Байкальские звезды

Публикация очерка в Самарской православной газете "Благовест", июнь 2021 г.


               
      Посольский монастырь. Эти слова будят во мне чувство нежной и трогательной ностальгии. Потом были и другие паломничества, другие монастыри. Но Посольский навсегда останется в моей памяти, как первая любовь – чистая и незабываемая. Потому что невозможно забыть тот новоначальный детский восторг, с которым я воспринимала все происходящее со мной в ту пору.

     Трижды мы отправлялись в паломничество из Иркутской области в соседний регион – Бурятию, чтобы посетить Свято-Преображенский мужской монастырь в селе Посольское. Поездки эти происходили в период с 2006 по 2013 год. Состав паломников нашей маленькой группы каждый раз менялся. В первую, сентябрьскую поездку 2006 года с нами отправились почтенная прихожанка Черемховского Свято-Никольского храма Малмалаева Любовь Степановна и наша девятилетняя дочь Дария.

    Вторая поездка была намечена на апрель 2013 года. Тогда нас с мужем сопровождали певчая клироса Черемховского храма Лариса Синицына и ее подопечный – болящий Алексей – Леша Андриянов. Третья поездка состоялась в начале декабря этого же года. В паломничество с радостью согласились поехать две прихожанки Свирского Благовещенского храма – староста Валентина Александровна Мартос и преподаватель воскресной школы Людмила Александровна Петровская. В последних двух поездках с нами путешествовала самая юная паломница нашей маленькой компании – четырехлетняя Анастасия, наша младшая дочь.

    Не буду описывать в отдельности каждую поездку. Постараюсь впечатления от посещения монастыря обобщить в одном рассказе.

    Монастырь форпостом стоит на восточном Берегу Байкала в дельте реки Селенга. Первая наша встреча с монастырем произошла поздним вечером, когда вместо фонарей путь нам освещали Байкальские звезды. Мы ехали по улицам поселка и удивлялись чистоте и опрятности улиц. Фары выхватывали фигуры развалившихся вдоль заборов и лениво жующих коров. «Вот это да!» – удивились мы. Домашний скот на ночь во дворы не загоняют – и этот факт положительно характеризует местных жителей – значит, нет воровства, значит люди знают, что с оставленной на улице домашней живностью ничего ночью не случится. В наших краях, где нередко воры уводят скот прямо из-под носа хозяев, такое трудно представить. Все-таки Сибирь в прошлом – это место не только политических ссыльных, но и место ссылки уголовных каторжников, потомки которых продолжают следовать зову генов своих отцов. Но села Посольское эта человеческая ржа будто не коснулась. Местные жители объясняли этот феномен сохранившейся с давних времен и перешедший от бурят обычай жестоко, не передавая дело в суд, наказывать лихих людишек, посягнувших на чужую частную собственность. Предвидя критику защитников современной демократии, рискну напомнить, что в прежние времена и в казачьих станицах по окраинам Руси существовал такой же порядок. Поэтому редки были в те времена случаи разбоя и воровства, а люди, уходя из дома, вместо замка подпирали двери палочкой – в знак того, что хозяев нет дома.

    В Посольском монастыре каждый раз нас принимали, как родных, с отеческим теплом и любовью. В 2006 году монастырь встретил нас грудами строительных материалов, шумом моторов от множества работающей техники – монастырь восстанавливался после эпохи забвения и развала. О нашем приезде сообщили настоятелю. Отец Николай подошел стремительной походкой, и мы протянули руки под благословение.  Настоятель отдал распоряжение в трапезной, и после короткого отдыха повел нас на экскурсию по монастырю. Мы осмотрели большой собор более поздней постройки с верхним (Преображения Господня) и нижним (Иконы Божией Матери «Знамение») храмом, потом отец Николай показал нам маленький Свято-Никольский храм, который был перестроен из часовни и стал первым храмом монастыря. На небольшом столике с интересом изучили панорамный макет будущих монастырских построек. А выйдя за стены обители к Байкальскому берегу, поклонились крестам на могилах – захоронениях посольской миссии.

       После трапезы мы напросились на послушание. Батюшка с сочувствием осмотрел наш парадный вид и озадачился, куда же нас направить?  Стал разыскивать отца-огородника (имя запамятовала), отвечающего за монастырские грядки и теплицу. Но, так и не найдя последнего и, учитывая сырую погоду, направил нас в теплицу для сбора помидор. Бегло глянув на аккуратно подвязанные стебли томатов и очень ухоженную теплицу, я тихонько заметила, что здесь, по-видимому, уже не так давно производился сбор плодов, так как на веточках оставались совсем небольшие томатики. Но настоятель еще раз твердо повторил:

– Собирайте, собирайте!

Ну, что ж. Просили послушание? Надо выполнять! Мы старались не очень сильно навредить теплице и снимали не все, а только некоторые самые большие помидорки, но и они были еще слишком малы, чтобы быть оторванными от материнского стебля. Мысленно просили прощения у отца-огородника за нанесенный ущерб. 
               
      На ночлег мужчин паломников размещают в братском корпусе, а всех особ женского пола просят разместиться в гостиницах за пределами монастыря. Гостиниц несколько, и каждая из них рассчитана на паломников с разным уровнем достатка. Мы выбрали самую бюджетную. Небольшой деревянный домик с тремя маленькими комнатушками, крохотной кухонькой и удобствами во дворе.  Идеальная чистота, уют, радушие и сердечный прием хозяйки вполне заменили нам комфортные апартаменты.

    Угощая вечерним чаем, хозяйка охотно рассказывала о монастыре, о монахах его населявших. Некоторые эпизоды ее рассказа и личные впечатления перескажу ниже.
 
                Отец Николай

                (в миру Алексей Владимирович Кривенко).

    При первом знакомстве с батюшкой невольно начинаешь улыбаться. Виной всему его маленький рост. Но когда узнаешь о боксерском прошлом настоятеля, умилительная улыбка исчезает, и появляется чувство внутреннего уважения. Однажды с отцом Николаем произошел такой случай. Он шел по улице в монашеском облачении. Вид невысокого монаха в рясе привлек внимание праздношатающейся скучающей компании, жаждущей приключений и легких развлечений. Они, конечно все рассчитали: монах, да еще небольшого телосложения, значит, сопротивления не будет. Батюшка их сначала на словах увещевал. Но диалога не получилось. Тогда, не видя другого выхода, отец Николай вплотную приблизился к зачинщику, резко присел и привычным движением выстрелил отточенным боксерским ударом. В результате практически всем его противникам пришлось обращаться в травмпункт.

     По словам отца Николая, пока во время словесных баталий были личные оскорбления – он терпел, но, когда начали оскорблять его сан и церковь, он не сдержался. Конечно, были потом и «разборы полетов» у Владыки и даже запрещение в служении. Но Владыка не долго сердился на боевого иеромонаха. После окончания срока прещения, назначил его настоятелем в восстанавливающийся Посольский монастырь, где отец Николай и применил всю свою кипучую энергию по назначению. В настоящее время он служит епископом Северобайкальским и Сосново-Озерским.

      В свой последний приезд в декабре 2013 года мы заметили какое-то угасание активности монастырской жизни, во всяком случае видимой, внешней. Из разговоров с насельниками услышали такое мнение: монастырь переживает трудные времена. Трудники и послушники долго не задерживаются, из священнослужителей осталось только четыре иеромонаха. Замирание, замедление жизни было видно по всему. Хотя строительство почти завершено. Но с окончанием строительства куда-то подевались и жертвователи. Новый настоятель отдал распоряжение установить на территории обители сувенирные киоски. Кто-то это посчитал чуть ли не единственной причиной, по которой Господь якобы отвел Свою благодать, лишив монастырь щедрых жертвователей. Так это или не так – не могу судить и не хочу. С тех пор прошло более семи лет. И за это время, надеюсь, дела монастыря поправились. Хочется, Бог даст, еще приехать в это чудное место, чтобы собственными глазами увидеть так полюбившуюся мне обитель.

         Тогда же отец Николай провел для нас незабываемую экскурсию по монастырю. И мы с удивлением узнали, что у настоятеля здесь есть еще и такое послушание – экскурсовода. Батюшка рассказал об уникальности Посольской обители, которая белоснежным кораблем стоит на возвышенном месте восточного берега Байкала. Это единственный в мире монастырь, который построен и назван в честь убиенной Царской посольской миссии в Монголию. Здесь нередко можно встретить паломников и туристов со всего мира.

       Кратко история обители запечатлена в каменных плитах близ ряда черных крестов за монастырской стеной. Читаем на первой плите: «Здесь погребено тело раба Божия Российского посла Иерофея Заболоцкого в 1650 году, в сопутствии монгольских послов шедшего с мирными предложениями к хану Сецену и вероломно на сем месте убиенного монголами». Вторая плита гласит: «На пролитой здесь христианской крови в 1681 году пришедшие из Москвы проповедники веры монгольским язычникам, игумен Феодосий и иеромонах Макарий с братиею основали монастырь, в память убиенного посла, названный Посольским».

          Отец Николай рассказал, что по преданию нападение на посла, его сына отрока Кирилла и сопровождавших их лиц было произведено ночью. Поэтому и названо вероломным. Побоялись монголы нападать в открытом бою. Именно по тому факту, что в посольской мисси был сын посла Ерофея Заболоцкого и было точно определено место захоронения невинно убиенных – среди останков, принадлежавших взрослым людям были найдены и косточки подростка.

      Во второй наш приезд близ крестов была воздвигнута Дивная часовня, а чугунные плиты были вознесены и укреплены под фронтонами часовни. Конечно у часовни есть свое название, свой небесный покровитель. Но для себя мы назвали ее Дивной. И позже я объясню, почему.

     В советское время захоронения были заброшены и практически утрачены. И вновь обретены в период восстановительных работ. Вся территория обители, по словам настоятеля, представляла собой бугристое поле, изуродованное черными копателями. Каждый год земля оголяет косточки христиан, когда-то захороненных близ монастыря. Эти косточки монахи собирают и складывают в другую часовню, называемую костницей. Нам показали и эту часовню – тихое и умиротворенное место.

                Микола – бурхан

       Во время общения с настоятелем монастыря мы услышали от него такую историю. В один из дней отец Николай нес послушание дежурного по храму. После литургии все молящиеся разошлись, а батюшка задержался в алтаре. В это время в храм зашел маленький сухонький старичок с белоснежной бородкой, представитель коренного народа Сибири – бурят. Он обходил храм по периметру, останавливаясь поочередно у каждой из икон и внимательно всматривался в изображения, не крестился, но смотрел так, будто кого-то искал. Наконец он остановился у иконы Николая Чудотворца, радостно охнул и начал, обращаясь к иконе что-то шептать.

     Отец Николай из алтаря наблюдал за всем происходящим. И когда старичок собрался уходить, настоятель вышел из алтаря и окликнул его. Во время разговора батюшка спросил:

– Вы молились у этой иконы, – он показал рукой на лик святителя Николая, – вы знаете, кто здесь изображен?

– Да, я знаю его, – ответил благообразный старчик, – это Микола-бурхан. Он меня трижды на море спасал.

    Морем местные жители называют Байкал. «Славное море – священный Байкал…» Слово «бурхан» в переводе с тюркских наречий означает «бог».  Байкал славится не только своей неповторимой красотой, запасом пресной воды, уникальной флорой и фауной, но и мощью, силой, непредсказуемостью. Знаменитые байкальские ветры: Сарма, Култук, Верховой, Горный, Баргузин. Но самым коварным считается Горный. Он возникает внезапно, налетает стремительно и показывает невиданную ураганную мощь. Каждый год, по словам протоиерея Николая Обухова (+2020) из Листвянки, суровое озеро забирает в свои глубины Байкальских рыбаков.

     Поэтому неудивиелен был рассказ старого бурята-рыбака о штормах и бурях Байкала. Удивительным было то, что средь множества храмовых икон он узнал лик своего спасителя – Николая Чудотворца. В ту первую встречу настоятель подарил своему собеседнику книгу о чудесах по молитвам к святителю Николаю. А через два месяца в монастырь пришел молодой и очень крепкого телосложения бурят, как позже оказалось - сын того старика и сказал:

- Наш отец хочет креститься.

- Так в чем дело? Пусть приезжает в монастырь и крестится.

- Он не может. у него ноги отказали.

- И я поехал крестить старика, - продолжил свой рассказ отец Николай, - у стариков, живущих по берегам Байкала, часто болят или совсем отказывают ноги, так как в войну им приходилось ловить рыбу в студеной байкальской воде.

     Мы приехали к болящему. Он лежал на постели, и видно было, что он сильно страдал. Старик говорит мне:

- Батюшка, я прочитал эту книжку и хочу креститься.

    Я наставил его в Православной вере, рассказал, какие нужно выучить молитвы и сразу его окрестил. Через три дня я приехал причастить болящего. Старик очень ответственно отнесся к моим словам. Он за три дня, не смотря на тяжесть своего состояния, выучил "Символ веры".

    Примерно через неделю сын старика снова приехал в монастырь и разыскал отца Николая: «У нас умер отец. Нужно отпеть». Во время отпевания отцу Николаю казалось, что от усопшего исходит сияние - так был светел и благообразен его лик. А батюшка думал про себя: "Вот этому человеку трижды явился святитель Николай. А мы, монахи, молимся чудотворцу Николаю каждый день и не дерзаем даже мечтать об этом!"

       Дом был полон народа, все плакали и причитали. Пока священник готовился к отпеванию, он, как и в первый свой приезд в дом старика, удивлялся предельной скромности и простоте его жилища: простые столы, грубо сколоченные лавки вместо стульев, ничего лишнего, только самые необходимые вещи. Присутствующие родственники и соседи наперебой рассказывали, как усопший всегда жил не для себя, а для других, как почти все, что зарабатывал, он раздавал людям – родственникам, соседям, просто знакомым. И отец Николай мысленно благодарил Бога, что Он такими ведомыми только Ему путями привел к себе человека, который всю жизнь жил по-христинаски, еще не будучи христианином.

    
                Иеромонах Варлаам

   Духовником монастыря в первый наш приезд был отец Варлаам. Меня поразило внешнее портретное сходство отца Варлаама с Оптинским новомучеником иеромонахом Василием (Росляковым). Мы с мужем, как малые дети, неотступно следовали за батюшкой, задавали безконечные  и какие-то наивные вопросы, а батюшка все отвечал и отвечал с терпением и кроткой улыбкой. Запомнилась стремительная летящая походка отца Варлаама, когда он спешил к вечерней службе, следуя через монастырский двор, закутавшись от ветра в мантию, словно в плащ. Но мантия фалдами развевалась за спиной, как ангельские крылья.

   Вечером, беседуя за чашкой чая с хозяйкой нашей гостиницы, я услышала вопрос:

– А у вас есть духовник? Нет? Ну, что ж вы так! Как же можно в наше время без духовника? А вы проситесь к нашим батюшкам! Они молодые, духовных детей у них пока не очень много. Они всех берут к себе в духовные чада.

     Как оказалось позже, – всех, да не всех! Вечером, подготовившись к завтрашней исповеди и причастию, долго не могла уснуть. Слова хозяйки гостиницы не выходили из головы. Подумала: а может это Божий знак, шанс наконец-то обрести духовника? Про себя решила: кто из батюшек завтра будет служить литургию, к тому и попрошусь в духовные чада. И это не было спонтанным решением. О духовном руководстве каждый из нас, пришедших в лоно Церкви, мечтает чуть ли не с первых дней. Думала об этом и я. Но перечитав кучу святоотеческой литературы, пришла к выводу, что очень близки мне по духу священники-монахи. Приходские батюшки советовали выбирать в духовные отцы священника-семьянина. Слушала, соглашалась, но внутри понимала, что ни с одним из знакомых мне «белых» священников не складывались у меня отношения полного взаимного понимания и доверия. И дело вовсе не в священниках. Скорее всего, во мне самой. Все это очень мучило меня.

      Утром, чуть свет, мы бежали по улицам сонного поселка, а сверху вместо фонарей нам светили все те же ласковые байкальские звезды. С колокольни доносились призывные звуки монастырского колокола, но поселок спал, не было видно ни души. В храме на службе было шестеро: служил отец Варлаам, на клиросе один послушник раскладывал ноты; и мы – четверо прихожан-паломников. Служба в обычный день всегда такая – объяснили нам, все остальные монахи и трудники на послушаниях.

       Во время литургии меня продолжали терзать сомнения – стоит или не стоит проситься в духовные чада? Но когда с клироса зазвучал так любимый мною Старо-Симоновский распев Херувимской, сомнения рассеялись сами собой. В ожидании исповеди сердце колотилось так, что готово было выпрыгнуть из грудной клетки, как зайчонок. Говорю батюшке о жизненных неурядицах, малосилии в борьбе с грехами. Ответные слова отца Варлаама высветили самую суть моих проблем, будто он знал мою жизнь от самого рождения! Просто удивительно! Никогда не забуду совет, который дал мне батюшка. Это его напутствие очень помогает мне до сих пор. С глубоким вздохом было сказано следующее:

– Жизнь наша – море житейское. Видите, что надвигается шквал, идет волна – наберите в легкие больше воздуху и поднырните под волну. Не надо с волной бороться! А когда волна прошла – вы выныриваете на поверхность – солнышко светит, птички поют! Хорошо-то как!

    Ценность этого совета еще и в том, что «под водой» много не поговоришь. Значит, не будет «топлива» для разжигания ссоры. «Рецептом» этим стараюсь пользоваться, правда, не всегда успешно. Еще батюшка посоветовал читать Псалтирь: по одной кафизме каждый день. Но, увидев страх в моих глазах (в то время я едва прочитывала один псалом), отец Варлаам добавил с жалостью: «Ну хотя бы по одной Славе».

   А в ту незабываемую исповедь я все-таки набралась смелости и попросилась в духовные чада к отцу Варлааму. Выпалила и зажмурилась. Батюшка помолчал. Потом вздохнул:

– Кто я такой, чтобы быть вашим духовным отцом? И опыта у меня мало. Простите.

    Сказано это было с такой любовью, что я не только не обиделась, но к концу службы чувствовала себя совершенно счастливым человеком. Хотя изрядную долю моей «счастливости» можно было записать на легкую хмельную веселость, которая возникла после потребления внушительной по размерам кружки неразбавленного кагора, который был предложен каждому из нас вместо теплоты.  Даша, сделав глоток, округлила глаза и отказалась от своей порции в пользу нас с мужем.

    Вечером добрейшая хозяйка нашей гостинички спросила:

– Ну, что? Просились ли вы в духовные чада?

Рассказала ей свою историю. А она всплеснула руками:

– Ну что же вы! Ведь они, батюшки, все так отвечают по своему смирению! Надо было еще и еще раз просить! Непременно бы вас взяли! Может быть, завтра? А?

   Но на завтра ранним утром мы уезжали. Сердце хранит ту историю с моей неудавшейся попыткой стать духовной дочерью. И верю, что батюшка Варлаам молится за меня или молился, по крайней мере, первое время.

                Отец Иосиф.

   Посольский монастырь расположен на берегу Байкала, в дельте впадающей в него реки Селенги. Живописнейшее место, на красоты которого мы и отправились полюбоваться в свой второй, апрельский, приезд. Береговая линия вся была изрыта ледовыми торосами. И пройти между ними было очень большой проблемой. Мы остановились в нерешительности. Вдруг нас обогнал человек в подряснике с двумя пустыми ведрами. Его худенькая фигурка быстро удалялась от нас между торосов по раньше незамеченной нами тропинке. «Наверное, послушник», – подумали мы.

    Мысленно поблагодарили нашего путеводителя и последовали за ним к берегу, перешагивая, а иногда и переползая по снежным ледяным глыбам. А навстречу нам уже спешил «послушник» с полными ведрами воды. Вежливо поздоровались друг с другом. Мы только удивлялись, как на таких «Байкальских горках» этому монастырскому служителю удается не расплескать всю воду?

Позже в трапезной поинтересовались у повара:

– А что, вы воду из Байкала ведрами носите? Это же метров триста-четыреста будет! И кто этот послушник, что нам повстречался на тропинке?

– Да, для приготовления пищи воду берем из Байкала. А послушание водоноса у нас несет отец Иосиф.

Мы знали, что и простого монаха в монастыре назвают отцом, поэтому еще раз спрашиваем удивленно:

– Так что, отец Иосиф – священник?

– Ну, да, иеромонах. У нас тут все работают. Рабочих рук не хватает.

      Это известие нас просто огорошило! Батюшки, которые практически каждый день служат в храме, окормляют огромный район, еще и несут такие тяжелые физические послушания!

     Я уже писала, что мужчины-паломники живут в братском корпусе вместе с братией монастыря. В один из наших приездов, после первой ночевки муж Андрей мне рассказал, что не мог уснуть практически половину ночи: сверху слышался странный глухой звук. Лежа в своей кровати и прислушиваясь к ритмичным буханиям сверху, муж понял, что кто-то в верхней келье второго этажа кладет земные поклоны. Утром поинтересовался у одного из насельников монастыря. Оказалось, что на втором этаже над комнатой, в которой ночевал Андрей, находилась келья отца Иосифа.

    На последней перед нашим отъездом литургии служил отец Иосиф. Обычно в конце обедни священники отпускали клирошан на монастырские послушания, а во время панихиды и крещения обходились своими силами. Выйдя на панихиду, отец Иосиф спросил, обращаясь к прихожанам:

– Есть среди вас певчие?

   Валентина Александровна робко подняла руку. И они вдвоем с моим мужем Андреем вполне заменили клирос. После панихиды батюшка особенно тепло благословил всех нас и поблагодарил за совместную молитву.

                Отец Лука

      С отцом Лукой мы познакомились в наш последний приезд в Посольское. Батюшка по национальности бурят, и нам, конечно, было очень интересно узнать историю его прихода в Православие. Лука – это имя батюшки в монашеском постриге.


     Семья отца Луки, как и большинство бурят – шаманисты. Тем чудеснее сам факт того, что он один из всей семьи не только крестился в Православие, но и стал монахом-священником. Отец Лука мне напоминает отважного воина. Ведь чтобы пойти против всей семьи, пойти за Христом – несомненно нужно быть смелым и отважным воином, иметь крепкую и горячую веру! Муж попросил отца Луку освятить нашу машину. По окончании освящения и состоялся разговор. Оказывается, у батюшки на тот момент была жива его мама, находящаяся уже в довольно преклонном возрасте. Когда сын принял Православие, мать от него отказалась. А когда родственники напоминали матери о сыне, она упрямо твердила:

– Лука? Какой такой Лука? Не знаю я никакого Луку!

Обо всем этом батюшка говорил нам с грустной улыбкой.

                Отец Иоанн

         В гостинице, где мы остановились, жила девушка Таня. Таня знакомила нас с особенностями гостиничного быта, но чаще уединенно сидела в своей комнате, немного проявляя оживленность при появлении отца Иоанна. Батюшку впервые я увидела идущим по направлению к нашему домику с огромным пакетом в руках. Его легкая стремительная походка совсем не вязалась с моим представлением о степенных и неторопливых монахах. Так же легок, непринужден и улыбчив оказался отец Иоанн в общении. Он охотно согласился выпить с нами кружку чая. После того, как стол был освобожден от продуктов, принесенных батюшкой, мы уселись за чай. Продукты были для Тани. Накануне нашего отъезда хозяйка гостиницы рассказала нам, что отец Иоанн помогает молодым людям, попавшим в наркотическую зависимость, возится с ними, как с детьми: кормит, разговаривает, водит на службы, возит к врачу и, конечно, молится за них.

      А в то утро мы очень интересно провели время в беседе с веселым и общительным батюшкой. Андрей поинтересовался возможностью купить на побережье байкальскую рыбу, и отец Иоанн вызвался проводить нас в соседнее село к знакомым рыбакам. Потом была встреча с новыми людьми, новые впечатления.  Домой мы в тот день возвращались с байкальскими молодыми щуками, уложенными в пакеты со снегом, который еще сугробами лежал в тени заборов в те теплые апрельские дни. Батюшка тоже уезжал в этот день – он вез Татьяну к врачу.

      В декабре этого же года, едва приехав в монастырь, мы поспешили на вечернюю службу и увидели в алтаре незнакомого священника. Но всмотревшись, с трудом узнали в нем отца Иоанна. Между мной и мужем даже возник спор. Андрей утверждал, что это отец Иоанн, мне же казалось, что это совсем другой человек. Я ошибалась. Это был отец Иоанн. Но как он изменился! Куда делась его радостная легкость? Это был похудевший, сосредоточенный на молитве монах, погруженный в себя и, казалось, в иной, невидимый нам мир. Невероятно. Через каких-то восемь месяцев! И как когда-то отец Варлаам, теперь уже отец Иоанн напомнил мне Оптинского новомученика иеромонаха Василия (Рослякова). Такая перемена ранее знакомого человека, монаха, поразила меня до глубины души. Что же произошло за эти месяцы? Какую духовную брань пришлось ему пройти? Это тайна, которой мы не посмели коснуться даже в разговоре с насельниками монастыря.

                Отец Иннокентий

           Об отце Иннокентии в монастыре ходили легенды, как о начитанном, интеллигентном и о-о-о-о-чень строгом батюшке. «Лучше не попадаться к нему на глаза!» – советовали нам. Чтобы не искушать судьбу, в выпавшее свободное время мы решили выйти за монастырский двор в сторону Байкальского берега. Здесь, у монастырской стены помолились на могилках убиенного посла и его соратников.  Здесь же высилась построенная не так давно белоснежная каменная часовня. Потянули ручку двери, и дверь поддалась. Открыто! Мы вошли, рассматривая белоснежные своды, ниши в стене с маленькими иконами и потушенными возле них свечами. Здесь же лежал коробок спичек.

– Богородице Дево, радуйся! – пропел Андрей, – Господи! Акустика то какая!
 
Андрей еще и еще раз пробовал голос. Действительно, акустика была просто фантастическая! Голос звучал так, что хотелось заплакать. Отражаясь от стен, он уносился под купол и там, казалось, не затихал, а просачивался сквозь купол и улетал ввысь, в Небо! Воодушевленные таким чудом, мы тоже стали потихоньку подпевать.

– А давайте, споем все вместе, – предложил муж.

Клирошанка Лариса запела с Андреем дуэтом «Отче наш», потом песнь Богородице, потом «Символ веры». Мы тоже подпевали, потому что душа улетала вслед за молитвой и нам казалось, что мы почти парим. На грешную землю нас вернул грозный оклик, прозвучавший из полуоткрытой двери за нашей спиной:

– Это что здесь такое? Это что тут за концерт?

      Мы обернулись. На пороге стоял незнакомый иеромонах. Но по его строгому и даже суровому виду мы и так уже поняли, что это отец Иннокентий. Виновато улыбаясь, что-то там стали лепетать в свое оправдание: кто благословлял? Да никто не благословлял. Да, конечно, это монастырь, и здесь все делается только по благословению…

    Свидетелями нашего разговора стала группа паломников или туристов, для которых отец Иннокентий проводил экскурсию. В то время, как они пришли к могилке убиенного посла, они стали невольными слушателями нашего «неземного» пения. Мы с позором ретировались из часовни, забыв о своем намерении совершить променад по берегу Байкала. Но вся эта траги-комичная ситуация не лишила нас незабываемой духовной радости, которую мы ощутили во время пребывания в часовне. Забегая вперед скажу, что все восемь месяцев до следующего паломничества в монастырь при первой же возможности мы только и говорили всем о чудесной Дивной часовне на берегу Байкала, где вместе с людьми, судя по всему, поют и Ангелы!

    И по прибытии в Посольский монастырь в декабре 2013 года, мы с нетерпением ждали встречи с часовней, возможности помолиться там, надеясь вновь услышать удивительно преображенные акустикой собственные голоса. Об этом же взахлеб говорили и нашим спутникам. Но увы! Ничего подобного на этот раз не случилось! Хотя мы и взяли благословение у настоятеля монастыря. Голоса звучали тускло, коротко, как в глухой бочке. И это настолько нас поразило, что не находится слов, чтобы объяснить, как такое возможно в одном и том же помещении? Кто-то предположил, что причина кроется в разности температур окружающей среды в апреле и декабре. Может быть. Не знаю…

    Но у меня есть мое личное предположение, которое возможно объясняет эту странную на первый взгляд загадку. Леша! Раб Божий болящий Алексей был с нами в тот день, когда, как нам казалось, с нами пели сами Ангелы. Мне кажется, что не ради нас, а ради его чистой души Господь явил нам такое чудо. Но о Леше расскажу чуть позже.

    А в тот день мы отправились в женский монастырь в Батурино, куда давно мечтали приехать. И там тоже встретили строгого отца Иннокентия.

                Монастырь в Батурино

     Сретенский женский монастырь в Батурино расположен в долине между холмами, что защищает его от резких перемещений воздуха. Климат здесь мягче, чем в открытом всем ветрам Посольске. Летом маршрут в монастырь пролегает только через Улан-Удэ, откуда мимо Батурино регулярно ходят маршрутки в знаменитый курорт Горячинск. Мы же, по совету местных жителей, сократили себе путь, преодолев небольшую речку по замерзшему льду, тем самым сэкономили и время, и горючее.  Ехали мы буквально на один день.

     Батурино – маленькая деревушка, практически покинутая своими жителями – осталось лишь несколько жилых домов. С колокольни храма вдалеке видно соседнее село. На одном из холмов – поклонный крест, куда в теплое время года регулярно совершаются крестные ходы. Было удивительно видеть в здешних малолюдных местах красивейший монастырь.

         Встретила нас ласково матушка Ника. Расспросила о цели нашего визита, на что Людмила Александровна бойко отрапортовала за всех:
– Хотим помолиться и потрудиться!

      Матушка улыбнулась, отдала распоряжение о нашем благоустройстве (женщины – в монастыре, а мужчины – вне монастыря в домике-гостиничке для священников и мужчин паломников) и назначила первое послушание на вечер для женской части нашей паломнической группы – помощь в трапезной по приготовлению вареников. Вареники стряпали с картошкой, капустой и грибами к завтрашнему празднику святителя Иннокентия Иркутского (Кульчицкого). Стряпали все, кроме меня. Я же, мучимая ложным стыдом, лежала в келье, разбитая моим недугом, обострившимся в последние дни от дальней и трудной дороги.

    Паломники со стажем рассказали, что восстанавливать храм в родном селе стали два брата грузина, которые когда-то здесь жили, а потом в большом городе стали большими людьми. Хотелось бы узнать имена храмостроителей и историю их семьи, но в тот наш приезд на сбор информации не хватило времени.

    Монастырь ведет довольно большое хозяйство – занимаются содержанием коров, птицы. Вокруг монастыря возделываются поля – несколько гектаров земли для посадки картошки, лука, корнеплодов – моркови, свеклы. У монастыря много помощников-добровольцев, которые в страду приезжают автобусами из Улан-Удэ.

    После литургии мы в тридцатиградусный декабрьский мороз шли вокруг обители крестным ходом. Крестный ход, который, как и в Посольске, проводится здесь ежедневно, двигался медленно, молитва текла не спеша. В Посольском же монастыре, мы почти бегом, едва поспевая за крестоходцами, совершали ежедневный обход вокруг монастырских стен. И причиной всему был холодный, пронизывающий насквозь Байкальский ветер. 

      Этот ветер, конечно, очень сильно усложняет жизнь посольских монахов. Вспоминаю рассказ отца Николая. Архивные записи повествуют, что вокруг монастыря была очень высокая и толстая стена, которая, к сожалению, не сохранилась до наших дней. Но в современное время при возведении стены решено было в целях экономии уменьшить ее высоту на два метра (с шести метров до четырех – если я правильно помню). Далее отец Николай сокрушался:

– Не зря монахи строили такую высокую стену! Видимо, она, помимо защитной функции от возможного нападения неприятеля, несла еще одну важную функцию – защиту от Байкальского ветра. За высокой стеной во дворе монастыря образовывался особый микроклимат, при котором, как повествуют те же архивные записи, монахи выращивали даже яблоки! И это в условиях Забайкалья! Мы же не можем вырастить даже обычные ягодные кустарники – все вымерзает.

           Здесь же, в Батурино, в этой природной чаше среди холмов было тихо, поэтому даже тридцатиградусный мороз казался терпимым. Много чего еще хотелось бы рассказать, но ограничусь удивившей меня монастырской трапезой. Когда нас пригласили после службы в трапезную, я спросила: «А что, сегодня какой-то праздник?» Мне ответили, что нет – это обычная трапеза. Такого постного разнообразия (шел Рождественский пост) я не видела больше ни в одном монастыре. Не изобилия, а именно разнообразия – еды на общих тарелках было не много – по ложке на каждого, но тарелочек этих было более, чем достаточно.

        В ассортименте в основном собственные монастырские заготовки: соления, маринады овощей, грибов, зимние салаты, компоты, джем, варенье, не частая, но регулярная постная выпечка, чай на травах, которые тоже собирают монахини и трудницы монастыря. Удивительно, сколько же труда нужно приложить, чтобы питать за таким столом не только насельниц, но и многочисленных паломников! На наши вопросы матушка Ника заметила: «У меня же женский монастырь. Много тяжелой работы. А девочки совсем молоденькие. Им и так трудно. Поэтому и трапеза такая».

         И опять я сравнивала два монастыря – Посольский и Батуринский, вспоминая очень аскетичный ужин из гороховой каши, вареной свеклы и чая с печеньем в Посольске. Вообще эти два монастыря поддерживают духовную связь между собой. Службы в Батурино совершают Посольские иеромонахи. В день нашего приезда служил отец Иннокентий. И монахини очень тепло отзывались о строгом батюшке.

      Во время трапезы отец Иннокентий сидел за столом рядом с игуменьей Никой, но к нашему удивлению перед ним поставили только стакан с чаем (или кипятком). После общей молитвы батюшка взял со стола кусочек хлеба – тем и трапезничал – кипятком и хлебушком среди россыпи вкусностей на столе. Во время ночевки в соседних с батюшкой кельях гостиницы мой муж успел познакомиться с отцом Иннокентием, и это знакомство развеяло миф о его излишней строгости. Батюшка поинтересовался нашим дальнейшим маршрутом, и в обратный путь до Посольска мы отправились вместе.

     По дороге отец Иннокентий рассказывал много интересных историй. Но сразу не запечатлев на бумаге, моя память навеки утратила их сюжеты. Из всего разговора запомнился ответ батюшки на вопрос: почему вы не вкушаете общую трапезу в Батурино? Батюшка ответил:

– Ну, как же можно? Какими же глазами я буду смотреть на собратьев, когда приеду к себе в монастырь? Нет, я так не могу.

    И вот этот маленький штрих к портрету батюшки рассказал о нем больше, чем, наверное, многие годы знакомства с другими людьми.

   Батурино запомнился своим уютом и по-домашнему теплым гостеприимством. А Людмила Александровна, любительница помолиться и потрудиться в монастырях, стала постоянной паломницей Сретенского монастыря в Батурино. Вместе с нами впервые посетив монастырь в 2013 году, за эти годы она приезжала туда еще около двадцати раз!

                Земляк

         В первый наш приезд в Посольск мы рады были встретить в обители нашего земляка, Черемховца Олега Третьякова. Олег был послушником монастыря, и еще до этой поездки мы были наслышаны о нем от наших общих знакомых. Олег очень обрадовался встрече, взял благословение у настоятеля и повел нас в свою келью в еще недостроенном тогда братском корпусе. Коридор был завален строительными материалами, но в келье на два человека было очень чисто и по-монашески аскетично – ничего лишнего. Андрей вошел в келью, а мы так и не решились переступить порог и топтались у входной двери. Олег рассказывал про свой уход в монастырь, показал небольшую икону преподобного Серафима Саровского – благословение матери на монашество. Позже мы узнали, что Олега рукоположили в сан иеромонаха с именем Евстафий и отправили служить в другой монастырь Забайкалья.

                Леша-Алексей

    Однажды в Черемховском храме увидела человека с тросточкой, передвигающегося с трудом, почти на негнущихся ногах. Он шел к Причастию, и все расступались. Людей в храме бывает много, всех не упомнишь, но этот человек остался в памяти.

     Несколько месяцев спустя мы собирались во вторую поездку в Посольск. Клирошанка Лариса ехала с нами и в какой-то момент она попросила:

– Давайте возьмем с собой Лешу. Это болящий. Вы его видели в нашем храме. Он мечтает съездить в монастырь, а я обещала ему помочь, если смогу договориться с машиной. Везти его общественным транспортом просто невозможно. Леша плохо ходит, и ему будет трудно преодолевать большие расстояния.

     Мы с мужем сразу согласились, потому что место в просторной машине было достаточно для всех. Ехали мимо апрельских Забайкальских сопок, покрытых смешанным лесом, остатками снега и свекольного цвета огромными листьями бадана. Впервые видела, как выглядит проснувшийся от зимы бадан. Очень необычно и красиво.

       Лариса с Алексеем были соседями по дому. Историю Леши Лариса рассказала еще до поездки. Хороший парень Леша жил, как все: школа, армия, работа, женитьба, двое детей. А потом произошла трагедия. По дороге домой на Алексея напали бандиты, попросили закурить. Леша не курил. Тогда его просто решили убить. Убивали долго и методично. Переломали всё, места живого не оставили.

      Умирающего Алексея нашел кто-то из соседей, вызвали «скорую». Потом он долго лежал в реанимации, выкарабкивался много месяцев, перенес не одну операцию. Выжил. Но с тех пор с трудом ходил и не мог говорить. Совсем не разговаривал. Смотрел на всех большими, цвета спелой черемухи, глазами, все понимал, но говорить не мог. Жена забрала детей и ушла. Леша остался с матерью. Мать, конечно, ухаживала за сыном – Леша не мог сам ни одеться, ни раздеться, ни тем более накормить себя. Но видимо, мать Алексея не так представляла себе свою старость. Особенно женщину раздражало, что сын, по совету Ларисы, стал потихоньку ходить в храм. В общем, претерпевать скорби Алексею приходилось и от самых близких людей. В поездку в Посольск мать отпускала сына неохотно – с ворчанием, не понимая, зачем ему это надо?

      Но поездка была для Леши, пожалуй, первой возможностью выбраться из дома за много последних лет. Периодически мы спрашивали его: «Ну, как ты?» Он улыбался, глядя на нас влажными от слез глазами и поднимал вверх большой палец: все хорошо!

      По дороге мы заехали в храм города Байкальск. Меня приятно удивил огромный баннер во дворе храма с портретом Царя-мученика Николая Второго и надписью: «Прости нас, Государь!» Нам захотелось познакомиться с настоятелем храма. Уставший от дальней дороги Леша остался в машине, а мы зашли в храм, приложились к иконам. Во дворе встретили настоятеля, познакомились с батюшкой, и он пригласил нас на чай. Решили зайти минут на десять. Но когда мы очнулись от потрясающе интересной беседы – время показывало, что прошло около двух часов! Леша!!! Как мы про него забыли! Наскоро попрощавшись с настоятелем, бегом кинулись к машине. Леша не мог самостоятельно даже выйти, и все это время находился внутри салона. Нам было очень стыдно! По очереди просили у Леши прощение, а он кивал головой и виновато улыбался, будто это не мы, а он был во всем виноват.

     Всю дорогу Леша вел себя мужественно. Не было ни одного случая, чтобы он как-то выразил свое недовольство, хотя мы видели, как трудно ему приходится! Он с восторгом смотрел на серые пейзажи за окном. А когда вошли во двор монастыря – в прямом смысле задохнулся от восторга. Он с шумом вдыхал и выдыхал свежий Байкальский воздух, разводил руками, показывая, что готов обнять даже деревья в монастырском дворе, прижимал руки к груди, показывая, что счастье переполняет его.

     В этот приезд мы увидели новое для нас явление – по монастырскому двору туда-сюда сновали мальчишки-кадеты, выполняя послушания. Вот и сейчас кадеты, гремя ведрами, носили воду для трапезной. А мы пошли через двор, выполнять благословение настоятеля. Обернулись к Леше, чтобы, как обычно поддержать его, но он жестом показал, что не нуждается в нашей поддержке, что сам дойдет, что у него все хорошо – поднятый вверх большой палец. Но едва мы сделали несколько шагов по неровной поверхности двора, который был изрыт «черными копателями», упомянутыми мною ранее, как за спиной раздался грохот. Мы еще не поняли, в чем дело, когда услышали со стороны топот ног, будто от табунка молодых жеребят, несущихся прямо на нас. Это с противоположной стороны двора, побросав на землю свои ведра, словно Ангелы на крыльях, стремительно неслись мальчишки кадеты. Они быстрее нас оказались возле неловко завалившегося Леши, подняли его на ноги, отряхнули от сухой травы, отыскали и вручили ему трость.

    Оказывается, Алексей так хорошо себя почувствовал, что решил передвигаться без тросточки, поэтому и потерпел крушение. Приняв от Ларисы порцию выговора, он молча пообещал, что впредь не будет больше таким самонадеянным. После этого случая я очень полюбила монастырских добровольных помощников – мальчишек кадетов. Какое открытое жертвенное сердце у каждого из них! Ведь ни на секунду не задержались в принятии решения! Хоть и много сейчас нареканий в сторону молодежи, но пока вот такие кадеты стрелой летят на помощь, есть надежда, что не все потеряно для нашей любимой Родины, подрастают сыны, готовые ее защищать.

     Тогда, в первое наше посещение Дивной часовни, Леша был с нами. Если бы вы видели его лицо! Как он был счастлив! И мне кажется – все, что произошло в часовне по милости Божией, было даром Господним именно Леше. А мы оказались просто случайными свидетелями этого дара.

     Уезжать из монастыря не хотелось всем. Но более всего, конечно, Алексею. Он жадно всматривался в белоснежные стены, монастырские купола и плакал, слушая колокольный звон, который в Посольске чудесен и незабываем. Он понимал, что уезжает навсегда. Недели через две мы привезли для Леши серию фотографий, сделанных в поездке и набрали номер квартиры в домофоне. Открыла мама Леши. С недовольным видом она выслушала нашу просьбу и молча забрала конверт. Оставалось только молиться, чтобы она не выбросила конверт в мусорное ведро, а все-таки передала сыну.

       Потом жизнь развела нас по разным приходам, и много лет я о Леше ничего не знала. Только один раз увидела его на улице, также с трудом идущего с тросточкой. Он немного располнел и постарел. Скользнул взглядом – не узнал. А недавно, в день освящения второго Черемховского храма в честь святителя Софрония, епископа Иркутского, которое состоялось 10 апреля 2021 года, я встретила Ларису, спросила о Леше. Оказывается, его мама умерла и в последнее время Леша жил один. Потом у него случился инсульт, и теперь Алексей в тяжелом состоянии находится в клинике или у каких-то родственников – Лариса не знает. Дорогой Леша! Пусть даст тебе Господь терпения донести свой крест до конца!

                Придорожное кафе

     Выезжая из дома в паломнические поездки, которые почему-то всегда выпадали на пост, мы старались запастись домашним постным провиантом. Но все-равно на обратный путь этих продуктов не хватало. Вот и в тот раз по пути домой мы наугад остановились в одном из придорожных кафе. Зашли в пустой зал и заказали горячий чай, кофе и пирожки с капустой и картошкой. Женщина на кассе слегка недовольно повела плечом и пошла подогревать нам пироги. Видимо она надеялась на более денежный заказ.

    А мы поблагодарили хозяйку кафе, разложили на столе остатки домашней провизии, потихоньку дружно пропели «Отче наш» и сели за благословленный Андреем стол. Мы не заметили, что, оказывается, все это время из своего укромного уголка за нами наблюдал хозяин кафе. Вскоре подошла женщина-кассир и совсем другим – дружелюбным и извиняющимся тоном спросила, откуда мы едем? Мы рассказали, что мы паломники, побывали в двух монастырях, а сейчас возвращаемся домой. Женщина объяснила, что ее к нам послал хозяин (она неопределенно махнула рукой в сторону), а сам он стесняется к нам подойти. Дело в том, что бизнес в его кафе идет не очень хорошо (судя по отсутствию посетителей в обеденный час пик – мы это уже заметили), поэтому не могли бы мы помолиться, чтобы Господь помог ему наладить торговлю?

      Мы, конечно, удивились такой необычной просьбе в случайном кафе на Забайкальской трассе. Но пообещали, что непременно помолимся, что тут же и исполнили. Пожелали хозяину самому добраться до монастыря и помолиться уже непосредственно «Богу в ухо», а также сделать посильное пожертвование с верой, что Господь обязательно поможет.
 
Женщина еще стояла в нерешительности, не зная, как сформулировать свою просьбу? Наконец она сказала:

– А нет ли у вас чего-нибудь монастырского? Может быть, свечей?

– Конечно! - ответили мы, дружно доставая монастырские свечи, просфоры и святую воду, чем и поделились с женщиной и ее хозяином, объясняя, как следует принимать святыни. Хозяин кафе так и не осмелился пообщаться с нами лично, наблюдая за всем из своего укрытия. Уходя, мы попрощались с ним взаимным кивком головы.

    В этот декабрьский день мы торопились к вечернему праздничному Богослужению в честь святителя Иннокентия Иркутского (Кульчицкого), которое должно было скоро начаться в Знаменском соборе Иркутска. Знаменский собор - это все, что осталось от некогда процветающего монастыря. И здесь перекатиполем пронеслось разрушительное лихолетье. Но по старинке и по привычке люди продолжают называть собор Знаменским монастырем.
     Мы опаздывали. И на довольно приличное время. Но к нашей радости не только не опоздали, а подъехали к храму за несколько минут до начала службы. Верим, что тут не обошлось без помощи Божией. Ведь по нашим логичным расчетам мы непременно должны были опоздать! Может быть, Господь принял нашу малую жертву там, в придорожном кафе?

    К Знаменскому собору съезжались машины и автобусы с паломниками со всей области.  С вечернего богослужения восьмого декабря начиналась череда праздничных служб – сначала в честь святителя Иннокентия (Кульчицкого), мощи которого почивают в соборе, а потом и в честь престольного праздника – Иконы Богородицы «Знамение», день которой отмечаем десятого декабря.

   Мы приложились к чудотворной Иконе, за киотом которой виднелись крестики, кольца – в знак людской благодарности за исцеления и Божию помощь, а в конце службы вместе со всеми приложились к мощам святителя Иннокентия.

           Возвращение святителя

    На обратном пути, уже поздним зимним вечером по пути домой я смотрела в окно на звездное небо и вспоминала рассказ протоиерея Вячеслава Пушкарева, настоятеля храма в селе Хомутово (пригород Иркутска), который услышала от него на курсах православных педагогов несколько лет назад.

      Отец Вячеслав передал рассказ со слов своего духовника отца Александра Белого, настоятеля храма Всех Святых в городе Усть-Илимск. Рассказ о том, как отец Александр и отец Сергий Кузнецов были делегированы Владыкой Вадимом (Лабезным) в составе группы, которая в 1990 году перевозила утраченные в советский период и чудесным образом вновь обретенные в ярославской церкви Николы Надеина мощи нашего любимого святого – святителя Иннокентия Иркутского (Кульчицкого). Ярославские монахини и прихожане успели полюбить иркутского святого и при расставании со святым Иннокентием не скрывали слез. Непросто было организовать перевоз святых мощей. Из-за ограниченности в средствах был отклонен вариант перевоза на самолете. Нужно было соорудить деревянную временную раку, и договориться с доставкой к железнодорожному вокзалу. Отец Александр вспоминал:

– Едем мы к вокзалу и понимаем, что опоздали на поезд, который по времени должен был уже уйти. Что делать? Билеты-то можно было обменять, но следующего поезда пришлось бы ждать несколько дней. А у нас даже «на покушать» денег оставалось очень мало. Решили все-таки «идти до конца». Раку с батюшкой вчетвером несем бегом к вокзалу, а сами прямо кричим: «Батюшка!!! Помогай!!!» Забегаем в здание вокзала, смотрим на табло и не верим глазам: наш поезд ЗАДЕРЖАЛИ, и он еще стоит на перроне! До отправки несколько минут. По лестницам и переходам бежим к поезду. Ищем свой вагон. Нашли! А проводница говорит:

– Вы куда?! Это у вас что, гроб?!! Вы с ума сошли? Не пущу! У нас есть почтовый вагон, внизу у вагона есть специальное отделение для негабаритных грузов. Вот пожалуйста – пройдите туда!

    Мы просто взмолились:

– Да вы что! Мы же не успеем добежать! Поезд вот-вот отправится! С минуты на минуту!

    Проводница встала грудью на защиту вагона:

– А мне какое дело! Что там у вас? Может, бомба?

    Объясняем, что у нас там не «что», а КТО! Что это великий святой, что он всем помогает и ей, доброй женщине, поможет в трудной жизненной ситуации. А сами про себя кричим: «Батюшка!!! Помогай!!!» Не знаю, что подействовало на проводницу больше: наш жалкий вид, или обещанная нами в будущем помощь святого, но «ледяное сердце» неприступной проводницы дрогнуло и она позволила занести нам раку с батюшкиными мощами в тамбур поезда – до следующей большой станции, с тем, чтобы после перенести раку в багажное отделение почтового вагона.

     Мы облегченно вздохнули и внесли раку в вагонный тамбур. Поезд тронулся, будто только нас и ждал. Проводница еще поворчала какое-то время: «Что пассажиры скажут! Ехать в одном вагоне с покойником!» Мы же всей своей группой организовали среди пассажиров просветительскую деятельность, объясняя, что «покойник» тот – живее всех нас вместе взятых. В результате ни в какой почтовый вагон батюшку Иннокентия выгонять не стали. Со стороны пассажиров не было ни одной жалобы. Мы со своей стороны организовали круглосуточное дежурство в тамбуре вагона у мощей дорогого святителя с чтением молитв и пением акафиста, тропаря и величания. Так и ехали через всю страну из Ярославля в Иркутск.

     В Иркутск поезд должен был прибыть примерно в восемнадцать часов вечера, но из-за сильного опоздания прибыл только поздней ночью, после полуночи. Мы переживали, встретит ли батюшку хоть кто-то из прихожан? Но встречать на перрон вышло огромное количество людей. Никто не ушел домой, все ждали прибытия поезда. Мы несли раку с мощами святителя Иннокентия сквозь коридор людей, которые стояли с зажженными свечами и плакали. У нас тоже слезы были на глазах – любимый святой вернулся!
         ***

     Часто вспоминаю наши незабываемые поездки в Посольский монастырь, монастырских насельников, встречи с добрыми людьми. Почему-то исключительно добрыми! И в этом тоже вижу милость Божию к нам. Слава Богу за все! Ведь добрые люди - они как звезды. Светят своей добротой во мраке суетного мира. И от их света всем становится светлей. Светлей и теплей. Да, теплее. Потому что это не простые звезды и не простой свет. А согревающий свет любви Христовой, который живет в сердцах добрых людей.


На фото: Свято-Преображенский Посольский мужской монастырь