Неизвестный Солдат

1941 год, сентябрь

Дед Семён, устало опираясь на заступ, шёл к дому. Жена Настасья стояла возле плетня и, увидев подходящего, облегчённо вздохнула, затем, перекрестившись, медленно прошла к скамейке, стоящей у стены дома.
Семён тяжело опустился на лавку рядом с Настей.
– Где был-то? – устало спросила Настасья. – Сказал, за орехами ребятишек повёл, а сам... Бориска прибежал, схватил заступ и убёг. Да боле не возвращался. Уж хотела сама в лес идти всех вас искать.
Дед Семён достал из кармана домотканых порток сложенные бумажки.
– На, спрячь до поры, – протянул он Настасьи. – Как придут наши, отдашь.
Настасья испуганно взглянула на мужа.
– Ты где это взял, Сёма? Стреляли, слышала, в лесу. Так ведь дальше и в стороне от орешника.
– А много ты орешников-то знаешь? – усмехнулся дед Семён. – Я вон к ручью как раз и водил ребятишек.
Дед опустил глаза, глядя на бумажки, что всё ещё держал в руках.
– Господи, Царица Небесная! – воскликнула Настасья, крестясь. – Тебя с ребятишками видел кто?
– Не, – покрутил головой дед, – мы прижались к земле. А они без собак были. Просто расстреляли беглецов: двух молоденьких солдатиков. Мальчишек, чуть постарше Бориски.
– Ох, Сёма, Сёма… – пролепетала со слезами в голосе Настасья. – И сам мог сгинуть, и ребятишек с собой увести.
– Цыц! – строго рявкнул Семён. – У нас с тобой два сына и зятья воюют. Може, и их кто так прикопает, случись. Что ж птицам да зверям на съедение оставлять что ли?
 
2010 год, сентябрь

На въезде в деревню остановилась большая иномарка. У первого дома в палисаднике копались женщина средних лет и молоденькая девушка – собирали паданцы яблок, подвязывали упавшие от дождя кусты цветущих георгинов.
– Здравствуйте, добрые хозяева! – приветливо произнёс молодой мужчина.
– Здравствуйте, – ответила женщина.
– Подскажите, где здесь в деревне захоронения воинские?
– Какие захоронения? – опешила Катерина, та что старше. – Нет у нас никаких захоронений. Были в войну расстрелы, как везде, но захоронений нет.
Мужчина нахмурился.
– Как же так? Мы из Тюменского края приехали, хотели могиле прадеда поклониться. В похоронке у нас местом захоронения ваша деревня указана.
Катерина задумалась.
– Подождите, сейчас я дядьку своего позову. Он сразу после войны родился. Может, знает чего.
Женщина пошла к соседнему дому и вызвала родственника. Из калитки вышел высокий плечистый мужчина с сединой.
– Вот дядя мой, Алексей, – представила его Катерина.
– Здравствуйте, – обратился к нему приезжий. – Вот ехали могилу прадеда посетить. А как же так, что захоронений нет в деревне? 
– Были захоронения, но их в конце сороковых перенесли в город, в братскую могилу.
– Вот как... У нас в похоронке, которая уже после войны пришла, местом захоронения значится ваша деревня.
– Были здесь двое захоронены... – сказал Алексей. – Дед мой похоронил их.
– Как? – удивлённо воскликнул приезжий.
– Да так. Пошли, поговорим за чаем, – махнул, приглашая в дом, Алексей.
Из машины, кроме водителя, вышел ещё один мужчина, судя по внешнему сходству, близкий родственник. Катерина с дочерью тоже последовали в палисадник, где принялись накрывать на скорую руку стол: чай, яблочное варенье, свежеиспечённый душистый хлеб. Рассевшись и попробовав угощений, гости вопросительно взглянули на хозяина.
– Алексей Борисович, так как же? Получается, ваш дед нашего хоронил? – спросил Константин, младший брат.
– Получается, так. В сорок первом немцы пришли по осени. Дед Семён тогда могутной ещё был, чуть ли не как я сейчас возрастом. Но внуков уже тьма. А война, голодуха.
Вот и повёл дед ребятню в лес за орехами. Идут и слышат шум: бежит кто-то по жухлой листве. И крики на немецком. Ну дед хоть и не воевал нигде, а понял, что к чему. Дал детям знак лечь на землю и не пикать. Да они и сами всё уже понимали. Лежали тише некуда, боялись, что немцы обнаружат. Не обнаружили, по счастью. Но казнь двух военнопленных смотреть пришлось всем. Солдатики те, видно, из колонны сбежали, гнали их через наши места в лагерь.
Помочь, конечно, уж нечем было, но и оставить так тоже не по-людски. Борис, брат мой старший, ему тогда неполных восемь было, потом отвёл малышей домой. Не до орехов уж стало. И вернулся с заступом. Дед захоронил обоих солдатиков, но прежде документы вынул. Передал моей бабушке Насте, чтобы схоронила где. А после войны, как начали перезахоранивать, бабушка и отдала документы тем, кто здесь главными были. Вы съездите к мемориалу, там должны быть и фамилии наших солдатиков выбиты.
Разговор продолжился до глубокой ночи. Так и сидели под сенью яблонь, с которых время от времени падали зрелые и душистые плоды. Расставались, как родные.
– Приезжайте к нам в Тюменский край, Алексей Борисович, – прощаясь и приобнимая хозяина дома, сказал Константин. – Да и мы, как снова к прадеду приедем, вас обязательно навестим.