1839. Николай I, Людвиг Кноп и староверы. Сговор и

1839. НИКОЛАЙ I, ЛЮДВИГ КНОП И СТАРОВЕРЫ. СГОВОР ИЛИ ЗАГОВОР?               


                1

Вот уже больше ста лет мир ломает голову над вопросом: откуда в Россию пришла социалистическая революция 1917 года? И все сто лет большинство ученых и политиков утверждают: из Европы. Оттуда, где от Карла Маркса и Фридриха Энгельса был рожден призрак коммунизма, успешно эмигрировавший в Россию и наделавший там дел. Но ближе к 21 веку явилась и новая идея: к революции в России были причастны члены  династии Романовых. Причина банальная – борьба за власть внутри правящего клана. И одной из активных участниц этой борьбы была датская принцесса Дагмар – мать последнего императора Российской империи Мария Фёдоровна (Феодоровна) (при рождении Мария София Фредерика Дагмар (Дагмара),  14 (26) ноября 1847 года, Копенгаген, Дания — 13 октября 1928 года, вилла Видёре под Клампенборгом, Дания) — российская императрица, супруга Александра III (с 28 октября 1866). Дочь Кристиана, принца Глюксбургского, впоследствии Кристиана IX, короля Дании. Её родная сестра — Александра Датская, супруга британского короля Эдуарда VII, сын которых Георг V имел портретное сходство с Николаем II и не пустил  погибающую семью в Англию, допустив ее расстрел в подвале Ипатьевского дома Екатеринбурга.
         Мария Федоровна действительно ретиво взялась за поиски нового правителя России и даже  остановилась на кандидатуре  сына своего фаворита, кавказского князя, но к тому времени уже другие люди определяли политику государства, люди, которых из среды отверженных и преследуемых вывел прадедушка Николая Второго император Николай Первый. А разве путь наверх отверженных и гонимых – это не есть революция? Да, она самая. Но только начал ее Николай Павлович Романов сам лично и, справедливости ради нужно заметить, все-таки да, с помощью Европы. У этой революции есть точная дата ее начала – 1839 год. Однако название у нее совершенно иное – не социалистическая, а всего лишь техническая  революция. Которая не подразумевала смены политического строя и власти а, напротив, с ее помощью Романовы продержались на троне еще почти 80 лет. Но это лишь до тех пор, пока новые социальные силы – отверженных и гонимых – не поднялись со дна и не стали в стране главной движущей силой, захватившей все материальные и политические позиции в государстве.
          Об этих новых силах столько сказано в истории и  литературе как России, так и Европы! Помните, как у Максима Горького в «Песне о буревестнике»: «Над седой равниной моря ветер тучи собирает. Между тучами и морем гордо реет Буревестник, черной молнии подобный.
То крылом волны касаясь, то стрелой взмывая к тучам, он кричит, и — тучи слышат радость в смелом крике птицы.
В этом крике — жажда бури! Силу гнева, пламя страсти и уверенность в победе слышат тучи в этом крике.
Чайки стонут перед бурей, — стонут, мечутся над морем и на дно его готовы спрятать ужас свой пред бурей.
И гагары тоже стонут, — им, гагарам, недоступно наслажденье битвой жизни: гром ударов их пугает.
Глупый пингвин робко прячет тело жирное в утесах… Только гордый Буревестник реет смело и свободно над седым от пены морем!
Все мрачней и ниже тучи опускаются над морем, и поют, и рвутся волны к высоте навстречу грому.
Гром грохочет. В пене гнева стонут волны, с ветром споря. Вот охватывает ветер стаи волн объятьем крепким и бросает их с размаху в дикой злобе на утесы, разбивая в пыль и брызги изумрудные громады.
Буревестник с криком реет, черной молнии подобный, как стрела пронзает тучи, пену волн крылом срывает.
Вот он носится, как демон, — гордый, черный демон бури, — и смеется, и рыдает… Он над тучами смеется, он от радости рыдает!
В гневе грома, — чуткий демон, — он давно усталость слышит, он уверен, что не скроют тучи солнца, — нет, не скроют!
Ветер воет… Гром грохочет…
Синим пламенем пылают стаи туч над бездной моря. Море ловит стрелы молний и в своей пучине гасит. Точно огненные змеи, вьются в море, исчезая, отраженья этих молний!
— Буря! Скоро грянет буря!
Это смелый Буревестник гордо реет между молний над ревущим гневно морем; то кричит пророк победы:
— Пусть сильнее грянет буря!..»
       После этих строк понятно, что у человечества есть повод обвинять большевиков и их пропагандистов в бесовщине. Это сколько же черной чертовщины нагнал товарищ Горький на головы русских! Прямо заклинание какое-то – эта его песня… Думаю, нет прощения советскому образованию, которое понуждало невинных детей заучивать эту жуть наизусть.   Нагрешивших школьников –сегодняшних  бабушек и дедушек - еще внукам и правнукам придется в церкви отмаливать.

                2

          А между тем, главной  движущей силой революций февраля и октября 1917 года в России под маской демонического буревестника были не кто иные, как старообрядцы, изгнанные из общества еще Алексеем Михайловичем Романовым – Тишайшим, который взял вдруг и расколол русскую православную церковь в 17 веке напополам – на  никонианскую и древлеправославную. Это и есть корень Великой Октябрьской социалистической революции, который сидел в русской земле как раз до 1839 года, когда в Россию приехал никому не известный юноша – восемнадцатилетний немец Людвиг Кноп, обученный англичанами.
       Справка: барон ( с 1877-го) Людвиг Кноп (Лев Герасимович Кноп;  15.05.1821, Бремен — 14.08.1894, там же) — торговец хлопком и фабрикант из вольного Бремена; один из самых успешных предпринимателей XIX века. Сын обычного немецкого бюргера Герхарда Кнопа, закончил коммерческое училище в Бремене, а затем учился хлопковому делу на фабрике текстильной компании «Де Джерси» (De Jersey & Co) в Манчестере, основанной его земляком Джоханом Фририхом и специализировавшейся на экспорте английской пряжи в Россию. В 1839 году восемнадцатилетний Кноп приехал в Москву в качестве коммивояжёра фирмы «Де Джерси». К середине 19 века, то есть всего через десять лет, этот никому неизвестный юноша создал в российской империи сотни  мануфактур со смешанным капиталом (русский и европейский), которыми управляли нанятые им неграмотные старообрядцы, впоследствии знаменитые представители богатейших купеческих родов Морозовых, Алексеевых, Рябушинских, Шелапутиных и так далее и так далее, но владельцем был Кноп.
        И что только не говорили тогда, а сегодня наивно повторяют даже видные историки, о свалившемся одномоментно на голову всех этих людей счастье: и клады массово отыскали, и вера древлеправославная помогла… Между прочим,  и товарищ Горький был из этой среды и умело исполнял должность проводников нажитых под контролем Кнопа старообрядческих капиталов в партийные кассы большевиков. Так вот реял наш гордый буревестник. А в длинных и нудных  романах типа «Клима Самгина» писатель тщательно ретушировал траекторию своего поистине демонического полета… Наверное, только для того их и писал Максим Алексеевич, выполняя партийное задание особой важности, проживая барином на Капри, а затем еще пущим – советским – барином в Москве. Так что до сих пор  плутают во тьме горьковской бесовщины историки, политики и литераторы всех мастей.
         Но не большевики подняли эту бесовскую муть со дна. Даже и Карлу Марксу это было бы не под силу, хотя его семья (по линии жены) и была в близких отношениях с самим прусским королем Фридрихом Вторым Великим из династии Гогенцоллернов (дядюшкой нашей Екатерины Великой и ее супруга императора Петра Третьего, безвременно почившего в бозе за  недопустимо жаркую любовь к  великому родственнику) и еще в 18 веке вела активную подрывную масонскую деятельность против России. Но все эти враждебные политические поползновения Романовы просчитывали и пресекали, за что Карл Маркс и Фридрих Энгельс публично прокляли  внешнюю разведку России, назвав ее  ужасным порождением самой эффективной иезуитской школы международного шпионажа и отнеся на ее счет все замечательные успехи внешнеполитической деятельности  Российской Империи.
         И напрасно винят в шпионаже в пользу Германии недоброжелатели вождя мирового пролетариата В.И. Ленина. Ну какой, даже самый-самый талантливый, шпионаж поднял бы со дна российского общества такую сверхъестественно сильную массу, которая в короткое время в 19 веке получила в руки несметные богатства и создала новую социальную прослойку – пресловутую пятую колонну? Только правящий дом в государстве обладал такой поистине чудовищной возможностью. Этот проект создал и воплотил в жизнь не кто иной, как император Николай Первый.

                3

      Конечно,  идеологическая контрпропаганда и терроризм по европейским лекалам в создании революционной базы присутствовали и имели свои разрушительные результаты. Но придавать им абсолютно решающее значение, которое описано в учебниках советской истории, было , на мой взгляд несправедливо. Тут большевики просто отняли пальму первенства у Николая Павловича Романова. К сожалению, его заслуга в знаковом переделывании российского государства, о котором мечтали все русские цари-реформаторы: и Иван Грозный, и Петр Первый, и Екатерина Вторая, и Александр Первый, - еще не отмечена в истории, как российской, так и мировой.
        Начать отслеживать скрытые события, которые были тайным проектом Николая Первого, нужно еще с царствования Александра Первого и его попыток демократизировать российское общество. Которые, увы , не удались и закончились дворянским бунтом на Сенатской площади в Петербурге в декабре 1825 года. Оценивая сегодня эти события, думаешь: какое все-таки лукавое отношение к ним было у В.И. Ленина, который заявлял, что «декабристы разбудили Герцена». Кстати говоря, близкого родственника Романовых. А, может, он и не спал, а уехал в Европу с целью негласно помогать Романовым в их тайной борьбе против дворянства? В борьбе, которую проигрывали они все, но Николай Павлович выиграл, подняв из небытия, со дна русской жизни, старообрядцев и отдав им в руки материально-технические ресурсы России, а также отечественные и зарубежные  финансы?
       Как ему это удалось? Судя по всему, Николай Павлович осуществил феноменальный сговор с английским правительством, чтобы вывести свое государство на широкую дорогу технической революции, которая с конца 18 века уже шла в Англии и давала ошеломительные результаты. Он сумел договориться о невиданном зарубежном финансировании и техническом и сырьевом обеспечении России, однако, на условиях Англии. А условия эти были таковы, что в стране будут созданы новые промышленные предприятия, но со смешанным капиталом и совместным управлением. Почему же императору нужно было осуществлять тайный сговор, а не в открытую предложить дворянам и помещикам заняться предпринимательской деятельностью на европейском уровне, отдав в их руки европейские же кредиты и машины?
        Вот здесь и кроется тайна Николая Первого, которая через 80 лет обернулась революционной трагедией для империи и ее падением. Поэтому сегодня этот сговор Николая с Англией можно было бы считать и заговором, что сравнимо с государственной изменой…
       Да, Англия предоставляла возможность Росси  вырваться по пути технического прогресса в число высокоразвитых стран, но какой ценой? Ценой формирования нового, буржуазного, общества в государстве, в котором главную ценность уже не представляли только родовые достоинства, а наличие капитала и особой лояльности двору Романовых. То есть, дворянство и помещики  отодвигались на задний план. Утрачивая власть и деньги, они уступали место новому классу предпринимателей – купечеству. Но какому – глубоко оппозиционной части населения страны, отверженной и гонимой.
         Только ли из недоверия к неподготовленному для сложной предпринимательской деятельности русскому дворянству и помещикам английские банкиры и правительство опасались передавать деньги и технические ресурсы? Несложно понять, что было тут и двойное дно – возможность создать в России пятую колонну из числа особо оппозиционных людей, коих Николай выбрал себе в сообщники – из старообрядцев. Так очередной «троянский конь» вошел в мировую историю. Оседлать же его доверили неизвестному мальчику из немецкого вольного города Бремена, обученному в Англии, Людвигу Кнопу. Можно сказать, «европейский клад», отрытый самим императором Николаем Первым вкупе с особой – старой - верой вошел в российский бизнес и стал его определяющей силой, которая прокладывала дорогу к российскому либерализму. Ну а всевозможные политические действия, взросшие на его почве, - это уже вещи второстепенные. Хотя в истории марксизма-ленинизма определяются как главные – сродни тому, как это видел Александр Первый, стремясь избавиться от засилья дворянства с помощью  конституции, то есть, либеральной меры. Николай Первый шел к либерализму  совсем другим путем, как говорил Ленин – с помощью иностранных капиталов и новых людей, которых воспитывала для Россия Англия руками безвестного мальчика Людвига Кнопа из числа российских старообрядцев. Которые готовы были продвигать на своих предприятиях библейские идеи равенства, братства и отмены рабства при существующем монархическом строе и без угрозы для его существования, поскольку брали деньги из рук царя. До поры, конечно…

4

А кто же в это время правил в Англии и кто в России помог бы  Николаю Первому наладить тайный канал переговоров (если таковой был) со страной-соперницей? Сразу нужно оговориться, в это время в Англии уже укоренился либерализм, который пришел в страну с вигами  ( старинное название британских либералов и созданной ими в 1780-е годы политической партии. В XVIII-XIX вв. виги считались партией торгово-промышленной буржуазии, в противоположность тори — партии земельной аристократии. Из вигов и пилитов в 1859 году была организована Либеральная партия Великобритании)., еще в 17 веке поднявшими на щит политической борьбы ограничение монархии. Чувствуете разницу во времени – отставание России в развитии политических движений в двести с лишним лет! В то время, когда в Англии формировались движения  будущих  либералов и консерваторов, в России Алексей Тишайший только-только  «раскроил» православную церковь на два враждующих лагеря и затеял борьбу с обоими.
Но тех, кто правил Англией в 19 веке, трудно отнести к той или иной партии однозначно. К примеру, король Вильгельм Четвертый, которому унаследовала его племянница Виктория, был против отмены рабства в империи, ибо видел, что  в колониях рабы живут лучше, чем свободные бедняки в Шотландии. Но в итоге сам же и отменил повсеместно рабство в империи накануне своей смерти в июне 1837 года, а королевству Ганновер даровал либеральную Конституцию, наподобие того, как это сделал наш Александр Второй в Финляндии. В сентябре 1863 года (после отмены в России им же крепостного права) император лично открыл сейм Великого княжества Финляндии речью на французском языке, в которой сказал: «Вам, представители великого княжества, достоинством, спокойствием и умеренностью ваших прений предстоит доказать, что в руках народа мудрого… либеральные учреждения, далеко не быв опасными, делаются гарантией порядка и безопасности».
Не нужно быть особо образованным экономистом, чтобы понять, кто из английских политиков в тридцатые годы мог интересовать Николая Первого, собиравшегося осуществить промышленный переворот и сократить влияние помещиков и аристократии. Наверное, его интересовали  представители партии торгово-промышленной буржуазии, а не партии земельной аристократии. Хотя, можно предположить, что он сотрудничал бы и с партией земельной аристократии, которая начала  техническую революцию в 17 веке именно с сельскохозяйственной отрасли в Англии. Но стала бы она сотрудничать с «крепостником» - русским царем, у которого в государстве все сельское хозяйство держалось на неэффективном труде рабов? А путь их в нарождающуюся в России промышленность  был бы очень долгим и неэффективным.
Тут стоит остановиться на одном историческом национальном нюансе. Наши отечественные историки, советские, конечно, в первую очередь, заявляют, что  технический прогресс в России стал развиваться быстрее после отмены крепостного права Александром Вторым в 1862 году. Это абсолютно неверный посыл. Не мог он развиваться быстрее по этой причине, напротив, в первое время это освобождение могло его еще и притормозить – пока помещики, государство и крестьяне не разобрались между собой в вопросах собственности, финансов  и законов. А вот активная деятельность Людвига Кнопа и его сотоварищей – не знавших рабства старообрядцев – двигали технический прогресс в правильном направлении. Именно они, а не крепостные работники и их исторически неэффективные хозяева-помещики интересовали англичан – как путь к эффективному вложению английских денег и как будущие буржуа, понимающие и разделяющие европейские идеи либерализма.


5




Сменившая на английском троне  Вильгельма Четвертого королева Виктория отдавала  предпочтение политике либералов в лице Уильяма Лэма, виконта Мельбурна. Он был премьер-министром Великобритании в 1834 году и с 1835 по 1841 год. Напомним: именно в этот промежуток времени в Россию приезжает восемнадцатилетний Людвиг Кноп ( конкретнее - 1839 год), в стране начинают в массовом порядке создаваться   текстильные мануфактуры со смешанным капиталом и русско-английским правлением. Точнее сказать, подобранные на формальное управление предприятиями старообрядцы из самых низов, в том числе, и совсем неграмотные, имели должности статистов при главном хозяине – Людвиге Кнопе. Кого же из  высших представителей власти в Англии представлял этот никому неизвестный ни в России, ни в Европе мальчик? На первый взгляд, это мог быть либерал Уильям Лэм виконт Мельбурн, а также  и сама королева Виктория.
Но есть  факты, которые, возможно, приоткрывает потайную дверцу сговора с другим человеком – с герцогом Веллингтоном. И эти факты  - личное знакомство Николая с герцогом в 1825году, когда тот прибыл из Англии в Россию от имени короля с поздравлениями с восшествием на престол, а также  встреча Николая Первого с хорошим знакомым Веллингтона, графом Михаилом Воронцовым, в 1837 году.
А;ртур Уэ;лсли, 1-й герцог Ве;ллингтон  (1 мая 1769, Дунканкестл — 14 сентября 1852, Лондон) — британский полководец и государственный деятель, фельдмаршал (3 июля 1813), участник Наполеоновских войн, победитель при Ватерлоо (1815). 25-й (с 22 января 1828 по 22 ноября 1830) и 28-й (с 17 ноября по 10 декабря 1834) премьер-министр Великобритании.
           В 1826 году был послан в Россию для поздравления императора Николая с восшествием на престол.
             Веллингтон постепенно уступил место лидера тори Роберту Пилю, основателю современной консервативной партии. Когда тори вернулись к власти в 1834 году, Веллингтон отказался от поста премьера и порекомендовал королю выбрать Пиля. Однако Пиль в то время был в Италии и три недели в ноябре и декабре 1834 года Веллингтон исполнял обязанности премьер-министра и замещал ряд других министерств. В первом правительстве Пиля (1834—1835 годы) Веллингтон стал государственным секретарём (министром) по иностранным делам, во втором (1841—1846) — министром без портфеля  и лидером Палаты лордов. Кроме того, 15 августа 1842 года Веллингтон был вновь назначен главнокомандующим британской армией вслед за отставкой лорда Хилла.
            Отдельные исторические документы содержат факты о дружеских отношениях между герцогом Веллингтоном и Михаилом Воронцовым и всей его семьей, в первую очередь – с отцом, Семеном Воронцовым,  послом России в Англии, постоянно проживавшим в этой стране.
              Женился Михаил Воронцов на Елизавете Ксаверьевне Браницкой. Она была младшим ребёнком польского магната графа Ксаверия Браницкого и племянницы светлейшего князя Григория Потемкина Александры Энгельгардт. Свадьба Михаила Воронцова состоялась в оккупированном Париже 20 апреля 1819 года, где Воронцов был командующим оккупационными русскими войсками, но уже практически не у дел из-за негативных слухов о его либерализме в армии, дошедших до императора и вызвавших  настороженное отношение. Воронцов еще находился в подчинении герцога Веллингтона, который был командующим всеми войсками английской коалиции, в которую входила и Россия. На свадьбе  герцог был посаженным отцом невесты.
            Напомним важные факты из биографии Михаила Воронцова – его участие в войне России с Наполеоном 1812 года и действия графа по обустройству русских войск в побежденной Франции.
           Сначала при армии князя Багратиона, он принимал участие в сражении под Смоленском. В битве под Бородином Воронцов командовал 2-й сводно-гренадерской дивизией, состоявшей из элитных полков пехоты (гренадер). Дивизия на протяжении всего боя находилась на Багратионовых флешах, а значит на главном направлении атаки французов. Наступающие французские части постоянно сменяли друг друга, их атаки перемежались сильным огнём артиллерии. Несмотря на огромные потери (к концу боя в строю оставалось 300 человек из 4 тысяч), дивизия генерала графа Воронцова удерживала определённую ей позицию до самой последней возможности. Сам граф Воронцов, находясь во главе дивизии, получил рану штыком в рукопашном бою, и после боя выехал в тыл на лечение.

                6


          Отправляясь на излечение в своё имение Андреевское в Покровском уезде Владимирской губернии, Воронцов отказался от эвакуации имущества из своего дома на Немецкой улице в Москве, приказав вывезти на подводах раненых. В Андреевском были размещены около 50 раненных генералов и офицеров и более 300 нижних чинов. Граф взял на себя расходы на раненных, которые достигали 800 рублей ежедневно. После выздоровления каждый солдат, перед отправкой в действующую армию, снабжался одеждой и 10 рублями.
          Едва поправившись, Воронцов вернулся в строй и был назначен в армию Чичагова, причём ему был вверен отдельный летучий отряд. Во время перемирия (летом 1813 года) он был переведён в Северную армию; по возобновлении военных действий находился в деле под Денневицем и в битве под Лейпцигом.
         В компанию 1814 года Воронцов при городе Краоне блистательно выдержал сражение против самого Наполеона. Награждён 23 февраля 1814 года орденом Святого Георгия 2-го класса. В сражении под Парижем, командуя особым отрядом, с боями занял предместье Ла-Вилетт.
          В  оккупационном корпусе в Париже  под командованием Михаила Воронцова был введён определённый свод правил, составленный лично им, ограничивавший применение телесных наказаний для солдат. Примечательно его мнение об ограничении телесных наказаний: «Так как солдат, который никогда ещё палками наказан не был, гораздо способнее к чувствам амбиции достойным настоящаго воина и сына Отечества, и скорее можно ожидать от него хорошую службу и пример другим…»
         Во всех подразделениях корпуса по приказу Воронцова были организованы ланкастерские школы для обучения грамоте солдат и младших офицеров. Также граф отладил регулярность присылки в корпус корреспонденции из России.
          Перед выводом оккупационного корпуса Воронцов собрал сведения о долгах офицеров и солдат местным жителям и заплатил все долги, сумма которых составляла около 1,5 миллиона рублей, из собственных средств. Чтобы расплатиться c французскими кредиторами он был вынужден продать имение Круглое, полученное по наследству от родной тётки — знаменитой княгини Екатерины Дашковой. Увы, благие дела генерала-героя Отечественной войны обернулись против него. Еще один герой войны с Наполеоном, считавший себя самым главным героем – царь Александр Первый- взревновал к популярности и… армейскому либерализму Михаила Воронцова, который как бы показывал ему из далекой Франции, как нужно быстро и эффективно проводить реформы в народе, которые Александру никак не давались. Видимо, император  даже принял действия Воронцова как вызов. Тем более, что деятельность Воронцова во Франции дала обильную пищу языкам. Для России того времени официальное запрещение бить солдат, хотя бы и ограниченное, было фактом беспрецедентным. Быстрое и широкое распространение получили слухи, что корпус якобы избалован его мягким управлением, «офранцузился» и «отатарился» одновременно (первое означало уклон в либерализм-вольнодумство, второе — в анархию, различие, впрочем, несущественное с точки зрения дисциплинарного устава). Весьма благосклонный отзыв о корпусе великого кн. Михаила Павловича, осматривавшего его в 1817 году ситуации не изменил.
       Все это крайне огорчало Воронцова, человека обидчивого и отлично знавшего себе цену. В письмах он говорит об этих сплетнях  собирается в отставку.
          В октябре 1818 года состоялся смотр русского войска. В нем участвовало 87 генералов и около 5 000 офицеров. На смотре присутствовали король Пруссии, император Австрии, от Англии герцог Веллингтон. Все они были в восторге от выучки и выправки войск. Но Александр I  после смотра упрекнул Воронцова, что его корпус двигался не достаточно бодрым шагом, на что Михаил Семенович  с достоинством заметил: «Ваше Величество, этим шагом мы пришли в Париж». Доведенный мелкими придирками, замечаниями и нападками, граф подает рапорт об отставке. А.А. Закревский, узнав об этом, пишет: «Не Вам служба нужна, а Вы Отечеству».
     Слишком необычно было положение Воронцова. Слишком заметен и необычен был он сам. Хватало и завистников: Воронцов всегда был классическим объектом в этом плане — блестящая карьера талантливого аристократа-миллионера не давала покоя многим. Н. М. Лонгинов в 1820 году сообщал его отцу, графу С. Р. Воронцову, что еще в 1815–1816 годах он уведомил Михаила Семеновича, что многие влиятельные лица, узнав о преимуществах, дарованных войскам рескриптом государя, заявляли, что по возвращении этих полков из Франции, нужно будет поискать для них необитаемый остров, иначе прочим войскам нельзя будет примириться с их старыми распорядками, да к тому же и содержание этих путешественников не подойдет уже к установленному содержанию прочих войск». Речь тут идет о тех либеральных изменениях, которые внес в русскую армию Михаил Воронцов в Париже:  запрет на телесные наказания солдат,  обучение их грамоте, улучшение работы солдатской почты.

                7

       По возвращении в Россию Александр I прочел так называемую «записку Бенкендорфа» — донос библиотекаря гвардейского штаба Грибовского, принятого в «Союз Благоденствия», переданный через посредство тогдашнего начальника штаба А. Х. Бенкендорфа. Этой запиской граф, собственно, сделал себе карьеру всей своей жизни, став при Николае Первом главой тайной полиции. В записке, в частности, говорилось, что руководителя «положено избрать, когда было бы уже все готово, из вельмож, уважаемых войском и народом и недовольных правительством. Самая большая надежда возлагалась на находящиеся во Франции войска и на графа Воронцова, на которого действовали Тургеневы».
        Как бы в подтверждение либерализма Михаила Воронцова Вигель, не любивший Воронцова, писал, что ближайшие сотрудники Воронцова (его штаб, или «двор») «ужасно как либеральничали». По терминологии Вигеля, это если не революционность в нашем смысле, то, по крайней мере, оппозиционность. О том, что «двор» Воронцова отличался весьма либеральными взглядами, писал и Михаил Бестужев, участвовавший в перевозке части корпуса Воронцова из Франции в Россию. Моряки, говорит он, всегда трудно сходятся с новыми людьми, а уж тем более с пехотинцами. «Но тут было противное. Большая часть даже из самых дубиноватых офицеров… все они утратили этот вечно присущий русской армии солдатизм и либеральничали. Тем более этот дух проявлялся в высшей иерархии корпуса Воронцова, между офицерами его штаба, с которыми мы очень сблизились… Понятно, почему весь этот корпус, по возвращении его в Россию, был раскассирован».
        Была и загадочная поездка масона М. А. Фонвизина в 1817 году к Воронцову, у которого он провел несколько месяцев (масон, племянник писателя Фонвизина,с 1817 года состоял в московской ложе «Александра тройственного спасения».

Осенью 1816 года по совету И. Д. Якушкина вступил в первую декабристскую организацию «Союз спасения». С 1818 года был одним из руководителей Московской управы Союза благоденствия. Был одним из инициаторов и руководителей Московского съезда 1821 года. Участвовал в подготовке к восстанию в Москве в декабре 1825 года. Готовил программу и устав Северного тайного общества.

Высказывался за освобождение крестьян с минимальным земельным наделом. Выдвигал идеи общинного социализма. После 1822 года отошёл от активной деятельности в тайных организациях.

Арестован в своём имении Крюково 9 января 1826 года по приказу от 3 января 1826 года. Доставлен в Главный штаб в Санкт-Петербург 11 января 1826 года. 12 января переведён в Петропавловскую крепость.

Осуждён по IV разряду, приговорён в каторжную работу сроком на 12 лет. 22 августа 1826 года срок был сокращён до 8 лет. Отправлен из Петропавловской крепости в Сибирь 21 января 1827 года).
        Какова же была позиция самого Воронцова по отношению к «либеральничанью» своего окружения? Ясно, что в таких случаях командующий не может не задавать тон, не стимулировать, по крайней мере, тех или иных настроений у сотрудников влюбленного в него штаба. Его позиция тут решающая. Это подтверждает, в частности, обмен мнениями между П.Д. Киселевым, адъютантом Александра Первого (при Николе Первом, в 1837 -1841 годах, первом министре государственных имуществ, сторонником отмены крепостного права) и А.А. Закревским, дежурным генералом Главного штаба, состоявшийся в июле-августе 1819 года. Киселев пишет, что не понимает, «почему опорочили до такой крайности войска, из Франции возвращающиеся». Он осмотрел Якутский полк и остался им очень доволен по всем статьям, включая «нравственность солдат», и надеется, что этот полк будет одним из лучших во 2-й армии. Киселев долго беседовал с бывшим начальником штаба Воронцова Понсетом, который «согласился, что Воронцов не прав во многом и особенно в том, что полагал геройством не скрывать пренебрежения ко всему, что свыше приходило, и порочить явно все постановления, которые по званию своему обязан представлять не на посмешище, но на уважение подчиненных своих, либо не служить!» Закревский отвечал: «Корпус французский более не нравится по наговорам, чем по настоящему делу. Привычка осуждать свыше присланное — это дурно, и сам, конечно, граф Воронцов много зла сделал как себе, так и корпусу. Были приятели, которые все слушали и переносили, кому следует».
      «Сообщение библиотекаря» во многом объясняет причины весьма настороженного отношения Александра I к Воронцову. После беседы с императором на упомянутом смотре в 1818 году тот практически оказался не у дел, пока в 1823 -м не стал преемником графа Ланжерона на посту Новороссийского генерал-губернатора. Воронцова два раза обходили производством в полные генералы. Награда за успешное завершение миссии во Франции — орден Владимира 1-й степени — не соответствовала уровню решенной задачи (орден был весьма престижный, но Александр I награждал им иногда всего лишь за успешный смотр), тем более, что в 1815 году Михаилу Семеновичу намекали, что чин он получит. Вдобавок корпус был расформирован, что также неслучайно. С точки зрения военной такой шаг был едва ли разумен - скорее всего, возобладали политические мотивы. Более того, 10 полков из корпуса были отправлены к Ермолову из Франции в Закавказье, в этом легко усмотреть тонкую издевку. Причем полки были расформированы и поротно присоединены к ермоловским полкам. И данное решение в контексте вышесказанного имеет определенное толкование: царь стремился максимально раздробить «избалованные» части корпуса, нужно полагать для того, чтобы побыстрее выветрился «французский» дух. Характерно, что бывшие воронцовские солдаты и даже целые роты в Кавказском корпусе имели репутацию «испорченных».

                8

       Итак, ясно, что в рассматриваемый период Воронцов занимал весьма либеральные позиции, особенно на фоне настроений высшего эшелона бюрократии. И упоминание его имени в контексте выбора главы будущего конституционного правительства после свержения монархии выглядит естественным. В 1821 году по приказу Александра Первого  были закрыты все масонские ложи. Понятно, каким негативным должно было быть отношение императора к своему «преемнику» Воронцову!  Ведь Воронцова «выдвинула»  на пост главы конституционного государства армия-победительница в войне с  Наполеоном. Главным героем которой был Александр. Но она вдруг признала народными лидерами  таких, как Воронцов. Александр выиграл на великой войне, но проиграл в политике, в которой постоянно  раскачивался, как маятник.  Нетрудно себе представить, как в его воображении торжествовал бы теперь над его сомнениями побежденный Наполеон, заточенный на острове Эльба!
В 1815 году и лицеист Пушкин, словно в унисон царю-победителю, чувствовал настроение побежденного Наполеона, написав стихотворение «Наполеон на Эльбе», в котором, в частности, есть такие строки:

О, скоро ли, напенясь под рулями,
Меня помчит покорная волна
И спящих вод прервется тишина?..
Волнуйся, ночь, над эльбскими скалами!
Мрачнее тмись за тучами, луна!
Там ждут меня бесстрашные дружины.
Уже сошлись, уже сомкнуты в строй!
Уж мир летит в оковах предо мной!
Прейду я к вам сквозь черные пучины
И гряну вновь погибельной грозой!
И вспыхнет брань! за галльскими орлами,
С мечом в руках победа полетит,
Кровавый ток в долинах закипит,
И троны в прах низвергну я громами
И сокрушу Европы дивный щит!..


        Как ни удивительно, но негативное отношение Александра Первого и к поэту Пушкину, и к генералу Воронцову пришлось на одно и то же время. В 1818 году Михаил Воронцов, несмотря на свои заслуги перед родиной, оказался не у дел. А в апреле 1820 года историк Николай  Карамзин писал о Пушкине поэту Михаилу Дмитриеву: «Над здешним поэтом Пушкиным, если не туча, то по крайней мере облако, и громоносное (это между нами): служа под знаменем Либералистов, он написал и распустил стихи на вольность, эпиграммы на властителей и проч., и проч. Это узнала Полиция etc. Опасаются следствий».
        В  «Путеводителе по Пушкину», составленном М. Я. Цявловским (напечатан в 1931 году), есть данные о том, что делал Пушкин весной 1820 года: «1820. <…> Марта 26. Чтение законченной поэмы «Руслан и Людмила» у Жуковского, который дарит Пушкину свой портрет. Апреля середина. Объяснения Пушкина о своих политических стихотворениях у петербургского генерал-губернатора гр. М. А. Милорадовича. По этому поводу гр. Ф. И. Толстым пущен слух, что Пушкин высечен в тайной канцелярии. Мысль Пушкина о цареубийстве и о самоубийстве...»
       Эти данные не точные, весьма запутанные и не проясненные до сего времени. Но  известно, что именно в это время решалась судьба поэта, которого власти предполагали выслать из Петербурга. Якобы стоял вопрос – куда? Или в Сибирь, или на Соловки, но было просто определено новое место службы в Министерстве иностранных дел – в Кишиневе, у генерала Инзова, которому Пушкин должен был отвезти  новое назначение на пост  полномочного наместника Бессарабской области. С советского времени эту служебную поездку Пушкина на юг Росси историки называют ссылкой, а генерала Инзова – покровителем Пушкина, которому якобы поручили сохранить  этот ценный талант.
        И в этот же промежуток времени адъютант Александра Первого Киселев долго беседовал с бывшим начальником штаба Воронцова Понсетом, который «согласился, что Воронцов не прав во многом и особенно в том, что полагал геройством не скрывать пренебрежения ко всему, что свыше приходило, и порочить явно все постановления, которые по званию своему обязан представлять не на посмешище, но на уважение подчиненных своих, либо не служить!» Закревский отвечал: «Корпус французский более не нравится по наговорам, чем по настоящему делу. Привычка осуждать свыше присланное — это дурно, и сам, конечно, граф Воронцов много зла сделал как себе, так и корпусу. Были приятели, которые все слушали и переносили, кому следует».
       С 1820 года Пушкин и Воронцов неуклонно приближались друг к другу.  Конечно, можно считать это судьбой, роковым стечением обстоятельств. Да, опальные генерал и поэт закономерно могли оказаться на службе вдали от столицы, где  пребывание  этих неблагонадежных не было желательно лично императору. Но есть в этом деле вопрос, который невозможно  понять, не изучив  совершенно иные обстоятельства, нежели те, которые нам предлагают все последние 200 лет отечественные историографы. Вопрос следующий: как могли два человека одинаковых убеждений, либералы и патриоты, пребывая на одной и той же «баррикаде», оказаться  по разные ее стороны?! И испытывать при этом такую лютую ненависть друг к другу, едва не доведшую их до реальной битвы на дуэли, что она стала историческим фактом  в школьных учебниках на все времена? На этот вопрос  предстоит ответить ниже, а пока посмотрим, как развивались события.

9

         Женившись, граф начал скупать земли в Крыму, в частности, в Алупке, рядом с Гурзуфом, куда отпущенный Инзовым  поэт прибыл с семьей Николая Раевского (будущего любовника жены Воронцова, Елизаветы Ксаверьевны) по дороге в Кишинев, где теперь было место службы Инзова и его самого. Место генерала Инзова граф Воронцов занял в 1823 году.  Пушкин  перешел к нему на службу в Одессу в 1824-м. И между начальником и подчиненным, да еще состоящим под негласным надзором тайной полиции, разгорается нешуточный конфликт из-за романа поэта с Елизаветой Ксаверьевной Воронцовой. Написано об этом за два века очень много, но где же доказательства причины ссоры? Их нет – их просто не оставили ни Пушкин, ни жена Воронцова. Может быть, потому что и не было никакого романа, а было что-то совсем другое? И вот это «другое» позволило появиться на свет прескверному пасквилю, эпиграмме на графа Михаила Воронцова, стершей в пыль его репутацию навсегда:

«Полу-милорд, полу-купец,
Полу-мудрец, полу-невежда...
Полу-подлец, но есть надежда,
Что будет полным наконец».

        Полу-милорд и полу-купец – это характеризовало генерала как человека, родившегося и воспитанного в Англии, в семье российского посла Семена Воронцова, аристократа, и, одновременно, лицо, заинтересованное в операциях Одесского порта, коммерсанта. Что в те годы не могло сочетаться.
        Сегодня  документалисты признают, что, несмотря на известные версии, истинная причина личной вражды Пушкина и Воронцова так и осталась неизвестной. Но остался ее сокрушительный результат. И тогда встает вопрос: а была ли эта личная вражда, или поэтом двигали какие-то иные причины, и очень, очень серьезные? И самая трагическая причина в подобных случаях это… «заказ». Чей-то заказ на позор заслуженного и влиятельного человека, известного в самых широких кругах в России и в Европе.
      Давайте еще раз взглянем на обстоятельства  жизни поэта и генерала в этот период времени.   И Пушкин, и Воронцов (который ему по возрасту в отцы годился, будучи на 17 лет старше) проявили нелояльность и были в немилости у царя в одно и то же время. Воронцов «разложил» армию либерализмом, противопоставил себя императору (что  может считаться и государственной изменой при определенных обстоятельствах, а они надвигались в виде  декабря 1825 года), а Пушкин – обеспечил будущих декабристов стихами о свободе, став, по сути дела, главным идеологом восстания в декабре 1825 года. Воронцов оказался не у дел, армия его была  расформирована, Пушкин – оказался  в тайной полиции, правда, до сих пор неизвестно, в чьем кабинете – Лаврова или Милорадовича, или самого  Аракчеева. В истории этот факт его вызова в тайную полицию якобы для объяснения по поводу скандальных эпиграмм остался запутанным и неправдоподобным. Но последствия самые ужасные - слухи о том, что там поэта якобы высекли. После  чего Пушкин хотел то ли покончить с собой, то ли драться на дуэли с графом Толстым Американцем за распущенную сплетню. С этим  позором поэт был отправлен к новому месту службы в Кишинев, которую в истории назвали ссылкой.
           И что же? Накануне восстания Пушкин наносит Воронцову тяжелый удар – пишет историческую эпиграмму, которая с готовностью распространяется по России, как будто Михаил Воронцов ее злейший враг, и теперь уже более вообще не герой, а ее позор. И это написал Пушкин – главный «идеолог» декабрьского восстания? Восстания, организаторы которого  еще недавно готовили в лидеры страны именно Михаила Воронцова, героя Отечественной войны с Наполеоном, любимца армии.
           Если рассматривать инцидент с этой злосчастной эпиграммой как  итог  тонко продуманного заговора ( и против Воронцова, и против Пушкина) самим императором Александром Первым, то многое видится  в ином свете, чем нам представили историки. Тогда «ссылка» Пушкина в Кишинев, или, правильнее сказать, новое место службы все в том же министерстве иностранных дел, которой предшествовал запутанный и широко обнародованный привод в тайную полицию – это командировка с определенным  секретным заданием особой важности. Собственно, заданием от самого императора. А раз так, то и участие в конфликте Раевского и Елизаветы Ксаверьевны Воронцовой – это всего лишь игра против Михаила Воронцова на стороне императора. Выходит, жена – против мужа? Кем же надо быть, в таком случае! Да всего лишь внучатой племянницей  распутного Григория Потемкина,  фаворита Екатерины Второй и известного любителя инцеста, переспавшего со всеми своими племянницами (воспитанницами!), в том числе, с матерью Елизаветы Ксаверьевны. Все эти люди, допущенные до особо важных тел,  находились на секретной службе у  Романовых. И в любой момент могли быть «призваны».

                10

          Если против Михаила Воронцова выступила  жена, то против Пушкина – чуть позже, уже в Михайловском, сразу после приезда, - собственный отец. Это видно из письма поэта Жуковскому: "Милый, прибегаю к тебе. Посуди о моем положении. Приехав сюда, был я всеми встречен как нельзя лучше, но скоро все переменилось. Отец, испуганный моей ссылкою, беспрестанно твердил, что и его ожидает та же участь: Пещуров, назначенный за мною смотреть, имел бесстыдство предложить Отцу моему должность распечатывать мою переписку, короче, быть моим шпионом; вспыльчивость и раздражительная чувствительность Отца не позволяли мне с ним объясниться; я решился молчать. Отец начал упрекать брата в том, что я преподаю ему безбожие. Я все молчал. Получают бумагу, до меня касающуюся. Наконец, желая вывести себя из тягостного положения, прихожу к Отцу, прошу его позволения объясниться откровенно... Отец осердился. Я поклонился, сел верьхом и уехал. Отец призывает брата, и повелевает ему не знаться a vec ce monstre, ce fils d;natur;... {с этим чудовищем, с этим сыном-выродком... (фр.) } (Жуковский, думай о моем положении и суди). Голова моя закипела. Иду к отцу, нахожу его с матерью и высказываю все, что имел на сердце целых 3 месяца. Кончаю тем, что говорю ему в последний раз. Отец мой, воспользуясь отсутствием свидетелей, выбегает и всему дому объявляет, что я его бил, хотел бить, замахнулся, мог прибить. - Перед тобою не оправдываюсь. Но чего же он хочет для меня с уголовным своим обвинением? рудников Сибирских и лишения чести? Спаси меня хоть крепостию, хоть Соловецким монастырем. - Не говорю тебе о том, что терпят за меня Брат и Сестра - еще раз спаси меня».
        Растоптав честь боевого генерала всего лишь гениальной эпиграммой уже признанного  главным поэтическим талантом России, кумиром  отечественных либералов, готовящих антимонархический бунт, – Александром Пушкиным – Александр Первый отрезал Воронцову путь к вершинам власти. А руками Воронцова сослал Пушкина, главного «идеолога» бунтовщиков, бросив на землю и это «знамя» грядущей революции,  действительно в ссылку в Михайловское. И именно благодаря обиженному Воронцову к поэту приклеился  веский повод для виселицы - опасное звание атеиста, ( а отсюда и подозрение в «написании» безбожной поэмы «Гавриилиада», по которой в 1828 году  шло следствие и Пушкину снова грозила каторга или даже  смертная казнь). Вот такую «дуэль» между двумя либералами и патриотами мог придумать Александр Первый.
Но как же эта ситуация напоминает ту расправу, которая произошла в СССР с  Маршалом Советского Союза Г.К.Жуковым, героем Великой Отечественной войны. В июне 1945 года 1-й Белорусский фронт был переименован в Группу советских оккупационных войск в Германии (ГСОВГ), главнокомандующим которой становится возглавлявший войска фронта маршал Жуков. Также он возглавил организованную в том же месяце Советскую военную администрацию в Германии (СВАГ) (вспомним, что Михаил Воронцов, герой войны с Наполеоном, впавший в немилость у императора Александра Первого, возглавлял русские оккупационные войска в Париже). И также, как и Воронцов, впал в немилость у Сталина и у Хрущева, которые опасались его авторитета в армии. При Сталине Жукова опозорили  мародерством в Германии, завели на него дело, а Хрущев, которого Маршал привел к власти, опираясь на свой авторитет в армии, « в благодарность», отстранил его от дел и держал в опале. Какая  удивительно похожая ситуация на ту, что разыграл с Воронцовым Александр Первый! Случайно ли?
       Закономерно задать вопрос: а почему в СССР так любили в учебниках истории и литературы цитировать  эпиграмму  А.С. Пушкина на М.С. Воронцова? Подчеркивая, что это был вот такой плохой человек, и даже в героях войны с Наполеоном он не числился при Советах. Не говоря уже о его революционных реформах в русской армии и огромных заслугах по обустройству Новороссийского края и Крыма. Сколько поколений наших людей выросли с  трагическим заблуждением о Михаиле Семеновиче Воронцове! Почему так произошло?
         А не потому ли, что лидеры коммунистов в Советском Союзе знали, кто такой на самом деле Михаил Воронцов и что он был сподвижником Николая Первого в подготовке технической революции в России, начавшейся в 1839 году? Которая, в результате, привела к Великой Октябрьской социалистической революции 1917 года. Но если бы они разрешили историкам, экономистам и политикам рассказывать правду о том, кто стал двигателем технического прогресса в 19 веке в Российской Империи, то должны были бы сказать – это были старообрядцы и английские предприниматели и банкиры, управляемые Людвигом Кнопом, имя которого и истинная его роль тщательно скрывались в СССР. Но в этой стране староверы снова были под запретом, как и при  российских императорах до Николая Первого. Хотя руководили новой страной именно они, поэтому мы не имеем ни одной правдивой биографии  коммунистических лидеров вплоть  до сегодняшнего дня. Все они вступили во власть с вымышленными  именами и фамилиями, вымышленными биографиями, измененными датами рождения, национальностью, образованием, вероисповеданием.
       Происхождение технической революции в России и история ее развития были тщательно затоптаны  советской властью и  старательно утрамбованы. Этой истории мы не знаем. А в ней огромную роль играли не только  новые предприниматели – купцы из старообрядцев и их коллеги из Англии, сформировавшие класс буржуа в крестьянской стране, выдвинувшие своих лидеров- новых промышленных и финансовых магнатов, но и те, кого Николай Первый привлек к формированию нового общественного сознания – самые талантливые  писатели и поэты России. В первую очередь, Грибоедов, Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Достоевский. Есть веские основания думать, что их лучшие произведения отечественной литературы, ставшие мировой классикой, были заказом  Николая Первого, отлично  подготовившего идеологическую базу для победы  прогресса ( и технического, и общественного) над отставшими от европейской жизни отечественными чиновниками, аристократами и помещиками. И на примере гоголевского «Ревизора» один из подобных литературных  заказов императора доказан реальными документами. А вот о тайном заказе эпиграмм Пушкину, если такой был,  пока что ничего не известно, но есть кое-какие ниточки, которые тянутся к этой версии.



                11

Мы все помним этот исторический факт, важнейший в биографии А.С. Пушкина – его освобождение из ссылки в Михайловском и встреча с взошедшим на престол после декабрьского восстания 1825 года Николаем Первым в Москве. Зачем же понадобился царю автор «Руслана и Людмилы», «Кавказского пленника» и многочисленных протестных либеральных стихотворений и ужасных эпиграмм, в том числе, и на его  покойного брата, императора Александра Первого? Да уж не в первую ли очередь, именно – как автор этих острословных пасквилей? Что ни говорите, а литература, тем более, сатирическая, это серьезный стратегический арсенал в руках любой власти. И она держит ее наготове и пестует, приберегая на «черный день» в виде смертельной пули для кого-то. Если понимать и это обстоятельство государственного управления, то вполне можно предположить, что в определенное время в тайном отделении полиции не только «коллекционировали» сатирической творчество Пушкина, но по мере необходимости именно отсюда могли и распространять по стране  те или иные творения поэта, бившие наповал  прообразы эпиграмм. А разве не то же самое произошло с эпиграммой на Воронцова в СССР, где она куда только не «приклеивалась» - и в школьные учебники литературы, и в учебники по истории и политике. Думаю, что и в средних в высших партийных школах ее «изучали». Интересно все же, какие счеты с Михаилом Воронцовым сводила и советская власть? Почему-то никто из советских и современных историков об этом не задумывался. Может, напрасно?
         И наконец, мы должны понимать, что Николай Первый смог встречаться с освобожденным (здесь очень уместно было бы применить современную формулировку- условно-досрочным освобождением) Пушкиным и как с выпускником Царскосельского лицея, уже проявившем себя на дипломатическо-агентурном поприще во время службы в Кишиневе и в Одессе. Но никто и никогда не говорил о такой возможности этой необычной аудиенции. А почему? А потому, что все мы были уверены, питаясь информацией из школьных учебников, что Царскосельский лицей – это заведение по  обучению поэтов! Даже не предполагая, что это – серьезнейшая государственная школа дипломатии, разведки и шпионажа. Причем, нового, более высокого, уровня.
          Думаю, Пушкин попал туда не только благодаря дружескому покровительству Александра Тургенева, одного из главных масонов страны и тайного и изощренного агента России в Европе, но и с учетом его совершенно особенной родословной, тесно связанной с Петром Первым и со старообрядческим движением (напомню: собираясь осуществить техническую революцию в России, Николай Первый  предполагал сделать ставку на старообрядцев). А, как известно, помимо  темнокожего Абрама Ганнибала, крестника Петра, предком Александра Пушкина был Федор Матвеевич Пушкин, «прославившийся» как несостоявшийся цареубийца Петра Первого.
        Он происходил из старомосковского дворянского рода. Его отец — дипломат и воевода — сделал блестящую карьеру при царе Алексее Михайловиче и в регентство царевны Софьи. При Петре I Пушкины были отодвинуты на второй план более энергичными «птенцами гнезда Петрова».
        Погубила Федора Матвеевича, как и его знаменитого потомка, спустя 160 лет, женитьба. В 1697 году он  женился на дочери окольничего А.П. Соковнина  и вскоре был  вовлечен тестем в заговор против царя. Целью этого заговора являлось убийство Петра I и возведение на престол царевны Софьи Романовой - Милославской.
        А кто такой Алексей Прокофьевич Соковнин? Представитель дворянского рода Соковниных. Второй сын окольничего и воеводы Прокофия Фёдоровича Соковнина  и Анисьи Никитичны Наумовой. Брат боярина Фёдора Соковнина и раскольниц Феодосии Морозовой и Евдокии Урусовой. Начал придворную службу в 1648 году. После свадьбы царя Алексея Михайловича на Марии Ильиничне Милославской был пожалован в стольники царицы.
            В 1697 году окольничий Алексей Петрович Соковнин вместе со стрелецким полковником Иваном Циклером и стольником Фёдором Пушкиным (зятем Соковнина) организовал заговор против царя Петра I. 23 февраля заговор был раскрыт. Два стрельца известили царя о намерении заговорщиков зажечь дом, в котором находился царь, и во время пожара убить его. Пётр явился на место собрания заговорщиков, лично арестовал их и организовал над ними суд. На пытках Циклер назвал главным организатором заговора Соковнина, который будто бы неоднократно говорил ему, что так как царь везде ездит один, то его легко можно убить, особенно во время какого-нибудь пожара. В случае успеха стрельцы планировали возвести на царский престол царевну Софью Алексеевну, старшую сестру Петра. Так как Циклер сомневался в желании стрельцов «взять» царевну, то Соковнин будто бы сказал ему: «мы и тебя выберем на царство». Соковнин на пытке сообщил, что вслед за Циклером к нему приезжал зять, Фёдор Пушкин, и тоже говорил об убийстве царя Петра. Алексей Соковнин не выдержал пыток и признался во всем, в чём его обвиняли.
              4 марта 1697 года заговорщики А. П. Соковнин, И. Е. Циклер и Ф. М. Пушкин были четвертованы в Москве на Болотной площади. По преданию, родственникам удалось отыскать только его голову, и она была захоронена у алтаря церкви Николы «Красный звон» в Китай-городе, приходской церкви Соковниных, двор которых располагался на месте здания Шуйского подворья (на месте  дома №6 Никольского переулка  в Тверском районе Центрального административного округа  Москвы, историческом районе Китай-город).
            Через четыре года после знаменитой аудиенции Николай Первый именно потомку несостоявшегося цареубийцы и  близкого родственника руководителей Раскола предлагает написать историю Петра Первого. Почему? Трудно сказать, здесь проглядывается, конечно, «иезуитская школа русской разведки», о которой писал еще Фридрих Энгельс, объясняя успехи правления Романовых. Но, может быть, это было какое-то особое задание, как  задание Александра Первого (если такое было) с написанием эпиграммы на Михаила Воронцова и его дискредитацией перед всем российским обществом на века? Может быть, Николай Первый хотел руками Пушкина, которому верила Россия, потому что любила его как поэта, представить обществу какие-то особые факты о Петре и старообрядцах, которые бы помогли ему осуществить свой проект технической революции в России? Возможно, Николай Первый хотел заново переписать историю России с учетом в ней места и роли старообрядцев и реформ Петра Первого? В пользу этой версии говорит тот факт, что с позволения Николая Пушкин получил доступ к многочисленным секретным документам, к которым ранее  доступа  никому из писателей не было.
        Старообрядцы и реформы Петра – темы  абсолютно несовместимые. Первые считали царя-реформатора антихристом. А Николай Первый поднимал знамя своего предка-реформатора, вкладывая его в руки этих самых старообрядцев! Не в руки приближенных аристократов, чьи роды веками служили Романовым, а оппозиции,  загнанной в глухие места страны и истерзанной! Вот на такой исторической странности императора строил свой будущий проект и идеологом его, кажется, хотел сделать А.С. Пушкина. Если бы он не погиб, вполне возможно, мы сегодня имели бы ответ на вопрос: почему так спланировал грядущие  перемены в стране государь. Но Пушкин умер, и нам никто никогда этого не объяснит. А жаль.
        Работу над «Историей Петра I» А. С. Пушкин начал в конце 1834 года, продолжая вместе с тем «Историю Пугачёва» и «Капитанскую дочку». В феврале 1833 года во время бала состоялся разговор Николая I с ним по поводу его труда, во время которого Пушкин просил разрешения привлечь к работе историка М. П. Погодина, так как работа будет не скоро окончена.
            А в начале апреля 1834 года из Петербурга Пушкин писал Погодину о том, что к написанию текста приступает со страхом и трепетом. Что же вызвало в нем этот страх и даже трепет?
         Свою работу Пушкин строил на изучении многотомного свода исторических материалов И.И. Голикова под названием «Деяния Петра Великого», изданного в конце XVIII века. Как оказалось, они были собраны из достоверных, неопубликованных и запретных источников.
23 февраля 1835 года об этом в московскую прессу от Погодина просочилась информация. А осенью 1835 года в заочном состязании за написание «Истории Петра I» решил принять участие Н. А. Полевой. В своём письме он сообщал, что ничего не знает о работе Пушкина над «Историей Петра I». Но едва ли это было правдой.
            А вот какие  документы  вызвали в нем страх и трепет, мы так никогда и не узнаем – все, что касается именно этого, было старательно уничтожено или нивелировано под «историю»  Карамзина после смерти поэта и в советское время, когда «учителем» российской истории петровских времен стал поддельный граф Алексей Толстой с его насквозь лживым заказным романом «Петр Первый» и еще более лживым советским фильмом «Петр Первый», поставленным по нему режиссером Владимиром Петровым.
           26 октября 1835 года в Москву прибыл Николай I вместе с А. Х. Бенкендорфом. Это был завершающий этап инспекционной поездки императора  по стране, а также по Европе. Почему и Москва вызвала  в нем интерес в это время? Да еще понадобился рядом Бенкендорф, курировавший работу Пушкина над «Историей Петра Первого» и изучение им  секретных материалов, которые «уводили» писателя в Москву семнадцатого века, к событиям Стрелецкого бунта и страшной казни предка поэта Федора Пушкина, несостоявшегося убийцы Петра, мужа племянницы главной раскольницы страны  боярыни Морозовой?
            Не приходится сомневаться в том, что каждый шаг в изучении секретных документов отслеживался Бенкендорфом, а сведения от него поступали к Николаю Первому. Не потому ли он, не утвердив проект по «Истории Петра Первого», все-таки разрешил Пушкину и далее исследовать материалы о времени его правления и  до  времени правления его внука Петра Третьего, что хотел пройти по «следам» потомка несостоявшегося убийцы императора и понять, чего же он на самом деле хочет? А в Москве жили и работали те, кто был привержен раскольничьей оппозиции – старообрядческой идеологии «старого» пути развития страны, а не европейского, петровского. Это был поистине иезуитский прием опытного разведчика – понять, с кем ему предстоит иметь дело, вовлекая противников реформатора Петра Первого в свои колоссальные реформы.
             Профессор Московского университета, историк Михаил Погодин, которого Пушкин выбрал  себе в напарники в работе над «Историей Петра Первого», был глашатаем «триединой формулы»: «православие, самодержавие, народность». По его убеждениям, Москва была избрана свыше и чудесным образом хранима «Русским богом». Она – колыбель русского государства, самодержавия, на котором держится вся отечественная история. «Москва была зерном, из коего произошло великое древо Российской империи… В Москве утвердилась независимость государства на двух краеугольных камнях, единодержавии и самодержавии», - писал Погодин. После основания Петербурга, Москва осталась «средоточием русской национальности», считал он.
          Что же могло тут смутить Николая Первого и заставить посетить Москву и, скорее всего, тайно встретиться с теми, мнение которых было ему особенно важно и которых он хотел использовать в своих далеко идущих целях?
        А цели эти были самые революционные, о которых никто пока что не мог даже подозревать. В том числе, и Пушкин, который, после изучения документов о Петре Великом, сравнивал его с  революционером Робеспьером и политическим преобразователем Франции и завоевателем Европы Наполеоном Первым. Мог ли он представить, что Николай Первый не только не отличался от них, но и собирается именно в это время пойти гораздо дальше, но бескровным путем! То есть, таким, где крови будет пролито немного, и вся она будет принадлежать  гениальным поэтам России! – Пушкину, Лермонтову и Гоголю! Никто не мог предположить, что, может быть, именно в этом, 1835 году,  когда император объездил с инспекцией весь Запад и Юг России, а также с долгим визитом  посетил Европу, он  подготовил свой тайный сговор с королевой Викторией о технической революции в России, которую планировал начать в унисон с английской промышленной революцией. «Гнездо» же этой революции предполагалось вить именно в Москве руками ее главной «национальной принадлежности» и оппозиции - русских раскольников.
         Многие современники задаются вопросом: зачем отец Петра Первого, царь Алексей Михайлович, так рисковал, создавая сначала церковный, а затем и гражданский раскол в России? И вот только в действиях Николая Первого обнаруживается цель этого «долгосрочного проекта»: движение патриархальной, неграмотной, лапотной рабовладельческой России к европейскому прогрессу. Если бы она оставалась монолитной в своей экономике и идеологии, ее бы ни один властитель не сдвинул с места. Возможно, поэтому Алексей Тишайший и принял решение расколоть страну, зародить в ней оппозицию, на которую в определенное время можно было бы опереться его потомкам на престоле?
          Расколу не дали погибнуть, в определенных местах его даже оберегали и помогали ему процветать и сотрудничать с государством (к примеру, Рогожинская и Выговская общины старообрядцев).
Но  личная ли затея царя Алексея Михайлович был этот  раскол, или существовал «долгосрочный проект» еще до него, а он был всего лишь исполнителем чьего-то экономического, политического и религиозного завещания двигаться к строительству совершенно нового государства, новой цивилизации, в чем и было предназначение России, о котором так много всегда говорилось, но никто не понимал, в чем же это великое предназначение, а строились лишь версии разными философами и писателями?
          Вот это было тайной, в которую не позволено было  проникать никому из непосвященных. А если Пушкин вплотную к ней приблизился? Да еще в то время, когда Николай Первый должен был исполнить великую миссию, подобную той, которую исполнил его предок – Петр Великий? Тогда можно себе представить, в какой  смертельной опасности находился поэт все то время, пока изучал секретные документы, к которым никому до него не было доступа, и его «охватывали страх и трепет»…

                12

Вернемся к  анонимному письму, которое получил А.С. Пушкин осенью 1836 года. А что если посмотреть на него еще и глазами Михаила Воронцова, что мы увидим? Очень многое. Глубоко оскорбленный граф смог, наконец, получить «сатисфакцию» за унижение своей  жены: в «Дипломе рогоносца» в самом неблагоприятном свете представал император Александр Первый, изменявший своей  жене, императрице Елизавете, с  чужой женой Марией Четвертинской-Нарышкиной. А уж о бичевание автора злосчастной эпиграммы поэта Пушкина и говорить нечего!  Теперь честь его жены просто была растоптана, как и честь Воронцова – на века! Воронцов, наконец-то, мог быть отомщен. Однако я ни в коем случае не хотела бы  подозревать, что автор анонимки – именно он. Хотя логика тут есть.
         Важно другое – это письмо никто и никогда не рассматривал как получение своего рода «черной метки» - шифровки с указанием того, в кого пришла  пора выстрелить. Его имя было указано в подписи – Борх. Одно из имен посла Нидерландов в России Геккерена. Таким образом,  если и была ссора Воронцова и Пушкина подготовлена самим Александром Первым, то она оказалась «долгоиграющим» проектом, который по-настоящему выстрелил тогда, когда  пришла настоятельная пора. И пора эта  - время решения вопроса отделения Бельгии от Нидерландов в пользу Франции под покровительством  Англии, действовавшей против лидерства России в Европе после победы над Наполеоном.
          После революции в Нидерландах и во Франции и бунта в Польше, Бельгия решила отделиться от навязанного ей ненавистного «сожительства» с Голландией. Но вопрос решался девять лет – до подписания международного договора о  фактическом отделении.  Решающей должна была стать подпись русского императора Николая Первого. Это было свидетельство утраты лидирующих позиций России в Европе,  и Николая это, разумеется, приводило в неистовство. До такой степени, что он, как казалось многим при дворе, готов был разорвать дипломатические отношения с ненавистной Францией (и тут начинается роль еще одного нашего гения поэзии – Михаила Лермонтова, но об это ниже). Однако на деле он покрыл голову Нидерландов и Франции позором из-за смерти Пушкина на дуэли с Дантесом, приемным сыном Геккерена. А за свой политический ущерб получил от Англии кредиты и машины для  осуществления  промышленной революции в России. Но вот эта сделка, вероятно, и была результатом какого-то тайного сговора Николая с Англией, посредником которой мог выступать «полу-милорд» и «полу-купец» Михаил Воронцов.
        Так что если Пушкин и выполнил задание Александра Первого, то в этом его трагедия. Трагедия жизни Пушкина, возможно, еще глубже, чем мы знаем. Александр испытал силу слова поэта, а Николай продолжил дело брата, приблизив к себе Пушкина и снова взяв его на службу в Министерство иностранных дел, оплот дипломатии, разведки, шпионажа и секретных спецопераций как в любом государстве.
И сразу же после его гибели в 1837 году «бельгийский вопрос» «ложится на плечи» другого поэта – Михаила Лермонтова - тяжким грузом, который  придавил его до смерти. Что же это был за груз такой?
          А можно ли представить, что знаменитое стихотворение Лермонтова «Смерть поэта», сделавшее его знаменитым,  было из ряда  тех литературных «заказов», которые делали Романовы? Это кажется невероятным. Но давайте посмотрим, как развивались события вокруг поэта после смерти Пушкина. Напомним: в это время Россия слабела экономически, уступая Европе в  индустриальном развитии. И политически. Теперь были нужны уже не только военные примеры лидерства на мировой арене, но и экономические. Их у нее не было. Попытки Александра Первого  активизировать развитие  мануфактур в стране  запретом на ввоз иностранных товаров в итоге только усугубили положение. Приближалось время подписания окончательного международного договора о независимости Бельгии. – результат изменения положения России на международной арене (напомним - Бельгия и некоторые  земли Франции были присоединены к Нидерландам в результате победы  над Наполеоном в 1812 году. Тогда страной правила династия Оранских, женой принца Оранского была родная сестра Николая Первого Анна Павловна).
       Историческая справка. В 1830 году в результате революции Бельгия отделяется от Нидерландов и становится самостоятельным государством. Россия принимает непосредственное участие в его создании, о чем свидетельствует Трактат между Россией, Великобританией, Австрией, Францией, Пруссией и Бельгией об учреждении Бельгийского королевства, который был подписан в Лондоне 15 ноября 1831 года. Позднее, 7 апреля 1839 года, был подписан  еще один Лондонский Трактат между Россией, Великобританией, Австрией, Францией, Пруссией, Бельгией о независимости Бельгии, отменивший действие прежнего (от 15 ноября 1831 г.) Официальные дипломатические отношения между Российской империей и Бельгией были установлены лишь в 1853 году. Бельгия не только получала независимость, но стала, как мы знаем, символом свершившийся все-таки «мировой революции» - глобализма: в Брюсселе расположена штаб-квартира Евросоюза. И именно «бельгийская проблема», на мой взгляд, забрала жизнь не только Пушкина, но и Лермонтова.

13


      
            Как пишут литературоведы, стихотворение М. Ю. Лермонтова «Смерть поэта» занимает в истории отечественной литературы особое место: это наиболее ранняя по времени и несравненная по поэтической силе обобщающая оценка исторического, всенародного значения Пушкина, его «дивного гения» для России, и в этом смысле выдающийся акт общественного, национального самосознания.
        Дата создания произведения называется 28 января (9 февраля) 1837 года, но поэт умер 29 января (10 февраля) (считается, что до Лермонтова дошли слухи о кончине Пушкина). В тот же день стихотворение в списках распространилось по Петербургу. Как писал И.И. Панаев, «Стихи Лермонтова на смерть поэта переписывались в десятках тысяч экземпляров, перечитывались и выучивались наизусть всеми». Можно, конечно, предположить, что протестное движение  в России противников Романовых было столь велико, что факт появления  подобного  произведения в эти тревожные дни они просто не могли сдержать.  Но так думать было бы совершенно неправильно: в эти тревожные дни тайная полиция работала особенно бдительно, да и не было никакого заметного протестного движения в обществе. Его же корне задавил Николай Первый еще в 1825 году. Правильнее было бы предположить: не пожелай царь, не распространилось бы так стремительно в тысячах экземпляров это стихотворение Лермонтова. Скорее всего, Николаю Первому было нужно такое произведение, которое бы  обличало иностранцев, Францию, ради которой Англия стремилась дать свободу Бельгии в ущерб  репутации России-победительницы в войне 1812 года. Именно благодаря этому стихотворению в мировой истории Франция осталась убийцей русского гения! Но в отечественной истории никогда не поднимался вопрос о том, что  стихотворением другого русского поэтического гения репутация Франции, одержавшей новые победы на международной политической арене после поражения в наполеоновских войнах, получила своего рода поражение в невидимой дуэли с Россией. Оно как бы нивелировало моральный ущерб Романовых от факта подписания двух договоров  об отделении Бельгии от Нидерландов.
         Есть множество свидетельств, что петербургское общество безнаказанно наслаждалось стихотворением неизвестного до того  Лермонтова, которое быстро попало и за границу и обсуждалось и там:

…Его убийца хладнокровно
Навел удар… спасенья нет:
Пустое сердце бьется ровно,
В руке не дрогнул пистолет.
И что за диво?.. издалека,
Подобный сотням беглецов,
На ловлю счастья и чинов
Заброшен к нам по воле рока;
Смеясь, он дерзко презирал
Земли чужой язык и нравы;
Не мог щадить он нашей славы;
Не мог понять в сей миг кровавый,
На что он руку поднимал!..

         Эта первая редакция стихотворения не вызывала, как показывают свидетельства, недовольства царя. Первый распространитель стихотворения С. А. Раевский говорил в своём показании по делу о новой редакции произведения: «Пронеслась даже молва, что В. А. Жуковский читал их его императорскому высочеству государю-наследнику и что он изъявил высокое своё одобрение». Сохранилось свидетельство, будто Николай I, прочитав стихотворение Лермонтова, сказал: «Этот, чего доброго, заменит России Пушкина», а великий князь Михаил Павлович заявил: «Ce po;te en herbe va donner de beaux fruits» («От этого зреющего поэта надо ждать хороших плодов»). Управляющий III отделением А. Н. Мордвинов, по словам А. Н. Муравьёва, сказал ему: «Я давно читал эти стихи графу Бенкендорфу, и мы не нашли в них ничего предосудительного».
            Дело о «непозволительных стихах» появилось лишь 19 февраля 1837 года – после дополнения из 16 строк:

А вы, надменные потомки
Известной подлостью прославленных отцов,
Пятою рабскою поправшие обломки
Игрою счастия обиженных родов!
Вы, жадною толпой стоящие у трона,
Свободы, Гения и Славы палачи!
Таитесь вы под сению закона,
Пред вами суд и правда — всё молчи!..
Но есть и божий суд, наперсники разврата!
Есть грозный суд: он ждет;
Он не доступен звону злата,
И мысли, и дела он знает наперед.
Тогда напрасно вы прибегнете к злословью:
Оно вам не поможет вновь,
И вы не смоете всей вашей черной кровью
Поэта праведную кровь!


      «Виновником» появления этих строк считается придворный врач Н.Ф. Арендт, который, побывав у заболевшего Лермонтова в квартире Е. А. Арсеньевой на Садовой улице в Санкт-Петербурге, рассказал ему не только подробности дуэли и смерти Пушкина, которого пытался спасти, но и о слухах в высшем свете. Возможно, этот рассказ повлиял на продолжение работы над стихотворением.
          Началом следствия послужила записка от 19 или 20 февраля шефа жандармов А. Х. Бенкендорфа Николаю I о стихотворении «Смерть поэта» и о том, что генералу Веймарну поручено допросить поэта и обыскать его квартиры в Петербурге и в Царском Селе:
         Я уже имел честь сообщить вашему императорскому величеству, что я послал стихотворение гусарского офицера Лермонтова генералу Веймарну, дабы он допросил этого молодого человека и содержал его при Главном штабе без права сноситься с кем-либо извне, покуда власти не решат вопрос о его дальнейшей участи, и о взятии его бумаг как здесь, так и на квартире его в Царском Селе. Вступление к этому сочинению дерзко, а конец — бесстыдное вольнодумство, более чем преступное. По словам Лермонтова, эти стихи распространяются в городе одним из его товарищей, которого он не захотел назвать.
             Резолюция Николая I: «Приятные стихи, нечего сказать; я послал Веймарна в Царское Село осмотреть бумаги Лермонтова и, буде обнаружатся ещё другие подозрительные, наложить на них арест. Пока что я велел старшему медику гвардейского корпуса посетить этого господина и удостовериться, не помешан ли он; а затем мы поступим с ним согласно закону».
             Лермонтов был арестован предположительно 18 февраля и содержался в одной из комнат верхнего этажа Главного штаба, а затем с 27 февраля находился под домашним арестом в квартире Е. А. Арсеньевой до отъезда 19 марта на Кавказ через Москву. А. Н. Муравьев пишет: «Ссылка его на Кавказ наделала много шуму; на него смотрели как на жертву, и это быстро возвысило его поэтическую славу. С жадностью читали его стихи с Кавказа, который послужил для него источником вдохновения».

                14

Через девять месяцев после смерти А.С. Пушкина – в сентябре 1837 года – Крым посетил Николай Первый с супругой императрицей Александрой Федоровной  и  детьми -19-летним наследником престола — цесаревичем Александром Николаевичем и дочерью, великой княжной Марией Николаевной. Они ехали в колясках и верхом сначала по степному Крыму, затем по побережью и остановились в Массандре, имении графа Воронцова. 17 сентября — в исторический день для Ялты — рано утром император с императрицей и детьми присутствовали на молебне в церкви Иоанна Златоуста, освящённой накануне. А затем с Поликуровского холма по единственной улице спустились в Ялту, где в таможенном доме граф Воронцов устроил завтрак для высочайших особ. Супруга графа Елизавета Ксаверьевна угощала гостей макаронами по-итальянски и лёгким искрящимся белым вином из собственных подвалов. Император, будучи в восторге от красот величественной южной природы, с бокалом в руках провозгласил Ялту уездным городом и выпил за ее процветание. Затем на карте собственноручно отчертил земли, предполагаемые для Ялты, и дал указание графу Воронцову и архитектору Эшлиману разработать и составить план города. Поле отъезда императора Александра Федоровна осталась отдыхать в Алупке, во дворце графа Михаила Воронцова.
            Заметим: в этой поездке Николая Первого сопровождал не А.Х Бенкендорф (еще один  «полумилорд» и «полу-купец»), а А.Ф. Орлов, внебрачный сын Федора Орлова, сподвижника Екатерины Второй. После смерти поэта (может быть, это простое совпадение?) царь стал отдалять от себя и Бенкендорфа, и доктора Арендта,  еще одного «полу-милорда» - «полу-купца» министра иностранных дел Нессельроде. К этому времени и Бенкендорф, и Нессельроде активно участвовали в нарождавшемся промышленном бизнесе, можно сказать, отхватывали себе самые лакомые куски.
           Александр Христофорович Бенкендорф, служа императору,  негласно участвовал в различных акционерных компаниях. Особый интерес всемогущий граф проявлял к нарождающемуся пароходству. Самые матерые из сановных дельцов дивились той ловкости, с какой Бенкендорф добывал пароходчикам такие льготы и привилегии, которых не добился бы никто другой. Он участвовал и в ряде финансовых предприятий. Так, например,  числился среди учредителей общества «для заведения двойных пароходов» (1836); его доля должна была составлять 1/6 от первоначального выпуска акций, или 100 000 рублей серебром по номиналу. Также, согласно некоторым данным, лоббировал интересы одной из крупнейших страховых компаний в России середины XIX века — «Второго Российского от огня общества». Кроме того, они с графом Нессельроде и придворным финансистом Штиглицем  на паях купили «Нарвские полотняные мануфактуры», и это – во время финансового кризиса в мире и в России, когда кругом все рушилось, множество предприятий закрылось!
      Эти «Нарвские полотняные мануфактуры на острове Кренгольм в Нарве (Эстония) затем выкупил Людвиг Кноп и сделал свое «Товарищество Кренгольмской мануфактуры» самым крупным и доходным в мире.

15

К концу тридцатых годов рядом с императором появились новые люди:  «полу-милордов» и «полу-купцов» заменяли  «полные» купцы, которых в Россию присылали из Европы «полные» милорды и, вполне возможно, сама юная английская королева Виктория, склонная к либерализму. Несмотря на опалу, видно, что рядом с собой император хотел иметь и нового литератора - двадцатитрехлетнего Михаила Лермонтова. Как видим, не только в экономике (Людвиг Кноп), но и в поэзии, как серьезной составляющей новой идеологии, соответствующей новым задачам, ставки делались на молодых.
       1837 год был  «пробным»  в литературной и политической карьере Михаила Лермонтова. Стихотворение «Смерть поэта» (без 16 последних строк) тут было решающим. Если бы не  эти 16 неосмотрительных строк, спровоцированных доктором Арендтом (не за то ли тот и был отлучен от двора?), за которые Лермонтова хорошенько «потрепали за ухо»! Но первая ссылка на Кавказ, строго говоря, не была все-таки наказанием.
        Биографические данные, знакомящие нас с пребыванием поэта на Кавказе в 1837 году, во многих отношениях крайне скудны и разноречивы. По одним сведениям, которые имеются в одном из послужных его списков, он с 21 апреля по 29 сентября участвовал во многих военных операциях, происходивших на Черноморском побережье. Однако это противоречит тому, что сообщает о себе сам поэт в письме к С. А. Раевскому (конец 1837 года). Оказывается, по пути на службу он заболел и для лечения направился в Пятигорск. Все месяцы – с апреля по ноябрь – были очень напряженные. Но не в боях, а многочисленными поездками и встречами с известными политиками и литераторами. Когда изучаешь эти сведения, то начинает казаться, что Лермонтова отправили в тот раз на Кавказ вовсе не воевать, а … учиться! И, судя по тому,  с кем он встречался и какую информацию получал, этот необычный «образовательный» процесс прошел  очень успешно.
   Из официальной биографии Лермонтова мы узнаем, что возвращен в Петербург в ноябре 1837 года он был стараниями бабушки. И лишь где-то вскользь упоминается участие в его судьбе брата царя Михаила Павловича Романова. Как будто авторитет  бабушки был выше авторитета последнего! Более того, после возвращения поэта царская семья к нему откровенно благоволит. Его приглашают на свадьбу дяди с княжной Марией Трубецкой (фрейлиной императрицы) во дворец, в покоях Александры Федоровны бравый генерал Перовский в перерывах между маскарадами и перед самым походом в поход в Бухару читает ей  поэму «Демон». А в Бухаре, между прочим, он должен был отстаивать «хлопковые» интересы России, вступающей  в промышленную революцию, но проиграл войну. Однако Людвиг Кноп, с «благословения» Англии, вскоре наверстал упущенное Перовским и проложил  многие пути хлопкового сырья в Россию. А иначе с чем бы работали английские машины на новоявленных российских мануфактурах? Так Англия справлялась с мировым кризисом, а Россия сближалась с Европой в промышленно-экономическом развитии.
     Но, в отличие от Людвига Кнопа, поэт Лермонтов ко двору Романовых не пришелся. Его идеологические убеждения сильно отличались от тех, которые хотел бы видеть в нем Николай Первый. И роман «Герой нашего времени» был ярким подтверждением «вредности» поэта для задуманного царем дела.
     Первое упоминание о романе Лермонтова: «Я работал и читал всего Героя, который хорошо написан. Уже вечером, когда роман был дочитан: « «За это время, я дочитал до конца Героя и нахожу вторую часть отвратительной, вполне достойной быть в моде.
            Это то же самое изображение презренных и невероятных характеров, какие встречаются в нынешних иностранных романах. Такими романами портят нравы и ожесточают характер. И хотя эти кошачьи вздохи читаешь с отвращением, все-таки они производят болезненное действие, потому что в конце концов привыкаешь верить, что весь мир состоит только из подобных личностей, у которых даже хорошие с виду поступки совершаются не иначе как по гнусным и грязным побуждениям. Какой же это может дать результат? Презрение или ненависть к человечеству! Но это ли цель нашего существования на земле? Люди и так слишком склонны становиться ипохондриками или мизантропами, так зачем же подобными писаниями возбуждать или развивать такие наклонности! Итак, я повторяю, по-моему, это жалкое дарование, оно указывает на извращенный ум автора».
        А брат царя Михаил Павлович, читая «Демона», выразил общее отношение членов царствующей фамилии к личности и творчеству поэта: «Был у нас итальянский Вельзевул, английский Люцифер, немецкий Мефистофель, теперь явился русский Демон, значит, нечистой силы прибыло». И так убийственно говорил о Лермонтове человек, который еще недавно принимал в его судьбе горячее участие и хлопотал за него перед государем!




           16

1837 год. После убийства Пушкина и поездки Николая Первого в Крым и на Кавказ, где служил сосланный туда Лермонтов, в декабре, в Зимнем дворце случился страшный пожар, длившийся более тридцати часов. Он уничтожил все, что могло сгореть во втором и третьем этажах огромного здания. Но царская семья не отчаялась и тут же начала отстраивать дворец. Однако в Петербурге к весне оставался только сам император – его супруга и трое сыновей в начале мая были уже в Европе и жили там в течение года. Официально объяснили это длительное отсутствие болезнью Александры Федоровны  и наследника престола, великого князя Александра Николаевича, будущего императора Александра Второго.
       Едва ли историки  когда-нибудь задавались вопросом: а нет ли особых причин, связавших все эти события? Если же задаться этим вопросом, то помимо болезни  императрицы и наследника неплохо бы иметь в виду  два события  того промежутка времени: предстоящее подписание Лондонской конвенции по Бельгии и  прибытие в Россию Людвига Кнопа из Англии.
       Лондонский договор, также известный как Первый Лондонский договор или Конвенция 1839 года — договор, подписанный в Лондоне 19 апреля 1839 года представителями Великобритании, Австрии, Франции, Пруссии, России и королевства Объединённые Нидерланды. В соответствии с этим договором европейские державы признавали и гарантировали независимость и нейтральный статус Бельгии, а также подтвердили независимость Люксембурга.    Этот договор был политическим проигрышем России на международной арене,  утрата ее авторитета как победительницы в великой войне против Наполеона. Если смотреть на пожар в Зимнем дворце как на поджог (хотя официально было заявлено о несчастном случае), то можно увидеть в этом предупреждение, вызов. Но от кого? И  по какой причине? Никто никогда в открытых исторических документах не говорил о существовавшем своего рода заговоре Николая Первого против дворянства и помещиков ради осуществления технической революции, то есть, во имя прогресса. В чем была его суть? В первую очередь в том, чтобы получить  из Европы кредиты, оборудование и специалистов. Во вторую – чтобы определиться с теми, кто  получит доступ к этим огромным средствам и станет определять  техническое, экономическое, финансовое и политическое развитие империи и выйдет на передний план управления страной.
     Отделение Бельгии от Нидерландов в ущерб военно-политическому лидерству России разумеется вызывало огромное недовольство аристократии. В то время было немало таких, которые просто жаждали новой войны с Францией. Но аристократы и помещики не знали еще главного – привычных имен приближенных в числе тех, кому будут розданы  средства на развитие промышленности, нет. Впрочем, никто и не догадывался и предстоящем промышленном «буме» в России, который запланировал Николай Первый. Но ведь кто-то все-таки знал? И государь наверняка опасался тех, кто был ознакомлен с его проектом. Даже самые  приближенные могли пойти на попятную и предать. Бунт 25 декабря 1825 года показал, сколь ненадежна преданность дворянства. Предали однажды – предадут и во второй раз.
  Видимо, пожар в Зимнем заставил  императора принять решение отправить жену и сыновей в Европу в мае  1838 года. Туда же выехал вскоре и он сам.
   Перед этим в образовательных целях наследник совершил большое путешествие по России в 1837 году. Как пишут биографы Романовых, « оставалось посвятить его в тайны государственного управления сообщением сведений о трех главнейших отраслях: военной, финансовой и дипломатической. К этому и приступили в начале 1838 года. Маршрут, составленный для Цесаревича, обнимал почти все страны Западной Европы, за исключением Франции и государств Пиренейского полуострова. И тут же биографы и историки нам помечают: изучение их не было единственной целью путешествия; по совету врачей Александр Николаевич должен был воспользоваться им для лечения водами в Эмсе от болей в груди, осложненных кашлем и припадками лихорадки, вызванной переутомлением во время быстрого следования его по внутренним губерниям в предшедшем году. Слабое состояние здоровья Императрицы Александры Феодоровны вынуждало и ее искать облегчения в перемене климата и в пользовании минеральными водами. Предполагая остановиться на некоторое время в Берлине, она пожелала взять туда двух младших сыновей, Николая и Михаила Николаевичей, отправленных вперед с их воспитателем. Сама Государыня выехала из Петербурга 28-го апреля с Великой Княжной Александрой Николаевной. Вскоре последовал за нею и Государь с Цесаревичем, нагнавший супругу не доезжая до Берлина, куда вся царская семья торжественно въехала 7-го мая, в сопровождении встретивших ее в Фридрихсфельде короля прусского с четырьмя сыновьями и двумя дочерьми: великой герцогиней Александрой Мекленбург-Шверинской и принцессой Луизой Нидерландской.
 Пока Императрица отдыхала в кругу родительской семьи, Император со старшим сыном принимал деятельное участие в происходивших в окрестностях Берлина маневрах прусского гвардейского корпуса, присутствовать на которых, кроме русских гостей, приглашены были короли ганноверский и виртембергский, а также многие немецкие государи и принцы. По окончании маневров Императрица переехала в Потсдам, а государь с тремя сыновьями отправился в Штетин, где сел на военный пароход "Геркулес" и отплыл в ночь с 25-го на 26-е мая.
Объезд европейских дворов Александр Николаевич начал с Швеции, и в Стокгольме ждали лишь прибытия его одного, но День своего рождения он провел в Гааге, и прежде чем оставить Голландию, пожелал посетить лагерь нидерландской армии, собранной на границах Бельгии в ожидании военных действий. 20-го апреля оставил он эту гостеприимную страну и на голландском пароходе "Цербер", переплыв Ла-Манш, высадился в Гревезенде, в устьях Темзы».
А вот и самый важный момент, который меня интересует особенно: «Когда распространился в Европе слух о скором приезде в Англию Наследника русского престола, то произвел большое брожение среди нашедших убежище в Лондоне многочисленных политических выходцев разных стран, и до русского посла в этой столице стали доходить сведения о замышляемом эмигрантами-поляками покушении на жизнь Цесаревича. Граф Поццо-ди-Борго не счел себя вправе скрыть эти опасения от Императора Николая. Донесение его Государь получил в присутствии графа Орлова перед самым отъездом последнего для сопровождения Наследника в путешествии за границей. "Я дважды прочитал эту депешу, — рассказывал впоследствии Император, — мое первое движение было отменить поездку в Англию, хотя я и считал ее крайне полезной. Но поразмыслив, я вознес мысль мою к Богу, и тайный голос мне сказал: "Александру не грозит опасность; я возвращу тебе его здравым и невредимым". Тогда я перестал колебаться и показал депешу Орлову. Тот был крайне встревожен ею, но я успокоил его моей верой в судьбу, сказав ему: "Полагаюсь на тебя и на Провидение. Наследник поедет в Англию и проведет в ней то время, что предначертано моей инструкцией".
Далее биографы сообщают: « Молодая королева Виктория оказала Цесаревичу самый ласковый и предупредительный прием. Он неоднократно обедал у нее в Букингемском дворце, танцевал с нею на придворных балах, сопровождал в оперу и три дня провел в загородном замке Виндзоре. Члены королевского дома, министры и государственные люди, английские родовитые вельможи наперерыв устраивали в честь его великолепные празднества: обеды, балы, концерты. На банкете, данном ему в London Tavern русской торговой компанией, он на тост, предложенный за его здоровье, отвечал речью на английском языке, заключив ее следующими словами: "С удовольствием пользуюсь настоящим случаем, чтобы гласно заявить, как тронут я приемом, оказанным мне в этой благородной стране не только королевой и министрами ее величества, но также — смею сказать без аффектации, но с гордостью — каждым англичанином в отдельности. Никогда, никогда, это не изгладится из моей памяти. Прошу дозволения предложить тост за преуспеяние русской торговой компании и за здоровье всех ее членов и, сверх того, за продолжение дружбы между Великобританией и Россией". Цесаревичу отвечал глава кабинета лорд Мельбурн».
В Англии Александр Николаевич побывал на заседаниях обеих палат парламента и высшего королевского суда; присутствовал и при национальном торжестве: скачках в Эпсоме и Аскоте, всюду привлекая к себе всеобщее внимание, приветствуемый громкими кликами толпы. «Простившись с королевой, цесаревич 29-го мая оставил Англию и, проведя по одному дню в Гааге и в Дюссельдорфе, прибыл в Эмс. Но и там оставался он не более суток. Его влекло далее — в Дармштадт, где при посредстве родственников обоих дворов, принца Вильгельма прусского, брата короля, и вдовствующей герцогини Нассауской, уже шли переговоры с родителем принцессы Марии, мысль о которой не покидала Александра Николаевича со дня первой с нею встречи. Новое пламенное чувство до того охватило его, что в разговорах с графом Орловым, заменившим при нем умершего попечителя, князя Ливена и скоро снискавшего полное его доверие, он открывал ему свою душу, признавался, что вовсе не желал бы царствовать, что единственное его желание найти достойную подругу, которая украсила бы его семейный очаг и доставила бы ему то, что считает он высшим на земле счастьем: счастье супруга и отца. С нетерпением ожидал он разрешения родителей, чтобы отдаться неудержимому влечению, и лишь только получил его, понесся в Дармштадт, где провел неделю в тесном кругу великогерцогской семьи.
Александр и Мария ближе узнали друг друга и в сердцах обоих развилось и укрепилось чувство, зародившееся в них при первом свидании. Но о браке и даже о помолвке пока не могло еще быть речи. Принцесса была слишком молода; ей не исполнилось и пятнадцати лет. С душой, полной самых светлых и радужных впечатлений и надежд, оставил Цесаревич двор будущего своего тестя, остановился на один день в Киссингене для свидания с теткой, Великой Княгиней Марией Павловной, и зятем ее, своим любимым дядей Вильгельмом прусским, засвидетельствовал в Берлине почтение маститому деду, королю Фридриху-Вильгельму III, и, сев в Штеттине на русский военный пароход, 23-го июня высадился на берег в Петергофе, за неделю до дня, назначенного для бракосочетания Великой Княжны Марии Николаевны с герцогом Максимилианом Лейхтенбергским».

                17



То есть, и Николай Первый, и наследник вернулись в Россию  в 1839 году – уже после подписания Лондонской конвенции по Бельгии  весной того же года. В этом долгом «семейном» путешествии, возможно, Николай заручился поддержкой  всех правящих дворов Европы на случай неожиданного бунта подданных. А Англия отныне становилась крупнейшим  деловым и финансовым партнером России, хотя и на особых условиях, определив круг людей, которым вручала деньги и технические средства на развитие текстильной промышленности. И это были отнюдь не только старообрядцы из русского Раскола: в каждой мануфактуре рядом с ними на правах совладельцев и соучредителей должны были встать англичане. И первые из них наверняка приехали в страну вместе с Людвигом Кнопом в то же врем, когда в Россию вернулся сам царь и его семья.
 Вот так и произошло, что, подписав якобы унижающий его международный договор, Николай Первый вернулся в Россию  все же победителем, и победа была не меньшей, чем победа его брата Александра Первого над Наполеоном. Без войны и кровопролитий, с осуществлением проекта Николая Первого, Россия вставала в ряды передовых европейских стран.
И это было невероятно при том катастрофическом  отставании, которое демонстрировала страна миру, ставшему на путь технического прогресса еще в конце 18 века. Самодержавно-крепостнический строй теснил и глушил развитие новых производственных сил (невозможность развития свободной, ориентированной на рынок промышленности). Крепостные предприятия не боялись конкуренции и не расходовали средства на техническое переоснащение. Крепостнические порядки подавляли редкие экономические инициативы дворян-земледельцев. Вяло развивалось и сельское хозяйство. Очень слабо развивались пути сообщения, а бездорожье препятствовало установлению прочных хозяйственных связей. Основная масса грузов перемещалась гужевым транспортом.
    90 процентов населения России в этот период жило намного ниже уровня бедности. Ни о каком накоплении у этой части населения не могло быть и речи. В то же время богатейшая часть населения основную часть своих доходов тратила на роскошное потребление. Для целей наращивания физического и человеческого капитала средств почти не оставалось. Правда, в 1800 году отставание России от остального мира по душевому ВВП было еще невелико, но она не имела ресурсов для его существенного роста, в отличие от большинства европейских стран и США. Между тем потребности в таком расширении были колоссальными. Надо было наверстать упущенное в предыдущий период, можно сказать - столетия, время для укрепления страны.  Самая большая в мире по территории страна не могла себе позволить быть слабой в конфликтный XIX век, даже если непосредственные опасности казались долгое время небольшими.
   И вот Николай Первый единоличным решением делает  рывок к прогрессу, не взывая к поддержке тех, кто озабочен только роскошным потреблением. А, напротив, обращается к тем, кто веками был унижен, оскорблен и загнан в глухие места и жил, исповедуя воздержание и верность Богу.
         Да, не так проста Россия, какой ее видели многие  отечественные и зарубежные  политические лидеры. Здесь самое место отвлечься на очень похожую ситуацию с «похабным», по выражению В.И. Ленина, Брестским миром в 1918 году. Напомним: Брестский мир — сепаратный мирный договор, подписанный 3 марта 1918 года в городе Брест-Литовск представителями Советской России и Центральных держав, обеспечивший выход РСФСР из Первой мировой войны. Заключению Брестского мирного договора предшествовали соглашение о перемирии на Восточном фронте и мирная конференция, проходившая в три этапа с 22 декабря 1917 года.
          На первом этапе недавно пришедшие к власти большевики, впервые вступив в международные переговоры, пытались склонить правительства стран Антанты к заключению всеобщего мира, основанного на принципе «без аннексий и контрибуций», и получили формальное согласие Центральных держав с таким подходом. На втором этапе, последовавшем за провалом планов достижения «всеобщего демократического мира» и началом внутрипартийной дискуссии о возможности подписания сепаратного договора, советская сторона стремилась к затягиванию переговоров, тогда как власти Германской империи потребовали признать их право на оккупацию территории Польши, части Прибалтики и Белоруссии.
        10 февраля, после заключения Центральными державами отдельного договора с представителями Украинской центральной рады, советская делегация во главе с Л. Троцким заявила о прекращении войны и одновременно об отказе от заключения мира (тактика «ни войны, ни мира»). После возобновления германского наступления на Петроград В. Ленину, изначально выступавшему за немедленное подписание соглашения, удалось убедить однопартийцев в необходимости принятия германских условий («Социалистическое отечество в опасности!»); несмотря на то, что Германия выставила дополнительные требования, ЦК РСДРП(б), которому Ленин угрожал собственной отставкой, проголосовал за согласие на «похабный мир». Третий трёхдневный этап переговоров характеризовался отказом советской делегации вступать в дискуссию и завершился подписанием договора, который 15 марта был ратифицирован делегатами IV Всероссийского съезда Советов; 27 августа между Германской империей и РСФСР было заключено дополнительное двустороннее соглашение к договору.
        Факт заключения сепаратного мира и условия Брест-Литовского мирного договора вызвали резкую реакцию как среди внутрироссийской оппозиции большевикам, так и на международной арене. Но что в итоге? Договор был аннулирован через восемь месяцев решением советского ВЦИК от 13 ноября 1918 года. И никакие его решения не были выполнены советской стороной. Да она и не собиралась их выполнять, поскольку  скрытно в это время  вела операцию по оказанию помощи  немецким коммунистам по подготовке  революции. В Германию отправилась группа, скажем так, специалистов, которые на месте должны были осуществить все необходимые действия по свержению власти  кайзера Вильгельма.
        Ноябрьская революция, унесшая жизни сподвижников Ленина  Карла Либкнехта и Розы Люксембург, зверски убитых в 1919 году,  свершилась в ноябре 1918 года в Германской империи. Она привела к установлению в Германии режима парламентской демократии, известного под названием Веймарская республика. И Владимир Ильич отлично знал, что происходит, поскольку сам, можно сказать, «руководил процессом» и приказывал Троцкому как можно дольше затягивать переговоры в Брест-Литовске. Но еще в восьмидесятые годы прошлого века в советских школах учителя рассказывали о вине Троцкого перед страной за  эту позицию «неповиновения» Ленину. Об искусно проведенной в СССР операции помощи немецким коммунистам учебники не говорили ни слова.
        Но вот что интересно: несмотря на свою недолговечность и полный провал, Брестский договор, использовавшейся впоследствии как доказательство аннексионных планов Германской империи и её союзников, получил широкое освещение в историографии. О нем очень много написано, и сегодня без конца муссируются пункты соглашения о планировавшемся колоссальном ущербе  России. Эта тема  стала в мировой истории своего рода философией – мечтой о ее гибели западного мира.
      И очень мало исследована тема искусного сговора Ленина с немецкими коммунистами о революции в Германии ради спасения  завоеваний Октябрьской революции в России.
        Точно также до сих пор никем не исследована «революционная» ситуация в Российской Империи в тридцатые годы 19 века, созданная тайными планами Николая Первого, когда  революция в Европе (только техническая) должна была помочь начать технический переворот в России и спасти ее от окончательного политического и экономического поражения.


                18

Хотя Россия в 19 веке сильно отставала от Запада в техническом и социальном развитии, в ней было немало талантов, которые привлекали внимание Европы. И не только литературные. Есть интересный документ – известный роман Чарльза Диккенса «Крошка Доррит», написанный в пятидесятые годы 19 века, после Крымской войны 1853—1856 (Восточная война) — войны России с коалицией Великобритании, Франции, Османской империи и Сардинии за Османское наследие, господство в бассейне Чёрного моря, на Кавказе и на Балканах. Диккенс испытывал большую неприязнь к России из-за серьезного ущерба, который в этой войне понесла Англия. И однако он изобразил нашу страну с лучшей стороны в деле стремления к техническому прогрессу: весь сюжет романа о двадцатилетнем проживании разорившегося аристократа в долговой тюрьме построен на изобретении одного молодого человека, который, не найдя себе применения в Англии, уехал в Россию, в Сибирь, и там его изобретение  «заработало» и принесло большой доход изобретателю, который и спас крошку Доррит и ее возлюбленного от окончательного падения в нищету во время первого мирового финансового кризиса. Роман написан в середине 19 века, но повествует о событиях двадцатых годов. И хотя в это время император Александр Первый запретил ввоз  импортных товаров в Россию, открыв более широкие возможности  внутренней отечественной торговле и производству, Диккенс отобразил совсем иное положение своего изобретательного соотечественника в Сибири.
         Писателю можно верить – именно в Сибири были сделаны  и использованы значительные изобретения для  приисков. Правда, изобретателем, чье имя осталось в истории, здесь был гидротехник Козьма Дмитриевич Фролов, предок Надежды Константиновны Крупской по линии ее матери, любимой тещи Владимира Ильича Ленина, Елизаветы Васильевны Тистровой. Что же это была за семья? Хотя в советской истории Елизавету Васильевну «обозначили» гувернанткой (как первую жену Сталина  Екатерину Сванидзе, дворянку из семьи  миллионеров, талантливого дизайнера и стилиста - поломойкой), ее отец,
 Тистров Василий Иванович (1799 -1870), - горный инженер, рудознатец, управляющий Барнаульского сереброплавильного завода, Сузунского медеплавильного завода, Томского железоделательного завода. Родовые корни Василия Ивановича скрываются в Северной Германии или Дании.
Окончив в 1822 году Горный корпус, он был послан на алтайские казенные заводы, где удачно женился на Александре Гавриловне Фроловой, внучке того самого знаменитого изобретателя-гидротехника Козьмы Дмитриевича Фролова (1726-1800), управляющего Змеегорскими рудниками. Мало кто знает, что под его началом работал механик И.И. Ползунов, создатель первой паровой машины. Известно, что изобретатель умер, не дождавшись испытания машины, так что Козьма Дмитриевич довел его дело до конца. Один из его сыновей, Петр Козьмич Фролов возглавлял алтайские заводы, был даже томским губернатором, много сделал для развития культуры на Алтае. Умер он в Санкт-Петербурге в 1839 году, будучи сенатором и тайным советником.
             У Тистровых на Алтае родилось девять детей, Елизавета – одна из младших. Итак, бабушка Надежды Константиновны Крупской Александра Гавриловна была внучкой  Козьмы Дмитриевича Фролова (29 июня 1726, Полевской завод - 9  марта 1800, Барнаул) - выдающегося русского горного инженера, изобретателя-механика, гидротехника. Это был великий человек, прославивший Россию и увеличивший ее благосостояние. Из его официальной опубликованной биографии известно, что он родился 1726 года в Полевском заводе, на Урале, в семье мастерового. В 1744 году закончил горнозаводскую школу в Екатеринбурге. Службу начал на Березовских промыслах «горным учеником». Впоследствии работал рудокопом, писарем, строителем конных водоподъемников для откачки воды из шахт.
            В 1760 году на Березовском руднике изобрел золотопромывочную машину (самую производительную в то время).
            В 1763—1770 годах на Змеиногорском руднике построил 4 похверка, разместив их на одном деривационном канале и механизировав весь процесс толчения и промывки руды.
             В 1783 году на Вознесенской шахте построил подземную деривационную установку со «слоновым» колесом диаметром 18 метров, способным поднимать воду с глубины 63 метра. Один из современников назвал это невиданное в мире сооружение «самым отважнейшим мероприятием».
         В 1787 году на той же Вознесенской шахте установил по собственному проекту оригинальный рудоподъемник «патерностер».
             Но ни дедушка Надежды Констановны со стороны матери Василий Иванович Тистров, ни прадедушка  Козьма Дмитриевич Фролов, несмотря даже на свое мировой научное величие, никогда не упоминались в официальной биографии Крупской. Она везде фигурирует как дочь всего лишь «гувернантки». Хорошо, что еще не прачки. Хотя советские биографы не постеснялись, и Сталин в этом их не ограничивал, указать, что его первая жена, дочь дворянина, подрабатывала прачкой…
          А между тем богатейшие были люди, предки Надежды Константиновны Крупской. Козьма Дмитриевич Фролов помимо того, что был изобретателем с мировым именем, в 1758 году получил звание штейгера (горного техника) и был направлен на Воицкий рудник (недалеко от Петрозаводска) для налаживания работ по промывке золота.
С 1759 года он уже руководитель работ по добыче золота на Березовском руднике.
В 1762 году возглавил все золотые промыслы Урала.
В 1763 году, по настоянию начальника Колывано-Воскресенских заводов А. И. Порошина, переведен на Алтай для механизации Змеиногорского рудника.
В 1790 году назначен руководителем работ на всех рудниках Алтая.
В 1798 году вышел в отставку по состоянию здоровья в чине берггауптмана (полковника горной службы). Остался членом Горного совета алтайских рудников. Скончался 9 (21) марта 1800 года, во время приезда в Барнаул на очередное заседание Горного совета. Похоронен на Нагорном кладбище.
             Едва ли бедствовал и  дедушка Надежды Константиновны, Василий Иванович Тистров, как  указывалось выше - горный инженер, рудознатец, управляющий Барнаульского сереброплавильного завода, Сузунского медеплавильного завода, Томского железоделательного завода.
И что интересно – чуть позже здесь же появляется имя Андрея Антоновича Крупского, открывателя месторождения золота, управляющего Салаирским рудником на Алтае (1854-1895).
            То есть, можно предположить, что семьи Крупских и Тистровых-Фроловых – это настоящий клан золотопромышленников из Сибири. Но как-то умудрились обеднеть до такой степени, что правнучка управляющего всех  рудников Алтая и дочь управляющего трех  рудоплавильных заводов вынуждена была идти в гувернантки.
            Не отсюда ли брал свои сюжеты Максим Горький, приятель Ленина, для романов «Фома Гордеев»  и «Дело Артамоновых»? В них  все золотопромыщленники сходили с ума и разорялись. Им на смену приходили ушлые управляющие-немцы. Но ведь один из таких и был Тистров, выгодно женившийся на внучке управляющего всех золотых рудников Алтая. Темная история с этими несметными богатствами Российской Империи, которыми управлял клан Тистровых-Крупских-Фроловых.
Но, может быть, когда заходит речь о финансировании революционного движения в России и, в частности, В.И. Ленина, то надо не в Германию упираться, а в золото Сибири, которым  командовали его будущие родственники? Ленин, внук архангельской староверки Смирновой ( фамилия переводится на латынь как Ленни), выходит, выгодно женился?
              И история эта с приходом  Октябрьской революции не закончилась. Научное наследство прадеда Крупской в полной мере работало на новую страну. И не удивительно. В предприятиях, созданных Козьмой Дмитриевичем Фроловым, всё было новым, неожиданным. Как утверждают историки, ни русская, ни мировая практика его времени не знала ничего подобного тому, что выполнил великий новатор. Устроив в 1763-1765 годах систему машин, приводимых в действие центральным мотором, он создал технику, далеко выходящую за рамки феодально-крепостнического способа производства. Механизировав технологические операции по переработке продуктов и создав внутризаводской транспорт, К. Д. Фролов организовал, в сущности, завод-автомат. Перешедшие в собственность СССР предприятия, а также  новые, которые строились, использовали его разработки. Выходит, идея механизации и автоматизации, развёрнутая с полной силой в СССР в годы сталинских пятилеток, - наша русская идея, не уступающая английским проектам технической революции? И первым поборником и застрельщиком её был ещё в шестидесятые годы XVIII века Козьма Дмитриевич Фролов. Вместе с И. И. Ползуновым К. Д. Фролов занимает почётное место среди творцов современной техники.
         В то время, когда Европа успешно развивалась, и в Россию тоже   пришел технический  прогресс, то есть, он родился «изнутри».  Эти машины Фролова были отличным подспорьем для династии Романовых, которая, признав технический прогресс, должна была  разворачиваться с большой скоростью в управлении государством. Это бизнес и банки, это новый класс предпринимателей. Но войны разоряли Россию, и она не только брала взаймы, но и впустила в страну чужие машины, чужой прогресс, который стал зарабатывать деньги прямо на месте, но складывать их в свои банки. Когда Романовы в начале 20 века спохватились – было уже поздно.  Вся промышленность практически была в руках англичан и их компаньонов купцов-староверов. Так как российские предприниматели накапливали капиталы медленно, на развивающийся рынок нашей страны пришли иностранные, как бы сейчас сказали, инвесторы. В результате к моменту начала Первой Мировой войны в 20 веке от 70% до 100% производственных мощностей в разных отраслях промышленности контролировал иностранный капитал. Вот так технический прогресс, который вытолкнул на поверхность золото, погубил Романовых и саму Россию. В отличие от Николая Первого, который, готовя   техническую революцию и опасаясь нового бунта дворян и помещиков, в 1838 году предусмотрительно после пожара в Зимнем дворце вывез жену и трех сыновей в Европу и вернулся вместе с ними оттуда живым и здоровым, его потомок, император Николай Второй, не спас таким же образом жену и детей и обрек их на смерть. Старообрядец Гучков принял у него отречение от престола, а фотограф Юровский  организовал расстрел в доме купца Ипатьева.


                19

Здесь я хочу вернуться к теме литературных заказов, которые делал  литературным гениям России Николай Первый. Для меня абсолютно очевидны факты  выбора Романовыми авторов и тем для их самых ярких произведений, ставших мировой классикой – Грибоедова, Пушкина, Лермонтова, Гоголя. За последним после тяжелейших испытаний до конца жизни получал такие заказы Федор Достоевский. Но уже более откровенно: начиная еще до каторги («Бедные люди» - пародия на  книгу Гоголя « Выбранные места из переписки с друзьями»), затем «Братья Карамазовы» (  по сути - о тяжелом внутрисемейном конфликте Романовых, о борьбе за престол между отцом – Александром Вторым – и сыном – Александром Третьим, закончившимся гибелью отца и безвременной смертью сына и восхождению на престол слабого человека, одержимого личными страстями, погубившего страну).
         Все четверо наших великих классиков так или иначе были призваны ко двору и служили государю под покровом великой тайны. Они и сами в этой кромешной темноте  многого происходящего с ними не замечали, веря в свой рок, судьбу. Но все ощущали с течением времени очень сильное угнетение духа и воли, безысходность, невозможность получить помощь от кого-нибудь, даже от самых близких, родных людей. И это состояние вызывало даже желание покончить с собой.
У всех у них было ощущение присутствия в их жизни каких-то черных сил, едва ли не самого сатаны. У Пушкина это был «черный человек», у Лермонтова «демон», у Гоголя – сам чёрт и панночка и  Вий с его свитой. А Хлестакова в «Ревизоре» вообще посчитали явлением самого антихриста. Впоследствии, как мы знаем, «черный человек» безбожия до смерти замучил поэтов Серебряного века –Есенина, Маяковского,  Цветаеву…
          Почему я уверена, что пьеса Грибоедова  «Горе от ума», эпиграмма Пушкина на Воронцова, стихотворение Лермонтова «Смерть поэта» (без последних шестнадцати строк), были заказаны самим царским двором как стратегические произведения? Существует «калька», приложив которую к фактам появления указанных произведений, можно понять, как это происходило. И «калька» эта – «Ревизор» и «Мертвые души» Гоголя. Ознакомившись с историей их создания, можно понять на примере жизни и творчества Николая Васильевича, что тут Романовы уже и не скрывали своего интереса в работе писателя в определенном направлении. Это направление – жесткое осуждение крепостного права в России и беспредела чиновничества. В сатире Гоголя оно восходило до небесных высот – то есть, до самого Бога, который, как известно, не допускал рабства и несправедливости.
          Давайте посмотрим, как жил и работал Гоголь в тридцатые-сороковые годы в Европе, куда он сбежал в 1836 году, после одобренной Николаем Первым театральной  постановки «Ревизора» в Петербурге и в Москве. Писатель оставался там десять лет, но находился под заботливым патронажем царя и его ближайшего окружения. И вспомним – сам Николай Первый с семьей отправился в Европу на год в 1838 году. Во время пребывания царя и его сыновей в Риме Гоголь находился там же и вращался в высшем свете.
        Там же он получил материальную помощь для работы над «Мертвыми душами». И если  Николай Васильевич опустил в своем романе  алчных и глупых русских крепостников-помещиков и чиновников «ниже плинтуса», то сделал это, разумеется, по желанию императора, как и в «Ревизоре».  И не надо тут искать иных заказчиков типа тайных обществ и какой-то неизвестной оппозиции. Роман «Мертвые души» мог появиться и выйти в свет только по желанию самого царя да еще будучи проплаченным им же. И можно, исходя из этого факта, предположить, что подобным же образом появились на свет «Горе от ума», эпиграмма Пушкина на Воронцова и стихотворение Лермонтова «Смерть поэта».
       Достоверно известно, что гоголевскими «спонсорами» были побывавшие в Италии Николай I, наследник Великий князь Александр Николаевич, Великая княгиня Мария Николаевна, С. С. Уваров, М. П. Погодин, а также В. А. Жуковский, Н. М. Языков, З. А. Волконская, Репнины и др. Просителями за Гоголя были В. А. Жуковский, А. О. Смирнова-Россет, П. А. Вяземский и другие. Особую роль в жизни Гоголя играло покровительство Жуковского. В 1838-1839 годах  и тот как наставник цесаревича посетил Рим с визитом. Для Гоголя впервые открылась возможность быть представленным при дворе да еще познакомить наследника со своими сочинениями (он прочитал ему «Женитьбу»). Позже Жуковский передал писателю и первую помощь от своего питомца.
          Любопытно, что сам Николай Васильевич  так и не представился Николаю I в римские дни, поскольку ему «стало стыдно и совестно, не сделавши почти ничего еще доброго и достойного благоволения напоминать о своем существовании ..." "Государь должен увидеть меня тогда, когда я на своем скромном поприще сослужу ему такую службу, какую совершают другие на государственном поприще». Было ли так на самом деле, мы никогда не узнаем. Но есть и другой факт, который  наталкивает на определенные мысли: после отъезда царя из Рима туда прибыло семейство Нессельроде, в ком Гоголь нашел новых мощных покровителей. Да уж, куда мощнее – особенно в деле охраны писателя и контроля за ним. Отсюда вывод – литературная работа Гоголя в Европе носила  важный стратегический характер и была необходима Романовым в их борьбе против  крепостного права и чиновничьего беспредела дворян. «Мертвые души» увидели свет в 1842 году. Но только через 19 лет наследник Николая Первого, Александр Николаевич, которому в Риме Гоголь читал свою «Женитьбу», отменил позорное крепостное право в России.

20

     Почему, при всем его благополучном существовании в Европе, огромных возможностях творить на литературном поприще под патронатом  царской семьи, обеспечившей ему международную славу, Гоголь вдруг впал в такую депрессию, что решил – его жизни пришел конец? До сих пор никто не может объяснить, какова была причина? Но в таком же состоянии А.С. Пушкин пребывал перед своей последней дуэлью, а Лермонтов уезжал в последнюю ссылку на Кавказ. При этом в жизни каждого из них произошло событие, которое как бы заранее  перечеркивало их жизнь, обозначив роковой конец. Пушкин получил  клеветническое анонимное письмо «Диплом рогоносца», на Лермонтова по заказу дочери Николая Первого, Марии Николаевны, и ее мужа, герцога Лейхтенбергского, граф Соллогуб (родственник Романовых) написал пасквильную повесть «Большой свет», на «Выбранные места из переписки с друзьями» Гоголя молодой Достоевский, рвущийся к славе, написал пародию «Бедные люди», а Белинский в личном хулиганском письме обвинил его во взятках от царя.
         Биографы Гоголя находят ответ в отвлеченных темах, якобы, выход из мучительного процесса своего духовного самоусовершенствования он увидел в новом прочтении православия. Вот что пишет известный преподаватель МГУ: « С начала 40-х годов писатель стал активно изучать православную богословскую литературу, прежде всего — русскую, и удивился богатству ее мысли и глубине источаемой ею веры, взяв из этого уникального и еще не совсем изученного источника многое для своих будущих работ. В публицистике он стал проповедником, чувствующим себя избранным Богом и вполне созревшим для наставления людей во благо их духовно-нравственного возрождения и укрепления государства на основе христианских ценностей. Это можно объяснить и влиянием западных церковных реформаторов, с кем его объединяла неудовлетворенность состоянием европейских обществ, низким уровнем общественного и нравственного развития, тяжким положением населения».
         На самом деле, на плечи Гоголя, как и Пушкина, и Лермонтова, обрушилась тяжелейшая ноша скрытых знаний о политике Николая Первого того времени, политика его проекта технической революции и привлечение к ней новых движущих сил России, несущих на себе старую веру, старые традиции и ненависть к семейству Романовых, сделавших их изгоями. Теперь  эти силы должны были объединиться с просвещенными  представителями Европы, создателями  жестокого «железного века» и исповедующими другую веру - протестантство и католицизм. И Лермонтов, и Гоголь увидели в этом «пришествии» угрозу гибели России – угрозу ее православной вере, ее национальной сущности, ее территории, наконец!
        Понимать, что и ты «на заказ» принимаешь участие в подготовке этого разрушения, и было, скорее всего, невыносимо для Гоголя. Он считал,  единственное, что может спасти русский народ в складывающейся ситуации чуждого нашествия  - это вера и православная церковь. Поэтому и кинулся изучать анналы, а затем написал свои «выбранные места из переписки с друзьями», где призывал, заклинал русский народ оставаться верным православию и его святому дому – церкви, национальному оплоту России и ее народа.
       Если бы критики-либералы и известные литераторы России знали то, во что был посвящен приближенный к царю Гоголь, они бы не стали обличать его в высоком самомнении и излишнем религиозном рвении, не называли бы его в насмешку проповедником. Кроме Виссариона Белинского, который все равно бы написал свое хулиганское послание, ибо был безбожником и готовым принять европейские либеральные ценности в полном объеме.


21

Если понимать внутренние и внешние меры, предпринятые Николаем Первым по осуществлению технической революции в России в  тридцатые годы 19 века, то понятнее становятся  история создания и дальнейшая судьба  известных произведений наших литературных гениев. Почему в 1830 году царь заказал А.С. Пушкину написать историю Петра Первого? Потому что тема соответствовала задаче времени – глубокие реформы, задуманные императором. Но вместо этого произведения появилась книга, написанная поэтом в рекордно короткие сроки – «История пугачевского бунта». К чему такая срочность и беспрецедентное внимание Николая к этому произведению? – он стал главным его  рецензентом, щедро оплатил издание книги из казны. И то, что на это произведение Пушкина не было ни одной рецензии, ничуть царя не смутило – он считал книгу достойной во всех смыслах. И поэта отсутствие рецензий не смутило, хотя даже его мать была удивлена равнодушием критики к новому произведению ее сына. Но если понимать, что он добросовестно выполнил заказ царя и получил достойную оплату, то все становится на свои места в этой странной истории.
        Зачем Николаю Первому нужна была книга о восстании Емельяна Пугачева именно в это время? Затем, видимо, чтобы напомнить обществу о последствиях бунта – о разорении страны и беспощадной и страшной казни зачинщика. Это восстание было уроком и для дворян, которые в нем участвовали. А если вспомнить – царь собирался в своем новом грандиозном проекте обойти их, выбрав для роли исполнителей совсем других людей, поэтому, естественно, опасался нового бунта тех, «…кто жадною толпой" у трона. А Пушкин еще и усилил тему книги, выпустив в свет тут же повесть «Капитанская дочка», ставшую мировым литературным шедевром на все времена.
       А далее идут: стихотворение Лермонтова «Молитва», которую так любила жена Николая Первого, императрица  Александра Федоровна, повесть «Большой свет» графа Соллогуба – пародия на жизнь Лермонтова в большом свете, роман в письмах «Бедные люди» Достоевского – пародия на «Выбранные места из переписки с друзьями» Гоголя, сами «Выбранные места из переписки с друзьями».
           Три последние произведения были заказами императорской семьи – это вполне очевидно из имеющихся документов. К примеру, графу Соллогубу  «Большой свет» заказала сразу после своей свадьбы с герцогом Лейхтенбергским дочь Николая Первого Великая княгиня Мария Николаевна. Соллогуб  написал в 1865 году в своих воспоминаниях: "С Лермонтовым я сблизился у Карамзиных и был в одно время с ним сотрудником "Отечественных записок". Светское его значение я изобразил под именем Леонина в моей повести "Большой свет", написанной по заказу великой княгини Марии Николаевны". Эта повесть  сродни «Диплому рогоносца», ставшему поводом к смертельной дуэли, который получил в ноябре 1836 года А.С. Пушкин. Пародию «Бедные люди» Достоевского одобрил тот же герцог Лейхтенбергский – именно как пародию на творчество Николая Гоголя, который в это время, в 1846 году, переживал в Европе  серьезный психологический кризис и тяжело болел, так что Достоевский  даже поспешил объявить, что писатель скончался. Более того, он носился с хулиганским письмом Белинского Гоголю, в котором тот обвинялся в том, что брал взятки от царя на исполнение его заказов, и добегался до гражданской казни и каторги.
          А Гоголь тем временем выздоровел и переехал жить в семью  Жуковского в Германию, переживать разгромную критику на свою книгу «Выбранные места из переписки с друзьями». Обоих царь настоятельно просил вернуться в Россию, но они   ссылались на свою психологическую нестабильность и не ехали. Жуковский так и остался в Германии с молодой женой и маленькими детьми и упоенно переводил греческие трагедии на русский язык, будучи уже слепым, до самой смерти. А семья Романовых волновалась, что Жуковский может принять католичество – это бы скомпрометировало императорскую семью, в которой Жуковский был воспитателем наследника, великого князя Александра Николаевича.
       А в чем была истинная причина  религиозных волнений царя и Гоголя именно в это время? Причина скрывалась все в том же проекте – в предстоящей технической революции, которую царь отдавал в руки старообрядцев и англичан – людей иной веры, чужого Божьего дома - церкви. И обратите внимание, как много в своей книге Гоголь рассуждает о величии православной церкви, о ее огромном значении для нравственности и стойкости народа. И сегодня критики, не учитывая главные события того времени, которые всецело занимали Никола Первого,  уверяют нас, что Гоголь  занимался  изучением православия и углублял свою веру, так что даже заболел и едва не умер. Всего лишь… На самом деле, он выполнял очередной заказ императора – писал о необходимости сохранять православие в народе, как писал о вреде бунта Пушкин в своей «Капитанской дочке» за несколько лет до него.
         Если учитывать эти обстоятельства, то понятно, почему все-таки Жуковский не хотел возвращаться в Россию: во-первых, он боялся бунта, потому что видел, как царь  собирается дать  серьезный повод для него. Во-вторых, как истинный романтик, не захотел участвовать в идеологии перемен, которые нес с собой суровый «железный век», и позволил себе в конце жить так, как хотел всегда. А Гоголь, написав свои «Мертвые души» - о позоре русских дворян-крепостников - вернулся в Москву, где умер, надорвавшись на тяжелейших царских заказах, не в силах продолжать работу. Сжег или нет он  второй том «Мертвых душ», доподлинно неизвестно, но вот отрекаться ему было не от чего – он вполне разделял взгляды царя на православие и на устройство общества без рабства. Другое дело, что в его записках могли быть секретные материалы, и они были уничтожены или просто изъяты (не забываем – Гоголь жил в доме  графа Дмитрия Андреевича Толстого, любезного и приветливого человека, большого приятеля Николая Васильевича, но посмотрим, кем он был.  Русский государственный деятель и историк, обер-прокурор Святейшего правительствующего синода, министр народного просвещения, министр внутренних дел и шеф жандармов, член Государственного совета, сенатор. Правда, все эти должности он занимал после смерти писателя, но личные задания Николая Первого (ревизора, кстати) выполнял еще в 30-е годы. При Александре II был известен как энергичный реформатор, а при Александре III — как проводник политики контрреформ. Так что последние дни свои наш великий писатель провел под изощренным надзором, «под колпаком» искушенного агента императора.

22

      Но вот что могло мучить и убивать и Пушкина, и Лермонтова, и Гоголя – так это неизвестность, которую  несли в себе  планируемые царем перемены. Конкретнее – то, как царь взялся формировать новое буржуазное общество в России из людей, которые исповедовали другую религию. И грядущая неизвестность эта была сродни апокалипсису, потому что меняла религию и церковь. А это значило перемену всего: национальных особенностей и традиций, дальнейший раскол общества, отмену самодержавия, укоренение  либерализма с его свободами,  контроль других государств над Россией и, в конце концов, потерю самой государственности.
       И все, чего они опасались, произошло. Российское общество разбилось на классы, появился  многочисленный пролетариат, пришедший из бывших крепостных крестьян. Либерализм принес свободу прежде всего думать и говорить и освободил людей от духовной зависимости от хозяев и церкви, а затем  и от самого государства, которое в итоге пало, попав в зависимость к старообрядцам и  англичанам – вспомним: абсолютно всю промышленность к началу первой мировой войны в России контролировали иностранцы, весь российский капитал был в их руках.
         Но с капиталами все-таки разобрались -  старообрядческий горьковский «буревестник», придя к власти, выгнал иностранцев и буржуев из страны и овладел  всеми ресурсами, национализировав их. Несогласных долго гноили в лагерях, понуждая к повиновению.
      Но самым тяжелым оказался вопрос с религией. За всю двухтысячную историю христианства ни одна страна не отказывалась от Бога. Россия была первой. Как могло это произойти и почему «Третий Рим» был объявлен атеистической державой?
         Если говорить грубо – из чисто жлобских причин: ЦК большевиков, а затем коммунистов, правительство СССР состояло исключительно из тех, кто завоевал эту власть в борьбе с православными Романовыми – из иноверцев с ложными именами и биографиями, в которых даже возраст не соответствовал реальному. Эти советские лидеры такими и вошли в историю, и никто пока что этого не исправил. Вот этим «неизвестным» легче было объявить, что Бога нет, чем признаться в своем древлеправославии и английском воспитании.
        Так что исходная  советского  казенного атеизма понятна и объяснима. Но не надо забывать,  что принес атеизм в Россию, не желая этого, все-таки православный самодержец Николай Первый. Пусть и из лучших побуждений создавший проект технической революции таким, каким его исполнили старообрядцы вкупе с англичанами, в 1917 году обрушившие  Российскую Империю.
        Увы, урок не пошел впрок. Сегодня в мир пришла очередная техническая революция – цифровая. То, что делают специалисты высочайшей цифровой квалификации, сравнимо с  действиями богов. И что характерно, для основной массы народа – их действия необъяснимы и загадочны,  все это пока что списывается на происки инопланетян. А задача-то выполняется все та же – как  безнаказанно управлять человеком: его организмом, его разумом, его душой. И для этого уже не нужны литературные гении, о которых во времена реформ заботились  властители всех стран, формируя общественное создание в нужном направлении. Теперь вся проблема заключается в том, чтобы незаметнее и эффективнее внедрить в живой организм цифру. А она уже все исполнит. И что у нас впереди? А все то же, о чем так волновался Николай Гоголь – отречение от Бога и от самих себя и, конечно, наказание за излишние алчность и самонадеянность.


ТАЙНЫ ПРОМЫШЛЕННОЙ РЕВОЛЮЦИИ В РОССИИ.1839 -1917 ГОДЫ.

       Рабочий конспект по теме мирового значения и  трагических последствий  технической революции в России в 19 веке.



     1839 год дает ответы на многие вопросы, на которые историки и политики до сих пор не могут найти ответы.

        Русский император Николай Первый подготовил свой проект по выводу страны из отсталости. Он решил осуществить промышленный переворот, начать с развития текстильного производства. А движущей силой тайно избрал  представителей русского Раскола – старообрядцев, и финансово-промышленные круги Англии. Таким образом, отечественное дворянство и помещики оставались за бортом перемен и не имели доступа к большим деньгам и техническим средствам, выделенным императором на техническую революцию.
       В 1839 году в Россию приехал восемнадцатилетний Людвиг Кноп -  мистическая фигура юного  представителя  английских финансово-деловых кругов. И получил неограниченные возможности и полномочия от Николая Первого. Все, что он делал, было личным тайным проектом Николая и правительства английской королевы  Виктории. Кноп создал новые текстильные мануфактуры,  абсолютно все они были смешанными предприятиями:  хозяевами там были раскольники и он сам или иные представители Англии. Англия финансировала этот проект и обеспечивала его специалистами и оборудованием.

       Николай и Кноп быстро сформировали новый класс буржуазии и раскольничьего олигархата.

 
       Зачем были нужны войны в Средней Азии и организация «Народная воля»?

         Россия провела успешные войны в Средней Азии, присоединив к себе необходимые территории ради выращивания хлопка. Англия не возражала. Поскольку ей  нужно было развитие текстильной промышленности в России ради сбыта своего оборудования. Василий Алексеевич Перовский, губернатор Оренбурга (родной дядя будущей террористки, цареубийцы Софьи Перовской), возглавлял поход в Хиву в 1839 году, был посвящен в эти дела императора, по всей видимости.  Семья Перовских служила делу  технической революции в России, а, значит, входила в круг доверенных лиц  английско-раскольничьего олигархата страны. И поэтому, хотя и кажется невероятным, возможно их участие в создании  террористической организации «Народной воли», которую возглавила Софья Перовская. С целью убить Александра Второго и сохранить прежний курс  управления страной с глубоким участием  нового – международного - олигархата.      


Россия попала в международную финансовую ловушку по неопытности.

        На момент начала технического переворота она имела всего четыре банка, которые были государственными. И только с этого времени  они были ликвидированы и  началось освоение банковской капитализации и развитие банковского дела в России. Сразу же текстильная промышленность оказалась в руках англичан и раскольников, которые работали на Англию, конечно же. Были ее союзниками в первую очередь, хотя на передний край их выдвинул русский царь.

План Англии по расчленению России в 1853 году.
         
         Однако через  14 лет Николай Первый решил  снова доказать мощь России на международной арене и развязал Крымскую войну. А что ему еще оставалось делать? К этому времени у Англии был уже готов план по  расчленению России, и русский император решил действовать с опережением, несмотря на техническую отсталость своей армии.
        Во время Крымской войны британская политика фактически сосредоточилась в руках лорда Пальмерстона. Точка зрения самого Пальмерстона наиболее полно была изложены им лорду Джону Росселю и сводилась к следующему: Аландские острова и Финляндия возвращаются Швеции; Прибалтийский край отходит к Пруссии; королевство Польское должно быть восстановлено как барьер между Россией и Германией (не Пруссией, а Германией); Молдавия и Валахия и всё устье Дуная отходит Австрии, а Ломбардия и Венеция от Австрии к Сардинскому королевству; Крым и Кавказ отбираются у России и отходят к Турции, причем часть Кавказа («Черкессия») образует отдельное государство, находящееся в вассальных отношениях к Турции.
         Император Франции Наполеон III, с самого начала не сочувствовавший пальмерстоновской фантастической идее раздела России, по понятной причине воздерживался от возражений; программа Пальмерстона была составлена так, чтобы приобрести новых союзников: привлекались таким путём Швеция, Пруссия, Австрия, Сардиния, поощрялась к восстанию русская Польша, поддерживалась война Шамиля на Кавказе.
        Но угодить всем потенциальным союзникам одновременно было практически невозможно. Кроме того, Пальмерстон явно переоценил подготовку Англии к войне и недооценил русских (Севастополь, который планировалось взять за неделю, держался почти год).
        Единственная часть плана, которой мог симпатизировать французский император (и которая была довольно популярна во Франции), это идея свободной Польши. Но именно от этой идеи союзникам пришло отказаться в первую очередь, чтобы не оттолкнуть Австрию и Пруссию (а именно их Наполеону III было важно привлечь на свою сторону, чтобы покончить со Священным союзом).
        Но Наполеону III отнюдь не хотелось ни слишком усиливать Англию, ни сверх меры ослаблять Россию. Поэтому, после того как союзникам удалось захватить южную часть Севастополя, Наполеон III начал подкапываться под программу Пальмерстона и быстро свел ее к нулю.
      Во время войны широкую популярность в России получило стихотворение В. П. Алферьева, напечатанное в «Северной пчеле» и начинающееся четверостишьем:

Вот в воинственном азарте
Воевода Пальмерстон
Поражает Русь на карте
Указательным перстом…

          Крымская война 1853—1856 (Восточная война) — война России с коалицией Великобритании, Франции, Османской империи и Сардинии за Османское наследие, господство в бассейне Чёрного моря, на Кавказе и на Балканах.
         К середине XIX века Османская империя находилась в состоянии глубокого упадка, и только прямая военная помощь России, Англии, Франции и Австрии позволила султану дважды предотвратить захват Константинополя непокорным вассалом Мухаммедом Али Египетским. Это привело к появлению в 1840-х годах у российского императора Николая I планов по разделу Османской империи[1]. Николай I, однако, не смог договориться о разделе Османской империи с Англией, выступавшей категорически против такого развития событий[2], и решил форсировать события путем прямого военного нажима на Турцию. Англия и Франция, со своей стороны, способствовали обострению конфликта, рассчитывая ослабить Россию на Черном море и надолго снять угрозу существованию Османской империи со стороны России.
        Общественное мнение Западной Европы в целом поддержало войну с Россией, учитывая то, что она ещё со времён Венского конгресса привыкла вмешиваться во внутренние дела других государств, поддерживая существующий государственный порядок и противодействуя революционным течениям.
            В ходе последовавших боевых действий союзникам удалось, используя общую технологическую отсталость России, сконцентрировать количественно и качественно предосходящие силы армии и флота на Черном море, что позволило им произвести успешную высадку в Крыму десантного корпуса, нанести российской армии ряд поражений и после годичной осады захватить Севастополь — главную базу российского Черноморского флота. На кавказском фронте российским войскам удалось нанести ряд поражений турецкой армии и захватить Карс. Однако, дипломатическая изоляция заставила Россию начать переговоры о мире. Подписанный в 1856 году Парижский мирный договор потребовал от России уступки Османской империи южной Бессарабии и устья реки Дунай. Провозглашалась нейтрализация Чёрного моря.

        Кто и за что убил царя-освободителя Александра Второго в 1881 году.

            Убийство царя-Освободителя России от крепостного рабства Александра Второго  считается загадочным. Наверное, нет в истории страны ни одного правителя, которого с таким методичным упорством  хотели бы убить. На Александра было совершено шесть покушений. «Успешно» завершила задуманное  подготовленная террористическая организация «Народная воля», которой руководила Софья Перовская, дочь военного губернатора Петербурга,  члена совета министерства внутренних дел, племянница того самого  Алексея Николаевича Перовского, Оренбургского губернатора, осуществлявшего поход в Хиву при Николае Первом в 1839 году. То есть, стоявшего у самых истоков технической революции в России, делавшейся руками русского Раскола и англичан.
        Нужно иметь в виду, что Софья Перовская была хорошо осведомлена о передвижениях императора, о расположении комнат в царских дворцах, обо всем, что было необходимо знать для исполнения террористического акта. А так ли трудно ей было доставать все эти сведения? Этот вопрос подсказывает и ответ: возможно, теракт был спланирован не какими-то там революционерами-бунтовщиками,  Софья на самом деле представляла высшие круги власти, которые хотели этой расправы. Но почему?
       За Александром Вторым начали охотиться с 1866 года. Эта дата в жизни царской семьи знаменательная. В этом году женился на датской принцессе Дагмар сын императора Александр Александрович, будущий император Александр Третий. И в этом же году Александр Второй сделал своей любовницей  княгиню Екатерину Долгорукову (Долгорукую). Эти два события связаны между собой и с технической революцией в России.
          Если брать политическую сторону, то царя убили сторонники крепостного права, которое тот отменил с целью дальнейшего развития промышленности в стране, переданной, как известно, Николаем Первым  представителям Раскола и Англии, а не собственному дворянству и помещикам. Но тут получается серьезная нестыковка. Почему же убийство совершила как бы революционная террористическая организация из тех кругов, которые не преследовали интересы дворян и помещиков?
            Есть обстоятельства, которые указывают на участие семьи в убийстве. Это  морганатический брак Александра Второго и Екатерины Долгоруковой и наличие у них общего сына Георгия (Юрия). Женив  наследника престола Александра против его воли на невесте  его  умершего брата Николая Дагмаре, император вдруг  заявил, что намерен поменять наследника и передать престол Георгию (Юрию) Долгорукову(Долгорукому), сыну его морганатической супруги Екатерины. Но объяснял он это не простой прихотью, а  национальными интересами России, чтобы на ее престоле  сидел русский человек, а не было засилья иностранцев.
        Однако с тех пор, как Николай Первый распахнул двери страны для Англии и ее капиталов во имя технического прогресса, стремление к  национальной безопасности страны стало опасным для Англии и Раскола, работавшего с ней рука об руку. Попытка Александра Второго поменять на русском престоле династию испугала и англичан, и взрастающий на почве Раскола российский олигархат. Не мог радоваться решению отца и его сын Александр Александрович, можно сказать, принесший себя в жертву ради престола нежеланной женитьбой, а теперь со всей своей семьей  находящийся под угрозой изгнания.
         И произошло то, что постоянно происходило в семье Романовых – цареубийство. Совершенное (возможно!)  по заказу  финансово-промышленных кругов хорошо подготовленной террористической организацией народовольцев во главе с  дочерью и племянницей братьев Перовских,  единомышленников Николая Первого. Которая принесла себя в жертву технической революции в России. То есть, Англии и Расколу. Кстати говоря, память о ней и о ее сподвижнике Степане Халтурине особенно бережно хранят в городах- бывших анклавах старообрядчества, где люди, ничего не подозревающие об истинной деятельности этих убийц, вынуждены  проживать на улицах, носящих имена террористов.
        Можно предположить, что к последнему покушению на Александра Второго какое-то отношение имел убийца А.С. Пушкина Дантес. Вернувшись во Францию, он занялся бизнесом и политикой, помог изгнать на 20 лет из страны Виктора Гюго, занимался шпионажем, сообщал в Россию тайные сведения.  В марте 1881 года он передал неверные данные о дате покушения на Александра Второго – на день позже. Но если во Франции было известно о планирующемся покушении на русского царя, значит, и в Англии об этом знали?  Выходит, нити смертельного заговора тянутся в Европу?
       Дантес служил императору Наполеону Третьему, который был антагонистом Германии и вступил с нею в войну в 1870 году. Россия же, будучи после Крымской войны 1853 года в дипломатической изоляции Франции, Англии и Османской империи, поддержала Германию нейтралитетом, желая найти в ней союзника.  Франция проиграла войну, а Германия стала империей. Что дало возможность России  вернуть свои суверенные права на Черном море.
         После убийства Александра Второго  Екатерину Долгорукову  изгнали из страны, а на трон сел очередной представитель династии Романовых Александр Третий. Он прослыл царем-миротворцем, не вступал ни в какие войны и не  планировал  династических потрясений.

Темная тайна брака Николая Второго

     Сильнейшее потрясение пришлось пережить Александру Третьему в 1894 году, когда его сын Николай Александрович, наследник русского престола, заявил, что хочет непременно жениться на внучке английской королевы Виктории – Аликс, и в случае несогласия родителей пригрозил отречением от престола.
      В семье Романовых это решение юного принца было воспринято как большое несчастье. Дело в том, что все европейские правящие дома и российский, в том числе, были посвящены в медицинскую тайну Виндзоров – Аликс несла в себе наследственный ген страшного заболевания – гемофилию. Такое горе могло восприниматься  не иначе как проклятье для любого правящего дома. В который вошла бы на правах хозяйки и матери наследников  принцесса Викто;рия Али;са Еле;на Луи;за Беатри;са Ге;ссен-Дармшта;дтская - Аликс.
        Интересно, что королева Виктория, зная об этой особенности здоровья внучки, тем не менее, желала видеть ее супругой  наследника английского престола принца Альберта, сына  будущего короля Эдуарда. Только ли потому, что она одинаково обожала всех своих внуков, в том числе, жалкого калечку –мальчика, рожденного от принца и впоследствии императора Германии Фридриха Прусского и Виктории Великобританской, ее дочери, и имеющего ужасные уродства – короткую руку, кривую шею и вывернутую ногу. Виктория  умилялась на ребенка и уверяла, что он изумительный младенец.
      Однако с принцем Альбертом было все куда сложнее. Он внук королевы Виктории от ее сына Эдуарда, принца Уэльского, второго ребёнка ее и принца-консорта Альберта Саксен-Кобург-Готского. Так как мать жила долго, был наследником до 59-летнего возраста.
       Эдуард практически не допускался к государственным делам, более того, считается, что Виктория испытывала к своему старшему сыну ненависть, считая его виновным в смерти отца, страдавшего от  исключительного распутства сына.
     Принц Уэльский женился 10 марта 1863 года на Александре, принцессе Датской (1 декабря 1844 — 20 ноября 1925), сестре русской императрицы Марии Фёдоровны (Дагмар). От этого брака было шестеро детей, среди них - Альберт Виктор (8 января 1864 — 14 января 1892), герцог Кларенс, и Георг (3 июня 1865 — 20 января 1936), король Великобритании Георг V.
     Еще принцем Уэльским, Эдуард был известен жизнелюбивым нравом, пристрастием к бегам, охоте, большим поклонником прекрасного пола (среди его фавориток были актрисы Сара Бернар и Лилли Лэнгтри), что не вредило его репутации и не скрывалось от Александры, которая поддерживала с этими женщинами ровные отношения. Правнучка его последней любовницы, Алисы Кеппел, также стала любовницей (и потом женой) принца Уэльского – нашего современника  принца Чарльза. Это Камилла Паркер Боулз, соперница принцессы Дианы.
       Со временем супружеская жизнь надоела принцу, он вернулся к любимому времяпрепровождению в парижском борделе «Le Chabanais», где у него была своя комната. Разгульная жизнь принца сопровождалась периодическими скандалами, связанными с замужними женщинами. В 1890 году в одной из британских газет было написано, что «нация глубоко шокирована» неприемлемым поведением члена королевской семьи. Однако это вовсе не останавливало Эдуарда VII.
            В 1901 году Эдуард вступил на английский престол после смерти матери. Его сын, принц Альберт, к тому времени восемь лет как скончался при непонятных обстоятельствах в отдаленном замке, куда его отправили после всех скандалов. Дурной славой принц Альберт пошел в своего родителя. По одной из исторических версий даже считается, что он был ответственен за печально известные убийства проституток Джеком Потрошителем в Уайтчепеле (район Лондона). В течение почти пяти лет Потрошитель терроризировал темные улицы одного из самых бедных районов Лондона, оставляя за собой след - изуродованные тела. И, несмотря на эту охоту на людей, личность убийцы так и не была раскрыта. Как и любая хорошая загадка, личность Потрошителя привлекла свою долю теорий, связывающих преступления с высшими уровнями правительства и, возможно, даже с самой Британской королевской семьей.  Согласно этой теории, убийства не были работой психопата. Они были попыткой скрыть секрет, который потрясет основы монархии. За всем этим стоял скандал вокруг молодого внука королевы Виктории, принца Альберта Виктора. Принца Альберта сегодня помнят как порядочного молодого человека. Но слухи о гомосексуализме следовали за Альбертом большую часть его взрослой жизни. Эти слухи достигли апогея в 1889 году, когда полиция закрыла мужской бордель и обнаружила, что один из клиентов борделя был связан с принцем.
           Именно с этого времени имя принца Альберта связано с именем русской императрицы, жены Николая Второго – Александры Федоровны. В конце 1880-х годов ему стали подыскивать подходящую невесту. Первой кандидаткой в 1889 году стала кузина Альберта Виктора Алиса Гессенская, дочь Людвига IV, великого герцога Гессенского, и Алисы Великобританской. Этот вариант брака был одобрен как родителями принца, так и его царственной бабушкой: Алиса была любимой внучкой королевы Виктории, а принц Уэльский считал покойную к тому времени мать принцессы своей любимой сестрой. Однако сама Алиса, несмотря на давление со стороны семьи, отказалась от помолвки. Королева Виктория, желавшая, чтобы Алиса в будущем стала королевой Великобритании, тем не менее, приняла отказ, свидетельствовавший о твёрдом характере принцессы. Позднее Алиса приняла православие и стала женой кузена Альберта Виктора — наследника русского престола Николая Романова
         Альберт, Аликс и Николай были замешаны в такой сложной династической игре, в которой до сих пор никто из историков не разобрался. По свидетельству очевидцев, Аликс любила Альберта с детства (пять часов плакала во время сватовства русского принца Николая). А ее с детства любил Николай. Но почему тогда она отказалась от брака с Альбертом, и только ли из одержимой детской любви женился на ней, вопреки желанию своих родителей, Николай?
        То, что семья Романовых не хотела подпускать к русскому престолу девушку, которая  не могла произвести на свет здорового наследника, понятно, это грозило бы падением династии. Но почему Виктория хотела брака несущей такую опасность Аликс с  порочным Альбертом, который  английским обществом был уже признан угрозой национальной безопасности и оно всеми силами противилось  его наследственному статусу? Королева не хотела видеть на троне распутного сына Эдуарда, но желала властвовать Альберту с ужасной репутацией? Да еще с перспективой тому не иметь наследников! Как это понимать? Королева Виктория хотела гибели династии Виндзоров? Точно также удивляет ее восхищение в младенчестве  уродцем-принцем, будущем  кайзером Вильгельмом, который погубил-таки Германскую империю! А перед этим подвигнул мир к уничтожению миллионов человеческих жизней в бойне Первой мировой войны…
         Но получилось так, что пали и Германия, управляемая ужасным уродцем, внуком королевы Виктории, и Российская империя, управляемая Николаем Вторым, женившимся на  внучке Виктории Аликс,  родившей России  смертельно больного наследника престола Романовых. С ним они и ушли в  небытие. И любимый Аликс  сумасшедший  принц Альберт, и, возможно, нелюбимый ею Николай Второй, и их нежизнеспособный сын-мученик.
         Возможно, королева Виктория действительно хотела смести династию Виндзоров, погрязшую в разврате, который был неприемлем ее  натурой, давшей название целой эпохе воздержания – викторианской? А Николай хотел принести себя в жертву, связывая  два престола  еще более крепким родством, вознеся любимую внучку Виктории на вершину российской власти, увязшей в долгах перед Англией? И преуспел в этом – откровенно не любя Германию, Эдуард Седьмой посетил Россию в 1908 году.

ФИНАСОВАЯ БЕГОТНЯ РОССИИ ОТ ДОЛГОВ ПЕРЕД АНГЛИЕЙ

        Но что это было за время в России – 1908 год? Это было время, когда 48 тонн ее золота  оказались в США и дали старт для будущего господства доллара в мире. Николай Второй  был инициатором и активным участником нескольких крупных международных проектов, которые были воплощены в жизнь ещё в годы его правления и продолжаются до сих пор. Среди них — первые в истории Гаагские конференции (по разоружению) 1899 и 1907 гг., Гаагский международный суд. На второй Гаагской конференции (в 1907 году) было поддержано предложение Николая II об учреждении Лиги наций, воплощённое в жизнь после Первой мировой войны. Вместе с нею предполагалось создать Международную валютную федеральную систему, претворив тем самым идею бывшего министра финансов России С.Ю.Витте об обеспечении торговых и финансовых сношений между странами мира, основанных на наднациональной денежной единице, привязанной к золотому стандарту.
              Основанная на золотом стандарте система пересчета национальных валют существовала с 1867 года, однако реально никаких решений на этот счет до 1907 года не принималось. Великобритания как главная финансовая держава регулировала банковский процент, а не движение золота. При внешнеторговом дефиците Банк Великобритании повышал ставку, привлекая валютные фонды, при торговом избытке — понижал. Кроме того, увеличение денежной массы зависело от объемов добычи золота. Поэтому темпы роста производства отставали от эмиссии денег.
            В 1899 году Россия в очередной раз попыталась избавиться от финансовой зависимости от Англии, поглотившей ее производство во время  технического перевооружения, начавшегося в 1839 году. Но теперь она решила использовать не военный прием, как это было в 1853 году, во время Крымской войны, затем в 1877 году, во время войны с Турками за свободу Болгарии, а с помощью сильнейшей международной финансовой операции. Министра финансов России С. Ю. Витте нашел союзников для создания международной валютной системы, основанной на золоте. Весной 1899 года один из доверенных банкиров Витте обсуждал эту идею с американским банкиром Дж. П.Морганом на секретных переговорах в Брюсселе. Затем доверенный банкир Моргана (Р.Портер) прибыл в Петербург на переговоры с Николаем II и Витте. Стороны пришли к соглашению, и началось привлечение к предприятию крупнейших банкирских домов Европы: Ротшильдов (парижских и лондонских), Мендельсона (Берлин) и других. Однако мировой экономический кризис начала ХХ века, Русско-японская война и отставка С. Ю. Витте помешали сразу реализовать идею реализации "золотого стандарта и создания Международной финансовой системы.
        А на второй Гаагской конференции в 1907 году центром формирования Международной валютной федеральной системы (МВФС) консенсусом всех стран-участниц был выбран Нью-Йорк. В том же году представители 48 государств на заседании в Париже утвердили процедуру создания организации, названной Международной финансовой системой (МФС), с золотым пулом, в который каждая страна должна была внести определённую массу золота. Местом хранения мирового золота выбрали Нью-Йорк.
        С 1908 года Россия начала завозить туда золото  на военных кораблях («Цесаревич», «Гибралтар» и т. д.) до Гибралтара, а затем на американских пароходах до Нью-Йорка. Золото отправлялось партиями не более 5 тонн. Несмотря на предпринятые меры безопасности, один из грузов золота затонул у берегов США 24 января 1909 года на пароходе «Республика», столкнувшегося с эмигрантским судном «Флорида». Стоимость золота на его борту составляла 3 млн долларов, его масса — 4,5 тонны. Таких грузов в США было направлено около десяти, из чего историк-исследователь А. Г. Мосякин делает заключение , что достоверной является цифра в 48,6 тонны золота, которое было вывезено в 1908—1913 годах из России в Америку для обеспечения золотого фонда МФС.  Много это или мало? Напомним, что золотой запас Российской империи к началу ПМВ (к 1914 году) был равен 1 миллиард 695 миллионов золотых рублей (1311 тонн золота), и был крупнейшим в мире), —так что для России это было менее 4% от её золотого запаса.
            Отношения Росси и США с самого провозглашения их независимости  (в 1776 г.) были весьма хорошими. В начале ХХ века, хотя еврейские банкиры в США (банк Якова Шиффа) открыто объявили царское правительство и царя лично своими врагами (и вместе с японцами финансировали революцию 1905 года), но отношения между правительствами и лидерами двух стран были по - прежнему весьма позитивными, и особенно сильно начали укрепляться с 1907 года, — параллельно с нормализацией отношений с Великобританией, и с началом ускоренного роста экономики России (названного немного позднее во всём мире Русским чудом). Вот в это время и прибыл с визитом в страну Эдуард Седьмой, видимо, по достоинству оценив  успешные усилия  российского императора на финансовом «фронте».
         Размещение МФС в США в те годы было выгодно и России, и США. Но свои обязательства по отправке золота для МФС до ПМВ успели выполнить только Российская империя и Китай. Китайское золото вывозилось до свержения последнего правителя династии Цин в 1911 году. Остальные потенциальные участники своих золотых взносов не сделали. Вероятно, лидеров и банкиров России и США не смущала задержка с поступлением золота от остальных стран-участниц договора о создании МФС — тем более, что в этом случае именно Россия и США (при небольшом участии Китая) фактически и контролировали бы мировую валютную систему и золотой стандарт.
                Договорённость 1907 года о создании наднациональной денежной единицы почти на сто лет опередила формирование Европейской валютной системы, в которой сначала использовался экю, а затем евро — но из-за начавшейся Первой мировой войны МФС так и не был создан. Случись иначе, возможно, Россия  избежала бы участия в этой войне, будучи более финансово, материально и политически независимой от своих партнеров по Антанте.
         Когда в декабре 1913 года в США было учреждено независимое федеральное агентство, выполняющее функции центробанка, — Федеральная резервная система, встал вопрос о реализации его важнейшей функции: эмиссии доллара. Для обеспечения валюты требовался золотой запас. Однако государственного золотого резерва у США в тот момент не было. В Казначействе хранилось 2293 тонны золота (1913), однако оно преимущественно принадлежало коммерческим банкам, которые не собирались им жертвовать на нужды ФРС.
         Тогда учредители финансового агентства вспомнили о золоте России и Китая, завезённом для создания Международной финансовой системы, одобренной в 1907 году. Они обратились к русскому императору Николаю II c предложением передать находящееся в Нью-Йорке русское золото в длительное пользование ФРС на условии выплаты 4 % от производимых операций по эмиссии денег. Император согласился, аналогичное решение последовало от представителей свергнутого китайского императора. В итоге золото обеих империй составило уставной капитал ФРС в пропорции 88,8 % и 11,2 % соответственно.
          При передаче золота в пользование было составлено соглашение в 6 экземплярах, хранившихся поровну в России и США, однако после революционных событий в России русские экземпляры договора царской России исчезли. Напомним, что после Октябрьского переворота 25 октября 1917, большевики громогласно отказались как от всех долгов, так и от всех международных обязательств и договоров Российской империи, — так что у американских лидеров и банкиров оказались полностью развязаны руки. Американские три экземпляра того договора никто и никогда не предъявлял. За 100 лет никаких оплат по соглашению США не делали, предполагаемый долг ФРС за использование русского золота составляет сотни миллиардов долларов, уверен А. Г. Мосякин, автор исследования о русском золоте в ФРС США.

Убийство Петра Столыпина

        Финансовая сделка с Америкой  и отправка туда русского золота была одной из программ национальной безопасности Российской империи. Николай Второй, продолжая попытки  Александра Второго по освобождению страны от «английского ига», в которое она попала, начиная с 1839 года, постоянно подыскивал людей, которые бы смогли в управлении экономикой страны преодолеть эту зависимость. Одним из таких стал Петр Столыпин. За планируемыми им реформами, которые имели четкое обозначение национальных и  совершались ради национальной независимости России, стоял Николай Второй и управлял действиями своего  Председателя Совета министров.
         Большим успехом Столыпина  было  наполнение государственной казны не заемными, а собственными деньгами за счет  успешной продажи зерна на внешнем рынке. Когда  впервые за много лет госдоходы превысили расходы. И тут Англии снова пришлось поволноваться. Россия не должна была менять  своего курса, а любые попытки внедрить программы национального развития и национальной безопасности были для нее абсолютно неприемлемы. Поскольку угрожали ее капиталам в России, и, значит, ее собственной национальной безопасности.
       За короткий промежуток времени с 1905 по 1911 годы на Столыпина планировалось и было совершено 11 покушений, последнее из которых достигло своей цели.
        Слова Николая Второго перед  отречением : «Кругом  предательство»,- можно отнести к периоду работы Столыпина в правительстве. Достаточно посмотреть,  кто входил в состав Госдумы первого и второго созывов, чтобы понять – большинство там было против царских программ национальной безопасности. Это были представители  олигархата и новой русской буржуазии, а также – нарождающегося класса профессиональных революционеров. Кого-то из этих людей Столыпин пытался привлечь к работе в правительстве. Но это было бесполезно – в его правительство они работать не хотели по понятным причинам, поддерживая  новых русских капиталистов, которые служили международному капиталу, от которого полностью зависели. К 1917 году в России практически все промышленные предприятия принадлежали европейским хозяевам. Разумеется, избранные в Думу русские совладельцы могли принимать законы, соответствующие интересам их западных партнеров. А из этих интересов  вытекала уже организация всей жизни страны – не в ее интересах.

         Естественно, отношения Столыпина со II Государственной думой были весьма напряжёнными. В законодательный орган власти входило более сотни представителей партий, которые напрямую выступали за свержение существовавшего строя, — РСДРП (впоследствии разделившейся на большевиков и меньшевиков) и эсеры, чьи представители неоднократно устраивали покушения и убийства высших должностных лиц Российской империи. Польские депутаты выступали за выделение Польши из Российской империи в отдельное государство.
        Члены партий, ратовавших за смену государственного устройства, попав в Государственную думу, продолжали заниматься революционной деятельностью, о чём вскоре стало известно полиции, руководителем которой являлся Столыпин, одновременно со своим премьерством. Правительство предъявило Думе ультиматум, требуя снять депутатскую неприкосновенность с предполагаемых участников заговора, предоставив Думе кратчайший срок для ответа. После того, как Дума не согласилась на условия правительства немедленно и перешла к процедуре обсуждения требований, царь, не дожидаясь окончательного ответа, 3 июня распустил Думу.
        Следующим шагом стало изменение избирательной системы. Как писал Витте,
«Я и в то время не понимал: почему правительство делает вторую пробу с Государственной думой, собирая её на основании существовавшего выборного закона, […] так как для меня было ясно, что сущность думских воззрений второй Государственной Думы будет такая же, как и первой, и, если бы по тому же закону продолжали выбирать и последующие Думы, то сущность последующих Дум была бы та же самая, как и предыдущих».
          Новая избирательная система, которая использовалась при выборах в Государственные думы III и IV созывов, увеличила представительство в Думе землевладельцев и состоятельных горожан (раскольникам, наконец-то, спустя 70 лет, пришлось потесниться во властных структурах), а также русского населения по отношению к национальным меньшинствам, что привело к формированию в III и IV Думах проправительственного большинства. Большинство в новоизбранной III Думе составили «октябристы», получившие 154 мандата. Находящиеся в центре «октябристы» обеспечивали Столыпину принятие законопроектов, вступая в коалицию по тем или иным вопросам либо с правыми, либо с левыми членами парламента. В то же время, тесными личными связями со Столыпиным (по мнению многих современников — его прямым покровительством) отличалась менее многочисленная партия Всероссийский национальный союз (ВНС), лидировавшая в думской национальной фракции, занимавшей промежуточное положение между октябристами и правой фракцией.
          Как говорят историки, III Дума явилась «созданием Столыпина». Взаимоотношения Столыпина с III Думой представляли собой сложный взаимный компромисс. Хотя заведомо проправительственные партии (октябристы и националисты) составляли большинство, эти партии не были марионеточными; сотрудничество с ними требовало определённых уступок со стороны правительства. В целом, Столыпин был вынужден обменять общую поддержку правительственного курса парламентом на предоставление дружественным партиям возможности проявить себя: затягивать обсуждение важных законопроектов на долгие годы, вносить многочисленные, но малосущественные изменения и т. п. Наиболее негативный результат дал тлеющий конфликт Думы и Государственного Совета — большинство Думы намеренно редактировало наиболее важные законы таким образом, что более консервативный Госсовет их затем отклонял. Общая политическая ситуация в Думе оказалась такова, что правительство боялось вносить в Думу все законы, связанные с гражданским и религиозным равноправием (в особенности с правовым положением евреев), поскольку горячее обсуждение подобных тем могло вынудить правительство распустить Думу. Столыпин не смог достичь взаимопонимания с Думой по принципиально важному вопросу о реформе местного управления, весь пакет правительственных законопроектов по данной теме застрял в парламенте навсегда. В то же время, правительственные проекты бюджета всегда находили поддержку Думы. Могло ли это устраивать Англию и ее  верных сторонников – русский раскольничий олигархат?
          Во время революционных событий 1905—1907 годов Столыпин лично столкнулся с актами революционного террора. В него стреляли, бросали бомбу, направляли в грудь револьвер. В описываемое время революционеры приговорили к смерти путём отравления единственного сына Столыпина, которому было всего два года.
Среди погибших от революционного террора были друзья и ближайшие знакомые Столыпина. К последним следует отнести, в первую очередь, В. Плеве и В. Сахарова; и в том, и в другом случае убийцам удалось избежать смертной казни вследствие судебных проволочек, адвокатских уловок и гуманности общества.
          Взрыв на Аптекарском острове 12 августа 1906 года унёс жизни нескольких десятков людей, которые случайно оказались в особняке Столыпина. Пострадали и двое детей Столыпина — Наталья и Аркадий. В момент взрыва они вместе с няней находились на балконе и были выброшены взрывной волной на мостовую. У Натальи были раздроблены кости ног и несколько лет она не могла ходить, ранения Аркадия оказались нетяжёлыми, няня детей погибла.
           Знаменательно, что Лев Толстой в статье «Не могу молчать!» выступил против военно-полевых судов и, соответственно, против политики правительства. Он был непререкаемым общественным авторитетом для многих, и его поддержали известные люди того времени, в частности, Леонид Андреев, Александр Блок, Илья Репин. Журнал «Вестник Европы» напечатал сочувственный отклик «Лев Толстой и его „Не могу молчать“». Но не стоит забывать, кем был Лев Толстой, это «зеркало русской революции». Он всеми силами и средствами содействовал русскому Расколу. То есть, идеологически служил российскому олигархату и Европе.
         Но  вследствие принятых мер все же революционный террор был подавлен, перестал носить массовый характер, проявляясь лишь единичными спорадическими актами насилии. Однако  Столыпин был приговорен и убит террористами. Император Николай Второй получил серьезное предупреждение от европейских владельцев российских «газет, пароходов».


Тайна окопной войны 1914 года.

        Эдуард Седьмой правил в одно время с русским императором Николаем Вторым, своим племянником. Эдуард был хорошим правителем, вопреки негативным ожиданиям своей матери. И его, как и нашего императора Александра Третьего, называли «миротворцем». Но стоит отметить:  наш «миротворец» создал во время своего мирного правления винтовку Мосина, которая давала возможность за один раз убивать в четыре раза больше солдат противника. А Эдуард Седьмой – сердечный союз – Антанту, военный союз Англии, Франции и России, отправивших на тот свет во время Первой мировой войны миллионы своих граждан.
         Эта война отличалась  своей вялостью, окопностью. Разгадка этого явления, наверное, и в том, что Россия не хотела победы Англии, воюя в одном с ней союзе. Поэтому и сдерживала  свои армии и заставлял гнить солдат в окопах. Это тоже была расплата народа за высокую политику власти.


Георг и Ники – братья,
Но кто же Каин здесь,
Кто – Авель?
Какая королева Англии
Была б принцесса Аликс?
И что бы с ними стало,
Живым останься
Бедный, бедный
«Потрошитель» Альберт,
Когда б женился он на Аликс?
Уж точно - пожил бы еще
Ее красивый мальчик.
В Сараеве Гаврила булку
Выпекал бы,
Войны бы не было кровавой,
Династия Романовых бы не упала,
В России
Октябрь остался бы невинным,
Право,
И там непосвященных миллионы –
Не звезде, а Рождеству
По-прежнему кричали б  «браво»!
…Пять миллионов русских мертвецов
В окопах
Ответ еще не получали.


          Убийство царя Николая Второго и его семьи.

        К тому времени, когда в России совершилась Великая Октябрьская Социалистическая революция, у Англии  к бывшему российскому императору   накопилось столько вопросов и претензий, что ответом и расплатой за них была бы только смерть. По вине Николая Второго  пала империя,  на которую Англия почти век рассчитывала, вложив нее колоссальные средства.  Как на свою будущую колонию, сырьевой рынок и так далее. И вот в одночасье все рухнуло – большевики, захватив власть, национализировали и экспроприировали всю промышленность страны, отобрали у раскольников-олигархов все их имущество и капиталы и отказались выплачивать зарубежным странам даже официальные долги.
       И после этого весь мир до сих пор задает вопрос: а почему король Англии и двоюродный брат Николая Романова Георг Пятый не дал приют ему и его семье в Англии? А для чего? Для того, чтобы там судить и предать казни? Императора и его семью предпочли  тихо убить в подвале русского купеческого дома. Все эти великомученики отдали жизнь за Родину и справедливо считаются святыми.


            Убийство В.И. Ленина.

    Вслед за Николаем Вторым на тот свет должен был немедленно  отправиться  главный экспроприатор всего богатства, нажитого англичанами и раскольниками в России – В.И. Ленин. В 1918 году он получил две отравленные пули от террористов. И через шесть лет скончался в мучениях. Но  не отдал Европе богатств, нажитых в России народом. И он – мученик, отдавший за нее жизнь. Так стоит ли так ретиво порочить его память?

Пакт Молотова-Риббентропа и вооружение Гитлера

        Если бы «лечебный ликер» для армии по заказу военного ведомства начали выпускать в России после 1853 года, то стоило бы на этикетке сделать шаловливую надпись : «Боже, покарай Англию!», как в «Бравом солдате Швейке» у чешского сатирика Ярослава Гашека. Тем более это относится к 1939 году, ко времени подписания пакта «Молотова - Риббентропа» о сотрудничестве СССР и Германии. Опасаясь  замыслов Англии по расчленению России и ее коварных  финансово-промышленных и военных планов, Россия в 1870-м укрепила Пруссию, которая создала Германскую империю после победы в прусско-французской войне. А в 1939 году, после того, как Англия вступила в Мюнхенский сговор с Гитлером в 1938-м, СССР заключил выгодный пакт о сотрудничестве с Германией.
        И накануне  Второй мировой войны,  исторически-традиционно опасаясь друг друга, Англия и СССР  хорошенько «подкормили» Гитлера, его страну и его армию. Естественно, не желая того, что произошло потом, в 1941-м. А ведь история-то с 1939-м годом упирается в тот же 1839-й. Технический переворот в Российской Империи в 19 веке дорого обошелся всему миру в веке двадцатом. Но лишь потому, что  Англия и ее соратники в этом деле  запросили слишком высокую цену у России за ее желание не отставать от Европы.



МАРКСИЗМ-ЛЕНИНИЗМ.  ГРАБИТЬ НАГРАБЛЕННОЕ, ИЛИ ОТКАЗАТЬСЯ ОТ МЕЖДУНАРОДНЫХ  ДОЛГОВ

                А зачем, собственно, теоретики социальной революции так радели за победу пролетариата, за отъем имущества у богатых, если в сегодняшней истории жизни человечества это не привело к коммунизму, к равенству и братству?  И еще вопрос, который примыкает к первому: а кто и зачем финансировал развитие учения Маркса-Энгельса-Ленина?  Эти вопросы нужно рассматривать в рамках произошедших в мире перемен в связи с техническим прогрессом в передовых странах Европы, в Америке и затем в Российской Империи, которая серьезным рывком в первой половине 19 века  выровняла свое положение на мировой арене. Но в жертву едва не принесла государственную независимость, попав в сети английского капитала и амбиций и предательства русского раскольничьего олигархата. Так вот, вся эта марксистко-ленинская теория освобождения пролетариата и захвата им средств производства была профинансирована мировыми властными структурами с их давно созданными тайными обществами с революционной идеологией, а также и финансово-деловыми кругами. Как движущая сила против разрушения государства изнутри, для спасения казны и средств производства, для их перераспределения. Именно пролетариат сыграл главную роль в спасении России от разрушения иностранными державами  снаружи и изнутри. Он был объявлен главным хозяином всех богатств, нажитых им же, а также с помощью иностранных денег. Революция оправдывала все, прежде всего – экспроприацию всех средств в пользу новой власти. В России, дошедшей до точки к 1917 году в своих деловых, финансовых и военных обязательствах перед Европой и собственным олигархатом, Романовы сдались практически без сопротивления и даже отдали жизнь. Они  отдали власть тем, кто с помощью народа справился и с интервенцией, и с собственной пятой колонной. Государство было спасено именно благодаря пролетариату, а затем страны-кредиторы были вынуждены еще и признать СССР, в котором  оставили много средств и никогда не забывали и не забывают об этом. Но это уже было в прежней жизни, в  уже несуществующем государстве, а  после 1917-го наступило новое время в новой стране, время новых договоров, новых обязательств и новых  тайных сделок и сговоров. Многие из которых совершаются все ради того же технического прогресса, в котором русские никак не могут и не хотят отставать и ради которого и сегодня жертвуют многим. А пролетариат – что? Он всегда наготове, вооруженный марксизмом-ленинизмом и неизменной любовью к диктатуре. И если говорить образно, то деньгам с любыми знаками на них, хотя и приходится много работать, но и постоянно нужно оглядываться на пролетариев, причем всех стран.