Воришка

Ребенок в семь лет начал  красть деньги. Мать его, конечно, стыдила. Много рассказывала о честности и о порядочности.  Он покраснеет, смутится и пообещает исправиться.
Отец в угол ставил. Но матери это казалось унижением человеческого достоинства ребенка. Она говорила:
- А если тебя так наказать? Что ты почувствуешь?
Он отвечал, что не знает, потому что никогда ничего не крал.
А у ребенка все навалом: игрушек, книжек, разных карандашей. В вазе всегда были  конфеты. И фрукты тоже. На прогулках ему покупали, что попросит. Например, мороженое.
А он все равно тайком вытаскивал из кошелька деньги. Мама отвлечется, он – бац, и рублей триста вытащит. Отправится в магазин и купит то, что ему и так бы купили. Спрячет в карман или еще куда-нибудь. И потихоньку ест.
Или игрушку пустяковую приобретет, или еще что-нибудь.
Мама была дама либеральная. Она пыталась воздействовать на сознание, на глубинные слои личности, как она говорила. Только мальчик прекрасно понимал, что красть нехорошо. И не останавливался.
Отец, как я говорил, ставил его в угол. Но ребенок смотрел на маму «страдающими глазками», и она вызволяла его оттуда силой материнской власти.
Всё прекратилось через стресс. Подчеркиваю: я не сторонник подобных методов. Просто рассказываю. В этом моя задача.
Ребенка отвезли в деревню на месяц. Это родители отца. Семья простая, без либерально-интеллигентских принципов. И мораль там своя: народная. Дед с бабкой о воспитании книжек не читали.
Так вот, мальчика привезли в деревню. Но родители приезжали к нему повидаться раз в неделю – на выходные. Проверить, особенно мама старалась, все ли у деточки хорошо.
И вот в один из выходных приезжают. Ребенка нет. Бабушка возится с пирогами и делает вид, что занята. Дед курит на крыльце и помалкивает.
Городская мама тут же встревожилась: где деточка? Старики молчат. Тогда она подскочила раненой птицей и чуть не заголосила от страха. Тогда дед равнодушно кивнул на сарай.
Мать подбежала, сняла навесной замок и открыла дверь. Увидела следующее: мальчик был посажен голой попой на коровью лепешку. И заперт в сарае.
Он вытащил у стариков какую-то сумму и пошел в деревенский магазин. Наверное, рассчитывал на угол. Или на призывы к совести.
Но дед поступил иначе. Взял свежую лепешку и посадил мальчика на нее. Сказал, что у них в роду воры не водились.
Мальчик испугался и поплакал немного. Но на него никто внимания не обращал: наказание должно было подействовать до конца.
Недавно в удивлением прочитал в книге режиссера Андрея Кончаловского, что то же самое проделал с ним знаменитый дед – интеллигентный живописец Кончаловский. Только не за воровство, а за непослушание.  И Андрей, будучи маленьким ребенком, долго просидел на коровьей лепешке. И еще: он на деда не обиделся. И психологической травмы у него не осталось.
Мама, конечно, чуть в обморок не свалилась.  И потом отмывала сыночка в бане.
Не знаю, остался ли ребенок в деревне до конца сезона, но воровать точно перестал.
Еще раз повторяю: я не поклонник подобных методов. Скажу одно: некоторые воспитательные приемы в народной нашей жизни далеки от словесного убеждения. И действенны.