Бомбас-2016

Василий Романов. БОМБАС-2016 ; М.: Наемник, 2021. ; 432 с.
Произведение является вымышленным. Реальные со-бытия, имена, фамилии, населенные пункты, вооружение и снаряжение, отражённые в книге, фигурируют для придания художественного эффекта. Все совпадения, всего лишь сов-падения. Произведение не пропагандирует насилие, не при-зывает к каким-либо противоправным действиям, равно как и не стремится разжигать ненависть и нетерпимость к раз-личным национальностям и социальным группам, с различ-ной политической ориентацией. Присутствует нецензурная лексика, сцены жестоких убийств, употребления табака и алкоголя.
Внимание, 18+
Книга повествует о событиях, произошедших на постсоветском пространстве, гражданской войне, ставшей возможной после того как, развалилось большое крупное государство на часть самостоятельных. Где русский человек уснул в единой большой империи, а проснулся уже в ма-леньких националистических странах и за границей. Проти-воречия, на которых сыграли заинтересованные страны, по-бедившие СССР в холодной войне, заложили основу неона-цизма украинского толка и будущей гражданской войны. События XXI века с одним и тем же повторяющимся сцена-рием происходят во всех бывших союзных советских рес-публиках: взращивание местечкового шовинизма и национа-лизма, а затем откровенного нацизма. И крайним во всех не-удачных экономических экспериментах этих стран выступа-ет тот народ, который как цемент, являлся скрепным для всей бывшей империи – это русские, ставшие изгоями в этих республиках и виновными во всех их бедах. Автор не счита-ет себя истиной в последней инстанции, он лишь показывает к чему приводит революция и гражданская война. Оконча-тельное мнение читатель сформирует сам.



© Василий Романов, 2021
Посвящается поколению «next»

1. Поехал казак на чужбину, далёко…

Дело было в Пенькове* на Донбассе, в 2016 году, ко-гда война установилась по большей части окопно-диверсантно-снайперская, но ожидалось крупное наступле-ние ВСУ.
Я, как и многие молодые люди, насмотревшись ново-стей, наслушавшись братовых рассказов, уволился с работы, поехал на Донбасс, так как по телеку и в интернете началась массовая истерия по поводу весенне-летнего наступления ВСУ на позиции ополченцев.
Натромбовал здоровенный рыбацкий рюкзак разно-мастной формой (маскхалат, горка, комок), армейский сух-пай, купил простую разгрузку-лифчик «Жук», наколенники и налокотники, поджопник, коремат, спальник, нож, аптечку (от головы и от жопы + разрешённые в гражданском обороте обезболивающие, как общего типа, так и местного, шприцы, парочку жгутов, ИПП, ранозаживляющие мази), кроссовки, берцы, пару свитеров, трусы-носки, майки-футболки, коте-лок, кружку, ложку. Всего вроде по минимуму.
Взвесил рюкзак, вроде ничего лишнего не брал, но 27 кг барахла получилось. Вроде херня эти 27 кг, а носить тяж-ко.
Взял билет до Ростова, приехал на ж/д вокзал, там же стоит и автовокзал, сел на маршрутку до Донецка, уже к но-чи. Рюкзак к тому времени конкретно заебал, хотелось по-ловину вещей выкинуть нахер. Утром, на границе с Донец-кой областью, если не изменяет память, на КПП «Успенка», нашу маршрутку стопорнули, таможня вывела всех из ма-шины, на отъебись ошмонала наши вещи, зато тщательно проверила документы.
Когда начали смотреть мой рюкзак, я думал, что это надолго, вещей то херова гора, но таможня, увидев, что все вещи так сказать, «прикладного характера», задала всего два вопроса:
— Доброволец?
— Ага!
— Оружие есть?
— Нет!
Даже и половины рюкзака не досмотрели, сказали складывать свои вещи, переключившись на других пассажи-ров. Что самое странное — и пассажирам и таможне было вдоль хера, что я «обозначил» кто я и что я, и зачем еду в Донецк. Видимо привыкши.
Поразила сама «Успенка», шлюз, через который про-езжали, был обшит металлическим сайдингом, в котором были следы от пуль и осколков.
— Нихуя себе! — поразился я — Вот откуда война начинается! Прямо с границы...
Дальше ехали молча, никто не кидал на меня стран-ных взглядов, всем ваще насрать было, что с ними едет, бу-дущий ополчуга, сепар и боевик.
Я смотрел в окошко, но в дороге более не видел ни разрушений ни разбитого воронками от взрывов, асфальто-вого полотна. Асфальт как асфальт, только не было колдоё-бин привычных для моих краёв, вместо них, аккуратные за-платки на дороге.
— Ну, и где здесь, ежедневные бомбёжки и артоб-стрел? — тогда подумалось мне — В каком месте, тут вой-на?! Неужто зомбоящик мне ****ит, а интернет и подавно! Приеду, на месте разберусь.
Приехал в город-герой Донецк.
Вышел на местном автовокзале. Город как город, народ суетящийся по своим мирным делам. Где, тут, война? Меня должен был встречать один парнишка с которым по-знакомился через брата, в соцсетях.
Набираю.
Не с первого раза тот взял трубку — дрых, сука! На словах накидал как примерно ехать до того места, где он должен был меня встретить. Позывной И***, служит в бата-льоне «Восток». Мне сразу не понравился такой расклад — писанулся накануне, встретить человека на автовокзале, значит встреть, а не сливайся, как ****абол! Я же город не знаю, а теперь едь туда, не знаю куда. Рас****яй, к бабке не ходи — не люблю я не обязательных людей, бесят меня та-кие!
Я его ещё не видел в живую, но он уже мне привил антипатию к нему. На телефоне у меня заранее лежал ко-сарь, я знал, что еду туда, где роуминг будет очень дорогой. Проверил баланс — сотку как Фома ***м сдул. М-дя, и го-ворил-то всего ничего.
Залез в маршрутку с указанным мне И*** номером.
На маршрутке надо остановиться отдельно — пото-му что это было творение под названием «бомж-стайл», ибо представляло собой самоделку из грузовика, с приколхозен-ным к нему самодельным кунгом, в котором опять же само-лепно установлены были ряды кресел, очевидно спизженных с авторазбора автобусов или сделанные на коленке из досок, поролона и дерматина (реже вместо дерьмонтина, обшивка жопомест была из дешманского материала, коим обшивают дешманские же диваны и кресла). Одним словом, подобное творение донецкого автопрома, ничего общего, даже по ви-ду, не имело ни с пассажирским ГАЗ-66 (шишига), ни с Ика-русом. Я такое видел только в Донецке.
Я еле впёрся в него со своим рюкзаком, потея как в сауне. Всё ж, хоть и май, а жарко и климат влажный. Пора-зили лица местных жителей, я имею необычный профиль лица, редко встречающийся в моих краях — длинный хря-щеватый нос, с тонкой переносицей. Но зайдя в маршрутку я был поражён, процентов девяносто имело тот же профиль, что и у меня.
Напомню, что Донецкая область когда-то входила в Область Войска Донского и в жилах многих жителей совре-менного Донбасса течёт казачья кровь.
Стоит ли говорить, что во мне тоже текла толика этой крови? Одним словом, почуял я себя как в кругу родни. Даже настроение приподнялось, я даже простил этого рас-****яя, который меня не встретил.
Долго ли, коротко ли, но приехал в точку выгрузки, прилично помотавшись по городу и насмотревшись на вы-соченные горы прямо посреди города — никогда такого не видел ранее. Чуть позже выяснилось, что это терриконы.
Стою на остановке, жду этого чудилу на букву «М», который обещался меня там встретить буквально в течении 40 минут.
Я, пока ехал, засёк по часам время до момента встречи, а добрался я до точки выгрузки, минут за 35. Ради приличия прождал ещё 15 минут, этого ***путалы до сих пор не было. Скрепя сердцем опять позвонил ему, тот гово-рит, что скоро будет, типа уже в пути. У меня, от такой без-алаберности, начало в кровях говно кипеть. Стоял, ждал.
Минут через 15 появилось это тело: нечёсаный шкет, с бородкой, без усов (аля чуркабес), и в горке со вставками из «цифры», берцах, легким рюкзачком, к которому была принайтована скрученная туристическая палатка. А рядом с ним ещё один чипиндос, в его же в возрасте. Тот был одет в костюм расцветки «берёзка» и таком же кепи, на руках бес-палые кожаные перчатки. На вид оба-двое младше меня лет на 10-15.
И***, тут же полез обниматься.
— О, братик, привет-привет!
— Здорово! Чё так долго?! — начал я с предъяв — Это нихуя не вежливо, вот так меня встречать в незнакомом городе. Ты обещал меня встретить на автовокзале. А выхо-дит, я тебя встречаю!
— Б*** — между делом, поздоровался второй, про-тянув руку в перчатке. Я крепко пожал её, забив на его бес-культурие, сделав скачуху на то, что тут вроде как война.
— Бля, братик, вчера «газанули» хорошо! — щёлк-нул себя по кадыку И*** — потому проспали, а потом па-латку собирали, ***-маё, поссать-посрать, сам понимаешь в пять минут не уложишься.
Меня немного напрягало это его — «братик», особ-ливо потому что звучало это из уст недоросля, младше меня по возрасту. Но сделал скачуху на местный менталитет и что типа все добровольцы так общаются, показывая, как ополченцы друг друга уважают, ценят и любят, почти бля, как родственники.
— Мне бы баул свой где-нибудь сбросить, плечам сейчас кирдык наступит — внёс я намёк, что не мешало бы где-нибудь остановится и прижопиться на час другой, а то и прилечь. Желательно в цивильных условиях.
— Сейчас ко мне зайдём, я там хату снимаю со своей девушкой, рюкзак свой сброшу и пойдём — предложил И***
— Ну, хер знает, давай — согласился я, думая, что мне там предложат, как минимум чаю, как максимум я там с дороги отдохну и помоюсь, бо вонял уже козлятиной.
Пришли к какой-то панельной девятиэтажке, зашли в подъезд, поднялись на шестой этаж, при чём пешком, лифт от чего-то не желал работать.
И*** буквально, как и сказал, зашёл, разулся, про-шёл в комнату, бросил свой рюкзак, вернулся и стал обу-ваться.
Глаза у меня расширились.
— А там, чай-май предложить, посидеть там, чё-каво обсудить, нет желания? — спросил я, успев только скинуть рюкзак в тесной прихожей.
— Некогда, пошли, надо искать новое место службы, ну и оторваться надо сегодня! Как-никак, 28 мая, день по-граничника, идём в парк Щербакова.
— А ты что на границе что ли служил?
— Ну да, с Китаем.
— Ну и я вроде как на границе служил, с Афганиста-ном, хоть и не пограничник, но отношение какое-никакое, а имею — южнее моей, не было ни одной части.
— Я тоже не погранец, тоже примерно, как ты.


* – «Де;ло бы;ло в Пенько;ве» — советский полнометражный чёрно-белый художественный фильм, поставленный на Киностудии имени М. Горького в 1957 году режиссёром Станиславом Ростоцким по по-вести Сергея Антонова.

































2. Донецк

Меж тем Б*** помалкивал, никак не участвуя в раз-говоре, очевидно понимая, что слово — серебро, а молчание — золото.
На вид Б*** производил впечатление, что как вояка он неопытен, сразу после срочки приехал сюда, так как по-зывной, судя по взятому им в этом качестве гидрониму, вы-давал в нём, как и И***, русского добровольца, поэтому по-малкивал, дабы вообще не производить впечатление полно-го лоха в плане войны, неуместными изречениями и вопро-сами. Короче, плыл по течению. И это читалось в нём, как дважды два, несмотря на то, что он приехал раньше меня.
— Постой, сегодня же не 28 мая, а только 27-е.
— Да? А я думал уже 28-е — тут же, потеряв пози-тивное настроение, сник И***.
— Пошли в твой «Восток» устраиваться, я уже зае-бался с этим рюкзаком таскаться по городу.
— Я вчера только оттуда уволился.
— А чего так?
— Да ну, там людей на мясо кидают, смертность в нём превышает в разы, чем в других батальонах и подразде-лениях. Надо искать другое место.
— Бля, приехал, хер знает куда, полная неопреде-лённость, сука! Даже этот кентярик и тот, судя по всему, лошара, без связей и определённого места по жизни и в строю — подумал я.
Видимо у меня всё это отразилось на лице, потому как И*** посмотрев на меня, решил подсыпать на себя пуху:
— Б***, а помнишь, как мы вчера в парке, где ноче-вали, эФ-ку в кусты закинули, а там как раз две девки шли? Как ****ануло! Вот они визжали, помнишь, а?
— Помню, ахахаха! — ответил Б***
И оба разразились быдляцким смехом двух молодых гопников.
— Сука, куда я попал, бля?! Два дебила из Тагила и детский сад на выезде, ёбнуться можно, и с этими людьми мне предстоит тут служить и воевать, ****ец! — мои розо-вые очки пламенного патриота, приехавшего защищать мирный народ Донбасса, вместе с «русскими героями», при-ехавшими из России, начали сползать с моего носа в первые же часы моего присутствия в непризнанной Республике.
— Так, короче И***, соображаешь где мне сбросить рюкзак, потом идём покупать местную симку. Я **** мест-ный роуминг! — отдал я ЦУшки, прекрасно поняв, что эти двое сами не знают, с чего начать жить.
— Пойдём для начала к парням на заправку, там свой рюкзак и сбросишь! — чутка подумав, предложил И***.
Пошли, вернее сели в маршрутку, подобную той, на которой я часом ранее прибыл сюда. Загрузившись, поехали втроих.
Я приготовил деньги за проезд, но И***, удержал мою воздающую руку, шепнув в ухо:
— Сделай морду кирпичом, типа военный и едешь по очень важным делам! Я вообще никогда тут не плачу за проезд.
Хэк, мне тока скажи, тем более я военный с прилич-ным стажем, мне даже не пришлось мимикрировать, у меня и так было озадаченное лицо, так как задач на день было не мало — найти где сбросить тяжеленный рюкзак, купить сим-ку, найти ночлег, а ещё лучше, сразу же место службы. Я хоть и в гражданке, но часть одежды в милитари стиле, большой рюкзак выдающий во мне приехавшего доброволь-ца, а не ёбнутого туриста, да и говор мой с твёрдым "г", вы-давали, что я с глубинки России.
Нет, предки мои тоже когда-то очень давно «шока-ли» и «хекали». Но живя среди великороссов, язык, как ми-нимум, трёх поколений моей семьи изменился, утратив юж-норусский выговор.
Проехав несколько остановок, мы с важным видом вышли, никто даже не попытался спросить за проезд.
— Чёрт возьми! Мне нравятся здешние порядки! Чувствуется, что военных здесь уважают! Надо будет ски-нуть гражданский шмот, облачится в форму и чую понтов от этого только прибавится! — подумал я, о чём не преминул поделился с И***.
— Так-то оно так, в прошлом году вообще можно было ни за что не платить, а в этом начали болты крутить.
— В смысле?
— В коромысле, знаешь, кто такие комендачи? Про-верка документов, и если ты по форме, с тебя как со здраво-го спросят — с *** ли, ты не на позициях или не в части?! Война, ёпта! — с серьёзным видом ответил И***.
— Вот она чё, Михалыч! Тогда ладно, переодеваться пока не буду, похожу по гражданке.
И тут у меня созрел вопросик на засыпку:
— Слышь, а ты вот, и Б*** – шлындаете по военной форме, а если вас обоих цап-царап и возьмут за причинда-лы? Почему дескать, не на позициях?! Какою мазью будешь мазаться, а, болезный?
— Хе-хе, на этот случАй у меня есть это — и И*** показал мне увольняшку, вернее пачку увольняшек, верх которой прикрывала увольняшка на сегодняшнее число, все прочие были с печатями, но без даты.
— Ладно, у тебя есть докУмент — а вот у Б***, ка-кая маза? — продолжил я допрос, поразившись прошарен-ности и хитрожопости И***. Внезапно, поняв, что он обыч-ный дезертир, который хапнул в канцелярии пустые бланки увольняшек с готовыми печатями и подписями. Никто его не увольнял.
Если, вообще — сам же, пользуясь тем, что в штаб-ной канцелярии оказалось не закрыто, и не нашлёпал этих печатей, а подписи сам же и зашушарил.
Далеко пойдёт, если раньше не остановят! Видал я таких, на своём веку, шарёных — печально потом заканчи-вали.
— А про Б***, как в прочем и про тебя, могу сказать, что вы только что приехали, веду в штаб, устраиваться к нам, в батальон «Восток».
— Что я могу сказать, – версия ахуенно логичная и достоверная! Тогда пошли, где там твоя бензоколонка? — подытожил я.
— Да тут, не далече — с километр, наверное, пеш-ком!
И в самом деле, пройдя где по трущобам одноэтаж-ного частного сектора, а где через городские многоэтажки вышли на бензоколонку.
Встретило нас чудо в балаклаве, напоминающее мас-ки-шоу родного мне спецназа УФСИН, в руках АК-47, с подствольным гранатомётом на перевес. Это тело стало медленно переводить ствол в нашу сторону.
— Э-э-э, братик! Все свои! Я к тебе двух кентов при-вёл! Нам бы рюкзак сбросить, всё равно ведь охраняешь, значит и за нашим проследишь, а мы через несколько часов придём обратно, не таскаться же с ним?! — миролюбивым тоном стал успокаивать бойца, вставшего в угрожающую стойку, И***.
— Ахахаха — вдруг заржала балаклава, в том месте, где была прорезь для рта — шо, обосрались, ватники?
    Человек в маске, опустил ствол, и мы подошли ближе.
    В близи это тело выглядело не столь угрожающе, особенно когда сняло с себя маску.
    Оказалось, что это такой же ****юк, как и те, что пришли со мной. Да ещё, если с него снять комок в мульти-каме, РПС, щитки и отнять ствол, то это окажется обычный задрот, двадцати с небольшим лет. Естественно на войне, пуле похуй на объёмы твоих мускулов, но всё равно, как-то неприятно, что пока мне попадаются из вояк одна вот по-добная им мелюзга. Как же нынче помельчали воины рос-сийские, а этот судя по всему, скорее всего местный, судя по "шо".
Парняга проводил нас до помещений автозаправки – внутри которых был полный разгром, хотя и носящий налёт былого благополучия – то помещение, в которое мы вошли, ранее было небольшой кафешкой, о чём напоминали прово-да, вырванные с мясом, нагревательная печь как это бывает на раздаче в столовой, но только скромнее и цивильней, ка-чественный кафель, барная стойка.
– Располагайтесь, сепары, гы-гы! – хохотнул он.
На одном из шкафов, лежащих боком на полу, лежал его напарник, который даже не удосужился встать и разле-пить свои очи. Спал он в форме, разгрузке и не разувшись. Автомат лежал рядом.
– Сёма, к нам хости! – сказал обладатель автомата с подствольником.
– Похуй! – коротко ответил спящий, не открывая глаз.
– Ну, чего брателла! Где у вас можно бросить свой рюкзак и пожрать, наконец? – спросил я.
– Сюда проходите – ответил тот, провожая меня и моих спутников в подсобное узкое помещение (очевидно использовалось оно под хранение продуктов на пару дней).
 Сняв уже ненавистный мне рюкзак, я прогнулся с хрустом в спине, потом открыл верхний клапан рюкзака, распустил утяжку и пошуровав внутри, достал армейский сухпаёк, баллон воды, металлические ложку и кружку
– Где у вас можно присесть поесть?
– Ща, пну Сэмэна – его очередь стоять!
Он ушёл, в соседнее помещение, в котором тут же произошла небольшая перепалка, из которой победителем вышел наш провожатый в балаклаве.
– Ахуел блять, – спать да, жрать! – на отходняках ещё от спора, зашёл к нам наш провожатый, с банкой ту-шёнки, вдоль борта которой, была надпись большими бук-вами «НЕ ДЛЯ ПРОДАЖИ» вместо этикетки.
– Тебя как звать?
– Ходзилла! – ответил он.
– Показывай Годзилла, где у вас можно похарчевать-ся – сказал я, направляясь с сухпаем на выход.
Годзилла ушёл с прохода и потянул нас к запасному выходу из помещения, так сказать, на задний двор.
Выйдя на улицу, мы присели на ступенях. Я, загодя, прихватил с собой поджопник, чтобы не отморозить пятую точку, сидючи на каменных ступенях.
Раздербанив сухпай, и видя голодные глаза И*** и Б*** сказал им: – «Ищите ложки, дети подземелья…»
А сам тем временем вскрыл все каши, сосисочный фарш и тушёнку вывалил в самое большое пластиковое от-деление упаковки сухпая, вскрыл галеты и покрошил туда же, потом взял свою железную ложку и замешал весь этот шутер-бутер. Так меня научил ротный в армии есть один сухпай в троих, в один приём.
«Дети подземелья» пришли, ничего не найдя, с пу-стыми руками и грустными лицами.
– Один может вооружится пластиковой ложкой из сухпая, или поедим по очереди, смотрите сами – предложил я.
Ну, а им других вариантов предложить было не из чего – сухпай мой, решать мне. Посовещавшись, они реши-ли есть по очереди.
Я не торопясь поставил таганок, кинул пару таблеток сухого спирта, поджёг, поставил кружку с водой для кофе. Отдав напиток летний и молочный этим бедолагам, которые тут же всыпали оба концентрата в бутылку с водой, создав оригинальный кисломолочный микс, с комками свернувше-гося сухого молока.
Б*** взял полторашку и усиленно тряся ею, разбивал комки, напоминая бармена с шейкером.
Я без кофе не могу, а напитки мне не жаль – всё лучшее детям!
Пока закипала вода в кружке я ел эту смесь каш, ту-шёнки и сосисочного фарша с галетами. Отведав примерно треть, отдал ложку и пластиковый контейнер с блюдом И***, тот кивнув принялся за еду с необычайным аппети-том. А сам я засыпал растворимый кофе и сахар в уже заки-певшую кружку с водой, размешал и смаковал кофеёк, отдав джем Годзилле, в качестве гостинца.
– Данке щён! – приняв подгон, кивнул он, увлечённо выскребая тушёнку из своей банки.
За едой состоялся разговор:
– И что, вы вот так вот стоите тут, охраняете эту бензоколонку, а чего не воюете?
– А мы воюем! Просто в своё время отжали пару за-правок, у барыг, теперь они нам платят или натурой (бензин, соляра) или деньгами. Здесь мы отдыхаем от окопов. Неде-лю в окопах, потом два дня на одной заправке, два дня на другой, и три дня на хате кайфуем, потом опять в окопы.
– А чего, обязательно надо с оружием тут стоять?
– «Спонсоров» как таковых нет, потому живём за счёт крышевания бензоколонок. А с оружием, потому что с других батальонов хватает «конкурентов». Как, помнишь? «Это наша корова и мы её доим» – как-то так.
– ****ец, как в лихие девяностые! – поразился я.
– Почти, мы ж не рэкетиры какие! Мы – армия, кото-рую кормить и поить надо, мы ж не совсем беспредельщики. Это же всё временно. Не хотите кормить свою армию – бу-дете кормить чужую. Мы вас сука, защищаем – платите за свой мир и покой! А то удобно устроились – пока мы вою-ем, они бизьнис свой мутят, налохи не платят. Потому, бу-дем считать, шо мы снимаем с них налог на содержание ар-мии, минуя бюрократическую машину.
– Красиво ****ишь! Студент? – восхищённо уточнил я.
– Был, до войны на пятом курсе, учился в ДонНУ*, а ты откуда узнал? – в свою очередь переспросил Годзилла.
– Для военного шибко грамотно говоришь, ну и фи-лософствуешь тоже, ахахахаха – ответил я.
Мой смех поддержали все.
К тому времени мы съели и выпили всё, что было в сухпае, кроме соли и перца.
Я зашёл обратно в выделенное нам помещение, по-ложил на место поджопник и вышел.
В это время И*** и Б*** фоткали друг друга на мо-бильник в разгрузке и с автоматом Годзиллы и в компании с Годзиллой.
Герои Донбасса, ёпта мать!
– Пфф, слоньё ****ое – подумал я – смотрите, скоро на всех аватарках страны!
Вместе с ожидавшими меня добровольцами с России я направился в центр города, на ТРЦ «Золотое кольцо», приобрести местную симку.
Читатель конечно спросит, зачем этот гемор с бензо-колонкой и почему я не оставил свой рюкзак у И***? Но, как выяснилось, подруга И*** тоже довольно мутная и склочная особа, которую я не видел. И по словам, И*** она против его гостей, друзей и приятелей, а следовательно, точно будет против моего рюкзака, пусть и на время.
– Ты ещё и каблук… – прибавил я очередной минус, к личности И*** в своей характеристике, которую я состав-ляю мысленно, на каждого моего знакомого в своей голове.

* – Донецкий национальный университет (ДонНУ) (укр. Донецький національний університет) — высшее учебное заведение, один из крупнейших классических университетов Украины.











3. «Золотое кольцо»

Как обычно, мы втроих сели в маршрутку, как это вошло уже в привычку, вышли, не заплатив за проезд.
Возле торгового центра «Золотое кольцо» мы выгру-зились – а там, прямо на входе стояли эдакие лотки, в виде небольшой трибунки, над которой высилась вывеска «МТС-Украина», «Билайн», «Феникс» – симки продавались, грубо говоря на вес, без оформления по паспорту и с оформлени-ем. Я не поленился и купил две симки – от брата я знал, что есть чисто служебная связь «Феникс», более безопасная от прослушивания хохлами, но тормозная, по сравнению с дру-гими операторами и взял «МТС-Украина» – звонить домой и пользоваться местным интернетом. Сразу же кинув на обе симки по пятихатке. Оформив обе по паспорту.
Потом мы пошли бродить по самому торговому цен-тру «Золотое кольцо» – бутики, шмутики, зашли в пару во-енторгов (стильные и молодёжные магазинчики по тем вре-менам). Цены конские, но и выбор огромен. Я купил себе пару местных шевронов с флагом ДНР и патч «Новорос-сия». Многие носили «колорадскую» ленточку, пришитую уголком в виде косяка, или двух параллельных полосок «ге-оргиевская лента» – но для меня уже тогда это было китчем и безвкусицей. Я всегда чую веяния моды заранее, уже дога-дываясь, что этот год последний, когда эта георгиевская лента вызывает трепет в сердцах россиян, особенно на фор-ме добровольца или местного ополченца.
Я уже чувствовал всем своим нутром, что эта война начинает набивать оскомину, всё приедается, со временем и постоянные новостные сводки с фронта уже никого не вол-нуют, а скоро, так вообще, начнут раздражать, а потом и сами добровольцы, их просьбы помочь с гуманитаркой, сна-рягой и медикаментами. У всех своих проблем навалом, ещё и спонсировать тех, кто играется в войнушку – всё это я предчувствовал уже в те первые дни, пребывания на Донбас-се, сначала не понимая эти «взгляды». Но, осмотревшись, в течении месяца, я стал их понимать, когда местное населе-ние, где с завистью, а где и со злобой, пока ещё молча, ко-силось на местное ополчение и на меня, в частности. В их глазах это иногда читалось вообще неприкрыто. Ещё немно-го и начнут в спину говорить: – «Хули вы сюда припёрлись, россияне? Своих дармоедов хватает, теперь ещё и вас кор-мить?! Вы в войнушку играетесь, бездельники, а нас бомбят каждую ночь!». Но пока, я ещё чувствовал себя начинаю-щим защитником мирного населения Донбасса, и во мне жил огонь «Русского мира».
Военные в районе «Золотого кольца» ходили толпа-ми, что очень удивляло – в интернете все ныли и стонали: скоро наступление ВСУ, все под ружжо, SOS – спасите наши души, нам ****а! Где вы, защитники? Россия, спаси!
А они вот где – гасятся в центре города, надувая щё-ки и делая важный вид или же наоборот праздно шатаясь, на полном расслабоне. Война мол, позиционная, и нехер в око-пах делать.
Поразили меня шевроны – в кого сука, не плюнь, угодишь в разведку, десантника, морского пехотинца, в спец-****ец войска.
Сука, а где блять, простая пехота – мать её, царица полей?! Очевидно в окопах зависает, единственная кто та-щит на себе реальное бремя войны – а весь прочий шлак, только делает вид, что они и есть войска, занимаясь крыше-ванием всяких ресурсных контор, и денежных мешков, всех кого можно подоить и за их счёт создавать видимость ар-мии. Но попадались интересные кадры – вся грудь в награ-дах, некоторые даже были аналогом советских наградных медалей. К подобным военным у меня претензий не было – сразу видно, что заслужили своё увольнение в город ратным трудом.
Почему я всё это вижу ясным взглядом, а не видят другие? У них что, глаза замылились или очевидных вопро-сов у них не возникает?! Что, чем дальше в тыл, тем толще морда у солдат и этих солдат больше, чем на передовой?!
Решили прикупить пожрать на обед и так как возле «Золотого кольца» была круговая транспортная развязка с очень сложным передвижением, то решили пройти в про-дуктовый магазин, через подземный переход, который меня добил ещё больше, чем праздношатающиеся военные.
Внутри подземного перехода кишела торговая жизнь и между киосков, лавочек и магазинных витрин с сувенира-ми и ширпотребом местного колорита – стоял столик, на коем покоились «Медаль за ратную доблесть». «Медаль за Боевые заслуги». «Орден св. Архистратига Михаила», двух степеней, «Орден св. Николая Чудотворца», тоже о двух степенях, разномастные Георгиевские кресты, «Орден за бо-евую доблесть» в трёх степенях, «Медаль за оборону Сла-вянска» и ещё ***ва туча всяких цацек рангом по ниже, в коих я не разбирался. Возле каждой из них лежала развёрну-тая корочка (с печатями и подписями) – оставалось внести туда только ФИО.
У меня сразу планка упала – теперь мне стало понят-но, откуда тут столько вояк с «иконостасами» на грудях.
Где-то на подкорке головного мозга, где-то в самой её крохотной части пульсировала слабенька мыслишка – ну, ведь не все же такие, кто-то ведь реально воевал и заслу-жил?! Эта мыслишка была настолько слабенькая и чахлая, что её глас терялся среди прочих гневных мыслей. Самая главная из которых звучала так: «Нахуй я сюда припёрся?! Здесь без меня вполне справляются и даже войны не видно и не слышно! Я, только зря, ради них сломал свою карьеру! Лучше б я сидел дома!».
Со злости я не знал, что делать и сказать, молча иг-рая желваками и скрипя зубами.
Я подошёл к ларьку с сувенирами и скупил несколь-ко магнитиков с видами Донецка, пару ДНРовских триколо-ра, открывашку для бутылок с теми же цветами, пару брел-ков для знакомых с донбасским колоритом – при чём ценни-ки были конские, как в Москве, не иначе.
Решил, что на следующий день уеду домой – мне тут делать нечего, ладно хоть сувениров привезу знакомым и родне.
Я не стал ничего говорить своим спутникам, вернее портить им настроение.
На выходе из подземного перехода столкнулись с во-енным – уже возрасте, за сорок, в ярко зелёном берете и в российской «цифре», с красивой ухоженной, пегой, корот-кой бородкой и полноватым улыбчатым парнем (чутка по-моложе), но по гражданке, с маленьким тактикульным одно-дневным рюкзачком (надо будет дома тоже такой себе ку-пить). Лица приятные и открытые – какие бывают у героев.
– С наступающим!  – поздоровался я с тем, кто был в берете, потому что это был первый военный произведший на меня приятное впечатление, за всё моё пребывание в Донец-ке.
– Спасибо – ответил тот и пожал мне руку, с лицом на котором читалось, что он силится вспомнить, кто же я такой и не может.
– Мы не знакомы – просто я уважаю погранцов, да и сам служил на таджико-афганской границе.
– Так и я там служил, так что и тебя с наступающим, брат! С России, что ли?! – спросил военный в берете, а его спутник остановился, тоже протягивая мне руку.
Я не успел ответить на этот, почти риторический, во-прос. В это время меня догнали мои товарищи.
– Мишган! Здорово, каким ветром? – радостно заво-пил гражданский, увидев И***.
– Сяма! – крикнул И***, вернее Мишган, бросив-шись, с радостными воплями, обниматься с гражданским – Братик!
/Бля, меня уже бесит это слово!/
Мы все уставились на Сяму и Мишгана (очевидно Мишган – это Миша, Михаил) – выходит, они знакомы!
– Ты всё там же, в «Востоке»? – спросил Сяма.
– Типа того, вот ушёл в увал, ищу новое место служ-бы! – улыбаясь, ответил Мишган – А ты сейчас где?
– В спецбатальоне *** – как ушёл с «Востока», так почти сразу туда и устроился.
– И как у вас, ахуенно? – спросил Мишган.
– Ахуенно, каждые выходные дома, иногда колонны сопровождаем, иногда на позициях, если попал на ротацию – то и неделю дома! Шашлыки, пиво, девки, ставок! Можно левака нарубить, красота! – ответил Сяма.
– Круто!!! А можно к вам? Сразу троим! – восклик-нул Мишган.
– Это надо обсудить за пятишкой пива! – вполне се-рьёзно ответил Сяма.
– Мы, в принципе, и не против – за всех ответил я.
Я кинул на общак три сотки, пару сотен добавил по-гранец, пару сотен Сяма, Мишаня сунул руку во внутренний карман горки, чего-то там долго копошился, потом стал ту-да глядеть, чуть не сунув туда же свою голову, наконец с грехом пополам достал оттуда смятый стольник (налич-ность не хочет светить, сразу подумалось мне). Б*** теат-рально вывернул карманы показывая, что гол как сокол и будет пить на халяву. Мы его успокоили, что бедность — это не порок, угощаем. Разбогатеет, напоит когда-нибудь…
Прошли в уличную кафешку, пред тем купили три баллона пива, жаренных семечек, сырной косички, которые предусмотрительно спрятали под столом, а в самом кафе заказали по бокалу пива, фисташек, арахиса и кофе каждому – дёшево и сердито.
– Сейчас посидим, обмозгуем как нам поступить – сказал Сяма.
Сказано – сделано! Перво-наперво, перезнакомились. Оказывается, Б*** зовут Денисом, Дениской, Денчиком. От-служил срочку на флоте, а конкретно на авианосце «Адми-рал Кузнецов», опыта нет, автомат дали только на присяге – приехал нюхнуть, что такое настоящая служба и даже война, потому как образования три класса церковно-приходской школы и один коридор, школа и недоучка в лапше, после флота не нашёл себя по жизни, поэтому с одной маленькой сумочкой с гражданской одеждой ломанул сюда.
И***, в миру Михаил, Мишаня, Мишган, Мичиган – рас****яй каких свет не видывал, везде был, везде служил ¬– Забайкалье, Чечня, Дагестан. От профиля в соцсетях ахуеть можно – столько лет ему нет, если учесть места, где он успел послужить в пехоте, разведке, судя по фоткам с СВД ещё и снайпер. Сразу видно, что лягушка-путешественница, которой везде где служится – ***во, а где-то там в другом месте – хорошо! Которая кочует из части в часть в поисках лёгкой службы, славы и почёта. Одним словом, мутный тип.
Погранец в берете – И**ш, но в миру просто Лёха. Служил в Пянджском погранотряде на несколько лет раньше меня, работал в школе военруком, вёл патриотический кру-жок. Когда началась война на Донбассе долго думал, а по-том сорвался и поехал. Служил вместе с Сямой в этом спецбатальоне ***
Сам Сяма о себе особо не распространялся, смеясь и угорая, больше слушал нас, поддакивал, а рассказывал в ос-новном не о себе, а за прелести службы в его батальоне. Всё, что о нём было известно, так это то, что он – не то при-езжий, не то местный, по говору не понять (говорил почти чисто, а если шокал и гекал, то было не понять – то ли это его родная речь, то ли тонкий стёб над местными или же во-обще – мимикрия под местного). Живёт на хате у местной бабы, как у Христа за пазухой (домашний уют, борщ и кры-ша над головой), в ответ попёхивает её и платит за содержа-ние жилища. Одним словом, я сделал вывод что тип этот мягко стелит, старается показаться рубахой-парнем, а на самом деле не кристальней Мичигана – тоже, тот ещё мут-няк. Два сапога пара.
За разговорами пиво закончилось, и мы решили прийти к нему в батальон, устраиваться на службу.
Подошли к какому-то трёхэтажному высокому зда-нию сталинской постройки, напоминающему часть или бывшее военное училище. С наглухо заколоченными фане-рой окнами, а на первом этаже что-то типа КПП с турнике-том.
На входе пропустили только Сяму и Лёху. КПП представлял собой «вертушку» на первом этаже, открывае-мую через пульт в комнатушке, в которой сидел боец в рус-ской «цифре», в кепке такой же расцветки, под кепкой очки, а на груди висел брутальный крест с мечами – простой ме-талл, без всякой эмали, подкупающий своею изящностью и минимализмом, как японское хокку – ничего лишнего, ника-кой аляпистости, только суть.
– Сяма, это кто такие? – спросил боец строгим голо-сом, пока пропущенные им Сяма и Лёха подымались на верх.
– Это парни с России, добровольцы! К нам хотят устроиться…
– Так, командира-то нет, а будет или не будет сего-дня, не известно!
– Братцы, вы пока посидите, а мы с Лёхой вещи бро-сим в кубрике и спустимся, лады?
– Лады! – ответили мы и присели на ряд из четырёх кресел (какой бывает из спаренных вместе в кинотеатрах или актовых залах) стоящий, очевидно, специально для по-сетителей.
– Парняги, давайте выйдем, я покурю на улице, и вы зайдёте – посторонним тут нельзя!
– Хорошо-хорошо – ответил Мишган.
Мы встали и сообща вышли вместе с бойцом в очках на улицу. Боец всё время держал одну руку в кармане воен-ных брюк, хотя выходить подобным манером было и не удобно. На улице он одной рукой, не вынимая второй из кармана брюк, достал пачку сигарет, встряхнул ею и вытряс одну сигарету, сунув её в рот.
«Странно, неудобно же так!» – подумал ещё я.
– Братишки, подкурить есть чем?! А то я, по-моему, зажигалку на столе оставил – попросил он.
Денчик уже успел так же достать зажигалку и стрельнуть у него сигаретку своею молчаливо протянутой рукой. Взяв сигарету в зубы, Денчик зашоркал зажигалкой, давая прикурить сначала бойцу в очках, с крестом на груди.
Я, в это время стоя рядом, пытался прочесть, что же написано на его кресте, стараясь не палить свою заинтересо-ванность.
На улице дул лёгкий ветерок, от чего пламя зажигал-ки сбивалось и Денчик вынужден был прикрывать его второй рукой, пока вояка пытался затянуться, вытянувшись к его руке с зажигалкой. Дабы не упасть и приобрести дополни-тельную точку опоры, вояка сам не заметил, как вытащил свою руку из заветного кармана и положил её на руки Ден-чика.
Оппа, нихуя – оказывается у него не было половины ладони! Отчего стало понятно почему он её постоянно дер-жит в кармане, очевидно комплексуя своей культяпки, а не от того что любит катать свои шары в кармане.
Краем глаза я заметил две вещи – как округлились глаза у Мишгана и у Денчика, которые заметили инвалид-ность вояки в очках. В их глазах сразу же заиграло уважение к бойцу. Типа, ничё се – вот почему его посадили на вахту!
Ну и второй момент, я поближе успел разглядеть крест на груди у бойца, пока он наклонялся прикурить.
На кресте читалась надпись по крыльям креста – «Доброволец» по горизонтали, а на нижнем пере креста – «Донбасс». В середине креста вбит ангел с крыльями и ме-чом – очевидно Архангел Михаил. Прикольно. На ум при-шёл похожий крест защитников Порт-Артура. А я-то думаю, что же он мне напомнил своею простотой и оформлением? Точно, почти полная копия. Круто, стильно, винтажно!
Безусловно, это был первый вояка с простой не «цац-кой», а именно лаконичной наградой на груди – сразу видно, что скромный человек, получил ранение и его грудь при этом имеет простой нагрудный знак или Орден на закрутке, а не эти клоуны, что попадались мне ранее, с целым иконо-стасом купленных наград.
Не удержавшись, я всё же спросил:
– Извини братуха, что это у тебя на груди? Орден или что это такое?
– Это братик, хммм - это нагрудный знак Доброволь-ца Донбасса, от Союза Добровольцев Донбасса. СДД – зна-ешь такую организацию?
– Первый раз слышу, но Крест красивый – за что да-ли, за ранение?
– Ну, как бы это тебе сказать? И за него тоже… но, там надо анкету заполнять, пробыть на Донбассе не менее трёх месяцев и то не сразу, но вручат.
– Круто!!! – в один голос сказали Денчик и Мишаня, с загоревшимися глазами.
– То есть, надо провоевать на Донбассе не менее трёх месяцев и тебе его вручат, я так понимаю? – уточнил я.
– Необязательно воевать, тут и внутренней службы хватает, могут и за это вручить – затянувшись сигаретой, произнёс вояка.
У меня был крест подобный этому, тоже из простого некрашеного металла и цветной эмали, только за службу в Таджикистане, а конкретно в 201 Военной Базе. И очень бы симпатично смотрелся рядом с ним и этот Крест от СДД. Кажется, у меня есть повод остаться тут на всё лето – тут же смекнул я. Не зря же я сюда приехал, в конце-то концов?!  Настроение приподнялось, не только у меня, но и у Мишани с Дениской.
Как ни крути, я хоть и старше их, но имел свои поро-ки, свойственные максималистской юности, в виде тщесла-вия и жажды военной славы! Можно сказать, за этим и прие-хал – помимо защиты мирного населения, мечталось мне заслужить боевых наград, хоть и не признанной, но русской республики. А также получить опыт современной войны, а не мелких локальных конфликтов. Доказать себе и другим (а также своему брату), что я легко могу выйти из зоны ком-форта, и не на словах, а на деле смогу доказать, что я воин по натуре и выдюжу общевойсковой бой. Ну, а Крест будет вещественным доказательством что я сюда приехал не на пару дней.
 Пока курили, спустились Лёха и Сяма, немного по-общавшись с нами, те ушли по своим делам, а мы остались ждать. Так как командир их батальона не любил звонков от простых солдат, то и позвонить ему тоже был не вариант. Оставалось только ждать. Слинял и Мишган к своей бабе, наказав нам позвонить ему, если командир батальона при-дёт.
Как две сироты казанские, мы с Денчиком остались ждать приезда командира. Прождав до сумерек, плюнули, отзвонившись Мишке, что заебало ждать и надо решать во-прос с ночлегом. Тот посоветовал переночевать на бензоко-лонке, мол он позвонит тем парням, кто её охраняет и пре-дупредит. Ничего другого не оставалось, поехали старым маршрутом на бензоколонку, ночевать.
Условились утром встретится в парке Щербакова. Яндекс-карта в помощь.
Приехав на заправку, я лично расстелил свой коре-мат, поддел под одежду термобельё и свитер и завалился голодным спать, так как лень было соображать на ужин. Денчик тоже что смог надел из своей сумки под форму, ночь предстояла холодная, на полу он постелил себе сплющен-ные картонные коробки. Тем временем окончательно стем-нело. Только прикемарил и тут началось ЭТО!












4. Бум-бум-бам-бабл-гам!

– Бам! Фдыщь! Бам! Бам-бам-бам-бам! Фдышь! Бам!
– ****ый ты в рот, что это такое???
Денчик сонно, повернувшись на другой бок сказал:
- Эт Вась, приходы от артиллерии и миномётов! Тут такое каждую ночь, я первые две ночи тоже не мог заснуть.
Вот это нихуя себе! Весь день тишина и на тебе – ночной артобстрел!
– Бам!
Стены кафешки, где мы спали, ощутимо сотряслись и где-то разбилось стекло.
Я тут же подскочил, вскочил и Денчик. В комнатку заглянул Годзилла:
– Шо, блять, не спится? Гагагагаа!!! Привыкайте! Вэ-лкам ту Донэцьк! Тут такое каждую ночь…
– Блять, а почему ночью, а не днём?!
– Бам, Бам, Бам! – уже удалённо, но всё равно грозно прозвучала серия приходов.
– Ладно, не очкуйте, это случайно видимо залетело! Обычно, этот район не бомбят. Почему ночью? У хохлов спроси!  Наверное, надеются, шо все спят и так можно больше народу покосить, а днём суки – отсыпаются…
Ладно, пацаны, не хоните – ложитесь спать, часов до трёх ночи максимум, потом тишина. Хлавное не раздевай-тесь, мало ли шо…
– Разденешься тут, ага, дубак такой! – проворчал Денчик, обхватив свои плечи.
Не смотря на жаркую весну, ночи ещё были довольно прохладные, не жарко было и мне, несмотря на поддёвку. Я полез в рюкзак, достав оттуда спальник, развернул его и за-лез в него прямо как был, предварительно разувшись.
Годзилла тем временем вышел и громко со смехом стал общаться с Семёном, в соседнем помещении. Судя по шуму электрочайника, они там что-то пили, вроде бы кофе, обсуждая что завтра они сменятся к обеду и целых три дня будут жить в своё удовольствие в городе.
Я же не мог уснуть, вздрагивая от каждого более или менее близкого прилёта, так как лёжа на полу, чувствовал спиной как содрогается земля.
Денчик встал и ушёл к парням, – очевидно решил со-греться халяным кофейком.
В ту ночь я впервые в своей жизни стал истово мо-лится Богу о том, чтобы очередной снаряд или мина не по-пали в моё временное пристанище.
Я, хоть и верующий, но молился крайне редко, в ос-новном когда чего-то желал или, когда было страшно. А на гражданке страшно бывает крайне редко.
Последний раз так было страшно за себя, когда в ар-мии, ещё на срочке, деды хотели толпой меня нахуярить но-чью, за то, что днём я залупился убираться в туалете. Мне тогда пообещали незабываемую ночку. Я намеревался отма-хиваться до последнего, но я был реалистом и понимал, что одному против толпы ****утых дедушек, мне точно не вы-стоять. Тогда за синяки особенно не спрашивали, и я молил-ся чтобы меня не забили до смерти или не покалечили. По-тому как переломом челюсти, рёбер, рук, ног или грудной клетки, в моей части никого было не удивить. А синяки на лице, это вообще, как прыщи в пубертатном периоде – были так же естественны на лицах солдат, что на них внимания не обращал ни один офицер в части. Оставалось только искать дополнительную помощь у высших сил. Я тогда молился Богоматери, и я не знаю, что случилось, но ночью меня ни-кто не поднял. А утром даже никто и не вспомнил, про ре-прессивные меры в мою сторону. Хотя до того, мой призыв ****или до посинения и за меньшее.
Вот и в эту ночь, я молил о спасении. Потому что в этот раз было гораздо страшнее, чем тогда. Дедовщина в сравнении с этой ночкой казалась забавным приключением и детской игрой.
С тем незаметно и уснул, когда взрывы стали реже или не прекратились совсем, уже глубокой ночью.
Утром проснулся разбитым, всё тело ныло, бодрости не было и даже голова болела. Скорее всего это кофеиновый голод, как у кофемана со стажем (я выпил всего две кружки кофе за день и толком ничего не ел, отчего головная боль не заставила себя ждать). А может и вчерашнее пивко местного разлива, дало о себе знать.
Утром показалось, что ночная арта мне только приснилась. Но, пообщавшись за утренним кофе с другими, которые со смехом вспоминали, как совсем рядом прилете-ло этой ночью, что аж стены шатались, я понял, что это не сон. Даже вышел на улицу, обойдя всю бензоколонку искал повреждения и не нашёл.
– Смори суда! – позвал меня Годзилла – вот, суда попало, очевидно 120-я…
Возле одной из стен кафе, в метре от неё, ближе к ку-стам (от чего сразу и не заметишь) на бетоне была неболь-шая (даже и не подумаешь) и не глубокая воронка, вокруг которой было густо посечено сколами бетона, а также на стене кафе было несколько сколов от осколков мины. Нашёлся даже хвостовик (стабилизатор) и несколько кусоч-ков оболочки самой мины.
– Ахуеть! В жизни бы, не подумал! Я как-то пред-ставлял себе, что воронка от мины будет больше…– выска-зал я своё удивление.
– Кохда попадает в чернозём или в асфальт, воронка обычно хлубже и больше. А тут хляди, бетон толстый, по-тому мало заметно! – поучительным тоном умничал Годзилла.
– Век живи – век учись! Я раньше не видел послед-ствия от попадания мин, как-то не довелось – сказал я в своё оправдание.
– Вася, давайте по-тиху подматыватесь отсюда, мы скоро сменяемся, старшой может приехать, лучше вам с ним не пресекаться!
– Базаров ноль, сейчас соберёмся и уйдём! У тебя нет номера телефона, кто может сдать нам квартиру?
– У меня тётка сдаёт, у неё как раз вчера только жильцы съехали, записывай!
Он надиктовал мне телефон, я созвонился с его тё-тей, она сообщила нам адрес и просила через час прибыть.
Утром стало теплее, пришлось снять с себя свитер и тёплое бельё.Я смотал каремат, уложил всё лишнее в свой рюкзак, на что ушло минут пять-семь. Денчику собраться, что подпоясаться.
Тепло попрощавшись с парнями, мы выдвинулись на адрес.
Нас встретила миловидная женщина, тридцати пяти лет (нихуя себе ¬– «тётя»!). Мы с Денчиком переглянулись, Денчик аж заулыбался, улыбнулся и я. Но, я не стал клеить-ся к тёте, а Денчик и так понимал, что он для неё ****юк, и ему ничего не светит. За сутки она запросила всего косарь, а если решим продлить, каждые следующие сутки будут сто-ить всего пятихатку. Ну, а если решим снимать месяц – ей и пяти кусков хватит. Главное, чтобы оставили за собой поря-док, если утром съедем. В этом случае, утром кинуть ей до-звон и положить ключи в почтовый ящик. Она будет знать, что мы съехали. А, если решим ещё на сутки продлить или дольше, то она вечером сама зайдёт. Квартира была двух-комнатной на третьем этаже пятиэтажки, не сказать, что бо-гатая, но сойдёт – главное, что есть вся бытовая техника, стиралка, телевизор, чисто и есть диван с кроватью.
Для меня главное было это постираться, помыться и пожрать. А потом пойти в парк Щербакова. Заполучив ко-сарь, хозяйка тактично удалилась. Взяв ключи, вместе с Денчиком мы зашли в ближайший магазин купить холостяц-кого хавчика: бичпакетов, которые здесь назывались «МИВИНА», колбасы, майонеза, рыбных консервов и банку кофе с хлебом. Взял и маленькую пачку стирального по-рошка.
В магазине за всё платил я, как и за съём квартиры – Денчик даже на сигареты не имел денег. Но обещал с первой же зарплаты половину расходов отдать.
Мне пришлось купить ему пару пачек сигарет.
– Вгоняй меня в долги, вгоняй! – заулыбался Денчик.
«А ты не так-то прост, как казался на первый взгляд!» – подумал я.
Мы сели – заварили лапшу с консервами и колбасой, поели, попили кофе.
Только после этого я пошёл мыться, сразу же закинув в стиралку свои грязные вещи – четыре дня, чёрти в каких условиях, дорога в плацкарте, ночлег на заправке, пот. Дэн-чик тоже закинул свои вещи стираться.
После душа почувствовал себя совершенно другим человеком – отдохнувшим и посвежевшим, как будто вода смыла с меня, кроме грязи и пота, усталость натруженных плеч и ночные страхи.
Потом в душ пошёл и Денчик. Пока он мылся, я не-много осмотрел квартиру и перетащил свой рюкзак в комна-ту в которой стояла кровать – на правах хозяина я решил, что раз плачу я, то и выбор спального места за мной. Ну, а Дениска прекрасно выспится и на диване. В квартире стояла плазма, работал интернет – я сразу же подключился к Wi-Fi, отписал жене что прибыл куда хотел, ищу часть в которой буду служить. Сообщил заодно ей свой новый номер укроМТС. Потом разобрал свой телефон и сменил симкарту, настроил соцсеть на новый номер.
Дениска вышел из душа, мы собрались и вышли из дома, по Яндекс карте определив, где находится парк Щер-бакова. Созвонились с Мишкой, договорившись встретится на главном входе.





5. Парк Щербакова

Прибыв в парк, заметили, что все ополченцы, одетые в чистую форму и с орденами и медалями, стягиваются сюда же, шли и пограничники в неизменных своих зелёных фу-ражках, молодые, средних лет, шли и пенсионеры. Все с па-кетами в которых угадывалась стеклотара и закусь.
Пока было утро, всё ещё было чинно и благородно – пьяные пока не попадались, отчего было как-то радостно и приятно. Всё моё существо было в предвкушении чего-то необычного, как в детстве в ожидании праздника.
Пограничники тихо здоровались, обнимались, изред-ка звучал смех и похлопывания по спине – когда встреча-лись односумы*.
Вдруг, заприметил в натовском камуфляже броско выбивающуюся на фоне ополченцев и погранцов странную личность – шёл казак с «иконостасом» на груди, в ярко начищенных берцах, в чёрной кубанке с красным верхом, усато-бородатый и в чёрных солнечных очках. Ничего не скажу, смотрелся эффектно.
– Здорово ночевал! – по-казачьи поприветствовал я его.
Но, тот коротко посмотрел в мою сторону и важно прошествовал далее.
Моё уважительное к нему отношение тут же смени-лось прямо противоположным: мало того, что невоспитан-ный, так ещё и не казак – ряженый хлопчик.
Ощущение было таким, как если бы вы прилюдно протянули руку знакомому человеку, а он её не пожал у всех на глазах, проигнорировав вас.
Не успел я толком осерчать, как пришёл Мишка.
– Пошлите в глубь парка – там, где-то Лёха будет с Сямой, тоже должны прийти. Прибухнём с ними.
Настроение было соответствующее: душа требовала праздника, шампанского и ананасов, а организм водки и хрустящего огурца с салом, поэтому мы спорить не стали.
Пока шли, успели заметить небольшие компашки по-гранцов на лавочках или в кустах, полянках, которые уже соображали «поляну» - нарезая закусь, выставляя стаканчи-ки, распечатывая где дорогой алкоголь, а где и свой домаш-ний самогон.
Мы, проходя мимо них поздравляли с праздником, те благодарно отвечали и даже приглашали нас к себе присо-единится. Мы благодарили, но шли дальше. Хотя в одном месте, не устояв приняли приглашение и пропустили пару рюмок с пограничниками. Всё-таки радушные они тут, по-граничники-то. Да и мы с Мишкой имеем к ним хоть и кос-венное, но отношение – тоже служили на границе.
Пока пили, Мишаня созванивался с Сямой, чтобы сориентироваться в большом парке, тот сказал, что они воз-ле канатного аттракциона. Мы распрощались с приветливы-ми погранцами в приличном возрасте (всем было далеко за 50 лет).
Мишаня в Донецке был, как рыба в воде – потому взяв верный курс вывел нас в нужное место. Меж тем, груп-пы людей в зелёных фуражках успев накатить всё более оживлялись, при чём я уже не удивлялся, что они приходили с жёнами и детьми.
– О, наконец-то и вы! Штрафную, штрафную! – вос-кликнул Сяма, который сидел на коленках возле расстелен-ного одеяла, на котором в пластиковых тарелочках лежала закуска: огурцы свежие и солёные, помидоры, рыбные прес-сервы, сало, колбаса, курица-гриль, домашние грибочки, хлеб, салаты, даже селёдка под шубой и то была. Холодец двух или трёх видов, соки и морсы, разнокалиберная стек-лянная и пластиковая тара с алкоголем.
Лёха уже разливал по трём пластиковым стаканчикам нам водку – видимо они уже выпили только что, а мы при-шли чуть только опоздав. Несмотря на то, что кроме наших знакомых было несколько мужчин в зелёных фуражках и их жёны и даже дети, которых мы не знали – нас так же тепло встретили. Все были старше нас, самыми младшими за этим импровизированным столом были только Мишаня и Денис-ка. А накатив ещё по одной, между нами всеми, стёрлись возрастные рамки, и мы чувствовали себя все примерно од-ного возраста.
Самые старшие из нас благодарили, что мы приехали их защитить, что они и сами бы взяли в руки оружие, но уже стары и неповоротливы, что война дело молодых и будь они хоть трошки помоложе, то стояли бы с нами в одном строю.
Мне было и приятно за эти слова и стыдно одновре-менно – я уже второй день тут и только пью, но даже не устроился никуда. О чём я в порыве пьяного откровения по-ведал присутствующим. Мне тут же начали наперебой пред-лагать места службы в различных подразделениях, где слу-жат их племянники, даже сыновья или знакомые: «Кальми-ус», «Восток», «Сомали», «Спарта», «Республиканская гвардия» и отдельные её батальоны – «Пятнашка», «Патри-от», «Оплот», «Копьё», «Чебурашка» даже предлагали ме-стечко в личной охране Захарченко – но там надо было сда-вать нормативы, пройти проверку, одним словом, сложно, но можно.
Я с благодарностью записывал чужие номера теле-фонов, чтобы наутро начать обзванивать эти воинские под-разделения. Несмотря на то, что был поддатый, я внима-тельно слушал, про условия службы в каждом батальоне. Внимательно слушали и Лёха, и Дениска, и Сяма, и Мишаня.
Денёк провели отлично, вроде бы весь день пили, но чувствовали себя в полпьяна. Потом полезли на канатный аттракцион показать свою удаль молодецкую, кто был чуть пьянее, тот падал, все смеялись над падениями, но по-доброму. Потом давай фотосессию делать в фуражках по-гранцов и с ними же в обнимку. Это был самый весёлый и без пошлятины день пограничника в моей жизни. Без пьяных бурагозов, выяснений отношений, драк, заблёванных и «уставших» вояк.
Очень нравилось поведение жены одного из старых пограничников – очень хлебосольная была женщина. Она сама не пила, но и мужу не запрещала, лишь к вечеру слегка стала делать ему замечания, что мол: - «Витя, пора бы уже немножко пропустить, покушать, а то тебя начинает разби-рать, пропусти пару рюмок мимо, и дальше можно пить! Витя, у тебя язва – кушай больше вот этого. Витя, закуси картошечкой, не забывай запивать, а то быстро пьянеешь» и т.п. в том же духе. А потом, в ходе разговора, мы им так по-нравились, что они чуть ли не силком заставили записать их адрес – если надо будет отдохнуть, покушать, помыться, то не стесняться, приходить в гости, предварительно позвонив, чтобы точно знать, что они дома.
– Если эти бандеровцы и фашисты придут в Донецк, в первую очередь они начнут с нас – я работаю в администра-ции Захарченко. Муж мой тоже в этой же области видный деятель (не стала она уточнять его должность) – нас самых первых к стенке поставят, даже разбираться не будут. По-верьте, мне на слово. Спасибо вам, ребята, что вы едете сю-да, не думая о своих молодых жизнях, здоровье – завершая свою речь, чуть дрогнувшим голосом и чуть прослезившись, закончила жена Виктора, толкнув единственный тост, и вы-пив единственную рюмку водки.
Честно говоря, я такого радушия не видел нигде – я уже убедился, что весь романтизм защитников Донбасса, в моей голове был создан пропагандой интернета. На самом деле всё не так гладко и романтично. Но я-то с России, я мог обманываться, находясь на большом расстоянии, а они местные и до сих пор верят в это – это вызывало умиление и было трогательно: приехали с России какие-то там парни, ещё толком пороха не нюхали, и их тут же благодарят за то, что они приехали воевать за них (хотя эти парни ещё пальца о палец не ударили для этого), а потом зовут их к себе в гос-ти. Так, как будто они уже как минимум, сожгли пару танков и отбили не одну атаку агрессора. Это было реально трога-тельно.
Будем считать, что все почести были авансом.
В ходе разговора я понял, что и Сяма, и Лёха были недовольны своим спецбатальоном – который в основном по сути сопровождал уголёк в сторону Украины, нёс внутрен-нюю службу в Донецке, или занимался крышеванием барыг. А им так же хотелось настоящей войны, ведь люди Донецка считали их защитниками, хотя по сути, защитники выполня-ли роль рейдерских захватчиков, коллекторов для коммер-сантов и барыг, осуществляли общий бизнис со своим же врагом. Им было немного стыдно это несоответствие и это чувствовалось в тоске, читаемой в их взглядах, когда их хвалили, как защитников.
Расходились мы уже в сумерках, когда Виктор бать-кович уже конкретно «растаял», его жена вела его под ручку домой, а он вяло сопротивлялся, желая продолжения банке-та. Стало прохладно и майские комарики уже покусывали незащищённые участки кожи.
Мы с Дениской тоже засобирались домой, попро-щавшись со всеми, Мишаня обещался с утра позвонить и определиться с местом службы.
Пришли домой, легли спать, я немного поковырялся в интернете. Через час пришло сообщение от Мишки, что он нашёл ахуенное место в батальоне «П***», это он в интер-нете пробил - настоящее штурмовое подразделение, которое реально воюет, а не занимается внутренней службой. Типа отзывы о нём более чем уважительные. Нам, лишь, надо утром прийти к ним в штаб и записаться туда.
Я чрезвычайно обрадовался – хоть какая-то опреде-лённость. Хотя я был склонен устроится в «Кальмиус».
Ночь опять началась со взрывов прилёта вражеской арты. Дребезжали окна, готовые брызнуть осколками, гуде-ли и вибрировали стены. Я лежал и не знал, что делать – оставалось только молится. Видать и сегодня толком не вы-сплюсь. Неужели это будет продолжаться каждую ночь? И как они тут (местные) высыпаются? Невозможно же спать под такой аккомпанемент…


*Односум – Значение слова по словарю Даля: казачий товарищ в по-ходе, однополчанин, сослуживец; у казаков бывают вьючные пере-метные сумы, по одной на двоих, троих, и более человек.
6. Неожиданная встреча

Утром, я сложил постиранные и высохшие вещи в свой рюкзак, Дениска тоже, в свою маленькую спортивную сумочку, свои. Заперли квартиру на ключ, бросив его в поч-товый ящик, сделали дозвон хозяйке и ушли. В условленном месте встретившись с Мишаней, мы направились на оста-новку, с твёрдым убеждением приехать в батальон «П***». Но уже почти дойдя до остановки узрели ВАЗ 2104, с нане-сённым символом батальона – «Пёсья голова в строгом ошейнике». Мне ещё вчера сразу же понравился этот символ (Мишка прислал мне фото шеврона штурмового батальона специального назначения) – смотрелся он брутально.
Мы засвистели и замахали руками машине, с призы-вом остановится. Машина, проехав метров двадцать, лихо остановилась и включив заднюю передачу резво подъехала к нам.
За рулём сидел, в форме расцветки A-TACS, ультра-современного покроя бородатый кавказец, лет семидесяти, с такой же расцветкой военной кепке, надвинутой на самые глаза, из-под которых блестели чёрные стёкла солнечных очков. Несмотря на очевидный возраст, довольно бодрый на вид, старичок. Напоминал чеченского полевого командира, новой формации.
¬– Что вам надо?
– Вы из «П***»?
– Ну!
– Мы хотим устроится в «П***» служить!
– Прыгайте в мою машину…
Мы с радостью заторопились, но дело стопорнулось на мне, я скинул рюкзак, а хозяину машины пришлось от-крыть заднюю дверь багажника, чтобы закинуть мой внуши-тельный рюкзак.
На переднем сиденье сидел малой, лет двадцати, не старше, в форме расцветки «российская цифра», на руках беспалые кожаные перчатки чёрного цвета. Высокий, креп-кий, но очень молодой. Несмотря на внушительные габари-ты, имел узкие плечи и пшикал в рот из баллончика. При-глядевшись, оказалось, что это ингалятор для астматиков.
Кавказец весело распрашивал откуда мы и с какой целью приехали в Донецк, почему именно в «П***» хотим устроится.
Мы ответили, что ищем именно боевое подразделе-ние, которое воюет, а не гасится в самом Донецке.
Кавказец сказал, что его позывной Султан и что мы попали по адресу – на ловца и зверь бежит: ему как раз тре-буются несколько человек, так как у него появились вакан-ты. Что он является замкомвзводом и если мы не против, то он договорится и нас всем скопом возьмёт к себе.
Естественно мы все были рады до жопы, что, во-первых, едем в машине, во-вторых сразу же нашли себе бу-дущего непосредственного командира и в том самом под-разделении куда и стремились попасть.
Далее он расписывал как у него всё классно – стоит на позициях, держит участок дороги на Донецк от прорыва хохлов, своим курмышом, подчиняется только комбату, ни-кто на него не давит и лишнего не требует. Кум королю, сват министру. Я так же заметил, что его рука правая не очень-то «фунциклирует», но это не мешает ему великолеп-но управляться с транспортом.
– Осколки в локте, в ноге ещё несколько – как-нибудь расскажу – заметив мой взгляд, прокомментировал Султан.
– М-м-м-м – многозначительно произнесли мы, с уважением к водителю.
Мы заехали в штаб батальона, батальон представлял собой бывший военкомат (если не врут), с высоким забором и воротами, во дворе стояли различные машины, как граж-данские, так и полувоенные (заметил одну джихадку – мик-роавтобус-кабриолет, с установленным на него ДШК, рас-крашенный под камуфляж).
Да, кстати - автобусами здесь никто автобусы не называл – исключительно «Бус» или «Бусик».
Зашли в трёхэтажное здание, отделанное декоратив-ной бежевой квадратной плиткой.
 На входе там, где обычно должен был находится дневальный, за столом сидел инвалид, без ноги, но в воен-ной форме.
В моей жизни и далее встречались инвалиды, кото-рые тащили штабную службу, работая в бухгалтерии, в ты-лу. Сначала это поражало, а потом умиляло: инвалидов не бросают, они получают зарплату, продолжая приносить по мере своих сил пользу на должностях, которые обычно за-нимают здоровые люди, которые могут приносить большую пользу не в штабе, а на поле боя или в окопах. По мне это великий военный гуманизм, в России таких увечных солдат просто вы****нут на улицу, дав им скромную пенсию по инвалидности, которую надо каждый год подтверждать, мы-каясь по кабинетам врачей, ибо, как бы у инвалида рука или нога не отросла невзначай, и как бы не разориться в выплате ему пенсии по инвалидности. А здесь же, они продолжают числится на военных должностях, получая такую же зарпла-ту, как и все и самое важное – чувствуют себя нужными, по-лезными! Возможно батальон сам лично берёт на себя эту ответственность, не делая ВВК для раненых ампутантов, и они числятся в батальоне здоровыми, возможно и такое, я не уточнял, врать не буду.
На входе так же висел стенд, с погибшими в баталь-оне – на стенде виднелись и женщины, очевидно медсёстры оказывающие первую помощь и сами погибшие при этом).
Султан войдя сказал дневальному инвалиду:
– Салам-попалам, братищка! Эти со мной!
Дневальный что-то нацарапал в журнале.
Султан шёл энергичной, чуть с ленцой походкой, эдакой «нашарниренной», какую я встречал только на зоне, у приблатнёных. Эге, да походу дедуся-то, старый сиделец – отметил я опытным взглядом.
Султан нас повёл в правое крыло по ходу движения остановившись у одной из дверей, вставив туда ключ, отпёр её.
Мы вошли внутрь. В помещении воняло сыростью, старыми мочёными бычками, не воняло только ссаниной, а так, запах – ну, чисто, как в камере СИЗО.
Стояли шконки двухярусные, типичные для армии или зоны, между ними тумбочки, по краям комнаты два ме-таллических шкафа, в которых было несколько запираемых индивидуальных отделений для личных ценных вещей.
– Бросайте свои вещи, располагайтесь там, где не за-нято! А я пока за вас побазарю с комбатом – сказал Султан и вышел из комнаты.
Нас скорее всего представят комбату, поэтому надо выглядеть как воин, а не гражданский чмырь.
Осмотрев комнату, я определил, что в углу, очевид-но не занято, бросил свой рюкзак и решил переодеться в во-енную форму, сняв с себя гражданку, одел маскхалат рас-цветки «Партизан» (лягушка), чем-то схожий на немецкий «Flektarn», ну, а на голову чёрный берет, а на ноги, скинув кроссовки, одел берцы.
Через какое-то время пришёл Султан и позвал нас к комбату. Поднялись на второй этаж, прошли в кабинет, в приёмной сидела женщина в возрасте 50+, в очках и грузной конструкции, но в форме и в погонах старшего лейтенанта:
– Вы к кому? – резким и противным голосом сказала она.
– Оля, мы к комбату, а это тебе, к чаю (Султан до-стал из тактических штанов, сныканную шоколадку). Цве-тёшь и пахнешь, как майская роза – чутка шлифанул и под-мазал колесо бюрократии Султан, явно борщанув с компли-ментом. Но из его уст это звучало органично, как будто, так и было, в самом деле.
В его возрасте, это простительно – после семидесяти лет, любая баба младше на надцать лет, уже красавица.
– Проходите! – бархатным голоском, расплывшись в приторной улыбке, сказала эта медам в очках.
Прошли в кабинет комбата. Обычный офисный каби-нетик начальника средней руки: офисное кресло посетителя, диванчик под кожу, шкафы с полками и личными делами в толстых паках, глобус. На столе комп, органайзер. Ничего выдающегося и необычного.
Хозяин кабинета представлял собой заросшего гу-стой ухоженной бородой и усами накаченного брутала, в чёрной футболке и тактических брюках, сидящего в дорогом офисном кресле. Единственно что его портило, так это ран-няя лысина и редкий волос на голове. Возле него сидел пол-новатый нечёсанный тип в камуфляже, куртка которого была расстёгнута, откуда вываливался пивной животик в серой футболке. На правой кисти отсутствовали первые фаланги пальцев большого, указательного и среднего. На лице боро-да, начинающаяся от подбородка к шее, там, где должны быть усы – гладко выбрито. Ни дать, ни взять – мулла в ме-чети.
«Сапёр или миномётчик» – тукнуло в мою голову.
Султан поздоровался со всеми за руку довольно па-нибратски, что выдавало в нём или борзо-охуевшего типа, или очень близкого к окружению командования.
– Чегевара*, вот хочу к себе устроить этих троих в мой взвод. Посмотри пожалуйста, «этих» уёбков уволили или ещё нет? Чтобы я мог поставить этих парней на их ме-сто.
– Так, сейчас посмотрим – Чегевара заклацал кноп-ками мыши и клавиатуры, выгоняя на экран штатно-должностную книгу.
– Так, Монах ещё на должности командира отделе-ния, Трус уволен, Звездочёт так же, свободна должность ко-мандира отделения ПТРС-ПТРД Лешего.
– Ну и заебись, давай их и заполним.
– Командиры отделений среди вас в армии были? – спросил пухлый, с позывным Т***
– Я был, но в ремонтной роте, сержант-командир от-деления по сварке брони. После увольнения из армии слу-жил в колонии, был офицером-лейтенантом – ответил я.
– Я снайпером был, в армии – ответил И***
– Я вообще на морфлоте был, стрелял всего один раз. Куда поставите, там и буду, но хочу с ними в одном взводе быть. – ответил Б***.
– Снайпера у нас в комплекте, и они в разведке. Так что будешь просто стрелком, номером расчёта 82-го мино-мёта.
– Ну, а ты будешь у нас командиром отделения ПТРС-ПТРД, вторым номером у тебя будет морячок.
Грамотно распедалил Т***, как позже выяснилось, что он был заместителем командира батальона.
– Ваши ФИО, позывные (у кого нет – придумайте!).
Мы назвали свои ФИО, Чегевара сам лично забивал их в штатку, в пустые ячейки вакантов.
– Теперь позывные!
– И***
– Б***
– Сильвер* – сходу придумал я себе позывной.
– Всё Султан, иди к Ольге, оформляй их, фотки, ЭКГ, медкомиссию, всё как положено, выдать оружие, к медикам пусть зайдут.
«****ец, даже сюда докатилась «штабная культура» и ебучая бюрократия – если человек может и хочет воевать, нахуя ему всякие там медкомиссии, и бля, где? В непри-знанной республике! А понтов-то прям, как у всамделиш-ных, вы меня ещё к психологам и на полиграф отправьте!» – подумалось мне.
На этом аудиенция закончилась.
Вышли к той самой Ольге, с позывным «Ангел», ко-торая оказалась начальником кадров. Та расписала нам ка-ких размеров должны быть фотки на военный билет и на пропуск, выписала направление в больничку, где можно пройти ВВК. Сняла копии с наших паспортов и военных би-летов. От руки мы накидали свои автобиографии. Она же исполняла обязанности психолога, дав нам порешать тесты.
Я в ахуе! Ни дать, ни взять, как будто в армию Рос-сии подписываешься на контракт, осталось только зачёты по физо сдать!
– На сколько планируете заключить контракт? – за-дала она нам неожиданный вопрос.
 «В самом деле, на сколько писануться?» – подумал я.
– Я планировал на лето – ответил я, а Мишка с Де-ниской так же поддакнули.
– У нас таких коротких контрактов нет, напишем – год! А там если что, уволитесь, когда захотите. – шёпотом после слова «год», закончила она свою фразу.
От чего стало понятно, что уволится отсюда не так просто, как она это говорит.
Далее Султан отвёл нас в столовую, где во всю шёл обед, кормился разномастный военный люд. За раздачей стояли улыбчатые девчата, которые с интересом за нами наблюдали, признав в нас новеньких, но налили нам суп, наложили второе и дали компот.
Я, впервые за несколько дней, поел нормальную пи-щу.
Потом зашли к медику, который нам выдал по ИП-Пшке и жгуту.
Затем спустились в подвал и получили по автомату АК-74 и по четыре магазина забитых патронами.
О, это непередаваемое ощущение своего величия и защищённости, когда в твои руки попадает оружие и бое-припасы, чувство собственной важности начинает расти как на дрожжах. Это то, что тебя отличает от гражданских чмы-рей, переводя тебя в совершенно другую касту людей – ты реальная сила и власть, особенно это чувствуется в местах, где закон, это оружие и люди им владеющие. Это не то, что быть силовиком в стране, где на силовиков одет ошейник на поводке или уздечка со вставленной «конфеткой»**, в виде закона. Где, ты вроде бы вооружён, но каждый твой пук, жёстко регламентирован. Это как ходить с автоматом без патронов, от чего автомат превращается в кусок железа, до-рогую и совершенную дубину.
У Мишки автомат был выкрашен под оливу, а на прикладе моего был наклеен флаг «Новороссия», чем-то напоминающий флаг южан-конфедератов Пиндостана. У Де-ниски автомат отличался от наших лишь тем, что приклад, цевьё и ствольная накладка у него были не из пластика как у нас, а деревянные.
Поев и получив оружие с минимальным медкомплек-том, мы поднялись на свой этаж, зашли в комнату нашего взвода в которой оказались какие-то два деда, один высокий и худой, а второй пухлый, но оба были бородаты. У худого длинные волосы были убраны в хвост.
– О, Султанчик, дорогой! – залибезил пухлый.
– Чё, гасево ебучее?! Когда с больничного выпи-шешься? И ты Монах, когда?
Худой, очевидно, имел позывной Монах.
– Я не хасево! У меня от контузии до сих пор руки трусят, боли холовные – жуть, толком не ем, всё больше ляжу…– обиделся пухлый дедок.
– У меня пока больничный не закрыт, и тоже голов-ные боли! – вставил свои пять копеек Монах.
– Как не гасево? Если, гасево!!! Нехуй фамфурики свои пить! Не ест он – ты свою рожу в зеркало видел? Руки у него дрожат! Если палёнку глушить – у любого задрожат! Опух уже от синьки…
– Не ругайся Султанчик, я ведь уже не молод! – от-стаивал свою точу зрения пухлый.
– Из-за таких как ты, нас скоро всех уволят! В среду, ты уже в строю, иначе я скажу Чегеваре, чтобы он тебя уво-лил, мне мёртвые души не нужны! Монах, тебя тоже касает-ся! Я лучше молодых и тупых возьму, чем вас, которые на больничном уже с месяц гасятся.
– Хорошо, хорошо Султан, – к среде постараемся выйти вместе с Геологом!
– Порядок нахуй, наведите здесь, живёте сука, как свиньи, под каждой кроватью фамфурики, алкаши, бля! И не курите сука, здесь, бичёвником воняет.
– Уберёмся Султанчик, уберёмся, всё будет в ажу-ре… – умирающим голосом, жалостно ответил Геолог.
– А вы, что встали?! Вещи свои собирайте, сейчас в больничку и к нам, на позиции. Вы чего думали – вы здесь службу будете нести?! Здесь только эти гасева отираются и всё! Скажите спасибо, что я вас отмазал, а то поселили бы вас сюда на недельку, пока ваши документы делаются и си-дели бы дневальными, полы бы тут натирали, очки драили!
Ясен перец, что нас такая перспектива не обрадовала и мы схватили свои вещи в руки и вышли из кубрика, стара-ясь поскорее свалить из штаба.
Пока я поднимал свой рюкзак, что-то у меня упало на пол, я наклонился, поднимая эту вещь и увидел, что под кроватями валяются стеклянные бутылочки объёмом около 100 миллиграмм, с надписями: «Жидкость антисептическая, 75% об.», «Настойка боярышника», «Настойка красного перца». При чём, почти под каждой кроватью.
Вышли из расположения, опять закинули свои вещи и поехали в сторону больницы.
Тут возник интересный момент: в городе передви-гаться можно с автоматом, но со снятым магазином. С ору-жием расставаться нельзя, оставлять в машине без присмот-ра, аналогично.
Почему не оставили стволы под охрану молчаливого астматика? Да потому что три автомата, плюс автомат Сул-тана и самого астматика это уже целая оружейка в машине, которая может вызвать ненужные квадратные вопросы, с круглыми ответами. На каждой военной машине обычно крепится спецпропуск, у Султана был ещё старого образца, а новый ещё делался. Могли заподозрить нашу машину в украинском ДРГ. В первую очередь нас могли слить «бди-тельные граждане» – наши граждане, в булошную, в боль-ницу, на машине, с полным салоном автоматов, не ездиють!
С Султаном мы заходили вовсе кабинеты без очереди (попробуй не пустить военного с ружжом), в кабинете ЭКГ быстро сняли кардиограмму, за результатами которой надо был заехать в другой день.
– Сами заедете, я вам не такси! – резким тоном ска-зал Султан.
Короче. Я сразу понял, что Султан очень строгий командир и расслабляться не даст, больничку он нам пока-зал, помог быстро пройти врачей, нянькаться с нами дальше он не будет.
Пока делали ЭКГ, Султан ждал на улице. Первым делал Дениска, за ним был я, ну а третьим был Мишка.
Когда я вышел на улицу, Султан нервным шагом хо-дил вокруг машины:
– Чё, блять, так долго? – заорал он на меня.
Честно говоря, я опешил от неожиданности, но быст-ро взял себя в руки. Тот, кто хотя бы раз в жизни делал ЭКГ, тот знает, что это не так быстро и вины моей в том не было.
– Потому что так делают! – зло, в тон ему, ответил я.
Я вообще с полпинка завожусь, когда на меня орут.
Я много где успел послужить и, если командир поз-воляет себе орать в мою сторону, я отвечаю ему симмет-рично. Давая понять, что я в его присутствии сопли жевать не буду, и давно не ****юк, чтобы со мной в подобном тоне разговаривали. Это надо делать сразу же, если в первый раз смолчал, значит в подобном духе с тобой будут разговари-вать всегда.
Султан психанул, залез в машину и завёл её, я, не те-ряя времени даром, успел запрыгнуть на заднее сидение, тем временем Султан, с прозвизгом шин развернулся, собираясь уехать.
– Стоять! У нас ещё один в больнице остался – давай его подождём – сначала грозно, в приказном тоне, сказал я, а закончил фразу уже спокойно и просительно.
Заметно было, что у Султана говно кипело, и он де-лал над собой нечеловеческие усилия успокоится, но маши-ну всё же остановил.
В это время вышел Мишка, как только он приблизил-ся к машине, открыл дверцу, Султан дал по газам, а я едва успел втащить Мишку в машину.
Ехали молча, ахуевая от поступка Султана. Проехав минут пять-семь, Султан разлепил уста:
– Мой батя, говорил всегда один раз… Помню, по-ехали с братом и матерью на базар, отец ей сказал: – Всё, поехали!
А та ему: – Сейчас я вот тут и тут посмотрю и по-едем!
Батя меня и брата взял за руки, посадил в машину, и мы уехали. А мать осталась на базаре. От базара до дома тридцать километров. Ааххахаха – неожиданно заржал Сул-тан, «шутеечке» своего отца – Так вот, я такой же как отец, я никого не жду. В следующий раз пешком пойдёте!
Вот так, постепенно я стал узнавать взрывной даге-станский характер своего командира.


Чегевара* – позывной изменён.
Сильвер* – позывной изменён.
Здесь и далее, некоторые позывные со звёздочкой*, изменены, в целях сохранения личной информации.
**Конфетка – удила, трензель, мундштук, «железо» – средство управ-ления, вставляемое в рот коня (лошади), чтобы принудить к повороту животного в ту или иную сторону, куда хочет всадник. Натянув уз-дечку с левой или с правой стороны причиняя дискомфорт и даже боль «конфеткой», которая соединена с уздечкой по углам рта живот-ного принуждая к повороту, даже против его воли. Если животное строптиво и сопротивляется повороту, то удила раздирают губы и портят зубы животного.




7. Лозовая

Мы ехали за пределы города Донецка, проезжая при-город, всё далее и далее, примерно через, минут сорок, при-ехали в дачный посёлок Лозовая.
По пути стояли местные менты, которые тормозили только гражданских, военных они не имели право тормо-зить, даже на гражданском авто, у которого военный спец-пропуск. ПДД можно было нарушать и даже ехать бухим, ни один мент не тормознёт, но до первого ВАИшника, комен-дача или блокпоста.
ВАИшников за всё пребывание на Донбассе я видел всего пару раз и то мельком, комендачей так же, а вот на блокпостах шмонали конкретно, похую были твои пропуска, что ты весь из себя в патчах и шевронах ДНР. На блокпо-стах стояли разные ребятишки, были и весёлые, и общи-тельные, но самые ретивые были из «Беркута». Тем ваще до фонаря кто ты и что ты – шмонали всех подряд, не взирая на то, гражданский ты или нет. С этими ни разговаривать, ни шутить нельзя было. Те вообще никому не верили на слово.
У молчаливого астматика, который «оживал» только тогда, когда с поля зрения пропадал Султан, был позывной Таран.
Проезжая по узким улочкам дачного посёлка, засы-панных щебёнкой, камнями и гравием, мы подъехали к во-ротам двухэтажного домика.
– Вот здесь мы и живём! Таран, иди открывай ворота!
Таран, в быту Витя, бегом вылез из машины и пово-зившись с замком в калитке, забежав во дворик домика, из-нутри открыв ворота. Мы так и сидели в машине, пока она не въехала во дворик.
Вылезли из машины. Огляделись. Во дворике поме-щалась только машина Султана, стол (очевидно обеденный) с лавочками с обоих сторон и сбоку от машины тумбочка на которой стояла сиротливая двухкомфорочная газовая плит-ка, возле плитки большой газовый баллон.
Вход в дом проходил через деревянное крылечко. Я вытащил свой рюкзак из багажника, а Витя попросил Мишку с Дениской помочь ему. Под моим рюкзаком находилась дерюжка, скрывающая сухпай полученный Султаном на не-делю: картонные ящики с консервами (говяжья тушёнка в стандартных 250 граммовых жестяных банках в жёлтой эти-кетке, рыбные консервы в виде кильки в томате и сайры, с тем же нетто и брутто как, у тушняка, гусиного печёночного паштета), мучной мешок, набитый булками с хлебом, ме-шочек с тремя кило сахара, маленький мешочек с солью, лавровым листом и перцем, пакет с конфетами (что меня поразило – это входило в наш сухпай), пару банок со сгу-щённым молоком, крупы и макароны в развесах по три кило, мешок картошки, три вилка капусты, морковь и лук репча-тый в пакетах по паре-тройке килограмм.
Что поразило больше всего, Султан отобрал не-сколько банок тушёнки, рыбы, конфет себе в пакет:
– Это моё, остальное раскидайте, что для позиций, а что для того чтобы тут варить.
– А где у нас позиции? – спросил я поражённый тем, что Султан ест отдельно от других.
– Завтра всё увидите!
Пока Витя с Дениской раскидывали и делили припа-сы на две части, Мишка подошёл к Султану:
– Султан, у меня вещи в городе остались, надо бы забрать, а то я ничего с собой не взял.
– Ты чё, осёл, бля?! Молчал всю дорогу, а теперь оч-нулся? Вещи ему забрать надо…
Мишка аж отпрянул от Султана и его гневной реак-ции.
Я решил немного «сгладить углы»:
– Всё равно завтра в город ехать за ЭКГ, захватишь его с собой…
– Ладно, я тебя в городе выгружу, пока мотаюсь в больницу, ты до своего дома за вещами и ждёшь меня возле штаба. Не успеешь, уеду без тебя, сам будешь добираться на маршрутке!
А вы, свои медицинские заключения и флюшку мне отдадите, я сам в штабе сдам вашу медкомиссию – уже спо-койнее сказал Султан.
На том и порешили.
– Султан, можно я домой пойду? – спросил Витя.
– Иди, мамке привет!
Мы все переглянулись – нихуя себе, кто-то к себе домой ходит, ведь и тут ночевать можно.
Зашли в дом, рюкзаки Султан сказал оставить на первом этаже в большой комнате с камином, где валялись пару матрасов. Через стенку данная комната граничила с маленькой кухонькой и печкой. На второй этаж вела лестни-ца, под которой было что-то вроде чулана. Куда мы стаска-ли съедобные припасы и консервы. По лестнице поднялись наверх, на верху была всего одна комната на весь этаж, зато красиво отделана деревом. Что удивило, так это то, что продукты питания лежали по соседству с тремя ракетами от ПТУРА, ящиком в котором лежали мины от 82-го миномёта и прочая военная-взрывоопасная приблуда, в виде снаря-жённых и разобранных гранат.

– Наверх с собой берёте только оружие и самое насущное вроде мыльно-рыльного. Все ваши баулы, нехуй сюда тащить! – приказал Султан.
На верху в ряд лежали матрасы – четыре штуки. Но можно было уложить и восемь. Напротив матрасов, стоял встроенный шкаф, в нише которого находилась плазма.
Только один матрас был обжитый – на нём валялся томик Корана, какие-то мелкие вещи, типа пульта телевизо-ра. На гвоздях, прибитых к стене в изголовье, висела раз-грузка, пару военных костюмов, пару тубусов РПГ-26 и РПГ22, ярко говоря о том, что хозяин этого матраса являет-ся сурьёзным типом и скорее всего, это Султан.
Между его матрасом и соседним, стояла небольшая двухярусная тумбочка, на верху которой лежали сигареты и пару зажигалок, стакан с ложечкой, ручка, начатый кросс-ворд, пару газет.
На нижней полке угадывалась банка кофе и пару ба-нок рыбных консервов, куда Султан, присев на матрас, стал укладывать банки с консервами из пакета, который принёс с собой.
Убрав свои съестные припасы, Султан повесил на гвоздь свой АКС-74 с магазином на 40 патронов, на гвозде же висел у него и подсумок от противогаза, в коем угадыва-лись ещё три магазина от РПК -74. Что сказать? Умно! Меж тем, в разгрузке Султана, висящей на стене, были стандарт-ные магазины на АК-74. Хотя в город, Султан ездил всего с одним магазином, зато на 45 патронов.
– Не стойте в проходе, раскладывайтесь! Если что, можете в стену над своим спальным местом вбить гвозди и развесить свою амуницию.
Я выбрал себе место противоположное Султану, ме-сто которого было прямо напротив входа в комнату – я же выбрал возле окна. Возле меня стал обосновываться Денис-ка, а между ним и Султаном, Мишка.
Между Мишкой и Султаном чувствовалось напряже-ние. На Мишкиной морде лица читалось, что он не привык, когда на него орут, но ссыт сказать в ответ хоть слово. Сул-тан же чувствовал в Мишке скрытый протест и давил его в зародыше, цепляясь к Мишке по любому поводу, как это по-казало скорое будущее. Мишка даже шлифовался перед Султаном, пытаясь завоевать к нему своё расположение. Но Султан был опытным сидельцем и видел людей насквозь.
Я спустился вниз, нашёл гвозди на 120 мм, прибил штуки три себе возле кровати, куда повесил автомат, раз-грузку из своего баула, набив её четырьмя магазинами с па-тронами. Прикрутил на приклад резиновый жгут Эсмарха.
На фотках с афганцами это смотрелось круто, вот и я решил сделать тоже, на литом, а не рамочном прикладе, с примотанным жгутом ИПП смотрелось громоздко и аляпи-сто. Отмотал жгут, убрал ИПП в разгрузку, в один из пу-стых подсумков, куда я вложил всю свою медицину, намо-тал жгут обратно. Внутри моего «лифчика» под подсумками был непромокаемый карман для документов – туда сложил свой запас денег, документы и коробочку с ампулами граж-данского обезбола, пару шприцов. Повесил на стенку краси-вый камуфлированный несессер. Расстелил свой спальник на матрасе, в будущем решив использовать его как одеяло.
– В шкафу посмотрите, там несколько простыней лежит белых, они чистые – постелите себе.
– Зачем? Обойдёмся и без них! – сказал Дениска.
– А затем, что тут клопы! На белом их лучше видно.
Нихуя себе, а вроде культурный домик!
Залез в шкаф, нашёл простыни, постелил одну на свой матрас. Мишка с Дениской проделали тот же номер.
Я спустился вниз и притащил наверх, специально купленный репеллент от комаров, мошек, клещей и прочей кровососущей ***ты. Побрызгал всю свою кровать, отдав по кругу каждому побрызгать своё спальное место. Даже Сул-тан и тот побрызгал. В помещении сразу стало нечем ды-шать. Открыли форточку чтобы проветрилось. Вечерело и стало прохладно.
Султан включил телевизор, щёлкая каналами сказал:
– Вроде проветрилось, закрой форточку и плотно зашторь окна. А ты И***, включи свет.
Я, как расположившийся возле окна, закрыл форточ-ку и закрыл окна натянутым в виде штор армейским шер-стяным одеялом, прибитым над окном гвоздями и скатан-ным в рулон в дневное время.
– В вечернее время окна должны быть зашторены! Иначе, нас могут на свет артой накрыть. Светомаскировка. Всем понятно?
– Понятно… – ответили мы.
При включённом электрическом свете и работающем телевизоре стало уютнее.
– Скоро Гек* и Джёрджио* придут. Сильвер, составь пока график дежурства в ночное время – вы новенькие стои-те по два часа, а Джёрджио и Гек по часу, так как они с бое-вого дежурства. Меня поставь под утро – приказал Султан. 
Я сходил за тетрадкой и ручкой и принялся сочинять график дежурства в ночное время раскидывая на всех, и да-же Султана, время.
«Урка уркой, а командует как всамделишный!» – про себя поразился я.
Пока я мудрил график ночного дежурства на лестни-це раздались шаги. В комнату заглянули две бородатые ро-жи, лет по 35-40:
– Султан, мы пришли! Всё нормально! – сказал один из них
– Но пасаран! Враг не пройдёт! – подняв вверх кулак, сказал другой, с наигранной серьёзностью, чуть покачива-ясь.
– Гек, опять сука, нажрался? А ты, Джёрджио? Тоже ?!
– Командир, не пьянства ради, а здоровья для! Мы каждый день там сидим, дышим этой серой, башка болит! Мы так токсины выводим – а ты ругаисся! – сказал пьяно-плачущим голосом тот, что был пьянее и меньше ростом. Потом повернувшись в нашу сторону, пьяно улыбнулся и произнёс:
– О, пацанчики!!! Вы что, к нам?! Новенькие???
– Съебался, нахуй отсюда! Чтобы я тебя не видел! Ты меня знаешь, Гек! Ещё одно слово из твоего поганого рта и…
– Понял-понял! Тссс! – Гек театрально поднёс к сво-ему рту палец в знак молчания, а потом вообще обоими ру-ками заткнул свой рот и пошёл вниз.
– Клоун, ****ый! – в след ему крикнул Султан, по-том повернувшись к Джёрджио сказал – Сейчас тебе Силь-вер даст график дежурства в ночное время, а завтра со всеми познакомитесь, покажешь им позиции, куда смотреть, куда стрелять.
– Сильвер, дай сюда график!
Я передал Султану график дежурства.
Султан ручкой исправил кое-что и собственноручно что-то дописал. Потом вернул мне с требованием перепи-сать на бело и потом отдать Джёрджио.
– Значит так, Джёрджио, вы с Геком стоите первые, по часу! Первым Гек, потом ты, вам надо выспаться и про-трезветь, если вас поставить позже, вы оба проспите всё на свете, нас забаранят, вы даже не чухнете!
– Принял, командир! – кивнув, по-военному щёлкнув пятками голых ног и развернувшись через левое плечо, Джёрджио спустился вниз.
Султан не разрешал подыматься на второй этаж в обуви, заставляя разуваться внизу, чтобы не тащить грязь в комнату.
– Султан, на дежурстве, что делать и где дежурить, на улице?!
– Курить можно на улице, а так: дверь на запор из-нутри – сидите внизу, топите печку, когда холодно, пейте кофе, чай. Только не спать! Автомат – патрон в патроннике, магазин пристёгнут, ушки на макушке, слушаете! Если во дворе какая возня, сразу же будите нас!
Султан пультом убавил звук на телевизоре почти до минимума.
– Всем спать, завтра рано вставать! И***, выключи свет!
Одним словом, ужин солдату нахуй не нужен. Легли спать голодными.
Через час как легли спать, началась уже почти при-вычная артподготовка хохлов, стены домика ходили ходу-ном, прилёты были близко. Но не долго, через час всё стихло. Я только закемарил, как меня разбудил Джёрджио, тактично потряся за плечо. Я отдежурил свои два часа, раз-влекаясь чашкой кофе и сидением в интернете, с телефона. Отстояв свои часы разбудил Дениску и лёг спать.


8. Террикон

Проснулись от воплей Султана:
– Подъём! Хорош дрыхнуть! Сильвер, Джёрджио! Поднять личный состав, оправиться, позавтракать и выезжа-ем на позиции. Так уж и быть, я вас сегодня подвезу.
Протирая глаза, взглянул на часы – семь утра.
Я заметил, что Султан, по своей уркаганской при-вычке, никогда не называл людей по имени, только по по-зывному, даже если позывной был пафосный и выспренний, и человеку шёл, как корове черкасское седло.
Позывные, как и погоняла, Султан никогда не скло-нял и не переиначивал в уничижительном виде, всегда ува-жая чужой позывной и чужие личные данные скрываемые под позывным или погонялом.
Оправившись и умывшись под умывальником, стоя-щим во дворе, который я не заметил вчера вечером, пошёл на «дальняк» – туалет, типа сортир, стоящий в глубине сада за домиком. Сбросив личинку, вернулся, позавтракали кофе и паштетом, намазанным на хлеб. Настало время грузиться.
За пределами двора, отойдя метров на тридцать от него, прямо возле дороги стояла колонка, куда мы отнесли несколько пластиковых фляг и баллонов, накачав туда воду. Погрузив воду в машину, закинули ящик с консервами, гре-чишную крупу и пакет с макаронами, в мешок кинув не-сколько килограмм картошки, несколько луковиц, мешочек с солью.
Гек и Джёрджио молчали, ходя с сосредоточенными лицами, явно с пахмура.
Пока грузились, пришёл Таран, который тут же включился в погрузку. Сели, в машину. Места было мало, Гека и Джёрджио, Султан отправил пешком, в наказание за вчерашнюю пьянку, а Тарана посадил возле себя. Мишка, я и Дениска сели на заднем сидении. Машина рванула с места, Гек и Джёрджио весело, с улыбками замахали нам вслед ру-ками.
По их лицам было видно, что даже не огорчились, что их не взяли – так как рады были от того факта, что им не пришлось тащить на себе все припасы на неделю и им, хоть и придётся идти пешком, но налегке.
Машина выехала за пределы посёлка, пред тем про-ехав пару узких улочек, свернула на большак и поехала в сторону террикона. По правой стороне были какие-то тех-нические строения. Подъехав к террикону вплотную, по сильно ушатанной дороге, по среди которой была большая невысохшая лужа, мы на большой скорости дабы не увяз-нуть, проскочили её. Пока проскакивали я внутренне сжался – лишь бы не застрять по середине, **** я в рот, толкать машину посреди лужи! Будешь потом как чухан, ухайдо-канный с головы до ног грязью. Мастерство Султана не под-вело, прорвались.
Чем дальше ехали, тем хуже становилась дорога, давно переставшая быть асфальтом, поехав по серпантину, ведущему на вершину террикона. Остановились практиче-ски на самом верху.
– Всё, приехали, выгружайтесь! – строго сказал Сул-тан.
Освободив машину, выложили все припасы возле неё.
Мишка сел в машину, а Султан уезжая с ним вниз наказал Тарану набрать угля для топки двухэтажного домика (всё ж ночи были не жаркими).
Террикон представлял собой сплошную выработку угля, вернее её бедную, слабо или негорючую часть. А так как, разрабатывали шахты годами и десятилетиями, само-свалы натаскали просто горы этой выработки, которая слё-живаясь и намокая под осадками начинала, под воздействи-ем высоты слоя и своей массы гореть, так как там попадался и хороший антрацит, вполне годный для розжига. Высота террикона была метров шестьдесят.
Местные даже банчили тем, что собирали уголь кус-ками отделяя «зёрна от плевел», а потом продавали селянам на розжиг.
Вылезли из машины, по правой стороне через вы-сохшее русло ручейка (очевидно оставленного талыми зим-ними водами), перешагнув потащили наши припасы и воду в сторону самодельных построек из досок и крышек от ящи-ков с боеприпасами, мятыми профлистами, заменяющими крышу. Да, там целый полевой городок из пяти   строений! Прошли к центральному и самому большому, перенеся туда большую часть припасов, потому, что зараз это не удалось бы в троих. Зайдя внутрь узрели ящики из-под боеприпасов, пару топчанов и газовую плитку, рядом с которой стоял га-зовый баллон.
Оставив всё, вернулись второй ходкой за оставшими-ся канистрами с водой и ещё одним картонным ящиком с крупами.
Занеся всё внутрь, вышли наружу оглядеть окрестно-сти – поднявшись на самую высокую точку по левой сто-роне увидели купола Старомихайловской церкви, по фронту от нас дорога на Донецк, по правой стороне Лозовая, ещё правее Пески, Спартак, за нами Куйбышевский и Кировский районы Донецка. Вид открывался на все стороны прекрас-ный, я бы сказал даже изюмительный. И было бы вообще замечательно, если бы не тяжёлый дух, стоящий на терри-коне. Во-первых, температура там была выше, чем внизу (представьте, что вы сидите на печке, на самом верху), во-вторых, когда ветрено – то ничего, но, когда ветер стихал – тяжёлый запах серы и радиация здоровья тем, кто стоял на терриконе, не приносили.
Но я это понял не сразу, а через несколько дежурств, находясь в разную погоду на терриконе. В первый день было ветрено, и я не понял ещё, «особенностей» службы на тер-риконе – как будто просто находишься на обычной горе.
В течении последующей недели смысл слов Гека, о том, что бухают они там «не пьянства ради, а здоровья для», стал очевиден. Вот только норму Гек с Джёрджио не соблю-дали от слова ваще.
Таран без надзора Султана становился очень разго-ворчивым и ****ел со скоростью станкового пулемёта.
Для начала он нас провёл по всем позициям, показал одиночные окопы по краю террикона, за которыми начинал-ся обрыв. Расчехлил ПТУР, даже показал, как ставить на не-го ракету.  На расстоянии от ПТУРА, между отвалами пу-стой породы, рассыпанных хаотично по «крыше» террикона, валялись как дрова сами ракеты, стоимость каждой, со слов Тарана, была как у новой «Волги».
Возникла шальная мысль пиннуть пару ракет по дешману. Сам придумал, сам же внутренне и посмеялся над собой, не от дерзости мыслей, а от того что с****ить не проблема, – продать некому!
Все строения, стоящие на позициях – это были как бы домики, в которых по началу всё отделение и даже почти весь взвод Султана проживало всю эту зиму, по трое-четверо человек.
Потому, не ведомым способом, отморозили домик у какого-то не бедного инженера, с какого-то завода Донецка, который уехал отдыхать на юга, чи в Россию – точно не из-вестно, но верно было то, что дом отдали под подробную опись имущества и только на время проживания на здешних позициях, почти «добровольно».
Не всё было самодельным, была и металлическая будка, вернее кунг, снятый с машины и поставленный на блоки.
В одном домике, напоминающем КП и ДЗОТ в одном флаконе, довольно просторном, стояло три топчана, валялся на хорошо оформленной амбразуре, устланной целой крышкой от ящика с боеприпасами, журнал наблюдения, карточка огня, радиостанция, бинокль.
Если честно я ахуел!  Блять, как в настоящей армии, а не в партизанщине, какой! Вот прямо проверяющего не хватает – *** доебёшься! Да, грязно, да внутри бомжатник – но как долговременная боевая точка, оформлен грамотно. Но на то и грязь, что там полевые условия, да и война, как ни крути!
Я подошёл к амбразуре, взял бинокль, осмотрел окрестности – да, неплохой обзор по фронту. Вдруг, загово-рила переносная рация голосом Султана:
– Ну, что Таран?! Гек с Джёрджио подошли?!
Таран от неожиданности даже стал сокращаться, как будто ему въебали, он схватился за сердце, возвёл очи к небу, выдохнул и произнёс в рацию:
– Султан, Тарану! Пока не подошли!
– Как подойдут, пусть Джёрджио выйдет на меня!
– Принял!
– Ахахаха! ****ь, он на вас жути нагнал! – высказал-ся я, увидев, как Таран испугался Султана.
– Не гляди, что он старый! Он много что умеет и ****ит конкретно, – мне, в прошлый раз, руку сломал!
– Да, как так-то? Ты же, вроде, пацан здоровый, а он дед уже, тем более с толком неработающей рукой.
– Ты его в деле не видел, тем более он тогда, ударил меня за дело и обрезком металлической трубы. Он один пе-ре****ил тогда, пол отделения – забухали мы и решили ки-пишнуть против него. Зимой Ковбой* против него восстание поднял и увёл за собой троих, остальные хоть и о****юли-лись, но остались с Султаном.
– Я вижу, что Султан сложный человек, как вы его терпите?
– Потому что он многих от смерти спас и рука у него не работает, потому что, когда спасал, его в тот день ранило осколками 82-й мины. А ушли бы мы – это было бы преда-тельством по отношению к нему. Он суровый человек, но справедливый.
– Я заметил!
– Как-нибудь он тебе расскажет, но дохлого заебёт своими рассказами! Он тебе не просто расскажет, а ещё раз десять это перескажет, как в первый раз. Ты главное не пе-ребивай и поддакивай.
– Мне такие кадры и ранее попадались, разберусь.
– Смотри вот тут, если что лежат патроны! – Таран открыл ящик для хранения автоматов (судя по маркировке), на дне которого, россыпью валялись патроны – ЛПС, Трас-сера, попадались и 5,45 БП с чёрным носиком.
– Нихуя, у вас и с бронебойной пулей, есть патрики?!
– А ты откуда знаешь, что они бронебойные?
– Так вот же лежат, с чёрным носиком! Это и есть бронебойные. Я на складе РАВ, было дело, служил – каких только патронов не видал, потому немного разбираюсь.
– Понятно, а мы то думали, чё за патроны такие, чудные?! Короче, можно даже пострелять тут, у нас в глу-бине террикона есть своё небольшое стрельбище. Как-нибудь можно будет пострелять там, по бутылкам, заодно свои автоматы пристреляете.
– Круто! А где, 82-й миномёт стоит и да, где мой ПТРС (ПТРД)?
– А 82-м миномёт?! Пойдём, покажу!
Мы вышли из блиндажа, построенного из ящиков от боеприпасов засыпанных угольной отработкой и камнями, и направились к металлическому кунгу.
– А вот и миномёт!
Миномёт был незаметен, так как был завёрнут в про-резиненную ткань. Плита от миномёта была спрятана под кунгом. К стене кунга прислонена его опорная двунога, с двумя регулируемыми рейками на червячной передаче (вверх и в сторону), а концы двуноги заострены – явно для того, чтобы втыкать их в землю. Таран, при нашей помощи, собрал миномёт в рабочее состояние из трёх частей: ствол, двунога и упорная плита.
– А где мины?
– А вот и мины! – Таран залез в кунг и из-под топча-на достал два жестяных чемоданчика, открыв их, показал мины, уложенные в специальные ячейки, по три штуки в каждом. Напомнило советский пластиковый контейнер для переноски яиц.
– Они у нас уже снаряжённые, видишь головки взры-вателя вкручены?! А вот, и ключ ЗИП, для снятия или закру-чивания взрывателя. Специально храним снаряжёнными, в случае нападения, остаётся только утащить ствол, устано-вить плиту и шарахнуть в их сторону серией. Мины гавно: из десяти – три-четыре «аборт».
– В смысле, «аборт»?
– В смысле, мина не вылетела, пиропатрон не срабо-тал. На дне ствола есть так называемая игла (боёк), которая накалывает мину, вернее пиропатрон, вставленный в мину. Чтобы вытащить «просравшую» мину – снимаем ствол, ак-куратно переворачиваем, один сидит и принимает «роды» – ловит мину. Тут главное вторую не закинуть следом. Для этого случая есть вот этот замок на стволе, который откры-вается только после вылета мины. Если его нет, можно по запаре следом закинуть вторую мину и ****ец! Взорвутся обе мины в стволе, ****а всему расчёту! Кстати, с этим че-моданчиком аккуратнее, не швырять и не кидать, доставать аккуратно – мины, снаряжённые – от удара, могут срабо-тать. Там хоть и защитные колпачки стоят, но мало ли что?! Всё равно опасно! Так хранить нельзя, но это в теории, а на практике, снаряжать мину может времени не хватить, кото-рое идёт на секунды.
«Молодой, а шарит, молодец!» – подумал я.
– Вот, смотри сюда, это называется хвостовик – Та-ран показал на оперение стабилизатора мины – Вот сюда вставляется пиропатрон, выступающий как детонатор. Вставлять надо тоже аккуратно, а то может ****ануть. У нас вот, «Гога»* вставлял, и он у него что-то не вставлялася, так он по капсюлю палкой ударил, чтобы забить – думал, что накола не будет, а он сука, взял и сдетонировал – прямо в его руке! Теперь Гога на больничном, на руке всего один большой палец остался, все остальные оторвало нахуй и пол ладошки в придачу…Это ладно ещё без взрывателя мина была. Кстати, пиропатрон вставляется до взрывателя.
Пиропатрон на вид, напоминал обычный охотничий патрон.
– Нихуя себе! Мощная ***ня! Это всё конечно хо-рошо, но я командир отделения ПТРС (ПТРД)! Где моё про-тивотанковое ружьё?
– Ахахаха! А тебе что не сказали, что ли?
– Про что?
– Про то, что одно ружьё у нас в ремонт забрали, а второе отдали в другой взвод! Так что изучай как работает миномёт и ПТУР, больше у нас работать тут не на чем…
Потому продолжим, – вот это, так называемый при-цел на миномёт, после каждого выстрела необходимо вос-станавливать настройки прицела, потому что энергия вы-стрела сдвигает плиту или утапливает её в землю, а каждый миллиметр сдвига у нас, на большом расстоянии меняет направление мины на целые метры.
– Бля, сложная ***ня!
– Не ссы, тебе настраивать не дадут, этим занимается Джёрджио, он командир миномёта и миномётчик от Бога, попадает с точностью до метра! А мы лишь его ассистенты.
– А далеко работает 82-й миномёт?
– Зависит от угла установки миномёта, места где он установлен, с навесом или без, установленные ли дополни-тельные пороха, а вот и они родимые – Таран показал плос-кие ***вины похожие на консервированные ананасовые кольца – «Ананасики»! Ими ещё можно печку топить или разжигать…
– Прикольно!
– А можно подвязывать и вот эти, мешочки с поро-хами – показал он на мешочки, с завязками похожие на ме-дицинскую маску, только наполненные цилиндрическими гранулами.
– Так ты не ответил на вопрос, далеко ли?
– По сути… по сути, здесь нужен 120-й миномёт, он бьёт дальше, километров на восемь. А наш 82-й только с навесными порохами едва-едва достаёт вон, до той дороги, которую мы держим, километра на три, максимум.
Пока Таран объяснял принцип работы и особенности миномёта, успели подойти Гек и Джёрджио. Которые изда-лека призывно нам помахали руками, в сторону кухни. Мы разобрали миномёт, пока Таран по рации доложил Султану, что эти двое прибыли на позиции.
Вытерев руки ветошью, прошли в домик, предназна-ченный под кухню.
Таран дал рацию Джёрджио и попросил доложиться о прибытии.
– Султан, мы на месте!
– Чё так долго?
– Так это, пешком же!
– Я те, дам пешком, за бухлом опять ходили?!!
Джёрджио начал шипеть в тангенту:
– Пшшш! Пшшш! Султан, Султан, не принял, пшш… повтори, пшш... я тебя не слышу, пшш…
И выключил рацию с совершенно постным лицом, как будто и в правду он его не расслышал.
Все, кто был рядом заржали.
Отбросив в сторону рацию, Джёрджио принялся рас-кладывать съестные припасы по ящикам от боеприпасов.
– Это от Микки Маусов – лаконично пояснил Джёр-джио – Сейчас пожрать замутим!
Джёрджио налил в кастрюльку воду, засыпал туда гречневую крупу, промыл, слив воду. На плиту поставил другую кастрюльку с водой, в сковороду налил масло и то-же поставил на плиту, поджёг обе конфорки. Тем временем Гек чистил лук, и шинковал его. Оба были молчаливы, имея серьёзное и сосредоточенное выражение лица. Не то что вчера – когда их лица расплывались в улыбке. Хотя нет, Джёрджио старался вчера быть серьёзные и ему почти уда-валось, в отличии от Гека.
Тем временем Джёрджио вскрывал ножом банку го-вяжей тушёнки.
Бросив порезанную луковицу в шипящее масло, Гек повернулся к нам и сказал:
– Ну шо, давайте знакомиться!

































9. Знакомство

– Б***! – представился Дениска.
– Сильвер! – представился я.
– Россияни, чи хто? – спросил Гек
– Россияни-россияни! А ты, не из казаков будешь? – спросил я.
– Кубанский я, но жил всю жизнь в Краматорске, а началась война, пришлось сюда перебраться…– грустно от-ветил Гек.
Гек был одет в драную на коленях КЗСку*, расцветки «Берёзка», давно нечищеные берцы-крокодилы, на руках беспалые тактические перчатки, на голове довольно обшир-ная лысина. Несмотря на то, что ему было не более сорока лет, лицо хоть и имело печать алкоголика и заросшее боро-дой с сединой, но было оно ещё не старым и можно сказать юным. Юность лицу придавало детское непосредственное выражение, какое бывает у ребёнка, изучающего все преле-сти мироздания, познавая его впервые.
Как сказал в своё время Стендаль – казаки чисты, как дети и велики, как Боги! Гек, хоть и был давно уже не юно-шей, но взгляд всё равно у него был детский и непосред-ственный. И когда он пытался обмануть, взгляд его стано-вился хитрый, а с его детской непосредственностью это сра-зу читалось, можно было даже не слушать его доводы, и так было понятно, что ****ит, как Троцкий.
– Джёрджио! – представился командир 82-го мино-мёта.
– Я, кстати, тоже из казаков, предки когда-то были донскими казаками…
– И мои, тоже были донскими! – неожиданно влез в разговор Таран.
– Нихуя себе, да у нас тут почти все казаки! Джёр-джио, а ты случайно не из казаков? – поразился я.
– Та ни! Ты шо?! Я простой гарний хлопчык! – отве-тил Джёржио на полном серьёзе, нацепив на свою задумчи-вую моську покерфейс, помешивая гречневую кашу.
Я с Дениской, Тараном и Геком, не удержавшись и в голос заржали самокритичности Джёрджио.
Остановлюсь на личности Джёрджио. Это был сред-него роста и возраста мужчина, но в отличии от Гека, носил постоянное невозмутимое выражение лица доморощенного философа, который мог позволить себе говорить только протяжно и с апломбом, улыбаясь лишь иногда, краешком рта. Говорил он немного с украинским акцентом, редко, но метко, причём всегда его на первый взгляд простые слова несли большую смысловую нагрузку, зачастую очень смеш-ную. Может, и не было ничего смешного в его словах, но у него всегда получалось очень ржачно для окружающих. Он легко и не напрягаясь, мог разрядить обстановку в коллекти-ве смолвив всего лишь одну незначительную сентенцию, фразу и даже слово, своим неповторимым тембром, акцен-том, апломбом.
Одет Джёржио, был странно: на ногах штаны, вы-цветшие и застиранные, в которых едва угадывалась рас-цветка российской «Флоры», гражданская сетчатая футбол-ка, поверх которой одет жилет с тысячью кармашков (кото-рому позавидовал бы и Вассерман), но камуфлированной ОМОНовской расцветки типа «Ночь». На ногах, ушатанные жизнью и дорогами войны, кроссовки. Одним словом, парти-занщина во всей её красе.
– Если у вас тут так много казаков, отчего у вас нет, как в Лугандоне своих казачих частей?
– А у нас были, и мы даже в них состояли! – возму-тился Таран.
– Ты не знаешь, может быть, но в прошлом году их расформировали, вернее разоружили, объявив все казачьи части вне закона! – поддакнул Гек.
– И что, казаки вот так дали себя разоружить?! Не может такого быть или у вас казаки ватные, или я не знаю… – настала моя очередь возмутится.
– Нихуя, ты умный! А ты знаешь, что тех, кто не сложил оружие расстреливали без суда и следствия, по бес-пределу. Мы вон, занимали одну бывшую дежурную мен-товскую часть, так к нам заехали на броне, две лимонки в дверь закинули, а потом залетели и давай шмалять, по всем!
– И как же ты выжил?
– А повезло, что в подвал спустились с ящиками от боеприпасов! – ответил Гек – Все, кто был наверху и не по-гиб от гранат, тех просто расстреляли, а мы закрылись и с нами единственными, кто оказался на подвале вели перего-воры о сложении оружия!
– И что потом было?
– А потом, они хотели у нас дверь взорвать, чтобы нас выкурить оттуда! Но мы сказали, что, если они хотят вместе с нами подлететь на воздух всем кварталом, то пу-щай взрывают! У нас на подвале чего только не лежало, пол Донецка можно было разнести к ****и-матери! Договори-лись, что мы сдаёмся, добровольно. Не знаю, почему нас не расстреляли сразу, как мы вышли из подвала. Но нас закры-ли на другой подвал, с неделю ****или, а потом выпустили, вообще без всяких условий. Вот так у нас накручивали еди-ноначалие… – закончил Гек.
– А нас просто разоружили! Подъехали, окружили нашу часть и сказали выходить с поднятыми руками, иначе раздолбят из ЗУ-23! Короче, выбора у нас не было, при-шлось сдаваться! Мы вышли с поднятыми руками, нас по-ставили на колени, ошмонали, у пары человек оказался пи-столет, у одного граната – их расстреляли на месте, а нас слегка попинали и отпустили на все четыре стороны, без оружия, документов, и по пояс раздетых. Все, кто был в ка-зачих частях, сейчас служат в разных прочих подразделени-ях.
 – А кто это вас так, что за часть, вами занялась?
– А, *** знает! Они все были в балаклавах, без наши-вок. Может кто-то из них у нас сейчас служит, а мы и не знаем, что это они нас тогда разоружали.
– Бля, я с собой кубанку даже привёз, мне чего те-перь её, вообще не одевать?
– Сейчас всё подзабылось конечно, но я бы тебе не советовал! – сказал Таран.
– Садитесь за стол! – произнёс молчавший всё это время кошеваривший Джёрджио. Который успел за время разговора не только сварить гречневую кашу, но и, закинув в жарившийся лук банку тушёнки, пару ложек томатной пасты и посыпав всё это мукой, сделать подливу для гречки.
Найдя себе по относительно чистой ложке, эмалиро-ванной железной или алюминиевой тарелке, все наложили себе каши.
– Гек! – многозначительно произнёс Джёрджио.
– Айн момент! – сказал Гек, выйдя на улицу и прине-ся баллон с чайного цвета жидкостью.
– За знакомство! – расставляя кружки, чашки и бока-лы произнёс лаконичный тост Джёрджио, пока Гек тут же разливал эту жидкость по ёмкостям.
Мы не успели никак среагировать, как нас втянули в пьянку, даже не спрашивая нашего мнения, тем более тут выпить, под гречневую кашу, да за знакомство, сам Бог ве-лел.
– А я буду «Рейв»! – успел убрать свою ёмкость Та-ран.
– Эт, чё ещё за бадяга? – спросил я.
– Как «Яга», только местная! – поразил своими по-знаниями Дениска.
– А что такое «Яга»? – удивился я ещё раз.
– Ну ты, Сильвер, ваще от жизни отстал! Ахахаха! – засмеялся Дениска – Это ж такой энергетик, алкогольный – «Ягуар» называется, если коротко, то «Яга».
– Вот она чё!  Лучше бы ты, Витя, пил самогон, чем эту гадость! Мотор сажать ею не рекомендую.
– Да знаю я! Султан сегодня может меня за руль по-садить, не хочу спалиться с запахом… – грустно ответил Витя.
Пт-сссс – Витя открыл алюминиевую баночку «Рей-ва»
– Ну, тогда ладно. За встречу! – стукнулся я своей кружкой с другими и об баночку Тарана тоже.
Выпил недурственный самопал, закусил, намазав на хлеб паштет и закинув сверху кашей.
– Давайте по три рюмки и больше не будем?! – пред-ложил я, увидев, как Джёрджио наполнил наши ёмкости ещё раз. – Чисто под кашу! Я не хочу выслушивать от Султана, что я ***вый сержант и в первый же день наебашился вместе с подчинёнными.
– А мы больше и не будем! Правильно, Джёрджио? – заморгав глазами, сделал мне Алёнку* Гек, и ему тут же хитро подмигнул Джёржио.
– Уммм, да ты сержант! Давайте, за сержанта Силь-вера! – предложил тост Джёрджио.
Мы выпили, закусили.
– Слышь, сержант, а когда начнут в тебя стрелять – ты не съебёшься обратно в Россию, сверкая пятками? – неожиданно пьяным голосом протянул Гек, которого, оче-видно, растащило уже со второй порции алкоголя, попавшей на вчерашние дрожжи.
– Уууу, этому столику больше не наливать! – сказал я – Гек, ты мне тут не включай Чечню в огне, всю жопу в шрамах, по мне стреляли в Таджикистане, не волнуйся, как-нибудь усижу вместе с вами.
– Ню-ню! А ты чё в разведке служил, чи шо? – начал выискивать во мне новые косяки Гек, указывая на «мышку», прикрученную на чёрный мой берет.
– Нет! – честно признался я – Так, для красоты ношу, а что? А если серьёзно, я не к вам, а вообще-то собирался к брату устроиться, в разведку морской пехоты, но пока соби-рался, он уже вернулся в Россию. Пришлось тут искать, где служить.
– Я в отличии от тебя был в разведке и даже ранен был, не в жопу конечно, а в ногу… – произнёс Гек, тут же начав расшнуровывать берец, снимая его и носок – Гля, су-ды! Во, вишь – от сюдой пуля попала, пробила каблук берца и вошла в ногу, а от тута вышла, да не вся, кусочек масень-кий от рубашки пули, до сих пор в ноге ношу! Иногда, как неправильно наступишь, боли такие, что аж ссать хочется, потом нет-нет расходишься и, вроде, не болит. А ты воевал, а, Вася?!
– Не сказать, чтобы уж воевал – так, стреляли по мне исподтишка!  А так, чтобы конкретно воевать-то, нет! Для того сюда и приехал – «опыта» набраться! А теперь позволь спросить: при каких таких обстоятельствах тебя ранило так интересно?!
– Пошли мы ночью в разведку, да неудачно, ночь была лунная. Переползали мы обратно к своей железнодо-рожной насыпи, мне укроповский снайпер в ногу и попал, думал ничего страшного, только каблук пострадал (ты зна-ешь, как я уёбывал после этого?). Быстро сполз на другую сторону, а там кусты, я поднялся и тут же упал. Снимаю бе-рец, а он уже полный крови, а вбуть обратно уже не могу. Ногу мне перемотали, так и пришлось до своих добираться на половину вбутый.
– А как же так снайпер тебе специально, что ли в но-гу метил?
– Та ни, нас не видно было, зато слышно, как ползём по щебёнке, а так как луна, мой начищенный берец блика-нул, скорее всего, вот в блик и пульнули.
– Ты извини меня, но мутная у тебя какая-то версия, Гек. В первый раз подобное слышу…
– Не, Сильвер, так и было! Я вместе с ним был! – подтвердил слова Гека Джёрджио – А так, мы тут тоже все носили «мышек», береты и шевроны. С нас Султан всё по-снимал! Сказал, что только он имеет право носить «мышку» на своей кепке, потому что он и в Карабахе, и в Осетии, и в Чечне успел повоевать диверсантом, а мы (алкашня) пока не исправимся – носить не имеем право!
Я видел, что Султан носил прикрученную маленькую крылатую мышку на своей кепке у козырька и потому ре-шил, что у него подразделение разведки, от чего не стал скручивать мышку со своего берета. Но объяснять это я ни Джёрджио, ни Геку не собирался. Всё равно не поймут, я просто снял берет и скрутил свою «мышку» до поры до времени – авось пригодится!
– За разведку! – предложил тост Гек.
Выпили, закусили.
Самогон местный был довольно крепкий, меня поне-многу начало вставлять.
– Так вот, Сильвер! Ты нам не указывай, сколько и когда пить! Тем более у меня командир Джёрджио, вон есть у тебя Б***, ему и указывай! А будешь выёбываться – в пер-вом же бою я тебя лично привалю, не дай тебе Бог струсить, спрятаться, убежать, я за тобой лично буду присматривать, сержант, бля! Хм! – хмыкнул Гек и налил себе ещё.
– Не волнуйся, не побегу! Я и за вашими пьяными рожами, тоже буду присматривать! И не дай вам Бог, бухи-ми оказаться в этот момент или спящими, я вас тоже без за-зрения совести пристрелю, защитничики, развенчики, спе-сьназёры ***вы. Передо мной тут крылышки распускать не надо, я и не таких ухарей видал на своём веку! Мне больше не наливать, Дениске тоже…
– Но, Вася! – возмутился Дениска.
– Я твой командир, и я сказал – «нет»!
– Ладно! – нахмурившись, буркнул Дениска, прику-рил и на нервах вышел на улицу.
– Вы мне ****юков тут не разлагайте, с первых же дней!
– А ему никто и не нальёт, не волнуйся! Нам больше достанется! Аахахаха! – заржал пьяным смехом Гек.
– Вощем так, развенчики! Как будем нести службу?
– Сейчас накидаем график по часу на фишке с бинок-лем – сказал Джёрджио – Не гони, мы службу знаем и без тебя. Ещё трохи выпьем и до вечера ни-ни. А к вечеру всё рассосётся и придём нормальными, Султан даже не чухнет.
– Иди пока пофоткайся, селфи поделай – вы же для это сюда приезжаете, а? Россияне? – продолжал нарываться на конфликт Гек. – Максимум неделю или до первого боя, а потом сдрыстнут в Ростов, вояки, бля! Знаем таких, вас сю-да приезжало немерено, упакованные все, куда там нам! Вот, видишь на мне разгрузка?
На Геке была, песчаной расцветки «Кайот» из сетки и кордуры, разгрузка британского производства, в виде жиле-та, по конструкции, как «Тарзан», только круче.
– Ну, вижу, и что?
– «Подарок» украинских националистов, ахахаха! – намекнул на боевой трофей Гек. – Больше нас спонсировать некому, мы ничего не покупаем, только в бою добываем се-бе насущное по обмундированию. Не то, что вы, страйкбо-листы ***вы, всё-то у вас есть по последнему писку такти-кульной моды, всё-то вы купите, вот только храбрость и честь не продаётся в военторге!
– Ой, блять! Какой пафос! А трезвость в комплекте с храбростью, очевидно, не присуща настоящим воякам?! Вы без пол литры «храбрости» вообще воевать не умеете, а? Не волнуйся, я не за фотками сюда приехал!
– Умеем! Но тут позиционная война, а я хочу дей-ствий – настоящего боя!!! Меня эти позиции, этот террикон ебучий, эта сера, эта радиация – заебали!!! Я здесь спиваюсь именно из-за бездействия, ты бы меня в бою увидел!
– Надеюсь, что увижу, перед тем как у тебя печень ****ой накроется!
– Не накроется!
– А ты знаешь, что казаки в походе не пьют?!
– Так то, в походе, а не в окопах, гы-гы!
– Ну, тут твоя правда – сказать нечего! Но и не бу-хают до синих соплей, иначе вас вырезать могут!
– В таком случАе у нас есть такие, как ты – язвенни-ки-трезвенники, гы-гы!
– Считайте, что вам повезло!
– Как же я тебя люблю, Василёчек! – полез обни-маться ко мне человек, который не так давно обещал меня застрелить.
Охуенно познакомились, нечего сказать. И вот с та-кими кантиками мне дальше жить и служить. Многие ска-жут, что «Хули, ты там забыл?! Смени это подразделение на другое – делов-то?» На что, я могу ответить, что не привык прыгать с места на место! Я не Миша – не умею я так, из-за каждой трудности быстро пасовать и искать там, где по-лучше.
Вода камень точит, авось я смогу всё это пьяное во-инство приручить к порядку? Думаю, будет сложно, но можно! Скорее бы уж наступление хохлов – а то и впрямь, сопьются хлопчики от безделья, и я вместе с ними…



















10. Мутняк мутный

В течении дня Джёрджио с Геком не единожды при-кладывались к заветной полторашке с самогоном, Дениска ходил смурной, что ему я запретил прикасаться к алкоголю, но к вечеру «отмяк».
Как положено, каждый по часу сидел на наблюда-тельном посту, невзирая на состояние. Пьянее всех был Гек, который был молчалив, но если находил свободные уши, то приседал на них со стойкостью оловянного солдатика.
– Слушай, Гек, вот ты, когда поддатый палишься только потому, что ****ишь, не умолкая! Ты вот, когда при-дём, просто заткнись и всё, сделал морду кирпичом и типа устал – пошёл спать. Всё! От тебя не требуется ничего сверхъестественного. Вы – алкаголики, палитесь на элемен-тарном: где надо сказать – молчите, или мычите, а когда вас сука, не спрашивают – ****ите так, что *** заткнёшь! Или заикаетесь, что тоже выдаёт вас с головой.
– Василёчек ты прав, ничего с собой поделать не мо-гу! Но я постараюсь промолчать…
– Вот и добре! А сейчас постарайся протрезветь, во-ды побольше пей, поешь хорошо и больше к пузырю не прикладывайся! Если уж шибко хочется – ночью с Джёр-джио допейте его безпалева, всё равно внизу спите.
– Хорошо Василёчек. Я тебя услышал!
Гек встал и побрёл отсыпаться. Лучше уж так, а то он заебал: то пристегнёт магазин, то отстегнёт, то загонит патрон в патронник, то выщелкнет его и старается поймать на лету. Вроде не молодой, но все ужимки слонячьи, кото-рые бесили меня всегда, ещё в армии. Гек же их исполнял с упорством, достойным лучшего применения.
Простояв до вечера, по рации вышли на Султана:
– Султан! Когда сниматься?
– В восемь вечера выдвигайтесь на базу.
– Принял! – ответил Джёрджио.
Надо собираться – шёл восьмой час вечера. Я вспом-нил что нас просили собрать угля на топку. Взяв валяющий-ся картофельный мешок пошёл по позициям подбирая под ногами чёрные куски угля. Набрав килограммов восемь, ре-шил больше не брать – тащить будет неудобно, да и пешком далековато.
Замочили присохшую кашу в тарелках до следующе-го утра, попили чаю и пошли вниз. Шли как положено: два – с одного краю дороги, три – с другого. И всё бы ничего, да Гек всю дорогу не затыкался, как будто за день, свои пять-десят тысяч слов не успел сказать. Я уже заебался делать ему замечания и только попросил, чтобы его словесный по-нос закончился в аккурат перед границей начала посёлка. Так как Гека можно было услышать издалека – он пытался разговаривать с нами, сам с собой, смеялся, как дурачок (хотя, почему как?). Джёрджио, когда был поддатый, стано-вился молчаливым и замкнутым, Геку с Дениской тоже не особо разговаривалось (пьяному с трезвым, говорить особо нечего), я мог только увещевать (хотя хотелось переебать разок, да так, чтобы переобулся в воздухе). Но, памятуя о том, что в первом же бою Гек может мне припомнить мои «воспитательные меры», останавливало меня от этого. Мне ещё жить с ними и воевать с ними бок о бок! Отсюда – луч-ше ***вый мир, чем хорошая война. Жертвой выстрела в спину, быть как-то не хотелось. Учитывая неуравновешен-ный характер Гека, этот выстрел мог прозвучать и до перво-го боя, стоило бы мне только перегнуть палку. Вооружён-ный неадекват – это как алкоголик в семье. И вы****нуть жалко и жить с таким тяжко. Надо будет подумать, как его загнать в стойло без распускания рук и ног. А на словах Гек поклянётся в чём угодно, согласится со всем, но, сука такая – сделает всё по-своему! В этом я убедился всего за день. Когда попросил его протрезветь, я думал он спать пошёл, а эта морда взяла и вылакала всю оставшуюся самогонку, да-же Джёрджио на него обиделся, потому что выпил её Гек, в одну харю.
Как говорил мой замполит в армии – если пьянку нельзя предотвратить, то её надо возглавить! Возможно, ес-ли бы мы на всех поровну разделили всю полторашку само-гона, возможно все были бы в лёгком полупьяном состоянии и в течении дня бы это выветрилось. Возможно, допускаю, что сделал тактический промах! Но, пить в жару самогон, это такое себе удовольствие. Да и случись война, реакция будет медленной. Да и вообще, я против алковозлияний на позициях. По-хорошему надо было отнять и вылить весь са-могон, но я не нашёл в себе моральных сил это сделать сра-зу, а потом уже поздно было что-либо предпринимать: во-первых, сам выпил три раза по 50 грамм, во-вторых подо-гретые самогоном собутыльники не оценили бы моего по-рыва. Так что, всё могло закончится непредсказуемо.
Так я и шёл обратно, занимаясь самотерзанием – не так я себе представлял войну на Донбассе.
Пришли в свой дворик.
За столом сидел Султан, в шортах, пил чай, вид у не-го был озадаченно-рассеянный. Рядом с ним сидел какой-то напуганный Мишка.
– Пришли?
– Да, пришли!
– Сильвер, тебе всё показали?
– Да!
– Нормально у вас всё?
Гек не смог долго молчать и тут же нарисовался, *** сотрёшь:
– Да нормально всё, Султан, чё ты, допрос-то устра-иваешь? Не видишь – мы устали, хотим есть и…
– По****и мне ещё, сука! Опять нажрался, паскуда?! Вы там чё, ваще ахуели??? Сильвер, ты тоже с ними бухал, а? А ты Б*** чего молчишь??? В глаза мне смотреть!!!
Дениска сконфузился, но всё же ответил:
– Да не пил я, Султан! Могу дыхнуть…
– Ладно, Б***, верю! Таран, смотри мне в глаза!
Таран посмотрел на Султана взглядом невинного младенца.
– Ладно, в сторону!
– Сильвер, а ты что скажешь? Ты сержант или *** в стакане?
– Сильвер, я честно пытался предотвратить, но не смог. Я не *** в стакане, – Джёрджио тоже сержант и Гек его подчинённый, я не могу им указывать, что делать и что не делать! Они здесь раньше меня и больше меня знают…
– Султан, Василёк не виноват!
– Заткнись нахуй! Я тебя не спрашивал!!! Джёрджио – а ты, хули молчишь?! Как всегда, язык в жопе? Сказать нечего?!
– Сильвер пытался… – потупив взгляд и вздохнув, сказал Джёрджио.
– В общем, так! Сегодня Геолога уволили, Монах под вопросом (***плёт ебучий – прошарил, ВВК проходит, мать его!). Ещё с месяц, урод, в жопе ноги, будет зарплату получать, лёжа на кровати. Всё равно я просил Чегевару его за штат поставить, так что вакант есть, даже два. У вас зна-комые есть, встать на их место?! Одна сержантская долж-ность и одна рядовая.
Мишка оживился. Но после моих слов сдулся:
– Я могу Лёхе позвонить, он как раз, как сержант, заебись будет! Там ещё может кого он сам посоветует. Мо-жет Сяма с ним, хотя вряд ли… – сказал я.
– Позвони им!
А Мишка, тем временем, делал мне какие-то гримасы за спиной у Султана, и стучал себе кулаком по лбу.
– Теперь с вами порешаем! Вас, сладкая парочка, я раскидаю! – Султан указал корявым пальцем на Гека и Джёрджио – Ты Джёрджио, теперь не сержант. Я завтра по-еду в штаб и сниму тебя с этой должности, будешь просто наводчиком на миномёте. Сильвер, будет у вас главный сержант, вы теперь будете стоять по суткам, двое на сутки, на следующий день другие двое. А Сильвер у вас будет раз-водящим, приводить вас и уводить – о любых замечаниях мне лично докладывает по рации. Я приеду и лично вас разъебу, вы меня знаете!
Завтра на сутки заступает Джёрджио и И***, вас сменяют Гек и Б***. Кто остаётся на базе, дежурит ночью, днём здесь кайфуют. Я вас так заебу, что у вас кефир из жо-пы польётся! У вас одна мечта будет – лишь бы поспать. Я сам буду делать внезапные проверки, и не дай вам Бог, спать в два ****а на позициях! Каждый час доклад на меня и каж-дые полчаса на Сильвера и не дай вам Аллах, проебать этот доклад или не сделать его вовремя! Всем понятно?!
– Так точно! – хором по-военному ответили мы.
– Сильвера назначаю старшим сержантом! Вы ему, все подчиняетесь! Когда меня нет – он, вместо меня! А те-перь громко и чётко повторяем: Когда нет Султана, Сильвер самый главный!
– Когда нет Султана, Сильвер самый главный! – громко закричали Джёрджио, Гек, Мишка и Таран. Больше всех старался Гек, перекрикивая всех. Не то от усердия, не то нарочито, скрывая под своим громким воплем своё недо-вольство.
Мишка кричал слабо, возможно просто двигал ртом, так как я его не услышал. Но на фоне Гека это прокатило, так как Гек старался один за всех.
– Разойдись! Гек, а ты вообще, нахуй – скройся с глаз моих долой, шоб я тебя не видел бухим!
– Есть, Султан! Нет, ну, Геолог! Ну, старый пидарас, дезертир, бля…Мы тебя Султан никогда не бросим!
– Съебался отсюда нахуй, ты меня бесишь, Гек! Ещё слово, и тебя уебу вон тем ломом!!!
Гек заткнулся и ушёл к себе на первый этаж в комна-ту.
Я прошёл в дом, сбросил в углу мешок с углём и только направился на верх, как меня поманил Мишка в укромный уголок и зашептал:
– Ты чего, ****утый?! Нахуй ты подтягиваешь Сяму и Лёху?! Султан же, конченный! Урка ****ая! Ты же ви-дишь, как он общается? Я не привык, когда со мной так раз-говаривают!
– Судя по всему ты ещё не служил, где ***во слу-жится! И ****ы настоящих в армии не огребал! Привыкли сука, когда с вами на будьте любезны в части ваши коман-диры разговаривали! Привыкай, и не ной, нахуй! Султан ещё ничего неправильного не сказал, всё по делу! И он, прав! Если будет какой косяк за ним, будь покоен – я ему сразу предъявлю! А ты, если что не нравится, так ему и скажи лично, или увольняйся – тебе ведь не привыкать, да?!
А я лично, **** служить вместе с алкашами местны-ми, пусть лучше Лёха с Сямой будут, чем эта алкота со мной рядом. Хоть будет на кого положиться!
Мишка заткнувшись заморгал, не ожидая что я вот так себя с ним поведу.
Я поднялся наверх, где Султан меня озадачил тем, что заставил написать график докладов каждые полчаса в двух экземплярах (второй экземпляр для тех, кто на позици-ях). При чём полночи принимаю доклады я, каждые полчаса, а вторые полночи Султан.
Потом я отзвонился Лёхе, предложив ему новый ва-риант службы, тот обещал подумать и даже возможно прие-хать на следующий день в увале в гости, взяв с собой ещё кого-нибудь. Потому что Сяма, судя по всему, менять свою службу не захочет – кто ж от тёплой кунки, да ещё и в горо-де, уедет на позиции холостячить?
Ближе к ночи стало прохладно, я решил затопить с Джёрджио печку, высыпав из мешка часть угля в угольное ведро, потом разжёг печку лучиной и деревянными проклад-ками, которые обычно ложат, в ящики от боеприпасов, меж-ду снарядами. Пока разжигал, Джёрджио ковырялся с углём, перебирая куски в ведре. А потом засмеялся:
– ****ец, ты чего понабрал? Где уголь?!
– В смысле? Вот же уголь, кусками!
– Это пустышки, они не горят. Вот, смотри сюда!!  – Джёрджио пошарив ведре на самом дне достал маленький кусочек – Видишь, на разломе блестит?! Вот это антрацит! А то что ты принёс – это пустая окаменевшая порода, кото-рая не горит, или горит, но очень слабо. Можете выйти и выкинуть нахуй, всё что вы принесли, за угол дома, товарищ старший сержант, Сильвер!
Я засмеялся, оценив подъёб Джёрджио!
Джёрджио в своей манере, над своими шутками ни-когда не смеялся, вот и тогда философски кочергой выковы-ривал мои куски пустой породы из печки. Вот, примерно так, я научился разбираться в угле. Раньше для меня было всё едино – чёрный, значит уголь! Хули, в моих краях печки топят дровами, а не углём! А здесь степи – тут только уголь спасает зимой в холода. И теперь-то, всё стало понятно.
Я выкинул за углом дома весь уголь, что принёс с террикона, зашёл внутрь и запер на щеколду наш дом. Уже с этой ночи я и Султан начали принимать доклады по рации с первого этажа дома на второй. Получалось так, что мы с Султаном сами на себя одели трусы-самоёбы. Но, только так и никак иначе, возможно было привести в чувство наше воинство. Даже в ущерб себе.
Первые полночи доклады принимал я, потом Султан. Это здорово напрягало – даже когда спишь рядом работаю-щая рация будит. Годы службы выработали во мне чуткий сон, я слышу всё что происходит вокруг меня, даже когда я сплю, от любого шороха или звука я просыпаюсь. Вот и этой ночью Султан к утру «сломался», не услышав пару раз до-клад, и я ради «поддержки генеральной линии партии», при-нимал доклад вместо него. Контроль, есть контроль.
Утром я встал злой и не выспавшийся, помимо того, что я уже несколько ночей не спал от бомбёжки, так ещё и доклады принимать пришлось за себя и за Султана.
Будем надеяться, что всё устаканится и это будет всего на несколько дней. Всё-таки Султан уже не молод, заебётся и перестанет принимать доклады, каждые полчаса, круглые сутки.
Утром, подняв Гека и Дениску, я повёл их на терри-кон. Гек одел на плечи сидор для угля. Дениска взял две пя-тишки под воду. Подняв их на террикон, я осмотрел все злачные места и закоулки на предмет спрятанного алкоголя. Ничего не найдя, записал чего не хватало и что надо под-нять на террикон со следующей сменой: заряженную бата-рею на радиостанцию, воду, картошку, сахар.
По сути, в позиционной войне, наша служба на тер-риконе, по охране дороги от прорыва, была не сложной. На терриконе даже было лучше, чем на базе, где Султан мо-рально давил своим присутствием всех, имея свой склочный характер и взрываясь по любому поводу. Единственно что испарения серы, жара и радиация, только эти два момента портили здоровье и невидимо укорачивали жизнь тем, кто нёс там службу.
Честно говоря, быть разводящим караула, было намного полезнее, чем быть в самом карауле, но всё равно – чувство вины, что я загасился на базе, меня немного грызло. Уж лучше бы просто быть простым солдатом, ни за что не отвечать и балдеть на терриконе – раз в час делая доклад.
На обратном пути по левой стороне заметил бабку, пасущую коз, а чуть далее, где промышленные строения, я заметил выползающий оттуда танк.
Вот это нихера себе, ведь типа наши от границ ото-гнали всю военную технику, как и хохлы, по условиям мир-ных переговоров Минска - 2. Очевидно и укропы тоже дер-жат технику, так же пряча её в развалинах и на промзонах.
Пришёл на базу, зашёл во двор, где Султан сидел за столом в очках и с кроссвордами, а Мишкой с Тараном от-мывали   машину от грязи и пыли. С чего бы это?
Оказывается, в городе Султан купил краску в бал-лончиках и решил покрасить «четвёрку» в военный камуф-ляж. Пока Мишка старательно оттирал пыль и грязь с маши-ны, Таран пытался аккуратно содрать эмблему с водитель-ской двери, но аккуратно не получалось.
 Султан сидел на скамеечке, по пояс голый, в шортах и в кедах, загорал, покрикивая хриплым голосом и руководя процессом. Только теперь я увидел его раздетым – привлек-ли внимание его татухи (обычно Султан был наглухо одет в камуфляж, скрывающий всё тело кроме лица и кистей рук). А татухи были не обычные: на всю грудь «икона Николая Угодника», на плечах карты, деньги, два ствола, шучу – там были «карты, шприц под которыми мужик, скрестил писто-леты на своих плечах». На запястьях и предплечьях Султана были какие-то наколки, которые мне не запомнились, на щи-колотках ног наколоты «кандалы с цепями». На голой спине ничего набито не было.
Я немного знаю уголовную культуру, потому как ра-ботал на зоне, и посмотрев на «портаки» Султана сразу по-нял, что это не просто урка, а бывалый авторитет или даже «законник».
Абы кто такое себе не колет, учитывая то, что Сул-тан был мусульманином, который совершал намаз в поло-женное для это время, но только на рассвете. Днём и даже вечером я не замечал этого. Слабость вояк-мусульман, фа-натично относящихся к совершению намаза, в самое непод-ходящее для этого время, особенно на войне, приводила их к поражению. Например, Наполеон размотал мамелюков или арабо-турецкое войско (не суть), в Египте, воспользовав-шись тем, что те, в тот момент, совершали коллективный молебен. С этой точки зрения Султан был неуязвим – мо-лился он очень рано утром, и так что никто из нас этого не видел. Я, во сне слышал, что он вставал, ходил, чего-то там шептал. Но смотреть на это было лень, тем более что сразу же после его молитвы он всех будил.
Так вот, мусульманин с христианской иконой на гру-ди – это уже было нонсенс, учитывая даже не то, что хри-стианская святыня на его груди, а то, что в исламе изобра-жения людей, их лиц, запрещены априори. А тут не то что нарисовано, но и на всю жизнь нанесено на своё тело.
Отсюда, можно было сделать только один вывод – это блатная наколка с большим скрытым смыслом.
































11. Султан

– Ну, чё, привёл?! Нормально там всё?
– Нормально!
– Не смотрел, самогонка у них там не припрятана?
– Специально посмотрел, ничего не нашёл. Как-никак на зоне работал, как и где нычки можно сделать, знаю. Хотя террикон большой, в любом месте можно спрятать. Но в обустроенных местах – точно нет.
В это время из дома вышел Джёрджио, который при-нялся готовить обед из продуктов, составлявших наш сух-пай.
– А ты знаешь Сильвер, что наш Джёрджио повар экстра-класса? Он между прочим брал первое место на вы-ставке в ВДНХ.
Джёрджио как всегда выдерживал независимый покер фейс и вид комнатного философа. Он никак не реагировал на похвалы, но добавил, как бы между прочим и ничего незна-чаще:
– И второе место по шашлыкам…
– Круто! Я так же слышал, что он и наводчик перво-классный!
– Веришь-нет, но он мину закинул в люк танка, отве-чаю жи есть! Без пристрелки!
– Ни *** себе! Красавчик!
– Красавчик, когда не бухает! – подтвердил Султан.
– Что готовишь, Джёрджио?! – поинтересовался я.
– «Ризотто»! – флегматично, южным говором отве-тил Джёрджио – Такое блюдо мохут позволить себе только, очень бохатые люди!
Я заржал, глянув на ингредиенты: рис, капуста, то-матная паста, чеснок, морковь, тушёнка говяжья.
Судя по всему, это «блюдо» в России называется – «ленивые голубцы». Но звучало реально – «дорохо-бохато».
Джёрджио сделал вид, что ничего смешно не сказал.
Я скинул автомат, снял разгрузку, поставил чайник и уставившись на Султана решил задать вопрос напрямки:
– То, что ты, Султан, сидевший, это и дураку понят-но. Но вот портаки у тебя как у законника. Что имеешь по этому поводу сказать? Ты вор?
– Да, я вор! И что?! – с вызовом, ответил Султан.
Я налил себе кофе и сел за стол, за которым сидел Султан.
– А ничего, что ты сидишь, за столом с «ментом»? А с тех пор как взял оружие, ты уже не вор!
– По сути, ты прав! Но никто с меня корону не сни-мал! – сбавив обороты сказал Султан – Вор должен сидеть в тюрьме, говорят одни. Так какой тогда вор, если только си-дит и не ворует?! У своих воровать нельзя! Потому вор, настоящий вор, должен быть на воле и жить воруя. Пойма-ли, значит ваша ментовская правда, а не поймали – моя, во-ровская. За своё я отсижу! Но, когда меня закрыли на ПЖ, какой тогда из меня вор – всю оставшуюся жизнь сидеть на нарах, ради чего жить, ради статуса?! Так этот статус ничего не стоит, если до самой смерти воли не увидишь! Я вольный человек и ценю волю, она дороже всего на свете! Вам, не сидевшим, этого не понять, чего стоит глоток воли.
– Это что надо было сделать, чтобы вора закрыть на ПЖ? Вы же не убийцы, вернее своими руками не убиваете, для этого у вас есть «торпеды» или специально обученные люди. Какая у тебя воровская специальность?
– «Катала»*. До коронования я был карточным шу-лером, в Сочи промышлял и скажу я тебе, за руку ни разу не был пойман. Слово даю!
– Аристократ! Я вижу ты много отсидел и несмотря на то что кавказец, вижу, что ты вор старой формации, а не какой-нибудь «апельсин». «Бриллианта»** знал?
– Пересекались – уклончиво ответил Султан.
– А почему у тебя Никола Угодник на груди? Ты же мусульманин, у вас нельзя изображения людей и животных …
– Воровской закон я ставлю превыше, но Аллаха чту. Ваших святых тоже уважаю. А «Угодника» наколол, во-первых, когда короновали. До того у меня погоняло было «Карэ-Марэ» (видишь на плече карты), а как «повенчали», стал «Святой Апостол». Во-вторых, потому что он помогает всем бродягам и путешественникам в их нелёгком пути.
– А почему мужик со стволами?
– А стволы, это когда я сменил род деятельности – кроме карт я и налётами руководил, барыг на счётчик ста-вил, в Москве. Сидел я по большей части не за карты.
– Так, а за что приземли на «полосатика»***?
– За то, что моего сына выкрали…
– Погоди-погоди, у законников нельзя иметь детей, тем более в твоё время! Это у разных «апельсинов» и сейчас такое возможно, а раньше нельзя было.
– Ты думаешь у воров в законе, совсем нет детей? Ахахаха! Законных да, – нет! Я не узакАнивал своих детей, но всегда был в курсе их жизни, помогал их матерям, и они ни в чём не нуждались. И никогда не афишировал, что я отец их детям. Мои дети ведут бизнес. Когда на моего сына наехали, мне волей-неволей пришлось улаживать этот мо-мент. Так вычислили, что он мне сын, потом его выкрали и вышли на меня. Что такое шантаж, сам понимаешь! А на во-ра в законе никто не имеет право давить, никто! Я мог по воровской традиции на это не повестись, но он у меня самый толковый. Обещали ему башку отрезать и мне прислать. Пришлось вписаться. Забили стрелку. Я ведь не терпила и терпилой никогда не был! На месте не сидел, провёл свою разведку, узнал кто за всем стоит. Выкрал всех его род-ственников и на стреле договорился обменять их на моего сына. На стрелке во время обмена я замочил их всех: всех, кто привёз моего сына и всех моих заложников! Сам лично расстреливал из автомата водилу, всех его торпед, мой сын так всю перестрелку между трупами и просидел. Сам зна-ешь, что такое кровная месть. Увёз сына в безопасное место и позвонил в скорую:
– «Там ребята прыгали по камням, неудачно очень, ноги переломали все, приедьте и заберите!» Указал точное место и уехал. Ахахахаха! Ах-ах-ах-ах!
Султан заржал хриплым смехом над своей шуткой, аж зашёлся так, что ему в конце перестало хватать воздухаи он закашлялся. Потом замолчал на минутку и продолжил, придя в себя, закурив тонкую дамскую сигаретку.
– Обложили меня со всех сторон, дело очень резо-нансное было, сразу на меня вышли. А я до того всегда дет-скому дому помогал – с любого дела, дольку в детский дом передавал. Дошло до того, что Рамзик**** взял всех моих родственников и сказал, что посадит их на зону, если я не сдамся. Я не знал, что делать, приехал в детский дом, рас-сказал всё как есть. Сказал, что в последний раз к ним прие-хал, отдал им все деньги, что при мне были. Живому мерт-вецу они уже ни к чему, я не сомневался, что при сдаче меня просто завалят как барана, без лишних базаров. И знаешь, что сказала мне директриса детдома?
– Что? – заинтересовавшись судьбой Султана, я аж подвинулся ближе внимая каждому его слову. Мишка с Та-раном так же притормозив, вяло тёрли тряпками машину, явно грея уши над нашей беседой.
– Она сама всё придумала! Я в ахуе, жи есть, что у этой бабы в голове творится! Бисмилляхи Рахмани Рахим! Но это спасло меня от смерти! Я приехал с оружием и бое-припасами, взрывчаткой. Кароче, она позвонила кому надо, приехало телевидение, репортёры и все раньше, чем менты. Я сел по-турецки, с поясом шахида, в каждой руке по грана-те, с выдернутой чекой, вокруг меня дети, представляешь – около сотни детей, все воспитатели детдома и все вокруг меня. Телевидение снимает, хай-вай, гай-гуй, мол благоде-теля детского дома силовики хотят убить и все они готовы за меня уйти к Аллаху! Если кто в меня выстрелит, то они все умрут, даже если я умру, взлетят на воздух. Часа четыре вели переговоры, пока не освободили всех моих родствен-ников и мне твёрдо не пообещали, что меня не убьют, а только закроют на зону. Я не верил, пока мои родственники не приехали, и я их лично не увидел. И всё это снимали на камеру. У меня уже руки онемели, когда сапёры мне еле-еле разжали ладони и не забрали гранаты. Странно, но меня не убили и после. Слишком большой резонанс был. Посадили меня сначала в одиночку, где я каждый день ждал, когда же меня выведут и расстреляют по беспределу. Кровников у меня хватало всегда. Потом меня на зону определили в Чечне. Я уж и не надеялся выйти на волю. Сбежать оттуда не реально! А тут, в 2014-м началась война на Донбассе. Приехал к нам Рамзик на зону и говорит, тем кто сидит на ПЖ: – «Можете сидеть тут до талого, а можете уехать вое-вать на Украину за Россию, но тоже до талого. Как война закончится, можете считать, что вам всё прощено! Если кто сбежит, из-под земли достану (и ты знаешь, я ему сразу по-верил, – меня сразу тогда нашли). Можете и тут гнить, а можете быть на воле, воевать, как настоящие мужчины! И, если даже умереть, то на воле, а не на зоне!» Вот я, и ещё сорок человек, выбрали волю. Никогда бы не подумал, что буду воевать за Россию!
– В смысле?! Мне давеча говорили, что ты и в Осе-тии, и в Карабахе и где только в 90-х не воевал!
– Я и в Чечне в первую кампанию воевал, если что – вот только за братьев-мусульман, а не за русских. Аахахаха! С армянами за айзеров, с русскими за чеченцев!
– Как так?
– А вот так, я всегда воевал против русских – везде! Я уезжал неофициально, даже будучи вором в законе. И учили меня воевать ваши же русские-отставники. Они при-езжали в наши тренировочные лагеря и учили нас как рас-тяжки правильно делать, как минировать, как на колонны нападать, как засаду делать, как языка брать. Диверсантом, они меня сделали! Что, мирок твой рухнул?! Ахахаха! Вот так вот, нет ничего вечного, вечны только деньги! А сейчас, если я вписался в этот блудняк за Новороссию, поверь мне, я буду воевать до победы или до смерти! Ты не смотри что я сидевший! Я вот, ради этих только алкашей, выучил устав караульной службы, от и до! Они, служившие его не знают, а я знаю! Я и карты читать умею и вообще на зоне много че-го прочитал.
– А ничего что я, хоть и бывший, а «мент» и сижу за одним с тобой столом?!
– Здесь мы живём по законам войны, тут нет сидев-ших или не сидевших, ментов или ещё кого! С обиженными только не сяду за один стол. А так, ничего такого я в этом не вижу. Мы же все здесь солдаты. Опущенцев и зашкварников я вижу за километр. Почему я ем отдельно от других? По-тому что это свиньи, не умеющие пить! И зона мою кишку испортила! Джёрджио вкусно готовит, конечно, но от его поджарок у меня потом желудок болит. А мне надо диети-ческое.
«Странно, живя на одних консервах желудок конча-ешь ещё быстрее» – подумал я, но спорить с Султаном не стал.
Что ж, всё что сказал Султан очень сомнительно и надо проверять (жизнь научила уркам никогда не верить – мента наебать им не западло, а за повидло), но много что в Султане объясняет.
– Получается Султан, у тебя дороги обратной нет! Война неизвестно, когда закончится, а в России тебя ждут кровники, да и в уголовном мире ты «автоматная мор-да»*****, и «сука» – там ты тоже, уже не в авторитете.
– Так-то оно так, но я скорее всего здесь на всю жизнь, в Россию мне хода нет. Даже, если война закончится, Рамзик обратно в Россию нас не пустит, слишком крови на нас много, его не поймут. У нас кровные обычаи очень сильны. Вот, Рамзик придумал откупаться за кровников деньгами, но не все на это идут и Рамзика тоже не все любят. Пока он у власти, всё будет хорошо, его не станет и будет новая война с Россией, будь уверен!
– Ну, у нас как бы это тоже не секрет…Все всё пони-мают.
Я потом много с Султаном общался, он много чего мне рассказал за свою жизнь, которая была очень насыщен-ной событиями, несмотря на то, что часть своей жизни (и немалую) он провёл на зоне. Не знаю насколько всё это бы-ло правдой, но видно было что рассказывал он это не раз и все фразы отшлифованы так, что слушать его было интерес-но. Вот, если бы рассказывал он это в первый раз, а не в сто первый, то рассказ был бы более сумбурный. Я давно заме-тил, что чем старше человек, тем чаще он рассказывает за себя одно и тоже, и каждый раз думая, что это он говорит впервые. Про Султана можно было бы написать отдельную книгу. Но разговор не о нём, а обо мне. Могу сказать одно, у меня с Султаном были отдельные конфликты, очень редкие, но меня он уважал больше, чем кого-либо среди своих под-чинённых. Султана можно было не любить за взрывной ха-рактер, излишнюю суровость, хитроватость, эгоистичность и даже некоторую опасность, исходящую от него, зато он был справедлив и это искупало все прочие его недостатки. И любой из нас, кто с ним остался, претерпевая его характер, другого командира не хотел и не желал бы над собой. Меня с Султаном объединяла зона, хоть мы и были в этой зоне по разную сторону колючки, а во всех предыдущих войнах, скорее всего по разную сторону фронта. Но на этой войне мы были в одном лагере и уважали друг друга. Я смотрел на него не как на урку, а как на боевого командира. Я не слы-шал от него ни одного тупого приказа – всё было в масть и по делу. И никогда он не козырял своими блатными поняти-ями, живя по военным законам. Мозг его был изворотлив и быстр, что удивительно, учитывая его возраст. Вероятно, большая практика азартных игр, приучила его строить ком-бинации и просчитывать миллионы возможных вариантов в единицу времени. От чего я ни разу не видел, чтобы он ту-пил и даже задумывался, как поступить в критической ситу-ации. Он жил так, как будто всю жизнь прочухал заранее или прочитал её черновик. Представляю, каким он был в моло-дости.


*«Катала» – один из представителей воровских профессий. В уголов-ном мире каталы относятся к элите, получают доход от игорного биз-неса. Применяют меченые карты и другие шулерские приёмы. В 1990-е годы каталы стали одним из самых массовых видов криминального бизнеса...
**«Бриллиант» – Владимир Петрович Бабушкин (прозвище — Вася Бриллиант, Бриллиант, Брюлик, Денчик) (18 мая 1928 — 25 июня 1985) — советский профессиональный преступник, лидер преступной среды в СССР, русский вор в законе «старой закалки», легенда уго-ловного мира. 35 лет жизни непрерывно (не считая побегов) провёл в местах лишения свободы, когда не смогли сломать, был убит 25 июня 1985 года криминальным авторитетом из ОПГ «Гоблины» Иваном Сторожевым
***«Полосатик» – полосатый, он же полосатик, особик - прошедший через зону особого режима, т. е. особо опасный рецидивист (ООР). Такое название они получили из-за полосатой робы, которую там носили. По тюремной традиции достойны всемерного уважения уже хотя бы за то, что побывали там - в самом пекле системы, не говоря уже о том, что они воплощают верность воровской традиции. В анек-дотах и рассказах - воплощение арестантской мудрости, находчиво-сти. Большинство условностей в отношениях, о которых я рассказы-ваю, у них уже стерто - они, например, спокойно могут здороваться за руку, не боятся "законтачиться" от опущенных и т. д.
Полосатиками, так же называют приговоренных к высшей мере наказания или тех, кого определили на ПЖ (пожизненное заклю-чение).
****Рамзик - Рамзан Кадыров.
*****«Автоматная морда» и «сука» – 1) Бывший военный, ссученный Вор, нарушивший воровской закон. В конце 40-х начале 50-х годов в лагерях развернулась кровавая бойня, известная под названием «вой-на сук и воров» 2) Сломленный вор или блатной, согласившийся от-крыто сотрудничать с администрацией ИТУ.  «Ссучившийся» ставший козлом блатной, отличается, как правило, крайней жестокостью, са-дизмом по отношению к другим заключенным; по выходе на волю многие из «ссучившихся» совершают изуверские преступления...








12. Залепуха

Пока машина сохла, мы поели суп, который сделал Джёрджио, на второе съели «Ризотто», которое ничем не отличалось от ленивых голубцов моей матери, только вме-сто фарша – говяжья тушёнка.
– Я когда-то машины красил в армии, могу покра-сить! – предложил я свои услуги – Солидол есть?
– Зачем? – спросили Мишка и Таран.
– Стёкла, фары замазать – за меня ответил Султан, рассказавший как он в пору своей юности промышлял кра-денными машинами, похищая их в Москве и перегоняя на Кавказ. Естественно в пути машины успевали сменить номе-ра и цвет.
Поэтому я красил основу оливой, а расцветку камуф-ляжа поверх моего наносил лично Султан, не смотря на ра-нение в руку (в локтевой сустав там, где нерв и жилы попали осколки 82-й мины) у него получалось неплохо не только водить, но и красить.
– Тут главное не передерживать, иначе будут потёки там, где краски излишек – поучал я Тарана, который тоже пытался пробовать красить.
Часа за полтора покрасили машину из баллончиков с краской, оставив до вечера сохнуть. Что на солнце получи-лось довольно быстро. Потом взяли тряпки и оттёрли соли-дол, видно, что крашенная, не блестит, получилось матово (а блестящий нам и не нужен) зато чётко и красиво получил-ся камуфляж.
– Завтра заеду в типографию, закажу наклейки с эм-блемой батальона! – сказал Султан.
– Ооооо, будет круто! – сказал Мишка.
Да, нельзя было не согласится – машина и впрямь будет смотреться суперски, сразу будет видно, что едут се-рьёзные ребята.
Весь день прошёл нормально, шутили, ели, разгова-ривали. Но к вечеру, к нам во двор пришла банда военных. Почему банда? Потому что всё это воинство было подбу-ханное.  Впереди воинства шёл какой-то бич, подгоняемый пинками, по пояс голый, с гематомами на плечах, локти с содранной кожей в крови, с распухшим носом, смотрящим набок, фонарём под глазом, разбитыми губами и рассечён-ной бровью (очевидно «асфальтная болезнь»). Всё его тело было вымазано где кровью, а где пылью. На синего цвета штанах, следы от пинков ног, обутых в берцы…
Были там военные и средних лет, но подавляющее количество было молодым – всем, по большей части, не бо-лее 25 лет.
– Султан, ты человек «бывалый», рассуди, что вот с этим уёбищем делать?!
– А что, собственно, случилось? – интеллигентно снял очки Султан.
– Мы ходили на «ставок*» купаться, разделись, тоси-боси, купаемся! А тут этот *** стал шариться по нашим ве-щам…
– У меня деньги пропали!
– А, у меня телефон!
– А я ему, сейчас просто въебу! – сказал один из них и всёк бичу в ухо, от чего тот упал, сбитый ударом с ног, попытался подняться, как тут же получил берцем под дых и обоссался у всех на глазах.
«Человек бывалый» – это так тактично военные намекнули, что Султан сам сидевший и в авторитете, а к нему привели бича типа, как на «правИло».
Что удивительно, задержанный не просил пощады и даже не плакал, стойко перенося избиения.
– Прекратите его бить! Я вижу ему и так уже перепа-ло, и не мало! – вступился я за бомжа.
– Встань! Ты кто? – сказал Султан – Вор?
– Я Петро! Подворыш**, я…
– Прекратить его бить! – командным голосом прика-зал Султан, затем вновь обратился к бичу – Погоняло, чем живёшь?
– «Кошка», ворую по-тиху, крадун*** я
– Значит не вор?!
– Да, крадуны, мы…
– Телефон, деньги, где?!
– Я как попался, так сразу отдал…
– Когда это произошло? – обратился Султан к само-му здоровому из военных, так же голому по пояс парню, одетому в штаны от маскхалата расцветки «Берёзка». На груди была наколота «Мадонна с младенцем Иисусом», на плечах «звёзды». Сразу видно: «парень свой – весь покры-тый синевой», тоже чалился на зоне.
– Неделю назад…– пьяно ухмыляясь, ответил тот.
– И вы всю неделю его «воспитываете»? – охренел я – И где всё это время он находился, у вас, что ли?
– Ага, на подвале! – ответил один из молодых бес-предельщиков.
– И вы всю неделю его ****ите?! – уточнил я на вся-кий случай (вдруг, я что-то недопонял).
– Днём ****ы получает, а ночью на подвале сидит! Так что нам с ним делать, Султан? В расход его? – ответил мне, а потом кровожадно спросил у Султана «старшой».
– Он же вам всё отдал! Ну, один раз ****ы дали, пин-ка под жопу его и пошёл он нахуй! Зачем, как фашисты не-делю измываться?! Ну, заставьте его убираться, улицу ме-сти, там… я не знаю, окопы копать! Нахуя, ****ить каждый день? Вы что, садисты? – возмутился я.
– Он вам всё отдал, вы его даже от****или – что ещё вам от него надо? – так же задал вопрос Султан.
– Султан, ты не понял! Мы воюем, кровь свою про-ливаем, а этот чмошник у нас ворует! И у кого? У военных! Он вообще берега попутал! За это ваще убить его, мало! – забыковал «старшой».
– Ты на себя в зеркало глянь! Военный! Давно ли ла-герную пайку сменил на военную! Это кто там из вас кровь проливал, а?! Я тоже сидел, но я имею боевые ранения, и я уж точно кровь проливал – я могу такое себе позволить ска-зать! А кто из вас был ранен? А, вояки?! Как давно вы тут воюете? Шобла, лагерная! Половина из вас не лучше «Кош-ки». Он «крадун», украл, попался, ****ы получил, ворует по мелочи себе на жизнь, этим и живёт, не шикует. С такого даже на общак не трясут, потому что нечего трясти. Так, что вы от него хотите?!
– А ты?! Не видел у кого крал? – не прерывая свой монолог Султан обратился к «Кошке» – Попался – терпи! Значит плохо крал, раз попался! Не зато бьют, что крадут, а за то, что попадаются! Ты вдвойне виноват – ты крал у «своих» и у «военных» сразу!
– Султан, я не видел, что они военные, они все в гражданке были! К военным я бы ни за что и за километр не подошёл – мне жить ещё охота… Есть очень хотелось, Сул-тан, я краду по мелочи, только на жизнь, отпустите меня… – попросил «Кошка» вытирая грязной рукой юшку, неожидан-но побежавшую со сломанного носа.
– Ты слышал?! Ты вдвойне виноват! Сейчас я тебя отпущу! – сказал один молодой с АКСу в руках, приставив ствол к голове «Кошки».
– Только, не здесь! – крикнул Султан, успев толкнуть ствол рукой.
В этот момент прозвучал выстрел. «Кошка» упал, как подкошенный, из его головы потекла кровь.
– Вы что, ****утые, что ли?! – крикнул я, хватая свой ствол, с одновременным снятием с предохранителя и заго-няя патрон в патронник.
Как по команде Мишка, Таран и Джёрджио так же схватились за свои автоматы, которые всегда были возле каждого и защёлкали затворами.
В своё время Султан так определил – своё оружие всегда с собой, даже в сортир, и сегодня это сыграло нам на руку.
Гости тоже не растерялись, произведя ту же «проце-дуру», что и мы. Один лишь Султан оказался между нами безоружным, в то время как мы встали, условно говоря, стенка на стенку, наведя друг на друга взведённые автоматы. Автомат Султана оказался висящим за нашими спинами, и он, даже если бы захотел, не успел взять его в руки.
Но Султан не растерялся и включил «миротворца»:
– Так, всем стоять! Опустили оружие! За вами косяк парни, вы в моём доме завалили человека, вы по всем понят-кам не правы. Я доложу о вашем косяке Чегеваре, вы вста-нете вне закона, вы этого хотите?! Даже если фартанёт уйти отсюда живыми, вас всё равно постреляют, как бешенных собак!  Я лично вам это устрою! Вы в конкретную залепуху попали, парни! Быстро стволы опустили!!!
Беспредельщики и не думали опускать оружие, по-нимая, что ещё немного и терять им будет нечего.
Всем было не до «Кошки», все смотрели друг на друга, но я, почуяв перемену в настроении и некоторую не-уверенность в глазах наших оппонентов, вызванные словами Султана, позволил себе мельком скосить свой взгляд в сто-рону «Кошки» и заметил, что он шевельнулся.
– Он жив! – воскликнул я обрадованно (ещё бы, ге-моррой с утилизацией жмура возможно переносится на не-определённое будущее).
Все уставились на «Кошку», который пытался сесть на жопу, держась за голову обоими руками между пальцев, которых, сочилась обильная кровь.
Это было сюрреалистично – живой труп, восставший из могилы зомбак!
Часть вояк, опустив оружие, с расширенными от ужаса глазами смотрели на воскрешение застреленного в голову незадачливого воришки.
Я не особо верющий в мистику, подошёл ближе к «Кошке».
– Руки убрал! – скомандовал я, строгим голосом.
Кошка застонал и убрал руки, упёршись ими в тро-туарную плитку, которая устилала дворик нашего дома, для того чтобы не упасть навзничь («Кошку» слегка мотыляло).
На виске и на теменной части головы, была распоро-та кожа – пуля прошла по касательной, чиркнув по черепу, из уха текла кровь.
Очевидно, Султан вовремя успел, сбив автомат вла-дельца АКСу, перенаправить траекторию пули или…или же наоборот – спровоцировал выстрел. Тут однозначно сказать нельзя – на самом ли деле этот ****ько хотел пристрелить «Кошку» или же просто понты колотил, дабы «Кошка» не только обоссался, но и обосрался.
Судя по характеру раны и крови из уха – «Кошка» был не только ранен, но и контужен, с разрывом барабанной перепонки.
– Таран, тащи ведро воды сюда! – приказал Султан.
Джёрджио продолжал держать автомат в сторону гостей. Мишка, глядя на него неуверенным взглядом и уло-вив уверенность Джёрджио, так же продолжил держать гос-тей на мушке.
– Так, всё-всё! Успокоились! Стволы все опустили! Джорджио, И***, вас тоже касается! – разрядил обстановку Султан – Он жив, значит всё нормально! Забирайте своего «Кошку» и уёбывайте отсюда нахуй, ни хочу ничего знать, ни про вас, ни про него!
– Султан, только Чегеваре ничего не говори! – уже другим голосом попросил махом протрезвевший «стар-шой».
– Плитку от крови замойте здесь и отпустите его! То-гда всё будет в ажуре! – поставил своё условие Султан.
– Чтобы он на нас потом заяву написал? – подал один из молодых голос – Не получается его отпустить, Сул-тан! Совсем не получается! Он нас потом сдаст, особенно после «этого»…
Султан подошёл к «Кошке»:
– Как живёшь, по понятиям?!
– Да! – ответил «Кошка».
– Не всучишь?
– Нет! Дайте мне уйти, вы меня больше никогда не увидите и не услышите…
– Все слышали?! «Кошка» понятливый, к ментам не пойдёт! – сказал Султан
– Ты ему веришь, что ли, Султан?! А, если ****ит?! Он же не в авторитете, что ему терять, кроме жопы?
– Значит так, надо его перевязать, посадить на под-вал, хорошо кормить, не бить, пусть заживёт всё, а пока – пусть у вас поживёт, делает всю чёрную работу, там по-смотрите за ним, может и у вас останется, военным станет. Аахахаха – предложил я.
– Бинты есть?! – спросил «старшой».
– У меня есть! – сказал я и полез в свою разгрузку, висящую на заборе.
Вскрыв пачку, отдал одному из молодых вояк, тому, что стрелял. Тот, приняв бинт, хотел, уже было, перевязы-вать, но я остановил:
– Ну, вы, блин, даёте! Антисептик надо, хотя бы пе-рекись водорода, башку заштопать, всё ж таки вона, как ему пуля всё распахала – зарастать долго будет и некрасиво! Шрамище, будет – я ебу!
– Бля, и в правду! Палевно!
– Ща, погодь, схожу и принесу всё необходимое – вспомнил я о том, что у меня лежат одноразовые хирурги-ческие иглы.
В это время пришёл Таран с полным ведром воды.
Из пятишки с водой полили «Кошке» на его голову, смыв с неё пыль и грязь. А пока я ходил за медикаментами, раненый «Кошка» затирал тротуарную плитку от своей кро-ви, поливая водой из ведра запёкшуюся красную лужу и от-тирая её щёткой с пластиковым ворсом.
В доме я залез в свой баул и нашёл там хирургиче-ские нитки и иглу, бережно уложенные в одноразовый паке-тик – специальная приблуда для самопомощи, чтобы зашить себе рану в отсутствии квалифицированной медицинской. Встречается только у военных медиков и тактикульщиков.
– Кто-нибудь шить умеет? – спросил я.
– Я умею! – сказал один из вояк, крепкий, но мелкий парняга – Только зажим нужен.
Я ему отдал изогнутую иглу с нитками в одноразо-вом пакетике, а из машины пассатижи (чем не хирургиче-ский зажим?).
Мелкий сноровисто и довольно профессионально заштопал голову раненому. Виновник выстрела, в это время и после того, как зашивали, поливал рану перекисью водо-рода, а потом перемотал голову «Кошке» бинтом.
– А теперь проваливайте отсюда! – строго сказал, молчавший до того, Султан, с интересом наблюдавший за всеми медицинскими манипуляциями виновников всей этой залепухи.
Очевидно, вняв моему совету, вся эта банда увела «Кошку» за собой, только «старшой» попросил ещё раз ни-чего не рассказывать Чегеваре. На это Султан ответил:
– Ладно, ничего говорить ему не буду, но скажу ва-шему командиру роты! Север* с отпуска приедет, он вам устроит, райскую жизнь!
– Спасибо, Султан! – за всех поблагодарил «стар-шой».
Как только вся кодла удалилась и перестали быть слышны их голоса, Султан устало сел за стол и шумно вы-дохнул, здоровая рука его слегка дрожала:
– Уёбки блять, заигрались, Робин Гуды ***вы!
– Нуу, чуть не перестреляли друг дружку… – согла-сился я.
– А ты чего за ствол-то схватился, Сильвер? Аахаха-ха! – спросил и нервно засмеялся Султан.
– Да *** их знает, что от них можно ожидать! А если бы и дальше шмалять начали? Мы, как не крути – а свидете-ли!
– Запомни Сильвер! Здесь нет ещё толком граждан-ских законов, они только формируются. Ну, завалили бы, ну увезли бы мы жмура, прикопали бы где-нибудь, за него ни-кто бы и ни с кого бы, не спросил. Здесь тебе не Россия, здесь в этом плане немного проще и сложнее, с другой сто-роны.
Хотя не факт, могут и спросить!  – чуть подумав, сказал Султан – С каждым днём тут, становится «дышать» всё труднее и труднее.
Тем самым Султан намекал на то, что казачьей воль-нице и анархии с каждым днём всё больше «крутили бол-ты», вгоняя непризнанные республики в правовое поле.
– Это кто ваще, такие были? – запоздало спросил я.
– Это Севера пацаны были! Север в отпуск уехал, по семейным, оставил свой миномётную роту на попечение этого дебила – Барсука. Тот забухал вместе, всей ротой. Се-вер, олень конечно, но он их в руках держал. Между про-чим, они все с нашего батальона.
– Нихуя себе, отморозки! Значит, я всё правильно сделал?!
– Получается, что да!
– Бля, вот я перетрухнул! – подал голос Таран.
– Вот что, с вами-алкашами, водка творит! Вы стано-витесь неуправляемые! – вдруг заорал Султан – Думаете мне жалко для вас эту водку?! Да я, ящик этой водки вам мо-гу выставить на раз! Да, хоть упейтесь вы ею! Но вы же не умеете культурно пить! Вас, сука, сразу на подвиги тянет! Вот, как этих долбоёбов!
У Мишки глаза до сих пор были расширенными – очевидно в подобный переплёт он попал впервые. Честно говоря, я тоже, для меня всё это было в диковинку – не ду-мал я, что доблестные защитники ДНР бывают и такими вот, беспредельщиками.
Я себя со стороны не видел, может и у меня такая же растерянная рожа была, как и у всех, может и у меня глаза были по пять копеек. Судить не берусь. Всё может быть!
К вечеру стало холодать, Султан ушёл в дом. Мы поужинали и пошли спать. График дежурства на базе, до-клады каждые полчаса, ранний подъём никто не отменял.

*Ставо;к — пруд на южнорусском диалекте и украинском языке.
**Подворыш – начинающий вор.
***Крадун - тот, кого обычные люди называют вором, обозначает человека, сидящего за кражу. Вор - высший титул уголовного мира, в обществе известен по выражению «Вор в законе», однако такого поня-тия нет, есть просто «Вор». Бывает, что, попав в тюрьму по обвинению в воровстве, человек заявляет сокамерникам, что он вор, однако, по понятиям он всего лишь КРАДУН.





























13. Шахта Скочинского

На следующий день на террикон я повёл Мишку и Джёрджио.
Я специально пишу так, как произносился тот позыв-ной – Джёрджио, потому что это позывной, а имя правиль-нее писать, как Джоржио. Но, в данном случае, «ж» надо произносить сильно мягче.
Гека с Дениской мы нашли не спящими, оба бодр-ствовали, но оба за ночь замёрзли, так как пронадеялись на жаркий день и тёплых вещей с собой не взяли. Попили с ни-ми горячего чая.
Осмотрев позиции с биноклем по фронту – заметил, что возле дороги перемещается МТЛБ. Джёрджио сказал, что это наши – привезли сухпай и воду, а также произвели ротацию наших позиций тех, кто сидит в первой линии обо-роны, в окопах. А мы, являемся второй линией обороны – то есть, если их прорвут мы будем затыкать прорыв моча укропов сверху.
Я, глянув в бинокль, едва-едва разглядел наши пози-ции по первой линии обороны, не потому что очень далеко, а потому что были грамотно сделаны, их плохо было видно, даже сверху. Дело в том, что если не знать, что там наша линия окопов, не приглядываясь и не заметишь – ну, дорога и дорога, а дальше что?  А дальше то, что слева от дороги в том техническом строении прятался наш танк, а справа, в сторону Куйбышевского района Донецка, в техническом разбомбленном здании стояла БМП-2. В случае прорыва они должны были вступить в бой, пока не прибудет подкрепле-ние.
Дорога, по которой двигалась МТЛБ, проходила не-много наискосок от дороги на которой стояла первая линия обороны, через поле. Движение брони напоминало пере-чёркнутый знак ровно ; только перечёркивало слева на пра-во, выезжая на ту дорогу, по которой мы приехали.
– Слушай, Джёрджио! А поле заминировано? – вдруг тукнуло мне в голову.
– Да, по краям дороги мин понатыкано, шо блох на барбоске. До нас минировали, потом друхие минировали, мы минировали. Так шо точной карты мин нет. Двихаться можно только по дорохе, съедешь с дорохи и амба!
– Анекдот напомнило: Две проститутки выехали за-город на заработки, ну колхозники их и кинули с оплатой, те ****уют из деревни, злые, отъёбанные бесплатно, через по-ле, в сторону дороги на город. Час идут, два идут, наконец вышли на дорогу, а на краю поля стоит табличка: МИН НЕТ!
Одна из шалав и говорит другой: – «В первый раз вижу, чтобы МИНЕТ писали с двумя Н!».
– Храмотная, наверное! – флегматично, в свойствен-ной ему манере, ответил Джёрджио.
А я заржал, несмотря на то, что анекдотик с длин-нющей бородой, и не над самим анекдотом (я редко смеюсь над своими шутками), а над флегматичной реакцией Джёр-джио.
Сменив людей, от Гека (смурного, но трезвого) узнал, что моются и сдают вещи стирать они на шахту Ско-чинского и не мешало бы сходить помыться на днях, а то и раньше. Я пообещал порешать этот вопрос с Султаном.
Приняв по рации доклад от меня, что всё путём – смену произвёл, Султан засобирался в город. Поджидая по-ка я приду со старой сменой, чтобы узреть их трезвые лица.
Мы пришли. Султан, убедившись, что я не покрываю алкашей и они в самом деле трезвые, разрешил Геку и Де-ниске отдыхать по очереди. Узнав от меня, что им надо по-мыться и постирать свои вещи, Султан разрешил отдыхаю-щим сходить помыться, а на утро сводить помыться Джёр-джио и Мишку.
Таран уехал с Султаном в город, в типографию за наклейками. Вся ответственность за подразделение легла на мои плечи.
Я приказал собирать своё мыльно-рыльное, грязные шмотки и позавтракав, выдвинуться на шахту Скочинского, оружие в положение за спину. Магазин отстегнуть и поло-жить в разгрузку, чтобы не провоцировать шахтёров – мы к ним с миром, а не с агрессивными намерениями. Во время помывки, один на охране вещей – мало ли что в голову стрельнет самим шахтёром: побаловаться с оружием, спиз-дить автомат, или патроны.
На мои приказы Гек, лишь хмыкал и искал повод на пассивный саботаж. Видно было и по Дениске, что за время дежурства Гек успел его настроить против меня. Тот, тоже зыркал наглым взором волчонка в мою строну, и ухмылялся, чего до этого дня за ним не водилось. Но всё же подчиня-лись.
Гек, как знающий, вёл по дороге на шахту, молча. Я стараясь разрядить обстановку рассказал про события, слу-чившиеся накануне.
Что Гек, что Дениска оживились и очень расстрои-лись, что не поучаствовали – хоть какое-то интересное при-ключение с оружием в их серых буднях.
По дороге попался блокпост через центральную до-рогу посёлка, стоящего возле террикона, где сидели двое горемык в военной форме, средних лет. На обоих разгрузки, радиостанция, пара автоматов, пару «шмелей», гранаты. Один был в панаме и в солнечных очках. По слухам, был он бывшим физруком, позывной имел соответствующий. Стан-дартная фигура гиревика – кряжистый, слегка с мамоном, разгрузка в виде жилета с кармашками. Второй был худоват и жилист, позывной не помню, да и вид его, за давностью лет тоже не запомнился – в моей памяти он остался какой-то камуфлированной тенью, как ничего незначащая декорация войны.
Мы с ними поздоровались. Как выяснилось – они так же были с нашего батальона, их база была где-то в посёлке от шахты Абакумова, на школе.
Сам блокпост представлял собой кучу мешков из-под муки или сахара, набитые угольной отработкой, небольшой шлагбаум. Из этих же мешков сложенный закуток, верх ко-торого был затянут плёнкой, рубероидом, досками и в один накат, такими же мешками, образуя крышу.
Получилась коморка, заглянув в которую, увидел один топчан (видимо пост круглосуточный и спал только один, в то время, как другой стоял на улице). Внутри валял-ся ящик тушёнки, пару буханок хлеба (одна из которых бы-ла варварски обгрызана), луковицы, пару котелков в кото-рых плавал разбухший бичпакет. Зарядка под радейку, запи-танная к соседнему дому, старенький транзистор, грязные кружки.
Гек с Дениской стрельнули у них сигарет и пошли далее.
На выходе из посёлка виднелся ставок, через кото-рый была насыпана дамба для проезда через него. Пройдя по дамбе на том берегу увидел два бетонных блока, с надписью углём на них – «В России сила! Брат ЛНР ДНР». Не удержался и сфоткал на память, как местную достопри-мечательность.
Пришли на шахту, возле шахты прямо на входе в ад-министрацию шахты стоял припаркованный чоппер с фла-гом Новороссии. Так же на память попросил Денчика меня сфоткать возле. К тому времени, что Гек, что Дениска стали дружелюбнее разговаривать и перестали на меня дуться, как мышь на крупу, смирившись с моей ролью командира.
Дениска сфоткал. Зашли, на входе сидела бабуся-божий одуванчик, которая направила нас в подвал сдать в стирку свои вещи. Где мы их и сдали в одном бауле, поме-тив его ручки биркой: «Султан».
Именно он договаривался, чтобы нас здесь мыли и обстирывали. А сдали мы не только свои грязные вещи – но и Мишки и Джёрджио, и самого Султана. Потом поднялись на несколько этажей наверх в помывочную. Где уже сновали голые шахтёры – чёрные как негры, особенно в области го-ловы, шеи, рук. Ярко блестели былым, белки их глаз и зубы. Тот, кто помылся, всё равно выдавал в себе свою профессию – глаза от въевшейся угольной пыли были, как бы подведён-ные чёрным, как это делают косметикой бабы или пидоры. Мне захотелось заржать, и я еле сдерживал смех. Дениска тоже улыбался, а заметив мой взгляд даже сдавленно прыс-нул. В отличии от нас, для кого это было дико, Гек уже при-выкший к «местному колориту» не улыбался и не смеялся. Я так же заметил, что нас тоже рассматривают с интересом – шахтёры имели довольно крепкое телосложение и у некото-рых даже были золотые гайки и болты на пальцах, а на шее золотые цепочки с палец толщиной. Очевидно до войны они не плохо зарабатывали, наверное, и сейчас не бедствуют. Я слышал уголёк всё равно уходит в Украину и зарплату они получают в украинской валюте. Сами шахты в связи с тем, что это ресурсные организации, можно сказать, не бомбили – обе стороны конфликта с них имели свой гешефт. И даже поднимаясь наверх, в административном здании шахты, в душевую, я заметил стенд, на котором изображено офици-альное коллективное фото шахтёров данной шахты в «ци-вильно-парадном». Сразу же бросилось в глаза, что у шах-тёров имеется своя наградная система и даже форма, со зна-ками отличия – никогда бы не подумал, что у них чёрные кителя подобные военным и даже имеют погоны.
Глядя в душевой на этих мордоворотов и на нас, проведя параллели, пришёл к выводу, что труд этих здоро-вых мужиков охраняют такие «дрищи» как мы – большая часть которых, грубо говоря, пацанва в сравнении с ними и ещё не имеющая своих детей.
В целом взгляды на нас, я мог бы характеризовать как – превосходно-покровительственно-презрительные. Типа мойтесь, мойтесь, «защитнички» – не ваше бы оружие и не война, хер бы вы здесь мылись, доходяги! Я по своей кон-ституции, не сказал бы что уж дохлый, но и не качок, так – спортивного телосложения. Но среди шахтёров, подавляю-щее количество имело внушительную мускулатуру и креп-кое телосложение, а также высокий рост. Но эти глаза напротив, с чёрной каёмочкой, нивелировали их грозный вид на ноль, вызывая улыбку, если не смех. Глядя на них, как назло не ко времени, вспомнился анекдот про шахтёров и жвачку:
На шахту приехала медкомиссия продиагностиро-вать рабочих... Ситуация у уролога...
Уролог: – Достаньте «инструмент» со штанов и ого-лите головку...
Шахтёр достал, оголил, оттуда вываливается каты-шек жёванной жвачки...
Уролог: – Что это?
Шахтёр: – Жвачка!
Уролог: – Что она здесь делает?
Шахтёр: – Так у шахтёра это самое чистое место, вот и приходиться туда прилеплять!
Уролог в шоке!!!
Заходит следующий шахтёр…
Уролог: – Достаньте, оголите...
Шахтёр достал, оголил, а оттуда вываливаются два катышка жвачки...
Уролог: – А почему два?
Шахтёр: – Так у меня напарник - татарин, ему-то ку-да прятать?

 Я не удержался и заржал в голос. Шахтёры смотрели на меня, как на неадеквата. Я был на охране вещей, пока Де-ниска и Гек мылись. Они как раз вышли из душевой застав меня ржущего аки конь тыгдыцкий.
– Чё случилось-то? – задали они, мне резонный во-прос.
– Нормально всё! По дороге расскажу… – проржав-шись сказал я и пошёл в душевую.
Помылся в душе. Вышел. Гек с Дениской мирно ку-рили на скамеечке. Собрались, пошли.
Спустившись вниз, заметили, что на шахте есть и столовка, зашли в неё. Заказали салатика, жареных беляшей, мною любимую столовскую сметану в стаканах, сок. Стоило это дёшево, и мы с Геком расплатились за себя и за Дениску – отожрались от пуза. Потом спустились в подвал и забрали наше постиранное шмотьё.
Вышли в хорошем настроении на улицу и двинули на свою базу. Дениска не удержался и спросил:
– Так, что ты там угарал-то?
Я молчал, хрюкая от смеха, заново вспоминая в го-лове анекдот, пока не отошли на безопасное расстояние от лишних ушей, только потом рассказал его.
От анекдота Гек смеялся, хлопая себе по коленке, а Дениску так вообще скрючило от смеха, от чего он сначала сел на землю, а потом начал по ней кататься в истерическом смехе. Я, глядя на них, так же не смог удержаться от кол-лективной истерии – тоже смеялся как недорезанный.
Пока шли на базу Гек конючил:
– Василёчек, ну может я зайду на адресок, возьму литр? Надо отметить помывку!
– Гек, ты сам знаешь, что пить не умеешь, спалишься и отвечать за тебя перед Султаном я не собираюсь!
Гек ещё немного поконючил, потом замкнулся в себе и перестал.
Дениска хоть и молчал, но настроения не утратил, в отличии от Гека.
Шли через посёлок, с одноэтажными хатками где кирпичными, а где сделанными из панелей. Только тут я увидел частные дома, сделанные из железобетонных пане-лей, именно для малоэтажного частного строительства, а не уворованные со стройки от многоэтажек и приколхозенные под свой дом. Виднелись кучи песка – что интересно, он был или белого, или жёлтого цвета, но очень и очень мел-кий. Такой обычно засыпают в песочные часы. Местные жи-тели промышляли самогоном, который гнали чуть ли не в каждом доме из жердёлы*, шелковицы** или же сахара. А некоторые потасканные мадамы, не первой свежести, про-мышляли жрицами любви. Заприметив нас, приветливо по-махали Геку и нам ручкой, отчего Гек им послал воздушный поцелуй, я улыбнулся, а Дениска зарделся смущённой крас-кой, опустив на пару секунд свой взгляд, а потом засмеялся.
Все палисадники перед домами не имели ограждения, поэтому можно было спокойно пройтись вдоль дороги со-драть всё что свисало с них, когда созреет. Росли там и грецкие орехи, и каштаны, и яблоки с грушами и виноград. Всё что надо было – так это дождаться, когда всё созреет. Шелковицу уже сейчас можно было есть – она поспела. Зре-лые ягоды падали с веток и нещадно давились ногами про-хожих. Отчего весь асфальт был в чернильных пятнах. Я по-любил шелковицу ещё в Таджикистане, где встречались все три вида: красный, белый и чёрный. Там даже продавали кульками сушёные плоды шелковицы, называемой там ту-товником. Один кулёк мог утолить голод, настолько эта яго-да была сытной. На Донбассе же, в отличии от Таджикиста-на белой шелковицы не видал ни разу.
Пока шли, мы не раз и не два останавливались поесть этих сочных вкусных ягод. От чего руки и рты были иссиня-фиолетового цвета, как у меня, так и у моих спутников.
Я вообще заметил, что все алкаши – большие сла-стёны. Если не получалось добыть толику спирта, те дого-нялись сладостями: глюкозой, фруктозой и сахарозой. Пе-чень требует.
У меня даже появилась своя теория – дети, которые в детстве борщили со сладким, вырастают и потом становятся алкоголиками. Заменяя один вид сахара другим – в жидком виде. Не знаю на сколько я прав, но это мои личные выводы и умозаключения, основанные на наблюдении за людьми.
Как и на всех югах – климат здесь позволял местно-му населению сажать картошку два раза в год. Воткни палку полей водой, и она пустит корни, на столько здесь был пло-дородный край и изобилие разновидностей плодово-ягодных растений, деревьев, кустов.
Встречались дома и заборы, явно пострадавшие от бомбёжки ВСУ. Часть посёлка, через который мы проходи-ли была разрушена и дома эти заброшены.
Пришли домой, к тому времени приехал Султан и привёз наклейки, газировки, печенюшек с конфетюшками – одним словом, «слонячьей радости».
Наклейки осторожно, с тряпкой вытирая пузыри, наклеили на дверь, капот машины, на лобовое стекло – смотрелось круто. Машина сразу и за километр выглядела военной и из далека было видно, что принадлежит батальо-ну П***.
Гек, набрав конфет с печеньками, уединился в ком-натке, не участвуя в наклеивании логотипов. Он даже обе-дать не пошёл, не вышел и на ужин, – довольствуясь слад-ким, проспал весь остаток дня.

*Жердёла – дикий абрикос в некоторых регионах называют жердё-лой, кроме того, плод имеет и другие названия: желтосливник, курега, жардель, жердель.
**Шелкови;ца – или тутовник от тюркского «тут» (лат. Morus) — род растений семейства Тутовые (Moraceae), состоящий более из 20 видов листопадных деревьев, распространённых в тёплом умеренном и суб-тропических поясах Евразии, Африки и Северной Америки. Имеет съедобный плод, из которого делают начинку для пирогов, изготавли-вают вина, водку-тутовку и безалкогольные напитки. Ягоды шелкови-цы красной (родом из Северной Америки) и шелковицы чёрной (родом из Юго-Западной Азии) имеют приятный аромат. Ягоды шелковицы белой (родом из Восточной Азии) имеют другой запах, часто харак-теризуемый как «безвкусный». Зрелый плод содержит большое коли-чество ресвератрола, являющегося сильным растительным антиокси-дантом.










14. Дезертир

Утром, встав и справив все свои утренние процессы. Я взял с собой Гека и Дениску, пошли ускоренным темпом на террикон. Ускоренно, потому что ночью с террикона, примерно после с двух часов ночи, не было никаких докла-дов по рации. Как ни вызывали мы Джёрджио, как ни вызы-вали Мишку – ответом была, тишина эфира. Пробовал зво-нить Мишке на телефон – абонент недоступен или (позже уже) не в сети. У Джёрджио телефона вообще не было.
Я порывался съездить на террикон и узнать в чём причина. Или там всем каюк, или Мишган под руководством Джёрджио упился в драбаган так же, как и он. Хотя я не за-мечал за Мишкой склонность пить как не в себя. Отсюда тревога подтачивала и меня, а не только Султана. Султан сказал, что всё может быть и впотьмах проверять смысла нет, если бы хохлы прорвали бы фронт, мы бы это уже зна-ли. Если же это укроДРГ, то можем в темноте под замес по-пасть и мы (укроповские нацбаты были неплохо экипирова-ны, имея и ночники, и теплаки). Нас могли встретить так «по-родственному», что перестало бы существовать всё наше султановское подразделение. Что ж, аргументы Сул-тана были очевидными и неоспоримыми.
Мы шли скорым шагом, Дениска был озадачен, Гек ухмылялся, очевидно понимая, что дело обстоит лишь в по-пойке и ничего страшного не произошло.
Мы уже прошли метров с триста, как нас нагнал Сул-тан на машине, видать и он не выдержал, сильно переживая, решил выяснить быстрее, что же произошло на терриконе. Сели в машину.
На большой скорости заехали на террикон, примкнув к автоматам магазины, загнав патрон в патронник, осторож-но стали прочёсывать наши же позиции, опасаясь засады или растяжек, оставленных диверсантами.
Прочесав всё и найдя лишь спящего Джёрджио, возле которого лежал его автомат и недопитая полторашка само-гона. Стали его будить.
Будить было сложно, пришлось облить Джёрджио водой из пятишки. Когда Джёрджио очнулся, сразу стало понятно, что Джёрджио с большого бодуна.
Под бушлатом Джёрджио, валяющимся рядом, нашёлся автомат Мишки.
– Где И***??? Отвечай, алкаш!!! – взъярился Султан.
– А шо, его нет, чи шо? – растягивая слова и смотря на нас мутными, осоловевшими глазами, вопросом на во-прос, ответил Джёрджио.
– Его нигде нет, Джёрджио!  ¬– суетливо ответил ему трезвый Гек.
– Где он, сука?! – уже орал на Джёрджио Султан.
– Не знаю где он, я за ним не пасу! – огрызнулся Джёрджио.
Султан хотел с ноги берцем въебать по лицу сидяще-го Джёрджио, но я его оттащил.
– Погоди Султан! Так, Джёрджио, кто купил бухло и на чьи деньги? – задал я свой первый вопрос.
– У меня денег нет. Мишка дал, я сходил вниз и ку-пил.
– Мишка пил?
– Ну, может только пару рюмок. Потом сказал мне, что он пойдёт постоит на посту и за себя, и за меня. Ему ти-па надо побыть в одиночестве, пообщаться с подругой.
– А ты и не против?
– А шо такохо, надо же ему с ей пообщаться как-то – пусть общается! Мне то шо, с тохо?! Потом он заходил, а мне уж спать охото было, он сказал шо разбудит, спи мол. Я и заснул.
Я повернулся к Султану:
– Выходит сквозанул пацанчик, дезертир бля! Ну, или его выкрали, почему только без оружия? На пост без оружия не ходят. Выходит, сбежал…
Султан хотел в ответ сказать что-то резкое, но в это время на него вышел командир соседнего взвода, который расположился от нас внизу, от нашей базы, всего через пару домов. Но Султан нам не разрешал ходить к ним в гости, мотивируя тем что у нас бухающие бойцы, а там и тем паче. Мол провоцировать всеобщую попойку он не будет, да и пацаны там все на психотропах – ещё не хватало чтобы и мы на это подсели.
Немного изучив Султана, я просто пронял, что он боится, что мы уйдём в другой взвод, а наш расформируют, а самого Султана напнут из батальона, так как у него нет людей. Я не собирался его бросать и меня как командир он устраивал, не устраивали только Гек и Джёрджио, теперь вот и Мишка-дезертир, сильно подмочил наш авторитет как россиян, приехавших сюда добровольцами. Мишка, среди нас, оказался самым слабым звеном, хоть и находился здесь дольше всех.
– Султан! Султан! Срочно всех людей в ружьё! Про-шла информация, шо на территории посёлка орудует укро-ДРХэ! – сказал командир нашего взвода с позывным Барон, который квартировал с одним из наших отделений. Султан был его замкомзводом, но по факту никому кроме Чегевары не подчинялся, от слова совсем. Что не мешало ему рабо-тать на общее ратное дело, с полной отдачей сил. Всё что было кроме, всё шло нахуй и мимо Султана.
– Необходимо прочесать всё Лозовое.
– Принял! Выдвигаемся…
Отпустив тангенту Султан засуетился:
– Бегом, все экипировались и в машину, оружие по-боевому!
Мы, бегом бросив всё, сели в машину прихватив с собой трезвеющего Джёрджио, который успел-таки экипиро-ваться в разгрузку и прихватить свой и Мишкин автомат.
Пока ехали в машине к нашему дому, мне позвонил Лёха:
– Вася, здорово! Я долго думал и решил к вам устро-ится, что мне для этого надо, чтобы попасть к тебе?!
– Кто там тебе звонит? – нервно спросил Султан, так как я сидел на соседнем с ним пассажирском кресле, пока Султан на бешенной скорости рулил «четвёркой».
– Погоди Лёх! Не бросай трубу! – я убрал телефон от уха и обратился к Султану – Это И***ш, тот самый Лёха, надумал к нам устроится!
– Хорошо, у нас как раз появились три ваканта, пусть с собой ещё кого-нибудь цепляет и к нашему штабу, во сколько, пока сам не знаю! Скажешь, что перезвонишь, как у нас тут всё закончится!
– Хорошо! – я поднёс телефон к уху и продублиро-вал информацию для Лёхи.
 Лёха, оказывается, практически почти всё и так услышал через динамик телефона – Султан, так как был контуженный, всегда довольно громко общался.
– Вася, а что у вас там сейчас?
– Небольшая войнушка намечается! – ответил я – Немного неудобно разговаривать, я перезвоню!
– О, круто! Я тогда точно к вам! Подтяну с собой Ару. Буду ждать звонка!
Я отключился.
– Говорит будет ждать звонка! Точно придёт, как по-звоню!
Султан заметно повеселел, его устраивало то, что в его отделении россиян прибывало. К тому времени мы уже подъехали к нашему домику. Выгрузились.
– Все внимательно! Идём «ёлочкой», Джёрджио в го-ловняке по середине, остальные все по краям дороги. Я сле-ва за спиной Джёрджио, ты Сильвер справа, Таран за тобой, Б*** за мной, Гек замыкающий, контролирует тыл. В случае перестрелки, ныряете в сторону домов, действуйте по об-становке.
– Есть! – сказали Джёрджио и Таран
– Наконец-то! – воскликнул Гек.
– Принял! – сказал я.
– Тормозим всех гражданских, проверяем документы и прописку! Особенно молодых, баба не баба – до ****ы! У них там, в ДРГ, бабы тоже бывают! Всех мутных – мордой в землю!
– Есть! – ответили мы.
– Глядите в оба, никому не доверяйте! Любое их движение, может стоить вашей жизни! Все они могут быть по гражданке! Достаёт что-то из кармана – стрелять! Полез в сумку – стрелять! И тут же с линии огня в сторону! В ку-сты или за дом! – продолжал на ходу инструктировать Сул-тан. И ещё, пацаны! В первом бою бывает очень страшно, кто-то ссытся, кто-то даже срётся! Это не стрёмно, это есте-ственная реакция организма на страх! Даже я, в первом бою обоссался, мамой клянусь! Можете даже сраться, но задачу должны выполнить! Гек, покажи им как пользоваться «тубу-сом».
«Рационально и логично!» – подумал я.
Тем временем Гек, холостыми движениями показал, как выдернуть чеку у «Мухи», раздвинуть тубус, откинуть прицельную планку, как ею пользоваться и с какой стороны вылетает ракета.
– Чисто для военных, тут всё чётко, буквами и с кар-тинками написано – указал он на сопроводительную ин-струкцию, прямо на тубусе РПГ-18.
Мы прошли метров сто пятьдесят по центральной дороге дачного посёлка – никто не попался на встречу, но неожиданно из бокового прохода выбежала коза, а за ней бабуля.
Краем глаза заметил, как дёрнулся Дениска и чуть не выстрелил по козе, наведя на неё ствол.
– Тиха-тиха, Б***! Всё нормально, гражданских не зацепи!
– Бабуля, посторонних не видели? – обратился к ней Султан.
Я мгновенно словил флешбэк. Я так же искал после побегов жуликов, рыская по садовым домикам, в посадках, опрашивал всяких бомжей и даже опустившихся шмар, по-казывая им ориентировки. Сейчас на моих глазах тоже самое делает один из тех, кого искал я. Господи, твои пути и в са-мом деле неисповедимы! Как всё переворачивается с ног на голову в этой республике, где веры бывшим уркам больше, чем некоторым российским «солдатам» и местным «опол-ченцам». Возникло ощущение, что я участвую в каком-то изощрённом цирковом шоу.
– Ни, милки, ни бачила!
– Осторожно бабуля, здесь чужие ходят! – сказал ей Гек.
– Ни, акромя вас, чужих нимае! – довольно неприят-но бархатным голоском гусыни ответила бабуля.
«Подъебала так подъебала, бабуся!» – подумал я.
– Пошли, в оба смотрите! – зло сказала Султан нам, а ей осуждающе – Сказала же ты, мать, как уксуса дала напиться!
Мы двинули неторопливым шагом дальше. Пройдя до конца улицы, пошли на соседнюю, пока шли по улице, осторожно просматривали проулки.
На следующей улице, где-то к её середине, из проул-ка вышел молодой человек, лет двадцати с копейками, со спортивной сумкой на плече. На нём была одета лёгкая тём-ная куртка, джинсы, кроссовки.
– Руки в верх!!! – крикнул ему Джёрджио, первым, будучи в головняке, заприметив парнишку.
Парнишка, заметив нас, поднял руки вверх.
Мы ещё издалека осторожно двинулись к нему наве-дя на него оружие. Остановившись от него метрах в десяти.
– Осторожно, меееедленно снимаешь сумку. Без рез-ких телодвижений, иначе стреляем, без предупреждения! Если понял, кивни! – спокойным сахарным голосом, сказал парнишке Султан.
Парнишка нервно сглотнул и кивнул. Потом медлен-но опуская руки, снял с плеча сумку, застыв с ней в руках, вытянутых перед собой на весу, не зная, что делать дальше.
– Медленно поставь на землю. Потом руки вверх и отойди на пять шагов назад.
Парнишка как сказано, так и сделал. Отойдя от сумки застыл с поднятыми вверх руками.
– Руки на затылок, на колени, ноги скрестить!
Парнишка всё исполнил в точности.
– Гек, подойди к сумке! Джёржио подойди и обыщи его, на предмет документов и запретов, тьфу! Карочи, смот-ри, есть ли у него оружие, гранаты! Нож, тоже оружие! Джёрджио аккуратнее только!
Мне аж смешно стало, и я заулыбался – Султан ко-мандовал как заправской сотрудник зоны или мент, даже на «запреты», сорвался в своих командах.
– Слышь, без шуток! Дёрнишься – стреляем! – сказал парнишке Султан.
В это время Гек, осторожно расстегнул у спортивной сумки молнию, так же осторожно стал ковыряться руками в её внутренностях. Чем дольше он ковырялся, тем увереннее и порывистее были его движения. В это время, продолжая держать парнишку на мушке, я перевёл свой взгляд на Джёржио, который ощупав паренька, залез в его внутренний карман куртки и вытащил документы. Ничего более не найдя, осторожно отошёл от парня и направился к Султану. Переведя взгляд на Гека увидел, как тот переворачивает и вытрясает сумку вверх дном. На землю полетели вещи – ру-башка, штаны, футболки, коробочки с дисками, какая-то ме-лочёвка.
В это время Султан приказал:
– Мордой в землю! Лежать!
Парняга осторожно, как смог боком, уперевшись од-ним локтём и коленями, улёгся на землю.
– Таран, держи его на мушке, постарается встать – стреляй!
Оставив под контролем Тарана парнишку, Джёрджио и я, подошли к Султану, заглянув через его плечо в доку-менты задержанного.
В руках Султана оказался украинский паспорт на имя Савичева Ивана Валерьевича 1996 года рождения. Место рождения город Донецьк, перевернув странички нашёл ме-сто прописки – г. Донецьк, ул.***, дом***
– Эй, слышь, ты! Как зовут? Адрес?
Глухим голосом задержанный подтвердил все пас-портные данные.
– Здесь что забыл?
– На дачу заехал! Отдохнуть, искупаться…
– Шибко складно ****ишь и документы в порядке! Не повезло тебе оказаться не в том месте и не в то время!
– Дяденьки, не убивайте! – жалобным голосом про-блеял парень, готовый заплакать.
Дениска фыркнул. Очевидное ему смешно стало, что его ровесник назвал его дяденькой. Но его взгляд тут же стал жёстко-колючий, какой появляется у людей осознав-ших, что в их руках появилась неограниченная власть. Что этот человечек, в его руках, как тля – он может сейчас взять и размазать её меж пальцев, потом вытереть их об штаны, и ничего ему за это не будет.
Опасно это, когда такое понимание попадает в не-сформированную юную голову, которая, ещё не понимая ценности человеческой жизни, может понаделать кучу бед. Нажмёт сейчас курок и нет человека. Всё-таки самый силь-ный наркотик – это власть! От него крыша съезжает у мно-гих.
Сзади подошла бабуся с козой.
– Шо ж вы дилаете, бисовы диты! Я знайю його, вин мистный, недалеко от меня жийвёт. Отпустите його!
– Встать! Собирай свои монатки и проваливай, раз «мистный»! – передразнил бабку Султан.
Парнишка встал, собрал комом-жомом свои вещи в сумку, которую, не застёгивая на молнию, одел на плечо и ведомый под ручку бабулей с козой, пошёл по дороге впе-реди нас, изредка оглядываясь. Видимо не веря, что легко отделался.
Дойдя до перекрёстка, увидели, что по соседней ули-це к нам на встречу идут вооружённые парни – судя пророс-сийскому камуфляжу, это были наши. На всякий случай я автомат держал в их сторону, в любой момент готовый стрелять. Султан опустил мой ствол вниз:
– Это свои, парни Барона!
Вот так я впервые узрел соседнее отделение и наше-го командира взвода. В его взводе были парни моих годов, таких как Дениска или Мишка, не было. На алкашей и наркоманов, как их характеризовал Султан, тоже мало сма-хивали – но взгляд у всех был волчий.
Сам Барон был довольно молод, младше меня, вид имел несерьёзный, в отличии от тех, кто был с ним. Одет был в современный «мультихлам», с ним был лысый, оде-тый также, как и он, как позже я узнал, его позывной был Мячик. Все прочие одеты были или во флору, флектарн или в горки, у кого-то виднелись налокотники с наколенниками. По тем временам, смотрелись довольно круто.
Подошли поручкались со всеми, выяснилось, что и они прошерстив пару улиц никого постороннего не увидели.
Барон разговаривал с сильным южнорусским акцен-том. Попросив у Султана сигарету, ответил тем самым сло-вом, от которого меня и по ныне передёргивает:
– Блахадарочка, Султан!
Бляяяяяя, что за слово такое дебильное?! Как позже я заметил, некоторые местные именно так и благодарят за оказанную услугу, помощь, подгон, сюрприз. Нет бы сказать «благодарю», «благодарствую», «спасибо» (на крайний слу-чай), но нет – дебильная «благодарочка»!
Вот такой вот, ****ь, местный колорит.
В это время заговорила рация в кармане Барона:
– Отбой!!! Всем занять свои позиции… – это вышел сам Чегевара.
Все были в ахуе, непонятно, что это такое было – то ли всех укроповских ДРГшников поймали и без нас, то ли это были учения или же проверка нашей готовности.
В любом случае, это пошло нам на пользу, встряхнув коллектив и заставив себя мобилизоваться.
Мячик подвалил на мягких лапках, к нам, к россия-нам, то есть ко мне и Дениске:
– Ну шо парни, у меня на вас форма есть в «мульти-каме», и «атаксе», будете выглядеть, як гарни парни!
– Сами отшиваете? – спросил я.
– Та ни, ты шо! Я знаю где отшивают, могу достать и показать!
– Цена вопроса?
– Смотря шо, модели разные есть…
– К Султану смогёшь подъехать?
– Не вопрос! В течении часа…
Мячик удалился, догоняя уходящее отделение Баро-на.
Как всегда, возле военных крутится барыжная тусов-ка – по опыту Таджикистана это были купи-продай: бухло, еда, наркота, доступные таджички или русские шмары, аме-риканские берцы, натовские комки.
Здесь вот уже предлагают форму, посмотрим, что дальше будет, – весь набор удовольствий или нет?
– Султан, кто этот Мячик?
– Да, барыга местный, числится формально в отделе-нии Барона, который одновременно и комод, и командир взвода. Загретыш его личняковый! Мутит свои барыжные дела. Он спонсирует Барона, иногда замещает его как ко-мандир, когда Барон в отъезде, а в отъезде он почти всегда. Да и сам Мячик постоянно в разъездах, дела свои крутит. Отделение Барона постоянно само по себе, от того там одни алкаши и наркоманы.
Я заметил, что у Султана есть привычка, выставлять себя как лучшего командира, а остальных принижать и об-зывать алкашами и наркоманами. Но я сразу раскусил зачем он это делает – боится, что мы сбежим в другие отделения. Зря он так беспокоился, у меня есть свой внутренний девиз по этому поводу «Meine Ehre hei;t Treue!» («Наша честь – зовётся верность!» – нем.), при условии что я не поклонник «электриков»*, просто девиз соответствует моим внутрен-ним установкам: я никогда не переобуваюсь в другие тапки, в зависимости от конъюктуры.
– Султан, а что это Барон такой молодой, а уже ко-мандир, да ещё и целого взвода?
– Да он сын Ольги, ну помнишь, в приёмной сидела, «Ангел» позывной?!
– Нихуя себе!
– Шлифанула кому надо, вот и сыночка пристроила к нам, тот постоянно зависает с друзьями на хате в Донецке, сюда редко приезжает. Как командир, он так себе. Что, к нему захотел?!
– Да, нахер надо! Щегол он ещё, когда-нибудь из-за такого командира можно будет встрять не по-детски…
– Вот именно, меня держитесь и всё будет в ажуре! Никто не может про меня сказать, что я кого-либо подста-вил, или бросил. Ты знаешь, как я спас всех этих алкашей? Геолога, Гека, Джёрджио, Тарана?!
– Нет! Мне ещё не рассказывали…
– Тогда слушай!
Пока мы шли до своего домика. Султан поведал сле-дующую историю, за точность изложения не берусь (не всё запомнилось с течением лет), но суть такова:
– С нами был ещё и Монах, но он куда-то проебался и всплыл уже в том месте, куда мы выбрались из той жопы в которую попали, когда пошли в разведку.
Когда нас спалили хохлы нас зажали в камыши, окружив со всех сторон. Я приказал рассредоточится и ука-зал направление куда выбираться, толпой бы нас всех накрыли разом, а по одиночке был шанс уйти. Я вышел, Мо-нах тоже (но это мы узнали потом), хохлы ебашут по камы-шам из всего подряд, я сижу жду, когда Гек, Таран и Джёр-джио выйдут к нам. Заебался ждать, смотрю, хохлы камыши запалили, со всех сторон по кругу, ветер подул, веришь, нет?! Стена огня, жи есть! Что делать? Сейчас поджарят как кроликов всех моих бойцов, мамой клянусь! У меня аж мат-ка опустилась! Ахахахаха! Недалеко помойка какая-то была, смотрю одеяло валяется, тряпки всякие. Я на одну поссал, комком сложил, сверху другой тряпкой, в виде маски на ли-цо натянул, в луже одеяло намочил и пошёл прямо туда, дошёл до них. А они как поросята в кучу сбились, не знают, что делать, а огонь уже вокруг нас, что делать, Сильвер?! Я говорю: все за мою спину, в одеяле дырку прорезал ножом, чтобы видеть куда идти, перед собой одеяло выставил, накинув одело над головой, и мы паровозиком, жи есть, по-шли прямо сквозь огонь туда, где пал уже сошёл. Вышли из огня. Упали прямо в золу, все кашляем, в это время хохлы нас из миномётов начали накрывать. Бах-бах-бах. Одна мина возле меня взорвалась, три осколка в ногу, один в бок, один в локоть, меня ещё и контузило в придачу. А у них, веришь, нет?! Ни одной царапины! Кричу им: уходите, бросайте ме-ня и уходите! И прикинь, Сильвер, они взяли и ушли, преда-тели!
– Но, ты же сам сказал: – «Уходите!!! Бросьте ме-ня!!!Я не дойду!» – возмутился, молчавший при этом разго-воре, Гек.
– Я вас проверял, дебилы! И вы проверку не прошли! Предатели! Я же вас не бросил, всех вывел! Твари, неблаго-дарные!
Гек промолчал. А Султан продолжил:
– Лежу, всё болит, ****ец! Вспоминаю что у меня в аптечке лежит промедол, вхуярил себе в ляжку. Лежу даль-ше, минут через пятнадцать, чувствую, мне стало так ахуен-но! Я даже встал, пошёл, потом побежал и даже сука, обо-гнал их, добежал до серой зоны, тут меня и скопытило опять. Эти, по очереди, догнали меня, ахахаха: – «Султан, Султан! Вот тебе обезбол!» – сначала один вколол, я лежу, балдею, потом другой подбегает, ещё один шприц-тюбик, нна! Я уже никакой! Третий добежал и тоже мне вкалывает – я уже ****ец, глаза закатываю. Очухиваюсь в больничке, го-лый, ни хера не соображаю, всё ещё под наркотой, ищу вы-ход из больницы, ублевал там всё на отходняках. Голый, в чём мать родила, по больничке шарахаюсь, меня успокоить не могут, а я ничего не понимаю, ахахаха! Четыре укола подряд, Сильвер, четыре!!! Ахахаха!!!
Я заржал, представив себе всю эту картину, лекари, бля!
Не выдержав, заржали и Гек с Джёрджио и Дениска с Тараном.
В тоже время звучало как-то неправдоподобно, от четырёх обезболов можно было и зажмурится от передоза.

С тем и дошли до нашего двора, возле него уже тёрся Мячик и Барон, которые подъехали на новенькой зелёной «Ниве». Мячик достал из багажника несколько пакетов с но-венькими комками, положив их на обеденный стол во дворе.
Я развернул несколько заклеенных пакетов с формой, даже примерил на себя. Форма была разная: с отложным во-ротником, с коротким рукавом на лето, с глухим клапаном под горло на липучке.
Я выбрал с глухим клапаном под горло такого я ещё не носил, потому и выбрал), в расцветке «Мох».
– Сколько стоит?
– 4500!
– Дороговато! Если что возьму с первой зарплаты.
Напомню, это 2016 год, и тогда это было дорого, я ещё не получил ни одной зарплаты, и когда получу, я ещё тогда не знал.
– Не вопрос, вот моя визитка, если шо, звони...
– Добре!
– Да, кстати, Султан, я моху одеть твоих бойцов в счёт зарплаты – сказал Мячик.
– Конечно, Мячик! Чем больше потратят в счёт зар-платы, тем меньше пропьют! Пусть лучше на форму потра-тятся, ходят как бомжи…
Гек сразу же снял свои обноски и примерил себе форму в расцветке «Мох», но с коротким рукавом – как для боёв, данная форма была ***та, а вот если форсить по горо-ду Донецку, в увольнении летом, это было самое то.
Я отказался брать в счёт зарплаты, стараясь никогда не брать в долг. В жизни всякое может случится и отдавать потом за это будет нечем. А быть кому-то должным я не люблю. Что я и озвучил Мячику.
– А мне похуй, зарплата будет – отдам, а если убьют, зато у меня была новая форма, а отдавать за неё не надо! Гы-гы-гы! – радовался Гек.
– Смотри Султан, чтобы он в счёт зарплаты не бу-хал, а то рассчитаться со мной не сможет! – вдруг забеспо-коился Мячик.
– Это твои проблемы Мячик, не делай их моими! На штабе сразу же вычтешь из его зарплаты! А как он будет за бухло рассчитываться со своими «спонсорами», это уже проблемы Гека! – ответил Султан.
– Та да, так и сделаю! – согласился Мячик.
Ещё раз поручкавшись с нами, Мячик и Барон уеха-ли.
– Звони своему Лёхе, я сейчас поеду в город, пусть ждут у штаба! – глядя в след отъезжающей «Ниве», сказал мне Султан.
Я отзвонился. Лёха хотел ещё поговорить про нашу несостоявшуюся «войнушку», но я прервал его вопросы, тем, что обещал рассказать при личной встрече.
Султан взяв с собой Тарана и ствол Мишки, уехал.
Я пошёл ставить чайник, чтобы попить кофе, как пи-ликнул мой телефон – пришла смс, что Мишка в сети.
Я его тут же набрал:
– Ты где, бля!!!
– Я, я в Грозном…
– ****ишь?!!
– Нет, я реально в Грозном, в воинской части!
– ****ь, это нереально от Донецка до Грозного дое-хать за ночь и к обеду оказаться в части!!!
– Я всю ночь ехал на машине, и вот около часа назад приехал в часть!
– Чем докажешь? Фотку можешь прислать с геолока-цией?! И с датой.
– Ща, перезвоню, сфоткаю и пришлю Вконтакте!
Я отключился, включил мобильный интернет на те-лефоне, через минутку от Мишки пришло два фото – кори-дор на фоне пустой тумбочки дневального, возле него вид-нелся настенный военный календарь, на втором фото сфо-ткан сам календарь, на котором значился сегодняшний день месяца, и даже сегодняшний день недели. Если честно, я прихуел так, что присел на жопу. Геолокация на фото, также красноречиво доказывала, что это Чеченская республика, город Грозный.
Зазвонил телефон, высветился Мишка, я принял вы-зов:
– Ну, что?! Убедился?! А вы так и сидите с вашим ебучим Султаном! А я буду служить в нормальной ча-сти…Автомат мой нашли?
Я на секундочку растерялся что ему ответить, так меня вскипятил этот дезертир, думая, что же ему ответить так, чтобы смыть его победительно-снисходительный тон. Придумал.
– Нашли и продали…а в батальоне сказали, что ты сбежал с автоматом. Фотку с тобой с моего телефона распе-чатали, и ты теперь висишь на каждом столбе, как Дезертир! Так что в ДНР тебе назад дороги нет…
– Ах, вы пидарасы!!! Нахуя??? Вы что все под урку-то встали, он же вами манипулирует, как хочет, орёт на вас, а вам и нравится??? Я же не фоткался с тобой, чё ты пиз-дишь!!!
– Да, не фоткался, я с аватарки с твоей, Вконтакте, сохранил на телефон и распечатал…красиво получился, чётко!
– Аааааа, ну ты и гандон!!!
– Да, я такой! Ахахаха! Зато ты трус и дезертир! Рас-скажи лучше, как ты умудрился съебаться ночью с террико-на и днём оказаться уже в Грозном?
– Я с подругой договорился, она на машине приехала ночью к террикону и вывезла меня за пределы ДНР, всю ночь ехал через Ростов в Грозный. Я заранее договорился с бывшим командиром, который теперь служит в Грозном, он выписал мне отношение, сфоткал его и прислал мне по ин-тернету. Так что, меня уже там ждали.
– Чё, Мишаня, бомбануло у тебя? Тебе же похую должно быть, ты же больше не приедешь в ДНР, ты ж ссык-ло ебучее, так чего ты из-за автомата-то бомбишь мне в ухо?
– Но я же не крал автомат, я его вам оставил! Я же опять служу, я не дезертир, я просто сменил место служ-бы!!!
– Нет, Мишаня, ты съебался оттуда, где бомбят каж-дую ночь, где стреляют, туда, где безопасно, хоть это и Чечня. Может фоткаться там и понторезить Вконтактике своими фоточками и дальше, а в памяти наших бойцов, ты останешься как трус и дезертир. Пока!
Я выключил телефон. Мишка перезванивать тоже не стал.


*«Электрики» – СС (нем. SS, аббр. от Schutzstaffeln, «отряды охраны»; в 1933;46 годах в Германии при написании использовалась специ-альная типографская лигатура в виде сдвоенной руны «зиг»: Runic «;;») — военизированные формирования Национал-социалистической немецкой рабочей партии (NSDAP). Данное слово используется в разговорной сленговой речи, по аналогии с электро-щитом, имеющим так же молнию в виде руны ;, в жёлтом треугольни-ке, так как Роспотребнадзор запрещает упоминать военных преступ-ников и военные преступные организации, то ССовцев заменили на «электриков».








15. Новенькие

Приехали Султан, И***ш (он же Лёха), Ара. Ара был невысокого роста, коренастый и чересчур разговорчивый армянин. Султан не любил суетливых, и я с полувзгляда по-нял, что у Султана к нему возникла «любовь с первого взгляда», хотя вроде как встретил он их обоих доброжела-тельно. Не знаю почему, но горцы не любили армян, хотя те вроде как тоже кавказцы, но ровней себе не считали.
Лёха с Арой поднялись на второй этаж. Ара прита-щил с собой РДшку на верх, Султан на него косо посмотрел, но промолчал.
Я показал, где взять матрас Аре. Лёха улёгся на ме-сто Мишки. Лёха с Арой улеглись на матрасы и стали об-щаться со мной и с Дениской.
Ара приехал с РДшкой за плечами, со стволом, гово-рил громко, много смеялся, Султан молчал (видимо искал повод). Наконец он не выдержал:
– Эй, тиха будь! Я не люблю, когда в моём доме раз-говаривают громче меня.
Надо сказать, Султан, как контуженный, говорил до-вольно громко, а правым ухом он слабо слышал, поэтому, когда ему что-то говорили нормальным тоном, он повора-чивался к собеседнику левым ухом.
Если Султан к кому-то обращался «эй», то это гово-рило о том, что он явно не уважал человека, который для него недостоин даже позывного. ***вый признак.
– Султан, я нормально разговариваю! – обиженно возразил Ара.
– Ты нихуя не нормально разговариваешь! Децибелы свои поубавь! Я хоть и контуженный и слабо слышу, но ты успел уже меня заебать своими рассказами, и своим против-ным, громким голосом! Как звонок, бля! Тебя весь посёлок сука, слышит!
Ара осёкся, потом замолчал, но через некоторое время стал тихо рассказывать, в полголоса:
– А вот смотри, какие фотки! Я вам сейчас скину…
Мы достали свои телефоны: Я, Дениска, Лёха.
– Выключите нахуй свои телефоны, дебилы, бля! Ваши хохляцкие симки и кучность телефонов в одном ме-сте! Хотите, чтобы по нам артой накрыли – прямо по этому домику?! Расслабились?! Забыли, как 2014-2015 году, таких как вы пиарщиков и сэлфистов, со смартфонами, накрывали разом?! Не знаете, что такое РЭБ*? Вот у меня простой кно-почный, я и то его включаю только по необходимости!
По сути, Султан был прав, даже возразить было не-чего.
Но было неприятно, каким тоном это было сказано. Больше всех не понравилось Аре, на лице которого отпеча-талось всё. Тот встал и вместе с Лёхой спустился во дворик нашего дома.
Остались наверху только я и Дениска, с Султаном.
– Что обиделись?!! Мне похуй, могут уёбывать от-сюда!  Я никого не держу! Пусть вас будет мало, зато мои нервы будут в порядке…
– Султан, я дозвонился до Мишки!
– И где он?
– Не поверишь! В Грозном!
– Где-где???
– Я тебе отвечаю, егоная баба, ночью, вывезла его в Ростов, а оттуда он уехал в Грозный и уже служит в военной части! Прислал мне фотки с части и даже календарь с сего-дняшним числом.
– Нихуя себе!!! Шустрый малый…
– Зато знаешь, как я его подъебал?
– Как?
– Я сказал, что мы с тобой продали его ствол, а в ба-тальоне объявили, что он дезертировал с оружием и теперь его мордаха висит на каждом столбе: разыскивается дезер-тир, сбежавший с оружием, особо опасен, при задержании стрелять на поражение!
– Аахахахаа! – Султан разразился громким смехом. Ему вторил и Дениска, который не слышал моего телефон-ного звонка, и для него это тоже было новостью.
– ****ь, у него пердак сгорел, от этой новости! Слю-ни аж сквозь телефонную трубку в меня летели!
– Аахахаха! Надо было и в самом деле его ствол продать, а я дурак его на И***ша закрепил! Красаучик Сильвер! Подъебал, так подъебал! Шучу, я батальонным оружием не торгую. В другом месте и в другое время, я са-мым первым продал бы его ствол. Аллах с ним, съебался так съебался – хорошо, что сейчас, а не в бою! Это было слабое звено, и мне такие не нужны…
– Султан, ты бы дал три «золотых дня» Лёхе и Аре. Пусть бы парни огляделись, присмотрелись, приобвыклись, тогда и орал бы на них. А так, сдристнут сейчас, где новых искать?
– Нет у меня времени в жопу их целовать! Какой есть, такой есть – пусть привыкают ко мне, не могут – идите нахуй! Я никого не держу…
Время было уже вечернее. Ара с Лёхой поели, то, что успел приготовить Джёрджио, мы тоже поужинали. Я расписал график дежурства на ночь, включив туда и Лёху и Ару. Лёха встал на должность сержанта – командира мино-мёта, Ара на должность Мишки. Султан распедалил так – я больше не вожу как начкар караул, а с Лёхой мы как два сержанта каждый водим свою смену на террикон. Лёха Джорджио и Ару. Я Гека и Дениску. Таран на базе с Султа-ном, водителем или на подмене, когда кому-нибудь надо в город в увольнение. Всё вроде бы по-красоте раскидали. Султан даже разрешил официально забухать тому, кто в увольнении – сходить в город, купить что надо, приехать, закрыться на первом этаже и пить, сколько влезет, но не вы-***ривать, на следующий день – а проспаться. Следующим же утром быть в состоянии огурца, чтобы прийти на терри-кон.
Это были самые козырные условия, которые только можно было придумать в нашем положении, но Ара обосрал всю малину.
Утром он подмотал свои вещички и так как стоял по-следним, просто ушёл, никому и ничего не говоря, уволь-няться в штаб.
– Мышь ****ая! Сука армянская! Я что, не человек, что ли?! Не пойму?! Ну, скажи мне по-человечьи: – «Не хо-чу я, у тебя служить!». Я что, держать его буду??? Да, нахуй мне такой всрался?! Я сам его в штаб увезу, и пусть его там уволят! Мне такое гавно, под боком, не нужно! А этот, до-ждался утра и сбёг, как И***! Посмотрите, все внимательно – может он ещё и с****ил что-нибудь из ваших вещей! *** вам теперь, а не увольнение!  – с утра, кипишевал Султан.
Мы осмотрели свои вещи, как будто всё на месте.
– ****ь, опять везти ствол сдавать! Сильвер, больше нахуй мне никого не советуй, даже «россияне» пошли какие-то хлипкие, не то, что раньше. Я лучше наберу местных ал-кашей – им хотя бы бегать некуда! Дальше ДНР не убегут!
– Султан, мы с Джёрджио, никогда тебя не бросим! – шлифанулся Гек.
– Молчи уже, без тебя тошно! – с горечью сказал Султан – Ведь, всё вчера красиво сделали: сутки стоишь, двое отдыхаешь, бухай, отсыпайся! Чего ещё ****ь, вам надо?!
У всех было подавленное настроение или проще – фрустрация*. Кто-то уже планы начал строить и я в том числе.
– И***ш, если хочешь съебаться, прыгай в машину, я никого не держу! – сказал Султан.
– Да я, пожалуй, останусь! – ответил Лёха.
– Тогда бери с собой Джёрджио и ****уйте на терри-кон! – сказал Султан.
– Но я вчера там только был! Может Сильвер с Де-ниской и Геком сходят, а завтра мы? – возразил Джёрджио.
– Я сказал вы, и точка! Ты вчера проебал всё на све-те! И бухим тебя нашли! Думаешь, я всё забыл?! Это твоё наказание! И не ****и мне тут в ответ, не заслужил ещё! – пресёк попытку Джёрджио, отморозить себе положенный выходной, Султан.
Я остался с Геком и Денчиком.
Султан забрал ствол Ары в машину, за руль посадил Тарана, а сам сел рядом.
Сегодня была Троица, пока Султан не уехал, я по-просил разрешение у него купить литр водки и отметить. Тот удивился:
– Чё, за праздник? Обязательно бухать?! И ты тоже «научился»?
– Дело не в этом! Ты мусульманин, я христианин. В Троицын день я всегда собираюсь с родными на кладбище, поминаем всех наших умерших родственников. Для нас это единственный день в году, когда я вижу большую часть всей своей родни. Сейчас я далеко от моих могил, потому прошу разрешения у тебя накрыть стол и всем православным помя-нуть своих родичей.
– Ну, раз такое дело, кому-кому, а тебе разрешаю! – с этими словами Султан уехал.
Гек обрадовался больше всех, как же – есть повод выпить на легальных основаниях.
Я решил купить литр, с таким расчётом, что один пу-зырь был для Джёрджио с Лёхой, чтобы они выпили на сле-дующий день. Те, узнав о моём альтруизме, были не против.
Гек проводил меня и Дениску в посёлок до магазина, где я накупил колбасы, шпротов, литр водки, хлеб, огурцы, помидоры, редиску, сок. Гек меня уговорил купить ему бан-ку пива, а Дениска банку «Рейва» (я взял даже две – и себе, попробовать, что за гадость такая, этот алкоэнергетик).
Пришли домой, я заставил стругать салат Дениску. Сам чистил картошку, чтобы часть пожарить, а часть и от-варить для салата. Подтянул и Гека, который пытался съе-хать от готовки в комнатку, пить пиво. Отварив картошку, я стал мутить «зимний салат» (его ещё называют Оливье), в то время как Дениска сделал «летний» из зелени, огурцов и по-мидоров, водку положили в ведро с холодной водой, за не-имением холодильника. С тушняком пожарили картошки. К тому времени как поляну накрыли, приехал Султан. Чинно и благородно прикончили пузырь водки. Султан был совсем не пьющий, по религиозным мотивам, но даже он выпил с нами рюмку водки, поздравив с Троицей. Вместе с Султаном до вечера гадали кроссворд. День прошёл замечательно, без воплей и криков, можно сказать по-семейному. Раскидали, как кому стоять ночью.
Ночью меня и Султана разбудил Дениска:
– Я во дворик вышел покурить, слышу, какая-то воз-ня и как будто кто-то шёпотом разговаривает! По-моему, нас окружают!
– Так, тиха! Молча экипируемся, не шуметь и не гре-меть! Патрон загнать в патронник, очень тихо! – приказал Султан.
Я, как и другие, снял с предохранителя как можно тише, и сопровождая рукой затворную раму очень тихо за-гнал патрон в патронник. Получилось практически беззвуч-но.
Я, Лёха, Султан быстро оделись, накинули разгрузки, оружие по-боевому, спустились вниз. Пока мы одевались, Дениска разбудил Гека. К тому времени как надо было вый-ти из домика, Гек уже был наготове. Осторожно открыв ще-колду, мы тихо вышли из домика и разбежались по пери-метру двора и самого домика. Тишина. Только где-то возле машины Султана шебуршение и какие-то невнятные звуки как будто кто-то шёпотом разговаривает между собой.
Султан подал знак зайти с одной стороны машины, а сам пошёл с другой.
Мы резко выскочили за другую сторону и никого не увидели, зато услышался лёгкий топот ног по тротуарной плитке двора, я достал фонарик и посветил:
– Сука! Ёжики ****ые! Мелкие, а топают ****ь, как слоны!
– Фуууух, Б***, вот ты нас подсадил на измену! Аахахаха! – заржал Султан.
Напряжение спало, засмеялись и мы. Почти через год произойдёт примерно та же ситуация, но в другой стране, и тогда эти ёжики поставили на измену гораздо больше людей, тогда даже пришлось стрелять в их сторону. Но это другое время, другая страна и другая история…
А пока, я смотрел, подсвечивая фонариком на целую ежиную семью, которая со страху свернулась в колючие шарики и забрались под машину Султана.
Отсмеявшись, мы пошли спать, а Султан похвалил Дениску за бдительность.
Бдительность — это конечно хорошо, только я менял Дениску и мой недосып был чисто из-за него.
Утром нас поднял Султан, и мы двинулись менять Лёху и Джёрджио.
Пока поднимались на террикон, вдруг чуть ли не из-под ног между мной и Геком порскнул заяц, довольно упи-танный и размером со среднюю дворнягу.
Я успел только поднять ствол из положения за спину, стволом вниз и снять с предохранителя. Гек сорвал автомат с плеча и даже успел загнать патрон в патронник, но вы-стрелить не успел – заяц успел скрыться из виду.
– Сука! Такое мясо, убежало! – с сожалением сказал я.
– Дааа, Джёрджио из него приготовил бы восхити-тельное блюдо…– с сожалением протянул Гек.
– Я бы сейчас и от собачатинки не отказался – сказал я.
– Та дааа, я в армии тоже её ел! И тоже бы не против! – мечтательно протянул Гек.
Дениска просто хлопал на нас глазами, растерявшись и не успев скубатурить, что свежатина из зайца, гораздо лучше тушёнки из говядины, которая успела уже приесться. А с признания того, что мы оба не отказались бы и собаку привалить, так вообще повергала его в лёгкий шок.
Хули, «годюшникам»**, особенно на флоте, не по-нять, что такое есть в армии одну капусту, в виде бикуса (без мяса). Как в наше юное время, когда мы с Геком топта-ли свою срочку.
– Короче, когда будем подыматься в следующий раз или спускаться, ствол надо держать с патроном в патронни-ке, снятым с предохранителя и желательно поставив на ав-томатический огонь.
– Эт, точно – подтвердил Гек.
Поднявшись, обнаружил Лёху бодрствующим, а Джёрджио спящим.
– Джёрджио не бухал?
– Я разрешил ему немного выпить, праздник всё-таки!
– Бля, тебе же наказывал Султан, быть с ним постро-же и не вестись на провокации!
– Понимаешь Вась, все местные ополчуги бухают, абсолютно все! Я тут не первый день служу, и это везде так!
– Здесь не везде, здесь это проблема! Они вообще пить не умеют!
– Тебе не кажется, что Султан перегибает палку?!
– Понимаешь, если им дать немного слабины, ты не вылезешь из этого «синего болота». А случись что, из-за этих алкашей фронт прорвут, а нас забаранят спящими! С ними нельзя по-нормальному, потому Султан с ними порою жесток и суров! Это не от хорошей жизни! Он единствен-ный, кто их может держать в узде! По-любому, тебе Джёр-джио весь мозг выебал за день с этим бухлом! Ведь так?!
– Ну да, заебал канючить! Я не выдержал и разрешил спуститься вниз, купить самогону. Сам с ним пару рюмок выпил, Джёрджио конечно больше, но не сильно.
– Интересное, было что?
– Было! Какой-то «бусик» ездит по нашим тылам и ебашит с миномёта по Донецку. Два-три выхода и всё, я от-слеживал за ним с бинокля. Скрывается он воооон, в том га-ражном массиве, в сторону Куйбышевского района!
Лёха дал мне бинокль и указал куда смотреть.
Да, сквозь зелёнку просматривался здоровенный, на пару-тройку квадратных километров, гаражный массив. Спрятаться там было довольно просто.
– Думаешь, та самая укроДРГ?
– Не сомневаюсь! Хохлы вон в интернете заявляют, что мы сами себя обстреливаем, а потом всё валим на не в чём «не виноватое» ВСУ.
– Ага, чистой воды невиновники, жи есть!
– Ха-ха! Вот-вот!
Разбудили Джёрджио, попили чаю! Джёрджио конеч-но «фанил», но выглядел как всегда – обманчиво неторопли-вый философ. Но, как показали все предшествующие собы-тия – когда надо, он проявлял чудеса расторопности.
Предупредили, что может попасться заяц по дороге – «Валите его, как волка позорного!» Лёха и Джёрджио спус-каясь вниз загнали патрон в патронник и поставили на оче-редь.
Прождав с час, не услышали ни единого выстрела – знать, больше заяц не попадался.


*Фрустра;ция — психическое состояние, возникающее в ситуации ре-альной или предполагаемой невозможности удовлетворения тех или иных потребностей, или, проще говоря, в ситуации несоответствия желаний имеющимся возможностям.
**«Годюшники» – военнослужащие срочной службы отслужившие всего год, тогда как ранее, служили полтора и два года срочной службы. Ещё раньше, на флоте служили три года и даже пять лет. Со-ответственно те, кто отслужил больше презрительно называют тех, кто отслужил всего год – «годюшники» или же «гадюшники». Зависит от того, что они под этим подразумевают.



16. МТЛБ

Проводив Джёрджио и Лёху вниз, первым делом я определил Дениске делать хавчик на день – первое и второе. Дело в том, что кроме меня и Джёрджио никто не заморачи-вался с приготовлением пищи. Всё что умели готовить оставшиеся члены отделения Султана, когда их не припахи-вали почистить лук с картошкой или нарубить салат, это пожрать прямо из банки консервы или тушняк с хлебом. Но, с такой пищи кишку себе испортить плёвое дело. Я имел опыт холостяцкой жизни, от чего никогда с этим не мирился – раз в сутки суп должен быть в желудке, иначе гастрит и язва желудка с запором вам обеспечены.
– Я не умею готовить! – попытался съехать Дениска.
Меня порядком заебла эта беспонтовая мазь, которой мажутся все в нашем отделении, поэтому немного проорав-шись, припомнив всех родственников Дениски от его мамы начиная и кончая седьмым коленом его предков, я сказал:
– Меня в душе не ****, что ты не умеешь готовить, я заебался, с Джёрджио на пару, вас всех кормить. Как помочь – так вас заебёшься уговаривать, зато как жрать, так вы са-мые первые. Вощем так, прояви находчивость и смекалку. Вы все видели, как примерно я готовил или Джёрджио. Осталось взять и сделать так же, а по возможности и лучше. Сегодня, *** с ним, приготовишь гречневую кашу. Для этого надо взять насыпать полную эмалированную миску крупы и промыть гречку, параллельно налить половину большой ка-стрюли воды, поставить её на огонь. На сковороде поджа-рить измельчённый лук и тушёнку – получится что-то вроде подливы-поджарки. Вода в кастрюле закипела, насыпал туда промытую гречку, добавил туда растительного масла пару ложек, соли по вкусу и варишь до победного. Можешь ядри-цу сварить* или разварить до талого – дело вкуса, мне лич-но всё равно, лишь бы каша. Сука, это так сложно?! Дохуя мозгов надо?! Или может кулинарный техникум за плеча-ми?! Привыкли дети асфальта, что за вами мама с папой всё делают, обмороки, недоделанные. Иди, ****уй готовить, по-вар етить твою растудыть. За час должно быть готово! А я пока постою на КП.
Простояв на КП час, я отлучился до этого кухаря, посмотреть, что же он там наготовил.
На удивление, у Дениски всё получилось – каша лишь слегка была недосолена, всё остальное получилось, как в лучших домах Ландону и Парыжу.

Ровно через год будет та же ситуёвина, но с моим другом (кстати, старше меня), которого так же судьба (в ли-це моих товарищей) заставила приготовить опять же гречне-вую кашу (ну, а хули – была его очередь готовить на всех), но уже в другой стране. И вот тот, никогда прежде не ва-ривший кашу, не знал, что крупа при варке сильно увеличи-вается в объёме. Потому он решил не заморчиваться и в пя-тилитровой кастрюле отварить пару кило гречки сразу (народу-то много), воду чтобы не пригорало, приходилось доливать и доливать – естественно всё это, в один прекрас-ный момент, попёрло наружу. Глядя на это, один наш остряк дал ему совет из детской сказки:
– Братан, скажи ей: – «Горшочек, не вари!»
От чего других товарищей порвало от смеха, пока несчастный повар метался в поисках свободной тары для укладки лишней каши, прущей как на дрожжах из кастрюли наружу.
Потом конечно пришлось несколько дней давиться одной гречкой – ну, а хули, не выкидывать же, добро?!

Я похвалил старания Дениски, поставил чайник по-пить чаю. Дениска тоже был доволен. Видать не врал – и в самом деле не умел готовить и для него это был самый пер-вый подобный опыт, который увенчался успехом.
За чаем:
– Ни чё, в следующий раз научу суп готовить!
– Ага…Сильвер, а давай сходим постреляем?
– А нам по шапке за пострелухи в тылу не дадут?
– Нет, тут и соседи тоже ходят стрелять…
– Какие такие соседи?
– Над нами «стоят на глазах»** с нашего батальона корректировщики с огнемётной роты. Как-нибудь в гости зайдут. Они вон там, видишь, самую высокую точку терри-кона? Вот там у них наблюдательный пункт. Они к нам ино-гда приходят чай попить.
– Прикольно у вас тут…
– Пойдём пока постреляем?
– А как мы магазины потом заполним?
– Ну, помнишь на КП стоял ящик? Вот оттуда и наберём…
– Это же стратегический запас на крайний случай!
– Да, Гек говорит, у них тут неучтёнка прикопана, это когда они в батальон вступали, у них много что своего было – они же всем отделением вступили в батальон из раз-ведки. Так вот, много что не сдали и тут на терриконе при-копали: пару цинков патронов, гранаты, мины.
– Ну, тогда ладно, по магазину можно и отстрелять, заодно и ствол свой пристреляю…
Мы прошли на то место, где было сделано стрель-бище.
Так как диаметр террикона был довольно большим и наши позиции были хоть и высоко, но на нижнем ярусе, так называемой террасе, над которой возвышался на несколько метров верх, самый верхний ярус. Вот туда мы и поднялись. Придя туда я узрел натуральное стрельбище – пару лёжек, сделанных из деревянных крышек от ящиков с боеприпаса-ми, небольшой бруствер, за которым виднелось «мишенное поле».
«Мишенное поле» выглядело как карьер, на самом деле там и сям хаотично были расположены холмики – это была высыпана угольная отработка, ниже по уровню при-мерно, как терраса с нашими позициями.
На дне так называемого карьера, валялись бутылки из-под разномастного алкоголя (чую что большую их часть накидали Джёрджио и Гек, Монах и Геолог).
Вместе с Дениской стали стрелять по бутылкам, бла-го «мишений» хватало, дистанция сотка и чуть более.
Постреляв на различных дистанциях, всегда попадал – значит ничего настраивать не надо, автомат был пристре-лян и без меня.
Вдруг, к нам спустилось двое – один высокий и не-молодой, второй моих годов среднего роста и в панаме. Представились. Высокий, жилистый и не молодой Варан*, что помоложе Ковбой*.
Вот так-так, это ж тот самый Ковбой, что бунтанул, против Султана!!! Султан описывал его как интригана и лю-бителя выпить. Оказывается, Ковбой ушёл в артразведку миномётки, командиром отделения.
Немного пообщавшись я сделал немного другие вы-воды – Ковбой был простой, довольно умный, немного за-нудный парень с головой, из местных(!), что было редким явлением среди ополченцев, образца 2016 года. Но точно не алкаш и не интриган, как описывал его Султан.
Той зимой да, Ковбой пил со всеми, но гораздо меньше, причуды Султана ему надоело терпеть, и он увёл за собой в миномётку троих из отделения Султана. Именно тех, кто был с России и кого Султан не спасал в горящих камышах: Леший, Чёрный и Бандит. Хотя нет, Леший был местным, но в деле «с камышами» его не было.
Глянув на ремень своего автомата, я увидел надпись – Чёрный.
– Да-да, Сильвер, это его автомат у тебя на плечах. – угадав мои мысли, сказал Ковбой
Я вспомнил что на автомате Мишки, теперь уже пе-резакреплённом на Лёху, было написано – Бандит. Так вот значит, как.
– И где сейчас все эти трое?
– Леший сейчас служит в батальоне «Восток», Чёр-ный и Бандит уехали в Россию. Им надоела позиционная война, а в миномётке им места не нашлось – там нужна го-лова и кое-какие знания из геодезии, географии, картографии и прочих умных слов – заулыбался Ковбой – Этим они не обладали, это были всего лишь стрелки. В современной войне простой стрелок уже потерял свою активную и гла-венствующую роль. Сейчас всему головой – арта. Даже в разведке сейчас важен не человек, а беспилотник, управляе-мый этим человеком.
– Спорно, но не лишено смысла! – ответил я – Чело-веческий фактор ещё никто не отменял.
– Ну, тут бесспорно, конечно! Но исключение из правила, только подтверждает это правило. – сумничал Ков-бой.
Я не стал усираться и доказывать обратное – пусть считает, что он прав и доказал это.
Настала пора поумничать Варану:
– Чего вы тут делаете? Автоматики пристреливаете?!
– Что-то типа того… – ответил я за себя и Дениску.
– Сморите как надо! – сказал Варан – Выбери себе цель. Выбрал?
Я нашёл очередную бутылку и прицелился в неё.
– Бутылка возле вон того пышного куста!
– Вижу!
Варан поставил на прицельную планку моего автома-та пустую гильзу.
– А теперь стреляй, так чтобы у тебя эта гильза не упала.
– Но, также только холостят***?! Энергия порохо-вых газов сильнее делает колебания, чем холостой спуск!
– А ты пробуй, так чтобы не упала, у тебя будет па-дать, но ты старайся так, чтобы у тебя не падало – вот когда перестанет падать, вот тогда ты в любой ситуации будешь попадать, даже на вскидку.
Бляяяяяяяяяя, как я устал от этих оружейных гуру! Вы умные только по стрельбе по неподвижной цели. Вы по-стреляйте по цели, которая от вас пытается спрятаться и всеми силами старается, чтобы в неё не попали, огрызаясь против вас из стрелкового оружия. У вас будет совершенно другой пульс и реакция. Надо извести ***ву тучу патронов, чтобы научится стрелять так, чтобы патронная гильза не па-дала – а для этого надо иметь постоянный ровный пульс, ровное дыхание, хороший упор и плавный ход спускового крючка. В реальном бою все эти факторы соблюсти может только снайпер и то на стационарной и подготовленной по-зиции. Отсюда я делаю вывод, что эти выебоны работают только в стрелковом спорте.
Несмотря на это я пострелял, как учил Варан. Точ-ность уменьшилась, с непривычки. Переучиваться надо на гражданке, а на войне пользоваться теми навыками, какие наработал в армии, где таким тактикульным премудростям не учили.
Достреляв свои магазины, пошли пить чай к нам. Ковбой ушёл, менять того, кто стоит на глазах – обычно их было по два человека, но сегодня от чего-то пришли сразу трое.
Ковбой, в миру Толя, пришёл присмотреть, где мож-но организовать новый НП, а заодно проведать своих быв-ших сослуживцев. Но напоролся только на меня и Дениску, не зная нас лично.
Минут через пять, пришёл новенький – Мент.
Грузноватый, плотного телосложения в тактикульной панамке с короткими полями, за километр было видно, что это «россиянин-доброволец» и скорее всего с Москвы. Больно уж «упакованный». Одетый в бундесверовский «флектарн», он выглядел внушительно, с тактическим рюк-заком двух-трёхдневкой****, в котором была всякая всячи-на: мультитул, тросики, гранаты, нож, всякие приспособы, как у сапёра. Хотя он был всего лишь артиллерийским наблюдателем.
– К нам ходите только по тропочке, увидите, она ос-новательно протоптана. Рядом и возле, не ходите, я там рас-тяжки поставил и прочие сюрпризы. Чтобы ночью хохлы к нам не подошли.
Варан, поулыбался, закатил глаза и промолчал.
Любой другой может бы и не понял, но я сразу до-гнал, что к Менту относится надо со скепсисом – понтов много, а толку мало.
– Сурьёзно выглядите! Судя по возрасту в отставке, и скорее всего в чинах, не ниже майора были, я прав?
– Ну, почти…подполковник. Просто я моложаво вы-гляжу.
– А где служили?
– Много где, где именно – не важно… – загадочно ответил бывший подпол.
– Попробую угадать. Раз Мент, значит служил в ми-лиции или в полиции. Вернее, заканчивал там служить.
– Угум. – сказал Мент и сделал отрешённо-загадочный взгляд.
Варан отвернулся, давя гадскую лыбу и подмигивая мне.
Я понял, что Мент когда-то и где-то был, но не в том объёме как он себя позиционирует. Хотя если бы не экивоки Варана, я бы и не догадался. Вернее, догадался, но значи-тельно позже и при более долгом общении.
Такие люди, как Мент, встречались на моём пути и позже, но этот подвид милитарисапиенс, мне впервые по-встречался, только тут. Что из себя представляли подобные экземпляры:
Где-то реально служили, имели безусловный опыт в военных профессиях, вышли на пенсию. Но всю жизнь меч-тали попасть на войну, чтобы применить свои знания на практике, пока же этой возможности нет – покупают снаря-гу, аккумулируют в мозгу знания по тактике, тактикульно-сти, медицинской подготовке, сапёрному делу. В следствии чего взращивают в себе безразмерное чувство собственной важности, и начинают в него свято верить. Даже убеждать себя, что они реальные вояки и на войне не дадут маху. Ча-сто травят байки, в которых преувеличивают свои заслуги. Подвид подобных есть, но много моложе годами – проявля-ется у страйкболистов, воскресных тактикульщиков, убива-торов картона, обожающих опыт западных коллег и во всём им подражающим (начиная от снаряги, кончая особым хва-том карабина или автомата, и перезарядкой левой рукой).
Я был на тот момент ничуть не лучше, с одной лишь маленькой разницей. В меня в своё время стреляли боевыми патронами, я был готов к этому в будущем, и я старался наоборот учится у бывалых, а не выпячивал свой опыт наружу, козыряя тем, что почерпнул в интернете в соответ-ствующих тематических пабликах.
Как покажет будущее, подобные тактикульщики, как приезжали, так и уезжали, побывав всего в одном настоящем бою, эмоций от которого им хватало на всю оставшуюся жизнь. Чтобы потом сочинять и врать за себя прочим такти-кульщикам, у кого подобного опыта ещё не было.
Гости у нас долго не стали сидеть – ушли к себе.
Кстати, у Ковбоя панама сидела на нём реально, как ковбойская шляпа с загнутыми вверх полями, стянутая под подбородком утяжкой.
Потом с Дениской мы пошли на КП вдвоём – чтобы пополнить свои пустые магазины. Когда Дениска открыл ящик, я ахнул – патронов осталось только на дне, и не более чем на пять-шесть магазинов.
– Вы чё бля, стрелки ворошиловские, все патроны-то кончали?!
– Ну, отсюда все брали: Мишка, Гек, Джёрджио, ре-бята из тех что «на глазах» тоже…
– Но вы же целый ящик патронов россыпью ушата-ли!!! А случись прорыв, ты где будешь искать спрятанные цинки патронов? У тебя будет время их копать, вскрывать консервным ножом?
– Да, успокойся Сильвер, фронт уже дальше встал, скоро нас отсюда здесь снимут!
– Откуда ты это знаешь?!
– Так, Ковбой говорил. Думаешь он просто так при-ходил? Он высчитывал расстояние и выбирал новые ориен-тиры и намечал новую точку для НП.
– Когда это ещё будет, неизвестно, значит пока для нас ничего не меняется...
Пришёл со стороны корректировщиков какой-то вы-сокий, худой тип в балаклаве, горке и разгрузке, со своим СВД с прикрученным к нему закрытым глушителем.
Это в кино показывают, как глушитель при выстреле издаёт почти бесшумный и неясный звук. Когда этот зага-дочный тип пристреливал свой СВД с глушителем, звук его выстрела был едва ли тише, чем обычный. Единственно, что вспышки не было видно – очевидно просто «банка»*****. Других понтов я от неё не заметил.
Как звали типа, кто такой, от какого работает – хер его знает. Пришёл, магазин отстрелял и ушёл, как и не было его. Ни здрасти вам, ни насрать.
Потом на НП приходил какой-то тип, лет за пятьде-сят, начальственного вида, вернее приехал на Ниве (оставив её на серпантине), одет по гражданке, и прямиком на НП.
Даже не представившись, начал свой допрос:
– Кто такие, от кого стоите? Где ваш сектор? Журнал ведёте?! Где больше всего стреляют?
– Слышь, стесняюсь спросить, ты кто такой?!
– Кто надо!
Я взял рацию и вызвал Султана:
– Тут какой-то хер с бугра приехал, изображает из себя главного *** в мире животных. Вопросики по теме за-даёт, чего мне делать?
– Передай ему рацию! – сказал Султан.
Я, не мало удивившись (не меньше, чем тот началь-ственного вида тип, который тоже был ошарашен моим к нему отношением), передал ему рацию.
– Это Султан, с кем разговариваю?!!
– Полковник...
Тип представился полковником, так как за званием не последовали прочие регалии, я пришёл к выводу, что это его позывной. Султан тут же сменил надменный тон и приказал мне показать ему всё, что тот спрашивает и ответить на все его, даже самые неприличные, вопросы.
Уловив из их разговора, что этот *** имеет какие-то нехилые полномочия с меня спрашивать, немного растерял-ся (вроде какое-то начальство с батальона). От чего я сме-нил свой вызывающий тон, на тон подчинённого и довольно сбивчиво стал ему объяснять откуда примерно хохлы стре-ляют по Донецку, рассказал за странный бусик в гаражном массиве, который стреляет по нашим тылам, предоставил к осмотру журнал ведения наблюдения (который не вёлся уже пару месяцев – за что реально было стыдно). Тип что-то се-бе записал в записную книжечку и уехал.
Я, смотря ему вслед, поднёс рацию ко рту и спросил Султана:
– Это кто ваще был?
– Не вникай Сильвер, начальство с батальона!
– Я тут его обозвал чутка, ну ты и сам слышал, гы-гы-гы…
– Забей, ты всё правильно сказал, не волнуйся. Меньше приезжать будут, не предупредив.
Я всего день как на терриконе, а уже охерел от гос-тей и событий – не позиции, а проходной двор какой-то! По-явление гражданского типа, честно говоря, было неожидан-ным, и я был не готов к этому морально. На будущее решил, что в следующий раз подобных гостей буду укладывать, под дулом автомата, мордой в землю. Жёстко шмонать, а уж по-том спрашивать кто такие и откуда. Ибо нехуй приезжать без предупреждения! Это во мне запоздало взыграло зло, за допущенный мною косяк. Жаль, что от неожиданности рас-слабился, растерялся, – надо было действовать жёстче! Ещё со службы я ненавидел всякого рода проверяющих, которые приезжали помочить свой пятак туда, где люди и без них в делах, и в заботах.
Глянул в сторону фронта – привычно, пересекая по-ле, ехала МТЛБ нашего батальона, везя смену на линию окопов.

Однажды меня, Дениску и Гека, подвозил мехвод этой МТЛБ в десанте, со стороны террикона ближе к наше-му посёлку Лозовая. Весёлый парняга, с въевшейся дизель-ной гарью лица, на половину скрытого танкистским шле-мом. Умой такого и сними с него шлемофон, никогда не признаешь его из прочих. Жаль не успел познакомиться с ним – его стальное чудовище издавало такой шум и лязг, что нашему собеседнику приходилось нам орать, чтобы мы поняли, что он решил нас подвезти, по доброте душевной. Зато сам он был привыкший к шуму, и не снимая танкетки, нас прекрасно слышал.

Наступал вечер. Мы с Дениской и Геком поужинали, опять же гречневой кашей и разделили ночь на троих: пер-вым стоял я, потом Гек, под утро Дениска.
Я стоял в летних сумерках и записывал выхлопы, как возле Куйбышевского района Донецка, так и со стороны Старомихайловки. Решив заново начать заполнять журнал наблюдений – мало ли, кого ещё нелёгкая сюда принесёт.
Отстояв свои часы, я разбудил Гека и пошёл спать в металлический кунг, стоявший не в далеке от НП.
Внутри кунга был топчан, под которым лежали наши 80-е мины от нашего 82-го миномёта, гранаты и я даже узрел там сиротливо стоящий цинк на 1080 патронов ЛПС от 5.45 мм. Там же лежал ржавый «консервный ключ», спе-циально для таких «консервов» со свинцовыми «маслята-ми». Кстати, обычные консервы данный ключик открывает очень даже ничего.
Осмотрев фонариком от пьезозажигалки кунг, и то что лежало под топчаном, улёгся спать, предварительно одев свитер под горку и скинув берцы. Снимая берцы, по-смотрел на подошвы своих резиновых сланцев, в которых я ходил днём – в тапках больно не погоняешь (ноги горят, нужна подошва потвёрже и потолще). Днём жарко, так ещё и террикон горя изнутри, выделял тепло, да так, что подошвы сланцев сплавились, утратив свой протектор.
Вы спросите, куда же днём девался Гек?
А Гек с утра ушёл спать, вставая только на поесть или на пост, видок у него был полностью апатичным. Устал он от террикона, у него был оборудован отдельный пост, в виде диванчика из крышек от ящиков с боеприпасами. Он часто туда уходил наблюдать за Старомихайловкой, просил мой телефон, где были накачаны чисто казачьи песни (была у меня страстишка в музыкальном вкусе – старинные каза-чьи песни). Гек как-то однажды услышав, что играет у меня из динамика телефона, часто просил послушать мой аудио-лист. Ну, а я давал ему, мне было не жалко.

Песни у казаков протяжные, особенно старинные, за-частую были записи, записанные акапеллой, без музыки, но красивым стройным голосами с различными октавами и подголоском. Это настолько красиво, что даже Максим Горький был в своё время зачарован этим пением. Напри-мер, есть отрывок из его произведения «В людях», где он ярко описывает ощущения мальчишки от казачьего пения. Думаю, многим из нас, кто вживую слышал настоящее хоро-вое народное пение (особенно в первые разы), знакомы эти ощущения: трансовость, пребывание в ином пространстве-времени, святость:
«Казаки казались иными, чем солдаты, не потому, что они ловко ездили на лошадях и были красивее одеты, — они иначе говорили, пели другие песни и прекрасно плясали. Бывало, по вечерам, вычистив лошадей, они соберутся в кружок около конюшен, и маленький рыжий казак, встрях-нув вихрами, высоким голосом запоет, как медная труба; тихонько, напряженно вытягиваясь, заведет печальную пес-ню про тихий Дон, синий Дунай. Глаза у него закрыты, как закрывает их зорянка — птица, которая часто поет до того, что падает с ветки на землю мертвой, ворот рубахи казака расстегнут, видны ключицы, точно медные удила, и весь этот человек — литой, медный. Качаясь на тонких ногах, точно земля под ним волнуется, разводя руками, слепой и звонкий, он как бы переставал быть человеком, становился трубою горниста, свирелью пастуха. Иногда мне казалось, что он опрокинется, упадет спиною на землю и умрет, как зорянка, — потому что истратил на песню всю свою душу, всю ее силу. Спрятав руки в карманы и за широкие спины, вокруг него венком стоят товарищи, строго смотрят на его медное лицо, следят за рукою, тихо плавающей в воздухе, и поют важно, спокойно, как в церкви на клиросе. Все они — бородатые и безбородые — были в эту минуту похожи на иконы: такие же грозные и отдаленные от людей. Песня длинна, как большая дорога, она такая же ровная, широкая и мудрая; когда слушаешь ее, то забываешь — день на земле или ночь, мальчишка я или уже старик, забываешь всё! За-мрут голоса певцов, — слышно, как вздыхают кони, тоскуя по приволью степей, как тихо и неустранимо двигается с по-ля осенняя ночь; а сердце растет и хочет разорваться от полноты каких-то необычных чувств и от великой, немой любви к людям, к земле. Маленький медный казак казался мне не человеком, а чем-то более значительным — сказоч-ным существом, лучше и выше всех людей. Я не мог гово-рить с ним; когда он спрашивал меня о чем-нибудь, я счаст-ливо улыбался и молчал смущенно. Я готов был ходить за ним молча и покорно, как собака, только бы чаще видеть его, слышать, как он поет.».

Ещё бы, песни были не только исполнены красивыми мужскими голосами, но и в каждой песне отражены реаль-ные боевые подвиги казаков. Любую из них можно было разобрать и докопаться до конкретного исторического воен-ного подвига, отражённого в истории Государства Россий-ского, по освоению Кавказа, или же защите Крыма, в турец-кую войну. Гек, в нехватке активных действий обычно слу-шал их и плакал. От того стыдился этого и удалялся от всех на отшиб террикона, где плакал в волю, роняя в свою рано седеющую бороду и усы умильные солёные слёзы гордости, и даже некоторого счастья от песен, так чтобы этого не ви-дели мы. Мнилось ему, что и он, потомок лихих кубанских казаков, не хуже, чем его предки. Сложат когда-нибудь и про него героическую песню.

Жаль, что многие казаки сейчас измельчали, как те-лом, так и духом, став жинкиными подюбошниками, сидючи дома. Всё же, на войне мне встречались настоящие казаки, из тех самых, что без подмесу! И их было не мало, хоть и в будущем. Отрадно, что есть ещё в родовых казаках боевой дух, а не душок. А ряженое воинство к казакам никакого от-ношения не имело, не имеет, и не будет иметь. Но, именно из-за них, многие родовые казаки стали стесняться носить папаху, чтобы их не отождествляли с этим ряженым сбро-дом. Ничем внешне они не выделялись среди прочих бой-цов. О том, что они казаки по крови, я узнавал из моих с ни-ми приватных бесед, потому что видели они во мне род-ственную душу и тянулись ко мне.

Надеюсь песни вылечат душу Гека, не дав ему окон-чательно спиться, и былинные предки из этих песен устыдят Гека, в его моральном падении и алкогольном разложении.

Я долго ворочался прежде чем уснул, анализируя весь прошедший день (есть у меня такая дурная привычка – подводить итоги дня), потом только уснул. Проспал уже ча-са с четыре, наверное, как, сквозь сон, услышал громкий хлопок. Быстро разлепив глаза через притвор двери кунга увидел яркое зарево пожара, отражающееся от металличе-ской двери.
Быстро накинув тапки на ноги и прихватив свой ав-томат, выбежал в сторону фронта.
В воздухе отчётливо запахло горелой техникой – я впервые в жизни увидел воочию, как горит броня.
Это на минном поле горел наш батальонный МТЛБ. Яркий факел горящей моталыги, взметнувшись в высоту бо-лее десяти метров, долго выгорал. Факел был такой, что бы-ло светло, как днём.
Ко мне с НП выбежал Дениска, тыча пальцем в сто-рону зарева огня.

– Сильвер, Сильвер ты видел???
– Нет, я спал! Что случилось? Его подбили?!
– Нет, он ехал-ехал и вдруг – Бабах! И горит!
Я присмотрелся и в ярком зареве увидел, что МТЛБ на полкорпуса съехал с дороги, очевидно, или мехвод ночью случайно съехал с пути, или отвлёкся, или же был банально пьян. Но подорвался он на нашем же минном поле.

Было больно, обидно и горько. Я помнил того ме-хвода, улыбчивого парня, который нас подвозил. Обидно было что видели не только мы, но и укропы – наверняка зав-тра в интернете будут хвалиться, что это их рук дело.
Это была первая, при мне, потеря в нашем батальоне, в период позиционной войны…

Отблески огня плясали и отражались в глазах Денис-ки, который, как заворожённый, смотрел на горящую техни-ку. Да пепел, летящий по небу, приземлялся на наших пле-чах белыми хлопьями снега. Пахло горелым металлом, ма-зутой и …жаренным мясом.

Я по рации вызывал Султана, но тот не отвечал. Оче-видно устал и спит. «Ладно, завтра лично сообщу!» – решил я.

Рано утром выехал наш танк, стоявший слева под нашим терриконом, осторожно проехал по дороге, зацепил тросами сгоревший МТЛБ и утащил его с минного поля, бросив под террикон в кусты.
Хоронить там было нечего, всё выгорело. Я не знаю, что там могло быть и чего он вёз такого, но горело и выго-рало из него довольно долго. Я в отличии, от Дениски долго смотреть на это не стал, а пошёл спать. Отблески огня ещё долго освещали кунг, мешая мне спать. Я так и заснул под это «освещение», так что не могу сказать точно, как долго это горело, могу лишь сказать, что довольно долго.


*Я;дрица — каша из цельных (не разваренных) зёрен. При сильной термической обработке зёрна развариваются до состояния чешуек — лузги. Также известны ядрица-пшеничная и ядрица-полба.
**«Стоять на глазах» - в данном случае, артиллерийский жаргон, означает постоянное место для артиллерийского корректировщика-наблюдателя, который отслеживает вражеские выстрелы (выход) по вспышкам и корректирует стрельбу своей артиллерии.
***«Холостить» - в данном случае, без боевых патронов, тренировать прикладку огнестрельного оружия к плечу, на время производить спуск курка, смену магазина. Напоминает бой с тенью в боксе, только тут с оружием.
****Тактический двух-трёхдневный рюкзак - рюкзаки делятся на рей-довые и штурмовые. В данном случае Сильвер видел штурмовой рюк-зак. Штурмовые рюкзаки обладают малыми и средними размерами (объемами до 45 литров) и нередко, выделенным отсеком под гидро-систему, а также несколькими отделениями помимо основного. Одно-трехдневные штурмовые рюкзаки рассчитаны для загрузки в них только самого нужного на заданный период времени.
*****«Банка» – дульный тормоз-компенсатор (ДТК), закрытого типа накручиваемый на ствол оружия, скрывает выход вспышки выстрела и пороховые газы, приглушает звук выстрела, особенно если исполь-зуется дозвуковой боеприпас. Иногда ошибочно исползуется в значе-нии прибора бесшумной стрельбы (ПБС).









17. Джёрджио

За ночь основательно задрыг, даром что на мне был свитер, горка и я укрывался бушлатом Гека. Скорее всего, несмотря на удобный топчан, металлический кунг тянул тепло из тела своими металлическими стенками, обложен-ными кусками угольной выработки снаружи.
Пошёл на нашу кухню, поставил чайник. Вышел на улицу и увидел, что в гору к нам подымается гражданский.
Это был какой-то заросший и бухой тип, с кудрявой и кудлатой головой, среднего роста, довольно плотного те-леосложения.
На плечах он нёс тридцатилитровую канистру. С шумным выдохом пустив канистру, протянул руку:
– Миша «Король».
Я не знал, что делать: послать его подальше, или уронить на землю мордой, как постороннего, уже наводя на него свой автомат (как вчера планировал поступать с каж-дым посторонним, проникнувшим к нам на позиции).
Но тут выбежали Дениска с Геком и поздоровались с ним:
– Мишаня!
– Король!
Я опустил ствол:
– Это кто ещё такой?
– Это местный, живёт в Лазовом. Воду нам приносит иногда и сало.
В подтверждении этому Мишаня, из самодельной сумки, висящей на боку откинув клапан, достал тряпичный свёрток, откинув часть ткани показал шматок сала, усыпан-ного специями и чесноком.
Сглотнув набежавшую голодную слюну (ещё не зав-тракали), я спросил их:
– Чего ему надо и почему он постоянно к вам хо-дит?! Не верю я в альтруизм! И почему именно Король?
– Он к нам хочет устроится, вот и ходит, общается с нами…
– А чего ты в штаб тогда не едешь? – спросил я са-мого Мишу.
– Я раньше служил. Меня контузило под Ясиноватой, на блокпосту, дом мой там был, потом на больничку попал, комиссовали. Сейчас вот немноха на стакане, пробухаюсь, денех на комиссию наберу и поеду. Вы мне только помохи-те, порекомендуйте меня. А то видишь, у меня руки вон, дрожат...
Он вытянул перед собой руки, ладони которых бил заметный тремор.
– Так ты не бухай и пройдёт!
– Та, не проходит, это последствия контузии, я рань-ше не пил ваще. Меня списали по контузии, потому шо раньше ишшо и голова дёргалась, но прошло уже. А сейчас только руки дрожат, и то, кохда волнуюсь или выпимши.
– Ну ты с недельку не бухай и приходи на штаб. Я Султану скажу за тебя.
– Это хорошо. Я так и сделаю.
Миша встал и пошёл вниз, ничего не прося взамен воды и сала.
Ну, а мы с Геком и Дениской воздали должное салу, заев его хлебом и запив чаем.
Утром нас должен был сменить Лёха с Джёрджио, но приехал сам Султан на своём бэтмобиле.
– Сильвер, бегом все в машину! Поедем искать Джёрджио…
– Что случилось?
– Ушёл в посёлок купить приправу и пропал…Гека оставь наблюдать тут, а сами проедемся по посёлку.
Я, Дениска, Лёха и Султан съехали с террикона и спустившись в посёлок на медленной скорости поехали ис-кать нашего Джёрджио. Султан высадил нас по одному на каждую улицу, а сам поехал по третьей, обещая нас ждать в конце улиц на перекрёстке, чтобы подобрать.
Я шёл по улице с автоматом, поглядывая на каждый дом, во все проулки и спрашивая всех встречных и попереч-ных не видали ли они нашего бойца. Дойдя до конца улицы, я увидал Дениску, который общался с какими-то бабками. Те, громко что-то ему говорили, активно жестикулируя и показывая на дом, что напротив.
Дениска, увидав меня, замахал мне рукой, чтобы я подошёл. Естественно я пошёл ему навстречу, скорее всего Дениска раскопал какую-то инфу про Джёрджио. И чем ближе я подходил, тем явственней становилось, что Джёр-джио находится в том самом доме, куда указывали голоси-стые бабки.
– Вон у Марийки он сидит, она шалава знатная!
– Если искать, то только у ей!
– Полпосёлка её переебло, стучись к ней, не боись!
Дениска смеялся, над этими репликами и ждал пока я подойду, чтобы вдвоём зайти в дом, выше означенной мест-ной куртизанки.
Не стучась мы открыли калитку, как оттуда выплыла, примерно моих годов (хотя не факт, может и моложе – кто этих баб знает, сколько им, когда они на стакане, то стареют значительно раньше мужиков), с жёлтым оттенком крашеная блондинка, не первой свежести. Эта блондинка разинув пасть умудрилась в голос одна переорать сразу трёх баб:
– А вы шо, кошёлки старые, собрались тута?! Вас не ебут, так вы мне завидуете, да?! А ну пошли вон отсюдава!
Потом они принялись друг дружку крыть довольно посредственным матом, состоящим из названий детородных органов и взаимоотношениями между ними, от которого уши в трубочку заворачивались даже у меня, повидавшего виды.
А Дениска в голос ржал, слыша, как они костерят друг друга.
Пока хозяйка домика лаялась с бабками, из домика вышла сестра хозяйки, по виду тоже, та ещё про***** мест-ного разлива, только трохи помоложе и чернявая. Эта медам впряглась за сомнительную честь своей сестры сходу. Обойдя обоих вопящих мадемуазелей, мы зашли в хату, на полу которой лежал наш Джёрджио укрытый сверху бушла-том. На столе стояло пиво в полных и полупустых балло-нах, закуска к нему (в виде чипсов), полторашка самогона (недопитая), объедки на столе. И в детской кроватке молча стоял ребёнок года на полтора по возрасту. Странно, что он молчал, всё-таки на улице был гвалт на эмоциях и по идее ребёнок должен был плакать, но тот молчал, с интересом смотря на гостей. Дениска улыбаясь подошёл к ребёнку и взял на руки, стал гладить:
– Ой, маленький, да ты описался! Мамка за тобой со-всем не смотрит…
Я занялся лежащим ничком Джёрджио, стараясь его разбудить, скинул с его головы бушлат. Мама родная! Джёрджио был абсолютно лысый, без усов и бороды, по по-яс голый (всё тело в пыли), но помолодевший сразу лет на десять, с гаком…
Джёрджио был в полной отключке. Я его потолкал, потряс за конечности, даже слегка попинал – кроме стонов и невнятного бормотания, что-то вроде: – «Идите нахуй! Отъебитесь! Не трогайте меня…», я ничего не добился. Пришлось перейти к старому, хорошо испытанному мной, на алкашах, способе. Я взял недопитый баллон пива и с вы-соты примерно в метр, тонкой струйкой, стал лить это пиво ему на лицо, в область носа.
Через некоторое время Джёрджио стал захлёбывать-ся, что заставило его открыть глаза, замахать руками стара-ясь сбить струю пива с лица. Это не помогало и заставило Джёрджио сесть. Он весь мокрый, в грязевых потёках, рас-качиваясь из стороны в сторону, закрыл лицо руками, сна-чала захныкал, а потом и вовсе, зарыдал.
Честно говоря, я такой реакции не ожидал – потому что я был готов ко всему, даже на то, что он бросится на меня с кулаками (такое уже бывало в моей практике). Но Джёрджио рыдал, шмыгал носом и причитая:
– Я устал, я не хочу, я не буду, я уйду!
Я взял свой телефон и набрал Султана:
– У Джёрджио истерика, он не хочет возвращаться. Подъезжай сюда!
По телефону раскидав на пальцах, пояснил, как и ку-да ему подъехать.
Я поразился метаморфозе, произошедшей с доморо-щенным и всегда выдержанным, как старое вино, Джёрджио. Я впервые увидел его живые эмоции, на всегда беспри-страстном лице, даже слёзы и нервы. Видать парняга совсем «перегорел». Такое бывает, даже с сильными духом людьми.
– Дениска, оставь ребёнка, пойдём на улицу, надо с Султаном поговорить…
Дениска осторожно поставил ребёнка в его детскую кроватку, с манежем, и мы вышли.
К нам подъехал Султан, в машине сидел так же и Лё-ха.
– Чё сидишь? Забирай своего подчинённого! – сказал ему Султан.
Лёха вышел, забрал с собой Дениску и вывели под руки голого по пояс, в одних штанах и босого Джёрджио, посадили его в машину. Дениска сел рядом с Султаном, а я и Лёха зажали между собой Джёрджио.
В машине раздался смех. Это смеялся Султан:
– Ахахахаха! Джёрджио, что эти бабы с тобой сдела-ли?
– Они хотели, чтобы я побрился! А потом, пока я спал, побрили меня…
– Аахахаха! Ты побрился, чтобы они тебе дали ****у понюхать?
Джёрджио опять запричитал и заплакал, утирая сопли:
– Султан! Я не вернусь, я устал, я не хочу больше на террикон! Я бабу хочу, мне надоела эта война, я уже два го-да с тобой и бабу не видел, я устал!!! Я ухожу Султан, на совсем ухожу!
Я в своё время не раз говорил Султану, что с личным составом надо не только кнутом, но и немного пряника по-казывать. Уметь балансировать между этими крайностями. Султан всегда отмахивался, что мол дашь слабину, и та дисциплина, что пока есть, и та рухнет.
Султан резко затормозил машину и поразил меня в самое сердце своим педагогическим мастерством, вкупе с задушевным тоном (Макаренко нервно курит в сторонке):
– Джёрджио, успокойся! Что же ты раньше мне не сказал, что тебе нужно бабу?! Я сейчас же тебе выпишу увольнительную до завтрашнего дня. Ты завтра утром при-дёшь, отоспишься, а послезавтра заступишь на террикон, хорошо?! А сейчас выходи, еби своих прошмандовок, бу-хай, но завтра утром я тебя жду. Докладывать о тебе не бу-ду, возьму всю ответственность на себя. Не подведи меня, хорошо?
Джёрджио молчал.
 – Откройте ему дверь! – обратился Султан уже к нам, которые ожидали разноса Джёржио за пьянку и обман доверия, а тут всё вышло наоборот.
Я открыл дверцу и вышел из машины, предоставляя возможность выйти Джёрджио наружу.
Джёрджио размазывая слёзы пополам с соплями по лицу двинул в сторону пригревших его по****ушек.
Я сел в машину:
– Думаешь вернётся?
– А куда он денется?! Небось всё бабло уже на них просадил! Наебётся от души и вернётся…Подумать только, дал себя обрить, чтобы ему эти ****и дали за жопу подер-жаться! Ладно хоть брови оставили, ахахахаха! – заржал Султан.
Мы тоже не смогли удержаться от смешного вывода Султана, поддержав его смехом.
– Да, я тут, с этими поисками забыл сказать! Сегодня приедут артисты на школу, переоденьтесь поприличнее, к двенадцати дня приедут давать вам концерт. Заебали бля, со своими культурно-массовыми мероприятиями. Если бы Чегевара мне не позвонил, хер бы я вас туда отправил. Вой-на идёт, а они ездят тут, отвечай за них. Мне чего-то вру-чить тоже хотят. Там посмотрим.
Заехали на террикон за Геком, потом до своего до-мика, быстренько сходили на ставок ополоснуться. Всё бы хорошо, одна беда – песок на дне ставка настолько мелкий, что, если заходить в воду, он подымается взвесью и висит в воде. А накупавшись, выйдя из воды, всё тело покрыто мел-кими песчинками. Поэтому придумали купаться с неболь-шого причала для лодок, там и поглубже и удобнее в плане того, что дно ставка не баламутилось.
Я в своё время успел на кануне постирать свой маск-халат, оставалось только начистить свои берцы, и я в прин-ципе готов. Гек одел свой новенький камуфляж, у Дениски форма была на все случаи жизни, потому он отделался только чисткой обуви. Лёха тоже одел чистый камок и зелё-ный берет вместо кепки. Султан особо никогда не марался, потому поехал в чём был, только вместо кед одел свои ка-муфлированные кроссовки от «Nike», а на грудь нацепил ранее выданную ему медаль «За ратную доблесть».
Приехали на школу в шахтёрский посёлок «шахта им. Абакумова», прямо к школе, куда собирались все сво-бодные от службы бойцы, остались лишь те, кто был в пер-вой линии окопов.
Организатором нашего культурного мероприятия был замполит батальона родом с Беларуси, естественно по-зывной Бульбаш* был для него в масть, как второе имя. Бойцы всё подтягивались и подтягивались – пришла в пол-ном составе миномётка, две из трёх рот стоящих по фронту (не в целом, а в усечённом варианте – только те, кто смог без ущерба обороноспособности прийти на концерт). Боль-ше всего я был поражён, когда пришла в составе одной из рот одна медам в российской «цифре» вооружённая ПКМ, такая фундаментальная женщина, гренадёрского роста, ши-рокая в кости, но с косметикой на лице, имея уже на боль-шой груди пару боевых медалей от ДНР. Причём я не заме-тил, чтобы для неё ПКМ был в тягость. Носила она его с лёгкостью, элегантно и чисто по-женски укладывая его себе на плечо, словно дамскую сумочку. Пришли разведчики, у одного из которых на шее стоял бандаж (очевидно перелом шейных позвонков), по слухам это был снайпер.
Когда все собрались, перво-наперво Бульбаш всех поблагодарил что пришли, поблагодарил фронтовую брига-ду, что приехали и почтили своим визитом бойцов, даруя им возможность получить чуточку человеческого тепла от мирного населения ДНР. А потом стал вызывать по списку бойцов и вручать им медали за успехи в ратном труде. Сре-ди прочих, вызвали парнягу с бандажом на шее, Султана, пулемётчицу и ещё несколько человек из тех, кого я не знал. Каждому награждённому мы аплодировали, наградили не более десятка человек. Затем наступила очередь фронтовой бригады занять наше внимание: нам читали стихи собствен-ного сочинения, пели свои песни, исполняли старые военные шлягеры, когда дошла очередь до исполнения песни Олега Газманова «Офицеры» на сцену вышел маленький боец нашего батальона в майке-тельняшке, в чёрных солнечных очках и чёрном берете и так спел, с таким проникновенным чувством, как не мог спеть и сам Газманов. Чувства захва-тили не только меня, но и самого исполнителя, когда у него в горле встал ком, он не смог допеть и песню допевал один из ведущих концерта (профессиональный и не плохой пе-вец). От этих эмоций слёзы выступили на глазах не только у нашего бойца-исполнителя, но и большинства слушающих.
Было очень душевно и приятно, я чувствовал себя как солдат, с Великой Отечественной Войны к которому приехала фронтовая бригада. Одно дело это видеть в кино-хронике или в кино, и совершенно другое дело оказаться на месте тех, к кому приехали и ради кого пели – это незабыва-емо!
В составе фронтовой бригады была какая-то симпа-тичная молодая репортёрша-фотограф, на которую глазела большая часть изголодавшихся по женскому полу мужиков в военной форме. Она была очень и очень, как это модно сейчас говорить, секси – лёгкая голубая футболочка в обтяг, узкие белые брючки обтягивающие соблазнительные формы, открытые босоножки на босу ногу, блондинка. Были и певи-цы симпатичные, но красивее неё в тот день, никого не бы-ло.
Не знаю зачем, но поставили песню «Белый лебедь на пруду», под фонограмму группы «Лесоповал», Михаила Танича, только солировал тот самый ведущий концертной программы, который допевал песню «Офицеры». Один из наших парней худой и не складный парнишка подошёл к од-ной из певиц, которая была старше него минимум лет на пятнадцать, но очень хорошо сохранившаяся и имевшая стройную фигуру двадцатилетней, и предложил ей медлен-ный танец, та не смогла отказать «храброму воину». Тут уже сами артисты мужского пола подключились и расхвата-ли всех женщин из своей концертной бригады на медляк. Осталась лишь одна фоторепортёрша, но вид у неё был та-кой сногсшибательный, что почему-то все суровые мужчи-ны, даже из военных, заочковали к ней подойти и пригласить – очевидно, побоялись прилюдного отказа и жёстких подко-лов со стороны своих товарищей, мол побрила мадам «дам – не дам, если дам – то не вам».
А я не стал менжеваться и решил: а была-ни была, откажет, ну и шут с ним!
Набрался наглости уверенно подошёл и пригласил. А она взяла и не отказалась. Мы закружились в медленном танце, где я сразу положил руки на талию. Публика неистов-ствовала, свист, гам, смех, аплодисменты, вопли моих слу-жаков:
– Сильвер, красавчик!
– За жопу её, за жопу!
– Ниже руки опусти, ниже!
От публики вслух громко звучали все мыслимые и не мыслимые фантазии, которые они побоялись осуществить сами.
Короче, почему нельзя трахнуть бабу на Красной площади, в Москве? Правильно! Советами заебут!
Меня же, колотило от адреналина, и стоял спазм в горле – я уже месяц не прикасался к женщине так интимно, да даже не видел никого к кому можно было бы прикоснуть-ся, не побоявшись подхватить триппер. А тут, молодая, кра-сивая, стильная, как с обложки журнала. Я всё боялся насту-пить на её босоножки своими берцами и отдавить ей ноги. Замутить с ней было таким искушением, но Бог миловал, я не стал развивать успех и не пытался провести отношения от медленного танца к нечто большему. Человек я совестли-вый: где-то далеко дома, меня ждала жена. И мне было бы очень неприятно, если бы я здесь отдался первобытным чув-ствам и порывам обладания молодой и симпатичной самкой (оправдывая свою похоть войной), а дома моя жена также бы презрела наши семейные узы и отдалась бы какому-нибудь гражданскому козлу, пока я здесь. Будем считать, что испы-тание искушением я прошёл. Я знаю, что будь другой на моём месте, он был не стал миндальничать (а был бы я не женат и я не стал). Я просто не представляю себе, как мне завидовали те, кто не осмелился к ней подойти и пригласить на танец. Я не скажу, что имел внешность Ален Делона, крепкой фигурой и ростом тоже не выделялся, но мне не от-казали в медленном танце. Но ничто не может длиться веч-но, закончилась и музыка, я проводил на место эту красотку и вернулся к своим на ватных ногах, меня тут же стали хло-пать по спине, обнимать и даже пытаясь подкинуть меня верх, качая как Юру Гагарина, после возвращения из космо-са:
– Молодчик, Вася!
– Я бы в жизни не отважился!
– ****ь, Сильвер, меня бы она точно отшила!
– Нихуя, я думал она тебя побреет!
– Красавчик!
– За жопу-то хоть подержался?
– Вот ты молодец, единственный кто не побоялся к ней подойти! – сказал мне на ухо Лёха, более сдержанно и культурно, чем все остальные, которые как простодушные дети, что думали то и говорили вслух.
Да-да уважаемый читатель, бывают такие самочки, к которым робеют подойти даже самые отмороженные вояки. Когда им с гранатой под танк ползти легче, чем подойти к слабой, но красивой женщине, подобной хрупкой и мягкой силе, которая ломает сильных и опасных мужчин. Если бы это было только, лишь, моё мнение, но это было мнение це-лого батальона – красивее женщины, в тот день, было не найти!




























18. День молодёжи

После концерта, с положительными эмоциями мы поехали в наш домик, с прибавлением.
Бульбаш не только нам скрасил досуг, но и добавил нам бойца, уже в возрасте с позывным Воля*. Лет ему было пятьдесят с копейками, плотного телосложения, но с боль-ными ногами. Дескать, по окопам прыгать уже староват, а вот к нам на террикон, самое то. Одет он был как настоящий русский «партизан» коих призывали с запаса на военные сборы в российской «флоре».
Сели в машину, едва-едва стиснувшись, в конечном итоге переиграли. Гек вылез из машины и залез в багажник, как самый мелкий (наша четвёрка была комби, если кто за-был), зато сразу стало удобно всем.
– Только не говори, что и ты алкаш, морда у тебя, какая-то запойная! – поприветствовал его Султан – Сколько отмотал?
– Я не алкаш, у меня язва и пить нельзя, да и Лариса Петровна спуску не даст! А по поводу срока – ну, было де-ло, но давно, десяточку в общей сложности с двух заходов осилил.
– Так, подкаблучник, раз начал, продолжай…
Султан умел с первого взгляда определять, что за человек перед ним. Этому учит только долгая жизнь и такие жизненные школы, как зона и армия. И того и другого у Султана было в избытке. С его нелёгким жизненным путём, столько не живут.
– В первый раз сел за махинации, второй раз за слу-чайное убийство – оба раза по УДО вышел. Обратно не тя-нет.
– Надеюсь, что ты именно такой, как за себя поведал, а не баклан. У меня и своих алкашей хватает.
Султан рулил дорогой и общался с Волей, парал-лельно накидывая мне задачи:
– Так, Сильвер! Завтра День молодёжи, всех пенсио-неров отправим на террикон – это не их праздник. Ты, Де-ниска, Таран можете приехать завтра в парк Щербакова в Донецк, там концерт будет. Я тоже к своей Татьяне заеду сегодня, за руль посадим Дениску и Тарана, чтобы Таран показал ему дорогу.
Повернувшись к Дениске:
– Права есть? Как водишь?
– Нормально вожу! Права В, С, только вот с собой не взял, дома остались…
– Жаль, что не взял, да тут их больно и не спраши-вают, у военных-то. А так, хорошо, а то Таран заебал: то ***во ему, то мамке помочь надо. У меня рука не всегда слушается, водить некому. Короче, Тарана поставлю на тер-рикон, а ты будешь штатным водилой. А это значит, что следишь за машиной – помыть, починить, заправить. Спра-вишься?
– От чего бы и не справиться? Справлюсь!
Меня Султан опять определил разводящим караула – Волю сержантом в первом карауле, состоящим из Тарана и Гека, Лёху оставили старшим за Джёрджио и Дениской. Иногда Дениску выдёргивали в качестве водилы. Дениске эта роль не очень нравилась – ему хотелось быть или чисто на терриконе, или чисто водилой. Но за машиной он ухаживал со всей любовью настоящего владельца: мыл, ремонтировал, заряжал аккумулятор, возился со всеми её «чихами и каш-лями», как с ребёнком. Прекрасно понимая, что техника лю-бит, только одного хозяина, ревностно относясь к тому, что за руль мог сесть и Султан, и Таран, когда Дениска был на терриконе. Таран же насиловал машину, не имея водитель-ских прав, ездя на ней как в той водительской поговорке:
Есть три вида водителей – ездок, ездун и ездюк.
По данной шкале Султан относился к категории Ез-док (опытный водитель с большим стажем, несмотря на сто лет назад купленные права), Таран относился к категории Ездюк (по сути, ****юк без прав, самостоятельно начавший-ся водить сидючи на папкиных коленках, не разбирающийся в устройстве машины, вечно сжигающий сцепление и плохо знающий ПДД). Дениска же не входил ни в одну из данной категории водителей – он был вне конкуренции, и, скорее всего, я отнёс бы его к категории «джигит на шестёрке».
Чем характерен данный тип:
Спустился с гор. Зарабатывает извозом. Машину по-добрал на свалке, потому (чтобы привести её в божий вид) знает о ней всё, разобрав до шпунтика и винтика, собрав за-ново, установив на ней пару апгрейдов. Обладает пылким темпераментом вождения. О существовании ПДД забыл, как только выдали права.
Подрезает мерседесы, ездит по второй встречной и обочинам, постоянно проверяет, развалится его рыдван прямо сейчас, или чуть позже. Зимой передвигается исклю-чительно на летней резине, стертой до корда.
Оправдательные обстоятельства: обладает хорошей реакцией, редко бывает пьян за рулем.
Дениска обладал схожим темпераментом вождения, даром что русский.
Приехали в домик. Волю расположили на матрасе, где не так давно располагался Ара.
Воля был похож на старого бухгалтера, чем на быв-шего урку или убивца. Ничего в нём этого похожего не вы-давало и разговаривал он культурно, никаких «блатных пе-далей», но Султан всё равно по каким-то неведомым причи-нам выкупил его, как бывшего каторжанина, сходу. Я сам не мало проработал на зоне, и у меня глаз намётан, но мне да-леко до Султана, который по не значительным штрихам, ка-кой-то неведомой чуйкой улавливал тех, кто был по ту сто-рону колючки.
Зато моя чуйка, что Воля любитель заложить за во-ротник, меня в конечном счёте не подвела.
Воля косил под трезвенника–язвенника всего недель-ки полторы, на большее его не хватило. Но об этом потом.
На следующий день Воля, Гек, Джёрджио и Лёха за-ступили на террикон.
С утра увезли Султана к его подруге Тане. Но перед этим рано утром пришёл Джёрджио – в своей одежде, лы-сый, хмурый. Я только утром заметил, как похабно побрили Джёрджио – местами с порезами, местами недобритые во-лосы клочками. Султан не стал читать ему нотации, сел в машину и уехал. Предварительно он нам всем троим выпи-сал увольнительные на один день, до утра.
Я Джёрджио предложил доделать что не смогли до-делать эти по****ушки – чисто и аккуратно побрить. Кожу головы надо уметь чувствовать, когда бреешь, чтобы не по-резать, уметь натягивать кожу в труднодоступных местах.
Опыт у меня был – как никак, не одну голову побрил, на стодневку, по срочке. Джёрджио согласился. Тогда я нагрел в чайнике воды, налил горячей воды в обрезанную полторашку. Намылил голову Джёрджио своей пеной для бритья и аккуратно побрил. Голова Джёрджио светилась как голубое яйцо свежевыбритой кожей, зато ровно и красиво. Когда я добрил, Воля забрал Лёху и подавленного Джёр-джио трогающего свою лысую голову (очевидно вспоминая о своих волосах) на террикон. На первое время нашли Джёрджио гражданскую бейсболку, чтобы не обгорала на жарком солнце голова.
Да, забыл сказать, Лёху Султан неофициально «раз-жаловал из сержантов», за то, что тот не усмотрел за своим Джёрджио. Теперь Воля стал «сержантом», но пока нас нет, на сутки. Вот так вот произошла рокировочка, в связи с Днём молодёжи – кому-то из-за неё придётся стоять аж двое суток.
Ну, а по возвращении, Дениска и Таран немного по-скандалили по поводу водительских полномочий. Я не стал вмешиваться, так как понимал, что тут победителем будет только один – самый наглый и более профессиональный. Сразу поняв, что победит Дениска. Во-первых, потому что вчера со школы Султан для проверки Дениски посадил того за руль, и Дениска вёл увереннее Тарана, во-вторых, Денис-ка одним базаром загрузил Тарана и посадил его на пятую точку:
– Да ты хоть знаешь, когда масло менять надо? Через сколько тысяч километров? Зажигание выставить знаешь, как? Если двигатель затроил, то в чём причина? Двиган ка-кой стоит на этой машине, карбюраторный или инжектор-ный? И вообще Султан сказал, что теперь я водила, а не ты!
От таких вопросов Таран сразу потерялся, спёкся и вынужден был уступить руль Дениске.
Султан сказал, что будет в парке Щербакова, при-мерно к полудню, значит и нам пора подтягиваться. Для проверки того, как Дениска запомнил дорогу, посадили за руль Дениску, рядом штурманом Тарана. Я сел сзади. С со-бой взяли автоматы. Перед парком Щербакова, решили не-много поездить по Донецку и осмотреть окрестности, за-ехать в пару магазинов.
Заехали в военторг, где я купил себе парадно-выходной камок, чисто для выезда в город в увольнение, сержантские вышитые фальшпогоны, кое-что пожрать на скорую руку пачку сосисок, хлеб, баллон газировки и майо-нез. По городу ходили с автоматом, но без магазина в поло-жении за спину. Много фотографировались в основном на фоне местных достопримечательностей в виде бронзовых фигур и памятников. Сам по себе Донецк, очень красивый город. В воздухе плавал дух праздника, много народу при-зывного возраста шло в парк Щербакова.
В парке были анимационные фигуры из мультов, ра-ботали различные аттракционы, где мне пришлось раскоше-литься на моих спутников, у кого детство закончилось лишь номинально. Мы много фоткались, особенно с аниматорами, я даже сфоткался с маленькой собачкой, спросив разреше-ния у её хозяйки. По толпе разносился слух, что должен приехать сам Кобзон и спеть несколько песен. Я никогда не ходил на концерты известных артистов уровня Кобзона, бы-ло бы классно увидеть его в живую. К тому же Донецкая об-ласть, это его малая родина.
Пройдя почти весь парк насилу нашли кафе, где си-дел Султан со своей Таней. Тот пригласил нас за большой круглый стол, в окружении уютного полукруглого диванчи-ка заказал нам вина, закусок, шашлыка – угощая нас за свой счёт. Зарплата Султана не волновала, ему деньги с России на карту посылали его дети и родня, потому он мог позво-лить себе угощать нас шашлыком, вином и прочими блюда-ми. День пролетал незаметно, стало смеркаться, но праздник жизни и молодости только разгорался. Султан наказав много не пить и не разбить машину пожелал хорошо отдохнуть и сходить на концерт, а сам, с Таней, удалились к ней домой. Мы же, сменив столик на более скромный, заказали ещё ви-на, пива, картошки-фри, ещё по порции шашлыка и продол-жили заседать, ожидая концерта. На этот раз спонсором праздника желудка был я. Немного подкинул денег и Таран.
Наконец, все сидящие в кафе, потянулись к дальнему выходу, который выводил на небольшую концертную пло-щадку. Там, как раз, на разогреве публики уже выступали местные музыкальные группы, пошёл слух, что следующую песню исполнит сам Кобзон. Мы, поддавшись стадному ин-стинкту пошли за всеми. На небольшой площадке скопи-лось, к тому времени около тысячи человек народу. Идя как волнорез сквозь толпу, мы приближались к сцене (перед во-енными толпа безмолвно расступалась, уступая дорогу), по-ка не упёрлись, вдруг откуда не возьмись, взявшемуся оцеп-лению военных, одетых по полной экипировке, в разгрузках, балаклавах, вооружённые стрелковым оружием, стоящие спиной к сцене и зорко выискивающих возможных агрессо-ров. Бойцы оцепления бесцеремонно отшвыривали особо рьяно приближающихся гражданских, нам же вежливо рык-нули:
– Парни, стойте, где стоите!
Ну, мы люди военные, нам два раза повторять не надо.  А вот гражданские бараны из перепивших пивка и что покрепче, успели получить пару хороших поджопников, а те, кто попытался пойти в отмах, тех вообще скрутили, раз-бив ебасосину и увели в неизвестном направлении. Ходили слухи что в оцеплении была личка самого Захарченко.
Ладно хоть мы свои автоматы оставили в машине, накрыв загодя взятым одеялом, а машину оставив бесплатно на охраняемой стоянке.
На сцену вышел сам Захарченко, поздравив горожан с Днём Молодёжи, за его спиной вышел на сцену сам Коб-зон, поздравил земляков с праздником, пожелал всем добра и скорейшего мира! Захарченко что-то там ему вручил, я уж не помню – какой-то диплом, может какой-то памятный знак, за то, что Иосиф Кобзон не побоялся приехать в не-признанную республику, тем самым подмочив свой автори-тет на Западе и попав в санкционный список, а возможно и на сайт Миротворец. Объявил его почётным гражданином Донецкой Народной Республики. Публика зааплодировала.
Наконец все реверансы закончились, и Кобзон запел. Песнями были его самые знамениты шлягеры: «Я люблю тебя жизнь», «Тёмная ночь», «Не думай о секундах с высо-ка». Обещал, когда приедет в следующий раз, спеть «День Победы», надеясь в следующий раз приехать, когда ДНР по-бедит украинскую хунту, закрепив песней вторую победу над фашизмом. А пока дескать рано, но он надеется и верит, что он доживёт до этого счастливого момента и обязательно споёт.
Несмотря на расстояние, было видно, что он облива-ется потом (хоть и был вечер, но за тридцать жары и душ-но). Заметно что ему было тяжело петь – и возраст давал о себе знать и жара, и по слухам в толпе, Кобзон был серьёзно болен диабетом и раком. Кобзон может хотел спеть и боль-ше, но хватило его всего песни на три. Охрана стала его уводить, а толпа ринулась за ним, прося автографы, кому-то он-таки дал их, нас как военных, охрана сильно не отжима-ла, и я с Дениской успел даже подойти к нему на расстояние не более двух метров. Ручки и на чём записать с собой не было, потом автограф на память не просили, а просили сфоткаться. Я особо не настаивал, а вот Тарану с Дениской, в этой суматохе, всё же это удалось.
Взяв ещё полторашку пива в дорогу, мы покинули парк Щербакова. На стоянке первым делом открыли багаж-ник и проверили наличие своих автоматов (не вскрыли ли нашу машину и не с****или ли оружие), разобрав свои стволы, сели в машину. Выезжали с города, когда уже стем-нело, центр города горел иллюминацией, в отличии от окра-ин, освещённых лишь редкими фонарями (после определён-ного часа, освещение отключалось, чтобы не притягивать на себя вражескую артиллерию).
Дениска был выпимши, да и все мы (будучи на весе-ле) боясь нарваться на ВАИшников, ехали степенно. Стара-ясь не нарушать скоростной режим, но в пригороде Дениска дал волю своему водительскому лихачеству. На выезде из пригорода, нас тормознули менты, обычные гайцы – прав ни у кого нет (Дениска свои оставил в России, у меня их вооб-ще никогда не было, у Тарана тем более). Мы не стали вы-ходить из машины, дожидаясь, когда подойдёт гаишник. Кстати, местные менты ничем по своей форме одежды не отличались от российских, получая ту же спецодежду, един-ственным их отличием были только шевроны с ДНРовской атрибутикой.
Гайер шёл бодрой походкой, но на последних метрах его поступь стала неуверенной, потом его рука взметнулась к козырьку и отдала нам воинское приветствие. Дениска опустил ветровое стекло и грубо спросил:
– Чего надо?
– Извините за неудобства, вы слишком быстро ехали, мы не успели разглядеть спецпропуск! Счастливого пути!
– А что не видно, что машина камуфлированная? – строго спросил я.
– Извините ещё раз, слишком темно! Разрешите ид-ти?
– Идите… – неуверенно ответил я, от неожиданно-сти, на сколько местные менты уважают вояк, что даже спрашивают разрешения уйти.
Дениска завёл двигатель, и мы рванули в темноту.
Ехали молча, пока я не вспомнил один из выпусков Ералаша.
– А знаете почему он извинился?
– Почему? – одновременно спросили Таран с Денис-кой.
– Потому что мы БАНДА!!! – громко крикнул я по-следнее слово, указав на автоматы в наших руках, а у Де-ниски рядом, между сидением и коробкой передач.
Вся наша «банда» разразилась пьяным смехом. При-ехали домой без приключений, выставили охрану на ночь, по три часа. Таран ночевал с нами. Утром нам менять Волю и его парней. Султан остался в городе, Дениска должен был его в обед забрать, на следующий день.
Дениска с каждым днём становился всё более само-уверенным и даже нагловатым парнем. Мне не нравились эти перемены в нём. В будущем это могло вызвать конфликт между мной и ним. Но пока, пока он меня слушался, беспре-кословно. Завтра, на вторые сутки, останется Воля, к кото-рому я приведу Тарана и Гек. Тому ваще не повезло – он в общей сложности дольше всех попал на террикон. То стоял пока искали Джёрджио, то чтобы выровнять смены.


















19. Султан на отдыхе

Отведя на террикон всего лишь Тарана (Дениска по-шёл с нами за компанию), те, кто оттащил сутки, а именно Гек (который реально «переслуживал») остались недоволь-ны раскладом. Воля видно, что был недоволен, но помалки-вал – вчера его привели, чтобы он осмотрелся, приценился, акклиматизировался. Ну, а сегодня его черёд служить за ко-мандира. С Султаном он договорился, что раз в неделю бу-дет брать увольнительную к своей Ларисе Петровне, есте-ственно Султан ему разрешил, потому как Воля производил впечатление рассудительного, непьющего младшего коман-дира. Но мою чуйку этим не обманешь, я всегда чувствовал, что Воля, просто в завязке, когда он рассупонится, это всего лишь дело времени. А с таким окружением, как Гек, этого ждать не долго.
Гек повозмущался и затих, понимая, что его держат там не просто так, а чтобы выровнять смены и чтобы он не пересекался со свои собутыльником Джёрджио. Я записал что необходимо и спустился вниз с Лёхой и Джёрджио. Джёрджио опять был в привычно уравновешенном виде, ка-ким он был всегда, сбритые усы с бородой и лысина его очень молодили.
Спустились вниз. Джёрджио принялся за приготовле-ние пищи – видно было, что у него алколомка и чтобы как-то себя занять, ему нужна была созидательная работа, от-влекающая от неё. Потому он готовил еду.
Джёрджио до войны когда-то имел своё летнее кафе, где он готовил сам как шеф-повар. Но когда началась война всё пошло прахом. Неизвестно как, но его подобрал к себе в подразделение Султан, где у Джёрджио проснулись и другие таланты.
Дениска сел за руль и поехал в город забирать Сул-тана. Лёха повесил на голову повязку с мячиком на резинке и стал отрабатывать удары. Хороший тренажёр для развития координации.
Я ушёл на верх немного покемарить и посидеть в ин-тернете. Зайдя в соцсети увидел сообщение от Иванова Ива-на Иваныча.
Здесь надо немного вернуться в прошлое и остано-вится на личности Иван Иваныча.
Не помню как, но он сам добавился в друзья в соцсе-тях. Потом стал со мной общаться и длилось это довольно долго – с год, может с полтора. Я ещё тогда служил в коло-нии. Он постепенно стал больше узнавать обо мне, я о нём. Выяснилось, что мы оба служим, но в разных силовых орга-низациях. Это никогда не озвучивалось, но я понял, что он служит в ФСБ. Свою организацию он называл «последними преторианцами императора». Предлагал бросить свой заню-ханный ФСИН и перейти к нему, где и жалование выше и карьерный рост. Я постоянно отказывался (хотя от таких предложений не отказываются), мотивируя тем что надо ещё с годик послужить, да и только-только получил заветные офицерские погоны. Обещал, что до капитана дослужусь и не кину тех, кто в меня поверил. Как-то не хотелось оказать-ся ****аболом. На что Иваныч сказал, что гавно вопрос – до капитана я могу дослужиться и у него и даже быстрее, так как работёнка лихая, террористов выцеплять это дело по-чётное тоже и там звания с наградами, приходят очень быстро. Было лестно, конечно, но опыта у меня не было и ударить в грязь лицом не хотелось. О чём я ему говорил и не раз. Периодически Иваныч пропадал, то появлялся вновь, бывало даже звонил мне. У Иваныча были хорошие подвяз-ки, но что херово – ему постоянно не везло. Выезжая на ка-кую-либо операцию его постоянно ранили, так как долж-ность его была не кабинетная и хоть и был он страшим офи-цером на задержаниях он был рядовым бойцом. Ежу понят-но, что он такой же Иванов Иван Иваныч, как я Сильвер.
Когда я не выдержал накала страстей в интернете по поводу весеннего наступления на Донбасс, я поехал туда, презрев все свои обещания начальнику колонии. Этому предшествовали долгие раздумья и ****ское отношение ко мне как офицеру, со стороны самого начальника колонии, после одной драки, в которой я был не инициатором, а вы-нужден был защищаться. Это развязало мне руки. Я уволил-ся на пенсию и поехал на Донбасс. Кроме того, что это было благородной целью, была и потайная многоходовочка – я ехал получать опыт в современной войне, чтобы устроится в другую контору, где люди нужны были с соответствующим опытом. Так сказать, Донбасс был не только защитой мир-няка от действий Украины, но некоторой подготовительной школой для нечто большего и более доходного.
Перезвонил Иванычу. Тот как всегда «вербовал меня к себе».
– Вася, хорош дурить! Ждёшь пока тебя «Градом» накроет или 152-м миллиметром? Приезжай ко мне, будет у тебя настоящее дело, зарплата нечета бывшей твой службе. В Питере будешь жить, за год квартиру тебе сделаю.
– Понимаешь, опыта у меня нет! Хочу тут его набраться, освоить пару специальностей, которые могут пригодится в какой-каком месте!
– В частники что ли захотел?
Иваныч с лёту прокусил тему, о который, не то что, добропорядочный семейный гражданин России знать не знал, но даже силовики и комнатные мили****ристы не до-гадывались. Знали только очень и очень немногие.
– Типа того.
– Знаешь, штурмовики долго не живут! Хотя, да, зарплата у них хорошая. Красиво живут, но не долго…
Я предлагаю тебе южные края, можно сказать там же, но там ты будешь как белый человек, жить в специальном боксе, с кондюшником, с нормальной едой, твоя работа бу-дет только доставлять оттуда наших бородачей домой в наручниках. Опасности по минимуму, в отличии от штур-мов…
– Иваныч, но у меня нет образования!
– ***ня всё это! Заочно отучишься, даже можно ска-зать, за партой сидеть толком и не будешь.
– Иваныч, но я тут хочу до конца лета пробыть, что-бы про меня не подумали, что я струсил, приехал за фотка-ми и понтами. Тут в любой момент может начаться наступ-ление – хохлы вон, каждый день бомбят Донецк, в интернете пишут, что подтягивают и броню, и части к границе столк-новения. Как я могу взять всё и бросить тут, в такой момент.
– Ну и дурак! Кому нахуй интересно в России, что где-то там в ДНР тебя считают трусом? Ты же не сбегаешь, ты едешь в другую страну и там не менее опасно.
– Не могу я так, Иваныч! До сентября потерпишь?
– Я-то потерплю, но на это место желающих не мало. Я за тебя уже ходатайствовал перед генералом. Он не про-тив. Что мне ему сказать, что тот, кого я вербую кочевря-жится и прикрывается каким-то ДНРом?
– Иваныч потерпи, хорошо?
– Я буду периодически тебе звонить, проверять жив ты или уже …сам понимаешь, арте похуй на твои и мои планы. Меня вон, опять ранило, из палаты с тобой разгова-риваю. Все под Богом ходим, и я в том числе.
– Добро, я ещё подумаю…
– Думай-думай…пока.
Иваныч отключился.
Я по своей природе человек не очень доверчивый, потому неизвестному Иванычу, который меня окучивал вот уже года полтора, не очень доверял – я ни разу в лицо его не видел, только интернет и телефонное общение. Перспективы были конечно, сказочные. В сравнении с ДНРом, как небо и земля. Я уже второй месяц на Донбассе, ничему ещё новому не научился, война позиционная, окружение – просто пиз-дец: самые достойные уважения, оказались бывшие урки, а «профессионалы» своего дела, оказались конченными алка-шами. Наступление будет ещё или не будет – не понятно. Держусь на честном слове, которое дал Султану, что до сентября никуда не денусь, буду служить под его началом. Со всех сторон моя позиция идиотская и означала лишь по-терю времени. Но что-то меня держало там, – слово чести, что ли? Не знаю, точно, но чувствовал, что не могу пока ухать и бросить своих алкоголиков, к которым я уже при-вык, вот просто не мог и всё…
Так я лежал и размышлял, пока не приехал Султан.
Который был на позитиве, потому что приехал из гостей (помимо того, что был с подругой, так с утра был у друга, дяди Саши).
– Как дела Сильвер, всё нормально? Бухих нет?!
– Да вроде бы всё нормально, пьяных нет. Но чую будут – Гек уже не то второй, не то третий день тащит службу – может сорваться. Воле я не доверяю – сразу видно, что в завязке. А такой как Гек развяжет его как два пальца об асфальт.
– Всё может быть, посмотрим на поведение Воли. Ты не смотри на него, я за него пробивал. Интересный персо-наж, безобидный только с виду. Кстати, смотри, что мне по-дарил дядя Саша. Не то орден, не то значок!
Султан протянул мне Орден Отечественной Войны II–й степени.
– Ни хера себе подарок! Ты знаешь, что за него в Ве-ликую Отечественную Войну надо было знатно отличить-ся?! А позже, в 1985-м году его выдавали многим на 40 лет Победы, ветеранам, дожившим до этого дня. У моего праде-да тоже такой есть, тоже 1985-м получил! И он тебе его по-дарил?
– Ну да, говорит, что я его достоин и имею право но-сить. Тоже борюсь с фашистами и бандеровцами. Это от его отца осталось.
– Он тебе трезвый его подарил?
– Ну, как сказать, выпил он прилично, ты же знаешь, я обычно не пью. Такой ****абол – не переслушаешь…
– Решать тебе Султан, но это чужая награда и носить чужое, это как-то не то. Я на твоём месте, в следующий раз в его гостях, подкинул бы ему обратно. Вроде подарок, но это и память об его отце. Не хорошо это.
– Я же не виноват, что он такой щедрый и не уважает память своего отца, душа*. Скорее всего так и сделаю, Сильвер, обратно ему верну. У меня и своих наград хватает.
– Вот и правильно!
– Слушай, Сильвер! Я вот с Татьяной хочу съездить отдохнуть на недельку на Азовское море, в Седово. Устал я от этих алкашей, надо восстановить свои нервы. Выдержишь с ними неделю?
– Выдержать-то выдержу! Но, за то, что они не начнут опять пить, за это я не ручаюсь. Говорю сразу! Лёха слишком мягкий с ними, Воля пока держится, но чую не долго…
– Да я и сам вижу. Ты главное сколько сможешь под-держивай сухой закон, а там как получится. Я неделю от-дохну, сам приеду и опять на рельсы всех поставлю. Пони-маешь, я ни на кого из них положиться не могу. Только на тебя!!! Ты один из вас троих держишь их всех на расстоя-нии. Лёхе вон, по шкуру закатались, сразу же! Воля вроде бы строгий, но в завязке – а таким доверять нельзя! Оста-ёшься только ты, хоть и младше их обоих. Тоже мягкий очень, но есть что-то в тебе такое, не могу словами выска-зать – одним словом надёжный и не глупый.
Султан достал очки, надев на нос, взял свой телефон и сказал мне также взять свой, чтобы я записал номер Баро-на, на всякий случай.
Я записал надиктованный мне номер. Султан тут же набрал номер Барона и сказал, что оставляет меня за себя, а он на недельку уезжает в Седово отдохнуть, ставя Барона перед фактом, а не спрашивая у него как у командира взвода разрешения на увольнение. Барон и так понимал, что Султан такие вопросы решает напрямую с Чегеварой. Сказал так же ему, что я сейчас его наберу, и чтобы он сохранил мой но-мер себе. Султан отключился. А я набрал Барона. Одним словом, формальности уладили. Осталось довести до лич-ного состава.
– Бак полный, на этой неделе заедь на штаб за про-дуктами. Твоя задача проста и сложна одновременна – глав-ное, чтобы по очереди стояли на позициях и трезвые, хотя бы неделю. По приезду дам тебе увольнение, может тоже съездишь отдохнуть туда, там классное место!
Мы спустились.
Во дворике сидели И***ш (Лёха), Дениска и Джёр-джио, уже обедали.
– Пацаны, я уезжаю на неделю в Седово, как в том году! Во всём слушать Сильвера, как меня. Не бухать! Я Сильверу буду звонить каждый день! Не дай вам Аллах, я узнаю, что у вас тут Джамахирия. И не дай вам Бог испор-тить мне отпуск, я приеду и весь мозг вам выебу, вы у меня окопы рыть будите в полный рост для стрельбы стоя, с тан-ка!!! Всем понятно?!
– Так точно! – заулыбались парни, предчувствуя римские каникулы, в дали от Султана.
Я же почуял что северный пушистый зверёк, под-крался незаметно. Надеюсь мне удастся удержать всё это воинство в узде, когда они уже почуяли слабину.
– Хули лыбитесь?! Думаете если я уеду, то всё, кон-троля нет?!
– Нет, всё нормально, Султан, всё будет нормально! Я буду помогать Васе, Воля тоже поможет. Справимся! – заверил Лёха Султана.
– Надеюсь на вас – троих сержантов! Приеду, спро-шу с каждого! Неужели вы трое не справитесь с двумя ал-кашами?! – ответил на это Султан.
– Езжай спокойно, Султан! Всё будет хорошо! – невозмутимо сказал Джёрджио.
Султан поднялся наверх собирать свои вещи, через час за ним заехало такси. Оружие он оставил, взяв с собой только одежду.
– Будут проблемы, звони!
– Хорошо Султан, отдыхай, постараюсь не беспоко-ить тебя!
Султан уехал.
В первый день всё было прекрасно. Сообща раскида-ли так – Лёха и Джёрджио, с Дениской как всегда заступают втроих. Воля с Геком и Тараном. Я, когда надо поехать на штаб беру Дениску, и он меня везёт. Не прошло и часа, как позвонил незнакомый номер, оказалось звонит Ангел (тётя Оля):
– Вам необходимо завтра сделать фотографии на во-енный билет, всем!
– А что, наконец-то, у нас появятся военные билеты ДНР?
– На днях мы вступаем в Корпус, там будут и воен-ные билеты ДНР, но пока от вас нужно готовое фото. А там посмотрим, вступим или нет…
– Я с утра тогда всех свожу в фотоателье и привезу фото.
– Воле делать не надо, у него есть фото. Надо: тебе, Геку, Джёрджио, Тарану, Б*** и…
– И***шу?
– И ему! Ан нет, смотри-ка, и у него есть фото. Зна-чит, только пятерым. К нам вчера Король приходил. Знаешь такого?
– Знаю!
– Хочет к нам устраиваться – поможешь ему пройти комиссию. Теперь уже в другой больнице, завтра Монаха забери со штаба, он тебе поможет – покажет, чего и где.
– Хорошо!
Ангел отключилась.
Бля, откуда она мой номер знает?! Хотя да, она же в штабе работает, да и Барон мог ей подсказать.
Ни хера себе! Не успел стать Врио, как начались бо-евые нарезы.
– Чего там? – спросил Лёха.
– Да, надо фотки сделать – свозить в город Гека, Де-ниску, Джёрджио и меня, для местных военных билетов.
– Хммм! Нахер они нужны?! – сказал Джёрджио.
– В смысле?
– У каждохо военного билета есть свой номер…У меня уже был военный билет ДНР, выкинул его нахуй!
– Зачем?
– Потому шо он липовый, вернее настоящие на нём только бланки, этот номер военного билета принадлежал уже пятерым. Все двухсотые. Я конечно не верю в приметы, но шестым становится не хочу.
– Нихуя себе! – одновременно сказали я, Дениска и Лёха.
– Это что получается, под одним номером военного билета пять жмуров?! – уточнил Лёха.
– Именно! – ответил Джёрджио – Вот, у меня есть спецпропуск и мне его вполне хватает.
Джёрджио достал из жилета два спецпропуска со своей фотографией, где он был молодой и улыбчивый (ви-дать фото сделано до того, как Джёрджио стал бухариком) и с фоткой Гека (где тот, также выглядел очень молодо, но с расширенными и напуганными глазами). Пропуска напоми-нали собой водительские права, только размером чуть больше пачки сигарет.
– А чего это пропуск Гека у тебя? – спросил я и пе-редал пропуска по кругу другим россиянам, которые с инте-ресом, рассматривали данные документы.
– У Гека в КЗСке карманов нет, в горке тоже – он их пустил на заплатки или же они дырявые! Боится потерять, потому я ношу его документы.
– А чего у Гека глаза какие-то, как будто срать хо-чет?! Ахахахаха! – засмеялся Дениска.
– Его фото сделано сразу после первого боя! – пари-ровал Джёрджио – Когда ты попадёшь в свой первый бой, я посмотрю какие у тебя будут глаза!
Дениска стушевался и замолчал.
Я ещё раз посмотрел на лицо Гека, припомнив, что в интернете попадалось мне такое понятие как, «взгляд на ты-сячу ярдов»**. Да, вполне подходило под описание данного фото.


*Душа (человек) – на уголовном жаргоне, щедрый человек, с душой на распашку.
**«Взгляд на тысячу ярдов» – или взгляд в пространство, отрешённый взгляд — несфокусированный взгляд, часто наблюдаемый у солдат, перенёсших боевую психическую травму. Может наблюдаться и в других случаях психологической травмы. Признак посттравматиче-ского стрессового расстройства. Отрешённый взгляд указывает на отстранение от травмирующей ситуации.

























20. Трудный день

С утра день выдался напряжный.
Сменив наряд на терриконе, я оставил опять наверху Волю и Лёху, так как остальным надо было сделать фото. Что поделать, так надо! А Воля уже расчувствовался, что он спустится отдохнуть, а тут ему надо пробыть ещё несколько часов, пока мы делаем фото. Лучше всех было Лёхе – у него накладок не было, всё ровно и в масть, да Дениске, тот, как водила и тут проёб поймал.
Пока Султана не было, машину стали эксплуатиро-вать по назначению – пешком не ходили, всё что надо заво-зили на террикон, обратно тоже на машине. 
Быстренько оделись поприличнее: Гек оделся в свой новенький камуфляж, Жора одел что-то из Лёхиного, пото-му как у него ничего больше не было – как у латыша: *** да душа. Я как раз одел свой новенький, тёмно-серого одно-тонного цвета, камуфляж, с погонами сержанта для фото. Заехали в пригород Донецка в ближайшее фотоателье, сде-лали фотки.  Я заплатил за Дениску, все остальные рассчи-тались за себя сами.
Я и Дениска ещё не видели ни одной зарплаты, но денег я уже извёл ***ву тучу. Ладно, хоть приехал не с пу-стыми руками. Гек с Джёрджио, пока печатались фото, от-просились у меня до аптеки – взять что-нибудь от головы и от давления. Мол у Гека, от долгого пребывания на терри-коне голова разболелась и давление поднялось – надышался серой и прочими испарениями. Что ж, понять его можно, отпустил.
Оба пришли весёлые, во всех смыслах. Я допустил тактическую ошибку, что не пошёл с ними, а остался сидеть в машине. Эти два кислых друга – ***, да уксус, купили фа-мфуриков на всю оставшуюся у них наличность, и успели их въебать, не отходя от кассы, по бутылёчку, без закуси. Бля, как я на них орал, пока не вспомнил, что вокруг всё-таки гражданские и авторитету нам, как военным, мой псих не прибавит.
– Василёчек, не кипишись! Должен же я был, как-то избавится от сернистых токсинов? А сейчас мне значитель-но легче! Гы-гы-гы…– сказал Гек, как бы извиняясь за свой свинский поступок.
– Гек, ну ты бы хоть до дома доехал и там выпил, я бы тебя не трогал. Выпил и спи! Мне как вас, дебилов, сей-час в штаб везти с вашими синими рожами?
– Сам свози фотки, а нас обратно – меня на террикон, а Хека на базу! – глубокомысленно подал идею Джёрджио.
– Ты-то, что наебенился? Тебе ещё сутки стоять предстоит! Лёха один с Тараном за тебя будут службу та-щить? – ответил я Джёрджио.
– Та я шо, я ни шо! Я за компанию! Давненько мы с Хеком вместе не были, за встречу, так сказать… А сутки я выстою, просто я заранее проден-зе-фи-ци-ровался! – еле выговорил последнее слово, непослушным от синьки язы-ком, Джёрджио.
– Денис, вези на террикон, оттуда домой, потом в штаб! – приказал я, ибо больше вариантов не было.
Сука, день даже не начался, а уже косяк!
Последовательно развезли Джёрджио и Тарана на террикон, Гека, который уже к тому времени спал, как мла-денец, закинули в комнатку нашего дома. Поставили ему ведро для естественных надобностей, закинули ему баллон воды и заперли дверь его комнаты на первом этаже, автомат забрали наверх – нехай спит дальше. Поехали в штаб.
В штабе я отдал фотки Ангелу, расписался у начпро-да за продукты, погрузив с Дениской всё в багажник, начвещ предложил получить камуфляж во «флоре» мне и Дениске, я отказался, а Дениска взял как рабочую одежду.
Там же встретил Монаха, посадили его в машину. Утром на автобусе должен был приехать Мишаня Король. Немного подождали его на казарме. Монах поплакался по поводу своего здоровья, я же, оглядев наше помещение, сделал ему замечание, что больно уж грязно – на полу были видны кофейные заплёски, по углам валялись бычки.
– Сопля ты зелёная мне замечания делать! Я в Аф-гане в тыл к духам ходил, когда ты ещё мутной каплей ви-сел…
– Монах, мне до ****ы кем ты там и где был и чего ты умеешь! Кроме тебя и Геолога тут никто не тёрся, вы че-го тут бичёвник-то развели? Убирать за вас кто будет, Пуш-кин что ли?!
– Это не я тут нагадил!
– А кто? Святой дух, что ли? Геолога давно уж спи-сали…
В это время позвонил Мишаня, что ждёт нас у ворот части.
Прекратив препирания, сели в машину, выехали, по-садив Мишаню на заднее сидение.
Заехали в больницу с оружием, поднявшись на нуж-ный этаж четырёхэтажной больницы.
И начались круги ада – очередины ёб твою мать, и были бы чисто из гражданских, так нет же, вояк там через одного, и все в форме! Нахуй послать или подвинуть, неко-го.
Монах там был, как рыба в воде, заходил в каждый кабинет, находил нужных врачей и часть кабинетов, благо-даря ему, прошли довольно быстро. Остался кабинет ЭКГ и заключение главврача.
За месяц с лишним много воды утекло в местных по-рядках, начиная с того, что врачи оборзели и начали разго-варивать через губу, требовали, чтобы мы с оружием в больницу не заходили! Насилу откусал что мы при исполне-нии и хранить оружие в машине нельзя и сдавать его нам тоже некуда. А так, все военные были безоружными, неко-торые из них даже подвякивали, мол: – «Сдайте оружие, мы же все безоружные! А вы чё типа, самые ахуевшие?!».
– Типа, да! По шевронам не видно, что ли?! Вопросы, жалобы, заявления?! В письменном виде и в трёх экземпля-рах, заверить у Захарченко, а потом только ко мне! – осадил я пару горлопанов.
В толпе вояк послышались смешки, и тем, кто вы-ступал за равноправие, пришлось заткнуться.
Сделали ЭКГ, пришли в кабинет главврача.
Тот посмотрел результаты, попросил Мишаную вы-тянуть руки перед собой.
Мишаня вытянул, сразу и не вооружённым взглядом стало понятно, что плясунец у того в руках не хилый. Что называется – пошёл поссать, за одно и подрочил.
– Не годен!
И уже хотел начирикать заключение по медкомиссии, как выступили я и Монах:
– Товарищ главврач, может не стоит торопиться, мо-жет договоримся? – попросил за Мишаню Монах.
– Я ни с кем не договариваюсь – ответил главврач в очках – Ваш кандидат – типичный алкоголик, у него и серд-це и тремор рук показывают это, на сто процентов!
– Да не пьёт он! Контуженный, вот и тремор, когда волнуется! – встрял я.
– Так, выйдите все из кабинета! Иш, моду взяли, тол-пой заходить! Да ещё и с оружием! Вы что мне, угрожаете? Пошли вон отсюда! Вы с какой части? Я сейчас позвоню вашим командирам!
Тут у меня сорвало планку, и я наговорил то, что ду-мал:
– Слышь ты, мышь кабинетная! Где ты был, когда он в 15-м году воевал под Ясиноватой? Тогда вы не спрашива-ли, здоров не здоров, сидели, сука по подвалам и нос не вы-совывали! А сейчас, дохуя умные стали?!  Он за вас, между прочим, здоровье потерял! А вы сразу – алкаш? Расслаби-лись, уже не страшно, да?! Может сам на передок пойдёшь, защищать свою землю?! Какая тебе *** разница, есть у него тремор или нет?! Если человек хочет и может воевать! Укропов он не боится, а вот вас-крючкотворов, он боится, разволновался, что комиссию не пройдёт, вот и руки трясут-ся! Вощем так, через пару дней подъедем, он заново ЭКГ сдаст и покажет руки, договорились, доктор?!
Главврач снял очки, протёр глаза, видно было, что мои слова задели его за живое, ему неприятно, но я в чём-то прав.
Опустив глаза вниз, доктор тихо сказал:
– Молодой человек вы не знаете, где я был в пятна-дцатом году, но хорошо, пусть приедет, пока ничего подпи-сывать не буду.
– Спасибо вам большое, доктор! – уже другим тоном сказал я.
Мы вышли из кабинета.
– ****ь, Сильвер, тебе замполитом надо работать, бля буду! – восхищённо сказал Дениска.
– Так, не берут же! – буркнул я в ответ.
Монах посмотрел на меня каким-то другим взглядом, в котором прибавилось уважения, хотя до того на меня смотрел, как на щегла.
У Мишани глаза увлажнились, он полез обниматься:
– Сильвер, спасибо тебе! Во век не забуду!
Но я оттолкнул его от себя:
– Бля, Мишаня, я же тебе как человеу сказал, неделю крепче молока ничего не пить! Сколько ты дней не пил?
 – Т-т-три! Я думал, нормально всё будет, но как увидал его, меня аж колотить начало, заволновался за кар-диограмму. Вдруг что покажет?!
 Мы вышли на улицу. Монах сказал, что у него ещё дела и ему надо идти решать свои шкурняки.
– Слышь Монах, ты, когда вернёшься, в строй-то? ВВК прошёл? – спросил я.
– Молодые люди, это вас не касается! Когда надо, то-гда и выйду… – сказал Монах и ушёл.
– Нахуй таких пенсюков держат в батальоне?! Место только занимают и зарплату получают, не за *** собачий! Лучше иметь трёх Мишань с тремором, но с желанием слу-жить, чем вот таких ветеранов Шипки и Куликовской битвы! Прошлыми заслугами не живут, если на данный момент он просто гасево! – всё что смог я сказать на это – Мы, Денис-ка, с тобой вот уже больше месяца тут, что-то да делаем, а зарплату нам только за следующий месяц дадут… Справед-ливо?
– Да, справедливостью тут и не пахнет… – протянул Дениска, прикуривая сигарету.
– Вощем так, Мишаня, сейчас купим тебе настойку пустырника, он как природное успокаивающее, пару дней пропьёшь его и приходи сюда, сдашь ЭКГ и к главврачу! Вот тебе твои бумажки, сам доделаешь свою комиссию! За-бухаешь или не сможешь пройти, это уже твои проблемы! Я что смог, то сделал для тебя!
– Спасибо Сильвер! Я постараюсь! – сказал Мишганя и посмотрел взглядом преданного пса.

У меня, у самого, после Таджикистана, были про-блемы с ЭКГ, когда я устраивался во ФСИН – подсадил сер-дечко, тем, что служил высоко в горах над уровнем моря и много пил кофе. Когда сдавал ЭКГ в первый раз, оказалось, что у меня тахикардия. Пришлось купить чужую ленту с нормальными данными за взятку. Второй раз, когда прохо-дил на вышестоящую должность, данный фокус не прока-тил, зато медичка одна, дала ценный совет с пустырником. День пропил – на следующий день опять сдал ЭКГ, которое было идеальным, прям как у здорового. Но с тех пор утекло много воды, и придумали двойное ЭКГ – в спокойном со-стоянии и под нагрузкой. От тут уже и пустырник не помо-жет, если есть проблемы с сердцем, это выявится сразу. Хо-тя я никогда и не жаловался на сердце, и знать не знал, что у меня тахикардия, пока не обследовался.

Мы заехали на аптеку, я лично купил грошовую настойку пустырника, объяснил, как принимать, дал полтин-ник на дорогу Мишане и мы поехали с Дениской по своим шкурным делам.
 Дениске позвонил дядя Вова, и пригласил нас в гос-ти. Раз уж мы в городе, то решили не отказать себе в удо-вольствии и заехать к хлебосольным знакомым.
Оказалось, что дядя Вова с женой находится, где-то возле Ясиноватой – там у них теплица и огород. Пришлось ехать туда, перед этим пару раз пересечь железнодорожные пути, потому как огородик его находился в каких-то ****ях. Насилу нашли.
Там нас сразу усадили за стол, угостили шанешками, налили своего самогону, соленья-варенья, колбаса. Даже шашлык пожарили.
За оградкой из сетки-рабицы увидели какого-то му-жика в тельняшке, который пялился исподтишка за нами. При чём, мужик был на костылях.
– Это кто такой и чё он тут подсматривает, дядь Вов?!
– Да тут есть один, сидевший, постоянно ждёт, когда мы уедем, а потом у нас пропадает, то инвентарь, то цвет-мет, то ещё чего, что можно продать. Не гляди, что он на костылях, это ему не мешает. Ему не так давно ноги пере-ломали за его художества, чуть насмерть не забили. А он всё за старое…
– Надо пообщаться с ним! – сказал уже поддатый Дениска, поднимаясь из-за стола и загоняя патрон в патрон-ник.
Так, вечер перестаёт быть томным. Я уже понял, что Дениска, если выпивши, становится неуправляемым на столько, что проще убить! Остаётся только корректировать его направление в нужном русле. Это я понял из опыта предыдущих моментов, когда Дениска был поддатым. Но мне нужен был водила, потому как я тот ещё ездюк (прав у меня никогда не было, так как за годы службы нормально отучится, не было времени).
Пришлось идти с Дениской, на правах старшего.
Подошли к мужику на костылях, который был при-мерно моих годов, на хилом, но жилистом теле у того была тельняшка, а на всех открытых частях тела зоновские накол-ки.
– Где служишь болезный? – подъебал его я, чтобы завязать разговор.
– Нигде! Не видишь разве, я на костылях? – борзо ответил мне мужик, в тоже время его глазки забегали, мета-ясь от меня к Дениске.
– Сильвер, давай я его прямо здесь хлопну?! – пред-ложил Дениска.
 – Не, не здесь! Пойдём к товарняку! – подыгрывая Дениске, предложил я, намекая отвести его к железке, там, где стояли товарные вагоны – Пошёл давай!
Я толкнул мужика в грудь, от чего тот упал, не усто-яв на одной ноге и костылях.
Да, со стороны это смотрелось не красиво – два во-енных, под дулом автомата, издеваются над калекой.
– Что вы себе позволяете, я инвалид! – сказал мужик, подымаясь – За что меня в расход?
– За то, что ты, урка-****ая, нормальным людям по-кою не даёшь! Ноги-то тебе, за что переломали, не пом-нишь? Идёт война, а ты, вместо того чтобы работать, вору-ешь! За то, что тельник носишь не по праву! Ты что, слу-жил? Ты знаешь, что бывает, за ношение военной формы одежды, теми, кто не служит?! Потому, по законам военного времени, тебя как шлак и биомусор, обременяющий жизнь мирному населению (и без того не лёгкую) надо утилизиро-вать! Пошёл!
Мужик пошёл, ковыляя по дороге, в сторону товар-няков, на ходу огрызаясь:
– Так прям и застрелите?! Беспредельщики! Дохуя вас таких пугало, да не напугало! Сейчас не то время!
– ****уй давай, молча! – сказал я и отвесил ему пен-деля, который опять чуть не уронил мужика на землю.
Дениска на глазах стал меняться, трезвея. Он думал, что он сейчас выебнётся пред дядей Вовой и его женой, по-пугает чуток и придёт победителем и защитником мирняка, обратно за стол. А здесь уже, шутками не пахло, пахло рас-стрелом. Застрелить человека не на публику, бравируя сво-ею властью, это одно. А завести в укромный уголок и кон-чить его там по-тиху, глядя глаза в глаза, для этого потребу-ется гораздо больше смелости. Дениска в какой-то момент понял, что я сейчас расстреляю этого мужика…
– Вася, Вася, может, ну его нахуй, ****ы дадим и от-пустим?!
 – Нет, Б***, ты уже ему светанул и мой позывной и моё имя! Чтобы он потом пошёл заявление писать? Тут или карать, или не трогать надо было, слова к делу не пришь-ёшь, мы же его не на горячем поймали! Урки они такие, жи-вут по понятиям, пока ****ы не получили, а потом идут за-яву писать! Это им, их понятия не запрещают! Слышь, ты! ***ман! Я правильно говорю?!
Мужик развернулся, и я увидел, как расширились его глаза, запрыгала его нижняя челюсть. Сразу стало понятно, что и он уверовал в скорый, на руку, суд, без адвокатов и прокурора. Что где-то здесь его и кончат, прямо сейчас!
– Чё молчишь, ****ина?! Или я не прав?
– Я-я –я б-б-ббольше н-не б-б-ббуду! М-м-м-мамой клянусь!
– Ты чё, разжалобить меня надумал? Стой здесь, ру-ки по швам!
Мы как раз зашли за какой-то кирпичный домик тех-нического назначения, рядом шли железнодорожные пути, по которым медленно, но шумно шёл длинный состав.
– Хорошо, и не услышит никто…
Я достал патрон в патронник, навёл ствол на мужика. Тот затрясся и заскулил:
– Не стреляйте! Я больше не буду! Скажи же ему, я больше не буду красть! – последнюю фразу он адресовал Дениске, как к более лояльному к нему «палачу».
– А ну, встал к стенке!
Мужик в тельняшке заплакав, на костылях доковылял ближе к стене здания и встал спиной к нам, боясь смотреть нам в лицо. Решив принять смерть в спину.
Я выстрелил…
Мужик упал.
– ****уться! – воскликнул с дикими от ужаса глаза-ми Дениска и подскочил к нему, осматривая тело.
– Да не боись, я не в него целил! Сознание потерял, наверное, от страха.
Я тоже подошёл к лежащему мужику, сходу врезав ему оплеуху, тот открыл глаза.
– Ещё раз я тебя увижу здесь или мне пожалуется дя-дя Вова, я приеду и доделаю, что не доделал. You understood me?
– Что?
– Ты меня понял?! – я хлёстко ударил ему в скулу.
– Понял!
– А теперь собрал свои костыли и съебал отсюда, по-ка я не передумал!
Мужик в тельняшке встал и опираясь на костыли со-брался уже быстро ретироваться, как я его тормознул:
– А ну, стоять! Я кое–что забыл!
Мужик встал, съёжившись, ожидая не то выстрела, не то подсрачника.
Я подошёл к нему сзади, зацепился пальцем за ворот грязной майки-тельняшки, и одним резким сильным движе-нием вниз разодрал её до поясницы.
– А ну, снял! Ты не достоин её носить!
Мужик стянул с себя рваную тельняшку, обнажая спину с наколками, ожидая новых вводных.
– А теперь ****уй отсюда и не оглядывайся! Огля-нёшься – пристрелю!
Мужичок бодро заковылял на костылях от греха по-дальше, даже не пытаясь оглянуться.
Мы с Дениской стояли и смотрели ему в след.
– Аахахахааха! Я думал ты сейчас расстреляешь его и в самом деле! ****ь ты, отмороженный, Сильвер! Я-то его хотел попугать и всё!
– Дениска, не имей привычку пугать оружием! Такие шутки до добра не доводят! Сними магазин, выщелкни па-трон и поставь на предохранитель!
Дениска обезопасил оружие, и мы пошли обратно к дяде Вове и его жене. Те, встретили нас с испуганными ли-цами:
– Я слышал хлопок, поезд шумно ехал, но всё равно слышно было! Вы что, его расстреляли?
– Не надо было, ребята! Бог с ними, с вещами! Такой грех на душу!
– Не волнуйся дядь Володь, больше он вас не потре-вожит…
– Ах! – коротко вскрикнула его жена и закрыла себе рот рукой.
– Да, нормально всё! Живой он! Пуганули до усрачки и всё… Зато на всю жизнь памяти будет.
Взволнованные лица дяди Володи и его жены рассла-бились.
– А поехали к нам домой? – предложил дядя Вова.
– Помоетесь хотя бы в настоящей ванной, а я вам кое-что в дорогу соберу! – дополнила его жена.
– В следующий раз, как-нибудь! Большое вам спаси-бо, но нам пора ехать...– ответил я.
Простившись, мы сели в машину, положив к себе в багажник – тепличные огурцы, помидоры, соленья, варенья, которыми нас угостили радушные хозяева. Кстати, тут со-ленья называют «закупорки», «закатки».
Поехали домой. Дома открыли дверь Геку, который за всё это время спал и даже и не знал, что был под арестом, это было видно по ведру, которым он не воспользовался и полной полторашке воды.
Приехав, Дениска заныл:
– Вась, давай купим пивка?
– Ты чего недогон поймал?
– Ну, хорошо же сидели! Сейчас шлифанём пивком, и всё – больше не пьём…
– Тебе не кажется, что хватит уже?
– Да одну полторашку куплю и чипсов, нормально всё будет!
– Темно уже, ты поддатый, ложись спать…Да и во-обще, откуда у тебя деньги на пиво? Я тебе не давал и не дам…
– А у меня есть!
– Откуда?
– Мне жена дяди Вовы дала, сказала, чтобы я купил себе чего-нибудь…
Ох, уж эти женщины, мамаки всратые – оказывается, впихнула ему в карман деньги, ввела пацана в блуд, теперь они ему ляжку жгут, требуя вложения.
– Я осторожно съезжу, куплю полторашку, чипсов, кино посмотрим под пиво.

Сука, подобрал-таки ко мне ключик! Давно я не смотрел кино под пиво, да и пиво уже давно не пил.

– Только аккуратно и в пакете, чтобы Гек не видел, а то полторашку на троих делить я не хочу. А Гека только раздразнить, он потом, как и ты пойдёт искать продолжение банкета.
– Хорошо!
Надо было бы с Дениской ехать, но Гек проснулся и за ним надо было приглядывать – того сушняки мучали и отходняки, как бы в посёлок не упёрся, а ехать троим в ма-газин – это потом и на Гека покупать (ведь тот обноется, что мы пьём и его не угостили, а это уже откровенное потвор-ство алкашу). Как вообще потом требовать с него трезво-сти?
Через полчаса приехал Дениска, бледный, с трясу-щимися губами и взглядом побитой псины, поставив чёрный пакет в угол, молвил:
– Сильвер прости! Я машину разбил…
– Ебааать! И как, сильно? – я аж подскочил на матра-се.
– Пойдём, покажу…
Я вышел во дворик, где Гек уже сидел на корточках возле левого колеса и цокал языком, почёсывая лысину.
– Ох, ты ж ****ый, ты в рот! – ахнул я, не сдержав-шись.
Правое колесо залезло куда-то внутрь, почти стерев об жестянку резину до корда, пока машина доехала до дома, бампер в гавно, номер смят, правая фара отсутствует, пово-ротника нет, капот помят, с радиатора течёт. ****ец одним словом: надо вытягивать колесо, покупать новое взамен ста-рого, правое крыло, фару, поворотник, вытягивать саму морду машины, запаивать радиатор или же покупать новый. И это всё, не считая шпатлёвки и покраски.
Даже Гек сказал:
– ****ец Василёчек, даже наш косяк меркнет перед этим. Дениска, Султан тебя убьёт! Чё, делать-то будем?
– Машину восстанавливать! Хули ещё делать?! Зав-тра поедем на авторынок искать запчасти и там же искать автомастерскую. Дениска, как ты это так умудрился-то?
Дениска в свете фонарика на телефоне, которым я подсвечивал ущерб от аварии, стоял как нашкодивший школьник в кабинете директора, опустив голову вниз и кроссовком тёр, перед собой, тротуарную плитку, устилав-шую двор:
– Там бетонный блок дорогу перебегал, в неполо-женном месте...
Гек заржал, Дениска, подняв голову, озорно улыб-нулся и опять опустил её вниз. Мне же было не до смеха – весь ремонт машины ляжет на мои плечи, во всяком случае, до зарплаты Дениски и что скорее всего, не одной его зар-платы.
А бетонный блок был поставлен специально, чтобы водители снизили скорость, объезжая его. Очевидно там ко-гда-то был блокпост, его убрали, а вот блок остался.
Мы всё время его раньше объезжали, а ночью Денис-ка как всегда, небось, разогнался и забыл про него, въебав-шись. Раз, в основном, одним боком, скорее всего по каса-тельной – в последний момент попытался увернуться, был бы трезвый, успел бы.
– Вощем так, Денис, я оплачиваю расходы по ремон-ту машины, ты с зарплаты мне отдаёшь. По самым скром-ным меркам твоих пятнадцати тысяч с зарплаты может и не хватить, имей ввиду!
– Отдам я всё до копейки, Сильвер, с каждой зарпла-ты буду отдавать, всё тебе верну! Только надо быстро сде-лать ремонт, пока Султан не приехал.
– То-то и оно! Ты и так мне торчишь. Всё, всем спать!
Гек заварил себе кофе и пошёл вниз, к себе в комнату – читать книги. Я привёз с собой несколько художественных книг, потому Гек, когда не пил или читал, или спал, или слушал мою музыку с телефона.
Ну, а мы с Дениской пошли «спать» наверх. А на са-мом деле, включили телевизор, нашли какой-то голливуд-ский боевичок и под баллон пива посмотрели его. Я даже не помню про что кино – все мысли были о предстоящем ре-монте. Я смотрел на мельтешащие кадры и в голове вообще ничего не отложилось, а про что фильм был, я так и не по-нял.


















21. Ремонт

Утром встали пораньше и втроих, монтажками и мо-лотками, стали вытягивать жестянку крыла, чтобы она не царапала колесо. С грехом пополам, машина стала выгля-деть более или менее сносно. Поехали на террикон.
На терриконе меня ожидали неприятные новости:
Таран отпросился до матери на пару часиков и про-пал – на телефон не отвечал. Я ему тоже звонил, но абонент был вне зоны доступа. Докладывать Султану и портить ему отдых я не стал (если сам мне наберёт, тогда и доложу). Во-ля третий день на терриконе потому успел ахуеть в атаке и так как с Султаном у него была договорённость, мне при-шлось его отпустить в увольнение на сутки, благо Воля был старый воин и спецпропуск у него был. Лёха, видя, что по-рядок пошёл по ****е, во всех смыслах, тоже попросился в увал до утра (выписал ему, и на всякий случай Воле, уволь-няшки). Лёхе не смог отказать, потому ему надо было ре-шить пару важных шкурняков (хотя до того он хотел схо-дить в увал по приезду Султана). Теперь же становилось по-нятно, что по приезду Султана наступят репрессии и увала нам всем не видать, как своих ушей. Одним словом, на тер-риконе остаются Джёрджио и Гек, потому что больше никак.
Отделение разваливалось на глазах – пришлось сов-местить сладкую парочку алкашей, двое в увале по уважи-тельным причинам, машина в ремонт.
Тяжело быть командиром, при таких обстоятельствах – вывозить на тех, кто «везёт» долго нельзя, им тоже нужен отдых. Придётся свесить всю службу на тех, кто привык «комфортно» служить в состоянии алкогольного катарсиса. Лёха и Воля клятвенно заверили, что вернутся в назначенное время (Лёха обещался даже раньше).
На этом и порешали.
Кое-как «на честном слове и на одном крыле» доеха-ли в Донецк, то и дело, заливая в радиатор воду (в багажник накидали все имеющиеся в наличии пятишки и полторашки с водой) на авторынок. Всю дорогу молились, чтобы выдер-жало колесо, хотя бы до автосервиса. Чтобы найти авторы-нок и автомастерскую пришлось забивать в телефоне в по-исковик «авторынок, Донецк» по яндекс картам на хохляц-ком языке и ехать по навигатору. Нашли, кое-как здоровен-ный базар по продаже новых и б/ушных запачастей – купили с авторазбора, по-дешману почти новый радиатор, пару колбочек с холодной сваркой (мало ли что), баллончики с краской, новую фару (но с другим рисунком стекла), новый поворотник, б/ушный бампер, покрышку. Очень помогала скидочная карта, в виде двух автоматов калашникова – про-давцы сильно сбавляли цену. На авторынке же подсказали, где найти лучшую из бюджетных автомастерских, имеющих возможность поработать по жестянке и по покраске. Поеха-ли по адресу.
Где-то на окраине Донецка, где встречались следы от арты ВСУ Украины (забор посечённый осколками, воронки, сколы, проломы), мы нашли большой гараж, собственно, это и была автомастерская, с хозяином армянином.
Вместе с ним, с помощью блоков и лебёдки вытянули морду машины, потом колесо. Осталась работа по сварке лопнувших мест, шпатлёвка и покраска. Как объяснил нам армянин, чтобы крыло заменить, это дохуя делов (может быть несовместимость запчастей, у нас там в самом кузове, много что сгнило и соединить новое со старым будет очень и очень сложно), проще поработать со старым – сваркой, шпатлёвкой и краской. Как раньше, конечно, не будет, но будет смотреться более или менее. Одним словом, зря ку-пили крыло, которое уже по его прикидкам не подходит по креплению.
Вместе с Дениской, вооружившись инструментом армяна сняли и разбортировали правое колесо, выровняли диск колеса, поставили новую покрышку, установили всё на место, пока хозяин мастерской менял радиатор.
Часа три сидели с армяном и слушали за его нелёг-кую судьбу, потому как он не умел работать молча, найдя свободные уши. Добро бы ещё работал и говорил, но он не-много поделает (сварка и выбивание вмятин, усиление рёбер жёсткости) и начинается словесный понос.
Из которого я узнал, что он бывший владелец фирмы «семечки от Мартина», что каким-то неведомым образом у него отжевали его бизнес, в Ростове, что его бомбили, и не раз. Однажды даже контузило, пару лёгких осколочных ра-нений. Что он никуда отсюда не уйдёт, даже если его гараж с землёй сровняют.
Я заебался ему делать мягкие, но настойчивые заме-чания: ты ****и, но делай!
Но хватало его минут на десять, как всё начиналось сначала. Угостил нас кофе, даже своими фирменными се-мечками (очевидно, старые запасы). Делал он хорошо, как свою, но оооочень долго!
Одним словом, я пришёл к выводу, что в данной си-туации под моим присмотром работа выполнится не быст-рее, а наоборот затянется. Посовещавшись с Дениской тет-на-тет, решили сделать вид, что нам срочно надо поехать по делам на общественном транспорте и мы заедем к нему ве-чером.
Дениска предложил позвонить дядя Вове и напросит-ся к нему в гости, пока делается машина.
Взяли у армяна его номер сотового, я ему оставил свой, чтобы кинул дозвон, когда у него закончится рабочий день, и мы сможем забрать машину в таком состоянии, как он успел сделать. А делать там дохуя и больше!
Созвонились с дядей Вовой, обрисовали ситуацию, тот намёк понял и пригласил к себе. Мы с Дениской взяли автоматы в положение за спину, сняв магазины, сели на маршрутку и поехали в центр Донецка, в район, где много-этажки.
Возле остановки, нас встретил дядя Вова, который повёл нас во двор, состоящий из плеяды многоэтажек.
– Вот здесь живёт Моторолла! – показал дядя Вова, а немного пройдя (в этом же дворе), в соседний дом. Оказа-лось, что в нём живёт сам дядя Вова.
Мы на лифте поднялись, не помню уже на какой этаж и вошли, в просторную квартиру, отделанную со вкусом. Там, пока хозяйка собирала на стол, я и Дениска по очереди приняли ванну. Да, это непередаваемое удовольствие при-нять ванну, после мытья в душевой у шахтёров или купаясь в ставке. Порой начинаешь ценить маленькие радости, даже и от простого мытья в цивильных условиях.
Потом нас посадили в зале за круглый стол, хозяин сидел в кресле-качалке. Повсюду картины, статуэтки, книги, сервизы, стильный ремонт – сразу видно, что живут люди не бедные и интеллигентные. Посидели, выпили наливочки и хорошей самогонки, но всё культурно, я даже пропускал, а Дениску постоянно одёргивал, чтобы без фанатизма отно-сился к спиртному. Дядя Вова развлекал нас: рассказами о себе, о городе, пел нам песни под гитару (между прочим, очень прекрасно умел петь и аккомпанировать себе слож-ными аккордами), показывал нам карточные фокусы. С ним было интересно, несмотря на большую разницу в возрасте, я ему годился в сыновья, а Дениска почти во внуки. Вместе с тем, он уважал нас как солдат, не козыряя своей разницей в возрасте и боевым опытом, хотя и он служил в Афганистане, но про свою войну он не рассказывал. Ведь пограничники в составе ММГ* часто участвовали в боестолкновениях с аф-ганскими бандами и как командированные, и как патруль-ные, на границе с Таджикистаном.
Потом дядя Вова предложил проводить нас по самым красивым местам Донецка, а именно в парк с коваными фи-гурами**. Пока шли по городу, дядя Володя нам показал, где живёт Захарченко, но с годами из моей головы абсолют-но стёрлось это место. Помню лишь, что все видные коман-диры ДНР жили примерно в одном районе и довольно кучно. Это было поистине красивое место, мы с Дениской делали много фотографий, возле прекрасных, ажурных, мультяш-ных, роботизированных и сказочных кованых фигур. Были фигуры, выкованные из осколков того, что хохлы запускали по городу и даже из огнестрельного оружия. Мирные и изящные вещи из смертоносных снарядов и средств убий-ства людей. Местные мастера были виртуозами своего дела. Очень быстро стало темнеть, мы даже не успели обойти все фигуры, да и ехать назад надо было (переживали за Гека).
Нам опять дали что-то в виде гостинцев: баночки с вареньями и соленьями.
Было страшно стыдно и неудобно пользоваться доб-ротой дяди Вовы и его жены. Я решил больше не приезжать к ним в гости ни при каких обстоятельствах, чувствовал себя как дух со срочной службы, к которому отношение как к ре-бёнку, только в военной форме. Я не люблю, когда меня жа-леют. Дениске, может, было и комфортно, это родительское к себе отношение, но мне нет – я давно взрослый человек, а вернуть сторицей заботу о себе, я не могу.
Поймали такси, доехали до этого армянина. Видно было по армяну, что он устал. Но морда нашей четвёрки выглядела уже значительно краше – новая фара и поворот-ник выделялись на битой машине, как яркая косметика на харе конченой алкашки, накануне получившей ****юлей от сожителя. Во всяком случае, этой «алкоголичке» вправили «челюсть», зашили рваные раны «лица», и видок стал более или менее сносным, а новый бампер скрашивал часть урод-ства, как новенькая вставная челюсть с полным набором зу-бов, разбитые губы.

Армян предлагал нанести грунтовку сегодня ночью, а утром покрасить, оставив машину в гараже, но я отказался – надо было ехать. Он даже не хотел сразу брать денег, не решаясь назвать сумму за работу, пока не доделает, но я насильно всучил ему 2500 рублей и сказал, что возможно заедем ещё что-нибудь подшаманить за отдельную плату.
У армяна вытянулось лицо, но я ему объяснил, что люди мы военные, не богатые и по местным меркам 2500 это хорошие деньги за день работы, больше мы ему запла-тить всё равно не можем. Морда лица у армяна была как в анекдоте:
– Дед, а кто такие пидорасы?
– О, внучок, я вот сейчас тебе расскажу на примере из жизни:
Молодой я был, шебутной! Посадили меня на зону! Сидел я, значит, по молодости в лагере, а работать выводи-ли на лесоповал! А зима, страсть, как холодно и постоянно жрать хочется! Подходит ко мне, однажды, бугор и говорит: – «Сладенький мой, а давай я тебя в жопу выебу, зато дам за это хорошую, толстую фуфайку (вместо твоего тонкого, драного пальтишка) и буханку хлеба в придачу».
– И что, ты согласился?
– Нет, конечно! День терпел, два терпел, но чую всё, кранты мне – замёрзну от холода и голода, насмерть! Ну, и согласился…
– И как, отдал тебе бугор фуфайку и хлеб?
– Прикинь, не отдал!!! Ну, не пидарас ли?!
Вот, примерно такие эмоции были на лице армяна, как у того самого дедули, только он сдержался и промолчал (буксовать на военных с автоматами как-то проблематично). Потому сделал лицо фаталиста, привыкшего, что его вечно кидают как лоха, а теперь кинули ещё и военные.
Я бы реально заплатил и больше, но я тоже не «бога-тенький Буратино» (зарплаты я ещё не видел, а мои личные сбережения не резиновые). Было неприятно, я впервые в жизни расплатился с человеком за его труд, так по-дешмански, что было стыдно.
Мы уехали с Дениской уже затемно, по дороге я ре-шил проверить как несут службу мои алкоголики.
– Денис, поставь машину под терриконом, наверх подымемся пешком!
– Зачем?
– За тем, что надо посмотреть на них в естественных условиях, а то они увидят свет фар, шум машины и заметят мою проверку.
– А нас впотьмах, не примут за укропов?
– Кстати да, надо подыматься тихо и с оружием по-боевому! Будет обидно, если застрелят свои, а ты даже в ответ не выстрелил…
Как это не парадоксально, а в такой ситуации, своя жизнь дороже и вроде бы все «свои», да становятся врагами, когда стреляют в тебя по ошибке. Кому из вас захочется, чтобы вас пристрелили свои? Для меня лично любой, кто в меня стреляет, не важно по какой причине – это враг!
Мы с Дениской осторожно поднялись на террикон, ступая тихо и стараясь идти под прикрытием сопок из от-сыпки пустой породы, готовые в любой момент стрелять в ответ.
Мы осторожно подошли к первому домику, где обычно любили ютиться Джёрджио и Гек. Осторожно во-шли.
На полу лежали наши "кантики" и сладко спали, ав-томаты лежали по краям, между ними стоял баллон с само-гоном, в два с половиной литра объёмом, недопитый. В нём ещё оставалось около литра «самоката».
Меня вдруг, такая злость разобрала, я не знал, что делать – поднять их обоих пинками или обоссать спящих.
Вот просто бери шомпол и обоих в ухо, или глотку ножом от уха до уха. Они даже не проснутся.
Обоссать, это ****ец какой зашквар, не простят и мо-гут хлопнуть при случае, в спину. Что же делать?
Я взял их автоматы, снял с них магазины, положил их к себе в разгрузку, автоматы спрятал под бушлат, баклашку с самогоном забрал с собой. Хотел забрать и автоматы, но это уже перебор, вдруг и в самом деле надо будет воевать – а им нечем?
– Пошли! – сказал я Дениске.
– И что, вот так вот и уйдём? – спросил Дениска.
– Так и уйдём! Неизвестность – это очень сильное средство, которое выедает мозг, хлеще любого наказания. Если будут спрашивать – ты ничего не видел, ничего не зна-ешь! Мы с города сразу же поехали в домик, на терриконе не были! А самогон я сейчас вылью.
– Может не надо? Сами разопьём?!
– Надо Дениска, надо! Иначе превратимся вот в этих вот «вояк».
Я взял пузырь свинтил крышку и вылил весь остав-шийся алкоголь на отсыпку террикона.
Мы спустились вниз и поехали на машине в домик.
В домике уже сидел Лёха и поджидал нас с жареной картошкой (я даже пожалел, что вылил самогон). С одобре-нием посмотрел результат нашего ремонта.
Рассказали Лёхе о фокусе с магазинами. Тот посме-ялся и согласился, что это самое правильное решение – он бы не одобрил, если бы этих «воинов Аллаха» обоссали спящими (у Лёхи были свои понятие о чести и достоинстве, которые ему не позволили бы так поступить со спящими, даже если они спят на посту).
– Знаешь Лёха, я тебе отвечаю – если бы не война, а просто в армии, я бы их обоссал, вот слово даю, так бы и сделал! Прямо на лицо! Но здесь могут за такое и пристре-лить в спину. А по-хорошему, таких солдат надо самому было пристрелить – по их вине нас могли бы всех вырезать, через них мог бы быть прорыв линии обороны.
– Но мы же во второй линии! И вообще, нас скоро снимут с террикона, мы уже почти что тыл! Толку, о того что мы тут стоим?
– Сначала забухает и уснёт вторая линия, потом на первой тоже решат, что в случае чего, вторую-то линию, уж точно не прорвут и пацаны их поддержат! А кто поддержит? Вот это вот пьяное мурло, тихо посапывающее на своём бо-евом посту?!
– И что они вдвоём смогут сделать?
– Эти двое могут вызвать по рации нас, пока мы до-едем до террикона, успеют собрать миномёт, расчехлить ПТУР, танкисты успеют в общем кипише выкатить свой танк, другие подтянутся! Вот так с малого начинается большее…
В это время в посёлке началась хаотичная стрельба сначала одиночными, потом очередями.
Мы, находясь во дворике тут же присели, ибо пули свистели где-то над головами, с противным вжикающим зву-ком.
Честно говоря, по мне не стреляли вот уже восемь лет, я успел отвыкнуть от этого звука, близко прилетающих пуль.
Я растерялся от неожиданности, единственная ко-манда, пришедшая в голову, была:
– Отделение, к бою!
Мы уже успели до того раздеться и разгрузки пове-сить на втором этаже, только автоматы были при нас, а у Лёхи так вообще в доме.
– Занимаем круговую оборону! – крикнул Лёха.
Его команда была вполне логична, так как стрельба была непонятно откуда и кем велась, тоже не известно, но судя по звукам, она была со стороны отделения Барона. Вдруг на него напали и в посёлке действует ДРГ укропов?
Мы забежали в дом, экипировались в разгрузки, при-вели оружие в боевую готовность. Так как, невозможно было понять за нашим высоким забором из профлиста, что тво-рится вокруг нас – окружили ли нас или ещё что?! Я принял решение запереться в доме и поднявшись на второй этаж занять оборону оттуда. В плане обороны тупое решение, конечно, но положение у нас было невыгодное – забор нам не защита, его даже ножом можно пробить, что творится за забором не ясно, нас могут пострелять сквозь забор или за-бросать гранатами. Второй этаж деревянного дома, хотя бы спасёт от стрелкового и осколков, но он же будет и за-паднёй. Из двух зол пришлось выбирать меньшее – авось, да отстреляемся?!
На втором этаже я по рации попытался прояснить си-туацию, вызывая отделение Барона. Рация молчала. При-шлось звонить ему на сотовый:
– Барон, со стороны твоего отделения идёт стрельба из автомата, с твоими связаться не могу! Звони своим, выяс-ни, что там и что нам делать? Идти на помощь или сидеть на месте, и держать оборону своего дома?
– Принял! Блаходарочка за информацию, сейчас вы-ясню! Чем вы сейчас заняты?!
– Заперлись в доме, двое у окна второго этажа, один возле окна первого. Заняли круговую оборону дома. Ждём прояснения обстановки!
– Добро! Жди звонка!
– Принял!
Через тревожные пятнадцать минут перезвонил Ба-рон:
– Это наши ебуляли! Там один перепил и начал стре-лять, его уже скрутили и везут на школу, на допрос. Выдви-гайтесь к дому моего отделения, у меня там мноха оружия – охраны никакой, побудьте там пока наши не приедут.
– Принял!
Я довёл информацию до Лёхи. Мы спустились вниз, предупредили Дениску, чтобы он сидел на охране нашего, а сами идём охранять дом Барона. Осторожно вышли из двора и пошли к «соседям». Было не заперто, расположились во дворике. Улёгшись на скамеечках, которые были в крытой беседке вокруг мангала. Домик отделения Барона был клас-сный, по сравнению с нашим. Очевидно было, что люди жи-ли тут не бедные – один двор чего только стоит!
Через час приехало отделение Барона. Все на эмоци-ях, пинками и матами подгоняли высокого бойца, руки кото-рого были стянуты пластиковыми хомутами. Лицо разбито в хлам – глаза заплыли, потому как непомерно раздулся его «хобот», было очевидно, что у него сломан нос, к тому же в каждой ноздре торчало по тампону, губы разбиты. Вероят-но, на штабе ему здорово подрихтовали табло, во время до-проса. Несмотря на полученные травмы, взгляд его глаз, сквозь узкие щёлочки заплывших век, был, как у не слом-ленного духом человека. Даже с каким-то вызовом, мол снимите мне только путы, я вас сука, всех размотаю!
– Хули зыркаешь, тварь?! Взгляд попроще сделай! А если бы ты кого из гражданских убил, случайной пулей? – сказал один из отделения Барона (невысокий крепыш в мультикаме) и профессионально впечатал кулак ему в гру-дину, туда, где было солнечное сплетение.
Отчего задержанного согнуло пополам, он стал за-хлёбываться воздухом (очевидно сбил дыхание) и тот стал сплевывать кровью, с разбитых губ.
– Кто это? – спросил я.
– Это Кедр, с России доброволец, пережрал само-хонки – все пили, как и он, но только он вышел на улицу с автоматом и стал ебулять во все стороны!
Завтра в город увезём на штаб, в подвал – там с ним уже по-другому поговорят. Здесь чуть-чуть только огладили по головке! – ответил мне один из бойцов Барона, на груди которого висела медаль Ушакова***.
– Барон! Развяжи меня? Виноват, перепил! Всё, я в адеквате! Всё нормально, обещаю вести себя смирно…
– Слово даёшь?
– Даю честное слово!
– Развяжите его, и посадите в погреб до утра, бутыл-ку воды ему туда же. На охрану поставьте по одному, по-сменно на ночь. Утром увезём его в город.
Кедру ножом перерезали пластиковый хомут, тот стал растирать затёкшие руки и спокойно прошёл к погребу, куда его и посадили.
– Сильвер! Мне надо с тобой поговорить! Отойдём? – предложил Барон.
– Отойдём, чего бы не отойти?! – ответил я.
Мы отошли в угол сада, в центре которого стоял до-мик, занимаемый отделением Барона.
– Я командир взвода и мне приходится совмещать две должности: командир взвода и я же командир отделения. Я не могу постоянно быть с ними, мне нужен хороший сер-жант. Я общался с Султаном, он о тебе хорошо отзывался. Пойдёшь ко мне?
– Понимаешь! Я уже сержант и у меня есть своё от-деление! Зачем мне менять шило на мыло?
– Ну, у Султана же алкаши! А у меня нормальные парни! Тебя не заебало следить за тем, шобы «твои» не пи-ли? У меня есть ротация, часть в хороде, часть тут, уволь-нения. Ахуенно, Султан же вас никуда не пускает…
– Блять, а у тебя можно подумать заебись с эти де-лом, да?! Судя по Кедру, у вас тоже Джамахирия, та ещё!
– Сеходня у Моряка день рождение, я разрешил им отметить, Кедр просто перепил! Накануне жена ему позво-нила, сказала, шо уходит от нехо к друхому. И ладно бы од-на ушла, та дочка у нехо дома. Понимаешь, он пока тут был, семью свою потерял! Вот он и нажрался, а потом и фляжка брызнула. У Кедра пара контузий, боевой пацанчик, он во-обще мало пьёт, просто так сложилась ситуация. Жалко та-кохо терять. Ну же, сохлашайся!
– Понимаешь Барон, я слово дал Султану, что оста-нусь до сентября с ним, потом еду в Россию (у меня там есть ещё более выгодное предложение, чем у тебя). Потому извини, спасибо, конечно, за оказанное доверие, но не могу принять твоё предложение.
– Понял, не настаиваю, но ты ещё подумай, у тебя есть мой номер, если шо. звони, в течении дня переведу!
– Хорошо! Что с Кедром будет?
– Посадят на подвал, а там не знаю, всё может быть!
Мы с Лёхой, ушли к себе домой. Да уж, ночка выда-лась знатной, скучать не приходиться. Надо идти есть и спать.


*ММГ – Мотоманёвренная группа (МотоМангруппа, МанГруппа, ММГ) — подразделения пограничных войск, имеющие повышенную боеспособность, усиленные бронетехникой, укомплектованные уси-ленным вооружением. Подразделение предназначено для усиления пограничных подразделений в период обострения обстановки на от-дельных участках Государственной границы, а также для действий по пресечению вооружённых и невооружённых провокаций, отражения вторжения на территорию государства разведывательно-диверсионных подразделений, незаконных вооружённых формирова-ний, в том числе для решения любых служебно-боевых задач при обострении обстановки на Государственной границе и приграничной территории государства.
**Парк кованых фигур — парк в Донецке со скульптурными компози-циями, выкованными из металла. Автор и руководитель проекта — Заслуженный деятель искусств Украины Виктор Бурдук. Парк открыт в августе 2001 года. Такое же название получил и международный фестиваль кузнечного мастерства, ежегодно проходящий в Донецке. Традиционно работы, изготовленные к фестивалю, остаются в парке как подарок городу. В парке представлено 220 композиций художе-ственного металла.
***Меда;ль Ушако;ва — государственная награда Российской Федера-ции. Указом Президиума Верховного Совета РФ от 2 марта 1992 года № 2424-1 медаль оставлена в системе государственных наград Рос-сийской Федерации. Учреждена вновь Указом Президента Российской Федерации от 2 марта 1994 года № 442. Медалью Ушакова награж-даются военнослужащие Военно-Морского Флота и Береговой охра-ны России за личное мужество и отвагу, проявленные при защите Отечества и государственных интересов Российской Федерации на морских театрах военных действий, при защите государственной гра-ницы Российской Федерации, при выполнении боевых задач корабля-ми и частями Военно-Морского Флота и органами морской охраны Федеральной пограничной службы Российской Федерации, при несе-нии боевой службы и боевого дежурства, на учениях и манёврах, при исполнении воинского долга в условиях, сопряжённых с риском для жизни, а также за отличные показатели в боевой подготовке и мор-ской выучке.









22. Жопачёс

Утром мы встали, время идти на террикон, а Воли всё нет и нет. Звонил ему несколько раз. Звонки были впу-стую – трубку никто не брал, а потом вообще – абонент не-доступен. Да, ****ый ты по голове! Мои худшие опасения на счёт Воли оправдались – скорее всего забухал. Но я точ-но знал, что он не дезертир, синяя яма – да! Но не дезертир. Он же «мистный» – куда ему бежать? Влипнуть в историю он не мог – такие как он, не залипают. Вид у него степенный, чай не малолетка. Такие если бухают, то в одно рыло, за за-крытой дверью и под одеялом – типичный тихий алкоголик.
Что ж, придётся вести на террикон Лёху и Дениску. Хоть одна смена будет трезвой.
Собрались уже было, но передумали:
– Вась, оставайся дома! Кто будет следить за домом, если никого нет, а у нас тут и ракеты от ПТУРа, и мины, и гранаты, и оружие Султана. А вдруг кто заберётся?! Судя по-вчерашнему всё может быть! – предложил Лёха – Давай, я сам свожу Дениску, а Джёрджио и Гек сами спустятся?!
– А, если они упрутся в посёлок за бухлом и ваще пропадут? У меня и так, Воли нет (звучит двусмысленно, хе-хе), Таран пропал, машина разбита! Не хватало, чтобы и эти двое пропали, где потом их искать…
– Да *** бы сними, дальше посёлка не уйдут! При-дут, никуда не денутся! А вот дом оставлять без присмотра никак нельзя…Нам просто везло, когда мы все покидали его, что никто не забрался к нам.
– Только им не говорите, что я с Дэнчиком были у них на терриконе ночью! Ни при каких условиях! Смотрите не сболтните!
– Хорошо! Ни в коем случае – сказал Лёха, а Дениска рассмеялся, заранее чуя весёлый прикол.
В его словах был резон! Что ж, я отпустил Лёху с Дениской одних, в нетерпении ожидая, прибытия алкашей.
Прошло минут с двадцать, как на мой телефон по-звонил Воля, принял вызов:
– Здравствуйте! Он сейчас спит, вчера много выпил, но я к обеду его пригоню к вам, обещаю! Уж я его ругала-ругала, а он ни в какую, пока не допил бутылку, не успоко-ился! Вы только не докладывайте Султану и в батальон, хо-рошо…Сильвер? – выдал мне целую тираду скорый женский голос, лет за сорок, судя по тембру.
– Так! Хорошо, а с кем я разговариваю? – в ответ спросил я.
– Это я! Лариса Петровна, вы несколько раз звонили ему, я не решалась сразу ответить, но подумав решила вам перезвонить! Он обязательно придёт, вы только не волнуй-тесь! У него язва, ему пить нельзя, а вчера как сорвался! А вообще он у меня хороший, ласковый, слова против не ска-жет. А вчера даже замахнулся на меня кулаком, ругался, я его таким никогда не видела. Вот отоспится, я ему задам, мигом к вам придёт!
– Короче. В 14:00 он уже здесь! Придёт минутой позже, звоню в батальон и объявляю его дезертиром!
Я повесил трубку, – мне не интересны были клятвен-ные заверения сожительницы Воли.
Вспоминая как уходил Воля, весь такой сурьёзный, с вещмешком на спине, с автоматом за плечами и суровым лицом, с клятвенными уверениями, что завтра будет как штык – я, аж поверил, что так оно и будет!
У Воли была местная фенька на руке, остановлюсь на ней более подробно. Впервые такую феньку на запястье, я заметил у своего брата, когда тот приехал домой, с первой командировки на Донбасс:
На запястье руки был намотан «обережный пояс», о существовании которого я впервые узнал, заметив его в ар-мейской бане, на бёдрах своего служака в Таджикистане, ещё восемь лет назад. Смотрелось комично и экстравагант-но, что-то из серии: резинка от трусов, без наличия оных (так как широкий пояс, от долгой носки скатался в верёвоч-ку). Носится такой пояс, по сути в опасной дороге, в пути, теперь вот и на войне. На самом деле «обережный пояс» – это широкая лента из ткани с написанным, на ней, 90-м Псалмом из Псалтыри. Очень сильная молитва и я когда-то помнил её наизусть:
«Живый в помощи Вышняго, в крове Бога Небеснаго водворится. Речет Господеви: Заступник мой еси и Прибе-жище мое, Бог мой, и уповаю на Него. Яко Той избавит тя от сети ловчи, и от словесе мятежна, плещма Своима осенит тя, и под криле Его надеешися: оружием обыдет тя истина Его. Не убоишися от страха нощнаго, от стрелы летящия во дни, от вещи во тме преходящия, от сряща, и беса полуден-наго. Падет от страны твоея тысяща, и тма одесную тебе, к тебе же не приближится, обаче очима твоима смотриши, и воздаяние грешников узриши. Яко Ты, Господи, упование мое, Вышняго положил еси прибежище твое. Не приидет к тебе зло, и рана не приближится телеси твоему, яко Ангелом Своим заповесть о тебе, сохранити тя во всех путех твоих. На руках возмут тя, да не когда преткнеши о камень ногу твою, на аспида и василиска наступиши, и попереши льва и змия. Яко на Мя упова, и избавлю и: покрыю и, яко позна имя Мое. Воззовет ко Мне, и услышу его: с ним есмь в скор-би, изму его, и прославлю его, долготою дней исполню его, и явлю ему спасение Мое».
Так вот, я уж не знаю кто придумал, но ополченцы стали носить этот обережный пояс не на бёдрах, как это бы-ло задумано, чтобы, так сказать, «окольцевать» Божьей за-щитой всё тело (вокруг меня Круг, чертил его не я – а Бого-родица моя), а носили только на запястье. Такие пояса про-давались в церковных лавках или привозились и раздавались священниками, которые приезжали на Донбасс сначала за-мирить воющих, а позже окормлять ополченцев и добро-вольцев. Что ж, носился пояс неправильно, но смотрелось брутально. Я тогда, даже не думал и не гадал, что я также, как и они, намотаю его себе на левое запястье и не буду снимать годами. Что я буду раздавать эти ленты с 90-м Псалмом, своим сослуживцам. Не все из них выживут, даже те, кому я лично повязывал их на запястье. Каждому по вере его. Возможно, дело в этом.
Эту ленту на руке я видел и у брата, и у Гека, и у Во-ли, а позже и ещё, много у кого. Именно по ней можно узнать воцерковлённых вояк с Донбасса или других военных конфликтов. Возможно, в России, кто-то из мамкиных мили-****ристов, уловил этот тренд, этот «ветеранский стайл», и кто-то уже носит, чтобы походить на вояку, не будучи им в реальности. Возможно, есть и такие, не спорю. Но видя у кого-то на руке эту повязку, я всегда могу сказать – «Братка, и ты там был?!». И я буду уверен, что он поймёт, что я имел ввиду, и признает во мне такого же, как и он, пожав мне ру-ку.
Пришли Гек с Джёрджио, почти трезвые, с взволно-ванными и озадаченными лицами, видно, что с похмелья, но не весёлые.
– Сильвер, ты на террикон не заходил? – вместо при-ветствия, спросил Джёрджио.
– Нет, а что? Что-то случилось?! – сделал я суровое и нахмуренное лицо, типа опять, какой-то косяк упороли, и я уже боюсь услышать от них о новом происшествии.
– Нет-нет, ничего не случилось! Так был или не был? – внимательно и хитро, глядя прямо в мои глаза, спросил Гек.
– Мы вчера с Дениской поздно приехали, машину долго ремонтировали! А зачем нам надо было на террикон? – сделал я озадаченное лицо, стараясь не заржать.
– Ну мало ли, может заезжали? Нас проведать! – за-кинул удочку Джёрджио, так же внимательно смотря мне в лицо, ища в нём подсказку своим подозрениям.
– Блин, точно! Надо было вас проверить! По любому дрыхли? Или бухали? Так?! – сделал я просветлённое лицо, как будто эта мысль, только что попала в мою голову.
– Нет, Василёчек, ты ж нас знаешь, Султан сказал нет – значит нет! – стал оправдываться уже Гек, а не я.
– В том то и дело, что знаю! Ладно, раз всё нормаль-но, то и хер бы с ним! Лучше гляньте на машину! Как вам? Лучше ведь стало?! Не сильно бросается, что морда битая?
Гек с Джёрджио делая вид, что внимательно осмат-ривают машину; подошли, цокая языком, и почёсывая зад-ницы к капоту машины. Но, их рассеянный взгляд, говорил о другом: им глубоко похую, что там с машиной, их волнует куда делись два магазина с автоматов и недопитый самогон.
– Цикаво*! – сказа Гек, сидя на корточках и смотря на отрихтованное крыло, которое я успел покрасить пока ждал их. Краска без грунтовки лежала тонким просвечива-ющим слоем и смотрелась не очень авантажно, просвечивая свежие сварные швы и не шибко ровно отрихтованную по-верхность.
– Покрышку новую поставили? – всё что заметил Джёрджио или специально сказал, чтобы поддержать разго-вор.
– Ага, пришлось новую ставить, старая почти до са-мой камеры стёрлась насквозь, едва доехали…
Отдав, по минимуму, дань внимания машине, оба ушли в свою комнату, шушукаясь шёпотом меж собой.
Из приглушённого шёпотом разговора я успел рас-слышать:
– Сколько сейчас стоит пустой махазин?
– Я-то откуда знаю?! Та и у кохо его купить? Сейчас МХБшники всё левое оружие отметают у населения…
– Тиха! Услышит ещё…
– Ладно, завтра похаворим на терриконе!
– Аха, выходит, шо не он!
– Та, тиха, ты! Всё, молчим!
Я чуть не обоссался со смеху, уйдя от греха подаль-ше, чтобы не прыснуть на второй этаж, где проржался в по-душку.
Весь день Джёрджио и Гек помалкивали, с грустными лицами ходя по дворику, иногда шушукаясь между собой. Гек помогал Джёрджио чистить картошку и готовить обед.
К обеду пришёл, буквально в 13:55, Воля, которого я уже и не ждал, заранее приготовившись доложить и Султа-ну, и в штаб. Обливаясь потом и с видом человека, «изму-ченного нарзаном», которому очень плохо, особенно в го-лове, Воля ходом прошёл на второй этаж.
От Воли несло сивухой за версту, он даже не разул-ся, пройдя на верх в берцах!
– Ты чего обутым поднялся, в своих говонодавах? Смотри сколько земли притащил?!
Гек, видя состояние Воли, поступил как добрый са-маритянин:
– Вася, не переживай. Я уберу за ним! Не видишь, ему плохо?
– Ага, это я ему, лично в рот наливал, что ли?! Мо-жет и мне его, пожалеть теперь?!
– Василёчек, войди в его положение, я его прекрасно понимаю! В таком состоянии, если нахибаться, то уже не разохнёшься.
– Василёчек, не ругайся, меня и так Лариса Петровна с утра запилила, всю плешь мне проела, чуть не пинками из дома выгнала!
– Твоя смена должна была быть! Ты, бля-муха, целый сержант! Ты, что обещал Султану, помнишь? Да вас, алкаши бля, даже на два дня не хватило, ты ж язвенник-трезвенник, мать его так!
– Ооооо, Василёчек не начинай, мне и так с утра уже много чего высказали и пострашнее твоего!
– А как вам не высказывать! Вы, сука, пропьёте свой ДНР, вас же тёпленькими в кроватке возьмут или на позици-ях, да Гек?!
Неожиданно подъебал я и Гека, ругая Волю.
В это время Гек помогал снимать Воле берцы, стяги-вая их, с его больных ног. Гек дёрнувшись, как ошпаренный, опустил голову и смолчал, потом взял веник с совком, быстро замёл земляные ошлёпки Воли, потом набрав ведро воды, помыл пол.
Когда человек, которому всегда похую всякая убор-ка, так суетится, то это явно говорит о том, что он пытается загладить свою вину, хоть чем-то. Джёрджио вон, суп делает и второе, даже компот варит из ягод и всего, что успело со-зреть в саду. А Гека вот, пробило на уборку.
Знает кошка, чьё сало спорола.
А жизнь-то выходит налаживается – машину как смогли починили, алкаши приструнены, не такой уж я и ***-вый сержант получаюсь! Главное это уметь включить голо-ву, когда требуется. А махать шашкой, это любой дурак умеет.
– Пропьём Сильвер, пропьём! Главное вы не уезжай-те, на вас вся надежда, на россиян! Очень тебя прошу, не уезжайте! – неожиданно согласился и попросил Воля.
Я аж растерялся – куда делась его деловитость и ко-мандирский задор?
– Устал я от вас! Вот, как с вами воевать? За вами надо, как за детьми следить, чтобы не нахуярились, мне это уже всё достало! Уеду я в сентябре, меня тут держит только слово, которое я дал Султану, а больше ничего! – с чув-ством высказал я то, что давно носил на душе.
– Василёчек, не уезжайте! Нам, без вас, ****ец! – се-рьёзно попросил, даже Гек. Чем удивил меня ещё больше, чем Воля.
Я отмолчался, давая понять, что как сказал, так и сделаю.
Гек домыл полы и ушёл.
– Давай отсыпайся, завтра заступишь на два дня. Гека с Джёрджио надо разделять, приведу к тебе одного из них, скорее всего Гека. Понимаешь, ты уже в их глазах не мо-жешь требовать соблюдать сухой закон, потому что сам бу-хой в говнину припёрся! До сих пор ты себя в руки собрать не можешь. Тебе очень надо постараться вернуть свой утра-ченный авторитет. Видишь – они трезвые, а ты до сих пор талый. Ты им ничего не можешь сказать, зато они тебе мо-гут!
– Понимаю, Сильвер! Я исправлюсь, даю слово!
– Честное уркаганское? – подъебал его я.
– Аххаха! Сильвер, не смеши меня – голова и так раскалывается! – засмеялся, а потом застонал Воля.
– Нихуя смешного нет! Ты мне вчера тоже слово дал, что придёшь нормальным и заступишь на террикон.
– Обещаю, что всё будет хорошо!
– Обещаю обещать, я тоже умею! Ну, ладно, посмот-рим на тебя дальше, а Султану я доложу обо всём по приез-ду, так что не взыщи!
– Сильвер, развяжи мой вещмешок и отдай парням блок сигарет! – попросил Воля.
– Воля, авторитет таким дешёвым способом не воз-вращают! Можно всю жизнь строить мосты, здания, арки, величественные сооружения, а однажды отдаться в жопу и тебя запомнят не как строителя, а как пидараса!
– Ахахаха! Классно сказано!! Ооооо, моя голова! – простонал Воля.
– Ты мне в отцы годишься, а я тебе нотации читаю, как ****юку, тебе не стыдно?!
– Стыдно Вася, очень стыдно! Прости меня-старика! – слезливым голосом начал извинятся Воля.
– Ладно, отсыпайся! Будем надеяться, что это край-ний разговор с тобой, на эту тему, а сигареты я передам. Думай, как теперь руководить, чтобы тебя люди слушались. Не буду мешать…
Я вышел на улицу, время было обедать.
Пообедали. К вечеру Воля отошёл и даже поужинал, нацепив на себя маску честного праведника, как будто ниче-го и не произошло.
От, поражаюсь я с таких командиров. На их месте, после такого, я бы в глаза своим подчинённым не смог смотреть – а как им смотреть в глаза, после того как ты ле-жал в говно пьяный, даже не в силах разуться?

Был у меня в Таджикистане один из сержантов – Ва-лера Иванов, контрактник. Который однажды перепив мест-ной араки, лежал в душевой пьяный и ублёванный, я его унёс его из душевой, положил на верх двухъярусной крова-ти (его обычное спальное место). Так вот он умудрился, лё-жа в кровати обдристаться и наблевать со второго яруса кровати на нижний. Сутки проспав, этот «командир», отмыв жопу и сменив бельё, имел наглость вести себя так, как и прежде, как ни в чём не бывало – как будто это не он обосрался и ублевался. На его месте я бы застрелился от такого позора, а он, как и прежде командовал. Ссы в глаза – Божья роса! Если он упал в моих глазах, то я не представ-ляю, что о нём думали рядовые в роте. Таджики, к которым мы привыкли в глубинках России, в роли торгашей, гастра-байтеров и дворников, у себя дома (в Таджикистане) если хотя бы раз, увидели тебя пьяным, просто шатающимся и с заплетающимся языком, никогда тебе не пожмут после этого руку и не будут иметь с тобой общих дел – ты в их глазах опустился ниже плинтуса. С тобой будут общаться только те, кто от тебя зависит или будет иметь с тебя доход, боль-ше никак.

Я не помню как, но вечером пришла новость, что Кедр, если не ночью, то к утру сбежал. Что сказать? Уверен, что он не сбежал, а его отпустили, дав ему ночь форы убе-жать в Россию, и отпустили не просто так, а с ведома самого Барона.
Вот, примерно с такими новостями закончился день – через три дня должен был приехать Султан.
Два дня прошли идеально – никто не пил, службу тащили строго. Но на третий день Гек опять забухал, Джёр-джио тоже не отставал. Ни Воля, ни Лёха не смогли остано-вить своих подчинённых от пагубной привычки.


*Цикаво – интересно, занятно, необычно, любопытно (укр.)



23. Султан приехал

На третий день, утром я сводил на террикон Волю и Гека, забрав оттуда Дениску и Лёху (пошли пешком, чтобы сэкономить бензин, который в отсутствие Султана мы и так не плохо потратили, совершая по большей части вынужден-ные и незапланированные поездки). Придя домой обнаружил Султана за привычным ему занятием, – тот решал кроссворд с сосредоточенным выводом. Джёрджио делал обед. Поздо-ровались.
– Машину видел?
– Видел… Мне что, уехать уже нельзя на неделю, чтобы вы не натворили делов? Рассказывай, что было, пока меня не было.
– Ну, начнём с машины, – вышло случайно и но-чью… Что смогли, то выправили! Извини Султан, за твою машину, так уж вышло, форс-мажор.
– Да мне похуй, машину журналист подарил с Росто-ва. Сильвер, тут такая ***ня закручиваться начинает, что мне уже до ****ы, что она битая! Сейчас все жаловаться научились, все заявы пишут. Видал в батальоне машины, почти все иномарки?
– Ну, видел…
– Так вот, единственная легковая машина, которая «чистая», это моя «четвёрка», то есть нашего отделения машина, понимаешь? Да, вот у Мячика «Нива» личняковая – все остальные машины, отжаты у барыг! Сейчас, эти барыги очухались: кто-то с России вернулся, кто-то с Украины. Так вот, эти суки сейчас пишут заявы и требуют вернуть свои машины обратно! Ты прикинь, Сильвер, они съебались, в своё время, но не с пустыми руками – а с документами на свои машины. А МГБ похую, если есть чем доказать, что это твоя собственность – им всё возвращают. Так что, чую, что нашу машину скоро заберут в фонд батальона. Уже вон, начали отбирать у мелких командиров, скоро доберутся и до Чегевары и до Бульбаша и прочих, а те, соответственно начнут искать там, где взять проще и законнее. Например, у нас! А так, глядишь, и постремаются отбирать битую маши-ну. Ты мне лучше расскажи, что с Тараном и где он?
Я рассказал при каких обстоятельствах пропал Та-ран.
– Наркоман ебучий! Опять за старое взялся? Я же его, как сына родного воспитывал. Он колоться перестал у меня, думал за ум взялся. А он за старое?! Обратно придёт – не приму! Мне мамка его сама навязала, за ручку ко мне привела – чтобы он как старший сынок не снаркоманился...

Теперь понятны стали некоторые моменты с Тараном и странное, почти отцовское, отношение Султана к нему. Вот почему, у Тарана было больше послабух, чем у прочих подчинённых!
А бывших наркоманов не бывает, как показывает жизнь...

– Там Мишка Король, если получится пройти ему комиссию, то к тебе придёт в отделение, вместо Тарана. Бу-харик местный, конечно, но, когда надо, умеет держать себя в руках.
– Это хорошая новость! – Султан заметно обрадо-вался.
В это время во дворик зашли трое военных, один из которых был явный кавказец, двое других славяне.
– Салам, Султан! – средних лет кавказец протянул руку к Султану, на что Султан нерешительно и с сомнением протянул ему свою вялую ладонь.
Видно было, что Султан боится подавать руку неиз-вестному человеку, боясь по воровской традиции за-форшмачиться*, ибо видок у незнакомца был мутнее неку-да. Глядя на него в военной форме и в разгрузке, с автома-том, не смотря на весь прикид, всё равно, на лбу, у того, вы-свечивалась невидимая невооружённым взглядом граждан-ского, надпись – «сорок лет по лагерям».
Из-за пазухи незнакомец вытащил кавказскую белую папаху из овчины:
– Султан, это тебе подарок с Родины!
Султан криво улыбнулся и поблагодарил за подгон. Со стороны, незнающему человеку, показалось бы, что Сул-тан рад подарку, но я, как более знающий его, сразу уловил, что улыбка Султана, это улыбка американца – ничего ду-шевного, чисто маска публичного этикета.
– Ты кто такой?! – сурово спросил Султан.
– Да вот, меня парни подвезли с батальона! – незна-комец указал на двух сопровождавших его лиц – Я Черкес! Новый командир! Барон же, совмещал две должности, так вот, я теперь командир его отделения. Буду заходить к тебе в гости, иногда!
– Отпусти людей, пошли на верх, поговорим! – ска-зал Султан, и я прошёл вместе с ними наверх, чувствуя, что Султану нужна поддержка, потому как Черкес стелил шибко мягко, да чуялось, что это «очень проблемный» человек, с которым надо ухо держать востро.
Черкес повелительным жестом, как бы стряхивая ру-ку, приказал двоим бойцам удалится. Те, кивнув, удалились восвояси.
Мы поднялись наверх, Джёрджио угостил незнакомца чашкой кофе, принеся ему и Султану, две чашечки (явно гостевые). Я налил сам себе в бокал. Расположились на мат-расах.
– Я такой же, как и ты сиделец! Мы с тобой Султан одной крови, я тоже с Кавказа. Я тоже, воюю тут с 2015 го-да, когда начали «болты крутить», меня закрыли за моро-дёрку на подвал – ****ы давали, чуть ли, не каждый день. На меня какая-то сука заяву написала, что я махровый маро-дёр. Султан, вот скажи – а кто тогда не мародёрил?! Нас что, кто-то спонсировал? Что бойцам жрать и что курить?! Где могли там и доставали: цветмет, барыг трясли, отжима-ли у мирняка, то, сё! Сам понимаешь, не мы такие, ситуация тогда была такая. Мы же их же защищали, а за защиту надо платить. Как сказал Наполеон: – «Не хотите кормить свою армию – будите кормить чужую!».
Блеснул чешуйкой знаний, Черкес.
От себя, я бы добавил к словам про кормежку, что чужая армия будет еще и насильно трахать их жен и доче-рей, а мужиков будет ****ить и унижать, при этом будут еще и грабить и, возможно, калечить-убивать. Так что неко-торую экспроприацию, в разумных пределах, у зажиточного населения, я воспринимаю абсолютно нормально. Это опыт всех Гражданских войн, не только в России, но и в мире.
– Чё, ты хочешь? Чтобы я сейчас тебе посочувство-вал?! Может поплакал вместе с тобой? Хочешь сказать, что ты невиновник?
– Виноват конечно, не спорю, но надо понимать…
– Я тоже мародёрил, все выживали как могли, но ме-ня никто не подтянул за это. Не умеешь, не берись!
– Султан, да там ваще по-бесу было!!! Вот случай тебе расскажу… Приезжают к нам МГБшники и пацана нашего ластают! За что, спрашивается? Баба какая-то сказа-ла, просто на словах – «Вот этот парняга (назвала его дан-ные), меня изнасиловал и ограбил!». Ни она его, ни он её, на очной ставке не видели. Просто по информации! Так ему даже слова не дали сказать – увезли на расстрел! А там, не его одного, а несколько человек сразу, с разных подразделе-ний, за разные дела. Ну, комбат, сразу как увезли, суету начал наводить, выяснять. И что-то ведь выяснил! Бегом, вместе с ним, поехали туда, где расстреливать должны бы-ли. Немного только не успели – всех уже расстреляли, а нашего парнишку успели сначала в ноги ранить, в плечо, и прямо на наших глазах в голову. Так, веришь, нет?! Он жив ещё был! А мы чуть только не успели на казнь – эта баба, оказалось, подразделение попутала, а позывные у обоих бойцов совпали! Вот, просто стечение обстоятельств – по-зывные и примерный возраст совпали…
Череп у нашего парня треснул, от попадания пули в голову, но он жив был - мозг задет, но он в сознании! При-кинь?! Я ему голову жгутом стянул, обкололи мы его, везём на больничку, а тот у меня на коленях говорит: – «За что меня, Черкес! За что? Я же не виноват!».
Ладно бы меня расстреляли (меня есть за что), но его-то почему? Не довезли мы его до больнички, у меня на руках и «замёрз».
Вот так и меня посадили, даже доказать ничего не смогли, ****или, выбивали правду, но не доказали – полгода продержали и отпустили на днях. Ахахаха!
– Пути Аллаха неисповедимы!
– И не говори!
– Так, чего тебе надо?
– Ну, познакомится с тобой! Пообщаться, ты мне поможешь, я тебе помогу, туда-сюда! Ну, ты понял!
– Слышь, чё ты мне тут под шкуру закатываешься, а?! Я тебя не знаю! Баек мне тут понарассказывал, на трид-цать бочек арестантов! Я тебе сам могу таких историй рас-сказать, что ты просто ахуеешь! Забирай свою папаху и иди куда шёл! Я с парнями Барона не общаюсь – они сами по себе, я сам по себе! – вдруг, заорал Султан на Черкеса, ко-торый аж поперхнулся кофеем.
Обескураженный Черкес резко поднялся, забрал свою белую папаху, которую Султан едва успел только приме-рить, и вышел.
– ****абол бля! Ага, за морадёрку его посадили! Кому он ****ит?! За это можно было каждого сажать, но не все же сидят! Уверен, что сидел он не за это, а за более мут-ные движения… – сказал мне Султан, очевидно, чтобы я по-нял, с чего это он начал орать на Черкеса.
– Джёрджио! – крикнул Султан.
– Да! – прибежал со двора Джёрджио.
– Он ушёл?
– Да!
– Вощем так, с ним не общаться, к Барону не ходить! Из-за этого ****абола у вас могут быть проблемы, а нам они ни к чему!
Джёрджио кивнул и сославшись на то, что у него что-то там пригорает, ушёл на улицу.
– Султан, я тебе сейчас кое-что поведаю, только не говори Джёрджио и Геку!
– Хорошо, не буду! Я – могила! Говори!  – легко со-гласился Султан.
Я поведал ему историю про то, как я ночью проверял их службу и забрал у обоих спящих магазины с автоматов, спрятав их себе в разгрузку. Теперь мол, они ходят и жопу чешут – как их вернуть, или купить новые. Зато, два дня не пили, от слова совсем. Султан долго смеялся хриплым сме-хом, хлопая себя по ляжкам, а потом сказал:
– Правильно! Чегевара сказал, что нас будут пере-формировывать, переводя в другое подразделения и наше оружие перезакрепят, а перед этим придётся сдавать в ору-жейку наши автоматы и магазины. Вот пусть подумают, как достать! А ты им не отдавай, пусть у них ещё очко поигра-ет! Может бухать перестанут и спать на посту… Знаешь, скольких я таких «спящих красавиц» на посту перерезал? Особенно армяшки любят спать…Ахахаха!
Пройдёт не более недели, как Черкес сначала будет держать шишку в своём отделении, устраивая пьянки, а кон-чится тем, что Черкес сбежит в Россию, потому что своим жёстким авторитарным стилем управления, требовательно-стью, граничащей с унижением личного достоинства бой-цов, довёл своё отделение до открытого бунта (чуть ****ы ему всем скопом не дали). Тут ещё какие-то мутные момен-ты всплыли из его биографии, из-за чего ему пришлось натуральным образом бежать, не только из своего отделения и батальона, но и вообще, с ДНР.
Что не говори, а Султан имел дар провидца и чуйку на людей. Но это будет потом. Перед этим были ещё два ин-тересных момента.
Однажды утром я поднялся на террикон производить смену, обнаружил там поддатого Волю и Гека, в абсолютно диком состоянии, которое в народе называется «белочка», а в медицине – алкогольный абстинентный синдром.
Гек бегал по террикону, делал различные прикладки с автоматом, то стоя, то сидя, то с колена, с бешеными гла-зами повторяя:
– Нас окружают, укропы повсюду! Вы что, разве не видите?! Нас хотят взять в плен! Украинская ДРГ в нашем тылу!!!
Сначала нам было тревожно, что Гек может до-играться и начать стрелять в нас, но потом стало смешно. Мы его просили успокоиться и не валять дурака. Но Гек не успокаивался, беспокойно бегая по террикону, словно кош-ка, ожидая приближающегося землетрясения. Он бегал, не обращая на нас никакого внимания, на наши замечания тоже не реагировал. Стало припекать. Внезапно, Гек забежав на свою любимую точку, с которой он смотрел на Староми-хайловку встал, остановился, и как стоял, так солдатиком и упал, спиной назад.
Я на всякий случай отправил Дениску посмотреть, что с ним. Дениска, поднявшись, закричал:
– Все сюда! Гек умирает!!!
Естественно, мы все, бегом побежали наверх.
Гек лежал на спине, его били конвульсии, как это бы-вает у тех, кто страдает «падучей» (эпилепсией), изо рта шла пена, глаза закатились назад.
На зоне я видел тех, кого так же колбасило, тут глав-ное, чтобы болезный не прикусил свой язык или не прогло-тил его, или же не захлебнулся рвотой, слюной, пеной.
– У него эпилепсия, что ли? – предположил я, и стал проводить мероприятия обычно проводимые, при приступе эпилепсии.
– Нет, у него другая тема! – сказал Лёха, взяв Гека за ноги, подняв их выше головы и начиная их энергично тря-сти, как это делают при тяжёлом нокауте.
Как ни странно, но Гека отпустило.
– Шо, шо случилось со мной? Шо вы тут собрались вокруг меня? – недоумевал Гек.
– К тебе в гости «белочка» пришла! Ты не понял ещё? – серьёзно ответил я Геку – Ты допился до чёртиков, Гек! Тебе укропы уже, стали мерещиться, а потом у тебя начались конвульсии. Лёха тебя в порядок привёл. Сейчас иди отлежись, чаю сладкого попей и завязывай бухать, а то помрёшь без войны, как бич под забором.
– Да-да, Василёчек! Я больше не буду пить!
– Гек, ты хоть пару дней продержись, без самогона! На вас даже Султан рукой уже махнул, вы хоть, не ради не-го, а ради себя – не пейте! Ну, или хоть, через день бухайте!
По рации пришлось выйти на Султана и сказать, что с Геком проблема, тот разрешил задержаться на часок, что-бы Гек отлежался.
Мы заварили чай, положили побольше сахара и дали попить Геку, который выпив, полежал с час и спустился с нами вниз.
Султан встретил Волю и Гека на ***х, впервые вы-сказав всё Воле. Воля попытался вяло огрызаться, но Султан пресёк эту жалкую попытку, давая ему понять, что ещё сло-во, и Воля не то, что базар не вывезет, но и о****юлится, на месте и сразу.
Султан уехал в штаб за съестным припасом.
Приехал только к обеду, и привёз интересные ново-сти:
– Гек, помнишь Лешего?!
– Ага, помню!
– Ты, в курсе что он в батальоне «Восток» служил?
– А шо, он уже не служить?
– Представь себе, нет! Его распидарасило в хлам, лежит в больничке – оторвало руку, удалили одно лёгкое, часть рёбер, от лица мало что осталось, но пока ещё жив.
От меня не ушёл бы, был бы жив и здоров. Вощем так, надо собирать ему дачку в больницу, завтра заедем к нему…
– Ни *** себе, новость…Как же это так его?
– Вот завтра и узнаем! – ответил Султан.

Надо немного отмотать назад и рассказать, что за недели три перед этим, я мимоходом видел Лешего. Здоро-вый такой мужик, ростом не ниже 190 сантиметров и весом, за сотку килограмм. Одетого в зелёную цифру, кепку той же масти и чёрные берцы, с рыжей бородищей, чем-то смахи-вающий на Фиделя Кастро. Солнечных очков только не хва-тало.
Несмотря на внушительные внешние данные, Леший был добродушный и боялся Султана, как боятся дети своих суровых родителей.
Мы тогда обогнали его на мосту, по которому спе-шил куда-то Леший, Султан дал заднюю и остановился, по-сигналив. Леший подошёл, упёршись локтями в окно води-теля, свесив большие и крепкие руки, внутрь машины.
– Ну, здорово, дезертир! Как там у вас, тяжело? Об-ратно ко мне не хочешь?
Леший потупил взгляд и каким-то извиняющимся то-ном, как отцу сказал:
– Извини Султан, я к тебе не вернусь, ты злой!
– У меня голос такой! Ахахаха! Я не злой! Может вернёшься? Я всё прощу! Начнём служить, как прежде! У нас вот, новые люди появились, всё гораздо лучше, чем зи-мой… Возвращайся Леший, ты мне нужен!
– Я подумаю, Султан!
– Позвони, если что, мои цифры у тебя есть…
– Хорошо… – Леший повернулся и повесив голову вниз и ссутулившись, пошёл дальше. Весь его вид говорил о том, что ему этот разговор дался не просто.
Я ехал с Султаном по дороге к нам домой, тот какое-то время молчал, сидя на штурманском сидении, рядом с Дениской, который был за рулём. Потом засмеялся и расска-зал забавную историю про Лешего:
– Знаешь какой он угарный тип? Зимой, дело было. В печку положили уголь, а тот сырой, что ли или некачествен-ный был, но горел плохо. Бандит туда пороха засыпал и вышел с ведром из землянки, за порцией угля. Приходит с поста Леший, ничего не знает, смотрит – в печке толком не горит, взял кочергу и решил помешать, но всё равно чего-то толком не разгоралось, ну и запихнул туда ещё пару ме-шочков порохов от мин. Ума-то дохуя! Ну и ****ануло, да так не слабо, что печка нахуй – разлетелась к ****ям! Из землянки выбегает Леший, глаза как у китайца – лицо всё заплыло, чёрное от угольной пыли, руки раздуло, пальцы как сосиски, бегает по террикону и визжит, как поросёнок! Под тонкой кожицей гной. Так и ходил, пока не лопнули пу-зыри, образина образиной! Ахахха! Я ему мазь купил специ-альную, мазать ожоги. А сейчас видал? Хоть бы ***, даже не заметно! Ты его зимой не видел, такой ****ь, Квазимор-да!
– Может Квазимодо?**
– Ну, а я как сказал?! Квазиморда, жи есть!
Я засмеялся вместе с Дениской и не стал спорить, представив себе сильные ожоги на руках и на лице незадач-ливого здоровяка, бегающего по террикону. На следующий день, сменив наряд на терриконе, мы с Султаном, Дениской и Лёхой поехали навестить в больницу Лешего, предвари-тельно купив ему фруктов, ряженки, печенья, сигарет и ко-фе, с конфетами. Можно сказать, богатую «дачку» собрали – увесистый пакет с ручками.
Заехали в больничку, позвонили Лешему на трубу. Минут через десять, спустился человек в халате, даже отда-лённо не напоминавший Лешего. Худющий, сутулый тип, опиравшийся на парнишку, лет десяти. Одна рука была у него в лангете и перемотана бинтами. На войне слухи часто сильно преувеличены – будь такие травмы, какие описал Султан с чужих слов, то это мы пришли бы в палату к Ле-шему. Сам бы он, после такого ранения, ещё не скоро спу-стился бы.
Голова у него была лысая и побрита клочками, боро-ды не было – если сказать коротко, выглядел как узник Да-хау или Освенцима. Больничный халат на нём висел, как на вешалке.
Когда он приблизился, я его еле узнал. Лицо имело свежие мелкие шрамы, отсутствие бороды и половины здо-ровья, тоже узнаваемости не прибавили. Узнал я его, чисто по крупным ладоням. Ещё в тот раз, когда я видел Лешего в расцвете сил и здоровья, обратил внимание на его руки – крупные ладони, каждая, шириною в две мои. Толстые со-сискообразные пальцы. Но самой большой отличительной чертой, была природная аномалия – большой палец каждой руки имел не две, а три фаланги! От чего при выпрямленной ладони, большой палец руки был вровень с указательным пальцем, этим, его ладони напоминали обезьяньи ступни, с развитым большим пальцем для удержания на ветках.
Отстранив в сторону паренька (скорее всего сына, судя по тому, что у него была та же аномалия большого пальца рук), Леший обнялся с Султаном.
– Ахереть! Леший, тебя не узнать! Рассказывай, что с тобой случилось! – попросил Султан Лешего.
– Да, что, собственно, рассказывать! Пришли новень-кие в батальон, я был неделю дома, неделю в окопах. Ну и только с очередной ротации попал в окопы, как начался об-стрел наших позиций, молодёжь поныкалась в блиндаже. Я им и говорю: – «Вы чё, блять, ссыкуны ебучие, так и будете сидеть?!».
– Узнаю свою школу! – заулыбался Султан.
– Не смог я их выгнать, потому сам своим примером решил показать, вышел и только снарядил свой Сапог***, выстрелил. Потом вспышка, меня шваркнуло спиной об стенку окопа, а потом ваще ничего не помню. Очнулся я в больнице. Удалили пару рёбер, палец вот, оторвало (Леший показал вторую руку в лангете и бинтах, откуда высовыва-лись только четыре пальца), и руку сломало – открытый пе-релом! Лицо вон, разукрасило, вишь какой красивый?
– А давно это было? – спросил я.
– Да, почитай, как с вами виделись в последний раз, так на следующий день!
– Видишь Леший, меня сам Бог к тебе послал, сел бы ты в тот день, ко мне в машину – был бы цел и не вредим! – назидательно сказал Султан.
– Дык, кто ж знал-то? – опустив голову вниз, сказал Леший.
– А сейчас что?
– Комиссовали меня в чистую, не знаю, что и делать, когда выпишут…
– Позвони мне, на выписке, я обратно тебя к себе в отделение заберу. Постараюсь, уж как-нибудь договорится с Чегеварой!
– Султан, да кому я теперь такой нужен? – сказал дрогнувшим голосом Леший, на глазах которого заблестели слезинки, и он стал шмыгать носом, стараясь рукавом украдкой стереть их, резко отвернувшись.
– Мне нужен! – сурово сказал Султан – Утри сопли и поправляйся! У меня вон, тоже рука толком не работает, служу же! Звони, карочи!
Мы собрались и ушли, передав пакет с передачей сыну Лешего.
Сели в машину. Поехали домой.
– Или в него попали из гранатомёта или выстрел в СПГ разорвался прямо в стволе… – предположил Султан.
– Да, скорее всего выстрел разорвало в стволе. Если бы попали в него из гранатомёта, он пострадал бы сильнее.
– Может он в бронежилете был и в каске? – спросил Дениска.
– Кстати, да! Вполне возможно! – согласился я.
– Эх, надо было спросить! – с сожалением сказал Султан.


*Зафоршмачиться - слово «форшмак» в тюремный быт пришло с воли, и означает в принципе одно и тоже. Но на воле оно имеет два смысла: 1) блюдо из сельди, запекаемой с картофелем, сметаной, луком и пер-цем, относящееся к закускам (еврейская кухня). 2) в бытовом сленге – продукты плохого качества, которые стоит выкинуть. И на этом сход-ность слова кончается и начинается отличие:
На зоне слово «форшмак» относится не только к еде, но также и к одежде, и даже к людям, и оно не обязательно должно быть использо-вано в значении именно, как «протухший» или «гнилой». У данного слова на зоне есть несколько значений:
1) Фаршмак - это один из видов оскорбления, подобным образом называют опущенных людей, которые сделали что-то чмошное. По статусу стоящий ниже мужиков, но выше петухов.
2) Зафоршмачить - это значит осквернить. Например, уронить свою кружку на парашу, после этого её нельзя мыть, лучше сразу выбро-сить.
3) Форшмак - это неряшливый, неприятный человек.
На свободе, если вы что-то уронили на пол, то спокойно можно под-нять и использовать, а даже и съесть. А в армии есть даже поговорка – «что упало у солдата, то упало на газетку» или «пять секунд, на зем-ле, даже не лежало». Смысл которых означает: уроненная вещь настолько редкая и ценная (гражданская еда, сигареты), что не важно, что оно лежало на земле – всё полезно, что в рот полезло!
А вот на зоне, это не прокатит. Если вы, что-то уронили на грязный пол, в парашу, то это сразу считается «форшмаком»» или «зафоршма-ченым», и такие вещи нельзя даже подымать, чтобы не испачкать ру-ки. А если вы всё-таки решили что-то поднять с пола, то сразу же мо-жете попасть в касту к «обиженным».
Чтобы попасть к «опущенным» не нужно серьезного проступка, будет достаточно поздороваться за руку или покурить с ними одну сигаре-ту, попить или поесть с одной посуды и всё, ты "петух" и значит ты «заформашмачен».
Хотя, по сути, «форшмак», это тот же «петух», но к таким «петухам» относятся более лояльно, их не опускают и не издеваются, но выпол-нять самую грязную работу они всё равно будут. Такие «недопетухи» ещё называются – «отъехавшими».
** Квазимо;до (лат. Quasimodo — «как», «как будто») — главный герой романа Викто;ра Гюго «Собор Парижской Богоматери». Квазимодо — горбатый звонарь Собора Парижской Богоматери.
Квазимодо родился с физическими недостатками. Виктор Гюго пишет, что всё тело его было неправильной формы, он был горбат, хром и имел огромную бородавку на левом глазу. Пакетте Шантфлери вместо её первенца подбросили Квазимодо, но несчастная мать при его виде чуть не сошла с ума, и мальчика унесли. Тут же, в Реймсе, его окре-стили и отправили в Париж, где его и нашел в яслях для подкидышей Собора Парижской Богоматери двадцатилетний священник Клод Фролло, назвавший его в честь праздника Октавы Пасхи (лат. Quasimodo), в который и был найден Квазимодо. Когда мальчику бы-ло четырнадцать лет, Клод Фролло дал ему должность звонаря Собо-ра, но из-за громкого звона колоколов у Квазимодо лопнули барабан-ные перепонки, и он оглох. Квазимодо ненавидел своё уродство, но при этом обладал добрым сердцем.
*** Сапог – СПГ-9 «Копьё» (индекс ГРАУ — 6Г6) — советский стан-ковый противотанковый гранатомёт (безоткатное орудие). В войсках имеет сленговое наименование «сапог».

























24. Переформат

С тех пор как приехал Султан, прошло несколько дней, за которые произошло несколько событий.
Для начала надо рассказать про то, что наступил день зарплаты, Султан на повёз в штаб, где зарплату полу-чали все поочереди, приезжая целым подразделением. Наступила очередь нашего, вот мы и подъехали. Вопреки нашим с Дениской и Лёхой ожиданиям, получили все – кро-ме нас, нам обещали в следующем месяце выдать. Система выплаты зарплаты здесь была *** победишь как обоснована. Когда устраиваешься, тебе начисляют жалование только че-рез месяц и платят его только по прошествии второго меся-ца на третьем. Вот как-то так. Почему так? Теряюсь в догад-ках. Нам как-то пытались объяснить, но я понял только одно – какое-то мутное объебалово. Если это стажировка, то на третьем месяце надо делать перерасчёт – с учётом преды-дущих месяцев. Но там выплачивали только за один, край-ний. При чём сержанты получали столько же, сколько и ря-довые – пятнадцать тысяч рублей. Разница в зарплате начи-налась только с должности замкомвзвода или командира взвода. Другими словами, сержанты не имели никакого ма-териального стимула для поддержания дисциплины в своих отделениях, имея один геморрой только в придачу, потому что спрашивали, как со здравых.
Брат мне рассказывал, как у них приезжали с России такие вот «пятнадцатитысячники» или местные ополчуги – первый же бой, бронежилеты, каски, оружие, всё бросалось на поле боя. А эти все «герои» – ноги в руки и уматывали, кто в Донецк, а кто в Россию. В 2016 году был большой де-фицит на кадровых специалистов – потому что большая часть вояк «пятнадцатитысячников» были готовы только служить за эти деньги, ходить в наряды, стоять на позициях, но вот, умирать за такие деньги, были не готовы. Хотя пят-надцать тысяч для ДНР были довольно высокой зарплатой – многие мирные профессии оплачивались в три-пять тысяч рублей. Такова была зарплата бюджетников – учителей, врачей, уборщиц и т.п. Естественно пятнадцать тысяч при-влекали или очень молодых, или тех, кто за свою жизнь ни-где толком не работал – бывших сидельцев, алкашей и туне-ядцев. Отчего в 2016 году качественный состав вооружён-ных ил ДНР был, мягко говоря, был не очень. Россиян, не мытьём так катаньем, заменяли местным кадром. Напрямую, конечно, никто не выгонял, но и служить с местными опол-ченцами стало невозможно. Командирский состав тоже, же-лал быть, более компетентным.
Приехав в наше Лозовое, Султан сел за стол, достал свой гроссбух и объявил:
– Так, сбросились мне на бензин по косарю!
Гек с Джёрджио, уставились на него во все глаза, я конечно тоже не ожидал, как и прочие «россияне», такого поворота событий.
– Хули уставились?! Я что, постоянно буду заправ-лять машину за свой счёт? Или я только по своим делам ез-жу? У карточки срок действия вышел, надо новую делать, а это в Донецке довольно сложно, работает только Сбербанк. Нагрузка на него большая – недели три ждать надо. Вы что думаете, Султан богатый Буратино, или зарплата у него безразмерная?! На зарплату мне похуй, меня сыновья кор-мят – на карточку деньги присылают! Так что жду, теперь каждый месяц по косарю на бензин, ремонт машины и про-чие дела…
Гек с Джёрджио в открытую стали возмущаться, но Султан переорал обоих:
– Вы чё, сука?! Алкашня, бля! Всё равно пробухаете всю зарплату! Какая вам *** разница, всё равно себе ничего, кроме пойла не купите, вам ли возмущаться?! Вон, парни с России, приехали, и то помалкивают. Но с них по три сотки – они ещё не получали ничего…
– Султан, мне ещё за форму отдавать пять кусков, имей совесть! – возмутился Гек.
– ****о завали, я тебя не просил её покупать, в долг!
Тут же подъехал Мячик и первым делом стряс свой долг с Гека, предлагал и мне купить форму, даже обещал скостить пятихатку, но я отказался. Больше ни с кого не по-имев, уехал.
Гек и Джёрджио чуть ли не со слезами на глазах от-дали Султану по косарю, продолжая в уголке возмущённо перешёптываться.
Мы с Лёхой отдали за себя, я по привычке заплатил и за Дениску, который как всегда клятвенно обещал отдать с первой зарплаты. Я сел, на бумажке подсчитал сколько за это время Дениска у меня успел одолжиться и сообщил Де-ниске, что тот мне торчит не менее всей его, будущей зар-платы. Как ни странно, Дениску эта цифра не шокировала, он даже думал, что должен мне гораздо больше. Но я вели-кодушно не стал учитывать некоторые моменты и нюансы, потому остановились на пятнадцати тысячах рублей. Денис-ка обещал раскидаться с двух будущих зарплат.
Пока мы судили да рядили, Султан опять подал го-лос:
– У меня для вас есть ещё одна новость! Чегевара мне передал, что нас расформировывают, мы отсюда пере-езжаем! Готовьте оружие, завтра едем на штаб, будем его сдавать… и МАГАЗИНЫ ТОЖЕ! Завтра же, с самого утра приедут хозяева этого дома, будут принимать по описи всё своё имущество.
Данная информация шокировала всех. Первыми ожи-ли Гек и Джёрджио, в один голос заорав:
– ****ец! Что же ты молчал?! А раньше сказать не мог?! Мы тебе уже по косарю отдали, а ведь могли не и сда-вать!!! А если нас переведут в одно подразделение, а тебя в другое??? Ты нас наебал!
– Ахахаха! Потому и не сказал! Не драться же мне с вами? Я вас сукины дети сколько возил за свой счёт, а? Ни разу вы машину не заправили, ни разу! А сейчас пасть рази-нули? Лучше подумайте, как будете оружие сдавать! У вас всё заебись с этим?
Вот тут Гек с Джёрджио и заметались. Метались-метались, а потом по очереди успели ко мне подойти:
– Вася, ты на террикон несколько дней назад не заез-жал ночью?
– А что такое?
– Да нет, ничего! Может, всё-таки, заезжал?
– А чего мне там ночью делать?
– Что-то проебать успели? – влез в разговор Султан.
– Нет-нет, всё нормально, так просто спросили! – вынуждены были, ни с чем, отвалить оба.
– Ахахаха! Не признавайся им! И не отдавай! – под-мигнул мне Султан – Ваще похуй, как проебали, так пускай и сдают!
В течении дня мы собирали свои вещи, в свои рюкза-ки, готовясь экстренно сваливать с насиженного места. Сня-ли с террикона всю охрану, вывезли всё что могли, сложив в доме боеприпасы (мины, патроны, ракеты с ПТУРа), во дво-ре сложив миномёт и сам ПТУР.
Утром приехали хозяева дома – представительный мужичок с брюшком, и в очках. Под стать ему и жена. При-няли по описи свой дом, закрыв глаза на то, что мы там на втором этаже понавбивали кучу гвоздей, слегонца замусо-рили прилегающую территорию, а на день рождение Джёр-джио, когда делали шашлык (не рассчитав запаса дров), вы-рубили всю сухую лозу их винограда (между прочим, тол-щиною в руку). Только повздыхали и приняли всё как есть.
Нас переводили к Северу, потому первым рейсом мы повезли своё имущество к нему на бывший ЖБЗ, что распо-лагался в шахтёрском посёлке «шахта им. Абакумова».
Приехали. На въезде к воротам ЖБЗ, нас не пропу-стили. На воротах стоял тот самый здоровяк из беспредель-щиков, остававшийся за старшего, когда Севера не было, с позывным Барсук.
– Эй, открывай давай! – типично по-кавказски стал возмущаться Султан.
– Эй, похоняють лошадей! Не хипишуйте, храждане, всё буить в луччем виде! – остановил ладонью вверх, воз-мущения Султана, Барсук, давая ему понять, что надо по-молчать, достав из разгрузки радиостанцию.
– Север, это КПП! К нам подъехала четвёрка Султа-на, пропускать?!
– Минуточку! – прошипела радиостанция.
Минуточка растянулась на полчаса. Психовать начал не только Султан, но и я и всегда спокойный Лёха:
– Ты чё блять, своих не узнаёшь? – спросил я.
– С Чегеварой всё договарено, пропускай давай! – кричал Султан.
– Ваш Север там что, ахуел что ли? Ему комбат не указ?! – вопрошал на повышенных тонах и Лёха.
Барсук сначала улыбался, отшучивался, но когда мы начали трясти створку воротины, пытаясь силой открыть ворота, быстро сменил настроение, загнав патрон в патрон-ник:
– А ну, на три шага назад! Я вам хаварю, по-русски! Я подчиняюсь в первую очередь Северу, шо скажет то и бу-ду делать! Сказали минуточку, значить минуточку! Имейте трепение храждане! Иначе буду стрэлять!
Наконец, рация сказала: – «Пропустить!»
– Ну вот, а вы хипишуте, всё ж нормуль! – Барсук вытащил из «ушек», наваренных на ворота универсальный «замок» (согнутую арматурину), и открыл воротину.
Мы заехали на территорию завода, повернув направо, остановились, перед собравшейся в кучу миномёткой, со-став которой был не менее пятнадцати человек. Как оказа-лось, это были не все – часть людей уехала на здание.
Вдруг, из-за их спин вышел плотный, невысокого ро-ста мужичок, который фальшивым южным говором (кото-рый пытаются изобразить россияне, пародируя малороссов) обратился к нам:
– Я Север, с Чехеварой я доховорился, вас всех беру к себе. Всех, кроме Султана!
– С *** ли, без меня?! – возмутился Султан.
– С рояля, ёпта! Мы друх друха давно знаем! И ты и я знаем, шо мы вместе с тобой не сработаемся! А мне анар-хисты в подразделении не нужны!!!
– Хули, ты буксуешь?! С Чегеварой всё уже догово-рено! Нравится тебе или не нравится – спи моя красавица! Понял?!
– Ты меня на «понял» не бери, понял?! Я Чехеваре сказал или я, или ты, третьего не дано!
Меня стал напрягать фальшивый южный говор, кото-рый шёл Северу, как корове черкасское седло: не можешь срать – не мучай жопу!
В разговор встрял уже я:
– Тебе люди нужны или нет?
– А ты кто?
– Раб Божий, обшит кожей, из тех же ворот, что и весь народ! Такой расклад устраивает?!
Вся толпа, стоящая за Севером, загоготала. Смеялись и за моей спиной – Дениска, Лёха и Султан с Геком. Один только Джёрджио был в своём репертуаре, философски молчал.
– А ежли серьёзно?
– Командир отделения ПТРД (ПТРС) – Сильвер! Мо-жет слыхал?
– Ни, ни слыхал!
– Вощем так, или мы все идём к тебе или никто, по-нятно?! – резюмировал я.
Лицо Севера, привыкшего повелевать у себя, как местный царёк, вытянулось. У Султана, кстати, тоже – не ожидал он такого.
Я прекрасно понимал, что, если мы все уйдём от Султана, он останется один и его спишут с батальона по возрасту. Он станет никому не нужен. Это ещё не все поня-ли, понял только я.
Я отошёл за спину Султана, со словами:
– Кто остаётся с Султаном, айда сюда!
Всё наше отделение нисколько не сомневаясь пере-шло за спину Султана.
Север стал звонить в штаб по телефону, мол отделе-ние Султана залупилось на него. Не знаю, что там ему ска-зали, но лицо Севера прояснилось и он сказал:
– Сейчас Бульбаш приедет!
Мы отошли в сторону в ожидании приезда Бульбаша, массовка Севера тоже рассосалась по своим делам и норам.
В течении часа подъехал Бульбаш.
Судили, рядили и договорились, что Султан так же поступает в подчинение Севера. Бульбаш не зря был зампо-литом – умел договариваться со всеми, находя нужные сло-ва к любому, даже самому несговорчивому и принципиаль-ному. Каким и был Север, к которому у нас заочно сложи-лось предвзятое, негативное отношение.
Как и прежде, мы пытались качать права, самостоя-тельного подразделения в составе огнемётного взвода (ко-торый почему-то называли ротой) и вроде бы договорились. Но как показало будущее, Север на словах согласился, но сделал всё по-своему.
Взвод Севера «квартировался» в бараке, где прежде были вспомогательные помещения железобетонного завода (ЖБЗ). До войны там были – душевая, раздевалки, кузнеч-ный цех и что-то ещё, но сейчас все эти помещения были переоборудованы под жилые комнаты.
Нам выделили захламлённую всяким мусором ком-нату.
– Да вы чё, ахуели что ли?! Ни хера себе у вас госте-приимство! – возмутился я, обращаясь к Северу – Не могли подготовить нам комнату?
Север скривил лицо, но ответил по-возможности доброжелательно:
– А вы что думали, мы сюда заехали в подготовлен-ное место? Мы так же расчищали все помещения под себя. Вот и вы займитесь! Вас мне добавили. У меня, конечно не-достаток людей, но и вас я к себе не звал!
Примерно с час-два, мы вытаскивали весь мусор из помещения, представлявшего собой, что-то вроде сушилки совмещённой с душевой. Так как кроватей свободных у Се-вера не было, значит надо было найти. Вариантов как за-брать со штаба, больше не было. Мы разгрузили свою чет-вёрку перед бараком, вторым рейсом привезли остатки ве-щей, так же разгрузив их там же. В это время, с боевого за-дания, на бусике, приехали бойцы Севера.
Которые, оказывается, выезжали «пошалить» – при-езжали в серую зону*, устанавливали 120-й миномёт, делали три-четыре залпа и на рысях сваливали. Вот такой вот «ша-хид-мобиль». Я даже позавидовал им – вот реально, хоть как-то воюют люди, пока мы занимались ***нёй на терри-коне.
Так как кровати панцирные занимали много места и были двухъярусными, то на нашей четвёрке их можно было увезти, только на верхнем багажнике и то в несколько ходок, то решили арендовать бусик у Севера. Тот разрешил, но за-претил выкладывать оттуда миномёт, разрешил только ми-ны выложить.
Поехали на штаб.
Приехали, заходим в свой кубрик, а там не заперто, накурено, лёжа в одежде и в ботинках, на кровати кайфует Монах.
Султан как-то странно с ним разговаривал, вроде и хотел наорать на него, но сдерживал себя. Очевидно между ними была, то ли какая-то договорённость, то ли тайна.  Султан всегда вёл себя с ним политкорректно, а вот за глаза ***сосил, как мог.
Однажды, Султан мне рассказал одну мутную исто-рию про Монаха, который свой позывной получил не просто так:
Монах часто ходил в разведку в тыл к хохлам, одева-ясь под священника, не знаю уж какой церкви, униатской ли, католической или нашей православной, но ходил как весь в жопу свой, со своей разведгруппой. Но в тот раз что-то пошло не так. Ходили неподтверждённые слухи, что Монах сдал всю группу в плен к хохлам, сам же отсидел на изоля-торе в иСБУшке(СБУ)** пару месяцев и каким-то мутным образом сбежал оттуда, в отличии от своей группы. Группа его частью погибла, пробиваясь на свою сторону, а часть попала в плен. Судьба пленных неизвестна. Проходил про-верку в нашем МГБ и смог до****еться, выйдя чистеньким из этой передряги. Рассказ за него Султан закончил следую-щей фразой: – «Будь с ним Сильвер аккуратнее, опасный человек! Не гляди что старый, много что умеет, Афган про-шёл! Такие как он, учили таких как я, имей это ввиду!».

Не обращая внимания на лежащего Монаха, который уже одним своим лежанием в обуви меня выбешивал, мы стали разбирать кровати и носить их в бусик! Хотелось от-****ить этого дядю, прямо руки чесались, но я сдерживал себя.
Монах, лежа на кровати ковырялся в телефоне, Сул-тан в это время ушёл куда-то наверх. Кроме кроватей мы так же забирали и прикроватные тумбочки. Вынесли всё, оста-лось забрать только одну двухъярусную кровать, на нижнем ярусе, которой лежал Монах и одна прикроватная тумбочка.
– Эй, Монах! Слазь давай, полежал и будет! Кровать мы забираем!
– Вам что этих не хватает?
– Нет, не хватает! Как раз нужно одно спальное ме-сто, но так как кровать двухъярусная – придётся забирать целиком!
Монах повздыхав встал, присев на тумбочку, про-должая ковыряться в телефоне.
Мы разобрали последнюю кровать.
– Монах, встань! Тумбочку мы тоже забираем!
Монах встал, не отлипая взгляда от телефона.
Пришёл Султан:
– Полы помойте, мне сказали, чтобы мы оставили за собой чистоту. Придёт одна фря, проверять! Ещё мне бабы за порядок мозг не ****и! Вощем, здесь чисто должно быть, жи есть!
– Султан, здесь же ****ец, свинарник! Тут прежде, чем мыть, надо промести хотя бы! – сказал Гек.
– Я схожу посмотрю веник! – сказал Дениска и ушёл.
– Монах, а ты не хочешь поучаствовать в уборке?! – взорвался я – Это же ты, с Геологом насвинячили! С какого такого ***, другие должны за вами убирать?!
– Ты что ли, убираешься? – возразил на нервах Мо-нах – Молодой человек, тебе не кажется, что ты дохуя пиз-деть начал?!
– Я тебя сейчас прямо здесь наебашу! Давай раз на раз?! Мне до ****ы твои седины и твои заслуги! Говорят, ты опасный человек – сейчас проверим на сколько!
Монах вытращил глаза, в которых читался испуг:
– Чё, прямо здесь?!
– А чего бы и нет?! – сказал я, взяв Монаха за грудки и встряхнул, готовый въебать ему с головы в шнобак.
– Вау-вау-вау! Стопэ! Сильвер успакойся! – влез между нами Султан, просовывая руки между мной и Мона-хом – Монах, съебал бы ты отсюда по добру по здорову! Пацан-то нервный!
Не знаю зачем Султан вмешался, то ли из своей ста-риковской солидарности, то ли чтобы у меня проблем потом не было. Не знаю! Да и у меня, честно говоря, бить старика в планах не было, хотелось только напугать, да тряхануть его, чтобы обосрался прилюдно, приняв что он тут права качать не будет, а может огрести да так, что не унесёт.
– Я съебал?! А, может, лучше он, съебёт отсюда? – перевёл свой взгляд Монах на Султана.
Но сам же, стараясь идти неторопливо, покинул по-мещение в голос возмущаясь, что мол, за охуевшая моло-дёжь пошла, пороха не нюхала, а выёбывается.
В кубрик стали заглядывать раненые проходящие курс реабилитации при штабе, всякие местные штабные служаки. Но видя, что со мной Султан, выходили наружу.
В это время Гек, Джёрджио, Дениска и даже Воля за-канчивали уборку. Не убирались только я, Султан и Лёха, который так же возмущался поведением Монаха, но своеоб-разно:
– Монах, ты за шваброй что ли? Давай-давай!
Это подстегнуло Монаха, да так, как будто кипятком сзади облили – чуть ли не бегом выбежал из штаба на ули-цу, жаловаться другим, в курилку.
А у нас в кубрике громко заржали, смеялись даже те, кто просто заглянул на шум.
– Молодец, Сильвер! Так его! – сказал Султан – Морда ахуевшая! Видал как он зассал, хоть и не показал ви-ду?! Смотри, нажалуется Чегеваре…
– Да, похую! Я за себя отвечу! – сказал я.
Порядок пришла проверять медичка, придирчиво осмотрев всё, сделав пару замечний, устранённых на месте, приняла помещение и заперла его на ключ.
Мы уже собирались ехать, как вышел начальник РАВ и оружейки батальона, и потребовал сдать оружие с магази-нами к нему.
– Нахуя?! Зачем?! А как нам без оружия?! – стали возникать вопросы у нашего отделения, больше всех воз-мущались Гек и Джёрджио. Оно и понятно почему.
– Тиха, куры! – сказал нам Султан, а главоружейнику – Сейчас, спустимся к тебе в твою берлогу!
Оружейник спустился к себе в подвал.
– Бля, Вася, признайся, ведь это же ты той ночью наши магазины снял? – весь на кипише обратился ко мне Джёрджио.
– Василёчек, нам ****а! Отдай наши магазины! – взмолился Гек.
Всё отделение уставилось на меня, в ожидании отве-та.
Я неудержался и заржал, доставая из разгрузки два автоматных магазина.
– От актёр, от актёр!!! – восхитился Джёрджио – Я уже поверил, шо и в самом деле тебя там не было!
Что ж, из уст Джёрджио, да ещё и с неподдельными нотками восхищения, это звучало комплиментом. Было при-ятно! Обычно речь Джёрджио была флегматична и невыра-зительна, но сейчас заиграла всеми интонационными крас-ками.
– Василёчек, спасибо! – кинулся обниматься Гек – Ты нас спас!
– Дура! Он же у нас их и с****ил, спаситель, бля! – хмыкнул Джёрджио.
 Но радость Гека на этом не омрачилась, он продол-жал так же радоваться:
– Узнаю свой магазин! Вот он, родненький! Даже подписано: Гек
– Зря ты им отдал! – укоризненно шепнул мне Сул-тан, проходя мимо.
Мы спустились в подвал, сдали по журналу закреп-ления свои стволы в пирамиду, а полные магазины в метал-лическую коробку.
– И чё мы теперь без оружия будем делать? – задал вопрос Гек.
– Снимать, ****ь, штаны и бегать! Как новые долж-ности вам по штатке закрепят, так кому надо, стволы и вер-нут! – ответил хозяин КХО.
– В смысле, кому надо?! А что, кому-то могут и не отдать?
– Ну, да! Оружия не хватает, может быть наступле-ние и оружие больше нужно на первой линии обороны, а вам в миномётке оно не очень-то и нужно…
– Бля, так не бывает! – сказал Султан.
– Бывает-бывает! Не ссыте, почти все обратно полу-чат свои же автоматы. – обнадёжил владелец автоматов и пулемётов.
В оружейке было несколько комнат, одна из которых была под завязку забита боеприпасами – выстрела для Гра-да, мины, снаряды к танкам и пушкам. И к штабу подвезли ещё пару КАМАЗов. «Роботы»*** снуя туда-сюда, таскали их в подвал.
Бля, как можно доверять «роботам» перетаскивать БК?! А если, что уронят? Может так ****ануть, что мы все разлетимся на атомы.

С тем и уехали к Северу.
А Монаха, я в своей жизни, больше никогда не уви-дел…


*Серая зона – Понятие «серая зона» часто используется в военной и дипломатической литературе, а в Украине оно появилось в 2014 году, после того как были подписаны Минские соглашения. «Серой зоной» называется нейтральная территория по обе стороны линии фронта. В некоторых местах ее ширина составляет несколько километров, в дру-гих – всего 200-300 метров.
**иСБУшка (СБУ) – Слу;жба безопа;сности Украи;ны (СБУ) (укр. Служ-ба безпеки України) — правоохранительный орган специального назначения, обеспечивающий государственную безопасность Украи-ны. Подчинена Президенту Украины.
*** «Роботы» – так на местном сленге называются люди, задержан-ные военными в комендантский час. В основном это бомжи, алкаши, иногда загулявшая до поздна молодёжь, редко – свои же сослуживцы, грубо нарушевшие дисциплину, совершившие преступление и поса-женные за это на подвал на неопределённое время. Обычно ночью «роботы» сидят на подвале, а днём используются как бесплатная раб-сила для разбора завалов, перетаскивания тяжестей, уборки прилега-ющей территории, рытья окопов.









25. Север

Приехали к Северу, разгрузили кровати, занесли их, в разоранном виде, в так назывемый кубрик, расставив крова-ти по-на вдоль стенок, нашли коврики, постелили, предвари-тельно помыв пол, расстелили свои матрасы. одеяла – куль-тур-мультур вощем. Поставили телевизор Султана, протя-нули лепестричество, какую-никакую антенну сделали. Ле-пота. У нас получился самый крутой кубрик на этом заводе – тут же к нам потянулись с других кубриков в гости. Сул-тан долго терпеть не стал и погнал их «ссаными тряпками» – он не привык, когда возле нас трутся «посторонние».
Пока обосновались, наступил вечер.
– Строиться на вечернюю поверку! – кто-то крикнул с улицы.
Это было что-то новенькое за пару месяцев моего пребывания на Донбассе.
– Да ну, нахуй! Это чё за ***ня?! – воскликнул Гек.
– Султан, мы чего тоже пойдём…строиться? – спро-сил Джёрджио.
– Султан, может, ну, его нахуй?! Забьём на эти сло-нячьи телодвижения? – спросил Лёха.
– Нет, пацаны! Придётся идти строиться…– сказал Султан.
В кубрик заглянул высокий и худой парняга лет два-дцати пяти:
– Вам что, особое приглашение надо?!
– Выходим-выходим! Не кипишуй малой, передай Северу, сейчас построимся…– за всех ответил Султан.
На улице уже стояли в две шеренги бойцы Севера.
Мы встали так же в две шеренги, но на особицу – от-дельно от подразделения Севера, не прилипая в общий строй, сразу давая всем понять, что мы отдельное подразде-ление.
– Султан! А вы шо, встали отдельно? – спросил Се-вер.
– Так, мы договорились, что мы сами по себе! От-дельным подразделением! Или не так?! – вопросом на во-прос, ответил Султан.
– Не так! Мы, в присутствии Бульбаша, доховори-лись, шо вы входите в моё подразделение полностью, и я беру тебя, только из-за них (Север пальцем указал на наш строй) и в полное моё подчинение…
– Мы всегда, даже в батальоне были самостоятель-ным подразделением!!! – возмутился из строя Гек.
– ****ёж убили в строю! Я пока разховариваю! – оборвал Гека, Север.
Наступила тишина.
– Если всем всё понятно! Значит зачитываю список вечерней поверки! – Север раскрыл папку со списком и за-читал всех по позывным, отмечая ручкой тех, кто отозвался. Зачитал и нас.
– Теперь разбираемся по боевым расчётам! Штатку я заполнил. Разойдись! Называю позывные, строимся также в две шеренги, возле своего командира отделения по боевым расчётам.
Строй сломался, образовав общую кучу, откуда вы-зывались позывные и их обладатели, тут же, становились по боевым расчётам.
Из чего выходило четыре расчёта 120-мм миномёта, один расчёт 82-мм миномёта, расчёт «Василька».
Получилось так, что часть нашего подразделения раскидали по другим кубрикам – ушёл Воля, командиром 120-го миномёта, ушёл Лёха в расчёт одного из 120-х, ушёл сам Султан в расчёт «Василька».
В это время по рации сообщили что пришёл какой-то Миша Король, Север велел пропустить.
В результате остались только Джёрджио, Дениска, я и Гек в обслуге 82-го миномёта.
Подошёл Мишка, наши радостно поприветствовали его, Север пока не знал куда его закинуть, прикидывая кого бы закинуть в артразведку.
– Есть хто с разведки?
– Я! – крикнул Гек.
– Мне нужны те, хто шарит в хеодезии, математике, физике, астрономии…
– Не Бохи хоршки обжихають, научусь! – сказал Гек.
– Смотри у меня Хек, беру! Но я за тебя наслышан – первая твоя пьянка, вылетишь из разведки, как пробка из шампанского. Хто ещё?
– Ну, я в своё время техникум закончил с отличием, стал быть, грамоте обучен… – высказал я своё желание.
– О, Василёчек, конечно давай! Север! Он подойдёт! Тем более сержант! – высказал Гек своё пожелание, в виде ходатайства.
– Значит так и запишем, вас обоих в артразведку! Будете наблюдателями-корректировщиками. Вашим обуче-нием займусь лично. В вашу компании будет ещё трое: Ков-бой, Бурый* и Ряба*!
– О! Ковбоя я знаю! А хде он? – спросил Гек.
– Ковбой сейчас на ночном дежурстве, завтра увиде-тесь! А Мишу Короля, к тебе в расчёт, Джёрджио! Ты ко-мандир 82-го миномёта!
– А теперь по спальным местам, все расчёты спят одним кубриком! Надеюсь всем понятно, для чего?! Шобы в случае хипиша, я вас даже ночью поднял одним слаженным расчётом, а не искал ПО РАЗНЫМ КУБАРЯМ! – сказал Се-вер, с нажимом на последние слова.
– Север, а если при ночной бомбёжке попадёт прямо в кубрик с целым расчётом! Всем ****а сразу?! Тут, палка о двух концах!
– У нас будет четыре слаженных расчёта 120-го, и будет один 82-го! Это лучше, чем неслаженные расчёты! Лучше один слаженный потерять, чем будут три разно-шёрстных, неслаженных из тех, кто жив!
– Но, мы только-только расположились, под себя ку-барь сделали. Знал бы что, так будет, я бы палец о палец не ударил, на счёт уборки! – вспылил Лёха.
– Слышь И***ш, ты дохуя ****ишь! – в рифму ска-зал Север.
– Я буду спать в своём кубаре! Я там, всё делал под себя! В другом месте я спать не буду! – твёрдо сказал Лёха.
Лёха вообще был покладистый парень, но если во что-то принципиально упирался рогом – *** своротишь! Ситуацию подогревало то обстоятельство, что за Севера мы знали некоторые вещи:
Север был классным командиром миномётной роты, которая, если не с первого, то со второго выстрела попадала в цель – и в этом была лично его заслуга. Когда в подразде-лении появились трофейные миномёты, с них никто не умел толком стрелять, специалисты были единичными экземпля-рами, так как, в большинстве своём, все умели работать только со стрелкового оружия. Поэтому, всё что могли – это перенаправить миномёт в сторону укропов и откидать мины в его сторону, не прицельно, а на глаз. Пользы от этого не было, а лишь перерасход боеприпаса. Но так было только до приезда Севера, который даже в армии никогда не служил – был гражданским инженером на каком-то заводе, в Сиби-ри. Но как пользоваться буссолью и угломером, читать кар-ту, и прочие премудрости по топографии, он знал на ять. Поработав с бойцами, он подготовил неплохих специали-стов, а в разведку подобрав себе подходящих кадров, так как там требовалось больше знаний, чем просто правильно при-целить миномёт.
Но, в случае с Лёхой, который был в войсках не один год и тоже был когда-то командиром, в его глазах, Север был, всего лишь, гражданским шпаком, косящим под воен-ного. Как говорится, нашла коса на камень.
– Так, арестовать И***ша! Посадить на яму!
Я сначала не обратил внимания, на то, обстоятель-ство, что часть бойцов Севера была при автоматах, а наше отделение было без оружия.
Тут же, самые крепкие из бойцов Севера, отделились и подошли к И***шу.
– Лучше по-хорошему, иди с нами!
Лёха оценив ситуацию, тут же сдулся и сказал нам, незнающим, что делать в данной ситуации – биться за него до последнего, всем гуртом сесть на яму или же спустить всё на тормозах ввиду, качественного и количественного перевеса противника.
– Парни, успокойтесь, лучше я один!
Нам пришлось проглотить и это.
Север, оказывается, был большой и опытный интри-ган, очень выгодно вывернув всю ситуацию под себя, не-смотря на то, что его заставили нас взять к себе в миномёт-ку, он за один вечер в бараний рог согнул всю нашу вольни-цу: приструнил Султана, давая понять, что в любой момент на основании неподчинения, может вы****нуть его из ми-номётки на вольные хлеба; «разобщил» под благовидным предлогом всё наше отделение по разным расчётам, показал что силой оружия может сломать любого смутьяна и это бу-дет законно – за неподчинение!
Такое ощущение, что он не инженером на заводе ра-ботал, а был начальником оперотдела на зоне: разделяй и властвуй!
Что ж, пришлось собрать свои монатки и потащить их в отдельный домик, который занимал Север. А Север, между прочим, нехуёво пристроился – домик был бывшим заводоуправлением, имел отдельный вход со стороны по-сёлка «шахта им. Абакумова». Внутри домика были: рабо-чий кабинет Севера, его отдельная комната и комната с дву-мя двухярусными кроватями, где должен был квартировать я, имелась и душевая, совмещённая с туалетом. Геку места там не хватило, а меня туда определили, потому что я был сержантом, хоть и перевели меня на рядовую должность. Как я сказал ранее, на зарплате это никак не отражалось. Но козырнее всех устроился сам Север – просторная личная комната с кондиционером.
Прошёл в кубарь на четверых – там квартировали: старшина взвода Бурый, Ковбой, парнишка девятнадцати лет, с позывным Ряба (в точку позывной, хе-хе, больно уж прыщавый) и было свободное место для меня. Место у меня было на втором ярусе.
В принципе, сбылась мечта идиота – я попал в раз-ведку, хоть и артиллерийскую, но в разведку.
Старшина Бурый был заботливым человеком, и от-правил меня на кухню, там, в большом чане (литров на со-рок), должно было что-то остаться от ужина – не голодным же спать. Бросив свой рюкзак, я вернулся к бараку, в центре котрого была комнатка, используемая как столовая с длин-ным столом и двумя длинными скамьями по обоим сторо-нам. Скорее всего эта комната была столовой всегда, даже когда завод функционировал по-своему прямому предназна-чению. В комнате горел свет, через узкую полоску прикры-той двери. Дёрнул ручку двери на себя, там уже сидели Гек, Джёрджио, Воля и ещё трое местных бойцов во главе с Бар-суком и вкушали блюдо, которое Джёрджио обычно громко именовал, как «Ризотто» - рис с капустой и тушёнкой. Возле большой кастрюли стояла стопка эмалированных мисок и в стакане чистые ложки. Я открыл крышку и узрел на самом дне остатки пригоревшего риса, примерно с тарелку. Нако-вырял себе более или менее не пригоревшее и съедобное – жрать то хоцца, тут не до привередливости.
– Не гоните парни, Север заебательский командир! Ну, посадил он И***ша! Ну, и шо с тохо? Вот, вы были бы, на месте Севера и у вас боец выёбывается перед строем – хочу-нехочу, вы бы как потупили? Это называется наезд на авторитет командира – тут любой вхлючит Сталина! Ахаха-хаа! – заржал Барсук, на собственной метафорой – Ваш И***ш слишком прямлинеен, нет бы после, отдельно по-дойти к Северу и обкашлять эту тему тет-на-тет?! Так нет же, надо было обязательно перед строем выебнуться!
– Ну, так-то ты прав, Барсук! Но и нас пойми! Мы привыкли только к одному командиру – к Султану! – сказал Гек.
– Ой, чую долхо Султан под Севером ходить не сможет! – задумчиво протянул Джёрджио – Или будет большой конфликт или Султан уволится. Одно из двух.
У меня настроение тоже упало, нам руки выкрутили и так всё грамотно подвели, что даже и не знаешь, что де-лать – вроде и подразделение такое боевое теперь у нас, и работа наконец, будет настоящая – боевая! И должность, у меня теперь, одна из самых уважаемых, и всё равно, я чув-ствовал себя неприятно, как будто предателем наших общих интересов. Несомненно, и то, что каждый из нас себя чув-ствовал точно так же.
Лёху посадили под замок, в торце барака в одну из комнат, специально используемых, как временный изолятор. На первый день без еды, воды и курева.
После ужина я подошёл к бойцу мелкого роста, с ав-томатом, который сидел на баллоне от колеса трактора, по-верх которого лежала доска – типа охранник заключённого.
– Братишка! Дай я поговорю с ним?!
– Давай, только без палева и не долго!
Я подошёл к двери и заговорил:
– Лёха, ты как там?
– Нормально, темно и сыро, воняет неприятно, сык-нёй какой-то, а так ничего, жить можно. Курить хочу, пиз-дец!
– Завтра перетру с Севером! Может выпустит или на край, послабухи какие даст…
– Да не надо не проси! Он обещал вообще меня зав-тра на штаб отдать, на их подвал. Сука, стрёмно-то как. Не хочу я с «роботами» там тусоваться, одну баланду с ними делить.
– Бля, ***во! Прости что не зарубились за тебя…
– И не надо было! Чтобы вы сделали? Их и больше, и они с оружием. Да и я, в чём-то был неправ…
– Ладно, пока! Завтра подойду, спокухи!
– И тебе…спокойной ночи!
Я ушёл в домик заводоуправления.
Только лёг спать, как началось – Бум, бам, ту-дух и прочие звуки прилёта артснарядов со стороны укропов, к этому добавились частые стрелковые из крупнокалиберно-го…
****ь, прямо по территории завода.
– Бдзынь! – треснуло стекло и кусочек упал на ле-жащего подо мной на первом ярусе Бурого.
– Ох ты, Господи! Спаси и Сохрани!
Очевидно Бурый, от которого я не слышал ни одного матерного слова, был набожным человеком.
Стены домика ходили ходуном от взврывной волны прилётов, крыша домика трещала, пугая желанием обру-шиться.
Я лежал и молил Бога чтобы ни одна мина, ни один снаряд не попали в наш домик, выбегать на улицу я тоже не рискнул – можно нарваться на одну из мин. Потому принял соломоново решение – лежать и ждать конца этой какофо-нии, вверяя свою жизнь на волю Бога.
Пришло в голову, что я не оставил после себя наследников, потому про себя взмолился святой Матроне:
– Святая Блаженная Матрона Московская, молю тебя, если вернусь с войны живым, подари мне наследника или наследницу – не дай роду моему зачахнуть! Молю тебя, ес-ли родится ребёнок, больше никогда не ездить на войну!
Господи, вверяю душу свою в руце твоя, молю тебя о спасении живота моего, и не дай мне загибнуть злою смер-тью!
Упало буквально ещё пару мин и артналёт закончил-ся, но продолжались перестрелки между нашими и «ихни-ми», из крупнокалиберных пулемётов и прочего стрелково-го. Когда это закончилсь не знаю, но под стрелковое засы-пать легче, понимая, что это где-то там далече, и до меня не достанет.
Утром встал разбитый – новое место, беспокойная ночь, нервы и напряги… Протерев глаза пошёл в столовую.
Недалеко, возле барака, стоял летний душ, в бак ко-торого по шлангу заливали воду. Кто-то в это время даже мылся, радостно визжа от холодной воды! Пахло дымом. Это на очаге, сложеном из кирпичей, стояла вчерашняя ка-стрюля и мелкий крепыш вместе с Джёрджио готовили зав-трак на всю нашу банду – перловую кашу с мясом. Часть взвода ломала доски на дрова. Как выяснилось, Султан уже уехал делать ротацию на «Василёк»*, там стояли сутки и сменялись, они забрали часть пайка с собой консервами и хлебом.
На дереве была прибита пятилитровая пластиковая баклашка, в виде умывальника. Осмотрев диспозицию, я вернулся за мыльно-рыльным, предварительно посидев и подумав на белом камне, за новую житуху, зато в цивилизо-ванных условиях. Сходил в уличный душ, подождав своей очереди, умылся. В принципе Севером был заведён какой-никакой, а распорядок дня. В девять утра завтрак, подъём в семь утра. Это ещё что, давеча пытался даже привить в сво-ём взводе утреннюю зарядку, но она как-то вяло привива-лась – ею занималась лишь часть взвода и то с грехом попа-лам. Особо никто не настаивал, ну а раз не настаивали, ну, её нахуй, эту физзарядку. Обед в 14:00, ужин в 20:00, вечер-няя поверка в 21:00, в 22:00 – отбой. Вот и всё что надо бы-ло знать о распорядке дня, а жрать можно было хоть весь день, было бы что. Поэтому в промежутках между приёма-ми пищи, столовая редко пустовала. От нехуй делать, боль-шая часть бойцов трамбовала свою кишку – пила чай, кофе или ела то, что осталось от завтрака, обеда или ужина.
Довольно быстро выяснилось, что у Джёрджио по-явился «конкурент» на кухне – тот самый мелкий крепыш с позывным Чекан*. Но они не конфликтовали, а готовили по-очереди или же помогали друг другу. Это только у баб, на кухне, может комфортно существовать только одна (ни одна из баб не терпит конкуренции). У мужчин всё по-другому, наверное, потому что редко кто из мужчин любит готовить, а если и любит, то это не говорит о том, что кроме готовки у него нет дел и ему не надо иметь подмену. Поэтому Чекан и Джёрджио махом нашли общий язык и частенько держались вместе.
После завтрака Север собрал нас всех и раскидал по учебным группам, которые изучали во главе с инструктора-ми из самых опытных бойцов, как правильно прицеливать миномёт, как работать на пушке (в ангаре стояла БС-3*, хо-тя в боевых действиях наш взвод её и не использовал, сна-рядов под неё не было, но её материальную часть, знать мы были обязаны).
Отдыхом от занятий, которые длились до 18:00, бы-ли, только выезд на боевые, разгрузка бк, и заступление в дежурство на ворота.
Что ж, было интересно! В тоже время, с непривычки, уставал от занятий.
Так как нас было много, то на два часа дежурства у ворот, попадал раз в сутки (или днём или ночью).  Автомат был как вымпел марафонца – передавался из рук в руки за-ступающего, сменяемым.
Но это было только до тех пор, пока меня не научат всем примудростям артиллерийского наблюдателя-корректировщика. Потому что там, я буду стоять по долгу, по 12 часов.
Поговорил с Севером за Лёху, тот смягчил наказание – поставив срок отбытия Лёхе на «яме» неделю, без ****ю-лей (прочие нарушители дисциплины обычно о****юлива-лись), перекур каждые четыре часа в приоткрытую дверь, трёхразовое питание, матрас.
Приезжал Бульбаш забрать Лёху, но договорились, что до первого замечания – если не будет ничего нарушать, то неделю посидит у нас, если же будет косяк с его стороны или выебоны, тут уже увезут на штаб (и там будет более су-ровое наказание).


*Василёк – 2Б9 (2Б9М) «Василёк» — советский возимо-буксируемый и самоходный автоматический гладкоствольный миномёт калибра 82 мм. Разработка начата на основе идей и под руководством главного конструктора В. К. Филиппова в 1946 году — первоначально в каче-стве казематного оружия для укреплённых районов. В 1955 году си-стема поступила на вооружение Советской Армии под обозначением КАМ («Казематный Автоматический Миномёт»). В 1954 году нача-лись работы по созданию автоматического миномёта на базе КАМ на полевом лафете. В 1959 году такой миномёт (Ф-82) успешно завершил полевые испытания и был рекомендован к принятию на вооружение, но на вооружение принят не был и работы по нему были прекращены. Разработка полевого автоматического миномёта для Советской Ар-мии возобновилась лишь в 1967 году. В 1970 году доработанный Ф-82 под обозначением 2Б9 «Василёк» был принят на вооружение и уже в следующем, 1971 году, запущен в массовое производство. После не-скольких лет серийного производства миномёт был модернизирован путём замены водяного охлаждения ствола на воздушное охлажде-ние. Модифицированный миномёт получил обозначение 2Б9М и находится на вооружении и в серийном производстве вплоть до настоящего времени. Штатное заряжание у миномёта 2Б9 (2Б9М) «Василёк» кассетное с казны (но допускается и заряжание с дула). В кассету помещают попарно четыре выстрела, включающих каждый стандартную 82-мм артиллерийскую мину советского образца, а так-же основной и (в случае необходимости) дополнительный метатель-ные пороховые заряды. В 1994 году сообщалось, что для стрельбы из 2Б9/2Б9М прямой наводкой по бронированным целям создана специ-альная кумулятивная мина. Миномёт имеет три режима стрельбы — автоматический (очередями по два-четыре выстрела), полуавтомати-ческий (одиночными выстрелами с питанием из кассеты) и неавтома-тический (при заряжании с дула).
**БС-3 (Индекс ГАУ — 52-П-412) — советская пушка калибра 100 мм. Полное официальное название орудия — 100-мм полевая пушка об-разца 1944 года (БС-3). Она активно и успешно использовалось в Ве-ликой Отечественной войне, в первую очередь для борьбы с тяжёлыми танками Pz.Kpfw.VI Ausf.Е «Тигр» и Pz.Kpfw.V «Пантера», в том числе и более тяжёлыми танками Pz.Kpfw.VI Ausf.В «Королевский тигр», и имела возможность также эффективно использоваться как корпусная пушка для стрельбы с закрытых позиций. После окончания войны она долго состояла на вооружении Советской Армии, послужила базой для создания семейства мощных противотанковых пушек, использу-ющихся в вооружённых силах России в настоящее время. Это орудие также продавалось или передавалось другим государствам, в некото-рых из них оно до сих пор стоит на вооружении. В России пушки БС-3 состоят (с 2011 года) в качестве орудия береговой обороны на воору-жении 18-й пулемётно-артиллерийской дивизии, дислоцированной на Курильских островах, а также довольно значительное количество их имеется на хранении. Пушка БС-3 представляет собой адаптацию морского орудия Б-34 для сухопутного применения, выполненную под руководством известного советского конструктора-оружейника В. Г. Грабина. В армейских кругах БС-3 расшифровывают, как «Большой Сталин». Но я думаю индекс «БС» дали потому, что пушку делали на заводе «Большевик» и испытывали в первый раз на полигоне в Софри-но, что под под Ленинградом.


Продолжение романа, без цензуры можно купить у админа группы "Книжные дети" вконтакте https://vk.com/knizhnie_dyeti
или в книжной лавке в инстаграмм  - "Книжные дети" https://www.instagram.com/knizhnie_dyeti/