История жизни подпольных советских миллионеров

    Судьба Чугункова и Огурцова, подпольных советских миллионеров из провинциального Волоколамска, практически очень похожа. Но, как говорится, есть нюансы. Если один в итоге испытал, нечто похожее на филантропию, хотя скорее это больше похоже на болезненное тщеславие, то другой, судя по всему, этими рефлексиями не страдал. Однако, если отбросить морализаторское и обывательское презрение к существу их предпринимательской деятельности, то довольно печальная история наших соотечественников может вызвать даже некоторое сочувствие…

              МИЛЛИОНЕР ЧУГУНКОВ

    Вся героическая история Советской страны проходила мимо Чугункова, но наложила неизгладимый отпечаток на его характер. Родился он до войны и детство, пришедшееся на эти недетские времена, приучило его к скромности в быту, а также развила страсть к накоплению и экономии. Он привык довольствоваться малым, носил старенькие костюмы и выданную на предприятии рабочую одежду, а иногда даже отоваривался нужными вещами на поселковой свалке.

    Зато, в отличие от большинства советских граждан, он имел маленький собственный бизнес, хотя и незаконный. Впрочем, в те времена любой бизнес являлся преступлением, причём по-настоящему уголовным, а не только против норм социалистической морали.

    Чугунков варил самогон, а также скупал в магазинах казенную «беленькую», то есть водку заводского производства. Когда его соотечественники, измученные нарзаном и среднерусской тоской, хотели хоть чем-нибудь заглушить внутри себя чрезмерную радость от бесконечных побед на пути к коммунизму, то оказывалось, что все магазины в это время уже были закрыты и тогда к их услугам оставалось только круглосуточное частное предприятие нашего Чугункова.

    Работало оно довольно просто. Клиент пробирался в палисадник и стучал условным стуком в окно. Открывалась форточка, при этом свет в доме не зажигался никогда, и в неё нужно было просунуть деньги. Иногда надо было коротко сказать, что именно требуется, казённый напиток или самодельное пойло. Через мгновенье обратно появлялась стеклянная посудина с требуемым товаром.

    Долго ли, коротко ли, но добрались и до нашего героя лихие люди. Освободился как-то из мест, не столь отдаленных некий гражданин, имя которого история не сохранила, и он начал проворачивать с Чугунковым элементарную схему, которую впоследствии назовут заморским словом «рэкет», хотя и происходило это с несколько провинциальным колоритом. Он стучал в окно, а когда форточка привычно открывалась, то он говорил туда:

    - Ну что, Чугунок, тебя не сожгли еще? – и безо всяких вопросов и возражений оттуда появлялась откупная бутылка.

    Продолжалось, правда, это регулярное вымогательство недолго, поскольку свободного времени у данного гражданина было много, а свободой как таковой он не особо дорожил и в итоге, снова подсел на длительный срок, то ли за кражу, то ли за разбой, то ли за дебош с нанесением тяжких телесных повреждений. Здесь очевидцы расходятся в деталях. Да, собственно, они и не так важны, поскольку не имеют отношения к повествованию.

    Участковые милиционеры тоже никак не могли пресечь предпринимательскую деятельность Чугункова, так как любые их внезапные проверки не давали никакого результата. Где он прятал готовый товар было совершенно непонятно, а процесс самогоноварения проходил в неизвестное время и практически не удавалось обнаружить никаких следов браги и какого-либо устройства похожего на самогонный аппарат. Хотя может быть они особо и не старались, поскольку Чугунков умел договариваться не только с местными первопроходцами рэкета.

    Со временем у Чугункова скопился солидный капитал, который он, по заветам Жоржа Милославского, хранил в сберегательной кассе. В то время никакой единой компьютерной базы для банковских счетов не существовало, как и самих банков с компьютерами. Чтобы скрыть количество денег на счетах, нужно было открывать безымянные сберкнижки «до востребования» в разных сберкассах, желательно в разных районах области, и чтобы сумма на них не превышала 15 тысяч полновесных рублей, иначе владельцем капитала могли заинтересоваться компетентные органы. В результате успешной коммерческой деятельности его капитал превысил миллион рублей и таких книжек у Чугункова набралось больше полсотни, ведь, к сожалению, инвестиционные возможности в те времена были крайне ограничены.

    Ещё в 1958 году специальным постановлением Совета министров СССР гражданам разрешили вступать в жилищно-строительные кооперативы и получать право не внеочередное приобретение жилья. Стоимость квадратного метра по стране отличалась из-за разных типовых проектов и климатических условий, но составляла от 160 до 200 рублей. Однако, купить можно было не любое количество квартир и не какой угодно площади, а исключительно исходя из состава семьи и принятых нормативов на каждого проживающего. Тем самым кооперативная квартира обходилась в сумму от 5 до 10 тысяч рублей, а учитывая одинокое проживание гражданина Чугункова, он мог лишь претендовать на покупку только однокомнатной квартиры и то не более 36 квадратных метров. Как вы понимаете, основной капитал оставался нетронутым и инвестиционно невостребованным, по причине того, что вложения в недвижимость были нереальными, в силу особенностей советской системы.

    Вложения в покупку продукции советской автомобильной промышленности, были так же сомнительными, да и не любил гражданин Чугунков автомобили, как и любую роскошь в принципе.

    И тогда гражданин Чугунков решил инвестировать в историю, другими словами, он захотел остаться в памяти потомков как филантроп и меценат.

    Он заявился в здание исполкома местного совета депутатов и сообщил, что готов построить за свой счёт детский сад, правда с одним простым условием. Дошкольному учреждению должно быть присвоено его имя.

    Детский сад имени Чугункова!

    Что тут началось… Исполком проводил внеочередные заседания, горком партии провёл по этому вопросу закрытое совещание, даже местные чекисты пригласили нашего незадачливого благотворителя для знакомства. Не для допроса, а просто поговорить. Времена, к счастью, сильно изменились и по всей стране шло ощутимое общественно-политическое послабление. А уж как он объяснил, без последствий для себя, наличие у него столь огромной суммы - одному Богу известно.

    Тем не менее, идеологически это предложение было крайне возмутительным. Ну ладно бы он попросил назвать садик именем какого-нибудь героя войны или революции, именем кого-нибудь из первых космонавтов или на худой конец, знатного сталевара или передовой доярки, а тут какой-то никому неизвестный – Чугунков! К тому же с сомнительной репутацией. Как на это посмотрят в облисполкоме? Что там скажут? А если слух дойдёт повыше?

    В результате, было принято мудрое и взвешенное решение – в финансировании строительства детского сада Чугункову отказать и предложить перечислить все средства в недавно созданный Советский фонд мира.

    Чугунков был ошеломлён, разочарован, но не сломлен. Много писал в разные инстанции, министерства, да так и провёл остаток своей жизни в бесплодном общении с бюрократической машиной Советского Союза, одновременно не забывая приторговывать алкогольными напитками.

    Куда в итоге делся его значительный капитал – история умалчивает. По некоторым сведениям, скончался наш герой в одиночестве и наследников не оставил.

    Вот такая печальная история первого волоколамского миллионера.

              БЕЗУМСТВО ОГУРЦОВА

    История гражданина Огурцова разительно похожа на жизнеописание его земляка и духовного брата – Чугункова. Только жил он исторически чуть позже и застал перестройку, и горбачевский сухой закон.

    Он тоже застал войну в юношеском возрасте, был неприхотлив в быту, не любил роскошь, жил в неказистом деревянном доме, носил старую поношенную одежду и умел копить. Промысел его был аналогичным с бизнесом Чугункова и в какой-то мере Огурцова можно было назвать продолжателем этой славной традиции. Правда, он не был так одинок, а жил со своей супругой.

    Как уже говорилось, роскошь Огурцов не любил и единственной его страстью были деньги. Наличные деньги. В отличие от своего предшественника он не особо доверял сберегательным кассам, хотя и имел несколько сберкнижек. Однако, основной капитал хранил в банках, в стеклянных трехлитровых банках, которые он плотно набивал пятидесяти- и сторублёвыми купюрами, герметично закатывал жестяными крышками и втихаря хоронил у себя в саду.

    Но увы, сменился советский режим и в одночасье его капитал превратился в кучу цветной резаной бумаги. Конфискационная, по сути, денежная реформа 1991 года, впоследствии была названа «Павловской», в честь премьер-министра СССР Валентина Павлова. Только в течение трёх суток января граждане СССР могли обменять 50- и 100-рублёвые купюры на новые. Обменять можно было только наличными сумму до 1000 рублей. В сберкассе с вклада можно было получить только 500 рублей новыми.

    Кстати, менее чем за две недели до этого события хитрый Павлов выступил с заявлением о том, что никакой денежной реформы не будет. Тем не менее реформа случилась и по мнению властей, эта мера должна была заморозить нетрудовые доходы, средства спекулянтов, коррупционеров, так называемого теневого бизнеса и фальшивые деньги, а в результате сжать денежную массу и остановить инфляцию. Одновременно вклады в сберегательных кассах были заморожены, а 2 апреля 1991 года произошло трёхкратное повышение цен по всей стране. И хотя на замороженные вклады было начислено 40 %, но деньги можно было получить наличными только в следующем году.

    Пережить такой удар Огурцов не смог и тронулся умом. Очевидцы рассказывали, как он рыдал, выкапывал свои стеклянные банки и сжигал ставшими ненужными в одночасье советские рубли. Вместе с дымом улетучивались и остатки его разума…

    Затем заболела и потихоньку скончалась его верная спутница. Так сложилось, что пенсию им приносила знакомая почтальонша, но практически не видела её долгое время по причине затяжной болезни. Огурцов лично принимал деньги у калитки и расписывался за себя и свою старуху.

    Когда супруга скончалась, то в его воспаленном безумном мозгу созрел коварный план – он прикопал её где-то в саду и продолжал долгое время получать за неё пенсию. Это продолжалось до тех пор, пока на почте не сменился почтальон и новый работник вскрыл эту нехитрую комбинацию. Впрочем, ничем серьёзным дело не закончилось. Представители власти взяли с него объяснение, перезахоронили несчастную старушку и нехорошую историю спустили на тормозах. Ведь в конце концов, в результате разбирательства, из-за причуд безумного старика, могли пострадать посторонние люди.

    После этой истории Огурцов совершенно потерял остатки вменяемости и начал жутко чудить. Он мог спокойно пойти гулять по улицам посёлка без штанов, видимо символизируя этим своим протестом, что новые российские власти оставили его с голым задом. В конце концов милиции надоели постоянные жалобы жителей на эти странные перфомансы Огурцова и его увезли в одну из психиатрических лечебниц.

    Больше он оттуда не вернулся…