Казацкая Украина. 9. Эпилог

Память о кровавой эпохе народного бедствия, когда вожди казаков отдавали в басурманскую неволю тысячи малороссиян, отразилась в народной поэзии. К сожалению, люди гораздо быстрее, чем время, умеют стирать из памяти исторические трагедии, заменяя их благозвучными панегириками. Чрезвычайно редким в этой связи является стихотворение украинофила Пантелеймона Кулиша, написанное им уже в зрелом возрасте. Оно называется «Останньому кобзареві козацькому», где в качестве эпиграфа взята строка из виршей его соратника по «Кирилло-Мефодьевскому братству» Тараса Шевченко: «Слава не поляже…» 

Не поляже, кажеш, слава?
Отже, вмре — поляже,
І унуки та забудуть,
Що дідам розкаже.

Занедбають по-тверезу
Що по-п’яну снилось
Ніби воля з панським правом
На Вкраїні билась.

Ні! З порядком господарським
Бились гайдамаки,
Через гіноші — нетяги,
Через хміль — бурлаки.

Не герої правди й волі
В комиші ховались
Да з татарами братались,
З турками єднались.

Утікали в нетрі слуги,
Що в панів прокрались,
І, в лизнувши з рук у ката,
Гетьманами звались.

Павлюківці й Хмельничане,
Хижаки-п’яниці
Дерли шкуру з України,
Як жиди з телиці.
 
А, зідравши шкуру, м’ясом
З турчином ділились,
Поки всі поля кістками
Білими покрились
…………………………..
Воля — нищить землю панську,
Честь — людей дурити,
А лицарство — християнську
Кров річками лити.

Увы. Всё же прав оказался Тарас Шевченко, а не Пантелеймон Кулиш. Казацкая слава не только не «полягла», но и была вознесена на новую высоту в советские времена, когда из казаков сотворили «революционный» класс, якобы боровшийся с помещиками за освобождение крестьян. Большей нелепости трудно было вообразить! А после развала СССР и появления независимой Украины, казацкая слава приобрела сакральное значение мифа. Из неё сотворили нечто совершенно уникальное по своей «прогрессивности». 
В польской историографии украинское казачество всегда называли «бунтовским холопством». Его живописно изобразил Генрих Сенкевич в своём романе «Огнём и мечом» (наш зритель в основном знаком с этим романом по одноимённому фильму Ежи Гофмана). Приблизительно таким же его видели и русские историки XIX века. Самой выразительной в этом смысле является оценка Сергея Михайловича Соловьёва, которую  можно отнести к казачеству вообще (и к украинскому, и к донскому): «Когда русская мысль, недостаточно установленная правильным научным трудом, произвела несколько странных явлений в нашей литературе, в некоторых так называемых исторических сочинениях (имеются в виду «сочинения» Н. Костомарова) высказалось стремление выставить этих героев леса и степи, разбойников и казаков, с выгодной стороны, выставить их народными героями, в их деятельности видеть протест во имя народа против тягостей и неправды тогдашнего строя. Хорош протест под знаменем лжи, под знаменем самозванства! Всё наше сочувствие принадлежит тем земским людям, которые разработали нашу землю своим трудом великим, подвигом необычайным, потому что были поставлены в самые неблагоприятные обстоятельства... создали крепкую народность, крепкое государство. Наше сочувствие принадлежит не тем, которые как бичи божьи, приходили из степей, чтоб вносить смуту и опустошения в родную землю, которые умели только разрушать и не умели ничего создать»!