1. Янтон Фрунц и шестиколесный электромалектор

Идиоты. Я создал для них электромалектор, но им ничего кроме инфотеребильника и фотодегенератора не нужно.

Янтон Фрунц

= = = = = = = = = = = = = = = = = = = =

Запрос в Ассоциацию экстрасенсов пришел вчера вечером, и уже сегодня утром я приехал в клинику по указанному в запросе адресу. Меня встретил главврач – он почему-то бросил все дела и ждал меня прямо у дверей главного входа. И теперь я шел за ним и гадал, зачем какому-то пациенту клиники для душевнобольных мог понадобиться читающий мысли экстрасенс вроде меня.

Главврач решил показать мне все свои клинические владения и все-все о них рассказать. Поэтому он вел меня по коридорам и лестницам, открывал передо мной все новые и новые двери и говорил, говорил, говорил… Говорил, что в клинике содержатся исключительно пациенты, возомнившие себя исследователями и учеными, и что каждый пациент считает себя доктором каких-то наук. Это как минимум. По его словам, некоторые так вообще записали себя в академики.

– Такое распределение пациентов по клиникам в соответствии с их расстройствами полезно для самих пациентов и удобно для медперсонала, – объяснял главврач на ходу.

…А мы все шли и шли по бесконечным коридорам.

– Тут у нас «лингвисты», – объявил главврач, распахнув очередную дверь.

Коридоры и лестницы закончились. В просторном зале, разбившись на группы по несколько человек, за столами сидели люди, одетые, как офисные служащие – в рубашках, брюках, кожаных ботинках; на некоторых были галстуки. Люди переговаривались и время от времени что-то записывали в лежащие перед каждым из них тетради и блокноты.

– Почему они так одеты? – Удивился я. – Разве они не должны быть в каких-нибудь там халатах или смирительных робах?

– Ну как же, они же ученые, – ответил главврач.

– Они думают, что они ученые, но они пациенты клиники для душевнобольных.

– Ну вот и пусть себе думают, что они ученые, и одеваются так, как, по их мнению, должны одеваться ученые, – ответил главврач. – А буйных среди них нет, так что никакие смирительные робы не нужны. Они вообще все прекрасно осознают и ведут себя адекватно. Только вот вбили себе в голову, что они – ученые. А в остальном – обычные, нормальные люди.

– А что они пишут?

– Буквы. Они же лингвисты. Были бы математиками – писали бы цифры.

– В математике, вообще-то, многое тоже буквами обозначают.

– Но нашим пациентам это знать необязательно, – доверительно сообщил мне главврач и подмигнул. – Хотите, расскажу, что они навыдумывали в последнее время?

– Ну, давайте…

– Они установили, что количество букв в словах «море» и «суша» одинаково, а в словах «река» и «берег» – разное.

– Да ладно! – Я не удержался от язвительного комментария.

– Это еще не все! Они потом доказали, что количество букв в слове «река» будет правильным, только если писать его через Д.

– Почему именно через Д?

– А почему бы и нет? У вас есть другие предложения? – Насмешливо спросил главврач. – Честно говоря, они каким-то образом сумели доказать эту Д в слове «река». Но, кроме самих «лингвистов», никто их доказательство не понял.

– Да ладно! – Повторил я свой прошлый язвительный выпад. – Быть того не может!

– Не требуйте от них слишком многого, – с укоризной произнес главврач. – Они все же сумасшедшие, пациенты клиники для душевнобольных, как вы сами недавно заметили.

– Извините.

– Но, знаете, все они – изобретатели и бунтари! – Сказал главврач с явной гордостью за своих пациентов. – Скажи им распилить идеально круглый шарик вдоль, и они тебе назло сумеют распилить его поперек. Кстати, о шариках… Не так давно наши «инженеры» изобрели круглые кубики… Только они все укатились и потерялись, когда их из подшипников вынули.

– А откуда ваши «инженеры» открутили подшипники? – Спросил я и мысленно похвалил себя за то, что сумел при этом не заржать как конь.

– А подшипники мы им специально для круглых кубиков и купили. Вы разбираетесь в подшипниках?

– Нет.

– Я тоже нет. Но мы перед закупкой выяснили, что подшипники обычно производят из какой-то особо прочной стали. Знаете, как долго нужно пилить стальной подшипник напильником, чтобы из него круглые кубики достать?

Я лишь рассмеялся в ответ, а главврач, наставительно подняв палец, продолжал:

– Вот-вот, вы начинаете понимать! И все это время наши «инженеры» были при деле. Я часто говорю нашим пациентам: «Чтобы сделать гвоздь, вам понадобится болт, напильник и много терпения».

Мы покинули зал с «лингвистами» и снова шли по коридорам, и мне снова стало казаться, что им не будет конца.

Главврач продолжал рассказывать о сделанных его пациентами «великих открытиях», пока не привел меня в другой зал. Тут пациенты тоже были разбиты на небольшие группы и тоже были одеты, как офисные служащие. Но в этом зале на столах перед пациентами лежали не только ручки с тетрадками, но и разноцветные карандаши, линейки, большие листы бумаги и канцелярские скрепки. Заметив у некоторых пациентов еще и карманные электрические фонарики, я удивился и поинтересовался:

– А тут у вас кто?

– Тут у нас «физики», – сказал главврач и, отвечая на мой невысказанный вопрос, добавил: – Ставят опыты с линейкой, фонариком и канцтоварами. Чем богаты… Нам, считай, еще повезло: год назад клинике выделили большие деньги на строительство электромалектора, и часть денег осталась. Тогда мы и купили фонарики, карандаши и линейки, чтобы нашим «физикам» было веселее опыты ставить. Скрепки с бумагой, знаете ли, очень быстро надоедают даже самым продвинутым «изобретателям».

– А что это за строительство этого как там?..

– Электромалектора Янтона Фрунца, – ответил главврач и многозначительно посмотрел мне в глаза, явно ожидая от меня возгласа типа «А-а-а, тот самый электромалектор!» Но я вместо этого снова задал вопрос.

– Чей… лектор?

– Электромалектор, – поправил меня главврач. – Вы не слышали о Янтоне Фрунце? – Удивился он. – А ведь именно из-за Янтона Фрунца вас к нам и пригласили.

– И кто же он такой?

– Правда не знаете? Янтон Фрунц! Ну, автор «Я у мамы инженер. Справочник юного изобретателя».

Я только помотал головой, показывая, что ничего мне это не говорит.

– Он – единственный настоящий ученый в нашей клинике, – объяснил главврач. – Говорят, гений. О нем когда-то в газетах много писали. Всю жизнь разрабатывал электромалектор. Название такое он сам придумал. Разрабатывал, разрабатывал, но так и не закончил – к нам попал. Невроз.

– Я так понимаю, он и у вас в клинике продолжает этот свой малектор разрабатывать? Вы, кажется, сказали, кто-то на это деньги выделяет?

– Да, пациент Фрунц продолжает работать над своим изобретением и сейчас. А финансирует разработки не «кто-то», а государство, причем сразу несколько министерств, в основном – Минздрав, Минсельхоз и Минобороны.

– Ух ты! – Только и смог сказать я.

– Да-да… И на их деньги у нас на месте четырех палат на первом этаже мастерскую построили… и всякие разные агрегаты-аппараты закупили, отдельную линию электроснабжения подвели…

– Что это за малектор такой, что его разработку и Минздрав, и Минобороны финансируют?

– Давайте я вам его покажу!

– Электромалектор?

– Да. И с Янтоном Фрунцем познакомлю. Вам ведь с ним еще работать.

– А что, собственно, от меня требуется? – Наконец задал я вопрос, ответ на который интересовал меня больше всего. – Зачем меня к вам прислали?

– Пойдемте, по дороге я вам все объясню.

Мы вышли из зала, где «физики» возились со скрепками, фонариками и линейками, и главврач опять повел меня по бесконечным коридорам и лестницам.

– Понимаете, – говорил главврач, – Электромалектор… может все. Ну, например, может решить проблемы голода и болезней.

– Каких болезней?

– Всех!

Я остановился и внимательно посмотрел на главврача. Он был абсолютно серьезен. Да и на одержимого маниакальной идеей сумасшедшего похож не был.

– Если бы это было так, о разработках вашего электромалектора говорили бы во всех новостях, – все же возразил я.

– Вы слышали, что не так давно появились лекарства от астмы и герпеса? – Спросил главврач. – Не подавители симптомов, которые обычно выписывают астматикам за неимением лучшего, а настоящие лекарства, ликвидирующие причину болезни.

– Нет, не слышал.

– Ну, а про камнелист – калорийный овощ, который можно выращивать хоть в песке, хоть на льду, в любое время года и в любых широтах?

– Да, про камнелист слышал. В новостях по визору, кажется.

– Вот-вот, по визору об этом в свое время много говорили, – подтвердил главврач. – А еще по визору говорили, что и лекарства эти, и семена камнелиста были созданы при помощи маломощного прототипа электромалектора.

– То есть, он уже существует – ваш электромалектор? – Уточнил я.

– Не мой, а Янтона Фрунца, – поправил меня главврач. – И отвечая на ваш вопрос: нет, на сегодняшний день действующего электромалектора не существует.

– Вы же только что сказали…

– Да-да, только что сам сказал, что прототип электромалектора произвел новые лекарства и растения, – прервал меня главврач. – Пару таблеток и горсть семян он произвел, но на этом все и закончилось. Кстати, мы пришли.

Мы остановились перед двухстворчатыми металлическими дверями, размером больше похожими на ворота.

– Та самая мастерская, которую построили специально для электромалектора, – указывая на огромные дверные створки, сообщил главврач. Он не торопился открывать двери, давая мне оценить их размер, а заодно и размах всего проекта.

– Почему все закончилось? – Вернулся я к прерванному разговору.

– М-да, прототип… Прототип электромалектора можно было запустить только при помощи небольшого турбодымного пиротехера, который Янтон Фрунц собрал сам. А производство этих самых турбодымных пиротехеров и любое их использование запрещены: считается, что они наносят вред окружающей среде.

– Я что-то об этом слышал – о запрете пиротехеров.

– Конечно, слышали – об этом и в новостях говорили, и в газетах писали, – подтвердил главврач. – В общем, турбодымный пиротехер у Янтона Фрунца забрали и потребовали разработать новый электромалектор, такой, который бы запускался без всяких пиротехеров. А финансирование электромалектора сильно урезали и часть денег перенаправили на разработки экологически чистого фотодегенератора из навоза и новой модели инфотеребильника – с одной кнопкой.

– Одна кнопка вместо пятнадцати? – Удивился я.

– Я тоже не представляю, как это должно работать. Может, выключатель – вкл-выкл – и больше ничего? Минимализм и простота в эксплуатации…

– Это каким же надо быть дегенератом, чтобы хотеть инфотеребильник, у которого, кроме выключателя, ничего нет?!

– Не знаю. Как бы там ни было с инфотеребильниками, а запуски электромалектора с тех пор прекратились: без турбодымного пиротехера ничего не получалось. Вот тогда-то у Янтона Фрунца крыша и поехала. – Со вздохом сказал главврач. – Давайте зайдем, и вы сами все увидите, – с этими словами главврач толкнул одну из огромных металлических дверных створок, она беззвучно открылась, и мы вошли в мастерскую.

Мастерская оказалась довольно большим помещением – примерно пятнадцать на восемь метров. Только потолки были не особенно высокими, такими же, как в других кабинетах и залах клиники, – около трех метров. Бо’льшую часть мастерской занимала конструкция из труб, шлангов и кабелей разных цветов и толщин, а также – панелей с лампочками, маховиками, табло, кнопками и тумблерами. Из конструкции торчало еще множество других фиговин, но их, будучи гуманитарием, я просто не знал, как назвать. Вдоль стен мастерской стояли столы, верстаки и стеллажи, заставленные какими-то приборами и заваленные разнообразными инструментами – от молотка до паяльника и от кусачек до шуруповерта на батарейке. В углу стоял сварочный аппарат.

По мастерской разнесся звук, приличествующий только сортиру, а в следующее мгновение из-за странной конструкции выскочил толстячок среднего возраста. Он полушел-полубежал нам навстречу и издавал ртом тот самый сортирный звук. Ожидая объяснений, я посмотрел на главврача, и тот сказал:

– Знакомьтесь, Янтон Фрунц, изобретатель электромалектора.

Толстячок, не переставая пукать ртом, протянул мне руку, и я ее пожал.

– Зачем вы это делаете? – Спросил я изобретателя. Но Янтон Фрунц не ответил – он еще несколько секунд продолжал издавать сортирные звуки, а потом замолк, так и не сказав ни слова.

– Почему он так себя ведет? – Спросил я главврача.

– Когда ему запретили использовать турбодымный пиротехер и урезали финансирование, Янтон Фрунц перестал говорить на нормальном человеческом языке. Таким его к нам в клинику и привезли. – Объяснил главврач. – Но мы к нему приставили Эртона, одного из наших лучших «лингвистов»… Ну, которых вы уже видели… Эртон каким-то образом понимает большую часть того, что говорит Янтон Фрунц, и переводит. Вон он. Эртон, подойдите, пожалуйста.

Вслед за Янтоном Фрунцем из-за странной конструкции вышел высокий и худой человек и неспешно подошел к нам.

– Господин Фрунц с вами поздоровался, – произнес «лингвист» Эртон.

Янтон Фрунц опять принялся пукать ртом и махнул рукой в сторону конструкции в центре мастерской.

– Господин Фрунц спрашивает, что вы думаете о его электромалекторе, – перевел «лингвист» Эртон.

– Это и есть электромалектор? – Спросил я.

– Он самый! – Подтвердил главврач.

– Шестиколесный термохимический электромалектор, – добавил Эртон, а Янтон Фрунц запукал еще интенсивней и громче.

– Почему шестиколесный? – Спросил я. У меня сегодня выдался день вопросов. – Колес-то, вроде, нигде не видно.

– А никто не знает – почему, – ответил главврач. – Янтон Фрунц когда-то так сказал, а Эртон перевел.

– Знаете, я ничего в этом не понимаю – гуманитарий… историк по образованию… – Я виновато развел руками, обращаясь к Янтону Фрунцу. – Но все же – можно его осмотреть, ваш электромалектор? – Спросил я изобретателя, на что тот снова энергично запукал и замахал руками, а Эртон перевел:

– Пожалуйста, пожалуйста. Гуманитарий вы там или ассенизатор, господину Фрунцу все равно не терпится узнать ваше мнение… Особенно учитывая, что именно вам предстоит переводить его инструкции по эксплуатации электромалектора.

Я вопросительно посмотрел на главврача.

– Да, именно для этого вас и пригласили к нам, – подтвердил главврач. – В последнее время господину изобретателю совсем поплохело, и теперь он часто повторяет длинную тираду, которую не может понять даже Эртон. Вот мы – по указанию спонсоров проекта – и пригласили экстрасенса, чтобы вы без всяких переводчиков, напрямую прочли мысли Янтона Фрунца. – При этих словах главврача Янтон Фрунц напряженно закивал.

– А что, письменно изложить свои гениальные мысли господин изобретатель не может?

– Нет, конечно! С письмом у Янтона Фрунца все еще хуже, чем с речью. – Объяснил главврач со вздохом. – Все из-за проклятого запрета турбодымного пиротехера…

– Поня-а-атно, – протянул я и приступил к осмотру электромалектора.

Я медленно обошел вокруг большого аппарата, глядя на него, как баран на новые ворота. Что я хотел увидеть? Для меня, гуманитария, электромалектор был лишь уродливым нагромождением неизвестных деталей. Какие-то детали так вообще показались мне «инородными телами», внедренными в электромалектор по недоразумению, например, торчащая из аппарата «водосточная труба» и стоящий под ней на полу тазик. Что я мог понять во всем этом?.. Особенно, учитывая полное отсутствие каких-либо надписей: на шкалах, табло, лампочках-индикаторах, кнопках, тумблерах и маховиках не было ни единой пометки.

– Ясно, что ничего не ясно, – подвел я итог осмотра. – Как я и думал, я в этом ничего не понимаю.

Мое заявление не смутило Янтона Фрунца, он что-то сказал в своей обычной сортирной манере, а Эртон перевел:

– Ничего страшного. Может, теперь приступим к сеансу чтения мыслей? Что вам для этого нужно?

– Да, в общем-то почти ничего, – ответил я. – Стол, стул, бумага и ручка.

Издав короткий пукающий звук, Янтон Фрунц, не теряя времени, принялся убирать инструменты с одного из рабочих столов. Переводчик Эртон подкатил с другого конца мастерской офисный стул на колесиках, а главврач протянул мне ручку и блокнот большого формата, который все утро носил с собой.

– Еще что-нибудь нужно? – Спросил Янтон Фрунц через переводчика Эртона.

– Нет. Если вы готовы, можем приступать. – Ответил я, садясь на стул. – Вам бы всем тоже лучше сесть, сеанс может занять много времени.

Янтон Фрунц сразу сел на какой-то аппарат с плоским верхом, а Эртон подкатил еще два стула – для главврача и себя. Когда все сели, я пустился в объяснения.

– Я сейчас погружусь в транс – в полусонное, заторможенное состояние, – сказал я, открывая блокнот на чистой странице. – Когда увидите, что я начал беспорядочно черкать ручкой в блокноте, вы, господин изобретатель, начинайте обдумывать и медленно проговаривать на свой лад все, что хотели бы мне сообщить.

Янтон Фрунц сосредоточенно кивнул, не издав ни звука.

– Я буду записывать мысли господина Фрунца, – продолжал я, взяв ручку и прижав блокнот обеими руками к столу. – Когда заметите, что я исписал всю страницу, быстро вырвите у меня блокнот, откройте на чистой странице и верните его обратно, так, чтобы я снова почувствовал блокнот руками. Если надо, пусть кто-то держит мои руки в этот момент. И еще очень важно, чтобы до конца сеанса никто, кроме господина Фрунца, в помещении не говорил и вообще не издавал никаких звуков.

Когда главврач и Эртон заверили меня, что им все понятно, а Янтон Фрунц подтвердил свою готовность продолжительным пукающим звуком, я склонился над блокнотом, закрыл глаза и начал погружение.

+ + + + + + + + + +

…Не открывая глаз, представь себе помещение, в котором находишься.

Мастерская. Инструменты разбросаны на столах. Электромалектор. Свет – откуда идет свет? От нескольких ламп на потолке. И из окон в длинной стене. Сколько окон? Неважно.

Теперь представь, что освещение меняется. Свет меркнет. Меркнет, меркнет… Тьма.

А теперь – выбрось из головы все впечатления и воспоминания за сегодняшний день, выбрось из головы весь мусор.

– Буйных среди них нет, так что никакие смирительные робы не нужны, – говорит главврач.

Это воспоминание – мусор. Выбросить его из головы!

– «Река» пишется через Д, – это опять главврач.

– Да ладно! – Отвечаю я.

И это выбросить!

– Все они – изобретатели и бунтари! Не требуйте от них слишком многого.

Выбросить!

– Кстати, о шариках… Знаете, как долго нужно пилить стальной подшипник напильником?

Выбросить!

– А тут у вас кто?

– Тут у нас «физики». Скрепки с бумагой быстро надоедают.

Выбросить!

– Чей… лектор?

– Электромалектор.

Выбросить!

– Янтон Фрунц, «Мамкин инженер. Справочник изобретателя».

Выбросить!

– Разрабатывал, разрабатывал, но так и не закончил – к нам попал.

Выбросить!

– Электромалектор… может все. Пару таблеток и горсть семян он уже произвел.

– Да, про камнелист я слышал.

Выбросить!

– Турбодымный пиротехер у Янтона Фрунца забрали.

– Я что-то слышал о запрете пиротехеров.

– А часть денег перенаправили на фотодегенератор из навоза и инфотеребильник с одной кнопкой.

– Одна кнопка вместо пятнадцати?

Выбросить!

Пустота, приди!

Глаза закрыты, в голове пустота. Я даже не знаю, стою я, сижу или лежу; не помню – все выветрилось из головы, все мысли и образы. Только чувствую руками края блокнота и ручку в правой руке.

Слышу странные звуки. Судя по звукам, я в общественном туалете. Эти звуки – мой ориентир. Мысли человека, издающего эти звуки, начинают заполнять пустоту в моей голове… Какой сумбур! Но это неважно, главное – все записать, как есть. Труднее всего, когда мысли приходят не словами, а образами; приходится спешно подбирать подходящие слова для описаний. Но и это нестрашно, главное – не останавливаться, продолжать записывать.

Рывок. У меня отобрали блокнот.

Кто-то хватает меня за руки.

Снова чувствую руками края блокнота. Продолжаю писать. Чуть не пропустил кусок текста.

Я пишу и пишу. В состоянии транса чувство времени пропадает, но я могу считать исписанные страницы. У меня из рук уже четыре раза вырывали блокнот. Значит, я исписал около пяти страниц.

Сортирные звуки – мой ориентир – прекратились. Отлично! Я абстрагируюсь от потока чужих мыслей, можно выходить из транса.

…Представь, что освещение меняется. Тьма рассеивается. Рассеивается, рассеивается… Свет.

Откуда идет свет? От нескольких ламп на потолке. И из окон в длинной стене. Сколько окон? Открой глаза и увидишь.

+ + + + + + + + + +

Я открыл глаза, потер ладонями лицо и огляделся. Мастерская. Инструменты разбросаны на столах. Электромалектор. Четыре окна. Главврач, Янтон Фрунц и переводчик Эртон, судя по всему, еще во время моего транса вскочили со своих мест и теперь столпились вокруг меня.

– Готово, – сообщил я им и стал листать блокнот, просматривая записи, которые сделал в состоянии транса.

Никто меня не торопил, все молча ждали, когда я начну читать свои записи вслух или что-то скажу. Я правильно сосчитал во время транса: вышло пять страниц корявым почерком. В состоянии транса почерк у меня всегда очень корявый… Ну что ж, попробуем прочесть мои каракули.

– Это что-то вроде инструкции, – предупредил я окружившую меня троицу, и Янтон Фрунц утвердительно кивнул. – Никакого заглавия тут нет – сразу с места в карьер… «На правой контрольной панели, если смотреть со стороны окон… Второй сверху тумблер – переключить вверх.»

Главврач подошел к электромалектору со стороны окон мастерской и сообщил:

– Да, есть тут две панели с тумблерами, лампочками и кнопками – справа и слева.

– Второй тумблер сверху на правой! – Подсказал Эртон.

– Есть такой! – Отозвался главврач. – И что с ним делать?

– «Переключить вверх», – процитировал мои записи Эртон.

– Да я помню, что «переключить вверх»! Но кто-то может мне сказать, что мы вообще собираемся делать? Мы собираемся прямо сейчас запускать электромалектор? Это безопасно, полклиники не взлетит на воздух? Он вообще готов и полностью собран, все винтики-шпунтики на месте? Господин Фрунц, что скажете?

Мы все подошли к главврачу и уставились на тумблер. Янтон Фрунц пропукал ответ. Главврач и я посмотрели на Эртона в ожидании перевода.

– Господин Фрунц говорит, что все готово и можно запускать, говорит, что электромалектор настроен на производство сверхкалорийных орехов. – Перевел Эртон, а Янтон Фрунц кивнул.

– Каких орехов? – Переспросил главврач.

– Сверхкалорийных, – ответил через Эртона Янтон Фрунц. – Вон оттуда они посыплются. – С этими словами Янтон Фрунц махнул рукой в сторону «водосточной трубы» и тазика, на которые я обратил внимание раньше. – В общем, смело переключайте тумблер.

– Не хотелось бы, чтобы последним делом в моей жизни стало «переключить вверх», – вздохнул главврач, но все же протянул руку к тумблеру и перевел его в верхнее положение.

Ничего не произошло. Янтон Фрунц пропукал комментарий.

– Господин Фрунц говорит, что все нормально, можно продолжать, – перевел Эртон.

Мы с главврачом переглянулись.

– «На той же панели – нажать большую квадратную красную кнопку», – прочитал я в своих записях.

Осмелевший главврач кнопку нажал. Электромалектор загудел, на контрольных панелях загорелись огоньки. Янтон Фрунц молча кивнул. Я продолжил читать инструкцию.

– «На левой контрольной панели, если смотреть со стороны окон… Удерживая нижнюю кнопку в нажатом положении, вращать маховик по часовой стрелке до упора.» Какой маховик, тут не сказано.

Эртон подошел к левой панели.

– А тут только один маховик, – сказал он, нажал кнопку и начал его вращать.

Так мы и действовали дальше: я зачитывал выдержки из инструкции, главврач с Эртоном переключали, нажимали и вращали, а Янтон Фрунц молча кивал. На электромалекторе загорались все новые и новые огоньки и табло с быстро сменяющимися цифрами. В какой-то момент Эртон сказал, что все указания ему кажутся знакомыми: он их вроде как уже слышал от Янтона Фрунца раньше, а до непонятных пассажей мы еще не дошли. И тут в своих записях я наткнулся на матюги.

– Прошу прощения, но тут целая страница матюгов, – сообщил я всем.

– А-а-а, вот это-то у меня и не получалось перевести! – Догадался Эртон.

– И только из-за матюгов мы пригласили экстрасенса? – Спросил главврач, на что Янтон Фрунц что-то смущенно пропукал; Эртон даже не стал это переводить.

– А знаете, тут не только матюги, – сказал я, внимательнее просматривая записи. – Тут еще какие-то заявления, утверждения и требования. Давайте, я вам это зачитаю.

И я зачитал.

– «Для запуска электромалектора осталось нажать последнюю кнопку. Но – трам-та-ра-рам-та-ра-рам – для нормального запуска…»

– Чего «для нормального запуска»? – Переспросил главврач.

– Тут матюги.

– А, понятно.

– Так вот. «Для нормального запуска электромалектора нужен – трам-та-ра-рам – турбодымный пиротехер мощностью не меньше – трам-та-ра-рам – трехсот киловатт. Энергошланги пиротехера следует – трам-та-ра-рам – подключить к двум фланцам на противоположной от окон стороне – трам-та-ра-рам – электромалектора.»

– Это все неважно, все равно никакие пиротехеры нам использовать не разрешают, – прервал меня главврач.

– Да, тут у Янтона Фрунца дальше так и сказано: «Это же не большой пиротехер для электростанций, трам-та-ра-рам! Каких-то триста – трам-та-ра-рам – киловатт, а они мне не разрешают!»

– Ну вот и славно, что пациент Фрунц все сам прекрасно понимает! – Облегченно сказал главврач.

Янтон Фрунц на это что-то гневно пропукал, и Эртон перевел:

– Господин Фрунц говорит, что ничего он понимать не желает и настаивает, чтобы в мастерской установили пиротехер.

– Ну как же так?! – Воскликнул главврач, обращаясь к Янтону Фрунцу, и всплеснул руками. – Мы же уже все с вами обговорили и прояснили! Вы должны были разработать электромалектор, который можно запустить без пиротехера.

– Дальше в записях Янтон Фрунц все объясняет, – сказал я. – Тут сказано: «Я все – трам-та-ра-рам – перепробовал; как – трам-та-ра-рам – не переделывай электромалектор, без – трам-та-ра-рам – пиротехера его запускать нельзя. Без пиротехера аппарат может и заработает, но скорее всего взорвется.»

– Надо же, последнее предложение – совсем без матюгов, – заметил Эртон.

– Дальше есть еще одно без матюгов, но потом все снова… – Я не договорил, только рукой махнул и прочитал:

– «Мы могли бы победить все болезни, покорить силы природы, полететь к новым мирам… Но из-за – трам-та-ра-рам – запрета на пиротехеры мы полетим только в трам-та-ра-рам!»

– А что там говорилось про взрыв? – Спросил главврач. – Электромалектор все-таки может заработать и без пиротехера?

– Да, но скорее всего взорвется, – ответил я.

– А взрыв будет сильный?

На этот вопрос ответил Янтон Фрунц, а Эртон перевел:

– Да, довольно сильный. Пространство вокруг электромалектора вначале «схлопнется», а потом «расхлопнется» и накроет все медным тазом.

– И что, всю клинику разнесет?

– Всю клинику и все, что вокруг нее в радиусе двадцати семи световых лет, – перевел Эртон ответ Янтона Фрунца.

– Ладно, тогда не будем запускать. Что там дальше написано?

– Дальше – объяснения про последнюю кнопку запуска, – ответил я. – Она где-то в глубине аппарата, за какими-то шлангами.

Янтон Фрунц что-то пропукал, делая долгие паузы между фразами.

– Мне нужен пиротехер. Триста киловатт. – Перевел, говоря от первого лица и делая такие же паузы, Эртон. – Есть хоть какой-то шанс, что мне в мастерской разрешат установить такой пиротехер?

– Никаких пиротехеров! – Взвизгнул главврач, и после этого никто ничего больше не говорил.

Какое-то время мы стояли молча, слышен был только гул электромалектора. И вдруг Янтон Фрунц рванулся к своему детищу, гудящему и мигающему лампочками, протиснулся вглубь конструкции и потянулся к чему-то рукой.

– Не дайте ему нажать кнопку!!! – Заорал главврач, первым разгадавший намерения Янтона Фрунца.

Мы все бросились к изобретателю, но опоздали: я видел, как Янтон Фрунц ткнул указательным пальцем что-то в самом центре переплетений кабелей и шлангов аппарата.

Гул электромалектора усилился, но никакого взрыва не произошло. Из «водосточной трубы» аппарата в таз со стуком выпали несколько сверхкалорийных орехов. Затем гул электромалектора снова стал тише. Орехи больше не сыпались. Мы, затаив дыхание, ждали дальнейшего развития событий.

Вдруг ни с того ни с сего лампочки-индикаторы на электромалекторе начали гаснуть одна за другой, а гул аппарата стал ослабевать, затихая скачками. Блоки электромалектора один за другим отключались. Янтон Фрунц, явно ожидавший совсем другого результата, бегал вокруг своего угасающего детища, жал на кнопки и щелкал тумблерами. Но электромалектор не слушался своего создателя, лампочки продолжали гаснуть, а блоки – отключаться. И вот, гул электромалектора совсем затих, и последняя лампочка погасла.

Какое-то время Янтон Фрунц еще пытался нажимать какие-то кнопки, но потом упал на колени перед «орехосборочным» тазом и захныкал.

– Он никогда не запустится! – Выкрикнул изобретатель, ползая на коленях вокруг электромалектора, а мы – я, главврач и Эртон – только через несколько секунд осознали, что Янтон Фрунц говорит обычным языком без помощи «лингвиста»-переводчика.

– Голубчик, вы снова говорите нормальным языком!.. – Обратился к Янтону Фрунцу главврач.

– Это неважно, – прошептал Янтон Фрунц, все еще стоя на коленях и хныкая, а потом снова перешел на крик: – Он никогда не запустится, вы понимаете это?! Электромалектор – не запустится! Без пиротехера – никогда! Неужели нельзя было разрешить пиротехер?! Хотя бы на один запуск, в качестве исключения?!

– Ну-ну, успокойтесь, – главврач опустился на пол рядом со стоящим на коленях Янтоном Фрунцем и приобнял его за плечи.

– Идиоты, – Янтон Фрунц перестал хныкать и снова перешел на шепот. – Я создал для них электромалектор, но им ничего кроме инфотеребильника и фотодегенератора не нужно.

– Что будете делать теперь, господин Фрунц? – Спросил я.

Янтон Фрунц посмотрел на меня, но не ответил. Вместо этого обратился к главврачу:

– Отведите меня к вашим «физикам». Ну к этим, со скрепками и фонариками… Буду с ними что-нибудь изобретать. Надоело мне все это… Мерзко мне, мерзко.

Я ждал, что главврач что-то скажет, но он молчал. И «лингвист» Эртон молчал. И Янтон Фрунц молчал, все еще стоя на коленях. А мне вдруг сильно захотелось уехать из этой клиники обратно в офис Ассоциации экстрасенсов и поскорее забыть о Янтоне Фрунце, электромалекторе и турбодымном пиротехере.

= = = = = = = = = = = = = = = = = = = =

Склонный к зазнайству, страдающий технической ученой степенью мозга в терминальной стадии и обремененный опухшим авторитетом и раздутым самомнением автор спешит заверить читателей, что если электромалекторы и пиротехеры где-то и существуют, то точно не в нашем мире. Посему автор советует читателям не волноваться по поводу каких бы то ни было неисправностей этих аппаратов, а также по поводу запретов на их эксплуатацию.