Вмятина 3

Оставленная посреди улицы деревянная купель наполнилась дождевой водой и обросла тиной словно гнилая кадушка, а болотная трава свисающая из неё черно-зелёными космами поползла во все стороны - превращая затопленную деревню в непролазную топь.
Толи лишившись рассудка, толи имея какую-другую нужду, батюшка вышел под дождь в одном стареньком, светло-сером льняном подряснике, без обуви, и медленно, словно - прощаясь со всем понятным ему миром, направился в сторону заброшенной кузни. И хотя заболоченная улица кишмя кишела пиявками, ни одна из них не каснулась епископа - услужливо уступая ему дорогу. Дойдя до края деревни, старик увидел мальчика сидящего на камне у дороги; он смотрел вдаль будто ждал кого-то, а в чудовищной вмятине на его черепе скопилась дождевая вода. Брезгливо отвернувшись епископ перекрестился в последний раз, зашёл в кузню и заперся изнутри.
Не имеющие возможности очистить себя от паразитов животные, жалобно блеяли и мычали в своих сараях и стайках, а мерин епископа едва переставляя ноги от тяжести покрывающих его тело пиявок бродил взад и вперёд по улице, но никто не вышел из домов - чтобы помочь им.

Дождь прекратился так же внезапно как и начался, и на дороге к деревне появилась старая ведьма верхом на огромной - в три сажени длиною, похожей на обросшего тиной сома - рыбе. Рыба остановилась у камня, мальчик передал ведьме свою шапку и старуха покачав головой убрала её в котомку:
- Азё, мой маленький мальчик! Калакеть совсем старый стал - еле добрались. Вмятина сел верхом на рыбу рядом со старухой и она погладила его по голове:
- Ты готов цёрыне? - спросила ведьма, мальчик кивнул. Рыба поползла по деревне, останавливаясь у каждого дома - где у хозяев были маленькие детки. Малыши прощались с родителями и садились верхом на рыбу, а ведьма отдавала взамен - соломенных кукол из своей котомки, которых родители вешали на ёлку.
Когда рыба с детьми уползла в лес - стало темно, потому что по времени - уже наступила ночь, и над деревней снова послышались тяжёлые взмахи крыльев птицы Эзрена. В Лунном свете, соломенные куклы на ёлке - были похожи на мёртвых детей, поэтому - как только Эзрен спрыгнул птица начала жадно запихивать их в рот даже не понимая подмены. Слезли с телеги и заходили по деревне - два мёртвых солдата. Вместе с ожившим исправником они сложили посреди улицы поленья и запалили огромный костёр, а Эзрен начал вытаскивать людей из домов - заставляя их плясать вокруг и петь песни, и они не смели противиться ему.
Во всей этой суматохе никто не заметил старика епископа, стороной проследовавшего из кузни к - дому с солдатами. Креста на нём не было, но в руках он принёс шарики светлого металла, похожие на мушкетные пули - вероятно отлитые из серебра. Он велел драгунам зарядить фузеи этими пулями, и сам взял одно из ружей:
- Господи, помилуй мя пригрешнаго, порази супостата свояю силой и освети благостью деяния наше, аки светом пресветлым на сём тёмном пропастьи. - Промолвил епископ, и кивнув драгунам первый вышел во двор, держа фузею перед собой словно хорунку с божьим ликом. Отворив ворота старик едва не выронил ружьё. Прямо перед ним стоял тот самый мальчик, а на месте ужасной вмятины в его голове, поблёскивая светом костра, сидела жирная кожистая пиявка - уцепившись когтями за края его черепа. Мальчик моргнул какими-то желтыми с продолговатым зрачком глазами и квакнул - растянувшимся во всю ширину лица - жабьим ртом. Кожа на его голове сомкнулась и начала обростать чешуёй. Он отвернулся от епископа, с силой захлопнув ворота прямо перед его носом:
- Батюшки святы! Пропащее место, пропащее место! Видали этаго! Выжечь еих, выжечь!
Солдаты навалились на ворота и те с треском поддались - обнажив на месте соприкосновения створок свежий светлый скол дерева - который тут же закровоточил. Драгуны выбежали на улицу, но мальчик был уже далеко впереди. Его ноги подломились, он упал вперёд, но тут же поднялся - и уже на четырех перепончатых лапах извиваясь как змея устремился к Эзрену. Демон обернувшись на шум увидел лишь широко раскрытую огромную пасть рыбы. От неожиданности он даже не успел увернуться, а только закрылся руками, и весь целиком был проглочен Вмятиной. Птица с переполненным, набитым соломой брюхом, побежала прочь замахав крыльями, но была не в состоянии поднять своё разжиревшее тело в воздух. Прялатко легко догнал её. Ухватив за огузок он начал трепать птицу мотая головой из стороны в сторону словно вцепившийся в добычу пёс, и из её лопнувшего брюха полетела солома. В этот момент их настигли драгуны и выстрелили нестройным залпом. Большинство пуль попали в более крупного Вмятину, остальные пробили грудь птицы. Она вырвалась и пролетев несколько саженей плюхнулась замертво в лужу на краю деревни. Два мёртвых солдата бросились на своих живых сотоварищей, но наткнулись на их сабли и были изрублены на куски:
- Этава рубитя! - кричал епископ указывая на извивающегося от боли Вмятину. Драгуны бросились на рыбу, но были отброшены мощным хвостом словно назойливые мошки. Один из солдат всё же успел вонзить саблю, в голову рыбы, по самую рукоять, но тут из темноты, выкрикивая проклятья, выскочила старая ведьма-повитуха, напустив на солдат целый рой жалящих мух и слепней. Пляшущие у костра мужики и бабы начали приходить в себя. Они в недоумении озирались по сторонам - не понимая что происходит.
Отогнав народ от Вмятины старуха с трудом вытащила саблю из его головы и бросила её во след убегающим солдатам:
- Сэтьме эрямо тенк, сынок. - сказала она и погладила его кровоточащие раны. В этот момент раздался выстрел. Пуля угодила в горб старой ведьме, и из раны повалил густой белый туман. Старуха упала, а стрелявший в неё епископ бросив ружьё побежал вслед за солдатами безуспешно отбиваясь от жалящих его насекомых.

- - - - - - -

Спустя несколько дней епископ Димитрий Петрухин и четверо оставшихся в живых драгун добрались до Кстово. Они были изрядно истощены и напуганы. Солдаты рассказывали будто по ночам их преследовал уедзный исправник Ермолай Чертаков, самолично выпустивший себе кишки саблей, находясь в услужении у чёрта, который прилетал по ночам на невиданной птице. Дескать он один, приходя каждую ночь перебил половину людей епископа утаскивая и обескровливая их трупы посредством подвешивания за ноги и перегрызания горла. Однако епископ утверждал обратное, мол - всё это сделали взбунтовавшиеся мужики из окрестных деревень, и по прибытии в Новгород написал прошение государыне с просьбой унять смутьянов разбойников. Ещё через месяц к Кстову выслали два полка солдат и восстание было подавлено, а зачинщики пойманы и представлены суду. Многих из них колесовали, многих сослали на каторги, но это уже совсем другая история.