Всё ничто

(моей любимой Алёне Бычковой)

За столом в ресторане они сидели напротив друг друга, положив руки на стол. Она обхватила его большой палец  своей тёплой ладонью с длинными заострёнными пальцами. Он свободно и с ласкающей теплотой смотрел ей в лицо на небеса ее глаз, - так смотрят только на самых дорогих в жизни людей.
-Санчо, я так люблю твои сосиски, - сказала она про его пухлые короткие пальцы.
-Шпикачки.
-Нет, мне нравятся: «сосиски».
Принесли чай. Руки разнялись.
Они говорили и смотрели друг в друга.
Она взяла его ладони в свои, и он опять почувствовал НИЧТО - неосязаемость,  бестелесность, - так было всегда: в объятиях, в море, в бассейне, держа ее купальное гладкое тело в воде всецело на руках, - ничто: он всегда чувствовал эту неупиваемость эфира ее лишь созерцаемого тела, само присутствие которого качало в колыбели неприкосновенности его мятущуюся душу.
-Живот болит, наверно опять начинаются эти женские штучки, - сказала она, - зато радует, что если меня изнасилуют, то я смогу родить.
-Танюх, ты что такое говоришь? - недоумению Санчо не было предела. Слова Танюхи прозвучали нереальной пустотой.
Ей недавно исполнилось четырнадцать, ему скоро исполнится тридцать пять.
Он ее больше чем любил и был уверен, что она его не «любит» в привычном описательном значении этого давно изуродованного слова, - это было другое её для него чувство, для которого ещё не придумано названия, - чувство уже взрослого человека, но ещё не познавшего и не осквернившегося безвозвратно любовью, пребывающего в девственном чувстве радости соприкосновения трёх миров: её, его и вселенского, жестокого, пошлого, извращённого мира, в котором мы все принуждены жить фактом своего существования.
Его «больше чем любовь» к ней была непреложной - она исходила только от чувств к самой ней, а не от любви к себе, себя он совершенно стирал в ничто и лишь воплощал любовь к ней всей Вселенной.
Смог бы он притронуться к ней как мужчина, когда она станет совершеннолетней? Это мучило его. Даже если она сама его попросит, даже если после этого он откажется от всего на свете и посвятит ей всю свою жизнь, свято храня верность, даже если он погибнет за неё.
Нет, не смог бы. Это ему не доступно как летать.
Они прощаются. Он неизбежно ощущает в своих руках НИЧТО, обнимая ВСЁ.
Она летит к морю.
В лучах неведомого солнца.