Спасти его любой ценой. Глава 28

Город еще спит. Высокие уличные фонари разгоняют густую тьму своим рассеянным светом. По дороге изредка проезжают машины. В ночной тишине громко поют сверчки. Мы быстро перебегаем проезжую часть в неположенном месте. Не снижая темпа, врываемся в зеленый оазис местного сквера. Видимо устав от тряски, в сумке опять  жалобно мяукает Дрема. Думаю, хватит издеваться над бедным животным. Останавливаюсь, перекидываю через голову ремень  дорожной сумки и ставлю ее на землю. В страхе, что котенок сейчас выпрыгнет и удерет, медленно открываю «молнию». Но Дрема, до этого активно пытающийся вырваться из ненавистного убежища, сейчас сидит смирно и смотрит на меня очень укоризненным взглядом.
- Зато живые! – Словно оправдываясь за причиненные ему неудобства, говорю я.
Петров, остановившийся в метре от нас, громко хмыкает. Кстати, насчет капитана. Я испытываю угрызения совести от мысли, что он проводит эту ночь не с любимой женщиной, на которой женился месяц назад, а со мной. Да еще и в таких экстремальных условиях. Надо будет сказать ему «спасибо» за мое спасение. Надо же придумать такое! Ну, предположим, по пожарным лестницам герои кинофильмов или шпионских книг нередко удирают от преследователей. Можно подумать, что эти самые лестницы для этого и предназначены. Но вот пройти через чужую квартиру, в которой спят ничего не подозревающие люди. Это нечто! И, тем не менее, мы живы и свободны благодаря его бредовой идее. Петров торопит:
- Пойдем скорее! Дался Вам этот кот! Можно подумать, других нет. Орет только все время.
Теперь настало время моего укоризненного взгляда. Но капитан его не видит. Он уже резво топает в глубь сквера. Я вновь перекидываю ремень сумки через голову, подхватываю невесомое тельце Дремки и спешу за ним.

Идем недалеко. Петров останавливается рядом с высокими кустами, показывает на них рукой и говорит:
- Нам туда.
Я ошалело смотрю на него.
- В кусты? Опять? То есть мало мы по ним пошныряли. Еще захотелось? С меня хватит лестниц, чужих квартир и колючих зарослей! Не полезу я с Вами больше никуда. Почему нельзя просто идти по аккуратной, чистой дорожке, как все приличные люди?
Даже в темноте ночи я вижу, как недоуменно хлопает своими глазами Петров. А потом отрезает:
- Сколько надо будет, столько и будем ползать. По кустам, лестницам, чужим квартирам! Вперед!
Бедная его жена! Это же тиран чистой воды! Но я ведь не его жена  и не обязана…Ай! Я даже не успеваю додумать свою мысль до конца, как капитан хватает меня за руку и с силой дергает за собой. Через секунду мы продираемся через довольно плотные ветки и оказываемся в кругу.
Петров, наконец, отпускает мою ладонь и с размаху падает на землю. Распластавшись в позе морской звезды, он хлопает рукой по  траве около себя, призывая меня пристроиться рядом. Ага! Сейчас! На своей щеке я чувствую боль. Прикоснувшись к этому месту пальцами, нащупываю очередную царапину, которую получила только что. Кажется, я его уже ненавижу. Так. Надо успокоиться и подавить в себе раздражение. Я всех люблю. Я всех люблю. Даже этого…капитан, блин, Петрова. Ведь мне совсем не хочется получить еще один «срок» от Искупления за жестокосердие. Придерживая Дрему опускаюсь все же недалеко от него на землю. Котенок тут же показывает, что ему надоело сидеть у меня на руках. Выпустив котенка на травку, я начинаю разговор.
- Спасибо!
Петров поворачивает ко мне лицо.
- За что?
Очень хочется сказать: за ужас, пережитый на пожарной лестнице, за мандраж в чужой квартире, за царапину на моем лице. Но помня о своей вселенской любви, говорю другое.
- За то, что Вы сейчас не со своей молодой женой, а со мной.
Он снова хмыкает. У него это получается как-то необычно. С «подскоком» в голосе. Не поймешь, то ли он рад, то ли возмущен. Но я решительно продолжаю:
- Вы женаты только месяц. Почему не в свадебном путешествии?
Капитан подозрительно молчит. У меня начитают возникать смутные предчувствия.
- Вы сказали, что только поженились. Месяц назад. Так?
Он совсем тихо усмехается.
- Я вообще не женат и не собираюсь.
Соврал, значит! Мое раздражение выплескивается все же наружу. И я уже не думаю о человеколюбии.
- А зачем Вы мне солгали?!
- Интересно, каким же еще образом я мог заставить Вас сделать шаг и перелезть на лестницу. Вы же уперлись, как…
Я перебиваю:
- Как кто?
Петров снова хмыкает:
- Никто! Я просто воспользовался психологическим приемом. Главное, мы здесь. А не валяемся, словно расплющенные лягушки на асфальте под окнами квартиры.
Но для меня это уже не аргумент. Тоже мне, психолог доморощенный!
- Вы…Вы… - не могу подобрать слово, поэтому просто швыряю в него свою сумку, стараясь треснуть посильнее. Но капитан уворачивается от нее, перекатываясь по земле. Сажусь к нему спиной и молчу. Хотя, если честно, меня раздирает любопытство. Чего мы ждем? Зачем торчим тут, в этих кустах? Не пойму я этого капитана. То кричит «скорее», то вот, сидим и ждем у моря погоды. Как же я устала! Когда все это закончится? Вечная беготня по чердакам, путешествия в вонючей тележке, висение на высоте седьмого этажа, прыгания по колючкам. Я не хочу больше ничего этого! Почему просто нельзя работать с «объектом», добиваясь нужного результата, как это у меня было много лет до этого. А потом вернуться с победой в Искупление и получить, приз - вечную жизнь. Кто виноват в том, что я влипла во все это? Неужели Проводники так запланировали? Их самих бы сюда! Халтурщики! Да, зачем же мы тут теряем время? Мне надо к Градову! Покончить уже с этим заданием побыстрее! Слышу шорох за спиной, разворачиваюсь, хочу задать вопрос и получить ответ, но…Чувствую, как отвисает челюсть, а из глотки вместо членораздельных звуков вырывается непонятное «У-а-а». Причиной всему – конечно же, капитан Петров. Вернее, не он целиком, а тот предмет, который висит у него на шее. Очевидно, когда капитан катался по земле, уходя от ударов моей сумки, та самая вещь выпала из-под его рубашки. Это Символ Святых Сил. Или Символ Веры. Не в силах скрыть удивление, я  смотрю на него, больше не произнося ни звука. Петров проследил мой взгляд. Аккуратно взял Символ и снова спрятал его под одежду. Только тогда ко мне вернулась способность разговаривать.
- Ты Ра…? – Как то само собой перешлось на «ты».
- Да, я Ратник. Такой же, как ты. И вместо того, чтобы сейчас заниматься своим «объектом», я спасаю тебя, сижу вот тут и слушаю твое нытье.
- Но почему ты раньше не сказал? И где твои браслеты? – Я могла бы сразу понять кто он, по защитным браслетам на его руках. Но у него их не было.
- Ну, не сказал. А как бы это повлияло на ситуацию? Вот сейчас ты знаешь и что? А насчет браслетов. Ты представляешь себе офицера с браслетами на запястьях?
Я отрицательно качаю головой.
- У меня только это, - он касается груди в том месте, где под рубашкой спрятан Символ Веры, - и это, - он выставляет перед моим носом правую руку с кольцом, которое я сначала принимала за обручальное.
 Я все еще в шоке от известия, но у меня сразу пропадает чувство раздражения и злости. Я прекрасно понимаю, почему Петров так себя вел. И правда, вместо того, чтобы заниматься своими делами, он вынужден тратить время на меня. А я еще и фырчу, как разъяренная кошка на каждом шагу. Вместе с тем, на душе становится тепло. Словно рядом был близкий человек. Брат, например. Хоть и знаю его всего несколько часов. Чувство страха, преследовавшее меня все эти дни, отступило вместе с раздражением. Как бы там ни было, но капитану я могу доверять и сейчас я действительно в безопасности.
- Твой «объект» тоже работает в отделе Градова?
- Да. Он – программист. И делает очень важную работу. Но у него куча проблем, которые ему очень мешают. Поэтому меня прислали ему на помощь. Так что мы с тобой в одной связке, Ратница.
- Меня зовут Светлана. Думаю, мы можем тут называть друг друга по имени.
- Здесь я - Алексей.
- Хорошо. – Киваю головой и спрашиваю еще.
- Сколько дней ты уже здесь?
- Третий. Работу налаживать надо, в отделе осваиваться. А тут ты. – Он явно хочет, чтобы я сгорела от стыда за то, что он тратит время на меня. Но я не собираюсь пока испепеляться. Если завалю задание, то Верховный сделает это более качественно.
- А еще Ратники есть?
Петров кивает.
- Есть. И все мужчины. До сих пор удивляемся, что Градову прислали Ратницу. Чем он так проштрафился? – Слышу смешок и он явно издевательский.
- Значит на то воля Искупления. – Говорю серьезно, чтобы у капитана не возникало желания потешаться надо мной. – И ничего смешного в этом я не вижу.
- Я и не смеюсь. – Я все же поднимаю на него глаза. Не нахожу и намека на смех или улыбку. – Никто из нас не хотел бы получить такой «объект», как у тебя. С ним не всякий Ратник справится, а уж ты…
А вот сейчас обидно! Плохо же они обо мне думают, раз сомневаются в моих силах. Хочу возразить, но вспоминаю, как несколько часов назад просила Следящего, передать Верховному мой отказ от задания. Прикусываю язык.

И в этот момент слышу свист. Кто-то неумело выводит незатейливую мелодию. Звук доносится откуда-то из-за стены кустов, отгораживающей нас от остального мира. Свист повторяется.
- Это что за нетрезвый соловей местного разлива? – Пытаюсь иронизировать. Но Петров встает и отвечает похожим свистом. Затем поворачивается ко мне.
- Это не соловей. Это твой подполковник условный знак подает. Пойдем. – Он протягивает мне руку и помогает встать с земли. Только теперь капитан берет дорожную сумку, которую до этого я тащила на своей спине. Легко перекидывает ремень через плечо. Я же нахожу в траве Дрему, хватаю его на руки, крепко прижимаю к себе. Выходим тем же путем – продираясь сквозь тугие заросли кустов. Прямо за ними лицом к лицу сталкиваемся с Градовым. Он, не говоря ни слова, разворачивается и идет по направлению к небольшой стоянке для машин. Ни «здрасте» вам, ни «рад видеть». Ни-че-го. Мы безмолвно следуем за ним. Подойдя к машине, Петров распахивает передо мной заднюю пассажирскую дверь. Когда уже я усаживаюсь на сидение, держа Дрему у себя на груди, Градов пристально смотрит на него в зеркало заднего вида и спрашивает:
- Это что?
Я пожимаю плечами. Ему что зрение отказало?
- Кот. – Отвечаю лаконично. Если откровенно, я не знаю, как мне себя вести с ним после той ночи и утреннего разговора. Неужели это было всего сутки назад? Но у меня создается впечатление, что и он сам не понимает, как дальше со мной поступить. Только ворчит негромко, заводя двигатель машины:
- Только кота и не хватало. – На меня он так и не смотрит. Впрочем, я на него тоже.

Дорога до Управления занимает не больше пятнадцати минут. Небо слегка светлеет на востоке, когда мы подъезжаем не к центральному входу, а “черному». Понимаю, что Градов делает это в целях безопасности. Но все же не могу не хмыкнуть. Раньше-то чем думали? На мой «хмык» из зеркала заднего вида прямо на меня устремляется взгляд темных глаз. Они не злые и не насмешливые. Даже не вопросительные. Скорее усталые и опустошенные. Возможно, я снова что-то придумываю себе, только еще мне в них видится тоска. Но в последнем я не уверена. Скорее всего, мне так хотелось бы. Петров открывает мою дверь и подает руку. С его помощью мы с Дремой выбираемся из машины. Все вчетвером направляемся в здание Управления, и потом в кабинет к Градову. Там, все так же молча, он достает из шкафа форменную куртку, складывает ее в несколько раз, превращая во нечто похожее на подушку, кладет в угол дивана. Кивает мне на нее:
- Ложись. - И возвращается к шкафу.
Я даже и не думаю спорить. Вымотана до предела. Сначала присаживаюсь на край дивана, не выпуская из рук Дрему. Скидываю кроссовки, чувствуя неземное облегчение. Потом опрокидываюсь на спину. Какое блаженство! Ощущение долгожданной безопасности и расслабленности накрывает с головой, и я понимаю, что еще секунда и я отключусь. Дремка устраивается у меня на груди, свернувшись клубком. Весь кабинет наполняется звуками мурчания, словно заработал маленький моторчик. Уже в полусне понимаю, что Градов меня укрывает чем-то мягким сверху. Проваливаюсь в глубокий сон.

Просыпаюсь от того, что острые лапки топчут мою грудь, а тоненькие усики щекотят лицо. Вероятно, мой маленький дружок выспался и хочет кушать. А может и не только это. Я перехватываю его ладонью под животик, другой же провожу по лицу, сметая ощущение щекотки. Мне тепло под небольшим, цветным пледом. Но надо вставать и искать для Дремы еду. Сажусь на диване, спустив ноги. Я в кабинете одна. Уже совсем светло. Из-за закрытой двери слышны негромкие голоса. Кто-то яростно доказывает что-то. Я слышу только «бу-бу-бу». Но почему-то не сомневаюсь, что этот голос принадлежит Градову. Вероятно, опять читает кому-нибудь нотации. Ставлю Дрему на пол. Он тут же устремляется обследовать кабинет. Переходит от дивана к столу, потом к стулу и дальше в угол под окно. Все, что встречается на его пути, тщательно обнюхивает и касается своими усиками. Ладно, пусть путешествует. Я пока соображу ему что-нибудь поесть. Не успеваю я встать, как дверь распахивается и входит мой «объект».
- Проснулась? – Как будто сам не видит, что я больше не сплю. Я не отвечаю на очевидное, задаю встречный вопрос.
- Можно мне в магазин сходить? Дремка есть хочет.
- Кто? – Он все еще не смотрит на меня. – Ах, да. Твой кот. Нет, тебе нельзя. – И снова этот командный тон, не терпящий возражений.
- Но Дрема хочет кушать. Он же живое существо! И я, кстати тоже.
- Живое существо или тоже хочешь кушать? – Неужели в его голосе ирония? Нет, скорее сарказм.
- И то и другое! И еще кое-куда. – Стараюсь придать своему голову выразительности.
Мне очень неуютно рядом с ним. От него веет напряженностью. Кажется, дотронусь до его спины, и меня ударит током. Но здесь все равно лучше, чем на мокрой лестнице на седьмом этаже. От воспоминания о ней по спине бегут мурашки. Градов перебирает какие-то бумаги на своем столе. Достает другие из ящика стола. Пробегает по ним глазами и идет к двери. Но уже на пороге останавливается и через плечо говорит:
- Сейчас принесут еду и тебе и коту твоему. Не выходи отсюда пока…пожалуйста. – Видно, что последнее слово он выдавливает из себя усилием воли. Быстро открывает дверь, выходит и плотно закрывает ее за собой. Я снова опускаюсь на диван. Есть о чем подумать в ожидании завтрака.