Из истории Костромского полка

      Последний год XVII столетия, как известно, ознаменовался не только новым порядком летоисчисления, но и новым порядком формирования армии, одну из дивизий которой в Поволжье – по рекруту с каждых 20 крестьянских, 100 дворянских и 300 боярских и окольничих дворов – набирал князь Аникита Иванович Репнин (1668-1726). Тех, кому за 30, а также порочных, увечных и слабоумных просили не беспокоиться. Остальных набралось на 2 конных и 27 пехотных полков, в продолжение первой сотни лет своего существования называвшихся преимущественно по фамилиям их командиров. Вот и Костромской пехотный, сформированный 25 июня 1700 года, назывался, соответственно Николая Григорьевича фон Вердена (ок. 1670-1712) полком.
      Новобранцев побрили, одели в зелёные кафтаны с красными обшлагами, камзолами и штанами, вооружили кремневыми ружьями со штыками общим весом 14 фунтов и под командованием иноземцев отправили учиться осаждать шведскую крепость Нарва. Осажденные против этого поначалу не возражали, пока не подверглись бомбардировке, после чего пожаловались своему королю, и Карл XII, который даже спал в сапогах, не заставил себя долго ждать, привел свою гвардию и положил конец учениям.
      Боезапас русских к тому времени был уже расстрелян, да и в боевой порядок перестроиться им не удалось, потому что их наёмные командиры вместе с главнокомандующим герцогом Карлом-Евгением Кроа-де-Крои (1651-1702) при первом же натиске шведов сдались в плен, а конница ускакала…
      Так 19 ноября 1701 года костромичи приняли боевое крещение, зато девятилетнюю годовщину 27 июня 1709 года отметили Полтавской викторией.
      Петр  I на этот раз командовал армией сам и лично повёл в наступление пехоту, за два часа опрокинувшую шведские порядки. Перед битвой он объехал всю армию, говоря о забвении себя во славу России и подбадривая солдат, а потом хоронил павших и писал письма их родителям. Особо отличившиеся получили звания и награды, рядовые – годовое жалованье не в зачёт.
      Рядовыми, кстати, начинали службу и дворяне, которых, в отличие от крестьян, разве что не секли. На учениях к тому же телесные наказания не применялись вообще, и наказывали в той армии равных возможностей… рублем.
      Обучение рекрута состояло в «справной неспешной стрельбе» и различных строевых эволюциях. Для воспитания офицеров вводились обязательная служба дворян в гвардии и рекомендация представленного к производству в офицеры всеми офицерами полка, причём правом на производство в обер-офицеры обладали все нижние чины без сословных различий.
      В военное время нижний чин в день получал по 2 фунта хлеба, 2 фунта мяса, 2 чарки вина и 1 гарнцу (3, 27984 дм2) пива, поэтому воевали наши предки в охотку и в армии оставались обычно до полной выслуги или инвалидности, после которых офицер увольнялся с мундиром и пенсионом, а рядовому гарантировались, кроме того, личная независимость и место в богадельне.
      Поместная система формирования, дополнительно сплачивавшая однополчан, чем всегда славились, к примеру, казачьи войска, в пехоте, увы, не сохранилась, и потому костромской когда-то полк, в зависимости от пополнения, назывался то Луцким (10.03.1708), то Астрабадским (09.06.1724), то Тульским (16.02.1727), то Великолуцким (13.11.1727), и в иные годы имея по штату 40 штаб- и обер-офицеров, 80 унтер-офицеров и 1120 строевых и 250 нестроевых нижних чинов, не насчитывал и десятка костромичей.
      Боевой путь полка в XVIII столетии также просматривается лишь в самых общих чертах, хотя и по другой причине. В этот период полк не пропустил ни одной кампании, однако действовал всякий раз в составе крупных соединений и отдельной строкой в реляциях, естественно, не выделялся. О его задачах и достижениях , к примеру, в Лифляндском походе 1701 года, Прутском походе 1711 года, Финляндском походе на галерах 1712 года, Персидском походе 1722-1723 годов и штурме Дербента (23.08.1722), Крымском походе 1736-1739 годов и взятии Перекопа (01.07.1736), Очакова (02.07.1737), Ставучан (28.08.1739) и Хотина (31.08.1739), Финляндском походе 1741-1742 годов и взятии Вильманстранда (23.08.1741) и Фридрихсгама (26-29.06.1742), Семилетней (1756-1763), русско-турецких (1768-1774, 1787-1791) и русско-шведской (1788-1790) войнах можно только догадываться.
      Пехотинцы – чернорабочие войны. Аристократы между ними оказывались обычно не по своей воле, как, например, небезызвестный граф Федор Иванович Толстой-Американец (06.02.1782-24.12.1846), промаявшийся в Костромском мушкетёрском полку целых полгода (29.08.1805-23.02.1806). Тем удивительнее выглядит привязанность к пехоте князя Алексея Григорьевича Щербатова (23.02.1777-15.12.1848), возглавившего Костромской мушкетёрский полк (04.09.1805), переформированный из Великолуцкого и 2 рот Финляндского гарнизонного полков (29.08.1805).
      О был уроженцем Москвы и сыном отставного секунд-майора (1761) князя Григория Алексеевича Щербатова (19.08.1735-18.01.1810) и Анастасии Николаевны, урожденной княжны Долгоруковой (175?-03.04.1810), получившим домашнее образование, на шестом году жизни записанным в гвардию, начавшим действительную службу поручиком лейб-гвардии Семёновского полка (22.12.1795) и через пять лет ставшим генерал-майором (27.11.1800).
      Вместе с Костромским мушкетёрским полком боевое крещение он получил в Пултускской битве с французами (14.12.1806), в которой противоречивыми распоряжениями «привел было свой полк в полное замешательство, но затем порывом безудержной храбрости сам же исправил свои ошибки: схватив передовое знамя, он рванулся вперёд полка и очертя голову ринулся в опасность; этим поступком он вновь воодушевил колебавшихся молодых солдат, которые быстро сомкнули ряды и до самого вечера вполне успешно отбивали превосходящего силами неприятеля». За это Щербатов был награжден орденом Святого Георгия IV степени (29.01.1807).
      В той же кампании полк участвовал в арьергардных сражениях при Гофе (05.01.1807), Янкове (21-25.01.1807), Ландсберге (25.01.1807) и Прейсиш-Эйлау (26-27.01.1807), затем морским путем отправился на помощь осажденному французами Данцигу (17.03.1807), и Щербатов возглавил его оборону, однако сопротивляться 50-тысячной французской армии, громившей крепость орудийным огнём,8-тысячному гарнизону довелось недолго, и крепость 12 мая пришлось сдать. Её защитникам была предложена свобода с условием в течение года не сражаться против Франции и её союзников, но Щербатов свободе и бездействию предпочёл плен. В Дрездене, правда, Наполеон дал ему особую аудиенцию, после которой отпустил безо всяких условий.
      14 апреля 1809 года князь Алексей Григорьевич Щербатов женился на сестре князя Петра Андреевича Вяземского Екатерине (21.06.1789-03.01.1810), однако в следующем году неожиданно овдовел и осиротел, после чего «в буквальном смысле стал искать смерти», выступил на штурм турецкого Рущука в первом ряду и был прострелен пулей в грудь навылет (22.07.1810).
      Из поэмы «Певец во стане русских воинов» Василия Андреевича Жуковского:
          
           Хвала, Щербатов, вождь младой!
           Среди грозы военной,
           Друзья, он сетует душой
           О трате незабвенной.
           О витязь, ободрись… она
           Твой спутник невидимый,
           И ею свыше знамена
           Дружин твоих хранимы…
      
      При штурме Рущука полк потерял 80% своего состава, в том числе три десятка офицеров и восемь с половиной сотен солдат. Оболочкой бомбы в левое плечо и поясницу был ранен и командир полка, которым с 12 мая 1808 года являлся Иван Григорьевич Гейденрейх (1769-1839), кавалер ордена Святого Владимира IV степени с бантом и золотого оружия с надписью «За храбрость», которым он был пожалован за отличие в том же Пултускском сражении.
      Во главе с полковником (30.08.1811) и генерал-майором (15.09.1813) Гейденрейхом Костромской пехотный полк (22.02.1811) в Отечественную войну (1812-1815) в составе 18-й пехотной дивизии под командованием генерал-лейтенанта (16.11.1812) князя Алексея Григорьевича Щербатова сражался с австрийцами и саксонцами под Кобрином (15.07.1812), где была взята в плен целая бригада вместе с генералом Кленгелем Г.-Х.-Ф. (1761-1814), 66 офицерами, 2300 солдатами, 4 знаменами и 8 пушками, Пружанами (29.07.1812) и Городечно(31.07.1812), где потерял 88 однополчан убитыми и 25 пропавшими без вести, после чего сдерживал наступление противника при селениях Рахно и Выжве (13.08.1812), Борисове (10-11.11.1812), Стахове и Брилях (16.11.1812), занимал Вильно (28.11.1812), осаждал (25.01.-04.04.1813) и штурмовал крепости Торн (04.04.1813) и Кенигсварт (07.05.1813), где 18-я пехотная дивизия разбила целый итальянский корпус, и наступал в сражениях при Бауцене (08-09.05.1813). Зибен-Айхене (07.08.1813), Цоптене (09.08.1813), Гольдберге (1.08.1813), Кацбахе (14.08.1813), Левенберге (17.08.1813), Фишбахе (23.09.1813), Дрездене (26.09.1813), Магдебурге (25.10.1813), Линьи (11.01.1814) и Сен-Дизье (13.01.1814).
      20 января 1814 года состоялась битва за Бриенн, который Наполеону был особенно дорог воспоминаниями о годах учения в военной школе. Корпус Щербатова в этой битве повёл атаку на неприятельский центр, прикрытый 28 орудиями, и захватил их. На следующий день император Александр I перед всем фронтом обнял Щербатова и наградил орденом Святого Георгия II степени.
      А звездный час для полка пробил в последний день первого месяца 1814 года у Шато-Тьери, где он оказался отрезанным от основных сил и лишился половины своего состава, а также своего командира, захваченного в плен. И тогда костромичи ударили в штыки… В пятнадцатитомной «Истории русской армии и флота» этой беспримерной атаке уделён целый абзац, а 15 января 1815 года полк был награжден Георгиевскими трубами с надписью «За сражения при Городечно, в Силезии, при Бриенн-Ле-Шато и при селении Ла-Ротьер».
      После войны Иван Григорьевич Гейденрейх командовал 3-й бригадой 15-й пехотной дивизии (08.03.1816), затем служил окружным генералом 4-го (04.03.1821) и 1-го (07.12.1829-27.02.1834) округов корпуса внутренней стражи и был пожалован 3000 десятин земли в Саратовской губернии (18.04.1819) и портретом в Военной галерее Зимнего дворца (1825-1828, худ. Дж. Доу), а генерал от инфантерии (12.12.1823) Алексей Григорьевич Щербатов за отказ подавить восстание «южных» декабристов попал в опалу и лишь 6 октября 1831 года был назначен шефом Костромского пехотного, а 24 апреля 1839 года – переименованного (29.01.1833) Костромского егерского полка.