Тьма внутри. Рассказ астронавта

 "Если на год запереть психиатра в комнате с человеком, считающим себя Наполеоном, то кто выйдет оттуда — два нормальных человека или два Наполеона?" - Стивен Кинг

1

Когда я очнулся, первая мысль, возникшая в моей голове,- быстро, как полёт кометы, как нечто само собой разумеющееся, - была, что я испытываю что-то невообразимо экстремальное, тот пик, которого еще не испытывал раньше, но который осознаешь на подсознательном уровне. Жаль только, что испытывал я жгучую боль; моя черепная коробка буквально трещала, я ощущал, как череп распадается на кусочки. Необходимо было принять хоть какие-нибудь меры, чтобы успокоить жуткую, звенящую боль. Надо постараться сконцентрироваться на чём-нибудь другом, отвлечь истерзанный болью мозг. Первым делом я попытался пошевелиться, чтобы исключить или присовокупить к уже выявленной проблеме новую, физического свойства. Тут пришло понимание, что я нахожусь где — то, где присутствует нормальный гравитационный фон. Я лежу на твёрдом полу. Странно. Итак, привести в движение пальцы рук и ног не составило труда, но о том, чтобы сдвинуть,- не говоря уже, чтобы приподнять - конечности не могло быть и речи. Скафандр показался мне неподъёмным, казалось, его внутренняя обшивка, слившись с терморегулирующим комбинезоном, срослась с моей кожей.

Тем не менее мне удалось отвлечься, боль понемногу отступала, радость заставила искривиться мои губы в неловкой улыбке. Сознание постепенно прояснялось. «Черт! Где же я? Что приключилось? Как долго я находился без сознания?» - В такой последовательности мой мозг стал изрыгать один жизненно важный вопрос за другим. Как бы не было страшно от осознания правды, как она есть, а вопросы требовали скорейших ответов.

«Проверь систему жизнеобеспечения на наличие серьезных повреждений, дубина!». —Ну, да, логично, с этого и стоит начать. Азбучные истины. Космическую азбуку выживания ты должен знать от сих до сих. Сколько я мог находиться … «Стой, ты имя- то своё для начала вспомни… Зи…Зик Аймов, кажется. Точно. Память в норме. На земле осталась любимая собака, овчарка, по кличке «лето». Вспоминаю девушку, Кэт, она улыбается, такая очаровательная, что у меня что — то зашевелилось в груди; она дразнит меня, что моя миссия затянется, что я наверняка подцеплю на космических просторах какую — нибудь космодевчонку и к ней уже никогда не вернусь. Сколотим лачугу на марсианских прериях и будем жить поживать; она говорит, космодева интересней неё, она знает мою тягу к самобытному, разлука неизбежна. Она такая забавная, такая дурочка, как же она ошибается…Да, память в полном порядке». — Так, ну, а последние события, до отключки? Ничего. Пустота и мрак.

Вернись к первоочерёдному. Насколько долго я находился без сознания? Сколько ресурсов у меня осталось для пребывания …Где? «Нет, стой, вернись назад. Изучи состояние скафандра. Наличие кислорода. Так, ну, это же не советские «Ястреб» или «Орлан», или, что страшнее всего, современные российские…И не наши А7l или EMU. Нет же, на мне новаторский и суперсовременный RDS8, многослойный, очень подвижный и легкий. Он заставляет сильно краснеть от стыда своих предшественников за их отсталость. Они очень устарели. Такие громоздкие и несовершенные, а в плане устройства систем биотелеметрии и радиосвязи, автономности, оригинального решения в устройстве хранения и использования кислорода, а также системы охлаждения выводят его на недосягаемый уровень. Гениальное творение инженерной мысли»

Что ж, пока дышу. Компьютер не выявил каких — либо повреждений систем жизнеобеспечения, максимум — небольшие повреждения на внешней оболочке, вроде потёртостей. С этим понятно, переходим к следующему вопросу: «Где я, черт возьми?» Темно, очень темно, а надетый на голову «шлем — аквариум», пусть и современный, только усугубляет ситуацию с обзором. Ага, гениальное творение без возможности активации режима ночного видения… Просчёт, товарищи инженеры! Передам замечание для дальнейшего совершенствования шлема…Если выживу…

2

Боль практически совсем исчезла. Вместе с тем на меня надвигается паника. Теперь я начинаю осознавать свои трудности с движением. Я зажат. Нахожусь в каком — то узком пространстве, так тесно, что не могу пошевелиться. Хотя, вот, с ощущением, что мои силы восстановились, мне удается изловчиться и вытянуть руки, поднять их вверх и ощупать стискивающие меня стены. Сложно что-то понять в таких тяжелых, толстого слоя перчатках. Странно. У стен такое строение, такое огромное количество зазоров и стыков, шероховатостей, как будто это самые обычные, стандартные, кирпичные, каких много на земле, стены.

«Дурак! У тебя же имеется встроенный в костюм компьютер!!! Сделай изображение по ярче на непродолжительное время, ради изучения местности, но ненадолго, экономь энергию как можно дольше. Тебе надо осмотреться». — Действительно. Выкручу яркость на максимум буквально на минуту, чтобы обозначить хотя бы начало маршрута, а там буду продвигаться на ощупь. Так и поступлю. Включаю, затаив дыхание. Яркая вспышка света осветила очень длинный, с высоченным потолком коридорчик, уходящий куда — то в бесконечность. Да, выстроенный из кирпичей. В двух шагах от себя замечаю проём, коридор поворачивает направо. Надо добраться, посмотреть, куда он ведет. С горем пополам, превозмогая усталость и ощутимую тяжесть своего «парадного костюма». — Она так его называла, кажется, - «парадный костюм», - доползаю на четвереньках до места, направляю источник света в этот проём. Этого следовало ожидать: такой же бесконечный коридор. Лабиринт. Лабиринт Фавна. «Ты с ума сошёл!? Вот сейчас вообще не до мистики. Вспомнил…»

Снизил яркость на компьютере до минимума. Экономия сейчас превыше всего. Надо экономить и силы. Прежде всего приму удобное положение сидя и заставлю себя привести мысли в спокойное состояние. «Жрать охота». — Ну, вот, без этого никак. Куда же без этого. Первичные потребности перехерят любую ситуацию, в которой ты бы не оказался. Последнее, что я ел, был, кажется, шоколадный пудинг, весьма скромная порция, за что в данный момент меня сильно казнит мой желудок болезненными спазмами. Мысли о еде сейчас ничем делу не помогут, необходимо их отмести и сосредоточиться на том, чтобы поскорее выбраться из этого места, где бы я ни находился. А всё — таки я так устал, меня так тянет ко сн…

3

Едва уловимое звучание, шипение, не вовне, а как будто рождается прямо в моей голове. Но это не мысли, это отчетливый, пускай и слабый, звук. Он нарастает, как и нарастает моё напряжение от его внезапного появления. Моё напряжение перерождается в испуг от осознания того, что это нежданное звучание вывело меня из сна. «Я заснул! О Боже! Как долго проспал?».- Судя по всему, недолго. Согласно часам на дисплее, около получаса. Пытаясь вслушиваться в …Наушники! Я распознаю речь! Шорохи постепенно обретают определенность, и я делаю над собой усилие, чтобы разобрать содержание. Одновременно запрашиваю у компьютера уровень запаса кислорода. 55 процентов. Фууууух…И тут…

- Меня кто — нибудь слышит? Эй, хоть кто — нибудь?

На какой — то миг я оцепенел от неожиданности. Голос продолжил вопить.

- Эй, придурки, ответьте хоть кто — нибудь! Неужели больше никого в живых не осталось!? Какого хрена! Ответьте же наконец!!! Я не хочу подыхать в одиночестве, как паршивая собака!

- Мэт? — в голове мелькнул знакомый образ человека, владеющего этим голосом. Его личный уголок в жилом модуле. Красноречивые атрибуты его каюты рисовали портрет совершенно безумного панка, одиночки, плевавшего на всех с их извечными проблемами. Удивительно, как такая черта уживалась в нём с менее выраженной, чопорной серьёзностью ответственного астронавта. Metallica, да, как выражение одной стороны его характера и классики русской и английской литературы — другой. Потрясающе чудаковатый тип.

- Господи, кто это говорит!? Зик, старина, ты что ли? Живой? Как приятно слышать твой дурацкий голос! Ха, никогда бы не подумал. — Вот идиот. Мы находимся на грани смерти, а он шутит.

- Сейчас вообще не до шуток, Мэт. Как твоё состояние? Скафандр не получил повреждений?

- Какое такое состояние!? Мне жить осталось считанные минуты! Запас кислорода почти совсем иссяк, я получил множество переломов, и, кажется, у меня внутреннее кровотечение…

- О Боже! - Я не мог поверить своим ушам. Обрести спасительную поддержку не только моральную, но и весьма конкретную, в виде определенных действий по спасению жизни, и тут же её утратить. Я упал духом в мгновение ока. — Как же быть? Неужели ты обречён на такую мучительную смерть!

- «Неужели ты обречён на такую смерть!» Был бы, если бы это было правдой, салага. Когда ты перестанешь принимать всякий бред за чистую монету? — и он неуверенно засмеялся.

- Да ты психованный подонок! Сукин сын, чтоб у тебя весь кислород через жопу засосало!!!

- Эй, полегче с желаниями, дружище. Я просто разрядил обстановку, только и всего. Ладно, надо что — нибудь предпринять. — Тут он причмокнул и захмыкал, как бы глубоко задумываясь. Я сразу его прервал.

- Что вообще произошло? Что тебе известно? Мне пока что не удаётся вспомнить, как я здесь очутился, да и хоть какие - либо детали.

- Ну, очевидно, Хьюстон, что у нас серьёзные проблемы. Всё случилось внезапно, в тот момент, когда мы завершали ремонт служебного модуля, - я и пикнуть не успел. На нас налетело нечто огромное, оборвав страховочные тросы. Судя по всему, мы находимся в месте, созданным кем — то разумным, скорее всего, человеком. Будь это небесные тела, от нас бы ничерта не осталось. Наши ошметки так и бороздили бы просторы вселенной целую вечность. Итак, повреждения на этой штуке столь велики, что каждый из нас проник сюда после столкновения своим манером через пробоины в корпусе. Теперь прояснилось? — Мэт глубоко вздохнул. Обстоятельный, но краткий рассказ, не без предположений. Отлично, дело проясняется.

- Что ж, я начинаю вспоминать кое — что. Хорошо, надо выбираться отсюда поскорее. Мы долж…

- Куда выбираться? Ты о чём говоришь? — он явно был в недоумении.

- В смысле? Надо найти выход и попытаться вернуться на станцию! Мы не должны были отдалиться на большое расстояние. Или ты намерен торчать здесь бесконечно?

- Разве у меня есть выбор? Или у тебя он есть? Я так не считаю. Видишь ли, ты не до конца осознаешь наше положение. До тебя на самом деле до сих пор не дошло, что станция разрушена? И что все, кроме нас, погибли? — установилась долгая пауза.

Меня как будто окатили ледяной водой или выставили на улицу в тридцатиградусный мороз, так сильно меня пронизал холод от сказанных им слов. Почему безысходность так холодна? Система жизнеобеспечения не выходила из строя, температура внутри скафандра всегда поддерживается на комфортном для астронавта уровне. Однако ещё мгновение назад я чуть было не сгорел от жара радости, исходящего от мысли, что я не один переживаю это горе. И вот теперь совсем противоположное. В окружающей среде температура меняется постепенно, а внутри меня перемена произошла молниеносно. Удивительные реакции организма. Однако я отвлёкся. Это отступление заняло у меня долю секунды. Еще одно подтверждение уникальности человеческого тела.

- То есть … «Дошло наконец!!! Да, мы трупы, нам крышка. Миссия завершена. Точнее — провалена. Ты больше никогда не увидишь Кэт, один из самых страшных сценариев, обсуждаемых вами целыми днями напролёт, всё — таки произошел. Истерики, проклятия и обвинения в твоей бесчувственности оказались оправданны… Единственное, что остаётся, это придумать, как покончить с жизнью наиболее безболезненным способом. Отключить подачу кислорода? Нет, это долго и мучительно. Что там Кэт говорила о Хемингуэе? Вышиб себе мозги из любимого ружья, кажется. Быстро и наверняка. Но Хемингуэй жил без страха и умер без него. Ну, а обо мне так скажешь? Способен я на такой поступок? Разве астронавты по - определению не бесстрашные сорви головы? Нет, не путай любопытство и отсутствие страха… Это разное.»

- Что молчишь, Зик? Такое сложно принять, не так ли? — сказано это было с усмешкой. Так говорит человек, ощущающий своё превосходство даже в вопросе смерти. Он опередил меня, смирился раньше. Он победитель, я — проигравший. Даже перед лицом смерти человека не отпускает мания величия. Грёбаный хвастун! 

- Мне сложно что — либо говорить. Мой мозг отказывается верить в то, что всё кончено.

- Ты рано повесил нос. Кое — что мы всё — таки можем предпринять… — Его голос начинал прерываться, куда — то удаляться. Мне стало страшно. Я сказал:

- Сигнал твоего коммуникатора слабеет, ты пропадаешь. - Не хватало ещё потерять связь.

- Говорю, что мы ещё можем кое — что сделать. Можно изучить место, в котором находимся и попытаться встретиться, придерживаясь выявленным ориентирам. - Он снова заговорил. Речь его стала отчётливее. От сказанного им я приободрился.

- Хорошо. — Говорю. — Отличная идея. Сравним все показатели скафандров и приступим к поиску точки встречи.

Каждый из нас провёл повторную и более тщательную диагностику всех систем скафандра. Работоспособность у обоих оставалась достаточно высокой, имеющихся ресурсов, таких как запас кислорода и уровень заряда всех аккумуляторных батарей, доставало, чтобы, несмотря на продолжительные поиски, всё — таки удалось встретиться и не израсходовать всё до конца. Как бы мне хотелось в это верить. Мой коммуникатор снова ожил:

- Ну, что скажешь? Можем выдвигаться? У меня всё в порядке. Самое главное — кислород. Мой запас — сорок восемь процентов.

- У меня пятьдесят. Я готов. Вперёд! Я зажат меж двух высоких стен, образующих на первый взгляд бесконечный коридор. Я добрался до поворота, который представляет из себя такой же тоннель. Буду двигаться по изначальному направлению, на котором очнулся. Опиши, где ты находишься? Как давно ты вообще в сознании?

- Как и ты недавно пришел в себя. Никаких стен не видать. Я прошел метров десять — ничего, сплошная темень. Странно…Ты обратил внимание на пол?

- Хм, да, это интересно, - обычная плитка… Слушай, Мэт, а ведь здесь нормальная гравитация! — Я только сейчас вспомнил этот поразительный факт. Как это понимать?

- Да, и тут его осенило… Конечно, нормальная! В противном случае ты не ходил бы. Это значит, что это место оборудовано устройствами, создающими искусственное гравитационное поле. И это означает, что их кто — то должен обслуживать, вовремя ремонтировать при поломке.

- Но наличие пробоины означает, что в таких условиях гравитация существовать не может. Она обеспечивается только абсолютной герметичностью.

- Да, абсолютно верно. Поэтому …

Речь его была резко оборвана. Он, как и я, был ошеломлён! Где — то вдалеке, на высоте пяти — шести метров родился яркий луч света, пронзил на мгновение тьму, устремился куда — то вниз и застыл на месте. Я услышал вскрик:

- Аааа, чёрт, меня кто — то ослепил яркой вспышкой света. — Он оглушительно зарычал: - Кто это? Прекратите светить на меня!

 Пока он говорил это, я успел заметить: луч света едва задевал собой стену рядом с Мэтом(Видимо, он дошёл до неё, но рассмотреть не успел. Яркость наших компьютеров смехотворна. Дальше вытянутой руки не освещает. Мощный фонарик слишком энергозатратный) ,но мне удалось таки — рассмотреть на ней надпись на незнакомом мне языке, на кириллице; скорее всего, это русский, благо, что рядом имелся перевод на английском: « Лаборатория. Блок Б». Чуть выше надписи я заметил что — то вроде застекленной смотровой площадки. «Хватит глазеть. Беги что есть сил, насколько позволяет скафандр с его сковывающим облеганием». Я помчался на свет, насколько мог быстро, минуя один поворот за другим, почти полуоборотом, чтобы узость коридора не тормозила моего темпа. Но не пробежал я и шестидесяти метров, как луч погас. Коммуникатор возопил:

- Что это за хрень была!? Зик, ты видел это?

- Да, я уже в пути. Если луч был направлен на тебя, то нас разделяет расстояние примерно в сто пятьдесят метров…

Я не смог закончить. Меня что — то отвлекло. Неясный звук, который становился громче по мере приближения к тому месту, где был подсвечен Мэт. Доносящийся откуда — то справа, за стенкой, глухой, этот звук напоминал жуткое рычание. Меня прошиб холодный пот. Страшное рычание дополнилось кряхтением, завыванием, множеством других звуков. Я ускорился, гоня от себя набрасывающиеся на меня вопросы и превозмогая страх от всё усиливающихся криков. Впереди уже замаячил слабый огонёк на компьютере Мэта, мне оставалось преодолеть до него каких — нибудь двадцать метров, не больше, но, почти бессознательно, по непонятной причине, я резко остановился в самом проходе.

Сложно передать словами, какой жуткий вой раздался где — то рядом со мной. Я рефлекторно подался вперед и слегка выглянул, посмотрев на право… и обмяк, моя ноша утяжелилась в сотни раз. Лёгкие отказывались работать, я стал задыхаться…

 Они ломанулись из такого же прохода, где был я, - спутанная вереница, бесформенная масса; оглушительно орущие, расталкивающие друг друга, в рваных лохмотьях, кто на четвереньках, а кто на двух ногах, они направились прямо к Мэту.

- Что за чёрт…

Это последнее членораздельное, что мне удалось услышать от него. Далее пошли душераздирающие вопли, сливающиеся со звуками разрываемого на куски металла. Твари стали раздирать его, как мягкую игрушку. Снова загорелся свет, и я увидел всю эту мерзкую картину во всех красках. Его легко разделили на две части, повсюду забрезжила кровь; эти суки стали бросаться друг на друга, бороться за кусок его свежей плоти. Свет погас. Завывания, крики, почти невидимое копошение огромной толпы… Я рухнул на спину, потеряв равновесие; сознание расстроилось. Сразу же привстал на одной руке. Но почти тут же почувствовал, что ко мне что — то или кто — то прикоснулся… Опустив глаза, увидел, что сзади, из — под подмышки, мне на грудь легла костлявая, с длинными острыми ногтями рука. Я одеревенел. Такая же рука заскребла ногтями по стеклу шлема. Следом появилось покрытое первичными признаками распада лицо, точнее, - морда. Жуткая морда, пытающаяся рассмотреть через стекло шлема лицо своей жертвы огромными безобразными глазами, горящими нездоровой белизной, скаля крупные острые клыки. Ещё одна рука упала на плечо, и я ощутил толчок, потом меня и вовсе потащили. «Вот суки! Мной так запросто не попируете! Я за дорого продамся!!!» Какая — то небольшая стайка, отколовшаяся от общей, решила сожрать меня втихую, в узком кругу, чтобы больше досталось.

 4

Меня продолжали тащить, а я продолжал отчаянно сопротивляться и хвататься за что только можно. Не кричал, подыграл им в их стремлении остаться незамеченными. Но совершенно внезапно один из них оступился, рухнул, меня уронили навзничь. В этот момент мне удалось нащупать какой — то предмет; недолго думая, я схватил его (продолговатая железяка, кажется. Фрагмент какой - то трубы) и стал дубасить эту свору со всей дури, как попало. Я чувствовал, как ломаются их кости под моими могучими ударами. Поднялся вой, твари в ужасе попятились назад. Воспользовавшись заминкой, бросился наутёк и свернул в первый попавшийся проём; бежал без оглядки, врубив фонарик на полную мощность. Я слышал, как они преследуют меня по пятам.

Минуты две безумной беготни — и я вылетел на какую — то просторную площадку; увидел высокую лестницу и бросился к ней. Взбираясь, огляделся лишь раз: они не отстают и их становится всё больше. Взобравшись, увидел слабо струящееся свечение из какого — то дверного проёма: кинулся пулей и в три прыжка оказался в какой — то комнате. Никаких дверей не было, и я стал ожидать свою смерть в лице неизвестной толпы озлобленных и кровожадных созданий. Однако неожиданно сбоку вылетела стеклянная дверца, закрыв вход, и сразу за ней двойная металлическая, - изнутри комнаты и снаружи, тем самым превратив её в надежное убежище…

- Мне жаль вашего друга.

 От испуга я вжался в угол и стал лихорадочно искать, откуда исходит голос и кому он принадлежит. Поиски продлились недолго. Голос, говоривший на неуверенном английском языке, принадлежал мужчине средних лет, худощавому, высокого роста. Он стоял, тупо уставившись на меня: длинная грязная бородка, впалые, проницательные глаза, прикрытые обычными очками типичного учёного, и солидная плешь на голове. На нём были брюки, черная облезлая водолазка и белый истрепанный халат. Он стоял в центре комнаты напротив большого кресла и столика, заваленного бумагами. Вся комната была напичкана различными компьютерами, громадными установками с миллионами кнопок и небольшими экранчиками. Некоторые из них работали, давая слабое освещение, и оно разбавлялось слабым мерцанием маленьких свечей, размещенных то тут, то там по всему помещению.

- Что тут творится? Кто вы? Что это за место? Кто эти твари? — я начал так внезапно, что он вздрогнул.

- Меня зовут Николай Александрович Буйнов. Мы находимся в лаборатории блока Б научно — исследовательского модуля «атом». Я старший научный сотрудник. Я…был им. Этот модуль - часть Русско — китайской космической станции «Сатурн», появившейся, как вам известно, как альтернатива новой МКС, запущенной в 2030 году. В состав стран — участниц Россия не была допущена, поэтому была вынуждена…

- Создать свой проект. Да, мне это известно.

- Тогда вам известно и то, что полгода назад на станции произошло чрезвычайное происшествие, можно сказать, настоящая катастрофа. В результате неисправности, может быть, жуткой халатности, научный модуль откололся от основного корпуса и ушёл в свободное космическое плавание. На данный момент, уцелел только я. Хотя во время происшествия не пострадал ни один сотрудник. Эти существа — мои коллеги и друзья. Они все обезумели и обратились в то, с чем вы столкнулись в исследовательском центре. Вы, кстати, можете снять шлем. Здесь можно дышать.

Я не стал себя долго упрашивать и последовал его совету, не переставая удивляться его словам, казавшимся полным бредом. Но какие могли возникнуть у меня сомнения, когда мне едва удалось унести ноги от этой богомерзкой, безумной толпы !? Всё время, пока он вёл это повествование, он держал руки позади себя. Строгая привычка учёного или он что — то прячет за спиной? Он не вызывает подозрения; его голос кажется искренним и тёплым.

- Как вам удалось выжить?

- Всё, что вам только можно узнать о случившемся, находится в моём дневнике. Вы найдёте его в том шкафчике. — Он указал на шкафчик и продолжил: - Вы должны понять, что я долго терпел этот кошмар, этот ад. Больше трёх месяцев я нахожусь здесь в полном одиночестве, запертый в этом убежище, окруженном безжалостными монстрами… некогда моими близкими друзьями…Они постоянно рядом, рвутся сюда, выжидают. Это сводит с ума. У меня больше нет сил. Это и не важно. Первое время мы ожидали помощи, были уверены, что нас обнаружат и спасут. Но то, что было дальше…Нет! Не хочу больше вспоминать! Я решился… Я уже окончательно решился, как тут появились… вы… Они вас сразу же почуяли, принялись рыскать в поисках. Вас было двое, а их целое полчище, больше ста, они повсюду; вопрос непродолжительного времени, - и они настигли бы вас обоих. Я видел вас в камерах наблюдения, какие еще в рабочем состоянии. Мне пришлось быстро действовать…пришлось отвлечь их на одного из вас!

От услышанного моё тело напряглось, смысл сказанного, преподнесенного так равнодушно и запросто, показался мне больнее всего на свете, я весь налился такой злобой, что это, наверно, исказило черты лица до неузнаваемости. Я сделал шаг ему навстречу, рыча и сжимая кулаки от неудержимой ярости. Но он сразу же вскинул руки и нацелил на меня пистолет.

- Вы не понимаете! — его голос срывался в визг, - Я был вынужден так поступить! Вы должны быть мне благодарны за спасенную жизнь. По — другому их отвлечь не удалось бы никак. Вам повезло, что не на вас пал мой выбор. Но это не имеет значения! Уже не имеет никакого смысла. Всё кончено. Я устал ждать. Рано или поздно, но меня постигнет такая же жалкая участь, как и у них… Прощайте. Простите за друга …

По его щекам поползли слёзы, он взглянул на меня последним смиренным, прощальным взглядом, молниеносно прижал пистолет к виску и выстрелил.

5

«Открой глаза. Что тебе? Ты за последние полчаса видел вещи куда более чудовищные. А тут очередной Хемингуэй, не побоявшийся надавить на спусковой крючок…» - Голова от громового выстрела гудела настолько сильно, что казалось, будто это вовсе не мои мысли, а чужеродные, словно душа бедного учёного, покинув его тело, задержалась на секунду перед уходом, заботливо желая привести меня в чувства и подбодрить. Нельзя медлить, это верно. Чтобы добраться до указанного им хранилища, мне понадобилось пройти мимо распластанного тела бедолаги, борясь с рвотными позывами. Расплывшийся тяжелый аромат свежей крови был невыносим. Обходя труп, наступил на крохотный предмет, не стал задумываться, что это, - и без того тошно. Спеши! Вдруг в его писанине есть указания, как найти и запустить спасательный челнок? Может, они просто — напросто не дали ему им воспользоваться, отрезали путь… Вот и шкафчик! Открываю первый раздел и сразу обнаруживаю увесистую записную книжку. Бегло перелистываю страницы, отсеивая не относящиеся к происшествию записи. Ага, вот, кажется, то, что мне нужно…

«1 июля 2035 года. Я наконец докопался до истины… И хотя выявленная правда нисколько мне не поможет, я не мог перестать искать истину, ведь это мой долг как учёного, моя сущность. Меня одновременно овладевают два совершенно противоположных чувства. Мне грустно, но вместе с тем я хохочу во всю глотку, зная, что произошло. Сначала на это никто не обратил внимания. Подумаешь, обычное недомогание. Однако жалоб становилось всё больше, а у тех, кто первыми обратились за помощью, состояние ухудшалось на глазах. Потом больные и вовсе прибавлялись в геометрической прогрессии. Организованная нами карантинная зона не справлялась с притоком, поэтому размещать людей приходилось где только возможно. Катастрофически не хватало медикаментов, спальных мест, любых мест, где можно было удобно разместить человека. Я принялся поводить исследования, пока другие были заняты оказанием помощи друг другу. Вскоре стали происходить страшные, неописуемые события, примерно после недели. Люди резко озверели, стали бросаться друг на друга, кусаться, словно бешеные псы. Признаки их человечности пропали, произошла какая — то мутация, изменилась кожа, как будто иссохла, потускнел цвет глаз, у многих заострились зубы, появились жуткие клацающие пасти!

Я и ещё несколько учёных заперлись в смотровой комнате. Провизии здесь было запасено достаточно, да и оборудование для изучения болезни мы успели сюда перетащить. Работали в ужасных условиях, наблюдая всю вакханалию, творящуюся за пределами комнаты. Всех из нас, кто оставался ещё самим собой, охватила мнительность, - и не без основания. Конечно же, начали проявляться признаки болезни и у тех, кто оставался работать вместе со мной над изучением этого страшного феномена. Поначалу они старались скрыть недомогание, но прогрессирующая болезнь не давала им такого шанса. Они были обречены. Мы связывали их, пока они были ещё слабы, а когда рассудок покидал их окончательно, выпускали к себе подобным. В конце концов я остался в полном одиночестве, разве что со мной соседствовала толпа мерзких мутантов… 

Теперь меня ничто не отвлекало, и я без остатка сосредоточился на изучении дьявольской болезни. И теперь пора переходить к сути. Меня просто распирает от смеха, хотя стоило бы рыдать горькими слезами. Если бы нашёлся тот, кому попали бы эти записи, он предположил бы, - учитывая, какой вклад в это внесли писаки, специализирующиеся на научной фантастике, - что это какое — то неведомое инопланетное существо устроило весь этот кошмар, или это космические излучения, или же это следствие проводимых нами же экспериментов. Ты ошибаешься возможный читатель! Всё куда прозаичнее, чем ты предполагаешь. Вспомни 2034 год. Вспомнил, мой друг? Тебе тут же должна прийти на ум пандемия, разгулявшаяся не на шутку в этот год. Сколько жизней она унесла? Сто миллионов? Двести? Какая страна привнесла наибольшую лепту в борьбе с вирусом? Политики, чиновничье отродье которой били себя в грудь, клялись и божились на весь свет, по всем телеканалам мира, что у них самая прекрасная, высококачественная, проверенная всеми возможными службами вакцина…и…дешёвая! Вспомнил? Подкупает, не правда ли? Так вот послушай: в этой — то вакцине и кроется разгадка! Стоит ли тебе разжёвывать, почему всё так обернулось? Сволочные подонки, скрывающие реальные возможности вещества, штампующие с молниеносной быстротой ****ские законы, не позволяющие добровольно отказаться от прививания, стоящего отнюдь не бесплатно! Проданная за колоссальные деньги (живоглоты!), эта вакцина взята за основу, - и производится версия от других стран, безопасная. Правда, пользуется популярностью первоначальная, доступная; распространяется по планете невообразимыми темпами.

То есть, получается, что на земле сейчас творится полный кавардак; она кишит тварями, истребляющими человеческую цивилизацию… Её жалкие остатки борются за выживание… Так эта гадость распространилась и за планетные пределы! Прав был Эйнштейн, рассуждая о беспредельности человеческой глупости…

На этом запись заканчивается. Я закрываю книжку и вспоминаю, как мы с Кэт отдыхали в Чехии, когда вдруг появилась чудодейственная вакцина. Несмотря на то, что я рьяный противник вакцинации, ей удаётся меня убедить, и мы направляемся в соответствующий пункт, где нам производят инъекцию… Самое смешное заключается в том, что я не знаю, какой препарат был введён мне и Кэт! Это смешно! Прав был этот бедолага — учёный — это действительно очень смешно!