Баррикады. Глава 20

Глава 20. Обыск Калинковой


Сотрудник Департамента Государственной Безопасности Кирилл Егоров ехал на своём служебном автомобиле по ночному городу. Несмотря на прохладный вечер, в салоне авто было тепло и уютно. Он взглянул на табло электронных часов. 23:57.

«Вот у кого действительно ненормированный рабочий день, так это у нас. И спасибо никто не скажет. Только и слышишь, что раздражения и проклятия», – думал капитан ДГБ.

Сейчас у него в разработке находилась подпольно функционирующая ячейка коммунистов, инженер и председатель профсоюзной организации Первого судостроительного завода – Агата Мичман, директор комсомольской библиотеки имени Маяковского – Зоя Вишнякова и любитель одиночных пикетов Алексей Иванов, позиционирующий себя как «гражданский поэт Иван Ватаман». С недавних пор к ним добавились главный редактор интернет-издания «Баррикады» Александр Громов и чиновник мэрии, бывший инженер и конструктор Иван Стешкин. Официально Егоров работал в отделе по борьбе с терроризмом и экстремизмом и будь у него меньше фанатизма и больше критического мышления, он наверняка бы задумался, кто из данных личностей хотя бы отдалённо тянет на экстремиста и почему в разработке у них не проходит ультраправое общественное формирование с неонацистким уклоном «Белый Коготь» и его лидер Олег Камзолов по прозвищу Камзол, или его идейный сторонник, руководитель бойцовского клуба «Питбуль» Алексей Бородавко по прозвищу Махмуд. Впрочем, Егоров понимал, что к деятельности некоторых группировок и отдельных мутных лиц внимание его структуры приковано меньше, чем следовало бы, но успокаивал себя тем, что их объединения под колпаком более высокого руководства (а значит, и под его контролем), и предпочитал об этом не задумываться.

Сейчас ему предстояло ехать в первую городскую больницу, где находилась пострадавшая в результате непонятного инцидента журналистка, для выяснения обстоятельств и мотивов кражи из университета экспериментального прибора. Дело осложняло то, что ей по каким-то причинам отказали в госпитализации. И встречу, которую он планировал провести завтра с утра в её палате, предстояло перенести на сейчас, толком не подготовившись, и наверняка выслушать кучу дерьма от её родственников, которые начнут донимать расспросами, почему ДГБ не ищет тех, кто на неё напал, а мучает бедную девушку из-за какой-то железяки. А Егорову и его коллегам придётся объяснять, что делом о нападении занимается полиция, и ДГБ к его расследованию не имеет никакого отношения. ДГБ расследует другое, более важное и серьёзное дело – о краже Калинковой научной разработки, представляющей государственную ценность.

По последней информации, десять минут назад на территории больницы состоялась встреча ректора Адмиральского кораблестроительного университета, из которого и был похищен прибор, с главным редактором интернет-издания «Баррикады», в котором работает пострадавшая журналистка. О чём они разговаривали, предстояло выяснить, но буквально перед этим он, Егоров, тоже встречался с ректором и показывал ему на видеозаписях зафиксированный факт работы прибора во взаимодействии со сверхмощным лазером, сконструированным ещё в советские времена.

Но это ещё не всё. Группа наружного наблюдения установила, что во время встречи ректора АКУ и главреда «Баррикад» к ним присоединился чиновник из мэрии по фамилии Стешкин, а данными радиоперехвата было установлено, что именно со Стешкиным собиралась встретиться пострадавшая журналистка аккурат перед нападением.

Егоров заехал на больничную парковку, где его уже ждала группа оперативников из управления ДГБ. Они указали на три стоящих рядом автомобиля – белую «Тойоту» ректора АКУ, чёрную «Волгу» чиновника и стоящий между ними серебристый «Фольксваген» главного редактора «Баррикад».

– Фото- и видеофиксация уже произведена, – доложил старший группы.

– Журналистку отложим на потом, для начала разберёмся с этой троицей, – заключил Егоров. – Понятые есть?


* * *


В это время Громов, Стешкин и Караваев находились в больничном коридоре, в котором, несмотря на позднее время, было многолюдно и потому тонкий голос Алютиной тонул во всеобщем гаме и был слышен только тем, кто находился в непосредственной близости.

В обеих её руках было по смартфону.

– Саш, забрала у твоей подчинённой телефон! Не успела очухаться, как уже переписки ведёт, – бойко жаловалась она, выражая степень крайнего негодования.

– Юль, ну не начинай, – отозвалась Калинкова.

– И вообще, у Ники напрочь отсутствует чувство безопасности! – не унималась телевизионщица. – Она у тебя до того беспечная, что данные своей больничной карты отсылает первому встречному.

– В смысле? – нахмурил брови Громов.

– Представляешь, сфотографировала свою выписку и отправила какому-то Ловцу Квантов. На вопрос, кто он, Ника отвечает: «Заступился за меня в комментариях». Начинаю расспрашивать – и выясняется, что она ни имени его не знает, ни в глаза не видела.

Громов обратил внимание, как дёрнулся и побледнел ректор при упоминании Алютиной Ловца Квантов. «Неужто это и есть то самое чудовище, которое кошмарит университет?», – размышлял главред. Впрочем, среагировал не только Караваев, но и Стешкин, вопросительно глядя на Калинкову.

– И часто ты так отправляешь свои персональные данные невесть кому? – тоненьким голосочком продолжала Алютина, поучая молодую коллегу.

– Юль, ну какие персональные данные? – Калинкова вдохнула и выдохнула. – Это просто выписка с диагнозом. Здесь нет ничего секретного. А о том, что на меня напали, и так уже, наверное, на всех сайтах.

– Это ещё не всё, – продолжала Юлия, обращаясь уже к Громову. – Представляешь, он ей написал, что через полчаса у него будут записи телефонных разговоров отказавших ей врачей.

– Так они уже есть, – обезоруживающе улыбнулся Громов и включил запись второго разговора.

Проходящая рядом медсестричка дёрнулась и огромными глазами уставилась на мобильный журналиста, который транслировал два голоса, вероятно для неё знакомые.
 

– Алло.

– Дмитрий Иванович, вам, говорят, девушку какую-то привезли с Тупика Тральщиков.

– Да, сидит сейчас передо мной. Как раз осматриваю.

– Каково её состояние?

– Состояние стабильное, средней тяжести.

– Стабильное, да?.. Ну вот и славненько. Выпишите препараты, направления – и пусть лечится амбулаторно. В стационар её к нам не класть.

– Подождите. Что значит – не класть? У неё все показания к госпитали…

– Дмитрий Иванович! Ну не заставляйте меня вас упрашивать. Мне звонил только что очень влиятельный человек. Вступать с ним в спор я не намерен.

– Стоп! Мне что, прямо в приёмном покое ей помощь оказывать?

– Делайте всё, что хотите. Но в стационаре её быть не должно. И когда будете описывать характер её повреждений, постарайтесь сформулировать так, чтобы не было никаких намёков на их криминальное происхождение.

– Так её уже начали оформлять! И здесь её родственники. Что я им скажу?

– Скажите, что палат нет, что врачей не хватает. Вы же чаще общаетесь с родственниками прибывающих, знаете, что им говорить…


От услышанного у Алютиной округлились глаза. Остановившаяся медсестричка тоже продолжала стоять, как вкопанная.

– В упор не понимаю, что это. Фейк, не фейк… – чесал затылок Громов. На него накатывала усталость.

– Саша, это не фейк! Я это слышала! – принялась уверять Алютина. – Он при мне за дверью это говорил. Звучали чётко эти слова. Кто что ему говорил на обратной стороне провода, я, разумеется, слышать не могла. Но вот эти слова: «Что значит – не класть?», «Мне что, в приёмном покое ей помощь оказывать?» – всё точь-с-точь, с такими же интонациями, с такими же интервалами. Я же ещё спросила: «Кто вам звонил? Почему нет палат?»… Саша, а ну дай нам эту запись.

Громов снова включил запись разговора врачей уже для съёмочной группы «Фарватера», а Потапов снимал телефон в его руке. После этого Громов включил ту, что они прослушали ранее, где некий человек просил не госпитализировать «провокаторшу с Тупика Тральщиков».

– Это Крючков про меня, что ли? – скривилась Ника, узнав голос на записи.

Она окинула взглядом стоящих вокруг неё людей и заметила среди них бывшего директора Первого судостроительного завода, а ныне ректора Адмиральского Кораблестроительного Университета Семёна Караваева.

– З…  здрасьте… – смутилась девушка, густо покраснев.

– Здравствуйте, Вероника Николаевна, – сухо и сдержанно проговорил ректор. – А я как раз хотел с вами поговорить.

– Сейчас? – Ника посмотрела на него воспалёнными глазами.

– А почему бы и нет?

Вопреки ожиданиям Калинковой, ректор говорил с ней мягко и уважительно, что было странно после дневного инцидента на кафедре. Очевидно, сказывалось воспитание выходца из интеллигентной семьи. Возможно, он так говорил со всеми девушками. Возможно, была и другая причина.

– Это очень важно и не терпит отлагательств. – Караваев присел рядом с ней на кушетку и, слегка приобняв журналистку, заговорил очень тихо. – Я читал пост на вашей странице. Это ведь не вы писали, правда? Кто писал за вас? Или дал вам этот текст…

Девушка нервно сглотнула.

– И второй, ещё более важный вопрос. Куда вы дели то, что случайно вытянули у профессора из кармана?

Ника взглянула на Громова и дёрнулась.

И тут уже её начальник решил взять инициативу в свои руки. Во-первых, после непонятных муток с патентом, ему абсолютно не хотелось отдавать прибор. А во-вторых, ему был крайне неприятен тот факт, что ректор так бесцеремонно, в обход его, лезет говорить с его подчинёнными.

– Может, хватит уже? – вмешался Громов. – Посмотрите на её состояние. Ей сейчас явно не до ваших расспросов.

Главред чувствовал, что вот-вот заведётся и детонатором может послужить что угодно. Им стал внезапный звонок дэгэбиста Егорова. Взведённый Громов схватил мобильный и раздражённо провёл по экрану, случайно задев функцию «громкой связи».

– Слушаю! – раздался в трубке его раздражённый голос.

– Александр Васильевич, мы с вами срочно должны встретиться, – послышался вежливый голос с нотками стали.

– А вы на время смотрели? Полночь! Какое нахрен встретиться? – почти выкрикнул Громов.

– Александр Васильевич, насколько мне известно, вы сейчас не в постели и даже не дома, – требовательно продолжал голос с той стороны. – Поэтому очень настойчиво прошу вас подойти к своей машине.

– А я очень настойчиво прошу вас выучить уголовно-процессуальный кодекс, оформить повестку и прислать её за три дня до встречи, как того требует закон! – произнеся последнюю фразу Громов нажал кнопку отбоя и огляделся на своих товарищей.

Те молча стояли и смотрели на него.

– Егоров совсем уже охренел. Звонит и «настойчиво просит» подойти к машине! – неистовствовал Громов. – Всем всё от меня сегодня надо. Задолбали!

В этот момент зазвонил мобильный в кармане пиджака Караваева.

– Да. Слушаю… Подойти к машине? – Громов и Алютина заметили, как помрачнел ректор после этих слов. – Хорошо, сейчас буду…

Вид у него был крайне удручённый.

– Вам тоже звонил Егоров? – поинтересовался Громов.

Ректор лишь всплеснул руками и вышел, так ничего и не ответив. В этот момент зазвонил мобильный у Стешкина.

– Егоров звонит, – чиновник ухмыльнулся, показывая на свой смартфон.

Алютина переглянулась с Громовым. Тот нахмурился ещё больше. Тем временем Стешкин ответил на звонок. Окружающие слышали только его сосредоточенно-спокойный голос.

– На связи. Не добрый вечер, а доброй ночи, – раздался поучительный и недовольный, но сдержанный, голос Стешкина. – Подойти к машине? А с какой целью?.. Какие ещё следственные действия?.. А ордер у вас есть?.. Хорошо.

Закончив разговор, Стешкин так же спокойно засунул аппарат в нагрудный карман.

– Хе! Следственные действия они со мной собрались проводить, – усмехнулся чиновник.

Поправив воротник пиджака, он направился к выходу. Слегка опешившая от всей ситуации Алютина пришла в себя и, толкнув в бок телеоператора, направилась за Стешкиным.

Чиновник шёл неспеша и, заметив догоняющих его телевизионщиков, приостановился, ободряюще похлопал Алютину по плечу и бросил шутливую фразу:

– Повезло тебе сегодня, Юлька. Сколько информационных поводов! На несколько новостных выпусков хватит.

– Таких поводов, как сегодня, хочется всё-таки меньше, – выдохнула Алютина. – После того, что случилось с Никой, до сих пор не могу прийти в себя.

Капитан Департамента государственной безопасности Егоров внимательно осматривал кипу папок с различными документами в багажнике автомобиля ректора Адмиральского кораблестроительного университета Семёна Караваева, пока его подчинённые, вооружившись фонариками, перерывали содержимое ректорской тойоты. В это время к парковочному карману подошёл чиновник из мэрии в сопровождении съёмочной группы НТК «Фарватер».

При виде телевизионщиков дэгэбист пришёл в замешательство.

– Иван Митрофанович, это ещё что за клоунада? Я сказал, что здесь будут проходить следственные действия. Зачем вы этих с камерой притащили?

– Что значит «этих»? – сделав грудь колесом, Алютина вышла вперёд.

– Давайте не будем, – строго проговорил Егоров, бросив на неё преисполненный укора взгляд.

Он был вежлив, но всем своим видом подавал, что шутить не намерен. Но Стешкин любил расставлять все точки над «і».

– Во-первых, не «этих», а съёмочную группу независимого телеканала. Во-вторых, чтобы снимать открытую местность, им никаких разрешений не требуется. А в-третьих… как бы я мог их привести, если о вашем приезде сюда и о неких «следственных действиях», которые вы собрались со мной проводить, я узнал минуту назад?

Стоящий рядом Караваев, в машине которого уже вовсю лазили дэгэбисты, был поражён и восхищён спокойствием чиновника.

– Вы и в уборную со съёмочной группой ходите? – раздражённо спросил Егоров.

– А вы меня и там подстеречь планировали? – ехидно улыбнувшись, ответил Стешкин и бросил на Егорова снисходительно-смешливый взгляд, чем окончательно вывел последнего из состояния равновесия.

– Кирилл Александрович, ну вы же знаете, я никогда не хожу со съёмочной группой, – невозмутимо продолжал Стешкин. – Зачем вы задаёте мне такие вопросы? Очевидно же, что съёмочная группа приехала сюда не для того, чтобы меня сопровождать…

Ничего не ответив, Егоров достал из чёрной кожаной папки лист бумаги и протянул чиновнику.

– Постановление о проведении обыска, – начал зачитывать Стешкин. – По поручению Адмиральского областного управления Департамента Государственной Безопасности, в рамках уголовного производства № 000100345978 по статье № 357 ч 2. «Незаконные разработки технической документации вооружения и его комплектующих» Адмиральскому городскому управлению поручено провести осмотр личных вещей и транспортных средств лиц, которые могут быть причастны или обладать информацией о проведении данных разработок: Караваева С.С., Стешкина И.М, Громова А.В… – он сделал паузу. – Позвольте полюбопытствовать, а Громов здесь при чём? Какое он имеет отношение к проведению разработок и изготовлению технической документации?

При упоминании Громова Алютина дёрнулась и тут же ущипнула оператора Потапова – это был их давний условный знак, означающий «форс-мажор: действуй на своё усмотрение». Капитан ДГБ Егоров перевёл цепкий взгляд на съёмочную группу.

– А теперь, молодые люди, прошу покинуть территорию, на которой проводятся следственные действия, – металлическим голосом произнёс дэгэбист. – Утром вы можете получить интересующую вас информацию у пресс-офицера нашего управления.

Озадаченная Алютина хотела было что-то ответить, но Стешкин покачал ей головой, давая понять, что с этими ребятами в такой ситуации лучше не спорить. Телевизионщики скрылись в коридорах больницы.


* * *


В это время Громов сидел на кушетке рядом с Калинковой и говорил по телефону с Ланиной. Та уже была в курсе разоблачительных записей, которые прислал им некто на редакционную почту. На одной из них она тоже сразу узнала голос Крючкова и, в отличие от своего сомневающегося шефа, была уверена, что эти записи нужно публиковать. И чем скорее, тем лучше.

– Саша, помнишь тот странный митинг судостроителей, который непонятно кто организовал, но который пытались выставить за попытку штурма мэрии? – напоминала Громову Ланина. – На сайте мэрии тогда появилась информация, что они якобы штурмуют здание, хотя никакого штурма на самом деле не было. Потом эта публикация исчезла, и было непонятно, кто её вообще разместил. И вспомни, какие подозрительные фразы я тогда услышала от Крючкова, когда он стал на машине у торца мэрии и разговаривал с кем-то по телефону.

Громов прекрасно помнил эту фразу: «А я вам говорю, уезжайте. Отбой. Да, всё отменяется. Изменились обстоятельства. Слишком много ненужного шума».

– А за углом, со стороны парадного входа в мэрию, стояли заводчане и полицейские с автозаками, которые собрались винтить зачинщиков митинга. На вопрос Стешкина, кто вызвал полицейских и ДГБ, Пастыко тогда ответил, что вызов поступил из мэрии. Но, как выяснилось, охрана никого не вызывала, – продолжала Ланина. – Я не знаю, Саша, зачем это всё Крючкову. Тогда с тем митингом, теперь уже с нашей Никой. Но я уверена, что на записи его голос. Ну, кто бы ещё звонил в больницу такой влиятельный, что всё руководство начало ходить перед ним как по струнке, отказывая в стационарном лечении избитому журналисту, прекрасно зная о том, какой скандал это может вызвать?

В это время в коридоре появилась телевизионщица. Она была явно чем-то обескуражена.

– Саш, там постановление об обыске Стешкин зачитывал, – прерывисто дыша сообщила она. – Так вот. Там и твоя фамилия…

Ответив Ланиной, что перезвонит чуть позже, Громов ошарашенно посмотрел на свою коллегу. В этот момент ему на мобильный поступил новый звонок от Егорова. Алютина приблизилась к динамику.

– Александр Васильевич, я вас ещё раз прошу подойти к вашей машине, – звучал раздражённый голос Егорова. – Если не хотите подойти сюда сами, наши сотрудники вас сопроводят.

Времени на раздумья не было. Понимая, что тот самый прибор, который, возможно, и является целью обыска, до сих пор лежит у него, быстро, насколько это возможно, Громов раскрыл свою барсетку и буквально ткнул чехол от видеокамеры в руки Калинковой.

– Это тот самый?.. – выговорила девушка, не скрывая изумления.

– Он самый. Хранить, как зеницу ока, отвечаешь головой! – произнёс Громов.

В коридоре показались двое людей в штатском. Однако они не были похожи ни на больных, ни на лиц, их сопровождающих, и уж тем более медработников. При виде их Громов направился к боковому выходу. Алютина прикидывала, то ли идти за ним, то ли остаться с Калинковой. С одной стороны, девчонку в таком состоянии оставлять было нельзя, с другой, она рисковала не только оставить своего коллегу и товарища без поддержки, но и пропустить информационный повод. В конце концов, журналистская хватка в ней сработала. Вновь оставив Нику одну на кушетке, телевизионщица заторопилась за Громовым.

Будь Громов сейчас свободнее и бодрее, он мог бы позвонить Крючкову с просьбой прокомментировать эти записи, или дать такое задание Ланиной. С точки зрения журналистской этики это было бы правильно. И было бы интересно даже просто пронаблюдать за реакцией Крючкова – что он ответит, как себя поведёт, будет ли ещё кому-то звонить. Но учитывая, что под больницей уже были дэгэбисты, которые поочерёдно вызывали то Стешкина, то Караваева, то Громова, и двое в штатском уже замаячили в коридоре, главред решил не медлить – и написал в мессенджер Светлане Ланиной: «Ставь. Прямо сейчас». Таким образом, он дал добро на публикацию записей, которые предвещали очень большой скандал.


* * *


Не зная, куда спрятать чехол, Ника просто подложила его себе под спину. Внимание Калинковой было приковано к тем двоим в штатском, которых её начальник, видимо, принял за сотрудников ДГБ. Она же узнала в них ребят, о которых ей писал Ловец Квантов. Телефон в кармане Калинковой снова завибрировал. И снова сообщение в мессенджер.


Ловец Квантов: Ты должна мне доверять.


Пока Ника думала, доверяет она этому инкогнито или нет, он прислал новое сообщение.


Ловец Квантов: Впрочем, у тебя нет выбора. Скорее всего тебя сейчас будут обыскивать. Когда к тебе подойдёт мой человек, дашь ему свой телефон и чехол с содержимым.


Калинкова только начала печатать ответ, как сообщения исчезли на её глазах. Спустя минуту невысокий парень в капюшоне на голове, с медицинской маской на лице и чёрных берцах на ногах оказался рядом и бесцеремонно плюхнулся на кушетку.
 
– Телефон, – незнакомец протянул руку.

Не тратя времени на раздумья, Калинкова протянула свой аппарат. Человек в капюшоне ввёл какую-то комбинацию. По экрану побежали цифры и символы. Почему-то ей сразу вспомнилась встреча в генераторной и манипуляции с её телефоном, которые осуществлял иностранец.

«Может, это и есть тот, кто встречался со мной?» – осенило Нику.

Спустя минуту парень возвратил ей смартфон.

– Чехол, – так же тихо и требовательно произнёс он.

Вот тут Калинкову уже начали одолевать сомнения. А права ли она, что отдаёт ценный прибор невесть кому? Тем более Громов сказал: «Отвечаешь головой». Тут к кушетке подошёл второй парень – крепкий, широкоплечий с русой шевелюрой.

– Уже идут! – шепнул он, закрывая спиной девушку и парня от посторонних глаз.

Пока Ника пребывала в раздумьях, незнакомец не стал ждать и тут же выхватил чехол прямо из-под спины девушки.

– Куртку сними! – так же тихо потребовал он.

Пожав плечами, Калинкова начала снимать защитного цвета ветровку. И так же протянула ему, однако он покачал головой.

– Сверни валиком и положи рядом. После досмотра свернёшь так же.

Его голос был очень странным, не человеческим, похожим на те, которым говорят автоматы или голосовые помощники в сервисных службах. Журналистка даже предположила, что для общения он мог использовать какой-то прибор, изменяющий либо модулирующий голос.


* * *


В этот момент ещё трое людей в штатском показались у входа. Они шли по коридору, внимательно разглядывая находящихся в нём людей. Это были двое мужчин и одна женщина, даже скорее девушка. Они дошли до кушетки, на которой сидела журналистка, и остановились.

– Калинкова Вероника Николаевна? – спросил один из них – высокий темноволосый мужчина с хищным выражением лица и глубоко посаженными тёмными глазами. Видимо, главный. – Предъявите к осмотру свои личные вещи и средства связи.

Калинкова протянула аппарат. После чего мужчина передал его второму – худому, жилистому парню с длинными пальцами. Тот тут же начал вводить какие-то комбинации. Однако после того, как её смартфон побывал в руках у незнакомца, беспокойства девушка почти не испытывала.

– Вероника Николаевна, – третья из группы, русоволосая девушка в строгом деловом костюме, подошла совсем близко. Она оглядывалась вокруг в поисках пустых кушеток, однако та, что стояла напротив, была занята крепким парнем, который сидел вразвалочку, заполняя добрую её часть. Остальные, находящиеся подальше, также были заняты.

Перед ними как раз находилась дверь в смотровую. Девушка в костюме заглянула внутрь: несколько пустых кушеток и даже тумбочки есть. Туда медсёстры только что завели старенького мужичка, с сухой сморщившейся кожей, который постоянно переспрашивал, где врач. Сотрудница ДГБ зашла в смотровую и обратилась к старику.

– Прошу вас ненадолго покинуть помещение.

– А? Что? – дедок показал на ухо.

– Покиньте помещение! – ещё громче сказала сотрудница ДГБ. – Выйдите в коридор.

– Сейчас моя очередь, – негодовал тот.

Сотрудники ДГБ, аккуратно под мышки вытянули из смотровой старика и завели Калинкову.

– Куртку захватите, – скомандовал старший девушке.

Дед присел на кушетку в коридоре – ту самую, где вразвалочку сидел русоволосый парень – и обиженно забухтел.

– Как же так? Я первый, а они её без очереди!

– В такую очередь лучше не попадать, – философски заключил сидящий рядом.

Парень с чехлом в руке огляделся по сторонам, видимо собираясь покинуть помещение, но заметил две группы таких же людей в штатском с одной и другой стороны коридора. Ещё один находился у аварийного выхода. Пути отхода были перекрыты, о чём сидящий в капюшоне, видимо, предполагал, а потому особо не нервничал.

В это время сотрудница ДГБ в присутствии своих коллег обыскивала Калинкову. В её руке была странная палка с кольцом на конце, такие же, какие Ника видела у службы безопасности Причерноморского международного аэропорта, которые проводили личный досмотр пассажиров. Сотрудница органов начала проводить кольцом по спине и бёдрам журналистки. Потом попросила девушку передать куртку. Проверив её так же с помощью своего устройства, она вернула журналистке.

– Ничего нет, – сообщила она коллегам.

– В телефоне тоже всё чисто, – отрапортовал второй.

Они вывели девушку из смотровой.

– Можете садиться, – мягко произнесла девушка из группы. – Сейчас подойдёт ещё один наш коллега и задаст вам несколько вопросов.

Усевшись обратно на кушетку, Ника почувствовала облегчение, увидев парня в капюшоне, сидящего на том же месте. Она уже собиралась надеть куртку, но, вовремя спохватившись, свернула валиком.

Теперь внимание сотрудников органов было обращено к двум парням.

– Молодые люди, прошу предъявить ваши вещи к осмотру, – начал старший.

Русый парень ничуть не стушевался.

– А я попрошу вас предъявить ваши удостоверения, – таким же тоном ответил он.