Вмятина 2

Ровно в полночь над деревней снова послышались тяжёлые взмахи крыльев, и огромная птица с сидящим на её спине бесом опустилась посреди освещённой Луной улицы. Люди припали к окнам, потому что никто не лёг спать в эту ночь из-за буянившего исправника. Эзрен спрыгнул на землю, а птица тяжело замахав крыльями пробежала несколько шагов по дороге и оттолкнувшись от земли - улетела. Исправник поспешил к нечистому. Поклонившись, он стал ползать вокруг пытаясь поцеловать его лапы, но Эзрен, ожидавший увидеть намного больше прислужников, недовольно пнул Ермолая словно путающуюся под ногами шавку:
- Кие теемс?! - громко закричал бес.
- Он! Это всё он! - стал оправдываться исправник указавыя пальцем на стоящего у окна батюшку. Эзрен метнулся в ту сторону, и просунув свои лапы сквозь оконное стекло - как через оболочку мыльного пузыря, схватил епископа Димитрия за грудки и так же легко вытащил его на улицу:
- Вон?! Аволь! - В недоумении пробормотал он и пнул копошащегося под ногами исправника с такой силой, что тот прокатившись по скользкой дороге головой вперёд нагрёб полный рот грязи:
- Ям, ям! - Скомандовал бес.
Исправник забегал по деревне отворяя сараи и стайки, он ловил кур и гусей, коих умерщвлял ударом сабли или отворачиванием головы, а тушки развешивал на ёлку. Эзрен же, заметив стоящую посреди деревни купель начал макать туда упирающегося батюшку, держа его за шкирку - слово нашкодившего котёнка. Опомнившиеся солдаты выбежали на улицу с ружьями, некоторые из них - выстрелили в беса, даже не подумав от том что так можно ранить и епископа, но пули угодив в Эзрена смялись и упали на землю едва задев его шкуру. Взбешённый бес на секунду отвлёкся, батюшка извернулся, и выставив перед его мордой свой полуфунтовый серебряный крест, произнёс:
- Свят, свят, свят - рассыпься!
Морду Эзрена исказила жуткая гримаса, он поднял епископа над купелью и со всего маху усадил его в чан разбрызгав всю воду. Солдаты снова выстреллили, но в этот раз пули отскочили от нечистого и полетели обратно с такой силой, что несколько драгун получили серьезные ранения. К слову сказать - солдаты повели себя довольно храбро, все они, и даже тяжело раненые, обнажив сабли и обступив беса полукругом - оттеснили его от епископа. Отец Димитрий, совершенно поседевший и обессиленый едва держался на ногах, и был сопровождён до ближайшей избы одним из раненых солдат. Остальные продолжили наступление, отогнав нечистого от центра деревни к окраине, где за него вступился, уже начавший терять человеческий облик - исправник, считавшийся лучшим фехтовальшиком во всём уезде, и несмотря на численный перевес, драгунам пришлось ретироваться во двор, забаррикадировав ворота телегой. Впрочем Ермолай тут же продолжил наряжать ту страшную ёлку - иногда вынося даже разрубленых наполовину поросят и овец. И хотя деревенским было жалко свою скотину - никто не решился выйти и помешать нечистым.
Эта ночь тянулась - ещё дольше обычного, а когда прилетела птица, Эзрен вышел на середину улицы и громко, чтобы было слышно всем собравшимся у окон жителям - объявил: чтобы следующей ночью они развесили на ёлке своих собственноручно убитых детей. Птица радостно закивала головой, а исправник вспорол себе живот саблей - и выпустив наружу кишки стал предлагать ей свои внутренности, мол - так оно и нужно. Птица наелась, Эзрен вскочил на неё верхом, и она побежала по дороге тяжело замахав крыльями, подняла своё разжиревшее тело в воздух - и улетела.
На улице стало светло, потому что по времени - утро уже давно прошло и наступил день, но никто не решался выйти из своих домов. Исправник стоял неподвижно около ёлки с выпущенными наружу внутренностями, но иногда казалось - что его широко раскрытые глаза следят за всем происходящим в деревне, а на его роже - уже только оттдалённо напоминающей человеческое лицо - застыла зловещая улыбка.
Среди солдат умерли двое раненых. Товарищи вынесли их из избы и уложили в телегу, где сильно постаревший епископ причистил их молитвой и окрапил святой водой наказав сжечь их тела посреди деревни вместе с телегой. Но когда драгуны подпалили солому - на небе снова сгустились тучи и полил сильный как из ведра дождь затушив огонь. По деревне потекли ручьи, образовались огромные лужи, а поле вокруг колыхалось - будто потревоженное болото. Вскоре стало понятно что это колышится не земля - а множество жирных пиявок, отовсюду двигающихся к деревне сплошным чёрным ковром. Они заползали на стены и окна, проникали в дома через всевозможные щели и казалось что им не было числа. Казалось что всё зло и вся зараза стекалась из окрестных лесов в эту деревню, и никто уже не верил ни в молитвы епископа, ни в пророчество старой ведьмы насчёт Вмятины.