Сделка. 25. Война

И началось противостояние… Однажды Тоня обнаружила в своем почтовом ящике извещение о денежном переводе. Выяснив, кто автор отправления, она вернула перевод обратно. Через месяц история повторилась, но сумма была уже в два раза больше. Деньги были нужны, очень нужны, потому что Машенька росла не по дням, а по часам. Старый комбинезон был уже мал, надо было покупать новый. Но запасливая подруга Катя отдала ей вещи своего давно выросшего Антошки, чем спасла Тоню от нежелательных трат. Поэтому второй перевод от Ермакова тоже был отправлен по обратному адресу.

После этого конверты с деньгами стали обнаруживаться с завидной регулярностью в почтовом ящике. Без подписи. Просто пачка новеньких хрустящих купюр. Тоня злилась, нервничала, но идти на почту и оформлять перевод навязчивому дарителю не решалась. А вдруг это не от него? Отправит ему, а он потом ее на смех поднимет, скажет, что она от него откупается. Но кто ж еще мог присылать ей деньги? Некому! Поэтому конверты она складывала, не вскрывая, на полочке в кухне, чтоб глаза не мозолили.

Несколько раз ей казалось, что Ермаковская машина припаркована в углу двора. Но номера она не помнила, да и не знала. А похожих машин пруд пруди! Однажды ей померещился знакомый профиль с резковатыми чертами среди толпы спешащих людей на улице, когда она возвращалась с коляской из продуктового магазина. И она, вдруг испугавшись, со всех ног бросилась домой, расталкивая прохожих, рискуя отдавить кому-нибудь ногу колесом коляски. А потом долго приходила в себя, с мольбой произнося вслух: «Когда ж он от меня отстанет, Господи?!». Она давно вычеркнула из своей жизни и Аркадия, и Сергея, и вообще всех мужчин. Тоня, воркуя над маленькой дочкой, давно распланировала всю свою и ее жизнь, и места каким-то мужчинам в ней не было! И только упорство Ермакова, как стихийное бедствие, вмешивалось в этот план, нарушало его. Черт бы побрал Ермакова!

А потом к раздражению и злости присоединился страх: вдруг он попытается забрать у нее Машу? Ведь это же его дочь. Захотелось схватить ребенка и уехать на край света, притаиться там, спрятаться. Но что-то подсказывало, что и на краю света этот тип ее отыщет. В воображении Тони Сергей приобретал черты гротескного сказочного злодея. И по ночам ей снились кошмары, в которых она, прижав к груди ребенка, убегала от него сквозь темный лес, или карабкалась по обрывистой круче, или уплывала на лодке, отчаянно гребя веслами… Но, когда тревога уже грозила достичь степени нервного срыва, вдруг снился сон, в котором сильные руки деревенского кузнеца с широкими ладонями так ласково обнимали ее, прижимая к мускулистой груди с тонкой веревочкой послеоперационного шрама, так нежно гладили, скользя кончиками пальцев по гладкой коже, что сразу становилось тепло и спокойно. Откуда-то появлялась уверенность, что она в полной безопасности, что эти руки ее защитят, ее и Машу, никому никогда не дадут их в обиду. И Тоня спала спокойно до самого утра, и просыпалась, как выздоровевший после тяжелой болезни.

Снова осень закружила желтыми листьями, заморосила серыми нудными дождями, затянув небо плотным покрывалом облаков. Приближалась зима, а вместе с ней и день рождения Машутки. Малышка уже во всю топала по квартире на нетвердых ножках, хватаясь ручонками за диван и стулья, с интересом и любопытством осваивая пространство вокруг. Во рту ее красовались шесть крошечных беленьких зубиков, когда девочка улыбалась. А улыбалась она часто, потому что ее все радовало: и яркая игрушка, и красивое платьице, и вкусная каша, и счастливая мамина улыбка.
Накануне дня рождения дочки поздним вечером Тоня пекла на кухне пирог, решив угостить приглашенных на завтра гостей – самую близкую свою подругу Катю и ее мужа Володю, обещавших приехать вместе с шестилетним сыном Антошкой. Как же они ей помогли в этот самый трудный в ее жизни год! Если бы не Катя с Володей… Да что уж вспоминать! Век им будет благодарна, до конца жизни.

Раскатала тесто, выложила его тонким листом на противень, положила в качестве начинки нарезанные яблоки, прикрыла сверху вторым слоем теста, поставила в разогретую духовку. Нежный запах яблок и корицы наполнил кухню. Вдруг ее внимание привлек крик с улицы:
- Тоня! Антонина! – кричал на весь двор низкий мужской голос с хрипотцой.
Узнав этот голос, Тоня вздрогнула и метнулась к окну. Осторожно отодвинув занавеску, выглянула в окно, и сердце сразу застучало у самого горла в бешенном темпе: в круге фонарного света на тротуаре прямо напротив окон стоял Ермаков и, приложив ладони ко рту, кричал.
- Совсем с ума сошел! – пробормотала девушка, спешно пытаясь открыть окно. – Весь дом переполошит. Вот позор-,то перед соседями будет!

Она распахнула окно в сырую ноябрьскую ночь и выглянула наружу. С четвертого этажа было хорошо видно, как Сергей заулыбался, увидев ее, и замахал рукой.
- Что тебе надо?! – страшным шепотом зашептала Тоня, совсем забыв, что с такого расстояния он все равно не услышит. Но говорить громко или кричать она отчаянно стеснялась.
- Тонь, когда день рождения у Маши? – Спросил нагло улыбающийся Ермаков.
«Да черт тебя подери!» - воскликнула про себя Тоня. Не мог спросить об этом тихо, позвонив, к примеру, в дверь квартиры? Впрочем, она бы ему все равно не открыла, и он это знал. Поэтому так и наглел.
- Никогда! – все-таки выкрикнула Тоня, с ужасом представив, как в окна начинают один за другим с любопытством выглядывать соседи. Что о ней подумают?! И добавила тише, но с угрозой: - Уходи немедленно!
- Не-а, не уйду, пока не скажешь!
- Да я тебя сейчас!.. – она метнулась в кухню, обшаривая взглядом столы и полки, решая, чем бы запустить в его наглую голову. И тут вспомнила про конверты с деньгами. Распахнула дверцу кухонного шкафчика, схватила пачку конвертов и решительно вышвырнула всю пачку в окно. – Вот тебе! Забирай! Нам твои подачки не нужны! И проваливай от сюда немедленно, а то я полицию вызову!

Белые прямоугольники, как запоздалые бабочки медленно планировали на мокрый асфальт прямо к ногам незваного гостя. К радости Тони, улыбка сползла с лица Ермакова. Он нагнулся и стал поднимать конверты. Осенняя грязь неровными кляксами прилипла к белой бумаге.
- Дура ты, Тонечка! – воскликнул он, отряхнув ни в чем не повинные конверты и убирая их в карман. И добавил тихо себе под нос: - Вот ведь коза упрямая! Ну что мне с тобой делать?
Поднял глаза вверх: Антонина с гневным видом маячила в окне, встав коленями на подоконник.
- Слезь с подоконника, дурочка, еще свалишься!
- Я в полицию звоню! – и помахала рукой с зажатым в ней телефоном.
Сергей удрученно вздохнул и побрел к припаркованной в соседнем дворе машине. Опять тупик! Ему казалось, что он блуждает в лабиринте, постоянно попадая в тупики, и никак не находит выход. Он достал сигарету и закурил, щурясь сквозь дым на обычный блочный дом, в котором жила его дочь. Нет, подумал и упрямо мотнул головой, даже самый запутанный лабиринт должен иметь выход! Значит он этот выход найдет.

А Тоня наконец перевела дух: ушел! Слава богу, ушел! Она закрыла окно вдруг почувствовав, как сильно озябла, с важным и деловым видом заглянула в духовку, проверяя поспевающий пирог. Вот ведь вцепился в нее как клещ, никак не отстанет! И ведь каким-то звериным чутьем почувствовал и приперся как раз накануне дня рождения Машеньки! Нет уж, дудки, не видать ему дочки никогда! Она чувствовала себя героиней, отразившей нападение врага. Но радость и гордость от победы быстро прошли, улетучились, как дымок от сигареты. И Тоня снова подошла к окну и застыла, вглядываясь в густую осеннюю темноту за стеклом: круг фонарного света у подъезда был пуст. К горлу подкатили тоска и одиночество. Но осознать эти чувства она не успела, уловив запах подгорающего пирога из духовки. Встрепенулась, заметалась по кухне, доставая чуть не пригоревшее угощение и ставя противень на стол. Черт бы побрал Ермакова, все из-за него!

http://proza.ru/2021/06/04/1225