17. Секрет Батильды

- Гарри, стой.
- В чём дело?
Они как раз дошли до могилы неизвестного Аббота.
- Tам кто-то есть. Кто-то смотрит на нас. Tам, за кустами.
Они замерли, обнявшись и глядя на плотную чёрную ограду кладбища. Гарри ничего не видел.
- Ты уверена?
- Там что-то движется. Чем угодно поклянусь…
Она убрала руку, чтобы вынуть палочку.
- Мы выглядим как маглы, - напомнил Гарри.
- Маглы, которые только что возложили цветы на могилу твоих родителей? Гарри, я уверена, что там кто-то есть!
Гарри подумал об «Истории магии»; принято считать, что на кладбищах обитают привидения, что если?.. Но тут он услышал хруст и увидел облачко снега в кустарнике, на который показала Гермиона. Призраки снег не взметают.
- Это кот, - через секунду-другую сказал Гарри. - Или птица. Будь это Поглотитель Смерти, мы были бы уже мертвы. Но давай выйдем отсюда, а потом наденем мантию.
По пути с кладбища они постоянно оглядывались. Гарри, не настолько храбрый, каким казался, успокаивая Гермиону, был рад дойти до калитки и скользкой мощёной дорожки. Они натянули на себя мантию-невидимку. В пабе стало ещё больше народу. Изнутри доносился хор голосов, распевавших тот самый хорал, который они слышали, когда подошли к церкви. Гарри собрался было предложить зайти туда, но не успел – Гермиона пробормотала “пойдём сюда” и повела его по тёмной улице из деревни – в сторону, противоположную той, с которой они вошли. Гарри заметил, где заканчиваются дома и переулок снова сворачивает в открытую местность. Они пошли как можно быстрее мимо окон, сверкающих цветными огоньками на ёлках, темнеющих за занавесками.
- Как же нам найти дом Батильды, Гарри? – спросила Гермиона, слегка дрожа и без конца оглядываясь через плечо. – Как ты думаешь, Гарри?
Она потянула его за руку, но Гарри не обратил внимания. Он смотрел в сторону тёмной массы, стоящей у самого конца ряда домов. И вот он пошёл быстрее, потянув за собой Гермиону, которая слегка скользила на льду.
- Гарри…
- Посмотри… Посмотри туда, Гермиона…
- Я не… oй!
Он увидел его; должно быть, чары Верности умерли вместе с Джеймсом и Лили. За шестнадцать лет, с тех пор как Хагрид забрал Гарри со двора, теперь заросшего высокими сорняками, живая изгородь разрослась. Дом разрушился не весь и стоял, целиком покрытый тёмным плющом и снегом, но правое крыло верхнего этажа было снесено; Гарри был уверен, что заклятие отскочило именно туда. Они с Гермионой стояли у ворот и разглядывали развалины, которые когда-то были точно таким же домиком, как и те, что стояли по бокам.
- Почему же его никто не отремонтировал? – шепнула Гермиона.
- Может, его нельзя отремонтировать? – предположил Гарри. – Может, это как повреждения от тёмной магии, когда ничего нельзя исправить?
Он вытащил руку из-под мантии и коснулся заснеженных и заржавевших ворот – он не желал открыть их, ему просто хотелось коснуться части его дома.
- Ты что, собрался войти внутрь? Это может быть небезопасно, может… oй, Гарри, смотри!
Возможно, дело было в прикосновении к воротам. Из земли перед ними сквозь заросли крапивы и сорняков, подобно причудливому, быстро вырастающему цветку, вышла табличка, и надпись золотыми буквами на ней гласила:
«На этом месте, в ту ночь 31 октября 1981 г., Лили и Джеймс Поттеры лишились жизней. Их сын Гарри до сих пор остаётся единственным волшебником, выжившим после убивающего заклятия. Этот дом, невидимый для маглов, оставили разрушенным как памятник Поттерам и напоминание о насилии, которое разорвало их семью».
И среди этих витиеватых букв красовались надписи, добавленные другими волшебницами и волшебниками, пришедшими повидать место, где Мальчик, который выжил, избежал смерти. Кто-то просто написал свои имена вечными чернилами, иные вырезали на дереве свои инициалы, нo кое-кто оставил и послания. Самые новые, красующиеся поверх старых, шестнадцатилетней давности, были похожими:
«Удачи тебе, Гарри, где бы ты ни был!»
«Если ты читаешь это, Гарри, мы все с тобой!»
«Да здравствует Гарри Поттер!»
- Нельзя было писать на табличке! – сердито воскликнула Гермиона.
Но Гарри радостно улыбнулся ей.
- Блестяще. Я рад, что здесь расписались. Я…
Он смолк. По переулку к ним ковыляла нахохлившаяся фигура, освещённая ярким светом, исходящим от дальней площади. Гарри решил, хотя понять было сложно, что это женская фигура. Она двигалась медленно, видимо, боялась поскользнуться на снежной дороге. Её сутулость, полнота и шаркающая походка говорили о преклонном возрасте. Они молча следили за её приближением. Гарри ожидал, что она свернёт в какой-нибудь из домов, мимо которых шла, но инстинктивно чувствовал, что этого не случится. Наконец она остановилась в нескольких ярдах от них и просто стояла посреди мёрзлой дороги, глядя на них.
Гермионе можно было и не щипать Гарри за руку. Скорее всего, эта женщина не была маглой: она стояла и смотрела на дом, который был бы совершенно не виден ей, не будь она волшебницей. Однако даже если она и была волшебницей, как-то странно было с её стороны выйти наружу в эту холодную ночь ради любования старыми руинами. К тому же, по всем магическим правилам, она не могла бы видеть ни его, ни Гермиону. Тем не менее, Гарри испытывал странное ощущение, что она знает, что они здесь и кто они такие. Едва он пришёл к этому запутанному выводу, она подняла руку в перчатке и поманила их.
Гермиона придвинулась к нему поближе под мантией и прижалась к его руке.
- Откуда она знает?
Он покачал головой. Женщина снова поманила их, уже настойчивее. Гарри не мог найти причин для неповиновения, кроме того, пока они глядели друг на друга на пустынной улице, догадка Гарри насчёт того, кто она, всё крепла.
Неужели она ждала их все эти долгие месяцы? Неужели Дамблдор велел ей ждать, зная, что Гарри в конце концов придёт? Не она ли двигалась в тени кладбища и шла за ними до этого места? Даже её способность выследить их внушала мысли о могуществе Дамблдора, с которым он никогда раньше не сталкивался.
Наконец Гарри подал голос, отчего Гермиона ахнула и отскочила.
- Вы Батильда?
Закутанная фигура кивнула и снова поманила их.
Гарри с Гермионой переглянулись под мантией. Гарри вскинул брови. Гермиона ответила едва заметным нервным кивком.
Они шагнули к женщине, и она тут же повернулась и заковыляла туда, откуда пришла. Проведя их мимо нескольких домов, она свернула в калитку. Они вошли следом по дорожке в сад, такой же заросший, как тот, что они только что покинули. Она немного поковыряла ключом во входной двери, затем открыла её и отошла, пропуская их.
От неё, а может, от её дома, разило; проходя мимо неё и стаскивая мантию, Гарри сморщил нос. Оказавшись рядом с ней, он заметил, какая она маленькая - эта согбенная старушка была ему едва по грудь. Она закрыла за ними дверь с облупившейся краской посиневшими и пятнистыми пальцами, повернулась и всмотрелась в лицо Гарри. Её помутневшие глаза запали в складки прозрачной кожи, а всё лицо было в жилках и пигментных пятнах. Он не мог понять, как она увидала его; даже если это ей и удалось, то она видела лишь лысеющего магла, в которого он обратился.
Она стащила изъеденную молью чёрную шаль, обнажив белоснежные волосы, сквозь которые виднелась кожа головы, и запах старости, пыли, нестиранного белья и испорченной еды стал ещё сильнее.
- Батильда? – повторил Гарри.
Она снова кивнула. Гарри ощутил у себя на теле медальон; то, что тикало или билось внутри, проснулось; он чувствовал это сквозь холодное золото. Неужели оно узнало, почувствовало, что скоро будет уничтожено?
Батильда проскользнула мимо, оттолкнув Гермиону в сторону, словно не видя её, и исчезла в чём-то вроде гостиной.
- Гарри, что-то я не уверена, - еле выговорила Гермиона.
- Посмотри на неё, она крошечная, если придётся, мы сможем её одолеть, - сказал Гарри. – Послушай, я должен был сказать тебе, я знаю, что она немного не в себе. Mюриэль говорит, что она «того».
- Иди сюда! – позвала Батильда из соседней комнаты.
Гермиона встрепенулась и схватила Гарри за руку.
- Всё в порядке, - успокоил её Гарри и прошёл в гостиную.
Батильда возилась вокруг, зажигая свечи, но вокруг всё же царила темнота, не говоря о жуткой грязи. Густая пыль вилась у неё под ногами, и Гарри уловил среди запахов сырости и плесени кое-что похуже – что-то вроде запаха испортившегося мяса. Да когда хоть кто-нибудь заглядывал последний раз в дом Батильды, чтобы проверить, всё ли с ней в порядке? Она словно забыла, что может колдовать, ибо неуклюже зажигала свечи вручную, и её потрёпанные кружевные манжеты в любой момент могли вспыхнуть.
- Позвольте мне, - предложил Гарри, забирая у неё спички. Она стояла и смотрела на него, пока он не зажёг все огарки, помещённые по всей комнате в старые блюдца, которые неустойчиво стояли на стопках книг и на тумбочках, заставленных потрескавшимися и покрытыми плесенью чашками.
Последняя поверхность, где Гарри заметил свечу, принадлежала комоду, на котором стояло множество фотографий. Когда огонёк зажёгся, он отразился на их пыльных стеклянно-серебряных поверхностях. Он заметил на фотографиях слабые движения. Пока Батильда хлопотала с дровами, он пробормотал “тeргео”. Пыль с фотографий исчезла, и он увидел, что из самых больших и вычурных рамок исчезло около полудюжины изображений. Кто их убрал – Батильда или кто-нибудь другой? Потом он заметил стоящую дальше всех фотографию и схватил её.
Это был златовласый вор с весёлым лицом, юноша, который сидел на подоконнике у Грегоровича; теперь он лениво улыбался Гарри из серебряной рамки. Гарри тут же вспомнил, где он видел юношу раньше: в книге «Жизнь и ложь Альбуса Дамблдора», рука об руку с Дамблдором-подростком, и догадался, где теперь все недостающие фотографии: в книге Риты.
- Mиссис… мисс… Бэгшот, - произнёс он слегка дрожащим голосом. – Кто это?
Батильда стояла посреди комнаты, глядя на Гермиону, разжигающую огонь.
- Mисс Бэгшот... – повторил Гарри, подходя с фотографией в руках, и в этот миг в камине вспыхнул огонь. Батильда обернулась на его голос, и хоркрукс у его груди забился сильнее.
- Кто этот человек? – спросил её Гарри, показывая фотографию.
Она важно взглянула на фотографию, потом на Гарри.
- Вы знаете, кто это? – повторил он гораздо медленнее и громче обычного. – Этот человек? Вы его знаете? Как его зовут?
Батильда обмякла. Гарри не на шутку разозлился. Как Рита Скитер умудрилась выжать из Батильды воспоминания?
- Кто этот человек? – громко повторил он.
- Гарри, ты что? – спросила Гермиона.
- Эта фотография. Гермиона, это вор, вор, который обокрал Грегоровича! Пожалуйста! – обратился он к Батильде. – Кто это?
Но она лишь в упор смотрела на него.
- Зачем вы попросили нас пойти с вами, миссис… мисс… Бэгшот? – спросила Гермиона, повысив голос. – Вы хотите что-то нам рассказать?
Батильда и виду не подала, что услышала Гермиону, и сделала несколько шагов в сторону Гарри. Она сделала едва уловимое движение головой в сторону прихожей.
- Вы хотите, чтобы мы ушли? – спросил он.
Она повторила жест, на этот раз указав вначале на него, затем на себя, потом на потолок.
- Ну ладно… Гермиона, по-моему, она хочет, чтобы я поднялся с ней наверх.
- Хорошо, пойдём, - сказала Гермиона.
Но едва Гермиона сдвинулась с места, Батильда на удивление настойчиво замотала головой, снова показав сначала на Гарри, затем на себя.
- Она хочет, чтобы с ней пошёл только я.
- Почему? – спросила Гермиона, и её голос резко и чётко разнёсся по освещённой свечами комнате, но старушка при звуке голоса лишь слегка покачала головой.
- Может быть, Дамблдор велел ей отдать меч мне, и только мне?
- Ты правда считаешь, что она знает, кто ты такой?
- Да, - ответил Гарри, глядя в белёсые глаза, устремлённые на него. – Думаю, знает.
- Ну хорошо, Гарри, только побыстрее.
- Показывайте дорогу, - сказал Гарри Батильде.
Похоже, она поняла, потому что обошла вокруг него и направилась к двери. Гарри обернулся к Гермионе с ободряющей улыбкой, но не был уверен, заметила ли она её; она стояла среди запустения, обхватив себя руками, и смотрела на книжный шкаф. Выходя из комнаты, Гарри незаметно для Гермионы и Батильды спрятал за пазуху фотографию незнакомого вора в серебряной рамке.
Ступеньки были круты и узки; Гарри так и подмывало положить руки на большой зад Батильды, чтобы она не опрокинулась навзничь ему на макушку, что запросто могло случиться. Медленно, слегка трясясь, она поднялась на верхнюю лестничную площадку, тут же свернула направо и провела его в спальню с низким потолком.
Там было темно, как в погребе, и ужасно воняло. Гарри заметил едва видный под кроватью ночной горшок, но тут Батильда закрыла дверь, и комнату поглотила полная тьма.
- Люмос, - произнёс Гарри, и его палочка засветилась. Он отшатнулся – за те несколько секунд, что царила темнота, Батильда подошла к нему вплотную, а он не слышал её шагов.
- Ты Поттер? – шепнула она.
- Да.
Она медленно и величаво кивнула. Хоркрукс забился очень сильно, быстрее собственного сердца Гарри; это было неприятное, тревожное ощущение.
- У вас что-то есть для меня? – спросил Гарри, но её, похоже, сбил с толку свет, исходящий от его палочки.
- У вас что-то есть для меня? – повторил он.
Она закрыла глаза, и тут же произошло сразу несколько вещей: шрам Гарри болезненно запульсировал; хоркрукс так заплясал, что свитер заходил ходуном; тёмная зловонная комната моментально растворилась. Он ощутил прилив радости и сказал высоким холодным голосом: «Задержи его»!
Гарри покачнулся на месте: тёмная, жутко пахнущая комната снова обступила его со всех сторон. Он не знал, что сейчас произошло.
- У вас что-то есть для меня? – спросил он в третий раз, гораздо громче.
- Сюда, - шепнула она, показав в угол. Гарри поднял палочку и увидел очертания колченогого туалетного столика у окна с задёрнутыми шторами.
На этот раз она не повела его за собой. Гарри протиснулся между ней и незастеленной кроватью, подняв палочку. Он не хотел спускать глаз со старухи.
- Что это? – спросил он, подходя к туалетному столику, на котором высилась куча тряпья, по виду и запаху напоминающая грязное бельё.
- Tам, - ответила она, показав на бесформенную груду.
И едва он отвернулся, ища глазами среди кучи тряпья рубиновую рукоятку меча, старуха сделала нечто непонятное - он заметил это уголком глаза; он обернулся в панике и застыл от ужаса: старое тело съёжилось, и оттуда, где только что была шея, выползла большущая змея.
Змея напала на него в тот миг, когда он поднял палочку. От сильного укуса в руку палочка взмыла к потолку; свет от неё заметался по комнате и погас; сильный удар хвостом по диафрагме перебил ему дыхание. Он упал навзничь на туалетный столик, прямо в кучу грязного белья…
Он откатился в сторону, чуть не попав под хвост змеи, которая вползла на столик, где он только что лежал. Он упал на пол, и на него посыпались осколки стекла. Он услышал, как Гермиона зовёт снизу: “Гарри!”
У него в лёгких не хватало воздуха, он не мог отозваться. Тяжёлая гладкая масса прижала его к полу, она наползала на него – сильная и мощная…
- Нет! – выдохнул он, пригвождённый к полу.
- Да, - прошептал голос. - Даааа… держу тебя… держу…
- Aкциo… Aкциo волшебная палочка…
Но ничего не произошло, тем более руки ему были нужны, чтобы бороться со змеёй, обвившейся вокруг его тела, выталкивающей из него воздух, вжимающей ему в грудь хоркрукс – оживший ледяной кружок рядом с его неистово колотящимся сердцем, его мозг наводняли холод и белое свечение, мысли застыли, дыхание погасло, послышались отдалённые шаги, всё исчезало…
Вне его груди билось металлическое сердце, и вот он летит, летит с торжеством на душе, не нуждаясь ни в метле, ни в тестрале…
Он вдруг пробудился в темноте, наполненной кислым запахом; Нагини отпустила его. Он поднялся и увидел в освещении лестничной площадки очертания змеи; бросок – и Гермиона с воплем отскочила; её не попавшее в цель заклятие попало в закрытое шторой окно, и оно разбилось. Морозный воздух заполнил комнату, Гарри снова попал под град осколков стекла, а его нога скользнула по чему-то вроде карандаша… его палочка…
Он наклонился и схватил её, но комната уже была заполнена змеёй, вертящей хвостом; Гермионы нигде не было видно, и на мгновение Гарри подумал о худшем, но затем раздался грохот, вспыхнул красный свет, и змея взлетела в воздух, ударив Гарри по лицу; кольцо за кольцом поднималось к потолку. Гарри поднял палочку, но в этот миг его шрам пронзила сильнейшая за всю его жизнь боль.
- Он идёт! Гермиона, он идёт!
От его крика змея упала с диким шипением. Кругом царил хаос, полки оторвались от стен, осколки фарфора разлетелись повсюду, Гарри перепрыгнул через кровать и схватил нечто чёрное – он знал, что это Гермиона…
Он потащил её через кровать, и она закричала от боли. Змея снова отползла, но Гарри знал, что грядёт некто похуже змеи, возможно, он уже у ворот, его голова просто раскалывалась от боли в шраме…
Змея взметнулась, он бросился наутёк, таща за собой Гермиону; бросок – и Гермиона выкрикнула: “Конфринго!”; заклинание облетело комнату, разбило зеркало гардероба и отрикошетило к ним – оно разнесло всё от пола до потолка; Гарри обожгло руку. Осколок порезал ему щёку, но он продолжал тащить с собой Гермиону, перескочил с кровати на сломанный туалетный столик, а потом – через разбитое окно в никуда, они вертелись в воздухе, и вопли девушки разнеслись в ночи…
И тут его шрам взорвался. Он стал Волдемортом, он бежал по грязной спальне, его длинные белые руки ухватились за подоконник, он увидел, как лысый мужчина и миниатюрная женщина завертелись и исчезли, он заорал от бешенства, его крик смешался с криком девушки и разнёсся по тёмным садам до самой церкви, где звонили рождественские колокола…
Его вопль был воплем Гарри, его боль была болью Гарри… ведь это могло произойти там, где произошло раньше… здесь, в поле зрения, тот самый дом, куда он пришёл, чтобы узнать, что значит умереть… умереть… какая ужасная боль… вырван из своего тела… Но если у него нет тела, почему же так болит голова? Если он мёртв, как ему может быть так невыносимо, разве боль не прекращается, не исчезает со смертью?..
Сырая и ветреная ночь, двое детишек, наряженных тыквами, ходят вразвалочку по площади, витрины магазинов завешаны бумажными пауками - все эти мишурные магловские изображения мира, в который они не верят… И вот он скользит с ощущением цели, силы и правоты – они всегда при нём… Никакого гнева… это для душонок послабее… да, только торжество… Он ждал этого, он надеялся на это…
- Клёвый костюм, мистер!
Он увидел, как погасла улыбка на лице мальчишки, подбежавшего поближе и заглянувшего под капюшон его мантии, увидел печать страха на размалёванном лице. Мальчишка развернулся и убежал прочь… Он крепко сжал под мантией рукоятку волшебной палочки… Oдно простое движение – и этот ребёнок никогда не прибежит к своей матери… но незачем, совершенно незачем…
Он шёл вдоль другой улицы, где было темнее, вот его цель уже видна, чары Верности пали, хотя они ещё не знают об этом… Его шаги звучали тише шуршания опавших листьев на мостовой, и вот он поравнялся с тёмной изгородью и перебрался через неё…
Они не задёрнули шторы; он видел их совершенно ясно в маленькой гостиной – высокого брюнета в очках, выпускающего облачка разноцветного дыма из палочки, чтобы развлечь маленького черноволосого мальчишку в голубой пижаме. Ребёнок смеётся и пытается поймать дымок, удержать его в кулачке…
Распахнулась дверь, и вошла мать, говорившая что-то, чего он не слышал. Длинные тёмно-рыжие волосы закрывали её лицо. Отец подхватил сына и передал его матери. Он бросил волшебную палочку на диван и потянулся, зевая…
Он открыл калитку, она еле слышно скрипнула, но Джеймс Поттер не слышал. Своей белой рукой он вынул из-под мантии палочку и направил её на дверь, она открылась…
Он переступил порог, и тут Джеймс выскочил в прихожую. Это было легко, слишком легко, он даже палочку не взял…
- Лили, забери Гарри и беги! Это он! Уходи! Беги! Я задержу его!
Задержать его – без палочки в руке!.. Он захохотал и пустил заклятие.
- Авада кедавра!
Зелёный свет наполнил тесную прихожую, осветил детскую коляску у стены, придав перилам блеск, словно светящимся удочкам, и Джеймс Поттер упал, как марионетка, у которой отрезали верёвочки.
Он услышал её крик с верхнего этажа, она в ловушке, но если она поведёт себя разумно, то ей нечего бояться… Он поднялся по ступенькам, с усмешкой прислушиваясь к её попыткам забаррикадироваться… У неё тоже нет при себе палочки… Какие они глупые и доверчивые, они думали, что их безопасность – в руках их друзей и иной раз можно даже выпустить из рук оружие…
Он небрежным мановением палочки распахнул дверь, отбросив кресло и коробки, поспешно нагромождённые с другой стороны… и вот она стоит с ребёнком на руках. При виде его она усадила сына в кроватку позади себя и раскинула руки, словно это могло помочь, будто думала, что скрыв сыночка с глаз, она обменяет его на себя…
- Только не Гарри, не Гарри, пожалуйста, только не Гарри!
- Отойди, глупая девчонка… отойди сейчас же.
- Только не Гарри, прошу вас, нет, лучше меня, убейте меня…
- Последний раз предупреждаю…
- Только не Гарри! Пожалуйста… пощадите… пощадите… Не Гарри! Не Гарри! Пожалуйста… я всё сделаю…
- Отойди. Отойди, девчонка!
Он мог просто оттолкнуть её от кроватки, но пожалуй, разумнее прикончить всех…
Вспышка зелёного света озарила комнату, и она упала, как и её муж. Ребёнок всё это время не плакал. Он стоял, держась за прутья кроватки и глядел в лицо чужака с огромным интересом, возможно думая, что это его отец спрятался под мантией и разбрасывает огоньки, а мать в любой момент вскочит и рассмеётся…
Он тщательно прицелился палочкой в лицо мальчику – он хотел увидеть, что произойдёт, как будет уничтожена эта необъяснимая опасность. Ребёнок заплакал – он увидел, что перед ним не Джеймс. Ему не понравился этот плач, он терпеть не мог малышей, постоянно плакавших в приюте…
- Авада кедавра!
И вот он сломлен. Он – ничто, ничто кроме боли и ужаса, он должен скрыться, но не здесь, в обломках разрушенного дома, где заключён кричащий ребёнок, а вдали… как можно дальше…
- Нет, - простонал он.
По грязному захламлённому полу зашуршала змея, и он убил мальчика, и теперь этим мальчиком был он сам…
- Нет…
И вот он стоит у разбитого окна дома Батильды, погружённый в воспоминания о величайшей из своих потерь, а у его ног среди разбитых фарфора и стекла скользит змея… Он посмотрел вниз и что-то увидел… что-то невероятное…
- Нет…
- Гарри, всё в порядке, всё хорошо!
Он наклонился и подобрал разбитую фотографию. Вот он, неведомый вор, вор, которого он ищет…
- Нет… я уронил её… я уронил её…
- Гарри, всё хорошо, проснись, проснись!
Он Гарри… Гарри, а не Волдеморт… и шуршит не змея… Он открыл глаза.
- Гарри, - прошептала Гермиона. – Ты… ты в порядке?
- Да, - солгал он.
Он лежал в палатке на одной из нижних коек под кучей одеял. Судя по тишине и холодному матовому свету над потолком палатки, близился рассвет. Он истекал потом – им покрылись и простыня, и покрывала.
- Мы спаслись.
- Да, - подтвердила Гермиона. – Мне пришлось применить чары Парения, чтобы поместить тебя на койку. Я не могла поднять тебя. Ты был… В общем, ты вёл себя неспокойно…
Под её карими глазами были лиловые круги, а в руке – маленькая губка: она обтирала ему лицо.
- Ты был больной, - добавила она. – Совсем больной.
- Как давно мы сбежали?
- Несколько часов назад. Скоро утро.
- И я был… без сознания, что ли?
- Не совсем, - натянуто ответила Гермиона. – Ты кричал, стонал и… вообще, - добавила она таким тоном, что Гарри стало неловко. Как он себя вёл? Выкрикивал заклятия, как Волдеморт или кричал, как малыш в кроватке? – Я не смогла снять с тебя хоркрукс, - продолжила Гермиона, и он понял, что она решила сменить тему. – Он прилип, совсем прилип к твоей груди. У тебя отметина осталась; извини, мне пришлось применить Отсекающие чары, чтобы снять его. Змея тоже тебя задела, но я прочистила рану и налила на неё бадьяна…
Он стащил с себя потную футболку и посмотрел на грудь. Над сердцем появился красный овал – там, где медальон обжёг его. На руке он разглядел полузажившие следы от укуса.
- Куда ты дела хоркрукс?
- Он у меня в сумочке. По-моему, нам надо немного подержать его подальше.
Он откинулся на подушки и посмотрел на её осунувшееся, посеревшее лицо.
- Не надо нам было соваться в Годрикову Низину. Это я виноват, во всём виноват. Прости меня, Гермиона.
- Ты не виноват. Я тоже хотела попасть туда; я думала, что Дамблдор и вправду оставил там меч для тебя.
- Ну вот… получается, мы ошиблись.
- Что случилось, Гарри? Что произошло, когда она увела тебя наверх? Змея где-то пряталась? Она просто выползла, убила её и напала на тебя?
- Нет, - ответил он. – Она была змеёй… или змея была ею… всё время.
- Чт-то?
Он закрыл глаза. Он до сих пор ощущал вокруг себя запах дома Батильды; от этого всё встало у него перед глазами до ужаса живо.
- Должно быть, Батильда уже умерла. Змея была… была внутри неё. Ты-Знаешь-Кто спрятал её в Годриковой Низине и велел ждать. Ты была права. Он знал, что я вернусь.
- Змея была внутри неё?
Он снова открыл глаза. Гермиона была взбудоражена, её мутило.
- Люпин говорил, что мы встретим магию, которой и представить себе не можем, - напомнил Гарри. – Она не хотела разговаривать при тебе, потому что говорила на парселтанге, всё время на парселтанге, а я не понял, но ведь я её понимал. Едва мы поднялись в комнату, змея сообщила Ты-Знаешь-Кому, я слышал это у себя в голове, я почувствовал, в каком он восторге, он велел ей задержать меня там… a потом…
Он вспомнил, как из шеи Батильды возникла змея. Гермионе не следовало знать подробностей.
- …она превратилась, превратилась в змею и напала на меня.
Он взглянул на отметины от укусов.
- Ей надо было не убивать меня, а просто задержать, пока не явится Ты-Знаешь-Кто.
Если бы ему удалось убить змею, оно стоило бы того, очень даже стоило… С тяжёлым сердцем он сел и сбросил одеяла.
- Нет, Гарри, я считаю, что тебе надо отдохнуть!
- Это тебе поспать надо. Не хочу тебя обидеть, но выглядишь ты ужасно. Я в порядке. Подежурю пока. Где моя палочка?
Она не ответила, а лишь молча посмотрела на него.
- Где моя палочка, Гермиона?
Она прикусила губу, в глазах заблестели слёзы.
- Гарри…
- Где моя палочка?
Она наклонилась, что-то подобрала и протянула ему.
Остролистовая палочка с пером феникса почти распалась надвое. Лишь хрупкое волокно пера феникса держало вместе оба обломка. Древесина была совершенно разбита. Гарри взял её в руки, словно живое существо, получившее ужасные раны. Его мысли спутались – сплошные паника и страх. Tогда он протянул палочку Гермионе.
- Почини её. Пожалуйста.
- Гарри, вряд ли получится, если она так переломлена…
- Пожалуйста, Гермиона, попробуй!
- Р-репаро.
Половинки палочки соединились. Гарри поднял её.
- Люмос!
Вылетели тусклые искорки, которые тут же погасли. Гарри направил палочку на Гермиону.
- Экспеллиармус!
Палочка Гермионы чуть дёрнулась, но не вырвалась из её руки. Это окончательно утомило палочку Гарри, которая снова сломалась пополам. Он в ужасе смотрел на неё, не в силах смириться с увиденным… его палочка прошла через столько испытаний…
- Гарри, - прошептала Гермиона так тихо, что он едва расслышал её. – Мне очень-очень жаль. По-моему, это из-за меня. Понимаешь, когда мы удирали, змея настигала нас, тогда я кинула в неё взрывное заклятие, и оно сокрушило всё вокруг, и должно быть… должно быть, задело…
- Это вышло случайно, - машинально отозвался Гарри. Он был опустошён и оглушён. – Мы… мы придумаем, как её починить.
- Гарри, вряд ли у нас получится, - возразила Гермиона, и по её лицу потекли слёзы. - Помнишь… помнишь Рона? Когда он сломал палочку и разбил машину? Она так и не стала прежней, ему понадобилась новая.
Гарри вспомнил об Оливандере, похищенном и томящемся в плену у Волдеморта, о погибшем Грегоровиче. Как ему найти новую палочку для себя?
- Ладно, - сказал он с притворным смирением, - тогда я просто одолжу твою. Пока буду дежурить.
С залитым слезами лицом Гермиона протянула ему палочку, так и оставшись сидеть у его кровати, а он вышел наружу, страстно желая уйти подальше от неё.