Хроники Морфея гл. 6 Вокзал

Белый снег, серый лед на растрескавшейся земле.
Одеялом лоскутным на ней - город в дорожной петле.
А над городом плывут облака, закрывая небесный свет.
А над городом - желтый дым, городу две тысячи лет,
прожитых под светом звезды по имени Солнце...
/группа "Кино"/

Наверное, это все-таки была железнодорожная станция, но здание вокзала с кассами и диспетчерской больше напоминало госпиталь. В зале ожидания стояли двухрядные, старые железные кровати с полосатыми матрацами, на которых лежали перебинтованные люди. В помещении и на перроне было людно и шумно, женщины и мужчины с чемоданами, сумками и мешками куда-то спешили.

Я был одет в форму милиционера и понимал, что это не просто так. Люди задавали мне какие то вопросы, и я им что то отвечал. Но тут раздался гудок паровоза, и поезд тронулся. Железные колеса со скрипом провернулись о рельсы, и поезд начал свой путь. С визгом и шумом он уехал, оставив позади вокзал и перрон.

Мне не хотелось возвращаться в здание вокзала, и я пошел по перрону вслед за поездом.

Полдень сменился сумерками, но я этого почему-то не заметил. Железнодорожная станция, жилые и хозяйственные постройки остались далеко позади, а с обеих сторон начался лес.

Я шел по шпалам и думал о том, куда я попал и что происходит. Вспомнил, что уже давно на пенсии и надеваю милицейский китель только один раз в году, на День милиции. Но сегодня я был одет по всей форме, в хромовых сапогах и шинели.

По времени года, наверное, это была осень. Но еще было тепло, и я решил свернуть в лес, в появившуюся просеку. Лес встретил меня прохладой, и я оказался в тени высоких деревьев.

Просека постепенно сужалась и вскоре превратилась в обычную звериную тропу. Я почему-то был уверен, что эта тропа приведет меня к охотничьей сторожке. Через некоторое время так и случилось. Двери сторожки оказались не заперты, и я беспрепятственно вошел внутрь. В сторожке никого не было. Это была небольшая комната со столиком у окна, выцветшими шторками и двумя табуретами. На столе стояла керосиновая лампа и пачка газет.

Я обратил внимание на верхнюю газету, это была "Правда" от 10 августа 1941 года с портретом Сталина на обложке. Странный раритет, подумал я и присел на табурет - сказывалась усталость.

По одну сторону комнаты находился стеллаж с полками и посудой. На другой стороне, перед входом, была полка для головных уборов, а ниже - доска с гвоздями для верхней одежды. На одном из гвоздей висел выцветший прорезиненный плащ цвета хаки с капюшоном.

В газете "Правда" почти каждая статья была о войне и нашей Красной армии, которая вела ожесточенные бои с немецко-фашистскими захватчиками на всех фронтах. Остальные газеты были из довоенного времени.

В центре комнаты стояла чугунная буржуйка с выведенной под крышу трубой. Немного отдохнув, я подошел к кухонному стеллажу и обнаружил на верхней полке несколько  коробков со спичками, две пачки соли и плотно закрытые металлические коробки с крупами: перловкой, пшеном и горохом, а также коробку с ароматным черным чаем. В одной из металлических коробок я нашел сухари. На нижних полках стояли банки с тушенкой и консервами, а также закрученная трехлитровая стеклянная банка с салом. Здесь же были две небольшие кастрюльки с алюминиевыми ложками и кухонным ножом, слегка подкопченный чайник и канистра с керосином. Под свободной стенкой находился топчан с матрацем и небольшой перьевой подушкой без наволочки. В глаза сразу бросались чистота и порядок. За дверью стояло цинковое ведро и веник. Здесь не было никаких излишеств, только все необходимое.

Во дворе, справа от избы, была аккуратно собрана и накрыта рубероидом поленница с мелко нарубленными дровами. А сразу за сторожкой, огороженный крупными природными камнями из-под земли бил родник. Вода из родника стекала ручейком в небольшой овражек и терялась в зарослях ивняка. Вода была холодной и приятной на вкус.

После осмотра сторожки изнутри и снаружи, я пришел к выводу, что она обитаема и в любой момент сюда могут прийти хозяева или охотники. Так как уже начинало темнеть, я решил разжечь печку и приготовить ужин. Когда за окном стало совсем темно, я поужинал, выпил чаю с сухарями и, закрыв дверь на мощный кованый крючок изнутри, потушил керосиновую лампу и, с мыслями "утро вечера мудренее", прилег на топчан.

Проснулся я от настойчивого стука в дверь. По привычке, я достал свой служебный пистолет из кобуры, снял его с предохранителя и осторожно подошел к окну. Слегка отодвинув одну штору в сторону, я заметил, что ночь заканчивается и уже начинает светать. Стук неожиданно прекратился, и за окном мелькнула чья-то темная фигура. Я задернул штору и быстро отошел к стене. Было ощущение, что этот кто-то стоит сейчас у окна и скоро я услышу стук в стекло. Прошло больше минуты, но стука не было. Надо ждать. Хорошо, что окно небольшое и оно единственное. Я стоял в напряжении, время шло, быстро светало, но за дверью была тишина. Ладно, не буду же я стоять здесь вечно. Подойдя к окну, я снова отодвинул штору и стал вглядываться в серую мглу. Но за окном, кроме темной стены леса, никого не было. Я решил обойти сторожку. Обошел. Никого. Попил из родника холодной воды и вернулся в сторожку.

За столом у окна, напротив двери, сидел человек. Точнее, это был бородатый мужчина средних лет, одетый в зеленый ватник и держащий на коленях охотничий карабин "Лось".
"Не бойтесь", - сказал незнакомец. "Садитесь, знакомиться будем", - и пододвинул ногой свободный табурет. "Давайте выпьем чаю, угостите меня чаем?" - и усмехнулся в бороду.

"Как вы сюда попали?" - спросил я.

"Двери были открыты, вот я и зашел. Если не сказать, что я здесь живу", - и мужчина негромко рассмеялся. - "Да садитесь же, меня Иваном зовут, а вас?"

"Петром", - ответил я. - "Ну вот, Петр, вы, я вижу, человек почти военный. Вы что-то потеряли в этом лесу или заблудились?"

В вопросе Ивана явно слышался легкий сарказм. "Ладно, если не хотите садиться, зажигайте буржуйку и ставьте чайник, а я пока на стол накрою", - сказал он. Карабин он поставил к стенке стволом вверх. Я убрал свой пистолет в кобуру.

Иван, не торопясь, стал накрывать на стол. Он достал из своего потрепанного рюкзака половину буханки черного хлеба, завернутые в газету яйца, вареную в мундире картошку, кусок сала и пару крупных головок чеснока. Сразу же в сторожке появились приятные запахи еды. Затем Иван прошел к полкам и взял банку тушенки. Он достал из ножен охотничий нож и ловко вскрыл им банку.

Я управился с буржуйкой, и вскоре чайник закипел. Пока мы готовили завтрак, оба молчали.

"Ну вот и завтрак готов", - объявил Иван. - "А что сахар-то на стол не положил, не нашел, что ли?" - И он принес с полки небольшую коробку с кусочками белого сахара, которую я просто не заметил.

А может, по пятьдесят капель за знакомство? - И Иван, подмигивая, снял с пояса фляжку в чехле. Я не отказался.

Иван представился лесником, и это была его сторожка. Он сказал, что строил ее своими руками.

Иван гостил в деревне у родственников и решил пораньше уйти в сторожку, чтобы успеть поохотиться и проверить силки. Когда он вернулся, то увидел свою сторожку запертой. Постучал, подумал, что если не откроют, то подождет, пока не наступит рассвет. В окно он заметил меня с пистолетом и не стал искушать судьбу.

Неожиданно Иван посуровел и сказал, что немец рвется к Москве и скоро будет здесь.

"Здесь, это где?" - спросил я.

Иван посмотрел на меня с удивлением и ответил: "Здесь, в Орле". У вас такая необычная форма с погонами, как у белогвардейца.

И тут я словно очнулся и понял, что каким-то образом попал в прошлое, в 1941 год, в самое начало Великой Отечественной войны.

"Иван, - обратился я к нему, - выслушай меня, только не перебивай, и постарайся поверить тому, что я тебе расскажу".

И я рассказал ему, что я из будущего, из 1989 года, но сам не знаю, как оказался на вокзале с ранеными. Помню, что, возвращаясь с дежурства домой, попал в какой-то туман, а дальше - вокзал, и вот я здесь. Даже не знаю, как вам это доказать.

Я показал ему свое служебное удостоверение и пистолет. Иван отнесся к ним сдержанно, но ручные электронные часы фирмы "Сейко" его явно впечатлили.

Иван оказался понятливым парнем и даже вспомнил некоторые подобные моему, случаи из книг по научной фантастике. Но все же было заметно, что до конца он мне так и не поверил.

Я спросил Ивана, почему он не на фронте.

Иван ответил, что он коммунист и остался здесь для подпольной работы и создания партизанского отряда в тылу врага. Его знание леса, так как он был охотоведом в прошлом, поможет отряду ориентироваться в лесу.

На самом деле, Иван оказался моим коллегой - капитаном МГБ. В целях конспирации, Иван отпустил усы и бороду и выглядел старше своих лет. А так, мы были с ним почти ровесниками.

За чаем я рассказал Ивану, что СССР победит в войне, быстро восстановит разрушенные города и инфраструктуру страны. Но война закончится еще нескоро и продлится до весны 1945 года. Я рассказал ему про второй фронт, открытый нашими союзниками по антигитлеровской коалиции в 1944 году, про самоубийство Гитлера и Нюрнбергский процесс над главными нацистами, признанными военными преступниками.

Иван слушал внимательно, не перебивая. Потом тяжело вздохнул и сказал, что если все так и будет, как я рассказал, то он со своим отрядом будет приближать нашу победу, не жалея жизни, и возможно, война закончится раньше.

Я не стал спорить и промолчал. Потом он спросил меня, что я собираюсь делать дальше.

Я ему ответил, что пока не знаю, но при первой возможности должен вернуться домой в свое время.

"Хорошо", - сказал Иван, - "но пока я предлагаю тебе остаться в моем отряде, у меня каждый человек на счету". Я согласился, другого выхода у меня просто не было.

Неожиданно за окном прогремел гром, странно, сказал я вслух, дождя вроде не намечалось, небо было чистое. "Это не гром", - сказал Иван, - "это немецкие самолеты бомбят Орел".

"Собирайся, нам пора", - сказал Иван и встал.

Сторожку он запирать не стал, и мы отправились в путь по чуть заметной тропинке, сначала вдоль оврага, потом, когда овраг закончился, пошли по лесу.

Я шел след в след за Иваном, его широкая спина в зеленом ватнике покачивалась из стороны в сторону в такт шагам.

Я шел и думал, что все, что сейчас со мной происходит, - сон, и надо постараться проснуться.

В небе над головой нарастал монотонный гул.

Иван обернулся и сказал, что это фашистские бомбардировщики и ускорил шаг.

"Далеко еще?" - спросил я.

"Еще часа полтора", - ответил Иван, не оглядываясь.

Но до его лагеря нам дойти так и не удалось. Пронзительный свист, взрыв, яркая вспышка, и все.