать на небеса.
Но сжалился Господь над ними, и немоту их излечил,
Прогнал с бугра в леса родные, и самогоном напоил.
И стали жить они счастливо, Большие Тубзики забыв;
Собаки там сперва повыли, потом их съел какой-то гриф.

Пятибуквенное влагалище у уродки есть и у красавицы,
Была бы она пола женского, пусть из малого посёлочка энского.
А вот с полом мужским всё сложнее, можно схлопотать и по шее,
Если нужный орган и есть, но не хочет работать ни в жисть.
А работа-то всего ерунда – постоять полчаса до утра,
Вроде самое простое на свете, но порою нету сил и на это.

Два берёзовых полена я засунул в печь мою,
Кто-то в дверь вошёл несмело, и уселся на скамью.
То ж моя соседка слева, видно скучно ей одной,
Лучше мол, пойду налево предвечернюю порой.
Ейный муж приходит поздно, слабосилен и плюгав,
Хоть на вид он очень грозный, с бородищей и в усах.
Но меня-то не обманешь, с детства знаю я его,
Он любитель не влагалищ, были б водка и вино.
Для чего же ты женился, его спрашивал не раз –
Чтобы было всё солидно, а то скажут – пидераз.
И теперь живём мы странно, не поймёшь, кто у кого…
Что сидишь, давай-ка в ванну, а то время ого-го!

Дан приказ ему на Чару, ну а ей на Селенгу,
Уходили с холдинг-центра на кредитную войну.
Накопили, разорились, уже много-много раз,
И осталось всё как прежде, без особенных прикрас.

Еду-еду по шоссе, диски старые скрипят,
Не заглох бы мой мотор, и бензин бы не потёк;
Я огромный старый танк, для парадов создан был,
А теперь вот на войну, еду-еду кое-как.
Очень тонкая броня, и пушчоночки фигня,
Если кончится шоссе, опрокинусь не дай бог…
На хрена было вообще это чудище клепать,
Бесполезная фигня, это ж ясно, вашу мать!
Наконец заглох мотор, и свалилась цепь с колёс,
Я как старый паровоз завалился под бугор.
Всё, прощайте господа, старый танк отжил своё,
Ведь на то она война – всех нас гнать в небытиё.

Саксаульная сойка, сексуальная Зойка,
Офигенная Галка, и дубовая скалка.
Бабки вяжут на лавке свитера и удавки,
Рядом с ними мужья забивают «козла».
Ходят девки по парку и поют под гитарку,
А в кустах пионеры смотрят вслед им несмело.
Мужики, что за диво, навалились на пиво,
Видно кончилась водка, и в селе и в слободке.
Галки рыщут по хатам, у них нынче галчата,
Во дворы и в помойки лезут шустро и бойко.
А мне нравятся галки, и умны и крикливы,
Все в делах спозаранку, веселы и сварливы.
Впрочем сойки, пожалуй, тоже славные птицы,
Полнят лес желудями и кричат небылицы.

Барабан был дрянь, барабанщик пьянь,
Барабан был плох, барабанщик сдох,
Барабан бил блох, а другой убёг,
Ну а ты была в жопу вся пьяна.
Барабан купил старый клюворыл,
И унёс домой, хвастать пред свиньёй,
Родина моя, толстая свинья,
Барабана нет, и померкнул свет.

Из полей всех выгнали взашей,
С южных гор до северных морей;
Заодно прогнали всех б…ей
Из степных берёзовых аллей.
Э-ге-гей, робята, э-ге-гей,
Ну-ка всем изгнанникам налей,
Скоро к нам прибудет брадобрей,
Будет стричь от попы до грудей.
Собралось вдруг множество людей
Изо всех советских лагерей,
И кричат, что Сталин был еврей,
Кто ж его засунул в мавзолей?!
Кто-то вылил в реку весь елей,
Обосрал летящих голубей,
А потом родил пятьсот детей,
Всех на радость матери своей.
У парнишки где-то меж м..ей
Появилось множество прыщей;
Ты его скорей водой облей,
И помойся – будет веселей!
Как-то летом, около Грязей,1
Уродился огненный репей;
А вокруг обилье желудей,
Их сожрало множество свиней.
Раз в тайге скопленье соболей
Ощипало множество гусей,
Но под страшным взором егерей
Их упёр какой-то дуралей.
Раз лосихи, не найдя лосей,
Привели на пастбище коней;
Но сбежалась куча медведей,
Позабыв про розыски корней.
Раз за ящик старых бигудей
Подрались девицы всех дурней,
Помирил потом их бармалей,
Посадивши на столярный клей.
Как-то раз султан Махмуд-Гирей
Спёр у многодетных матерей
Их запасы рваных прахорей,
Но в ущелье сдул его борей.
Сочинил стишок один Корней,
Заложил его потом Евсей,
Спас Корнея старый Берендей,
Закопав в курган, где жил Матвей.
Дабы быть в посёлке всех мудрей,
Ты карманчик порванный зашей;
А не то банкноты всех мастей
Перейдут в владение друзей.
Выпив водки, сразу обалдей,
И на это денег не жалей;
А потом немного охреней,
Чтоб со следу сбить ментов верней.
Шёл по лесу рыжий муравей,
Съел его певучий соловей,
Но его толпа бородачей
Расклевала посреди камней.
Влез в окно старик-прелюбодей,
Но в квартире тучи блох и вшей;
И хоть был он в ентом корифей,
Убежал, попомнив всех чертей.
Самогон в десяток бутылей
Разливал под пологом ветвей
Некий житель северных степей,
Отделяя скопище дрожжей.
Вдоль сибирских речек и ключей
Народилось множество груздей;
Заложили их в раствор солей,
Добавляя хрен и сельдерей.
Из окон, из дырок и дверей,
Повалило множество зверей;
Всех людей хотят прогнать в Бомбей,
На съеденье диких лебедей.
На Земле излишек, мол, людей,
Нужно место, мол, и для зверей,
Так что жрите оных сволочей,
Всех до нитки, больше и быстрей!
_________
1 – вариант: Где течёт привольно Енисей.

На аллеях центрального парка
Продавали вино и коньяк;
Пироги там лежали вповалку,
И конфеты в изящных кульках.
Шампуры с шашлыками в жаровнях
Источали густой аромат;
Много булок, румяных и сдобных,
На красивых лежало лотках.
Апельсины и яблоки густо
Украшали столы вдоль аллей;
Много  квашенной было капусты,
И солёных хрустящих груздей.
Всюду плыли довольные лица,
Заливался в кустах соловей;
Так справляли в губернской столице
Годовщину Октябрьских дней.

Кот Дивуар шёл на базар,
Дабы купить себе гречки;
Но всю её местный гончар
Спёр, запродав недалечко.
Кот Бегемот взял свисток в рот,
Дабы друзьям дать сигнал;
Ночью они некий завод
Спрятать хотят в чемодан.
Кошка Мурка порвала тужурку,
У соседей влезла в гардероб;
А потом у старого придурка
Приключился кашель и озноб.
Кошка Пуся стибрила у Дуси
Три котлеты и бараний зад;
Было всё питательно и вкусно,
И теперь у ней полно котят.

Если бы Черчилль вовремя сдался,
Если б ему де Голль не попался,
Если бы Гитлер был похитрее,
Если бы Сталин был поумнее…
Что-то бы немцы схватили по свету,
И англосаксам осталось бы где-то,
Сталину дали б Проливы с Ираном,
Чем обеспечили б связь с океаном.
Американцы по градам и весям
Много себе б нахватали концессий –
Им бы пришлось возрождать всю Европу,
Деньги текли бы повсюду и скопом.
Скоро ли, медленно, много колоний
Стали бы вовсе совсем независимы;
Тут же японцы туда бы проникли,
Создали банки с своею эмиссией.
И мексиканцы с чилийцами то же,
Всюду товары свои подороже
Всем запродали б повсюду по свету,
И получили б за это монету.
В общем, все жили б спокойно и сытно,
Мирно делили б Планеты корыто,
Лишь Ким Ир Сен с председателем Мао
Были б картине такой не рады.

Войну и ждали и не ждали,
Готовились, но «не совсем»;
Но вот снаряды ихней стали
Обрушились на СССР.
И сразу стало всё фигово,
И оказалось всё не так,
И «гений» наш попал в просак,
Командуя так бестолково.
Опять пытался всех сажать,
Но получилось только хуже,
Вконец расстроенную рать
Спасли дороги, вёрсты, стужа.

Ехали «камазы» прямо в Каламазу,
Ехали медведи в гости к дяде Феде,
Ехали девчонки в поисках мошонки,
Ехали барыги к дедушке Топтыге.
Шли Мороз с Снегуркой в старенькой тужурке,
Шла волчица лесом в сторону собеса,
Шёл мужик с гитарой в клуб «У самовара»,
Шли девицы в баню, вымывшись заранее.
В Лавру богомольцы приносили кольца,
Люди шли в сберкассу, несли денег массу,
Кто-то шёл к «Магниту», покупать корыто,
Шли хохлы на Запад, к Висле и в Карпаты.

Он шарипокнул и букаракнул, потом свалился под трамвай;
Там его встретил какой-то актор, такой же псих и разгильдяй.
Он вивисектор и фининспектор, специалист по хронтажу,
Сгугнил корыто с какой-то девкой, и всё кричал, а я жужу!
Пришли доргматы, фигнёй объяты, и Кантроп вывел им коня;
В реке купались гартоломаты, их было в общем до х.я.
Эх на минуту встаньте мапуту, войной объятый океан
То шукаракнет, то барибукнет, залив водой десятки стран.
Потом планета пошла по свету, пропив последний кислород;
Всё было тихо, и только где-то угас последний древний род.
Он шарипокнул и букаракнул, и устремился прямо в рай,
Там его встретил знакомый фактор, ужасно толстый раздолбай;
Они обнялись, расцеловались, и встали в очередь, как все,
А перед ними Акбар и Даллес, и всё сокрылось в темноте.

Протектор Рейнского союза
Стоял, почёсывая пузо;
Пред ним лежал немецкий город
На безымянном тихом взморье.
И как обычно думал он,
Каких-то дум великих полн,
Что и до немцев здесь была
Весьма обжитая страна.
Ещё б отбить у русских Ригу
И оба берега залива,
И можно полную блокаду
Установить, везде где надо.
Но славный малый Витгенштейн
Прогнал всех маршалов взашей;
Опять осталась Рига наша,
Со всеми взморьями в придачу.

Из Девоншира река Кашира
Текла до Огненной земли;
А там арабы поймали бабу,
И вместе едут в Тетюши.
Мехлис и Будённый ехали по Дону,
А Луиджи Лонго двигался по Конго.
Все куда-то едут, чтоб поспеть к обеду,
Съесть борща тарелку и наполнить грелку.
Но иные граждане, умные, отважные,
Тихо-мирно в доме дремлют на соломе.
Два кота и кошка сели у окошка,
Есть у них лукошко с вкусною окрошкой,
А под стулом плошка, где мослы и рожки,
А хозяин кошки лёг поспать немножко.

Кипперную ленту стибрили студенты,
Обмотали крепко ею монументы;
Их грузить сподручней в этой упаковке
На корабль, что возит в Парагвай винтовки.
Монументам рады были в Парагвае,
Стройными рядами вышли гуарани –
Вот уж за винтовки вам спасибо братцы,
Да и монументы тоже пригодятся!
Переплавим статуи в пушки и мортиры,
В крепостных оградах залатаем дыры,
И на Аргентину двинемся войною,
Ей пора делиться жирною землёю!
Мы терпели долго, полтораста лет,
Но теперь придётся им держать ответ;
Разгромим агрессоров в пух и прах,
В бывших аргентинских степях.
Разгромим врагов в пух и прах
В наших необъятных степях!

Альгемайне Шабарофф, айне кляйне вассерштофф,
Камарилья Карденас, вьенте рио, синко льяс!
Сенсарилья, лава лиссоньеро, вайме зехунд талалала!
Хайне вите, иф ю вонт то спике, ворк олл тайм, бат онли виз мама!
Тайль татанерикум хульдманс, зероу швайне гандхорс;
Пендрум онзаникум моторс, риттерс эйлениум квозсд.

Матросов и Матрасов ласкали пидерасов,
Матрасов и Матросов уздрючили барбоса.
Отправился Барбосов в «Сентеро луминосо»,
А с ним пошёл Баркасов, агент имущих классов.
Баркасов и Барбосов решили есть кокосы,
Барбосов и Баркасов отправились в пампасы.
Решился раз Баркасов проплыть на запад брассом,
И с ним поплыл Барбосов, чтоб стать америкосом.
Под вечер вдруг Барбосов решил побегать кроссом,
С ним побежал Баркасов, чтоб поиграться в «классы».
Всё было очень славно, но кончилось нескладно – 
Баркасов и Барбосов погибли от поноса.
Сперев батон, Матросов в тюрьму сел по доносу,
Туда ж попал Матрасов, он стибрил чью-то кассу.
Матрасов и Матросов снег чистили в заносах,
Матросов и Матрасов валили лес на трассе.
Попал на фронт Матрасов и сгинул в дикой чаще,
И пулемёт Матросов закрыл своим же торсом.
Но это лучше братцы, чем сдохнуть от поноса,
Запомнился Матрасов, героем стал Матросов.

    Песня, .
Энкеведе энкеведе энкеведеэнкеведеэнкеведе,
Провал в судьбе провал в судьбе провалвсудьбепровалвсудьбепровалвсудьбе,
Де-Лазари Де-Лазари Де-ЛазариДе-ЛазариДе-Лазари,
А газ внутри а газ внутри агазвнутриагазвнутриагазвнутри, 
А бобик сдох а бобик сдох абобиксдохабобиксдохабобиксдох,
А кот убёг а кот убёг акотубёгакотубёгакотубёг,
Политбюро политбюро политбюрополитбюрополитбюро,
Одно говно одно говно одноговноодноговноодноговно.
Мне снился сон мне снился сон мнеснилсясонмнеснилсясонмнеснилсясон,
Что я влюблён что я влюблён чтоявлюблёнчтоявлюблёнчтоявлюблён,
Ведеэнха ведеэнха ведеэнхаведеэнхаведеэнха,
Цепепека цепепека цепепекацепепекацепепека,
Там хулиган там хулиган тамхулигантамхулигантамхулиган,
Из южных стран из южных стран изюжныхстранизюжныхстранизюжныхстран,
Икра трески икра трески икратрескиикратрескиикратрески,
Сумбур тоски сумбур тоски сумбуртоскисумбуртоскисумбуртоски,
Электровоз электровоз электровозэлектровозэлектровоз,
Скрипит до слёз скрипит до слёз скрипитдослёзскрипитдослёзскрипитдослёз,
Капээсес капээсес капээсескапээсескапээсес,
Сплошной балбес сплошной балбес сплошнойбалбессплошнойбалбессплошнойбалбес,
Сверхмагистраль сверхмагистраль сверхмагистральсверхмагистральсверхмагистраль,
Уходит вдаль уходит вдаль уходитвдальуходитвдальуходитвдаль,
Пора кончать пора кончать поракончатьпоракончатьпоракончать,
Эх вашу мать да вашу мать давашуматьдавашуматьэхвашумать,
Расцвёл Урюк расцвёл Урюк расцвёлУрюкрасцвёлУрюкрасцвёлУрюк,
Протух Индюк протух Индюк протухИндюкпротухИндюкпротухИндюк,
Сухой такыр сухой такыр сухойтакырсухойтакырсухойтакыр,
Отмой до дыр отмой до дыр отмойдодыротмойдодыротмойдодыр,
На ипподром на ипподром наипподромнаипподромнаипподром,
Старьём берём старьём берём старьёмберёмстарьёмберёмстарьёмберём!
В лесу сосна в лесу сосна влесусоснавлесусоснавлесусосна,
Кругом дрова кругом дрова кругомдровакругомдровакругомдрова,
Большой процент большой процент большойпроцентбольшойпроцентбольшойпроцент,
Скупой доцент скупой доцент скупойдоцентскупойдоцентскупойдоцент,
Очистить всё очистить всё очиститьвсёочиститьвсёочиститьвсё,
Всё громадьё всё громадьё всёгромадьёвсёгромадьёвсёгромадьё…
Порежь лимон порежь лимон порежьлимонпорежьлимонпорежьлимон,
Открой сифон открой сифон откройсифоноткройсифоноткройсифон,
Эсесесер эсесесер эсесесерэсесесерэсесесер,
Жил пионер жил пионер жилпионержилпионержилпионер,
Ведро воды ведро воды ведроводыведроводыведроводы,
Изгиб судьбы изгиб судьбы изгибсудьбыизгибсудьбыизгибсудьбы,
Да это что жь да это что жь; даэточтожьдаэточтожьдаэточтожь,
Едрёна вошь едрёна вошь едрёнавошьедрёнавошьедрёнавошь!!!
Лохматый кот лохматый кот лохматыйкотлохматыйкотлохматыйкот,
Козу дерёт козу дерёт козудерёткозудерёткозудерёт,
Озухенвей озухенвей озухенвейозухенвейозухенвей,
Он брадобрей он брадобрей онбрадобрейонбрадобрейонбрадобрей,
Вот Магеллан вот Магеллан вотМагелланвотМагелланвотМагеллан,
Большой болван большой болван большойболванбольшойболванбольшойболван,
Эрвеэсер эрвеэсер эрвеэсерэрвеэсерэрвеэсер,
Стрелял эсер стрелял эсер стрелялэсерстрелялэсерстрелялэсер,
Кэперэфеф кэперэфеф кэперэфефкэперэфефкэперэфеф,
Там был Азеф там был Азеф тамбылАзефтамбылАзефтамбылАзеф,
Кусок халвы кусок халвы кусокхалвыкусокхалвыкусокхалвы,
Что там внутри что там внутри чтотамвнутричтотамвнутричтотамвнутри,
Бандит кудряш бандит кудряш бандиткудряшбандиткудряшбандиткудряш,
Вошли мы в раж вошли мы в раж вошлимывражвошлимывражвошлимывраж,
Гугле хроме гугле хроме гуглехромегуглехромегуглехроме,
Перечь судьбе перечь судьбе перечьсудьбеперечьсудьбеперечьсудьбе!!!
Пойду поем пойду поем пойдупоемпойдупоемпойдупоем,
Ты глух и нем ты глух и нем тыглухинемтыглухинемтыглухинем,
Пей рычалсу пей рычалсу пейрычалсупейрычалсупейрычалсу,
Ешь колбасу ешь колбасу ешьколбасуешьколбасуешьколбасу,
Кошачий корм кошачий корм кошачийкормкошачийкормкошачийкорм,
Мадам Делорм мадам Делорм мадамДелорммадамДелорммадамДелорм.
Нам всем конец нам всем конец намвсемконецнамвсемконецнамвсемконец,
Вещает чтец вещает чтец вещаетчтецвещаетчтецвещаетчтец,
Давидед бу давидед бу давидедбудавидедбудавидедбу,
Хай дую ду хай дую ду хайдуюдухайдуюдухайдуюду,
Взял турбобур взял турбобур взялтурбобурвзялтурбобурвзялтурбобур,
Нашь царь Бабур наш царь Бабур нашцарьБабурнашцарьБабурнашцарьБабур!
А царь Акбар а царь Акбар ацарьАкбарацарьАкбарацарьАкбар
Открыл базар, большой базар, большойбазарбольшойбазарбольшойбазар!!
Свари пельмень свари пельмень сварипельменьсварипельменьсварипельмень,
Сядь на плетень сядь на плетень сядьнаплетеньсядьнаплетеньсядьнаплетень,
Три топора три топора тритопорарарарара рарарара,
Пьём до утра пьём до утра пьёмдоутрапьёмдоутрапьёмдоутра
Ура ура ураурааааааа аа ааа.
А теперь Постскриптум, счастливый, как принято в голливудских фильмах:
Перцовку Царь перцовку Царь перцовкуЦарьперцовкуЦарьперцовкуЦарь
Пил пономарь, пил пономарь, пилпономарь,пилпономарь,пилпономарь.
Прожил сто лет прожил сто лет, прожилстолетпрожилстолетпрожилстолет!!!!?
И дал обет и дал обет идалобетидалобетидалобет.   

         Движение есть способ существования материи. Ф. Энгельс.
Вот по дороге мчится слон,
И раздавить нас хочет он;
Пойдём-ка лучше за забор,
И пусть слона сожрёт Трезор.
Откроем в хижине окно,
Оно не мыто всё равно;
Давно пора всю грязь с окна
Стереть куском коверкота.
А за окном стоит коза,
Плюёт огрызками в глаза,
Давай закрой скорей окно,
А то она метнёт говно.
А по забору акробат
Идёт, орёт совсем не рад,
Что напросился на гастроль,
Где жрать дают одну фасоль.
Забор некрашеный скрипит,
И сверху неприглядный вид
На суетящихся людей,
На коз, слонов и лошадей.
Летит над нами самолёт,
Там кто-то пьёт, а кто-то жрёт,
А обожравшийся народ
Суёт себе два пальца в рот.
А по просёлку едет КРАЗ,
Везёт подарок из пампас –
Двух аргентинских жеребцов,
И десять ярких петухов.
А средь полей электровоз
Везёт вагонов целый воз;
Там уголь, брёвна и руда,
И прочая белиберда.
А в увольнении солдат
Пошёл в кафе и ест салат;
На мясо денег уже нет,
И так был с выпивкой обед.
А под забором замполит
Напился водки и пердит;
Его движение слабо,
Но лучше всё ж, чем ничего.
Движение всегда, везде!
Держать материю в узде – 
Способно лишь одно движение,
Предотвращая наше тление.
Сказали классики давно –
Не движется одно говно;
И если хочешь быть живой,
То коммунизм скорее строй!

Колотит дятел тук-тук-тук,
А по стене бежит паук,
Он съест сегодня много мух,
Но и его сожрёт петух.
А петуха порвёт сова,
Что к нам летает на дрова;
И хоть я обожаю сов
Её отправлю в глубь лесов.
А там сейчас полно мышей –
Она их всех сожрёт взашей!
И будет славный урожай,
Разбогатеет оный край.
И дятел прилетит в сарай,
Ему теперь там просто рай –
Среди зерна полно жуков,
Личинок, мух и пауков.
Но люди доедят зерно,
Останется одно говно,
И мух искать напрасный труд,
Последних пауки сожрут.
Исчезнут мухи, пауки,
И мыши, совы, петухи…
Лишь дятел будет в синь небес
Нести свой дикий, сильный треск.
Планеты символ и герой –
Наш дятел за сухой сосной!
Чем флора-фауна бедней,
Тем нашим дятлам вольготней.

Почему в самом деле любим мы Ркацители,
И зачем же, скажите, пьём мы джин прямо в Сити?
По ведру самогона, среди ночи студёной,
Пьют поморы в баркасе, когда в море ненастье.
Привокзальные галки тащут ветки и палки
Обновлять себе гнёзда после долгих морозов.
Будут летом галчата прыгать возле вокзала,
Голубей расфигачут, поклюют хлеб и сало,
Что им бабки накрошат между двух остановок
Прямо возле вокзала, у скамеек сосновых.
Галки классные птицы, но вернёмся к людишкам,
Что живут не в столицах, а в далёких домишках,
Им порою тоскливо, среди леса и нивы,
Но зато там спокойно, не тревожат их войны,
Всякие профанации или спецоперации.

Я кошка, кошка, кошка, а вовсе не медведь,
Ах как приятно кошке на дереве сидеть.
Вокруг щебечут птички, и можно их сожрать,
Они хоть невелички, но всё же благодать.
На кухне у бабуси вовсю кипит стряпня,
Вот курицы нажруся, и буду спать полдня.
На дереве тенистом развилок целый ряд,
Поэтому все кошки так радостно урчат.

Это что за волкодав вдруг залез на столбостав?
Он столбы грызёт клыками, грозно клацает зубами,
Издаёт протяжный рык, и порой ужасный крик.
Но однако, оный зверь появился не теперь,
Он живёт уже давно, ходит в лавки и в кино,
А теперь решил опять виноградарству мешать.
Знать Егорка Лигачёв воспитал в нём сей норов,
И боится весь народ, что он всех нас изведёт.
Но расейская толпа на расправу-то легка,
Волкодава гонит вон, камнем, палкой и дубьём.
 
На родине Одина уродина Дина
За час проплыла катаракта стремнины,
А спутница ейная, девушка Ина
Сожрала за час два ведёрка малины.
На Ину разгневалась зело Рогнеда,
Одина супруга, страшна и свирепа,
Нельзя мол, малину глотать постоянно,
Иди вон напейся водицы из крана.
Но Один вступился за юную деву,
А Дина по морде огрела Рогнеду
Веслом от байдарки, да так умело,
Что та убежала скитаться по свету.
И Дина понравилась страшному Одину,
Смела, весела, очень сильная, ловкая,
На рожу уродина, но тело прекрасное,
И Ина обжорством не очень опасна.
И так они прожили в диких горах,
Катаясь на лодках, ловя черепах,
Оленей варили на ярких кострах
И ели малину на скользких камнях.

Дядя Федя съел медведя,
Даже хвост сожрал, зараза,
Упал в яму, крикнул «мама!»,
И побёг до унитаза.
А зачем же гнусный Федя
Съел лохматого медведя?
Говорят, тот жрал коров
По весне, среди снегов.
Но медведи жрут коров
Только выйдя из берлог,
А потом едят траву,
Муравьёв и ос в меду.
Так что Федя был не прав,
Заплатил он некий штраф,
И с тех пор не ест медведей
Даже в годы лихолетья.

Злой волшебник Ууу-хи-ии
Знал секреты ветра и пурги,
Вызывать умел жару и град
И обильный, долгий снегопад.
Но явился некий Тишковец,
И настал волшебнику конец –
Что бы он не нагадал, урод,
Получалось всё наоборот.
Но другой волшебник-Козловод
Долго колдовал над гладью вод,
А потом в пещере под горой
Сжёг мешок с сернистою сурьмой.
И теперь все на родной Земле
Ходят будто бы в кромешной мгле,
Где жара, а где дожди и град
Им теперь, увы, не говорят.

Вот Галка с палкой и Светка с веткой,
А вот Аркаша сожрал всю кашу;
Вот Катя с Клавой прошли оравой,
А вот их парни гудят на псарне.
Вот Ната Ташка и Таня Нюшка,
И симпатяшки и финтифлюшки.
Вот едет Маня на ероплане,
А вот Алёна летит на дроне.
Вот Соломону льют самогону,
А вот и Вовка налил перцовку.
Вот учат Федю на первом меде,
А вот и Варя на семинаре.
Вот пляшет Ваня на барабане,
А вот и Лена ревёт сиреной.
Вот юный Петя жрёт всё на свете,
А вот и Гена объелся хрена.
Вот тётя Поля пошла на взморье,
А дядя Сева ушёл налево.
А дядя Гоша копал апроши,
Для тёти Вали, что пела в зале.
Вот тётя Ира зовёт всех к миру,
А вот и Сашка, летит как пташка.
Мешала Вера селитру с серой,
А тётя Надя всё шила гладью.
Вот дядя Коля строгает колья,
А тётя Люба бежит из клуба.
А вот все хором идут к забору –
Воды ведь нету ни в чьём клозете.
Так лейся песня, споём все вместе,
Про этот город, что нам так дорог.

         На мотив “Love you till I die”.
Что делал Слон, что делал Слон, когда пришёл Наполеон?
Жевал траву на поле он, и не смотрел на наш содом.
Не видел он Москвы пожар, и избиенье янычар,
Не видел принца Ви-Куси, что жил на станции Пасси.
Но видел он как де Антон был из конвента выгнан вон,
И как маркиз Арен д’ Аттор съел по ошибке мухомор.
Но как-то кончилась трава, на удивление Слона,
И он пошёл её искать, и вдруг набрёл на чью-то рать.
Что ж предпринял Наполеон, когда пришёл могучий Слон?
Он устремился на Восток, бежал всю ночь, не чуя ног,
И лишь попав в запретный град, он съел волшебный виноград.
Ему китайский богдыхан презентовал аэроплан,
Но и в небесной тишине не смог он думать о Слоне.
А Слон ушёл в Ассамский лес, где все деревья до небес
Взметнули яркую листву, затмив в полнеба синеву.
И Император тут признал, что он был дерзостный нахал,
И не ему, ох не ему, условья диктовать Слону.
Потом пришёл Наполеон в тот лес, где мирно пасся Слон,
Они дружили много лет, оставив в этой жизни след,
Пусть не всегда приятный нам, но милый будущим векам.

Я одинокий бродяга эстрады Ла Неро,
Бойкий придурок и старый потрёпанный пень;
Носят гастроли меня по всему эсэсеру,
Вечная спешка, и вечно мозги набекрень.
Вот говорят, что я часто пою под фанеру,
Стиль примитивен, и голос изрядно ослаб;
Всё мельтешу, да и прыток на сцене не в меру,
Как скоморох упражняюсь в нелепых прыжках.
Что же поделать, коль зрителям нравится это,
Любит придурков на сцене советский народ;
Вот и мотаюсь годами по белому свету,
Вечно в движеньи, и ночи и дни напролёт.
Вот говорят, что я голоса вовсе лишился,
И радиола меня заменяет прекрасно;
Всё это вздорные слухи про плёнки-пластинки!
Это неправда, братцы… это неправда, братцы…
Чпок… чпок… чпок.

Жил на свете юнкер бравый,
Кавалер и вертопрах;
Он мечтал о вечной славе,
О сраженьях и боях.
Но страна была спокойна,
Долго не было войны;
Он служил уже майором,
Но увы, увы, увы…
Он отправился по свету
Счастье ратное искать;
Не одну сменил планету,
Но повсюду тишь да гладь.
Токмо ставши генералом
Раз попал он на войну,
Где командовал отрядом
В дальнем вражеском тылу.
Подрывал мосты и склады,
Корабли пускал на дно,
По стране свои отряды
Он раскинул широко.
Так пришли почёт и слава,
Были все удивлены –
Партизанские отряды
Захватили полстраны.
Став  диктатором планеты
Он проправил много лет,
Стал известен всему свету
И оставил в жизни след.

Две Иры, две Иры, две Иры,
Разбитое сердце моё!
Кого же мне выбрать кумиром?
Зовите, зовите её.
Две Тани, две Тани, две Тани,
Разбитое сердце моё!
За что мне опять наказанье?
Ведите, ведите её.
Две Лены, две Лены, две Лены,
Разбитое сердце моё!
Живу я как будто в геенне,
Тащите, тащите её.
Две Маши, две Маши, две Маши,
Разбитое сердце моё!
Не склеить разбитую чашу…
Оставьте, оставьте её.
Две Гали, две Гали, две Гали,
Разбитое сердце моё!
Налейте-ка мне Цинандали,
И к чёрту гоните её!

Два виллана, Пьер и Гар,
Прибежали на пожар.
Загорелся ихний склад,
Где лежало всё подряд.
А соседи, Пьер и Гной,
Заливают склад водой;
Наконец, погас огонь,
Помогли им Пьер и Гон.
Всяк в посёлке был бы рад,
Но явился Пьер Сульфат,
И сказал, что Пьер и Гар
Сами вызвали пожар.
Что б страховку получить,
Проявили эту прыть,
И теперь как комендант
Должен всё он разузнать.
Но не смог найти улик
Комендант, и сразу сник.
Даже знатоки наук,
Два юриста Пьер и Стук,
Не смогли ему помочь
И ушли тихонько в ночь.
Финансисты Пьер и Звон
Погорельцев на приём
Пригласили в местный банк
Обсудить сей реприманд.
А бухгалтер Пьер Борат
Заявил, что был бы рад
Заплатить им всё сполна,
Прямо с раннего утра.
Так страховку за пожар
Получили Пьер и Гар.

Я памятник себе воздвиг довольно скромный,
Там нету ни тропы, ни лавровых венков;
Его в упор не зрит наш обыватель гордый,
И вряд ли принесет хотя б букет цветов.
Нет весь я не умру, и кто-то в интернете
Порой прочтёт строку, а может быть и две;
А то пяток страниц, возможно, кто-то где-то,
Перелистнёт, томим тоской, наедине.
Какой-то слух пройдёт по всей Руси огромной,
И помянёт меня, чай, живший в этот век –
То пьяный внук славян, то горожанин томный,
Еврей, тунгус, и сын степей чучмек.
И долго буду тем любезен я гражданкам,
Что мелодрамы часто сочинял;
Что прославлял их в пику иностранкам,
И добродетели родные восхвалял.
Веленью всякому ты, муза, будь послушна,
Порой для нас закон желание толпы;
А коль мирская власть даст денег – простодушно
Ей дифирамб введи в сонеты и в мечты.

Размышления у входа в метро.
Люди бегут к метро,
Зимним холодным днём.
Снегом заметено
Все, что нам близко днём.
Люди идут в метро,
А на снегу говно;
Кто-то уже, увы,
Не добежал до метры.
Люди бредут к метро,
Многим уж всё равно –
Выдался трудный день,
Да и начальник пень.
Выпьют они в метре,
Дабы потом на заре
Следующего дня
Опохмелиться, б.я!
А позже бежит в метро
Будущая полиция,
Парни в крутых пальто,
И крепенькие девицы.
Ну а после двенадцати
Лезет всякий народ – 
Сильно поддатые граждане
И жёнок цыганских сброд.

Ая, Ая, Аая,
Написано на стене.
Анфиса и Аглая
Рядом сидят на пне.
Кончился трудный день,
Ночь над зелёным конём;
Как хорошо, что есть пень,
Где можно присесть вдвоём.
Вихрем метель метёт,
Скоро уж Новый год;
Кони зелёные ржут,
Или там люди блюют.
Но светятся буквы Ая
На побелённой стене;
Значит, жива Москва,
Пусть и в тяжёлом сне.