История Тамани часть 40

Ему, однако, не суждено было долго находиться дома. Письмом от 2 января 1796 г., приближённый графа Зубова, некий Грабовский сообщал, что Платон Александрович намерен послать в Персидский поход отряд черноморцев во главе с полковником Головатым, чтобы доставить ему честь, а войску славу. Желание фаворита было законом для казаков. 26 февраля 1796 г. после торжественного молебна в войсковом храме А.А. Головатый с двумя пятисотенными полками выступил из Екатеринодара в Астрахань. Из этого похода ему уже не суждено было вернуться. Губернатор Семён Жегулин прислал «на путь» Георгиевскому кавалеру А. Головатому икону Нерукотворного Спасителя Господа и письмо с пожеланием – «да даст Господь войску сему крепость и усердие». Ген. З.А. Чепега в начале марта отослал икону полковнику Головатому в Баку. Переписка между кошевым атаманом и судьей велась на протяжении всего похода и говорит о взаимопонимании и крепких дружеских отношениях. В конце сентября 1796 г. кошевой Чепега писал войсковому судье о том, что на должность писаря по отставке из-за болезни Т. Котляревского назначен был капитан Комаров, но «справлял обязанности плохо, с леностью, вмешивался в чужие дела» и поэтому вскоре отстранён от должности. Котляревский же «по случаю ослабления болезни», снова вернулся на этот пост по решению войскового общества. В связи с этим А. Головатый отмечал, что назначение и отставка Комарова лишний раз свидетельствует - чужаков не стоит назначать на ответственные должности в войске.

Антон Андреевич был не только самым грамотным и талантливым черноморцем, но и, пожалуй, одним из наиболее просвещённых людей той эпохи. Он всячески способствовал развитию образования и культуры в войске. Благодаря ему, на Тамань и в Екатеринодар переехали иконописцы, мастеровые люди из Украины. Он оказывал помощь монахам и настоятелям монастырей, щедро жертвуя деньги на поддержание православных культурных центров в Молдавии и на греческом Афоне. А.А. Головатый занимал несколько раз должность войскового писаря в Запорожской Сечи и хорошо знал цену знаниям, книгам, документам. Иван Мигрин так пишет о роли войскового судьи в ЧКВ: «Полковник Головатый был человек весьма умный: на нём лежали все заботы об устройстве и благосостоянии войска. Кошевой же атаман, бригадир Чепега, был добрый человек - и только; делами мало занимался и был даже вовсе неграмотный, а потому всеми делами и управлением по войску заведывал Головатый». Судья ЧКВ, оставшийся после отбытия атамана Чепеги в Польский поход за главного военачальника, успевал не только строить церковь в Тамани, Бугазскую гавань для флотилии с причалом, казармами, арсеналом, ветряной мельницей, строений войсковых в Екатеринодаре и по кордонной линии, но и решать вопросы по обустройству поселенцев. В 1794 г. он обращается к Таврическому губернатору С.С. Жегулину, а затем и к Платону Зубову с просьбой о снабжении «медикаментами войска жителей, старшин и козаков, а паче штаб-лекаря Барвинского». Он оказался сведущим и усердным врачом, оказывающим помощь больным черноморцам, более всего страдавших лихорадкой.

Как человек набожный Антон Андреевич заботился о заведении православных храмов и «монашеской пустыни, в которой бы престарелые и раненые на войне козаки по богоугодному желанию своему могли воспользоваться спокойною в монашестве жизнию». В сентябре 1794 г. из Синода пришло разрешение на устройство куренных храмов и заведение монастыря, данное вследствие указа Екатерины II от 24 июля. Головатый усердно занимался учреждением церквей в Черномории и подбирал священнослужителей. Дьякон Таманской Покровской церкви Фёдор Романовский был земляком Войскового судьи, а, возможно, и родственником. В одном из архивных документов за 1794 г. сказано, что «родился он в Екатеринославском наместничестве в местечке Новых Санжарах от отца тамошнего священника Романовского, а матери Мелании, которые уже умре». Иван Романовский окончил семинарию в Екатеринославле, в 1793 г. венчался и с того времени находился при походной Антоновской церкви. В 1794 г. ему исполнилось 24 года. Достигнув Астрахани, Головатый со своим отрядом поступил под начальство ген. Рахманова. 21 июня черноморцы прибыли на судах в Баку и разбили лагерь. В Персидском походе казаки сражались храбро. Бригадир Головатый писал кошевому Чепеге: "Ще бачу козацька слава не загинула, коли исключая двух больных с числа десяти человек восемь могли дать персиянам почувствовать що е в черноморцах за сила!". В целом Персидский поход оказался неудачным для черноморских казаков. Находясь на болотистых островах, они много болели, голодали и умирали.

Сама их служба была бесцветной, сражений с неприятелем, кроме зензелийских, не происходило. Они то перевозили на судах с одного места на другое войска и провиант, то устраивали лагеря и строили батареи. При этом черноморские полки были сильно раздроблены, что было неудобно для полковых командиров и для бригадира А. Головатого в особенности. Вскоре командир полка Великий утонул в море, другого комполка - Чернышева занесло штормом на дербентские берега. Он вернулся в лагерь только под конец войны, изнурённый и больной. Главные командиры войск на Каспии умерли: сначала контр-адмирал Фёдоров, а затем и граф Апраксин. А.А. Головатый стал исполнять обязанности начальника флотилии и десантных войск на Каспийском море. В этой почётной должности войсковой судья Головатый находился недолго. Не пощадила и его лихорадка. Перенося болезнь на ногах, Антон Андреевич вечером 28 января 1797 г., сидя в кресле, на 53 году жизни скончался. Он так и не узнал, что после смерти 70-летнего ген. З. Чепеги, казаки в Екатеринодаре, в середине месяца, избрали его своим атаманом. Письмо войскового писаря Т.Т. Котляревского, из казачьей столицы 19 января с этим известием, получил полковник И. Чернышев, принявший командование над черноморцами. В ответном письме он сообщал: «Честь имею донести, что находящийся в отряде от войска в Персии высокородный и высокопочтенный господин бригадир и кавалер Антон Андреевич Головатый, имея командование Каспийским флотом на Кизигалачском рейде и войсками, на полуострове Камышевани состоящими, того ж генваря в 28 день скончал живот свой, а 29 с отличною церемониею от морских и сухопутных сил погребен.

Оставшиеся по смерти его здесь, имение и деньги поручены наследнику его, родному сыну, полковнику, армии капитану Александру Головатому, о чём и опись войсковому Черноморскому правительству препровождена». Кстати, Александр Головатый после смерти отца графом Зубовым был уволен со службы, после чего отправился в Черноморию. За какую-то вину был лишён чинов и в том же 1797 г. умер в Тамани. Конечно же, Антон Андреевич мечтал о спокойной и мирной жизни на Кубани. Но не суждено было ему воспользоваться всеми благами, которых он добился для войска. Рассыпалось в прах добро, собранное за долгие годы. Упразднено было и ЧКВ, но сохранилась о Головатом память в народе, Покровский храм и как самое большое богатство - песни, сложенные Антоном Андреевичем в 1792 г. Старшины и простой казацкий люд, глубоко уважали своего «батька» Головатого, о нём даже сочинили присказку-поговорку, которая больше века жила в народной кубанской речи: «Знае об тим Головатый Антон: вин нам голова, вин наш и батько – вин нам поголыв головы гладко!» (т. е. снова сделал нас казаками – авт.). Вернувшиеся из похода на Кубань голодные и оборванные казаки, не получив причитавшегося им жалования, потребовали «удовлетворения обид». Эти события вошли в историю Кубани, как «Персидский бунт», который жёстко был пресечён. Войсковой писарь Тимофей Котляревский находился в это время в Петербурге на коронации императора Павла I и был его рескриптом назначен войсковым атаманом. Новоявленный "батько" (казаки никогда его так не называли) большую часть времени жил в столице, откуда посылал на Кубань распоряжения и приказы.

Он правил казаками до конца 1799 г., причём весьма худо, именно при нём произошел персидский бунт - в основном по его вине. В 1996 г. группа краснодарских учёных пыталась отыскать на Каспийских берегах место погребения великого черноморца А. Головатого. На острове Сары, где, по некоторым сведениям, он был похоронен, удалось обнаружить целое кладбище русских моряков и большую плиту над братской офицерской могилой, в которой, вероятно, и был погребён Антон Андреевич. Для того, чтобы в этом окончательно убедиться, нужны новые исследования и новые научные экспедиции. Приходское духовенство на протяжении длительного времени несло на себе и просветительские функции. Историк Ф. Щербина, рассказывая о развитии народного образования в Черномории, считает духовенство одним из главных посредников «преемственности» в передаче грамоты «от одних лиц к другим». Уже в 1809 г. черноморцы при Покровской церкви, в доме, занимаемом причтом, устроили первую школу. Обучать детишек стал дьячок Фёдор Белявский. Желающих учиться было очень мало, да и тогдашняя наука не отличалась особенной производительностью, толкаясь и путаясь в титлах часослова и псалтыря. Священник Симеон Кучеровский в своём сочинении так описал черноморцев того времени: «Черноморец обращается к религии и ждёт единственно от неё помощи. Всё делается по Божьему. Бог силён летом всё холодом истребить, а зимой зноем попалить - в этом искренне уверен каждый. Отсюда происходит, что более строгие и сильные в научении слову Божию пастыри церкви пользуются полным уважением и расположением прихожан, в скорбные минуты утешить, поддержать, удерживать страсти.

Продолжение следует в части  41                http://proza.ru/2021/01/18/767