Кукуево и Хутор

   На высокой горе недалеко от старого дремучего леса раскинулись белёными избами с широкими дворами две большие деревни. По одну сторону стояла деревня с довольно смешным названием - «Кукуево». Кто придумал это название деревне, неизвестно. Старики говаривали, будто в старом лесу возле этой деревни раньше было очень много кукушек. Отсюда и пошло название «Кукуево». По соседству располагалась деревня с необычным названием «Хутор». Почему – Хутор? – тоже никто в толк не мог знать. Может от того, что там было много домов с крытыми крышами камышом. И когда на футбольном поле собирались игроки с обеих сторон на очередной матч, все говорили:
- Сегодня деревенские играют с хуторскими!
   Деревенские мальчишки плохо контактировали с хуторскими, завсегда оставаясь врагами. То поляны делили, то тропы, то дрались за девчонок. В общем, был бы повод помахать кулаками. А если не было повода, тогда они собирались большими толпами «стенка на стенку» от души поколошматить друг друга! Дома всех ждал непременный нагоняй, ругань и наказание. Но силу-то богатырскую надо куда-то девать!
   Под горой богато разросся многолетний старый лес. От своей дремучести и старости лес так и называли «Старый». Народ ещё его называл «Синий» из-за густых туманов. За утренними туманами деревья вдали казались синим силуэтом. А ещё лес носил третье название – «Тихий». Но это название он оправдывал до тех пор, пока не наезжала весёлая толпа ребятни с разных городов, сёл и деревень. Богатый и щедрый обильными полянами грибов и ягод, лес был не менее щедрый на куниц, хорьков и лисиц, которые постоянно набегали погостить в курятники. А зимой из дремучей чащи жаловали голодные волки. Старики заверяли, будто далеко в самой чаще водились медведи! То ли они байку пускали для детей, чтобы те не бегали далеко в лес, то ли говорили правду. Это оставалось распространённым слухом. И смельчаков заходить подальше в чащу не находилось.
   Между густыми кустарниками боярышника, ежевики, орешин и прочей растительности протекала речка с названием «Синяя строчка». Может быть, у неё и было другое название, только все привыкли её называть - «Синяя строчка». Она была местами мелкая, местами глубокая. И узкая, и широкая. И, конечно же, в ней водилась рыба. Эту речку все делили между собой, кто как мог! Частенько любители тишины по раннему утру вместо тихой ловли, отбивая наилучшие рыбные места, устраивали громкий скандал, переходящий в безобразную драку удочками и вёдрами!
   Далеко за лесом синели горы, которые все так и называли «Синие горы». Наверное, чтобы было легче. А чего придумывать всякие названия, когда и так ясно, что горы «синие». Вот про эти горы и говорили, будто их заселили медведи. Под их подступами малины было видимо-невидимо! Приходят бабы малину собирать, а медведь затаится в кустах и ждёт, когда они наполнят лукошки. А как лукошки наполнятся, так медведь и вылезает из кустов:
- Дратуте! А вот и я!
   Бабы с визгом бросают лукошки и в панике удирают так, что кусты по всему лесу трещат. Да только ведь косолапому люди не нужны. Он малину в лукошках есть! Её теперь с кустов собирать не надо!
    Мальчишки и девчонки, проживающие здесь, мало задумывались об этих всех названиях деревень, гор, леса и речки. Они просто жили в своём беспечном мире детства, наслаждаясь голосами кукушек, грибами и ягодами Старого леса, купанием и рыбой из Синей строчки. Ходили на поле играть в футбол на встречные матчи между деревнями. А весёлыми летними вечерами толпой у ярко пылавшего костра орали песни под гитару, балалайку, либо гармошку. Частенько толпа под густыми кустами сирени и жасмина устраивала танцы при луне под старый транзистор. А ранними утрами можно было любоваться заревом восходящего солнца из-за далёких Синих гор.
   Просторы полей манили далеко за собой потеряться среди ромашек, кукурузы, подсолнухов, колосящейся пшеницы, гречихи и прочих колхозных угодий. Мальчишки пасли в ночное лошадей. Сидя у яркого костра, они до утра могли трепать страшные байки или занятные истории. Спать никому не хотелось. С утра пастух громким щёлканьем кнута сгонял в огромное стадо хозяйских коров и овец. У леса на опушках паслись на привязи козы. На колхозных фермах раздавалось разноголосое мычание и хрюканье, кряканье и гоготание. В густых высоких кустах бурьяна по улицам в жару дремали куры.   
   А ещё на отшибе у леса стоял старый заброшенный сарай. Текли байки, будто там тёмными ночами собирается нечистая сила беситься. За этим сараем росла старая кривая берёза. Старики брехали, якобы берёза является деревом ведьмы и притягивает злых духов. Может это была правда, может кривда. Никто этого не знает. Но, на всякий случай, сарай старались обходить стороной и там не играть.
   Не меньший мрак наводила старая баня недалеко от речки. Старухи болтали будто там по ночам черти купаются. А днём прячутся по углам спать.
   Между деревнями построили школу, баню и магазин, который все звали «Сельпо». Школа летом не пустовала. Там квартировались отряды взрослых студентов, которые приезжали работать в колхоз на поля или фермы. В бане народ любил от души похлестаться берёзовыми и дубовыми вениками. Благо дубов и берёз росло полный лес.
    В магазине всегда привозили свежее молоко с коровьей фермы. Большие караваи белого хлеба невозможно было донести до дома, не искусав края хрустящей румяной корочки.
   По выходным дням в местном Клубе жители ходили смотреть привозное кино. Недалеко от Клуба находилась летняя танцплощадка, где вся молодёжь дотемна под музыку отрывалась по полной программе в танцах! Впрочем, как и полагается! Горячие парни после танцев частенько устраивали жестокий махач с неприятелями, который печально заканчивался кутузкой местного отделения. Рано утром к острогу начинали подтягиваться злые жёны и мамки, слёзно выпрашивая отпустить непутёвых арестантов. Дома мужики терпели гневный скандал, а подростков родитель крепко охаживал ремнём либо вожжами!
   Ещё дальше располагались большой базар, вокзал, почта со сберкассой. Там же могли позвонить с переговорного пункта родственникам. Будка для переговоров была одна. Имелась тут же автобусная остановка. Кому надо было по делам в райцентр, те сидели на этой остановке в ожидании небольшого старенького автобуса. Он приходил два раза в день. А кто-то добирался до города на телеге, запряжённой лошадью, либо на попутках.
   Обе деревни без исключения называли себя большим селом, так как на горе между ними возвышалась церковь с колокольней. А далеко в поле стояла высокая пожарная каланча.
- Раз у нас есть церковь и пожарка, значит мы – село! – гордо говорили бабки и крестились на горевшие под солнцем золотые кресты.
   Причём церковь эта была рабочая, с настоящим колокольным звоном и с попом. Посягать на религиозную архитектуру никто не замахивался. Рано по утрам старики спешили посетить благодатное место для общения с Богом.
  Ближе к деревне Кукуево раскинулось в крестах старое кладбище. Оно было огорожено низким железным заборчиком, через который не составляло труда просто перелезть. За могилками жители заботливо ухаживали. Всюду благоухали кусты жасмина, сирени и прочих цветов. В высоких берёзах, тополях, ясенях и ёлках птицы вили гнёзда и растили свои выводки.      
   У реки на взгорке вертела крыльями мельница. Она была старая, но не заброшенная. В ней мололи муку.
   Недалеко от мельницы на косогоре стояла кузница. Зимой там никто не работал. А летом работали цыгане. Цыганский табор наезжал по теплу. И всё бы ничего, но воровской коллектив пёстрых юбок напрочь отнимал покой у всех подряд! Тут запирай, не запирай своих кур да уток, а цыгане всё равно будут хлебать жирные щи из твоей домашней птицы! Как они так воровали, одному сатане было известно. Воровство на лицо, но – не пойман, не вор! Поди, докажи, что съели именно твою индюшку, а не гуся соседа! Шиш!!! Народ не мог дождаться наступления холодов, когда черномазые кочевники в кибитках покинут деревню.
   Так же на нейтральной территории между деревнями была построена местная больничка. Туда ходили больные с разными хворями. С недавних пор в больничке открылся зубной кабинет. В деревню из райцентра приезжал зубной врач Дим Димыч. Он исправно выполнял свою работу. Кому сверлил зубы, кому выдирал, а кому и протез на заказ делал. В общем, ценный был врач. Жители его очень уважали.
   Но не все жители имели в деревнях уважение. Были там колдуньи и колдуны, ведуны и гадалки. Ну, к таковым относились злые бабушки и дедушки. Детей они не имели и не любили их. Гадалок было полно, вранья ихнего ещё больше. Но самые злобные были, однако, двое.
   На краю деревни «Кукуево» за высоким глухим забором обитала бабка Никулиха. Изба её находилась рядом с кладбищем. Старуху это совсем не пугало. На деревне ходили слухи, будто старушенция по ночам на кладбище встречается с чертями, чтобы от них брать себе колдовскую силу. С ней никто не дружил. Народ её боялся. А вот кто желал кому-то зло поднести, тут уж бежали к ней тёмными ночами. Никулиха была настолько стара, что не могла сказать, сколь ей стукнуло годков и когда её день рождения. Она имела манеру ужасно сквернословить. Уши порядочных женщин не выдерживали такой беседы, и в конце концов они просто прекратили общение с такой собеседницей. Часто Никулиха стояла за своей глухой калиткой и высматривала, кто идёт мимо. Как только мимо шла детвора, она быстро выпускала шипучих гусей. Гуси были здоровые, как добрые орлы! За них Никулиху дети прозвали «баба Яга и гуси-лебеди». С хозяйкой ругаться было бесполезно, так как бабуся прикидывалась глухой и бестолковой. Дети просто старались обходить это место.
   А в деревне «Хутор» прижился старый древний дедок Тихон. Только имя своё он совсем не оправдывал. Дед был настолько скандальный, что перескандалить его было бесполезным делом. Как и бабка Никулиха, он неслабо сквернословил, словно специально пересыпая бранными словечками свои злые речи. Обидчикам своим он непременно грозил проклятиями и местью. На всех проходивших мимо его избы из-под подворотни с визгливым лаем с примесью хриплого рычания выскакивала до безобразия злющая собака. Она хоть и была мелкая, но была до того юркая, что не раз покусала проходивших детей за ноги. У неё даже кличка была подходящая – Уська. Видать дед собаку никак не называл. Она принимала свою кличку от слова «усь», когда дедулька кого-нибудь травил и, ощерив зубы, орал: «Усь! Усь его!!» Как только его не срамил народ, не ругал, всё было бесполезно. Впрочем, как и с Никулихой. Старики болтали, что дед Тихон по ночам играет в карты с самим дьяволом. Заросший плетень колдуна густым бурьяном люди тоже старались обходить за милю. За всё такое зло дети невзлюбили деда. Укусы его собаки залечивала травница-бабка Дубинская. Она же лечила народ и заговорами, и молитвами.
   В народе говорят, что семья не бывает без урода. Вот, наверное, эти колдуны и выполняли роль «уродов».
   В окружении лесных угодий недалеко от Синей строчки раскинулся пионерский лагерь «Огонёк», обнесённый высоким забором. Сюда к лету съезжалось огромная толпа весёлых ребят. В этот лагерь попадали дети и из деревень.
   Вот такой народец жил-проживал в этих краях у Старого леса, у Синей строчки. Время шло своим чередом, поколение подрастало. Вырастая, все разлетались по чужим городам, как птицы. А деревни стояли, принимая на смену новые подрастающие поколения таких же весёлых мальчишек и девчонок.
  О них и пойдут разные рассказы, над которыми можно будет смеяться и веселиться. Ведь детский мир – самый интересный и неповторимый!!!

продолжение следует ----------------