Пэдди дома, 7 глава

ГЛАВА VII.

ИЩУ ПОДЛИННЫЙ СЛУЧАЙ БОЙКОТА—ЛЕСКА-РЫБАЛКА НА РЕКЕ ШЕННОН—КОНСТИТУЦИОННОЕ ПРАВО—АНГЛИЙСКОЕ ОБРАЗОВАНИЕ—ИРЛАНДСКОЕ ФЕРМЕРЫ—ВОСКРЕСЕНЬЕ В ЗАМКЕ-КОННЕЛЛ—ОТЪЕЗД В ШАУНГАНИН—Мистер ТОМПСОН—СОЮЗ ОБОРОНЫ КОРКА—БЛИЗКИЙ БОЙКОТ—СИМПАТИЧНАЯ МИСС М'КАРТИ И ЕЕ БАРАНЬЯ НОГА—СИЛОС НА ОТКРЫТОМ ВОЗДУХЕ— ВОЗВРАЩЕНИЕ ИЗ КАИРМИ—СВЯЗЬ МЕЖДУ АНГЛИЙСКИМИ ДАМАМИ ДОБРОДЕТЕЛЬ И РАЗВЕДЕНИЕ ПОЛУКРОВОК—ПРОИСХОЖДЕНИЕ ФАСОЛИ БАРАНИНЫ—РОЖДЕСТВЕНСКАЯ НОЧЬ В ШАУНГАНИНЕ, 1880.

12 июля.—Изучение газет и всего, что говорится вокруг меня, показывает мне, что в настоящее время я видел Ирландию только в самом исключительном свете. В Кенмаре удачное стечение обстоятельств привело к тому, что обе партии имели в качестве своих вождей очень умных людей, очень популярных в обоих лагерях, и обе прилагали все усилия, чтобы успокоить общественные чувства. Положение настолько напряженное, что, несмотря на эти благоприятные условия, есть некоторые недостатки: но предположим , что менее благоразумный агент или землевладелец или даже президент Земельной лиги те, кто стремился приобрести известность, были бы там, как и везде, они , несомненно, были бы в том же состоянии, которое, как мне сказали, слишком распространено в этой несчастной стране.

Я был бы очень разочарован, если бы мне пришлось покинуть Ирландию, не имея возможности судить самому.] на что похожа, как здесь говорят, жизнь несчастного, которого жестоко бойкотировали. Гостеприимные традиции Изумрудного острова всегда в полной силе. Поэтому едва я выразил это желание, как мои любезные хозяева постарались его удовлетворить. Найти бойкотированного человека было нетрудно . Их достаточно, чтобы сформировать полк, и каждый, кому я объясняю свое затруднение, сразу говорит: “Я точно знаю, чего вы хотите.” Затем они с величайшим самодовольством перечисляют все претензии, которые их человек может выдвинуть, чтобы их назвали “жестоко бойкотированными".”

Таким образом, я получил так много приглашений, что, естественно, будучи не в состоянии принять их все, я был вовлечен в серьезный объем работы , прежде чем смог определить, какой случай был наиболее достоверным. Я приступил к их устранению. Так, например, один любезный помещик, который уже два или три года не получал ни гроша со своих ферм, недели две тому назад получил в качестве компенсации три пули в шляпу за один вечер, когда ехал по дороге на своей собачьей повозке. Поначалу это показалось мне серьезным утверждением, но вскоре я изменил свое впечатление. В мистера Икс действительно стреляли, но стреляли в одного из его соседей. Его слуга не сомневался в этом ни на секунду. Услышав свист выстрела, он обернулся и, яростно окликнув убийцу, которого они видели убегающим через поле, крикнул:—

- Ты дурак, что принимаешь его честь за мистера З ... У тебя что, глаз нет?”

Затем, когда его первый гнев прошел, он повернулся к своему хозяину и дружески увещевал его.

“Вот тут, - сказал он, - ваша честь ошибается. Вы знаете, что мистер З ... осужден Лигой, и все же выезжаете в сумерках на серой лошади, как две капли воды похожей на мистера З ... Это неразумно . Бедняга легко может ошибиться!”

А на следующее утро мистер Икс получил по почте письмо, подписанное “Капитан Лунный Свет, - подтвердил во всех отношениях объяснение своего слуги. Капитан очень сожалел об ошибке своего агента и поздравлял себя с тем, что ему посчастливилось избежать “несчастного случая”, которого он никогда бы себе не простил, закончив письмо дружеским советом своему корреспонденту избавиться от серой лошади или оставить ее на некоторое время в конюшне.

Первый долг истинно патриотического путешественника-указать купцам своей страны на все хорошее, что может ему представиться . Поэтому я сообщаю парижским торговцам лошадьми, что в течение последних двух недель серые лошади продавались в этой стране почти за бесценок. Но это отступление, которое, я надеюсь, будет прощено из-за чувства, которое его вдохновило. Я сказал тогда, что эти объяснения , по-моему, умаляют ценность притязаний г-на Х-на титул “строго бойкотированного”; по моему мнению, объяснения г-на З-превосходят. Но так как он поспешил в Италию, где хотел посетить некоторые музеи, а его возвращение все еще откладывается на неопределенное время, я вынужден отказаться от мысли изучать прелести бойкота в его доме.

Мистер Томпсон-один из главных агентов в графстве Корк; его, бесспорно, бойкотируют, и если хотя бы половина того, что пишут о нем в газетах , правда, то он настолько “суров”, насколько можно было бы пожелать, ибо в течение последних восемнадцати месяцев его бойкотировали.] необходимо разместить в его доме гарнизон из семидесяти пяти человек. Мистер Томпсон, с которым я был поставлен в связь, немедленно и с величайшей добротой написал мне, чтобы пригласить меня погостить у него, только он умолял меня не приезжать раньше. Понедельник. Таким образом, мне предстояло провести в Баллинакурти три дня. Я был, однако, только слишком доволен задержкой, которая позволила мне наслаждаться Еще немного-и я увижу прелестное гостеприимство полковника М ... и увижу ту деревенскую жизнь, которая так сильно отличается в Англии от нашей. что—нибудь в этом роде во Франции, и что—должен ли я это признать? - гораздо приятнее.

Сегодня утром я отправился на прогулку один, чтобы посмотреть страну и поговорить на досуге с крестьянами. Мой первый визит всегда в Шеннон; через открытые окна я слышу в ночи рев его каскадов. Его берега покрыты великолепными деревьями, и нет ничего более очаровательного, чем прогулка по ним утром. Это можно сделать, только пройдя через частные владения, потому что отсюда до замка Коннелл вся местность между большой дорогой и рекой занята парками семи или восьми замков или загородных домов. Но в этой стране владельцы, кажется, приглашают вас войти в их собственность. Везде вы найдете заборы с препятствиями или ворота, всегда открытые.

Признаюсь,сначала меня привлекла ловля нахлыстом. Среди нас рыбак-это почти всегда пожилой человек, для которого жизнь перестала быть иллюзией. Он любит уединение и утешается обществом пескарей вместо унизительного существования, проводимого на табуретке бюро или в густой атмосфере подсобного магазина; в братство набирается также некотороечисло отставных офицеров; есть даже старые линейные капитаны, которые принадлежат к нему, но они дурно пахнут у генеральных инспекторов и никогда не повышаются в звании.

Английские рыбаки совсем другие. То, что у нас считается чуть ли не первой остановкой на пути к окончательному размягчению мозга, у наших соседей, напротив, считается бревном высшего изящества. Рыбалка-один из их самых любимых видов спорта. Этому посвящена целая литература. Когда молодой кавалерийский гвардеец может объявить своим товарищам в июне месяце, что он получил трехнедельный отпуск, чтобы отправиться и поселиться в хижине в Швеции, на берегу ручья, где он может ловить рыбу нахлыстом, он становится предметом тайной зависти среди всех своих менее удачливых товарищей. Если бы французский романист заставил одного из своих героев наслаждаться ловлей рыбы нахлыстом, вы были бы уверены, что это муж, который будет отвратительно обманут еще до третьей главы.; когда англичанин хочет объяснить вспышку молнии, которая зажгла в сердце мисс Киссмекик бессмысленную любовь к живому ирландскому майору О'Келшик описывает, как он за десять минут схватил трех форелей перед молодой наследницей! Этого вполне достаточно, чтобы подчинить ее себе, а не Англичанка читает его, но внутренне сознается, что и ей этого было бы вполне достаточно!

Есть еще одна вещь, которую признали все наблюдатели на самом деле достойны имени, и это то, что среди различных рас людей и животные призваны жить вместе в одной стране, всегда физически, так и морально, если бы не некоторые моменты сходства, в крайней мере некоторые явления конформации, которые указывают на то, что они сделаны помогать друг другу.[ПГ 233] Итак, предположим, что Провидение распорядилось, чтобы скачки першевых лошадей походили на корсиканских пони, - где бы могли крепкие нормандские крестьянки с их округлыми формами разместить все то, что они, благодаря дару буйной Природы, вынуждены нести на рынок, сидя задом наперед позади своих мужей? Именно потому, что они требуют так много места, у самих кобыл Першерон есть те красивые круглые бедра, которые сделали их так справедливо прославленными; в то время как маленькие корсиканские женщины , которых можно увидеть на рынках Алата или Бокконьяно, совершенно красивы. удобно сидят на своих тощих пони. Провидение все делает хорошо!

Мы должны также заметить—и именно для того, чтобы дойти до этой точки, я позволил себе это отступление,—мы должны, говорю я, заметить, что это сходство существует не только во внешних формах, но и в характерах. Например, англичанин знает, как запечатлеть свою индивидуальность на всем, что его окружает, как на одушевленных, так и на неодушевленных предметах. Англичанин - это существо, чьи манеры всегда торжественны и систематичны. Он настолько раб своих привычек, что носит их с собой, где бы он ни был. Представьте себе двух англичан, одного в Чимборасо, другой на Гималаях, и за исключением разницы во времени, которая является результатом разницы долготы, вы можете быть уверены, что они оба будут есть одну и ту же вещь в один и тот же час. Если вы предложите им в два часа ту еду, которую они привыкли есть в восемь, или в восемь ту трапезу, которую они привыкли принимать в два часа, они испепелят вас взглядом, полным глубочайшего презрения, и отвернутся от вас. Полнота этих привычек составляет то, что называется респектабельностью.

[Pg 234]

Так вот, рыба в этой стране—я говорю об Ирландии —заразилась этими привычками. Предложите в качестве приманки одной из наших рыб что-нибудь необыкновенное, и она проглотит его, даже если это нехорошо, просто из любви к переменам, из любопытства. Это чувство в прошлом веке заставляло всех наших знатных дам с таким удовольствием ходить в поршероны, чтобы съесть petits plats canailles там. Вот почему мы такой революционный народ! Форель и лосось в Шенноне не такие. Если в восемь часов вы предложите им муху , которую они обожают, но которую обычно едят только в полдень, вместо того чтобы соблазниться новизной, как это сделала бы наша французская рыба, вместо того чтобы поддаться соблазну ранней поры года, они обернутся, взмахнув хвостом, и вы не увидите больше ни одной из них. Ваши заигрывания, хотя и с благими намерениями, шокируют их, потому что вы нарушили обычные правила, и они воспринимают в вашем действие - нападение на их респектабельность.

Англичане вполне понимают эти чувства. Вот почему, как барон Брисс составлял ежедневное меню, к великому облегчению своих читателей, так и они составляли альбомы искусственных мух, которые стоит только перевернуть, чтобы увидеть, что форель или лосось, уважающий себя, должен принимать не только каждый день года, но и каждый час каждого дня. Эта идея показалась мне настолько возвышенной, что я купил один из этих альбомов; он обошелся мне в пять фунтов, и его информация никогда не помогла мне поймать ни одной французской рыбы.

Но англичане более удачливы или более искусны, чем я. Каждое утро, на рассвете, я вижу, как арендаторы или владельцы рыбалки направляются к реке, сверяясь со своими альбомами. Двое мужчин ждут[Стр. 235] их усадили в плоскодонку, пришвартованную к дереву. Они начинают с долгой дискуссии о том, какую муху лучше всего предложить в качестве блюда дня. Чтобы уладить это, они тщательно осматривают мух, которые видны на реке. Еще более верный способ, когда это возможно, - раздобыть форель и вскрыть ей желудок, чтобы посмотреть, что она съела на свой первый завтрак. Когда их выбор сделан, они одевают четыре или пять крючков; один прикрепляется к леске, другие помещаются вокруг шляпы, готовой к использованию. Я должен был это сделать упоминалось, что для ловли нахлыстом требуется специальный костюм. Мне кажется , что совершенно необходимо носить панталоны и полный костюм из домотканой материи с желтыми или зелеными квадратами, такие же вещи мы видим у англичан время от времени в опере у нас—но не здесь!

Когда эти приготовления закончены, плоскодонку толкают на середину реки; два лодочника, сидя на краю, держат ее неподвижно в потоке, и их хозяин приступает к работе. Он два или три раза взмахивает своей леской в воздухе, а затем ловким поворотом удилища бросает муху вверх по течению, как можно дальше, держит ее на поверхности воды, пока она спускается вниз по течению, а затем возобновляет ее, не уставая, в течение четырех или пяти часов. Каждое утро я вижу, как семь или восемь джентльменов посвящают себя этому занятию. развлечение. Время от времени их муха ловит на пути шляпу -свою или лодочника. Это, пожалуй, единственное, что я когда-либо видел, как они ловят. Когда это происходит, они останавливаются на мгновение, чтобы дать владельцу возможность вернуть свой потерянный головной убор, но это единственный случай, который может нарушить их олимпийское спокойствие.

[Стр. 236]

Это счастливчики этого мира. Они платят 200 или 300фунтов в год, а иногда и больше, чтобы получить право наслаждаться этим развлечением. Они одни могут надеяться поймать лосося, но позволяют другим собирать крошки со своего стола. На берегу виднеются менее важные господа, которым другие разрешают ловить форель. Это демократия ловли нахлыстом. Вне всяких сентиментальных вопросов или предрассудков, как вам угодно, я не очень жалею их, ибо они , как мне кажется, улавливают гораздо больше, чем другие.

Я не единственный, кто созерцает все эти прекрасные сцены. Я также встречаю на берегах реки большое количество людей, которые принимают свои конституционные меры—ту прогулку ради здоровья, которая поглощает половину существования каждого хорошего англичанина. “Конституционное” - это все-таки институт страны. Я должен сказать об этом несколько слов.

Все философы согласны с тем, что тело-это машина, данная человеку для его использования. Английские представления о способе применения этой машины сильно отличаются от наших. Француз, как правило, не стремится предъявлять каких-либо исключительных требований к своей силе. Его большое желание состоит в том, чтобы машина работала правильно и не требовала слишком большого ухода. Если в те дни, когда ему так хочется, он может пройти двенадцать или пятнадцать миль без усталости; если на ярмарке в Сен-Клу он может отцепить почетное число ударом по голове турка, то он должен быть готов. совершенно удовлетворен. И если кто-нибудь придет и скажет ему: “ Подчиняйся моим указаниям; Я заставлю тебя рано вставать и рано ложиться спать, хотя ты любишь поздно вставать и поздно садиться; Я заставлю тебя быстро ходить шесть или семь часов в день".,[Стр. 237] после чего я истреблю вас упражнениями на гантелях; я буду мешать вам есть, когда вы голодны, и пить, когда вы жаждете; но благодаря моим правилам вы сможете пройти тридцать миль, не заметив этого; на следующей ярмарке в Сен-Клу вы, когда будете играть, нанесете такой удар по воротам. Турку взбрело в голову, что вся машина превратится в спички, и если вы примете пару беговых бриджей, которые мистер Марсель предлагает для любителей, вы побьете всех его учеников по очереди под аплодисменты идолопоклоннической толпы.;” Я бы поставил сильно что девяносто девять французов из ста ответят этому подлому искусителю—

- Тысяча благодарностей! Но прежде всего у меня есть более интересные и забавные занятия, чем те, которые вы мне предлагаете. У меня есть только одна жизнь, и я был бы несчастен, если бы использовал ее так утомительно. И, наконец, если я должен сказать вам всю правду, возможно, что перспектива, которую вы мне открываете, может быть очень привлекательна для некоторых людей, но она оставляет меня совершенно равнодушным! Позвольте же мне остаться таким, какой я есть!”

Англичанин, вероятно, сразу же согласился бы на сделку. Я был неправ , когда использовал условное. Две трети англичан, по крайней мере из тех , кто принадлежит к высшим классам общества, смотрят на этот идеал с самой ранней юности. Среди наших соседей истинное счастье в действительности состоит в наслаждении и упражнении физической силы. Бесспорно, именно это качество они больше всего ценят. Я видел, как многие англичане, глубоко раздраженные против мистера Гладстона из-за его радикализма, позволяют своему гневу растаять, когда они вспоминают, что хотя почти[Pg 238] ему восемьдесят лет, а он все еще может рубить деревья в Хавардене.

Отец больше гордится талантами сына как боксера или гребца, чем его литературными успехами в Оксфорде или Кембридже. Среди нас газеты много пишут о великих состязаниях, но совершенно забывают сообщить нам об играх на базе заключенных, которые молодые кандидаты, возможно, ранее вели в своих колледжах. В Англии "Таймс" дает краткое резюме экзаменов в конце Оксфордского и Кембриджского годов; но как только приближается ежегодная гонка лодок между двумя университетами, ее колонки свободно открываются для всех подробностей, касающихся ее. За три месяца до этого события специальные репортеры нанимаются для ознакомления английского и колониального населения с мельчайшими подробностями, касающимися здоровья гребцов. Они начинают с цитирования мужских весов; специальные правила, которые тренеры навязывают каждому из них, тщательно объясняются. В одно прекрасное утро Англия учится с ужас оттого, что Джонс от удара одной из лодок проснулся с легкой головной болью; но на следующий день облегченный вздох вырывается из тридцати миллионов грудей, когда читаешь заверение, что разумная чистка вылечила головную боль Джонса.

В этих обычаях, которые кажутся нам такими странными, есть, конечно, и хорошая сторона. Молодой англичанин шестнадцати-семнадцати лет-интеллектуально один из самых поразительных невежд в мире. Если вы твердо намерены заставить его говорить, вы можете достаточно легко заставить его рассказать все подробности прекрасного боксерского поединка между Джеком Томпсоном и Диком Харрис, или он даже объяснит вам, и очень ясно, правила, которые он[Pg 239] последовал за ним, чтобы сбросить пять фунтов своего веса за одну неделю, и победил Тома Уилкинсона на скачках. Это все, что вы можете получить от него, и это очень утомительно. Но я бесконечно предпочитаю этот тип Черубену де Бомарше, который, тем не менее, никогда не существовал, или Фанфану. Бенуа, который, к сожалению, слишком распространен среди нас.

Самое ужасное, что в этом отношении молодой англичанин не совершенствуется с возрастом, по крайней мере в первые годы. Когда ему почти тридцать лет, и он видел и делал много вещей, он часто становится интересным. Но до этого у него необычайно мало разговоров. На это есть несколько причин . Во-первых, он знает очень мало, потому что, по сути, он никогда ничему не учился, пока учился в колледже. Он мало читает: на самом деле его интересуют только вопросы спорта. Более того, он берет никаких проблем. Француз всегда думает, что может угодить женщине, стараясь быть остроумным в ее присутствии. Усилия, которые он прилагает с этой целью, могут , быть может, сделать его смешным, но именно потому, что каждый делает все возможное, что наш салоны так приятны и содержат так много приятных собеседников. В Англии таких идей не существует. Физическая красота, а не остроумие, обеспечивает молодому человеку мирской успех. Во Франции женщина вполне довольна тем, что не остроумна, но больше всего она хочет быть красивой; напротив, большинство мужчин равнодушны к своей внешности, но были бы очень оскорблены, если бы кто-нибудь усомнился в их остроумии.

В Англии положение совершенно противоположное. Модный молодой человек, входя в гостиную, не заботится о том, чтобы угодить присутствующим дамам; он как будто говорит: “Вы должны ухаживать за мной и восхищаться мной!” С другой стороны, англичанка не кокетлива в одежде. До замужества она часто флиртует на стороне, но это необходимо для того , чтобы получить мужа. Как только она получает свой приз, она почти не заботится о своей внешности. Но, в свою очередь, ее муж всегда хорошо одет и часто тратит на свою одежду больше, чем она на свою.

Я сказал, что молодые англичане очень мало знают, когда заканчивают колледж. Им было бы очень трудно поступить иначе, отдав учебе лишь несколько часов, оставшихся от крикета и катания на лодках. Большинство хорошо информированных мужчин, которых можно встретить, узнали все, что они знают, после того, как они закончили колледж. Система образования в этой стране имеет тогда любопытный результат. В то время как они дорого платят за занятия, проводимые превосходными профессорами, и за использование лучших библиотек в мире, они только учатся кататься на лодках, и совершенно невозможно учиться серьезно, так как все время проходит в отдыхе. Но некоторые высшие натуры так сильно возмущаются этим лишением работы, что покидают колледж с глубоким отвращением к праздности и преуспевают в самообразовании. Может быть, разумнее было бы серьезно поработать в колледже, а потом кататься на лодке. Такова французская система, только мы ее так преувеличиваем, что из-за неутомимой учебы в колледже многие наши молодые люди склонны впоследствии не любить работу. Истинная идея, согласно римлянам, состояла бы в том, чтобы иметь mens sana in corpore sano. Мы, французы, особенно в прежние годы, возможно, сделали слишком много для развития ума и недостаточно для тела; но на самом деле мне всегда казалось, что англичане зашли слишком далеко в противоположном направлении.

[Стр. 241]

Окончив прогулку по берегу реки, я вернулся через поля и шоссе, разговаривая с крестьянами, которых встречал. Действительно, чем больше видишь этих прекрасных ирландцев, тем больше привязываешься к ним. У них есть только два недостатка—они очень ленивы и ужасно лживы. Но как они остроумны! Мне рассказывали, что на днях в замок Коннелл прибыл английский турист, человек уже немолодой. Он намеревался провести здесь несколько недель и, по рекомендации друга, написал в гостиницу, чтобы ему предоставили комнату; он желал ее иметь. в передней части дома. Ему обещали одну, но он ее не получил . Один почтенный человек, живущий своим умом, представился, что имеет право ловить рыбу в реке, и привел его, за вознаграждение, в известное место, где и оставил, обещая ему чудесный успех. Через пять минут он был арестован сторожем, который пригрозил ему судебным преследованием. После трех или четырех подобных приключений он упаковал свой чемодан, поклявшись, что никогда больше не посетит Ирландию.

На вокзале, когда он уже тронулся в путь, его окружили четверо или пятеро нищих.

“Вы говорите мне, - сказал он, - что умираете с голоду; это тоже, должно быть, ложь. С тех пор как я в этой стране, я не слышу ничего, кроме лжи. Смотри, вот тебе три шиллинга! Я обещаю их тому, кто скажет мне самое большое!”

“А,-с готовностью ответил самый оборванный из отряда, обращаясь к своему соседу, - вот, по крайней мере, ра-аль гинтлман!” И он протянул руку, уверенный, что выиграл три шиллинга.

Мы не должны судить об этом недостатке правдивости слишком строго: это определенный результат столетий угнетения, вовремя [Pg 242] эта неправда была единственной защитой преследуемого от преследователя. Каждая раса, прошедшая через одни и те же испытания, имеет один и тот же дефект, и он очень медленно исправляется. Если я намекаю на это, то лишь потому, что считаю, что информация, получаемая в этой стране, должна приниматься с некоторой сдержанностью. Ирландский крестьянин, в отличие от нашего, всегда склонен говорить о своих делах. Только если провести с ним два разговора, оставив между ними промежуток в один день, можно обнаружить, что часто его высказывания на второй день несут очень мало сходство с теми, что он сделал на предыдущем. Поэтому трудно прийти к истине. Таким образом, побывав однажды во всех их домах, я счел окончательно доказанным тот факт, что эти люди жили в нищете.

Но, может быть, это не так определенно, как мне казалось. Мы должны различать их. Те, у кого двадцать или двадцать пять лет тому назад была приличная и не слишком плохая ферма, извлекли выгоду из роста цен на мясо и сделали деньги. Если они живут так жалко, то только потому, что им это выгодно. Доказательством того, что до недавнего времени дела у них шли хорошо, является то, что, когда они чувствовали, что готовы расстаться со своими фермами , они легко находили людей, которые давали им относительно значительные суммы в качестве платы за аренду. И это часто случалось, когда у помещиков их не было. получил один пенни арендной платы за несколько лет. Но положение фермера не могло быть таким плохим, как он притворялся, так как он мог найти других, готовых принять его, хотя это и усугублялось ценой аренды. Я, однако, считаю, что здесь, как и везде, неизбежно громадное уменьшение числа хозяйств, и здесь больше, чем где бы то ни было. Цены на мясо ниже во всех английских портах, особенно на средниечерез огромный импорт американского и австралийского мяса эта торговля, вероятно, значительно увеличится, так как ее прибыль огромна. Но до последних нескольких лет фермеры, владевшие сотней акров земли, должны были, по крайней мере, иметь возможность очень хорошо платить арендную плату.

Поэтому мы должны различать их. Крупные фермеры, которые смогли разводить скот, притворяются несчастными, но на самом деле не находятся в бедственном положении. Они пытаются извлечь выгоду из сложившейся ситуации. Но нищета ужасна среди мелких фермеров, которых гораздо больше, так как они, безусловно, составляют четыре пятых населения. Несколько лет назад было 300 000 владений под 5 акрами; 250 000 от 5 до 15 акров; 80 000 от 15 до 30; и только 50 000 из более чем 30; и, следовательно, было более 600 000 семей, которые жили на фермах менее 15 акров. Поэтому подавляющее большинство не имело возможности разводить скот. Земледелие, которое никогда не приносило больших доходов в нашей стране из-за климата и низкого качества почвы, совершенно невозможно теперь, когда к этим недостаткам прибавляется иностранная конкуренция. Поэтому у мелкого хозяйства здесь нет будущего, как я уже сказал, но это не может повторяться слишком часто, потому что любая политика, не вдохновленная этой фундаментальной истиной, может привести только к катастрофе. Кроме того, одна из причин, сделавших мелкое хозяйство, столь удачное у нас, есть тот дух порядка, хозяйства и промышленности, который так сильно характеризует наше крестьянство. Так вот, я не знаю, очень ли экономны ирландцы; я в этом сильно сомневаюсь, но ... Я уверен, что ирландки, по крайней мере, не трудолюбивы. Если бы это было так, они никогда не позволили бы своим[Стр. 244] собственные и их детские вещи должны оставаться в том состоянии, в котором мы их видим. Каждая дама говорит мне, что едва ли один крестьянин из десяти умеет шить. На другой день Я посетила монастырь в Кенмаре и увидела там сотню маленьких девочек, которых сестры учили плести кружево, похожее на кружево, сделанное в Кане. Монахини признались мне, что их ученицы очень мало склонны к рукоделию. И нет у них никаких способностей к кулинарии. Когда я вхожу в дом во время еды, я всегда вижу на столе три довольно грязные тарелки. На первом есть кусок сала, на второе и третье - вареная картошка и капуста. Все это как можно менее аппетитно. Это напоминает мне ужасную еду на Дальнем Западе. Из тех же материалов бургундец приготовил бы блюдо, один только запах которого оживлял бы мертвых.

Вторая половина дня прошла в визите к соседям, так как я нахожу , что в этой стране много общительных гостей. Позавчера состоялась грандиозная благотворительная распродажа работ, в которой приняли участие более трехсот человек. Каждый день недели где-нибудь устраивается теннисная вечеринка. Там я встретил, одетых в белую фланель и в необычайном состоянии пота, всех людей, которых я видел по утрам принимающими конституцию или ловящими рыбу нахлыстом. На каждом из этих маленьких празднеств собираются по меньшей мере тридцать или сорок человек, которые живите в радиусе около шести миль снаружи—и даже меньше, потому что многие молодые люди приходят пешком, неся с собой теннисные туфли . Я не знаю ни одной провинции во Франции и не думаю, что есть такая, где можно было бы организовать столько подобных встреч. РуиныИрландии через абсентеизм!—этот тезис, столь часто выдвигаемый, несомненно, легенда! В любом случае, по крайней мере в нашем графстве, прогулы встречаются гораздо реже, чем об этом говорят и чем я предполагал. В непосредственной близости от Баллинакурти находится по меньшей мере двадцать замков и загородных домов. Все, кроме одного, обитаемы. Если она пуста, то владелец ни в чем не виноват-он мертв.

Сегодня воскресенье. Сегодня утром две прогулочные машины доставили хозяина и слуг в замок Коннелл. Со вчерашнего дня с полудня идет проливной дождь. Это не мешает всем крестьянкам, которых мы встречаем на дороге, идя в церковь, быть одетыми в чудесные костюмы. Я заметил пять или шесть женщин, которых я видел в течение недели, с волосами, ниспадающими на лицо, босые, едва прикрытые сорочкой и нижней юбкой. Сегодня у них есть шляпки с цветами, сапоги, а некоторые-шелковые платья. Мужчины, не будучи столь блестящими, относительно хорошо одеты. По-видимому, только дети не участвуют в этой общей воскресной умничке. Я вижу , как они бегают по грязи, почти такие же голые, как и на неделе. Но они улучшаются, когда их видят под дождем. Они вымыты.

У входа в замок Коннелл наши экипажи останавливаются перед протестантской церковью, прелестным местечком, где служит молодой английский священник, не вступивший, как его коллега в Кенмаре, в Земельную лигу. Поэтому он не в хороших отношениях с католическим населением. Но, с другой стороны, прихожане его очень хвалят.

Соседние дворяне прибывают один за другим. Видя, что я остаюсь в карете, лорд М. милостиво сделал мне знак сесть на его скамью; но я отвечаю на это предложение жестом ужаса, от которого все смеются от души, и иду со всеми кучерами и лакеями в католическую церковь.

Когда я подхожу к нему, туда спешит плотная толпа. Под крыльцом я замечаю группу мужчин, окруживших стол, на котором стоит поднос. Один из них грубо обращается ко мне, когда я прохожу мимо:

- Разве вы не собираетесь подписаться?”

- Подпишись! Зачем?”

“Осторожнее, Джим! - перебил его один из спутников. - это француз, который остановился у полковника.”

- Ах! вы француженка. Боже, благослови французов! А теперь, сэр, не соблаговолите ли вы выписать что-нибудь на избирательные расходы тех, кто защищает правое дело [Парламентский фонд]?”

Я положил на поднос несколько шиллингов. Я уверен, что там уже было 8 или 10литров. Как хорошо быть кандидатом в этой стране! Увы! дома все совсем не так!

Надеюсь, мое предложение понравится мистеру Харрингтону. Во всяком случае, это не повредило мне в глазах обитателей замка Коннелл, потому что один из них сразу же повел меня на фронт и осыпал любезностями во время всей мессы.

Сегодня вечером я попрощался с моими добрыми хозяевами, так как должен был выехать пораньше , чтобы встретиться с мистером Томпсоном в Лимерике, где он намерен показать мне ирландскую жизнь в новом свете. Кажется, до сих пор я видел только игроков Сухопутной лиги в розовом цвете. Он возьмет меня с собой домой, где обещает показать мне все лучшее, на что они способны. Итак, я на пути в страну, которую бойкотируют!

[Стр. 247]

13 июля.—Я вполне понимаю, что, строго говоря, ирландцы жалуются на то, что у них слишком много полицейских. Однако, видя , что происходит среди них, кажется, что было больше причин увеличить их число, чем удалить тех, кто уже там. Но они должны были бы, по крайней мере, гордиться теми, кого англичане считают своими. Правительство дает их. Ибо, какова бы ни была связь, существующая с ними, защищают ли они вас или арестовывают, всегда предпочтительнее иметь дело с чистым, хорошо одетым полицейским, чем с грязным. один. Списки ирландских полицейских сил настолько многочисленны, что этот корпус, возможно, больше похож на армию, чем на полицию. Но я никогда не видел армии, так хорошо одетой. Когда я вижу, как проходят некоторые из его людей, и мысленно сравниваю их с теми, кого мы видим дома, я не могу не признать, что это сравнение очень болезненно для моей национальной гордости. Почему они не улучшают такое жалкое положение вещей? Почему, например, это необходимо, какими бы ни были правители—и все же, видит Бог, мы достаточно часто их меняем—почему, повторяю, штаны нашей армии должны быть всегда так плохо сшито, в то время как брюки всех этих констеблей выглядят так, словно их привезли из мастерских какого-нибудь великого портного? На днях я был достаточно любопытен, чтобы спросить офицера, с которым я обедал в Кенмаре, как они ухитряются делать всегда совершенно ненужным адресовать этим людям упреки доброго Сент-Элуа, столь щедро одаривавшего своего августейшего господина. Он объяснил мне—я говорю об офицере, а не о Сент—Элуа, - что вся одежда хранится в лавках и не сшита , как у нас, а просто скроена. В этом состоянии они даны к мужчинам. Затем, благодаря пособию, данному нарочно,в каждой местности есть портной , который берет на себя обязательство подогнать их и сшить вместе. Такая же система господствует и на флоте. Было бы тогда совершенно невозможно попытаться создать аналогичную комбинацию среди нас? Каковы бы ни были результаты, они не могут быть хуже тех, которые печалят наши глаза и позорят одну половину нашей армии—ту, что ближе всего к земле.

Мистер Томпсон назначил мне встречу сегодня утром на Лимерикском вокзале, откуда мы должны были вместе отправиться к нему домой. Шаунганин, но так как он шел с юга, а я из замка Коннелл, наши поезда не подходили, и мне пришлось ждать почти три четверти часа. Что можно сделать на вокзале, если не мечтать? мог бы сказать господин де Лафонтен, если бы в его время существовали станции. И потому я позволил себе сделать все те размышления, которые только что записал,—размышления, внушенные мне при виде двадцати или двадцати пяти констеблей, которые, выстроившись на набережной по приказу сержанта, заняли свои места по четыре на скамейках прогулочных машин, ожидавших их перед дверью. Затем они уехали в деревню.

-Ну вот, еще несколько бедняг сегодня будут спать бездомными! - сказал один из железнодорожных чиновников, стоявший рядом со мной и смотревший на них с неприязненным видом.

И вполне вероятно, что они собираются помочь в выселении. Мужчины в походной одежде, с ранцем на спине и винтовкой на плече. Я должен упомянуть, что машины, ожидающие их, выкрашены в красный цвет и управляются чиновниками, принадлежащими к правительству. Раньше, когда отряд должен был быстро переправляться из одного пункта в другой, правительство нанимало экипажи, но теперь оно вынуждено было в течение нескольких лет иметь свои собственные, потому что не было ни одного владельца, который осмелился бы предоставить их в его пользование.

Внезапно мои размышления были прерваны.

- Нам надо спешить, - сказал мистер Томпсон, который только что прибыл. - наш поезд уже готов, нам осталось только занять свои места.”

Через две минуты мы уже катили к Шаунганину. Мистер Томпсон, как и мистер Тренч, мой хозяин в Кенмаре, один из самых известных агентов на юге Ирландии. За те два часа, что длилось путешествие, он рассказал мне свою историю и рассказал, благодаря каким несчастным обстоятельствам он может теперь похвастаться тем, что в настоящее время является одним из самых бойкотируемых людей во всей Ирландии. Прежде всего вы должны знать, что мистер Томпсон , как и большинство его собратьев, не довольствуется только получением ренты. Вместо того чтобы сдать крестьянам всю землю, управление которой будучи доверенным ему, он удерживает достаточно большую часть в своих руках, приберегая ее для помещика. Это соглашение было бы совершенно неудачным среди нас. Однако они говорят, что некоторые ирландские землевладельцы извлекли выгоду из его принятия. В любом случае, у него есть одно преимущество. Землевладельцы в меньшей степени находятся во власти коалиции фермеров, так как последние, зная, что управляющий или агент распоряжается всеми необходимыми для обработки землями, всегда боятся, что их земли могут быть отняты у них, если они потребуют слишком большого сокращения. быть спасительным, но которого они не имели бы по другому соглашению.

Случай мистера Томпсона доказывает, что это оружие не имеет большой эффективности в реальных обстоятельствах. Один из его[Pg 250] фермеры сильно задолжали; он не платил и не выказывал намерения платить. Его земля граничила с землей, обрабатываемой мистером Томпсоном. Последний подумал, что это будет хорошая возможность объединить их; поэтому он попросил фермера приехать к нему и предложил забрать их обратно, добавив, что , если он согласится на это соглашение, они дадут ему расписку в уплате арендной платы. Он резко отказался и сказал, что передаст дело в Земельную лигу. Он так и сделал, потому что два или три дня спустя мистер Томпсон получил уведомление, что если этот человек если его отошлют, ферму бойкотируют. Обычно бойкот фермы наносит большой ущерб ее владельцу, потому что он не может найти арендатора. Но поскольку у мистера Томпсона не было намерения искать его, так как он намеревался обрабатывать землю сам, он счел бесполезным обращать внимание на эту угрозу. Необходимые формальности были завершены; по окончании юридической задержки он заручился поддержкой большого числа солдат и констеблей, и выселение состоялось без того, чтобы в представителей власти было брошено больше камней и грязи, чем обычно .

Мистер Томпсон очень гордился победой, которую, как ему казалось, он одержал над Лигой. Но вскоре он обнаружил, что его триумф был менее полным, чем он сначала предполагал. Однажды, обходя ферму, он заметил, что сено готово к срезке. В тот же вечер он велел четырем мужчинам, которые обычно работали на него, взять на следующее утро свои косы и начать косить. Мужчины резко отказались, сказав, что Лига объявила в деревне запрет на работу на земле, и они осмелились[Pg 251] не ослушаться. Их тут же отпустили. Только не менее необходимо было отослать и всех остальных батраков, потому что никто из них не был более послушным. Он старался достать заменителей из соседних деревень, предлагая в два- три раза больше обычного жалованья, но не мог найти ни одного.

Незадолго до этих событий некоторые из жертв Лиги признали, что одной из причин их слабости была их изоляция. Они сошлись на том, что лучшим средством сопротивления было бы заимствование некоторых из ее методов. Similia, similibus! Сопротивление, хотя и невозможное для одного человека, могло бы стать эффективным, если бы они организовались,—тем более что многие из тех , кто теперь покорился, сопротивлялись бы, если бы были уверены в поддержке. Поэтому они образовались под названием Пробковой обороны Союз, объединение, которое должно было объединить всех противников Лиги и всеми возможными средствами парализовать ее наиболее наступательную меру, т. е. бойкот. Самые важные лица в графстве, граф Бэндон и виконт Донерайль, были назначены президентом и вице-президентом. Многочисленные сторонники присоединились со всех сторон, и вскоре антилига располагала достаточными ресурсами, чтобы начать кампанию. Для того чтобы образумить тех, кого соседние члены Лиги сочли несговорчивыми, они прибегли к двум весьма действенным методам. Они запретили кузнецам подковывать лошадей, а владельцам машин-обмолачивать урожай тех, кому они запретили. Ассоциация импортировала станки и переносные кузницы, который, охраняемый сильным эскортом констеблей и управляемый отборными людьми, рыскал по стране и[Pg 252] работал, несмотря на все попытки сломать их. Впервые им удалось противостоять Лиге.

Мистер Томпсон был одним из первых приверженцев и даже одним из организаторов Союза защиты Корка. Поэтому он сразу же подумал обратиться к ней за помощью в своем смущении. Пробковая оборона Союз был равен обстоятельствам. В течение двух дней она поставила двенадцать решительных косарей из Англии, которые прибыли в сопровождении пикета кавалерии и роты пехоты. Этот сенокос был полезен для обучения войск. Правила службы в походе строго соблюдались. Каждое утро кавалерия проводила разведку местности. страна, готовая отступить на пехоту, выстроилась в боевой порядок на краю поля, а ночью передовые посты охраняли каждый стог сена. Благодаря этим мудрым мерам предосторожности, а также тому, что дождя было очень мало, сено было собрано в конце четырех дней. Но при составлении своих счетов г-н Томпсон с некоторой горечью обнаружил, что сельское хозяйство действительно не приносит прибыли, когда оно ведется под военной защитой.

Однако он находил некоторое утешение в том, что, как бы ни был сомнителен его собственный триумф, сторонники Сухопутной лиги были сильно обеспокоены им. Вместо материальных результатов он добился моральной победы. Он видел доказательство этого результата в большом количестве собраний, которые немедленно происходили по соседству, собраний, на которых присутствовало две или три тысячи человек. Приходской священник Шаунганина, который был президентом местной Земельной лиги, произнес речь и высказался с величайшей яростью.[Стр. 253] Намекая на мистера Томпсона, он заявил, что его имя “пахнет кровью”, и заставил своих слушателей принять самые энергичные решения. Но здесь я должен сделать несколько замечаний: бойкот стал настолько распространенным явлением в Ирландии, что постепенно в его применение была введена своего рода юриспруденция . Таким образом, существует первая степень бойкота, которая не применяется непосредственно к лицам. Непокорный землевладелец обнаруживает, что его продукция или его собственность запрещены. Он не может ни позволить одно, ни продать другое. Обычно он спешит уступить, извиняется, платит штраф, и все остается как было. Но если он все же сопротивляется, то меры, принимаемые против него, начинают принимать более личный характер. Он больше не может купить ничего, что ему может понадобиться, ибо тот, кто продает ему что-либо или оказывает ему какую-либо услугу, тотчас же отлучается. А до тех пор Лига берет на себя всю ответственность за свои действия. Его предложения часто украшены плакатами. В каждом случае они объявляются в партийных газетах. Это происходит только после серии увечий скота, поджогов и покушений на убийство, которые образуют третью степень бойкота., начинается с того, что он всегда снимает с себя всякую ответственность. До того памятного дня, когда мистер Томпсон, благодаря искусным маневрам маленького “армейского корпуса”, собрал на своем сеновале сено, к нему применялась лишь первая степень бойкота, и положение могло бы продолжаться бесконечно, без какого-либо заметного обострения. Но все было испорчено, потому что, с одной стороны, Лига не желала смириться с поражением, а главное, мистер Томпсон не мог спокойно торжествовать. Он тотчас же написал письмо, которое было напечатано во всех газетах, в которой, поблагодарив Союз, он рассказал о происшедших событиях, объявил[Стр. 254] и призвал всех , кто был в таком же положении, прибегнуть к тем же средствам. Он не знал осиного гнезда, в которое бросался, но вскоре узнал. Письмо появилось в субботу. На следующий день, около двух часов дня, он увидел, как приехал доброжелательный друг. Он прошел три мили, отделявшие дом от города, чтобы предупредить его о том, что Лига проводит собрание, и у него были большие основания полагать, что речь идет о нем. Но в тот же вечер в семь часов, сержант полиции послали к нему человека, предупреждая его примите меры предосторожности и, в частности, будьте осторожны, чтобы оставаться в помещении, для серьезных вещей может произойти в течение ночи. Мистер Томпсон, который неженатый, жил в то время с одной из своих сестер, молодая девушка пятнадцать; двое слуг, которые были у него на службе уже давно и на кого он мог положиться, спал в доме. У них было много оружия, и, что еще важнее, двери и ставни были обиты листовым железом во время восстания фениев. Они поспешили забаррикадировать дом, и все приготовились лечь спать, когда около девяти часов раздался стук в дверь кухни. Вооруженный до зубов, мистер Томпсон сразу же отправился туда.

“Кто там?” спросил он.

“Открывайте, открывайте скорее, ради Бога, ваша честь, - ответил сдавленный голос.

- Кто ты? Предупреждаю, я буду стрелять.”

- Я слуга мясника, ваша честь. Они пришли и сказали мистеру Маккарти, что с сегодняшнего дня ему запрещено снабжать вашу честь чем бы то ни было.] Мистер Маккарти пожелал, чтобы у вашей чести было хотя бы время прийти в себя. Поэтому Он посылает две бараньи ноги, которые Я принесла, но очень боялась, что никогда не доберусь до дома! Двое мужчин уже стоят на страже у ворот. Я увидел, как они подошли, и прокрался через щель в изгороди. Но ради Бога, ваша честь, берите скорее баранину и отпустите меня. Я вернусь к реке, пройдусь по воде и надеюсь, что они не увидят, как я выхожу из парка. Но тогда, если они увидят меня, я могу сказать, что ушел. дом мастера до того, как он получил приказ от Лиги.”

Мистер Томпсон взял баранину и закрыл дверь, чувствуя себя очень неловко при таком повороте событий. Однако ночь прошла спокойно. На следующее утро, хорошо вооруженный, он вышел на разведку; на обочине дороги, перед своими воротами, он увидел двух крестьян, стоявших, прислонившись к дереву; в то время как он смотрел на них, он увидел двух других , прибывших из города. Они обменялись несколькими словами с первыми двумя и заняли свои места. Это были дневные часовые, сменявшие тех, кто дежурил всю ночь.

Он направился к надворным постройкам. Дворовые люди уже давно ушли , но до тех пор домочадцы продолжали служить ему. Все они исчезли за ночь. Двое старых слуг, ночевавших в доме, были единственными, кто остался, и они были уже совсем пьяны, но клялись, что готовы умереть за своего доброго хозяина, который вынужден был кормить своих лошадей, потому что они были не в состоянии это сделать.

“Так начался мой бойкот, - сказал мистер Томпсон, окончив свой рассказ, - и вот ондлится уже шесть лет! - философски добавил он. - Но мы же здесь!”

Поезд только что остановился перед небольшой изолированной станцией посреди полей, потому что город находится в двух - трех милях от станции. У Шаунганина, как и у замка Коннелл, были свои дни великолепия. Это, однако, одна из немногих местностей в этой стране, которая не была столицей королевства, но святой с очень сложным именем поселился здесь в седьмом веке и привлек, говорит история, плодородием почвы и благоприятным расположением жителей, он основал аббатство. который вскоре стал знаменитым. От монастыря осталось лишь несколько довольно красивых развалин , а город, который до 1787 года был представлен в парламенте двумя членами, теперь представляет собой лишь большой и довольно жалкий город. Станционный двор представлял собой интересное зрелище. Посередине стоял старый кучер, держа в одной руке очень красивую кобылу, запряженную в собачью повозку, а в другой-серого осла , запряженного в маленькую повозку. Первая из этих машин предназначалась для нас, вторая-для нашего багажа. Полдюжины мальчишек в чудесных лохмотьях Они стояли вокруг, засунув руки в карманы, и созерцали эту группу; а там, спокойный и серьезный, на набережной стоял гигантский констебль с хлыстом в руке, благожелательно стоя, чтобы восхищаться населением.

Старый слуга приветствовал нас таким скорбным жестом головы, и весь его вид выражал такое крайнее уныние, что я увидел, как мистер Дж. Томпсон заметно побледнел.

- Боже мой, Тим! - воскликнул он, спеша к нему . - что-нибудь случилось?”

[Стр. 257]

- Ах, ваша честь! Что - нибудь случилось? Да, что-то случилось!”

- Но что?”

- Ваша честь, уезжая, велели мисс Томпсон написать в Дублин, чтобы заказать пиво и виски, но она забыла это сделать. Позавчера она послала меня к Тому Суини, трактирщику, за пивом. Он отказался дать его! И со вчерашнего дня в этом доме не было ни капли виски!”

“Это очень серьезно,-сказал мистер Томпсон, рядом с которым я уже сидел в повозке, - но я боялся чего-то худшего. Тим, ты можешь идти за нами с багажом.”

- Сударь, - продолжал он, смеясь, - вы были так добры, что приняли гостеприимство дома, к сожалению, бойкотированного, но, видите ли, вам придется разделить некоторые лишения. Однако я могу обещать вам немного хлеба на сегодняшний вечер. В радиусе десяти лиг нет ни одного пекаря, который мог бы снабдить нас хлебом, но у нас есть добрый сосед , который время от времени охотно дает нам свою провизию. Он сам несет его ночью через парк. Мы не осмеливаемся спрашивать его часто, потому что он рискует быть застреленным на каждом пути, но мы будем спрашивать. выпейте сегодня. С другой стороны, у вас не будет мяса; его привозят к нам из Дублина, что в сорока милях отсюда, и у меня нет времени писать за него. Обычно мы обходимся без нее, потому что ее приходится забирать со станции, потому что ни один посыльный не доставит ее нам, а наше хозяйство настолько сократилось, что мы по возможности избегаем поручений. Поэтому мы довольствуемся сухарями, вареньем и продуктами птичьего двора.”

[Стр. 258]

“Но, дорогой сэр, - ответил я, - поверьте, я слишком рад вашему любезному приглашению, чтобы не быть очень благодарным за него, даже если бы вы дали мне только картофелину и стакан воды. Но позвольте мне говорить с вами откровенно. Я вполне допускаю, что мясник, например, под разными предлогами избегает снабжать вашего повара мясом, но если вы сами пойдете и с деньгами в руках попросите его продать вам ногу или филей баранины, мне кажется, очень трудно поверить, что он осмелится отказать вам в этом.”

- А со мной вы будете экспериментировать?”

- Я не смею просить вас об этом, но, право же, ничто не доставит мне большего удовольствия.”

Мы как раз подошли к рыночной площади, окруженной лавками. У двери одного из них висели вниз шеями два великолепных полувыка; очевидно, это был мясник. На тротуаре стояла группа нищих и бродяг всех возрастов, голодными глазами смотревших на все хорошее, выставленное перед магазином на мраморном столе.

“Мальчики, - сказал он, останавливая лошадь в пяти или шести шагах от группы, - кто из вас заработает шесть пенсов, держа мою лошадь?”

Невезучий мальчишка лет восьми-десяти тотчас же ухватился за поводья. Но не успел он схватить их, как сильный удар пришелся ему в ту часть тела, которая не была обращена к лошади. В то же время угрожающий голос обратился к нему с пятью или шестью словами: Он, казалось, вполне понял второе предупреждение, потому что тотчас же вернулся на тротуар, энергично потирая то место, где получил первое. Больше никто не шевельнулся.

[Стр. 259]

“Видите ли, все начинается хорошо, - тихо сказал мистер Томпсон.

Мне стало очень интересно. Там стояла распряженная телега. Мы вышли из кареты, привязали лошадь к колесу и вошли в лавку.

На спине его, справа за стойкой, мы увидели очень красивая девушка лет семнадцати или восемнадцати, очень изящная, с мелкими кудряшками у нее на лбу, ее хорошо сидящий черный лиф уже хвастается своим полностью сформирована фигура с большой выгодой, красной лентой, привязанной, как собаки ошейник на шее; в целом показывает очень симпатичный образец Ирландский брюнетки.

“Доброе утро,” вежливо поздоровался мистер Томпсон. - Я этого не знал. Шаунганин имел счастье обладать таким красивым мясником; я никогда не имел удовольствия видеть вас прежде. Ты давно здесь ?”

Молодая леди явно была в восторге. Она улыбнулась нам обоим самым обаятельным образом.

“О, сэр, - ответила она, - мой отец, мистер Маккарти, забрал меня из монастыря всего три дня назад; моя мать нездорова, и поэтому я беру на себя заботу о лавке.”

- Это была очень хорошая идея мистера Маккарти! Любой пришел бы сюда только для того, чтобы увидеть тебя! Скажите, у вас там есть прекрасные бараньи ноги? Не продашь ли ты мне одну?”

- Ну конечно, сэр, они там продаются! Вот, возьми эту, я уверена, она очень нежная.”

"ой! как только вы посоветуете, я немедленно приму его.” Я торжествовал. Мистер Томпсон выглядел крайне удивленным.

“Ну что ж, мисс Маккарти, - продолжал он, чтобы скрыть свое удивление, - вы пришлете его мне домой до сегодняшнего вечера, если не возражаете.”

- Конечно, сэр! Не могли бы вы назвать мне свое имя, сэр?”

- Что? разве ты меня не знаешь?”

- Нет, сэр, я только что вышла из монастыря.”

“Ах, очень хорошо. Я мистер Томпсон.”

- О, вы мистер Томпсон из ... Лоджа?”

- Да, я мистер Томпсон из ... Лоджа.”

Бедная девушка, красная, как пион, с испуганным видом смотрела на тонкую баранью ножку, которую все время вертела в руках, словно она уже была на вертеле, чтобы придать себе смелости.

- Правда в том, сэр, - начала она, чуть не плача, - что я не могу послать его вам, я ошиблась, я забыла, что он уже продан!”

“Очень хорошо, - сказал мистер Томпсон, - я понимаю. - И он немедленно вышел из магазина.

Я слово в слово рассказываю, как это произошло. Я мог только объявить себя побежденным. Решительно, рассказы, которые я слышал, не преувеличены. Однако г-н Томпсон заявляет, что, во всяком случае, в том, что касается его, дела немного улучшаются. Сначала он не мог подковать своих лошадей, пока правительство не прислало ему переносную кузницу из артиллерии. Потом он нашел кузнеца, жившего в Л..., в нескольких милях отсюда. Я спрашивал себя, из чего должны быть сделаны подковы для лошадей, которым пришлось пройти много миль, прежде чем они добрались до кузницы? В данных обстоятельствах я предпочел бы иметь их без обуви. Но несколько недель назад другой кузнец, живущий всего в девяти или десяти милях отсюда, прислал ему весточку, что он подковает их, если лошади придут к нему ночью.

[Стр. 261]

“И поэтому, - продолжал он, - история Тима меня несколько удивляет, потому что в последнее время они несколько раз соглашались поставлять пиво для дома. Тим говорит, что сегодня ему отказали. Должно быть , произошло что-то новое.”

В это время мы прошли мимо человека с длинными бакенбардами и усами , который, увидев нас, тотчас же с большим притворством отвернулся.

“О,” сказал мистер Томпсон, - теперь я все понимаю. Я имею честь представить вас нашему члену парламента, достопочтенному мистеру Икс, торговцу пивом и спиртными напитками и, естественно, выдающемуся Члену Земельной лиги. С тех пор как он удостоился этой чести, один из его племянников держит его лавку. Племянник довольно равнодушен, мы с ним справимся. Но, похоже, дядюшка приехал повидаться со своими избирателями, он хочет получить за мой счет немного популярности, а бедному Тиму придется обойтись без виски.”

—— Лодж, до которого мы добрались за несколько минут,-это симпатичный домик , расположенный посреди довольно большого парка, пересекаемого рекой. Под окнами дома она образует большой кусок воды, покрытый водяными лилиями и затененный великолепными деревьями, на которых с невероятным шумом гнездилось огромное количество цапель. Увидев нас, две молодые девушки шестнадцати и семнадцати лет бросили играть в большой теннис и побежали поздороваться с братом, с которым они проводили каникулы. Естественно, мы сразу же рассказали им о происшествии на вокзале. мясная лавка. Молодые леди сурово критиковали поведение хорошенькой мисс Маккарти . Но, на самом деле, несмотря на их искреннюю ненависть к мистеру Парнелл, мне показалось, что бойкота не былоодна из наименее привлекательных сторон их пребывания здесь. Это влечет за собой жизнь швейцарской семьи Робинзонов , которая полна забавных инцидентов.

Мой любезный хозяин поспешил оказать честь ... Ложе. Сначала он показал мне свою ферму. Поскольку теперь он может нанимать только тех людей, которых ему предоставляет Коркский союз, он, естественно, был вынужден изменить свой метод воспитания, чтобы максимально сократить число рабочих. Это натолкнуло его на мысль попробовать силосование, которое так часто используется у нас в течение многих лет, но которое до сих пор совершенно неизвестно в этой части Ирландии. Только ему приходилось бороться с трудностями , свойственными этой стране. Грунт настолько влажный, что на глубине на глубине пяти - шести футов вода встречается повсюду. Поэтому ему пришлось проделать значительные работы,прежде чем он смог сделать свои ямы водонепроницаемыми. У него была какая-то идея попробовать поработить над землей. Я хотел бы сказать несколько слов об этом устройстве, которое показалось мне чрезвычайно любопытным.

На земле, бок о бок, были уложены пятнадцать или двадцать дубовых балок, снабженных с каждого конца винтовым кольцом, к которому прикреплен железный шкив . Сено укладывают на этот пол, пока оно еще сырое, точно так же, как оно приходит с луга. Когда высота штабеля достигает двадцати футов , они прикрепляют конец длинного стального шнура к одному из концов первой балки, шнур проходит через штабель в шкив на другом конце, возвращается к концу второй балки и так далее по штабелю. В нашем флоте мы называем это passeresse (брайль). Когда весь штабель таким образом поддерживается, они прикладывают к концу цепи колесо или жгут. Шнур, скользящий по шкивам, производит такое сильное сжатие, что[Стр. 263] высота штабеля уменьшается наполовину. Это давление, которое составляет около 200 фунтов. до квадратного фута, настолько полностью препятствует проникновению какого-либо воздуха внутрь, что брожение производится точно так же, как когда сено находится в яме. Внешняя поверхность приносится в жертву, но, погрузив руку внутрь, мы обнаруживаем, что под коркой, которая имеет толщину всего от шести до восьми дюймов, качество силосования ничуть не хуже, чем у ям. Кажется, что весь аппарат стоит всего 18л. Я твердо намерен предложить его первому из моих фермеров, кто попросит меня перестроить его амбар.

После обеда мистер Томпсон снова запряг свою собачью повозку, чтобы показать мне окрестности. Оказывается, мы находимся в самой плодородной части Ирландии. И на самом деле эта земля намного превосходит любую другую , которую я видел в настоящее время. Однако и здесь сельское хозяйство долгое время не приносило прибыли. И потому все землевладельцы стараются по возможности ограничить его, чтобы увеличить скотоводство, которое только и может теперь дать хорошие результаты. Но для этого необходимо сократить количество фермерских хозяйств, и это приводит население в отчаяние; здесь, как и везде, отцы твердо намерены разделить свое хозяйство между своими детьми, и это следует понимать без разрешения помещика. Поэтому они едва ли могут производить достаточно пищи для себя из земли.

Все великие начинания увенчаются успехом. Коневодство дает чрезвычайно хорошие результаты. Лучшие лошади в Ирландии родом отсюда. Каждую минуту, когда мы едем по шоссе, мы видим прекрасных племенных кобыл, которые, услышав экипаж, несутся во весь опор с другого конца пастбища, чтобы увидеть , как мы проезжаем. Мы побывали на двух или трех фермах, чтобы посмотреть на жеребят; они играли с детьми во дворах; мистер Томпсон описал мне небольшую сцену, свидетелем которой он недавно стал. Он был у кобылы, которую ему рекомендовали и которую он хотел купить для своей сестры.

- Ах! это прелестное создание, ваше благородие, - сказал фермер, подводя своего гостя к животному, лежавшему у подножия дерева; - и кроме того, это просто лошадь для леди, чтобы охотиться.”

“Посмотрим,” ответил мистер Томпсон, продолжая приближаться, - у нее хороший характер?”

- Ах, ваша честь, у нее хороший характер! Она тиха, как ягненок! Моя дочь Кэтлин скажет вам, что они играют вместе весь день!”

Кэтлин, красивая девушка лет шестнадцати-семнадцати, с большим интересом прислушивавшаяся к разговору, утвердительно кивнула, когда ее вызвали в свидетели.

“В самом деле, - сказал мистер Томпсон, со смехом поворачиваясь к ней, - вы на ней ездите?”

- Вот увидишь.”

И девушка вскочила на спину кобылы. Испуганная кобылка пустилась галопом. Девушка стояла, ее волосы развевались на ветру, руки были вытянуты, чтобы удержать равновесие, тело наклонилось вперед, маленькие босые ноги цеплялись за спину кобылки, и она позволила нести себя, как циркового наездника. Она оставалась там в течение трех или четырех раундов, а затем, чувствуя , что вот-вот упадет, легко спрыгнула на землю и, смеясь, вернулась к отцу, гордому своим уродством. Какая прелестная тема для картины!

[Pg 265]

У нас везде, за исключением Нормандии и нескольких загородных домов в других частях Франции, конюшни находятся в плачевном состоянии. Здесь же, напротив, даже на самых жалких фермах, которые мы посещали, они удивительно совершенны для обеспечения благополучия лошадей. Свободные коробки очень распространены. Использование соломы в качестве подстилки было бы очень трудно и очень дорого, так как мы можем сказать, что едва ли выращивается какая-либо пшеница; она всегда заменяется мшистым дерном, который сначала тщательно высушивается, а затем превращается в порошок путем штамповки почвы. лошади. Этот помет выглядит превосходно во всех отношениях. Она образует очень мягкое стояние для ног и хорошую постель; здесь нет пыли, а чистота обеспечивается простым ударом грабель. Кроме того, дерн, однажды превращенный в пыль, настолько впитывает влагу, что невозможно уловить ни малейшего запаха. Я заметил это вчера вечером у сэра Крокера Баррингтона, и я был поражен им снова сегодня, когда посещал конюшню жеребца. Одна вещь кажется мне очень странной; мне сказали , что весь используемый дерн импортируется из Германии, будучи признан превосходящим ни к чему в этой стране с этой целью. Потери так малы, что , несмотря на деньги, потраченные на перевозку, расходы очень малы. Во Франции есть много мест, где дерн наиболее распространен, но я никогда еще не видел, чтобы его использовали таким образом в нашей стране.

В деревнях и на дорогах мы постоянно встречаем длинные ряды лошадей, привязанных одна за другой и ведомых человеком, который едет верхом на вожаке. Они возвращаются с ярмарки в Каирми, которая закончилась сегодня; это самая важная ярмарка на юге Ирландии. Фермеры рассказывают, что видели там семь или восемь французских торговцев. Они должны были сделать хороший бизнес, ибо[Pg 266] продажи были плохими, только охотники за тяжелыми грузами брали хорошую цену. Прошел дородный священник в рясе, с обутыми в черные гетры ногами, верхом на хорошем кобыле и самодовольно поглядывая на великолепную кобылку, которую вел перед собой оборванец. Нам указали на него как на победителя дня. Его кобылка получила первый приз на выставке. Он отказался от 250фунтов за нее.

Эти цены совершенно исключительны. Однако я думаю, что здесь этот кризис ощущается меньше, чем у нас. Мне показывали лошадей, проданных за 90 или 100 л. что, конечно, не принесло бы таких денег на последней ярмарке в Гибре; но в среднем каретные лошади ничуть не лучше тех, что мы видим на нормандских рынках. С другой стороны, седельные лошади, конечно, превосходны и все же продаются очень дешево. Мистер Томпсон повел меня к даме, которая показала нам очень красивую маленькую кобылку, пяти лет, замечательную прыгунью, прекрасно ухоженную, которую только что привезли с ярмарки непроданной, хотя всего 45л. спрашивали о ней. Как мал мир ! Мы совершенно случайно вошли в дом этой дамы и после пятиминутного разговора выяснили, что уже встречались двадцать лет назад, когда она была совсем маленькой девочкой, а я-гардемарином. Наша встреча состоялась в Сиаме.

Все подтверждает то, что я уже подозревал: коневодство находится в упадке как здесь, так и в Англии. Раньше англичане значительно опережали нас в воспитании каретных лошадей. Теперь у них нет ничего равного нашей англо-нормандской лошади, и я только что получил самое убедительное доказательство. В настоящее время американцы пытаются создать в своей стране гонки каретных лошадей, которые должны быть элегантными[Pg 267] и все же немного выше и толще, чем их нынешние породы. Они приезжают в Кан, чтобы купить свои шпильки. Совсем недавно оттуда был отправлен поезд из тридцати пяти человек. Если бы у них возникло такое же желание тридцать или сорок лет назад, они ни на секунду не подумали бы о том, чтобы искать у нас лошадей, которые им нужны. Почему мы так долго оставались позади Англии? Чтобы иметь хороших лошадей, мы должны иметь хорошие пастбища, хороший климат и, прежде всего, гарантию выгодной продажи. Теперь наши пастбища вполне равны их пастбищам, а наши климат неизмеримо лучше; если тогда наши заводчики не могли конкурировать с их заводчиками, то только потому, что они не получали достаточно высокой цены за свою продукцию. У меня есть очень умный друг, с которым я часто беседовал на эту тему и который ясно объясняет почему английское коневодство процветает гораздо больше, чем наше. Он утверждает, что у нас нет причин краснеть за эту ретроспективную неполноценность и что, напротив, мы можем гордиться ею, поскольку она проистекает из чисто моральной причины. Превосходство английского языка коневодство, по его словам, было целиком и полностью связано с необыкновенным способом, которым англичане управляют своими любовными делами. Всем известно , что в течение всего прошлого и даже в начале нынешнего столетия английские дамы были чрезвычайно легкомысленны. Во Франции, когда маркиза выбирала себе любовника, им и в голову не приходило , что нужно вместе рыскать по дорогам , чтобы уверить друг друга в своей любви. Напротив, когда англичанка чувствовала, что не может оказать длительного сопротивления какой-то галантный полковник, она не бросилась в его объятия, а в почтовую карету, запряженную четырьмя лучшими лошадьми.[Pg 268] закупал бы по соседству. Пользовательские взыскиваемой что, как только муж обнаружил, с какой стороны света виновны его жена и ее любовник бежал, он также должен раздобыть четырех лошадей, одинаково хороши, за свои результат; и так как шаловливый маленький бог, который так сидячий у нас, появился только на английском языке дома с атрибутами postilion, видит, на первый взгляд, связь между этими странными обычаи и производства легкой перевозки лошадей. Влюбленные всегда либеральны, и если те, кто следовал за ними, желали иметь хоть какой-то шанс на спасение. остановив свой полет, они обязаны были равняться им в этом отношении. Почтмейстеры, имевшие репутацию владельцев превосходных лошадей , сразу же сколотили себе состояние. Любовники приезжали даже издалека, чтобы сбежать из своего района. Вмешалась конкуренция, и они стали готовы платить любую цену за пару лошадей, которые могли бы обеспечить большой заказ. Моралисты должны сожалеть об этих вещах; коневоды могут только сожалеть о них. Если норфолкские рысаки приобрели такую высокую репутацию, то не потому ли, что дамы этого графства прискорбно скомпрометировали свою собственную?

Все это прекратилось с восшествием на престол королевы Виктории. Англия стала добродетельной. Ни одна женщина не осмелилась сбежать, потому что она знала, она бы не поступило в суд; postilions стал толстый, старый рысаки стали, разбитая, хромая и не были заменены; заводчиков, снижается, как и их коллегам во Франции обычаю публичных тренеры, вскоре обнаружил, что они не могли позволить себе совершить ту же жертвы, как прежде, и выродились производств. Есть ли у них хоть малейший шанс восстановить свое древнее процветание? Это очень маловероятно. С преклонными годами ее величество[Стр. 269] он перестал так тщательно следить за английскими дамами, и говорят, что их моральный уровень значительно ниже. Если верить некоторым недавним сообщениям правоохранительных органов, они могут совершать побеги с таким же пылом, как и их бабушки. Но они больше не прибегают к почтовой карете, и это возвращение к древнему обычаю может теперь принести пользу только железным дорогам и пароходам. Это теория моего ученого друга. Я изо всех сил старался объяснить это в интересах науки. Но я оставляю ему всю ответственность и всю честь.

Мистер Томпсон сильно преувеличил, когда говорил мне о лишениях. Я был бы обязан подчиниться, разделяя жизнь бойкотированного помещика. За неимением бараньей ноги, которую он был вынужден оставить в довольно красных руках мисс Маккарти, кроликов из парка, птицу со двора и овощи с огорода, были приготовлены материалы для обеда, который старый Кордон блю, который оставался верен своему хозяину даже в бойкоте, оказанном превосходно. На днях, говоря о том, как ирландки готовят еду своим мужьям, я сказала, что, по-моему, у них нет вкуса к стряпне; возможно, я говорила слишком поспешно. Вкус у них недостаточно развит, но он есть. Это еще одна хорошая сторона национального характера; я даже думаю, что если бы нации были расположены в порядке их кулинарных способностей, ирландцы заняли бы очень почетное место. Профессора утверждают, что именно к ним мы мы обязаны этим прекрасным сочетанием, которое наши отцы ценили под именем фасоли баранины, и тем, что невежественные практики нашей эпохи называют наварин. По-видимому, с древнейших времен это блюдо было известно в Ирландии как ирландское рагу. Согласно тем же авторитетам, рецепт был привезен в Сен-Жермен поварами короля Якова, которые нашли убежище во Франции у своего хозяина после катастрофы при Бойне, и что, распространяя его среди нас, они признали гостеприимство нашей страны. Если это правда, то вот новый пример утешительной истины, что доброе действие никогда не теряется.

Быть может, однако, чтобы быть абсолютно беспристрастными, нам следует умерить эту похвалу некоторой критикой. Ирландцы непостоянны и мало наблюдательны. Эти недостатки, которые вредят их политике, также оказывают прискорбное влияние на их приготовление пищи. Таким образом, родство, тайное, но такое близкое, между уткой и репой, кажется, ускользнуло от их внимания. Во время моего пребывания в Ирландии мне удалось доказать, что страна производит множество превосходных уток и обилие самой сочной репы. Но пальмоножка всегда казалась отделенной от остальных. овощ, и мне никогда не посчастливилось найти объединенные на одном блюде эти два элемента, хотя, когда они соединены, природа наделила их такими богатыми гастрономическими изысками.

Такая мощная и сложная организация, как Земельная лига , неизбежно предстает в совершенно различных аспектах, когда изучаешь ее в различных центрах, где она работает. В Дублине я встретился с некоторыми людьми, входившими в руководящий орган, и они рассказали мне об общем направлении движения. В Кенмаре я обнаружил, что она ослаблена стечением обстоятельств, которые если и не парализовали ее, то по крайней мере не дали ей довести дело до крайности. С Лорд Клонкарри и в окрестностях Баллинакурти ситуация был уже более напряжен. Там Лига нашла благоприятную почву, ее эволюция смогла пройти через каждую из своих последовательных стадий.[Стр. 271] сейчас я нахожусь в полностью бойкотированном графстве. Я хотел удостовериться в чувствах населения, подчиняющегося такому правилу, и особенно в чувствах второстепенных лиц, которым поручено выполнять указания директивного комитета. Мистер Томпсон предоставил мне все возможности для этой работы, к вечеру доверив мне, когда я уходил от него, толстую пачку документов , касающихся его бойкота,—пачку, которую он хотел сам отнести в мою комнату , так как не хотел, чтобы я поднимался по лестнице один. И, действительно,, эта лестница-интересный памятник. Четыре года назад его ремонтировали, рабочие сняли балюстраду в тот самый день , когда объявили бойкот. С тех пор его уже невозможно было заменить!

Было бы очень трудно отрицать, что движение является социалистическим, если не по своей цели, то по крайней мере по средствам, которые оно использует для своего успеха. Очевидно, главные лидеры сознательно приняли решение. Но другие-знают ли они, что делают? Я в это не верю, потому что вот отрывок из речи, произнесенной на большом собрании, о котором я упоминал выше, когда мистер Томпсон послал в Коркский союз скосить траву.

“Земельная лига требует, - сказал оратор, - добиться того, чтобы государство лишило землевладельцев права собственности в обмен на справедливое возмещение, с тем чтобы впоследствии государство могло отдать землю арендаторам, заставив их выплачивать авансы и проценты путем последовательных аннуитетов. Некоторые люди говорят, что действовать таким образом-это Социализм, но ирландцы протестуют против таких обвинений. Если бы мы были Социалисты,[Стр. 272] мы должны согласиться с Гамбеттой, этим вероломным человеком, который выступал против нас, когда во всей Европе у нас были только друзья. Мы должны согласиться с парижскими коммунистами! эти негодяи, которые не знают ни справедливости, ни добродетели, которые обагрили свои руки кровью архиепископа! кто не постыдился разрушить памятник, воздвигнутый в честь побед их отцов! Мы им сочувствуем не больше, чем они нам! (Громкие аплодисменты.) Нет, мы не социалисты, потому что мы требуем лишения помещики! Если бы эта идея была социалистической, она не была бы одобрена газетой, выходящей под сенью Ватикана.”

Говорил отец Маккарти, приходской священник из соседней деревни; но вот слова одного из его коллег:, Отец Шихи:—

- Не слишком ли долго все эти люди, Томпсоны, икс-сы, удерживали все лучшие земли страны, друзья мои? И что же остается всем вам?—право уйти и умереть с голоду в работном доме.

- Кабинет, в котором мистер Томпсон принимает своих рабов, напоминает тюрьму.

- Он говорит со своими жильцами через калитку в конторе, потому что он трус , у которого не хватает смелости взглянуть им в лицо.”

Теперь очередь мистера У. Х. О'Салливана. Мистер О'Салливан-торговец духами, член парламента, с которым мы сегодня встречались.

- Я зачитаю вам некоторые пункты из договора аренды, который они пытаются навязать некоторым арендаторам по соседству. Это очень интересный документ, судите сами:

[Стр. 273]

- Во-первых, оговаривается, что арендатор не может пахать ни одно из своих полей без письменного разрешения арендодателя. (Стонет.) Далее говорится, что каждый год крестьянин должен класть в траву определенную часть земли, которую ему дают в пашню. (Яростные стоны.) Следующий пункт запрещает арендатору продавать свою солому или сено. Все должно быть съедено на ферме. (Взрыв ропота.) Далее следуют следующие пункты [облигации]:—Арендатор должен сохранить все предоставленные ему здания в их нынешнем состоянии, ему запрещается сдавать в аренду какие-либо из них. надворные постройки, как жилые дома; он должен содержать и отдавать их в хорошем состоянии; наконец, все налоги должны быть уплачены им”. )

О! Французские землевладельцы, несчастные братья! Кто из вас, ознакомившись с его арендой, не найдет один за другим все эти пункты? Когда вы обсуждаете их со своими жильцами, предупреждает ли вас совесть, что вы совершаете позорный поступок? Я немного успокоился по этому поводу, потому что в течение последних трех или четырех лет правительство, которое является самой сутью морали, так как оно республиканское, посылает нам каждое лето сельскохозяйственных профессоров, которые рекомендуют нам превратить все наши земли в луга.

После собрания отцы Маккарти и Мак-Шихи, вероятно, отправились домой вместе с мистером О'Салливаном, и, взяв по стакану чего-нибудь на прилавке этого почтенного торговца, три оратора взаимно поздравили себя с успехом. В некоторых отношениях у них были на то причины. В качестве риторических усилений их речи были довольно хороши. Только когда они утверждают, что у них нет ничего общего с социалистами, это] мудро было бы сказать двум или трем тысячам крестьян, все более или менее плохо разбирающихся в денежных делах, что их бедность-это результат господина Г-на Шульца. Томпсон и другие так долго удерживали землю, которую им следовало отдать?

Мне нужно только продолжить чтение пачки, чтобы убедиться в произведенном эффекте. Газетные вырезки расположены в хронологическом порядке; к сожалению, не все они датированы. Поэтому я не могу точно назвать даты, но, очевидно , между этой встречей и изложенными здесь фактами прошло очень мало времени.

Именно это впервые произошло в Нью-Палласе. В полумиле от железнодорожной станции есть ферма, с которой был отослан человек по имени Бурк. Хозяин не мог найти нового жильца, но так как каждую ночь люди опустошали его землю, он требовал защиты от полиции. Власти решили возвести блок-хаус, обшитый листовым железом, в котором можно было бы разместить постоянный гарнизон из пяти констеблей. Хозяйственные постройки были недостаточно прочны для их безопасности.

Листовое железо прибыло на станцию, но доставить его на ферму было невозможно; никто в деревне не взялся бы за это. Было решено достать из Дублина артиллерийский фургон, и сообщения, дошедшие до властей, свидетельствовали о таком народном волнении, что возникла необходимость послать и эскорт. Половина артиллерийской батареи отправилась в имение; эскадрон 7-го полка Гусары, сто пятьдесят человек 9-го пехотного полка и отряд констеблей довели общее число до пятисот человек. Все они встретились на вокзале после[Стр.] конвергентное движение, сделавшее большую честь военному мастерству начальника экспедиции и сумевшее перевезти железную хижину, заполнявшую одну телегу, на пять восьмых мили! Правительственные газеты громко поздравляли себя с успехом операции.

За это время был создан постоянный гарнизон в г. Томпсона. Сначала она состояла из семидесяти пяти человек, но через некоторое время их число сократилось. Они не слишком скучали, потому что у них было много дел. Каждое утро четверым солдатам и одному капралу, хорошо вооруженным, приказывалось сопровождать доярку, когда она шла доить коров. Отряд, который шел на станцию за письмами и посылками, был под командованием сержанта и шел с флангов всю дорогу. Это было похоже на осажденный город. Тем не менее, Сухопутная лига часовые никогда не покидали ворот и с их стороны наблюдали с величайшей бдительностью. Тем не менее, раз или два блокада была пройдена. Репортер из "Дейли Ньюс", специально прибывший из Англии, чтобы держать читателей своей газеты в курсе событий осады, описывает ее так::—

“25 декабря, Рождество...Вчера вечером большое волнение. Темнота уже опустилась на нас, когда собаки начали лаять, и вдруг мы увидели женщину, таинственно вышедшую из-за деревьев и подошедшую к двери так тихо, что ее можно было принять за привидение! Она несла спрятанный под шалью огромный рождественский пирог, еще горячий, который прислал нам добрый сосед, но, естественно, я не должен упоминать его имени. Мы получили эту неожиданную удачу благодаря тому, что он заметил, проходя через ворота, что[Pg 276] часовые не были столь бдительны, как обычно, вероятно, благодаря многочисленным возлияниям , которым они предавались во время празднования праздника. Он сразу же воспользовался этим обстоятельством, чтобы доверить этой храброй маленькой женщине поручение, которое она так искусно выполнила. Надеюсь, ее не видели во время отступления, потому что ни она, ни ее муж не смогли бы тогда остаться в деревне.”

Это было на Рождество 1880 года, когда репортер "Дейли Ньюс" написал это письмо. С 13 июля 1886 года Земельная лига перестала выставлять часовых у ворот мистера Томпсона, но бойкот все еще достаточно силен, чтобы помешать мисс Маккарти продать ему баранью ногу . Улучшение есть, но оно прогрессирует очень медленно.

В пачке я нахожу не только газетные вырезки. Он также содержит папку с письмами; все они подписаны “Капитан Лунный свет.” Но это общее название, так как письма, очевидно, приходят от разных людей. Ирландские революционеры не такие революционеры, как наши. У нас каждое поколение настаивает на том, чтобы работать по-своему. В Ирландии, напротив, стараются в точности соответствовать старым обычаям. В запасе принадлежностей каждого уважающего себя заговора все еще есть маска, кинжал и мушкетон, которые являются совершенно вышедший из моды у нас со времен Карбонарии Реставрации. Анонимные письма-одна из самых дорогих их традиций. Землевладельцы постоянно получают их. Они неизменно перечисляют различные меры, которые будут приняты, чтобы ускорить уход несчастного получателя из этой жизни. Крайне важно, чтобы небольшое пояснение[Стр. 277] рисунки должны сопровождать текст, поскольку они должны предохранять жертву от возможности быть неграмотной. Эта необходимость, навязанная обычаем, очевидно, смущает даже заговорщиков. Это камень преткновения для тех капитанов “Лунного света”, у которых нет таланта к рисованию. Однако один из корреспондентов мистера Томпсона нашел хитроумный способ избежать затруднений. Вот описание одного из этих документов. Я смотрю на него, пока пишу:

Во главе листа бумаги стоит рисунок, принадлежащий к той наивной школе, которая у нас особенно предназначена для иллюстрации. Латинские словари с пьеро пенду (вешают клоунов). Однако мы легко можем различить, что на первом рисунке изображена пушка со штыком. Но ниже есть комбинация штрихов и клякс , из которых абсолютно невозможно что-либо сделать. К счастью , художник, повинуясь чувству похвальной скромности и понимая недостаток своего таланта, поместил рядом с каждой виньеткой пояснительную записку. Рядом с первым в скобках стоит “пушка”, справа от второго - “бомба".” Текст, по крайней мере, за неимением других достоинств, отличался лаконичностью. Она состояла всего из двух строк—

- Остерегайтесь всего вышесказанного, ребята!
Ирландия для ирландцев!”
Автор, вероятно, гордился своей работой. Однако мы должны признать , что общий эффект был бы лучше, если бы рисунки были более понятными. Если бы я имел честь быть допущенным в советы Страны[Стр. 278] Лиги я должен предположить, что вместо того, чтобы полагаться на художественный смысл нижестоящих агентов, они должны распространять среди их документы уже с гравировкой цены на гробы, кости, оружие, виселицы, и светские львицы, поскольку они, как представляется необходимой аксессуары стиля литературы от Лиги очевидно ожидает больших результатов, поскольку это побуждает его так много.


ГЛАВА VIII.