Бабушка в музее

Если бы Галину Васильевну попросили охарактеризовать свою дочь одним словом, она бы сказала: недотёпа. Находились у неё для Вики слова и похлеще, но «недотёпа» было слово самое точное, к тому же несколько жалостливое, – а кому, как не матери, пожалеть своё плоховато устроившееся в жизни дитя?

Галина Васильевна старалась для единственной дочки много. У неё самой и у мужа образование было только среднее, поэтому с ранних Викиных лет Галина Васильевна желала, чтобы дочь окончила университет и вышла в люди. Образованных людей Галина Васильевна искренне уважала, считая их лучше себя.

Училась Вика неплохо, со второго класса запросилась в художественную школу, и пришлось постоянно покупать ей краски, бумагу, маркеры, какие-то соусы и сепии. Но Галина Васильевна не жалела денег ни на художку, ни на репетиторов, твёрдо держа в уме план, что дочь должна выбиться в люди, а не сидеть, как она сама, на нервотрёпной бухгалтерской работе. Галина Васильевна заставляла мужа заниматься с Викой математикой и физикой, но тот справлялся до поры до времени, а потом, сколько бы Галина Васильевна ни ругалась, помочь дочери в освоении школьной программы ничем не мог.

Всё же Вика вполне прилично сдала экзамены по русскому, английскому и (с помощью репетитора) по математике и поступила в Суриковское училище, только зачем-то на живопись, а не на дизайн. Галина Васильевна надеялась вразумить Вику как-нибудь переквалифицироваться на дизайнера уже во время учёбы. Но та, хотя всегда была послушной девочкой, по-глупому заупрямилась и не пожелала расстаться со своими (между прочим, дорогими) красками. Да ещё и стала тратить время на посиделки в каких-то компаниях и, возвращаясь домой иной раз ночью, огрызаться.

Закончились все эти художества, как Галина Васильевна и предвидела, плохо. В кругу непризнанных талантов Вика сошлась с каким-то типом не то хакасских, не то тувинских кровей, съехалась с ним и совершенно некстати забеременела. Галина Васильевна была готова проклясть всё на свете, если бы из-за этого ребёнка Вика не сдала бы выпускные экзамены. Но она снова всё благополучно сдала и получила диплом, только устроиться на работу уже не успела.

Узкоглазый зять сразу не внушил Галине Васильевне доверия, так что она ничуть не удивилась, когда обнаружилось, что в степных краях у него имеется ещё одна жена и другой ребёнок. Через время зять уехал, неопределённо пообещав, что это временно, и из съёмной квартиры Вику не выгонял. Галина Васильевна сама предложила ей вернуться домой:
 – Жизнь у тебя не удалась. Возвращайся уже к нам с отцом.
В ответ на эти слова Вика разразилась внезапными обильными слезами.
 – Что плакать… Я ведь тебе говорила. Плохо тебе жилось, гулять захотелось…
Вика больше не огрызалась – рыдала, уронив голову на руки. Галине Васильевне стало жаль её.

 – Ну, ну, не реви, – потрепала она дочь по тонким и лёгким, как у ребёнка, волосам. – Я помогать буду. Ребёнку два года исполнится – в садик пойдёшь, на работу устроишься там вместе с ним. И сама сыта, и он при тебе, – Галина Васильевна не обращала внимания на то, что говорит о маленькой внучке в мужском роде.
Вика глубоко вздохнула и обхватила себя за плечи тонкими руками.

 – Я вот тебе сумку принесла. Мясо, говядину сварила. Отец вон взял, я его по субботам на базар отправляю. Мясо хорошее, ты сама такого не купишь…
 – Спасибо, – прошептала Вика.
 – Ну, так что по делу? Домой к нам будешь возвращаться?
Вика всхлипнула:
 – Он сказал, что уедет, наверное…туда, а квартиру нам оставит. Будет мне деньги перечислять на аренду.
Галина Васильевна провела рукой по верху холодильника и, рассматривая посеревшие пальцы, брезгливо поморщилась:
 – Пыль кругом. У тебя ребёнок маленький, а ты живёшь в грязи… Какая тебе аренда?! Всё время я за тобой ухаживала. Не умеешь ты самостоятельно жить.
 – Умею, – с проснувшимся упрямством возразила Вика.

 – А! Ну, умеешь – так умей. Денег тогда не дам, – отрезала Галина Васильевна и вышла в коридор обуваться. – И не приду.

***
Приходила она, конечно, регулярно. Раз в неделю – обязательно, второй – если было с чем идти. С пустыми руками Галина Васильевна не заявлялась ни к кому никогда и не могла понять людей, которые себе это позволяли. Она приносила детское питание в баночках, фрукты, котлеты, беленькие маечки, трусики и носки для ребёнка, мыло и шампунь для Вики. В квартире, конечно, не было особого порядка, но деньги на съём откуда-то водились.

 – Выгоняют с квартиры-то? – вызывала дочь на откровенность Галина Васильевна.
 – Нет, почему.
 – А где деньги берёшь?
 – Я стала немножко в интернете подрабатывать… Главное, Ваня присылает. Как обещал.
 – Ваня! – презрительно бросила Галина Васильевна. – Тоже мне, Ваня нашёлся. Ты вот не говоришь матери, а он ещё, поди, ездит к тебе, совести у него хватает?
 – Два раза был…
 – Тьфу! Нет гордости у тебя. Я бы его на порог не пустила. Обманул, унизил…

Галина Васильевна задержала взгляд на внучке, которую назвали Юлианой. Ей исполнилось уже полтора года, но она до сих пор ходила нетвёрдо и слегка косолапила. Глаза у неё были узкие, припухшие, как у всех тувинцев, нос чуть приплюснутый, скулы широкие. Только русым волосом да тонкой костью девчонка пошла в мать.

«Жаль, некрасивая девка будет», – опечалилась Галина Васильевна, но вслух этого говорить не стала, пожалев дочку.

Шёл год за годом. Вика ради ребёнка устроилась работать в сад: вначале была нянечкой, потом её взяли воспитателем и заодно дали вести изостудию, правда, предупредив, что года через два надо будет проходить педагогические курсы, чтобы к работнице без педобразования не предъявили претензий проверяющие. Галина Васильевна не выносила суеты и не любила ходить в сад, при надобности отправляя туда мужа. Тот, и всегда не очень серьёзный, к старости вовсе впал в детство, и с радостью выгуливал девчонку, катал её на лошади, иной раз водил в кафе.

 – Ты бы лучше на другое деньги потратил, – упрекала его Галина Васильевна. – Она разговаривает как? Половину букв не произносит. Ей логопед нужен. Или хоть на одежду. Ходит в каких-то обносках.
 – Сами и купи, – резонно возражал муж.
Аккурат к восьмому марта Галина Васильевна присмотрела для внучки две симпатичных кофточки в добротном магазине. Шестого числа она позвонила Вике и объявила ей:
 – Я Юлиане две блузочки нашла. Померить надо. Магазин хороший, в Ветлужанке. Чтоб никто другой не взял, надо сразу, в десять часов приезжать.
Вика на том конце провода помолчала.
 – Не знаю, мам, сможем ли мы…

 – Не сможешь так не сможешь! – вспылила Галина Васильевна. – Ходите в своём рванье.
 – Да подожди. Я не договорила. В десять, ты сказала… Ну, ладно.
Галина Васильевна, разумеется, сама приехала тоже, чтобы посмотреть, хорошо ли будут сидеть кофточки на Юлиане. Примерив на ребёнка пять или шесть предметов одежды, Галина Васильевна остановилась на голубой блузке с воланами и розовой водолазке с котёнком.

 – Доченька, ты согласна? – Вика наклонилась к Юлиане.
Та захотела взять голубую блузку, но от розового одеяния отказалась, предпочтя ему невнятного цвета толстовку с капюшоном.

 – Мам, мы это берём, – пододвинула вещи на кассу Вика.
Галина Васильевна уже хотела высказаться на тему того, что некоторые, даже выучившись в художественном училище, не имеют вкуса, но заметила, какими радостными глазами смотрит на обновки Юлиана, и решила промолчать.

 – Носи, моя хорошая, – погладила она ребёнка по плечу. – Носи, это от бабы Гали тебе подарок, от бабушки единственной. А я вам ещё фруктов привезла.
 – Мам, ну куда мы сейчас с твоими фруктами? – смутилась Вика. – Мы же не домой.
 – А куда это вы навострились? – искренне удивилась Галина Васильевна.
 – В музей.
Чего-чего, но такого ответа Галина Васильевна точно не ожидала. Она уже приготовилась пожурить Вику за то, что та шляется к своей подруге, а то и подцепила мужика; или, может быть, наоборот, похвалить, если та собралась, скажем, на рынок за продуктами или наконец-то в соцзащиту, разузнать про льготы. И тут – музей. Такое место, как музей, не входило ни в одну из знакомых Галине Васильевне категорий.

 – Что делать-то там? – растерялась она.

 – Там программа «Сладкие истории». Будут рассказывать про историю конфет в мире, про то, как они в Россию попали…

 – Что рассказывать, их есть надо, – перебила Галина Васильевна. – Бог с вами, поезжайте куда хотите, если больше заняться нечем.
И вдруг Юлиана, крепко держа в руках пакет с подаренными бабушкой кофточками, воскликнула:

 – Баба Галя, поедем с нами!

Вика смущённо прыснула смешком и позвала тоже:

 – Мама, ну, а что? Давай поедем! Мы такси вызовем.

Галина Васильевна нахмурилась:

 – Придумали ерунду какую-то. Я не вы, мне заняться есть чем. Я домой пойду. И фрукты заберу, раз вам лень их нести.

По правде говоря, ей совсем не хотелось тащить обратно сумку с яблоками и апельсинами, в которую она положила ещё и тяжёлую бутылку подсолнечного масла.
Поэтому Галина Васильевна всё-таки согласилась, когда дочь сказала ещё раз:

 – Давай поедем! Ребёнок ведь просит.

***
Музей находился на спуске с моста, на крутом яру, с которого была видна стальная лента Енисея. Состоял он из двух деревянных домов, на шоколадном фоне которых были издалека видны ярко-белые наличники. Один представлял собой старинную купеческую дачу, другой – библиотеку.

Дорога до музея оказалась такой извилистой и ухабистой, что Галина Васильевна не раз пожалела о том, что согласилась сюда ехать. То машина должна была красться по долгому спуску, то проваливалась в яму, то должна была резко поворачивать вправо, так что голова стукалась об стекло.

 – Да что ж за дорога-то такая! – пожаловалась Галина Васильевна вслух таксисту-женщине. – Всю печень можно отбить на этих колдобинах. Музей, называется!
Водитель, приятной внешности дама, охотно согласилась:
 – Дорога и правда дикая. Но ничего, не волнуйтесь, уже почти подъезжаем. Вы дороги не побоялись, вон едете всем семейным женским составом. Начинаете восьмое марта праздновать!

 – И не говорите, – неопределённо отозвалась Галина Васильевна.
В музее их встретила старушка, похожая на одну сослуживицу Галины Васильевны, причём не только сморщенным лицом, но и привередливым нравом.
 – Скажите девочке, что в тот зал ходить нельзя, это запрещено, – строго заметила старушка.

Галина Васильевна отозвала внучку, но про себя пробормотала:
 – Ишь, какая деловая. Что там ребёнок тебе испортит?

Сама Галина Васильевна с любопытством заглядывала внутрь. Комнаты впереди виднелись большие, с высокими потолками, с добротным паркетом на полу.

 – Сегодня будет кто кроме нас или мы одни такие дураки, приехали? – с опасением спросила она.

 – Не бойся, не одни. Видишь, люди заходят, – показала на раздевающихся в гардеробе гостей Вика.

Посетителям до начала экскурсии разрешили зайти в два зала. В одном из них находились какие-то кости и черепки, картинки древних людей, в другом располагался макет купеческой дачи, какой она была примерно сто двадцать лет назад.

 – Домики, домики! – радостно показала пальцем на макет Юлиана.
Галина Васильевна окинула взглядом объёмистый макет. Рядом с бордовым домиком, обозначавшим саму дачу, находился сад со цветущими деревьями, какой-то сарай или хлевик с гусями, баня, огород. На расстоянии был другой дом, поскромнее прежнего, но тоже аккуратный и нарядный, а за ним – мельница и разные хозяйственные постройки.

«Неплохо жили люди, – подумала про себя Галина Васильевна. – А мы? Ютимся в халупе, хорошо, если двухкомнатной».
Из боковой двери вышла высокая девушка, фигура которой была откровенно обтянута стрейчевым платьем с вырезом, и бойко поприветствовала всех.
 – Здравствуйте, здравствуйте, – без особой симпатии ответила ей Галина Васильевна.

 – Сегодня мы с вами можем поиграть семьями, – предложила фигуристая девушка и показала на лысоватого папу с двумя дочками.

Папа с девчонками отсели на предложенное место, чуть поодаль расположилась мама с похожими друг на друга чернявыми детьми. Оставшиеся три стула заняли Галина Васильевна, Вика и Юлиана.

 – Ну что ж, начнём нашу программу! – задорно объявила девушка и, хотя в комнатах не было холодно, накинула на плечи платок.

«Так-то поприличней будешь выглядеть», – мысленно одобрила её Галина Васильевна.
Девушка стала рассказывать о том, что в древности у бедных людей не было конфет, и вместо них ели варенные в меду финики, урюк, изюм, но и то не все и далеко не каждый день. В приятном расположении духа древние правители бросали в толпу такие самодельные конфеты, но скоро им стало жалко разбазаривать своё добро, и в ход вместо фиников пошли нарезанные бумажки – конфетти.

«Ну конечно, что тратиться. Народ и так схавает», – возмутилась про себя жадностью древних повелителей Галина Васильевна.

Поговорив ещё об истории сладостей, девушка раздала каждой семье конверты с карточками и надписями. Надо было дать ответ, как называется то или другое лакомство, и в какой стране его производят. Галина Васильевна знала только про ягоды в меду, но Вика на удивление быстро разложила все надписи по нужным картинкам.

 – Так, посмотрим, какая команда справилась первой, у кого сколько ответов, – девушка бодрой походкой направилась к столам. – У вас одна ошибка, у вас две… – А у вас всё правильно. И вы были первыми! Вот вам призы, – положила она ириски прямо около Галины Васильевны.

 – Обалдеть, – усмехнулась та и посмотрела на дочь. – Ты откуда это всё знаешь?
Вика пожала плечами. Дальше девушка стала рассказывать про шоколад и расспрашивать про открытие Америки и про индейцев. Тут Галине Васильевне пришёл черёд удивляться за внучку: девчонка хоть шепелявя и картавя, а ответила на все вопросы, которые задавала музейная работница.
 
Окна музея закрывали рулонные шторы, но даже сквозь плотную ткань просачивались медовые лучи весеннего солнца. Крышка стола тоже была яркая, золотистого цвета, и Галине Васильевне вдруг вспомнилось, как она первоклашкой зашла в школу, села за парту, приготовилась слушать первый в жизни урок. Ей тогда показалось, что парта пахнет солнцем.

 – Сейчас начнётся самое интересное! – пообещала музейная девушка, и Галина Васильевна даже ей поверила. – Мы с вами изготовим собственными руками коробочки для конфет – бонбоньерки.

Участникам раздали схемы, ножницы, фигурные дыроколы. Девушка показала, как пользоваться последними: стоило легко нажать на край бумаги, и в нужном месте появлялся красивый вырез в виде ажурного солнышка, цветка, голубя, зайчика.

 – Ну-ка, покажи мне, как сделаешь эту коробочку, – попросила Галина Васильевна внучку.
Юлиана аккуратно вырезала развёртку, скрепила концы.
 – Баба, ты какой возьмёшь степлер?
 – Какой степлер?
 – Ну, что тебе на коробочке сделать: зайчика, птичку, солнышко?
 – Солнышко мне, – уверенно ответила Галина Васильевна.

Вышла милая, аккуратная коробочка с прорезями, которой не хватало разве что цвета. Вика сложила внутрь причитающиеся матери три конфетки.
Музейная девушка тем временем предложила всем пройтись по комнатам. В ближайшем зале были развешаны картины каких-то школьников, в следующей комнате пространство занимали книжные шкафы. Самое интересное, как и предполагала Галина Васильевна, ждало наверху.

***
На втором этаже девушка, светя красным лучом лазерной указки, демонстрировала яркие большие конфетные фантики, жестяные коробки из-под печенья. На фантиках были нарисованы нарядные дети в башмачках с лентами, цветы, птицы. Коробки из-под эклеров и печенья тоже отличались богатой отделкой. Всё в этих залах дышало роскошью и красотой. Галина Васильевна внимательно осмотрела заключённые в витринах женские украшения, длинные платья, пояса, туфли, и попыталась представить себе жену и дочерей купца, которые сто лет назад жили на этой даче, ели тут конфеты и от нечего делать собирали фантики. Представить получалось с трудом, – настолько их жизнь мало соотносилась с той, которой всегда жила Галина Васильевна.

Девушка, бойко щебеча, показывала по порядку обтянутый сукном письменный стол, коллекцию бабочек, фотографические принадлежности, альбомы и прочие вещи, принадлежавшие семье купца.

 – Он торговал в том числе и сладостями, – будто спохватившись, добавила девушка. – Посмотрите, пожалуйста, на прейскурант конфет.

 – Деньги сам считал или были работники? – поинтересовалась Галина Васильевна.

 – Ой, я, если честно, не в курсе. Вы посмотрите на этот лист.

Галина Васильевна принялась внимательно изучать прейскурант. По оптовым ценам покупались мармелад «Лилипут», карамель «Утиные носы», монпансье из фруктовых соков, каштаны и клюква в сахаре, шоколадные наборы «Азбука», «История» и «География».

 – Как это, наверное, было всё вкусно! – воскликнул чернявый ребёнок, тоже заглянувший в прейскурант.

 – Да уж думаю, – поддержала его Галина Васильевна. – Не то что нынешняя отрава.
Девушка пошла рассказывать что-то про декабристов, про поселения, про царские указы. Её слушали уже плохо.

 – Есть вопросы? – осведомилась она в конце своего монолога.

 – А чем он вообще занимался, этот купец? – спросила Галина Васильевна. – Образование-то у него какое было?

 – Ну, я вам говорила, что он был меценатом… А так, вообще… У него был ликёро-водочный завод. Он предпринимательством занимался с четырнадцати лет, ну и…самообразовывался.

Галина Васильевна угрюмо усмехнулась.

 – Водкой, значит, торговал. Народ спаивал, а себе устроил сладкую жизнь.
Девушка поморгала глазами и деланно посмеялась:

 – Ой, ну, зачем вы так. Он много хорошего оставил после себя.

 – Ну, пооставлял кое-что, – примирительно сказала Галина Васильевна.

Внизу она ещё раз прошлась по всем залам купеческого дома, полюбовалась на высокие потолки, на хрустальные люстры, на белёные бока голландской печи, которая в старые времена давала тепло этому дому.

Юлиана остановилась возле стеклянной витрины с какими-то значками и медалями.
 – Что это, мама? – спросила она у Вики.

 – Это разные награды, доченька.

 – За великую войну?

Вика присмотрелась к витрине:

 – Нет…похоже, нет. Уже за более позднее время.

 – Да какие это награды! – усмехнулась Галина Васильевна. – Это же просто советские значки. У меня такой есть.

 – У тебя? – радостно спросила Юлиана.

 – Что там показывать-то?! –напоказ сердясь, ответила Галина Васильевна. – Обыкновенный значок, «Ударник коммунистического труда». У меня ещё и грамота похвальная есть.

 – Мам, ты покажи Юлиане, ей интересно, – попросила Вика.

 – Покажу, моя девочка… Придёшь ко мне, покажу… Там и у отца есть значок, «Пятнадцать лет на Заводе телевизоров».

 – Там у вас дома все значки да грамоты собрать, тоже целый музей получится, – улыбнулась Вика.

 – Музей… Кому он нынче нужен, этот музей. Мусор это теперь всё…

 – Баба, это не мусор! – горячо возразила Юлиана.

Галина Васильевна засмеялась, глядя на неё.

 – Ты моя девочка, красавица! Всё тебе покажу. Будешь нашими значками играть.

Юлиана взяла бабушку за руку и проговорила:
 – А ты, баба, ведь тоже девочка. Только старая. Я тебя раньше не знала, а теперь узнала.

 – Ну, ага, – полупечально улыбнулась Галина Васильевна.
 
Музейная девушка объявила результаты конкурса:

 – Победителями у нас сегодня стала женская команда: бабушка, мама и внучка! Они набрали больше всего баллов. Поздравляем!

Девушка вручила им ещё одну горстку конфет, но остальных тоже одарила ирисками, так что в обиде не остался никто. Гости начали расходиться. Галине Васильевне захотелось заговорить с кем-нибудь, узнать, как им понравилась экскурсия. Она была в музее последний раз ещё в комсомольской молодости, когда по музеям да театрам хотя бы изредка ходили все. А после не была – времена в стране настали такие, что заниматься приходилось не музеями, а выживанием. Но вот теперь, оказывается, люди опять потянулись к красивому, и это теперь не странно и не стыдно.

Она заглянула в незамеченный до сих пор зал, где стояли большие и маленькие деревянные игрушки. Тут были выточенные из дерева кот и собака, щука на колёсах, расписной домик и даже настоящий маленький театр – балаганчик с флюгерами и башенками. Галину Васильевну охватила острая обида: мало того, что эти богатые наряжались в роскошные платья, собирали бабочек да фантики, ели пирожные коробками, так ещё и дети у них играли в такие великолепные игрушки, какие не снились нынешним ребятишкам вроде Юлианы.

 – Это заграничное или у нас делали? – горько вопросила она музейную девушку.
 
Та вежливо засмеялась:
 – Это делали у нас, это современный мастер. Он до сих пор в городе живёт. По специальности театральный художник.

 – Сейчас живёт?! – несказанно обрадовалась Галина Васильевна. – Ты смотри! Не всё хорошее в прошлое ушло. Есть мастера-то!

 – Конечно, конечно, не всё, – заулыбалась музейная девушка, ничего не понимая.
Старуха со сморщенным лицом стала пристально глядеть на Юлиану, которая присела на корточки перед деревянным балаганчиком.

 – Руками не трогать, – напомнила она.

 – Да идём уже мы, идём, – успокоила её Галина Васильевна и проворчала про себя. – Вот ведь старая ведьма…

На улице было холодно, с Енисея задувал ветер, но предчувствие весны близилось в жидких солнечных лучах, в низких и плотных, как осевшая опара, сугробах.
 – Вызывай такси, – сказала Галина Васильевна дочери. – Завезли меня сюда, сейчас будем битый час толкаться, пока уедем. Дороги чёрт пойми какие, автобусы не ходят. Музей, тоже мне…

Она привычно ворчала на дочь, дороги, автобусы, власти, но в глубине души была довольна сегодняшним днём и совсем забыла о том, что в раздевалке музея осталась сумка с апельсинами и подсолнечным маслом.