Именем Космоса. Часть 3. Глава 34

Глава XXXIV

Даргол покинул госпиталь тридцать первого мая. Он восстановился, с его тела сошли последние шрамы, прежним стало лицо, и силы вернулись настолько, что он мог вести обычный для цивилизации образ жизни.

– Если хотите лучшего, – сказала Эсабелла, прощаясь, – то вам будет достаточно тренировок, о нагрузке и интенсивности которых я вам не говорю – я убедилась, что вы рассчитаете их для себя сами. – Она улыбнулась, пожимая руку Даргола: – С вами было хорошо работать. Но, надеюсь, больше вы здесь не окажетесь.

– Неужели вас не смущает, что ваш пациент – пират? – спросил Даргол.

– Нет. Во-первых, я немного знаю о вас от Фарите и Майрана, во-вторых, я имела возможность составить о вас собственное мнение. И в-третьих, вы были в таком состоянии, которое ясно говорит о вашем несогласии с остальными пиратами.

Даргол кивнул. «В-четвёртых» было то, что Эсабелла не знала пиратства. Ей не пришло в голову, что он мог быть двуличен, или что пираты могли держать его в фолкоме просто потому, что таков конец любого главаря, а вовсе не «перевоспитавшегося».

Во второй половине дня, пройдя регистрацию, они с Майраном заняли места на лайнере.

Впервые в сознательной жизни Даргол оказался на лайнере пассажиром. Он не руководил, он был таким, как окружавшие его люди, и это было ему странно.

С момента, как Даргол пришёл в себя, Майран наблюдал за ним. Он опасался, что оказавшись в цивилизации, тот замкнётся в себе, перестанет интересоваться окружающим и займёт позицию: я сюда не просился, и делайте, что хотите. Но до сих пор Даргол держался доброжелательно и был достаточно активен.

После старта Даргол остался в кресле. Он смотрел за иллюминатор, оба молчали.

Никогда ещё разлука Даргола с Космосом не была такой долгой, как та, что закончилась сегодня. Давая «Меридиану» уйти с Терции, он простился с Космосом навсегда, не оставляя себе шансов увидеть его снова, и сейчас во всей полноте переживал встречу. Но лицо его хранило бесстрастность.

Наконец Даргол очнулся.

– Какой мягкий старт, – заметил он. – Чтобы пользоваться лайнером, не нужно никакой подготовки. Но кое-что здесь явно переменилось. Пассажиры в скафандрах.

– После отмены усиленного сопровождения это правило решено было оставить.

– Логично. Но если охрана прежняя, значит, она никуда не годится.

– Вы категоричны.

– Имею все основания.

– Девяносто пять процентов нападений на лайнеры бывают отбиты.

– А оставшиеся пять?

– Предложите, как сделать лучше.

– Лайнер сопровождают три корабля? Это равно нулю. Несколько пиратских кораблей легко отгоняют их.

– Сейчас у пиратов на территории Терции практически нет «нескольких» боевых кораблей.

– Это «на территории Терции». На ней свет клином не сошёлся? И, кроме того, ты верно сказал «сейчас».

– Мы пытались охранять лайнеры с помощью исатров, рельтеров и нескольких тойерных отделений. Результат, безусловно, был прекрасным – ни один лайнер не был ограблен. Но весь остальной транспорт был практически не защищён. И количество пассажирских рейсов было сокращено в несколько раз, что не добавляло людям удобства.

– Подвергнуться ограблению, безусловно, удобнее.

– А вы предлагаете именно это – оставить минимум пассажирских рейсов и охранять только их?

– А как обстоит дело с усилением СГБ?

– Это дело не дня и даже не года. Но, что можно, за истёкшее время сделано.

Даргол кивнул.

– Кильрат докладывал мне об усилении баз СГБ, но после проведённой операции я подумал, что всё делалось ради разгрома Терции. Ладно. Такой вопрос с наскока действительно не решишь. Если же говорить о том, что можно сделать сейчас, это довольно просто. Во-первых, не давайте лайнерам в сопровождение рельтеры. К чему? Они – скорость и знают свою сильную сторону, вот и увлекаются, достаточно пройти перед ними в хорошем скоростном режиме. Дайте тех, кто бегать не умеет и поэтому станет драться, не сходя с места.

– Исатры?

– Да. И забудьте, наконец, о своей гуманности. Если кто-то приближается к лайнеру, бейте сразу на уничтожение. Количество желающих напасть сразу станет меньше.

– Кто с мечом к нам придёт, от меча и погибнет... – пробормотал Майран. – Тоже верно. Но, боюсь, тактику Александра Невского сегодня многие не поддержат.

– В этом ваша беда. Вы всегда что-то с кем-то согласовываете и прислушиваетесь к мнению людей, которым лучше бы помолчать. Андрей Лисарк открыл бы передо мной люки сразу и не подвергал людей ненужному риску, но он спрашивал разрешения у тех, кто был вообще вне ситуации.

– Разве лайнеру от вас что-то грозило?

– Дело в принципе. Людям у вас нельзя действовать самостоятельно.

– Вы в корне неправы!

– Джон Уэлт тоже должен на всё спрашивать разрешения?

– Не знаю, Капитан. При мне не спрашивал.

– Над ним есть начальство? Кто вообще является руководителем Галактики?

– Королём или президентом? Такой единовластной фигуры в Галактике нет. Есть УДГ и СГБ, есть Совет Галактики.

– Кто принимает решения?

– Смотря какого уровня решения. Если дело касается всей Галактики, то Совет Галактики, начальник УДГ, СГБ. Если же решение небольшое, допустим, группа лиц хочет открыть мастерскую по пошиву одежды, то они обращаются к координаторам с инициативами. Координаторы смотрят, насколько это востребовано, и дают добро или направляют внимание инициаторов на то, что в данный момент нужнее.

– А если инициативы не поступило, но работа есть?

– Идёт обратная связь от координаторов.

– Так, ну пусть. И всё-таки, кто руководит?

– Совет Галактики.

– А Джон Уэлт и Анчегал Наур?

– Джон Уэлт руководит СГБ, Анчегал Наур – УДГ.

– Кто из этих двоих главнее?

– Можно сказать, что они равны. Анчегал Наур, пожалуй, главнее.

– И Джон Уэлт ему подчиняется?

– Прислушивается.

– Джон Уэлт решил что-то предпринять. Его действия?

– Он выносит своё решение на Совет Галактики.

– И секретность летит в Чёрную дыру.

– Капитан, будучи главарём Терции, вы знали достоверно из каких-то источников о существовании военной разведки или это были только ваши умозаключения, основанные на твёрдой логике?

– На твёрдой логике. Ну, плюс разоблачённый когда-то шпион.

– Но вы не получили от него информации.

– Не получил.

– Я, когда был рядовым жителем Галактики, тоже не предполагал, что военная разведка существует. А вы можете представить себе, насколько это крупная организация?

– Что ж, утечки информации нет, ты меня убедил.

– Капитан, когда вы были на Удеге, почему вам не удалось встретиться с Джоном Уэлтом?

– Не хватило времени. Ты можешь объяснить, почему меня тогда не задержали?

– Где? На Удеге, Капитан? На пиратском космодроме?

– Почему нет? Не каждый день туда к вам прилетают главари крупнейших группировок.

– К чему задерживать вас там, если вы стартуете, а в Космосе, в центре Галактики, вас можно будет задержать, не нарушая никаких законов?

– Но ведь не задержали.

Майран пожал плечами.

– Может быть, потому, что сам Великий Космос заодно с вами?

– Но там бывают личности, не находящиеся под его защитой. Достопамятный Юф Мэрион-Гла... Он, насколько я знаю, бывал там регулярно.

– Откуда вы знаете?

– Ну, не только у СГБ там свои люди!

– В самом деле! Что ж, СГБ работает, но не всех удаётся задержать.

– Каким образом вообще там поддерживается порядок? Что происходит, если пират прилетел и хочет встретиться с кем-то из руководителей СГБ?

– Для чего, Капитан?

– Допустим, в его группировке заложник, которого надо на кого-то обменять, или эсгебешники незаконно задержали его человека на этой же Удеге.

– Он обращается со своим вопросом к любому эсгебешнику, и тот договаривается для него о встрече.

– И нужный руководитель прилетит к нему по первому слову, как ко мне Джон Уэлт?

– Вы – не рядовая фигура, поэтому Джон Уэлт прилетел к вам, Капитан. А пирату будет дана охрана, и его выпустят за пределы охраняемой зоны.

– Если он что-то сделает со своей охраной?

– За ним ведётся наблюдение с орбиты, и об этом сразу станет известно. Вполне возможно, его прямо с орбиты и застрелят.

– И это не будет нарушением закона о неприкосновенности пиратов на Удеге?

– Если пират хочет быть на Удеге неприкосновенным, он должен соблюдать элементарные правила и не пытаться кого-то убить.

– А драки?

– Если в таверне при космодроме произойдёт драка, её участники отсидят за дебош трое суток.

– Все? И цивилизованные?

– Пираты – все. Цивилизованные – не те, кто вынужден был защищаться, но, возможно, зачинщики.

– Что должен делать цивилизованный, если увидел в таверне пирата, своего врага?

– Сообщить в СГБ.

– И СГБ?

– Будет держать его на особом контроле и попытается задержать после старта.

– Ха-ха, – сказал Даргол. – Зачем вообще нужны вам эти космодромы на Удеге и Диэлчи?

– Чтобы пираты прилетали и назначали там встречи – и это отслеживается СГБ. Чтобы у пиратов были способы сообщения с СГБ. Бывает, пират прилетает туда, чтобы сдаться.

– Часто?

– Вы удивитесь, но да.

– Что ж, этого уже достаточно. Но, продолжая тему поддержания правопорядка, что будет с цивилизованным, если он не положится на обещание СГБ задержать его врага, а сам застрелит его?

– За убийство он сам пойдёт на Тиргму, Капитан.

– А если он сделает это не на Удеге или Диэлчи, а в Космосе? Тэад дважды гонял меня в Космосе, имел он на это право?

– Да. В Космосе и везде, кроме избранных космодромов на Удеге и Диэлчи, пират вне закона.

– И убить его имеет право любой?

– В целом – да. И я наслушался досыта вещаний пиратов о притеснениях со стороны цивилизации и СГБ. Пират – не невинная жертва, хоть многим нравится выставлять себя такими. СГБ долго пыталась регулировать этот вопрос, запрещала людям стрелять по пиратам первыми, и что получалось? Пират подходил, не встречая сопротивления, и захватывал корабль. Любая встреча с пиратом уже может рассматриваться как попытка ограбления с его стороны. Соответственно, человек имеет право защищаться и открывать огонь первым. Если же встреча с личным врагом произошла на Удеге или Диэлчи, можно попытаться задержать его самому, главное, не хвататься первому за оружие. А защищаться может каждый.

– Но если защищается цивилизованный – ему ничего не будет, если пират – его задержат и отправят на Тиргму.

– Пусть попытается доказать, что он не нападал. Но – да, Капитан. Шансов у него почти нет. Вывод один – пусть старается избегать таких ситуаций. В конце концов, вы сами обвиняете СГБ в излишней гуманности.

Даргол и Майран говорили тихо, и никто не обращал на них внимания. Пассажиры разошлись после старта по другим помещениям лайнера, в верхнем салоне остались немногие.

– Капитан, – спросил Майран, то и дело обводя людей взглядом, – вы не ожидаете, что здесь, на лайнере, может встретиться кто-то, кто узнает вас?

– А у тебя не было таких встреч?

– Была.

– И как?

– Довольно... неприятно. Но не хуже, чем на ограблении.

– Скажем так, я допускаю возможность такой встречи.

Майран видел, как Даргол аккуратно, чтобы не привлечь внимания, наблюдает за людьми. Они были ему интересны.

– Идёмте в нижний салон? – предложил он.

– Зачем?

– Будем играть в шахматы.

В нижнем салоне они подсели к шахматному столику. На другом столике, рядом, лежало несколько «воздушек». Майран взял одну, открыл и кивнул. На первой странице посреди большого голографического листа было размещено объявление:


ВНИМАНИЮ ЖЕЛАЮЩИХ
ВЫСТУПИТЬ НА СУДЕБНОМ ПРОЦЕССЕ
ПО ДЕЛУ ГЛАВАРЯ ПИРАТСКОЙ ГРУППИРОВКИ ТЕРЦИЯ
КАПИТАНА
В КАЧЕСТВЕ СВИДЕТЕЛЕЙ ОБВИНЕНИЯ ИЛИ ЗАЩИТЫ!


Собранные в ходе расследования факты не позволяют вынести однозначного решения, поэтому приглашаем всех жителей Галактики совместно рассмотреть вопрос о степени виновности человека и, возможно, о его дальнейшем пребывании в цивилизации.

Обращаться до 10 дэннат 2397 года в любое отделение УДГ.


Управление Делами Галактики

Служба Галактической Безопасности


­– Что там? – спросил Даргол.

Майран молча передал ему «воздушку». Даргол прочитал, открыл другое издание, находящееся в этой же «воздушке», потом ещё несколько. В каждом, на первой странице, было это же объявление. Он чуть усмехнулся:

– Ну что ж, Галактика оповещена. Чиль отнёсся внимательно к моим условиям, и здесь нет обо мне как личности вообще ни слова.

Он сложил «воздушку», посмотрел на людей, находившихся в салоне. Не похоже было, чтобы ими обсуждалось нечто необычное.

– Что, это объявление вышло сегодня впервые?

– Не думаю, Капитан.

– Кажется, никому нет дела до этого объявления.

– Возможно. Люди знают, что Терция разбита, и сообщение о её главаре не особо выбивается из этих событий. Хоть, конечно, последняя фраза о вашем пребывании в цивилизации смутит многих.

– И возбудит любопытство. Ладно, пусть любопытствуют.

Даргол отложил «воздушку». Майран расставил фигуры, стал объяснять основные правила. Даргол слушал, и пояснения не мешали ему наблюдать за людьми. До сих пор у него никогда не было возможности видеть, как ведут себя цивилизованные в спокойной обстановке.

Путь был достаточно долгим, и Майран зарегистрировал для себя и Даргола каюту. Они поужинали, и Даргол спросил:

– Какое время суток будет там, куда мы летим?

– Середина дня.

– То есть, сейчас там ночь.

– Да. И мне кажется, вам после госпиталя не надо переутомляться.

Даргол покачал головой:

– Пройдёмся.

Несмотря на мирный перелёт, ему было тревожно.

...Они шли по коридору, как уже было однажды – во время ограбления. Оба вспомнили о нём. Даргол спросил:

– Почему ты выбрал себе именно это? Точнее, в фолкоме, в твоём Декабре, ты не жалел, что ушёл из дома?

Майран ответил с усмешкой.

– Верьте или нет, Капитан, там я жалел только, что не держал себя в руках, когда встретил Лэмана. И ещё об одном, пожалуй. Что бластера нет, чтобы убить Кильрата. Ну, а выбор... Сначала я просто хотел приносить пользу, настоящую, с полной самоотдачей. А потом? Как сказали мне мои ребята: когда поймёшь, что в мире есть такое, то отступать уже некуда – как страус, голову в песок не засунешь.

Даргол взглянул на него, но не спросил ни о чём. Сказал:

– Я много думал, почему вдруг прикипел именно к тебе. И ответ, пожалуй, вот в чём: ты не принимал пиратства и имел смелость и неосторожность не скрывать этого передо мной. Были на Терции и другие... эсгебешники – и ни один не привлёк моего внимания, хоть, надо полагать, любой готов был на многое, чтобы оказаться рядом с главарём.

– Я был слишком... молодым, чтобы вести себя так осторожно, как надо, – ответил Майран. Он тоже, но со своей стороны много раз обдумывал это. – В моём возрасте, говорят, человеку свойственно верить в людей. И, кроме того, вы спасли мне жизнь. Хоть и могли, не заметив, перешагнуть и оставить меня там.

– Не мог, – чуть усмехнулся Даргол, – потому что ко мне примчался Лэман.

Даргол остановился у библиотеки, отвёл в сторону приоткрытую дверь.

Музыкальных инструментов здесь не было, зато книги занимали почти всё пространство. Но Даргол, пройдя взглядом по стеллажам, развернулся и вышел. Это насторожило Майрана. В госпитале была отличная библиотека, но когда Майран предложил сходить туда, он ответил коротко: «Нет».

Они снова поднялись в верхний салон, заняли кресла. Свет в салоне был убавлен, и в иллюминаторы смотрел Космос. К этому времени лайнер прошёл около половины пути. От густонаселённого центра Галактики он переместился к окраине. Последние месяцы Майран часто проделывал этот путь, ставший для него привычным. Но Даргол мысленно отмечал для себя местонахождение лайнера, который входил сейчас в малопосещаемые районы.

И Даргол не удивился, когда на иллюминаторы опустились алломы и зажёгся свет. Майран встревоженно приподнялся в кресле:

– Вам везёт на новенького! Кто там такой сильный?

Вскоре включился внутренний переговорник лайнера, и голос землянина произнёс:

– Иркмаан! На наш лайнер совершено пиратское нападение! В связи с этим экипаж просит всех пассажиров загерметизировать скафандры и пройти в нижний салон. – Землянин чуть запнулся, но выговорил твёрже: – Тем, кто владеет оружием и может быть полезен при защите, пройти к главному люку. Иркмаан, пираты пришли с достаточно небольшими силами, и рядом базы СГБ. Для нас главное – продержаться до прихода помощи.

– Вот как у вас это происходит, – пробормотал Даргол. И рассмеялся в душе холодной иронии Космоса. Недобитые остатки пиратов Терции напали не на какой-то другой лайнер, а на тот, на котором летел их бывший главарь! Казалось, сам Великий Космос предложил ему выбор. Раз командир обратился за помощью к пассажирам, значит, ситуация такова, что пираты войдут на лайнер. Разрозненные, не имеющие базы и нуждающиеся в главаре, которому станут служить, если он снова возьмёт на себя их проблемы.

И не будет суда, неопределённости, тягостного, угнетающего безделья!

Не будет Майрана и Фарите.

Но не будет и Тиргмы, а вместе с ней смерти.

И что ж с того, что его освобождали от этих самых пиратов силами всей СГБ?

Несколько человек, находящихся в салоне, прошли мимо них: одни – к трапу вниз, другие – к главному люку.

Майран встал. Даргол не двинулся – нога на ногу, руки скрещены на груди.

– Капитан! – сказал Майран.

По главной лестнице уже поднимались люди, в основном – мужчины. Но было и несколько женщин.

– И что, – сказал Даргол, – их, необученных, неопытных, как так и надо поднимают к оружию?

Майран перевёл взгляд на собиравшихся у люка людей. Посмотрел на Даргола.

– Капитан, я эсгебешник, и моё место с сопротивлением. А ваше?

Ещё мгновение он напряжённо смотрел на Даргола – и шагнул к главному люку.

Даргол взялся за подлокотники кресла.

– Подожди.

Он встал.

– Ну почему ни СГБ, ни цивилизация ничему не учатся на собственных ошибках? Вы снова положите сейчас столько народа вместо того, чтобы сделать выводы: бесполезно пытаться защитить главный люк. На него направлен основной удар, выдержать который изнутри невозможно.

И увидел, как просветлело от радости лицо Майрана.

Они прошли к главному люку.

– Где командир лайнера? – спросил Даргол.

Ответил землянин:

– Это я, иркмаан. Командир лайнера «Океания» Сайрес Джонс.

– Прикажите кораблям Сопровождения, – заговорил Даргол, привычно принимая командование на себя, – избежать боя с пиратами и занять позицию в стороне от лайнера. Чтобы по первому сигналу они готовы были обстрелять тот из пиратских кораблей, который им будет указан. Сопротивление надо вооружить и спрятать.

– Кто вы, иркмаан? – спросил командир лайнера.

– Этот человек – опытный военный, – сказал Майран. Долго было объяснять подробнее, а главное, такая правда порадила бы только недоверие.

– Я не имею права отдавать приказы взрывать какие-то корабли, пусть и пиратские.

– Зато пираты имеют право взрывать и убивать вас, – сказал Даргол. – Шевелитесь.

Командир лайнера пристально посмотрел на Даргола.

– Хорошо.

Тем временем экипаж выдавал пассажирам оружие.

– Когда пираты подойдут, – сказал Даргол командиру, – главный люк нужно открыть, не дожидаясь, пока он окажется повреждён.

– Открыть? – переспросил командир. – Да вы понимаете...

– И отключить систему обороны площадки перед люком.

– Это означает сдать им людей и лайнер!

– Нет. Это означает спастись. Как вы уже убедились, отбить нападение вам не удалось. Победить теперь можно, только действуя нештатно. Мы заставим их испугаться.

Даргол обернулся к сопротивлению.

– Иркмаан! – сказал он. И усмехнулся: кроме этого обращения, ничего нового в создавшейся ситуации для него, в сущности, не было. Непредвиденная боевая операция, проводимая людьми невоенными. – Когда пираты войдут на лайнер, никто из вас не должен открывать огонь без приказа. На несколько минут надо создать у них иллюзию, будто лайнер пуст.

Он принялся размещать людей вокруг главного люка так, чтобы их не было видно вошедшим на борт пиратам. Затем снова обратился к командиру:

– Наблюдайте из отсека управления. Когда я скажу слово «Салют», отдайте приказ Сопровождению обстрелять тот из пиратских кораблей, который будет самым удалённым от лайнера. Майран!

Он нашёл взглядом Майрана, который едва не ответил по привычке: «Да, Капитан!»

– Жди наготове. Если я взмахну рукой, поднимешь людей. Но пусть и тогда никто не стреляет.

– А вы, Капитан?

– А я подожду здесь.


Трасса Удега – Земля была одной из наиболее охраняемых в Галактике, и пираты, совершившие нападение, знали, что или они захватят лайнер сходу – или им придётся уйти ни с чем. И, чтобы чувствовать себя отомщёнными, они взорвут лайнер. Даргол и Майран оба понимали это.

Пираты отогнали корабли Сопровождения и, игнорируя  огонь лайнера, пошли на стыковку к главному люку – на бой за оба люка сил у них не хватало.

В это время огонь прекратился, и, едва стыковочный узел произвёл захват и была автоматически проверена герметичность, как люк открылся. Не веря, что, находясь так близко от баз СГБ, лайнер мог сдаться, и не зная, как ещё расценить произошедшее, пираты осторожно заглянули из переходника на лайнер.

Никто не встретил их, лайнер казался вымершим. У главного люка, во всём верхнем салоне и на лестнице стоял густой полумрак. Озираясь и держа оружие наизготовку, пираты вошли на площадку перед люком, заглянули на лестницу и в салон.

Везде было пусто и тихо. Только в одном из кресел в глубине салона неподвижно сидел человек. Он был в тёмном скафандре с опущенным на плечи шлемом и при появлении пиратов не шевельнулся.

Пираты приблизились.

– Эй, – сказал один из них. – Здесь что происходит? Ты кто такой?

Человек медленно распрямился и встал. Отвёл за спину шлем.

– Кто я такой? – сказал он негромко. – Это ты спрашиваешь меня, Синго? Не знал, что ты жив.

Синго отпрянул, и пираты за его спиной судорожно подались назад.

– Капитан! – прокатилось, как выдох, между ними.

Капитан обвёл их взглядом, и нехорошая усмешка искривила его губы:

– Что, ходим на лайнеры за моей спиной? Стоило мне на несколько месяцев покинуть группировку, как вы забыли даже основные законы?

– Но вы же умерли, Капитан! – крикнул Синго. – Кильрат похоронил вас!

– Кильрат? – повторил Капитан. – Где он?

– Не знаем! Когда эсгебешники напали, он пропал. Капитан, а эсгебешники взорвали вашу могилу, вы знаете?

– Ну, ещё бы! – вполголоса, но чтобы быть услышанным, заметил Капитан. – Если вас привёл не он, то кто главный?

– Я, Капитан. – Вперёд выступил воурианец. Он был немного не в себе и не мог совладать с дрожащими руками. – Простите, Капитан, но это действительно вы? Вы умерли!

– И это даёт вам право нарушать мои законы? Терция не грабит лайнеров!

– Не грабила при вас, – попробовал заспорить воурианец, но Капитан прервал его:

– И вы погорели, потому что посмели ослушаться.

– Погорели? – истерично выкрикнул воурианец. – Да только мы уже на лайнере, и эсгебешники подойдут минут через сорок!

– Они здесь! – заметил Капитан. Свяжись со своими кораблями. Слышишь этот салют?

Воурианец схватился за переговорник у горла. И по мере того, как он слушал, его глаза расширялись всё сильнее.

– Но этого не может быть!

– И ты понимаешь это, правда? – негромко уточнил Капитан. Хочешь, вас обстреляют снова? Салют!

Воурианец отдёрнул руку от переговорника и отпрыгнул, наскочив на пиратов у себя за спиной.

– Эсгебешники ещё наподходе, – произнёс Капитан, – и вы можете успеть убраться, если пошевелитесь. Вон отсюда.

– Но вы – привидение, Капитан! – крикнул кто-то из задних рядов, где всегда прятались самые смелые. – Вы уже ничего...

– Замолчи, Грит, – велел Капитан. – Пора бы усвоить, что если я говорю, значит, это правда. Убирайтесь!

– Но там эсгебешники? – прозвучал замирающий шёпот.

– Сейчас вы ещё уйдёте. Но помните: если когда-нибудь вы возомните, что над вами нет закона и вы можете напасть на лайнер, это будет ваше последнее ограбление. Вон!

И пираты попятились к люку.

Капитан двинулся за ними. Предполагая, что должно теперь произойти, он подал знак Майрану.

И в самом деле, у люка произошла заминка: кто-то более здравомыслящий попытался воззвать к остальным:

– Но лайнер сдался! Уходить ни с чем?

Перед люком загорелся свет. И пираты испуганно заоглядывались.

 Со всех сторон их окружало, держа на прицеле, выступившее из темноты сопротивление лайнера.

Это оказалось последней каплей. Пираты бросились вон. Задние напирали на передних.

Когда за ними закрылся люк и произошла расстыковка, Даргол кивком позвал с собой Майрана и прошёл в отсек управления.

– Это ещё не всё, – сказал он. – Сейчас, возможно, нас будут взрывать, если СГБ запоздает. – Он обратился к Майрану: – Сколько здесь до ближайшей базы?

– Действительно минут сорок, – за Майрана ответил командир лайнера. – Но нам передали, что поблизости ходили на патруле тойеры, и они должны быть уже рядом.

Даргол кивнул.

– Пусть Сопровождение не стреляет, – сказал он. – Дайте им шанс уйти. Иначе они забудут суеверный страх и откроют огонь по лайнеру.

Он подошёл к пульту управления, встал за спиной пилота, глядя на экраны общего обзора, на которых было видно, как, сбившись вместе, пиратские корабли начинают медленно удаляться. Они приближались к расчётной точке, откуда можно было взорвать лайнер без опасения, что стрелявшего повредит обломками.

– Предупредить Сопровождение, – сказал Даргол, – если хоть один из пиратских кораблей откроет орудийный вакуум-створ, надо уничтожить это орудие.

Командир лайнера смерил Даргола недоумевающим взглядом и подошёл к связисту.

– Если это сделают несколько пиратских кораблей разом... – начал всё-таки он.

– То они будут правы, потому что действуют, пока мы рассуждаем, – перебил его Капитан.

В это время на экранах обзора замелькали стремительные тойеры.

– Отбой, – сказал Капитан. Он кивнул экипажу, и они с Майраном вышли из отсека управления.

На площадке у главного люка пассажиры сдавали оружие. Появление Даргола было встречено радостными голосами:

– Ну что, мы победили? Как удалось вам это, иркмаан?

– Они испугались! Иркмаан, пираты – испугались и сбежали!

Из отсека управления вышел командир лайнера.

– Иркмаан! – обратился он к Дарголу. – Вы спасли лайнер. Как ваше имя? Вас представят к награде.

Даргол едва не рассмеялся:

– Вы что же, так ничего и не поняли?

– Что? Иркмаан, кто вы?

– Я? – невесело сказал Капитан. – Пират, вы же слышали.

– Вы не пират, Капитан, даже если были им, – сказал Майран. – Вы родились в пиратской группировке и возглавили её, потому что не знали ничего другого. И сейчас это в прошлом.

Даргол поморщился с досадой, но Майран знал, что прав, объясняя людям, что за человек защитил их от гибели.

– Родились у пиратов? – повторил командир ошеломлённо. – Как это может быть? И куда смотрела СГБ?

– СГБ? – повторил Даргол. И указал на Майрана. – Вот он эсгебешник. Он и вытащил меня оттуда. Если вы позволите, иркмаан, мы хотели бы спуститься в каюту.

...Чтобы не идти через переполненный людьми нижний салон, они прошли к трапу. Здесь никого не было, и Даргол остановился. Майран ожидал, что он упрекнёт его за объяснение перед пассажирами, но он сказал другое:

– Хорошо, что ты не стал показываться пиратам. Они бы узнали тебя, и наваждение могло разрушиться.

– Вы действительно всегда действуете по-разному, – сказал Майран.

Даргол кивнул, думая уже о своём:

– Кажется, всё? Ну что, идём спать?


Из космопорта они позвонили Фарите. Но по её «пчеле» ответила Аифаш.

– Фарите в больнице, – ровным голосом сказала она.

– Что случилось?

– Предполагают, что у неё проявился недолеченный в прошлом июне токсин – как результат всех последних событий.

– В какой она больнице?

– Там же, где лежала раньше.

– Мы съездим к ней. Она в сознании?

– Нет.

Майран отключил «пчелу» и обернулся к Дарголу, но тот уже понял, что случилось.

– Всё равно едем, – сказал он.

Через два с небольшим часа они разговаривали с лечащим врачом Фарите. Ничего сверх того, что они узнали от Аифаш, он им не сказал.

– Состояние тяжёлое. Год назад ей надо было не сбегать, а закончить лечение, тогда можно было бы предотвратить данные последствия.

Даргол сжал зубы. Если бы не он – она бы не заболела, если бы не его люди – ей не пришлось бы сбегать.

– Это однозначно? – спросил Майран. – А куда смотрели месяц назад медикологи на Антлоите?

– Обнаружить этот токсин, когда он затаился и неактивен, практически невозможно, – вздохнул врач. Помедлил и добавил: – Сейчас будем работать сколько понадобится, и ей придётся запастись терпением, иначе это не кончится.

– Если её состояние такое тяжёлое, – спросил Даргол, – то почему она до сих пор не на Антлоите?

– Ситуация под контролем. Мы можем обеспечить всё то лечение, в котором она нуждается. Если она будет дисциплинированно лечиться, то я могу сказать, что ей ничего не грозит, но повторяю: необходимо серьёзное, продолжительное лечение!

– Но гарантировать, разумеется, ничего нельзя? – чуть усмехнулся Даргол.

Врач вскинул голову и ответил с достоинством:

– Современная медицина в состоянии дать достаточно твёрдые гарантии – при условии соблюдения пациентом всех врачебных предписаний.

Когда они вышли из больницы, Даргол спросил:

– Фарите охраняют?

– Вы не можете привлечь внимания к Фарите на Земле, – сказал Майран.

– На Антлоите мог.

– На Антлоите многие знали, что вы в госпитале, но сейчас, на Земле, кто знает, где вы?

– Но мы прилетели к ней.

– Кто знает, что это вы?

– Ты прав. Значит, приставлять к Фарите охрану...

Майран пожал плечами:

– Охрана есть. Хоть мне кажется, что эти люди могли бы использовать свои силы и время с большей пользой.

 

Они вернулись в Луногорск уже в глубоких сумерках. Даргол молчал.

– Давайте поедем ко мне домой, – предложил Майран. – Уже поздно, а все дела лучше начинать с утра.

Заканчивался первый день календарного лета. От реки за лугом доносилось кваканье лягушек, и, перекрывая их мирные голоса, откуда-то неподалёку слышался птичий посвист. Майран приостановился во дворе.

– Тише, Капитан! Слушайте!

Они стояли, вдыхая напоённый живыми ароматами воздух. Пахло влажной травой и сосновой хвоей, листвой деревьев.  С цветников, взлелеянных  Марией, наплывал аромат ландышей.

– Соловей поёт.

Даргол слушал. Он всматривался в ночную Землю требовательно и трепетно, словно в родное и забытое лицо близкого человека. Ему нужно было понять, узнать этот мир, утолить информационный и душевный голод. Для него сейчас не так важно было, примет ли эта Родина его. Гораздо важнее было понять и принять её самому. Запахи были забытыми – и знакомыми. Дышалось до того хорошо, словно воздух сам вливался в каждую клетку его тело. Атмосферное давление, немного меньшее, чем на привычной Терции, рождало впечатление лёгкости.

– Это твой дом? Здесь ты вырос?

– Да. И сейчас познакомлю вас с отцом, мамой и сыном.

– Я немного знаю твоего отца.

– Нет. Совсем не знаете.

Они вошли в дом.

Мария и Ллэйд работали за столом у закрытого шторами окна. Они поднялись навстречу сыну и увидели гостя.

– Отец, мама... Это мой друг!

Даргол смотрел на маленькую женщину перед собой – тёмно-русую, с глазами, способными отражать и, казалось, излучать звёздный свет, и на человека, которого коротко видел в группировке и теперь воспринимал в новом качестве.

Женщина сжала его руки.

– Здравствуйте!

– Капитан, – подсказал он. – Извините меня, но пока я так буду называться.

– Это ваше право! Я даже не могу сказать, как я рада, что мука Майрана закончилась и вы живы!

– Спасибо... – пробормотал Даргол, тронутый её добротой и благодарный полумраку комнаты, скрадывавшему черты и выражение лиц.

– Друг, говоришь? – сказал Ллэйд. – Ну, если друг – то давай руку. Поглядим, пообщаемся.

Он пожал руку Даргола.

– А где Дарми? – спросил Майран. – Спит?

– Кое-как уложили, – сказала Мария. – Никак не войдёт в режим. Сбил ты его с часового ритма.

– Ничего. Он здоров и акклиматизируется.

Мать покачала головой.

– Будете ужинать?

– Да, – ответил Майран.

Второй раз в своей жизни Даргол оказался за обеденным столом с другими, кроме Майрана, людьми. Он молчал, присматриваясь к ним – людям, по сути, немногим старше его. Он впитывал детали, мелочи, такие как взгляды, которыми они обменивались, интонации, с которыми обращались друг к другу.

После ужина Майран и Даргол поднялись на второй этаж, Майран открыл дверь в свою комнату:

– Проходите, Капитан, – сказал он шёпотом, стараясь не разбудить за соседней дверью Дарми.

Даргол вошёл, медленно осмотрелся.

– Это твоя комната...

Кровать у стены, стол, кресла, окно с занавеской, гитара в кресле... Майран прошёл, распахнул окно. В комнату проникли звуки ночи: посвисты и трели соловья, дальнее кваканье.

– Никогда не думал увидеть и услышать это, – сказал Даргол тихо. – Так вот где ты жил...

– Сейчас приготовим для вас комнату. Окно там выходит на другую сторону, но в остальном...

– Не надо. Я не усну сегодня.

– Всё равно, она вам пригодится.

Ночь оказалась короткой, словно её вовсе не было. Едва стемнело, как не больше, чем через четыре часа, на востоке – почти на севере – уже снова забрезжил свет. Даргол стоял у окна, наблюдая за странным поведением солнца.

Солнце! Он называл этим словом звезду Октава – название светила той планеты, на которой находишься, переведённое на космолингв, звучало как «гарбьессо», и это слово переводилось на разные языки тем именем, каким звалась родная звезда. И вот сейчас он видел восход своего родного Солнца! Того, спектр которого наиболее подходил для глаз землянина, того, которое рождало необычайно удобный и ясный свет.


Утром первым встал Дарми. Даргол услышал из своей комнаты частый топоток за стеной и вскоре – приглушённый голос Майрана. Даргол зашёл к ним. Ребёнок обратил на гостя взгляд тёмно-карих внимательных глаз. Он был босиком и ещё не одет, но в руке уже зажата была игрушка. Майран доставал из шкафа детскую одежду. Он бросил вещи на незастеленную кровать и присел перед с сыном.

– Это Даргол, – сказал он, обращаясь к ребёнку, – человек, именем которого ты назван. Давай знакомиться?

Даргол помнил разговор Майрана и умирающей Бойны и знал, что этот ребёнок – не Майрана, а какого-то пирата, но сходство между приёмными отцом и «сыном» было большим. Глупая месть обозлённой женщины.

«Я рос тоже приёмным. И мой «отец» тоже скрывал от меня, что я ему не родной. Но отношение ко мне было не в пример суровей. Что ж, нельзя сравнить Майрана и Эйча Гривинстона. Хоть меня «отец» выбрал себе сам, а Майран – что он? Пожалел малыша с плохой наследственностью? Или женщину, которую всё-таки любил?»

– Никогда не знал о существовании у тебя сына.

Майран распрямился. Он тоже помнил, как сам сказал Капитану, что у него не было женщин, и не сомневался, что Даргол помнит об этом.

– Его мать – Бойна. Мы встречались с ней перед моей засылкой, помните, я рассказывал.

Даргол кивнул. Он принял версию Майрана, которой тот придерживался.

– Вы не ложились, – сказал Майран.

– Нет. Не успел устать, да и ночи как таковой не было.

– Июнь – время самых коротких ночей в Северном полушарии.

– А какой здесь самый короткий день?

– Около семи часов – это к концу декабря. Мы живём в благословенном краю. Правда, некоторые считают, что у нас слишком суровые зимы.

– Какие?

– Двадцать градусов мороза, тридцать, сорок. Иногда бывает пятьдесят – но это крайне редко.

– Я такого не видел. Любопытно было бы побывать здесь зимой.

– В каком бы климатическом поясе вы ни нашли свой дом на Земле, здесь тоже всегда будет ваш дом.

Майран одел ребёнка, застелил его постель, раскрыл окно.

– Дома только отец.

– Ты называешь его отцом. Фарите называла своего папой.

– Мама всегда говорила: иди к отцу, вот вернётся отец, расспроси об этом отца... «Отец» – это для меня было чем-то более значимым, чем «папа».

Даргол подумал, что тоже называл Эйча Гривинстона не иначе, чем словом «отец».

– Представляю, что открылось бы, схвати я твоего отца тогда на Терции и допроси. А он-то знал, что встретит тебя в группировке?

Майран покачал головой.

– К тому времени я шесть лет его не видел и благословления на выбор своего пути не спрашивал. Он числился погибшим.

Даргол был в скафандре без эмблемы, в котором прилетел вчера на Землю. Отсутствие эмблемы было, как и многое здесь, непривычно Дарголу – сколько себя помнил, он всегда носил на плече знак Терции. Майран, одевшийся по-земному в рубашку и брюки, предложил и Дарголу более лёгкую одежду. Тот покачал головой. Он привык к скафандру и никогда не одевался иначе.

– Лето, Капитан. Очень жарко на улице.

– Ничего, у скафандра терморегуляция.

Майран вздохнул.

– Тогда подождите, я тоже переоденусь.

– Тебе-то зачем?

– За компанию. Чтобы не вам одному сочувствовали.

Майран ушёл к себе и вскоре вернулся в своём скафандре СГБ без знаков отличия. Он подал Дарголу кобуру с бластером. Даргол окинул Майрана изучающим взглядом.

– Ну, и для чего?

– Мне кажется, вам будет так привычнее. Когда я вернулся с Терции, то чувствовал себя без оружия едва ли не безруким. А вы выросли с ним.

Даргол кивнул и взял. Сам он и не упомянул бы о разрешении Чиля и был благодарен Майрану, что он подумал об этом.

Майран активировал маленький, как пуговица, прибор-отпугиватель и вложил его в нагрудный карман Даргола.

– Это чтобы не лезли мошка и комары, – пояснил он. – Июнь, знаете, их сейчас сколько? Ну, и кроме того, у нас здесь кругом лес. Ладно, если под ноги выскочит заяц. А если его преследователь – лиса или волк?

– Бывает и такое?

– Нечасто, служба леса старается не допускать этого. Кругом дети, не хватало им таких зрелищ. Да и вообще, волк – зверь опасный.

– Но их не истребляют?

– Зачем? Природа разберётся сама. Мы, люди, слишком защищены и могущественны для своей Земли.

Майран поднял сына на руки:

– Идёмте вниз, Капитан.

Мария уже ушла в Институт – у неё началась пора экзаменов. Ллэйд, насвистывая, возился на кухне, готовя молочную кашу для внука.

– Вообще-то когда я дома, – заметил ему Майран, – я обычно сам готовлю для Дарми.

– Я ещё не видел, чтобы ты чем-то занимался дома.

– Ну, извини. Кстати, Дарми я планирую сегодня забрать с собой, так что у тебя свободный день.

Только теперь Ллэйд счёл возможным обернуться от плиты. Он смерил сына внимательным взглядом.

– И чем ты планируешь с ним заниматься?

– Гулять. Весь день. Программа у нас насыщенная, и мы много где побываем.

Ллэйд снял кашу с огня и покивал.

– Полагаю, ты вряд ли изучал этот вопрос и едва ли знаешь, чем надо заниматься с ребёнком возраста Дарми, чтобы он получал нормальное развитие.

– А ты сделал вундеркиндом меня и теперь планируешь это же проделать с моим сыном?

– Тебя я едва не упустил, спасибо матери, спасла, и я сумею учесть ошибки.

Майран с улыбкой посмотрел на стоявшего рядом Даргола.

– Вот такая дискриминация. Отца ребёнка никто не спросил – он ещё молод и не может принимать такие ответственные решения. И тем не менее сегодня...

– Завтра, – ответил Ллэйд. – Сегодня мы идём в детскую консультацию.

– Я не видел его неделю, – сказал Майран уже серьёзно. – И толком не общался больше месяца.

– Тогда можешь покормить его. А потом до самого обеда мы заняты.

Майран выдохнул.

Завтракали вчетвером, и Даргол внешне невозмутимо поглядывал на своего тёзку, самостоятельно управлявшегося с завтраком. Майран только следил, чтобы поставленный ребёнком стакан не оказался под рукой и он не столкнул его.

«В этом возрасте я жил ещё с матерью и отцом – рядом со мной были двое любящих людей. И ни я, ни они не знали того, что обрушится на нас. Я попаду к Эйчу Гривинстону, мать будет тяжело ранена, отец... он погибнет. Как? Что он за человек? Кто моя мать? Какая она? Впрочем, это лирика. Есть то, что есть. Я – бывший главарь пиратской группировки, и впереди у меня суд».