Тиур - вестник Рарога. Часть сороковая

Стены древнего храма заросли ярко-зелёными мхами и космами жёлто-оранжевой травы, прозываемой в народе "вурдалачьей нежностью". Тени, отбрасываемые толстыми ветвями гигантского бука, наползали на широкие ступени, прорезанные трещинами и выбоинами. Тиур прошёл мимо колонн, по ходу сорвал с лозы виноградинку, усохшую до изюмной сморщенности, пожевал и выплюнул, обнаружив гнилостный вкус. Внутренний дворик, выложенный некогда яркой мозаикой, был завален на половину камнями, сброшенными стихией или людьми вниз. Храмовый колодец давно пересох, и теперь проворные ящерицы устремлялись в его глубину, ища спасения от хищных птиц. Ведьмак гукнул в пустоту, окаймлённую красными булыжниками, послушал ответ эха и двинулся дальше, рассчитывая до полудня найти следы нечисти, держащей за горло всю округу.
Над входом в святилище он разглядел полустёртую надпись, но так и не сумел понять, какое послание оставили древние жрицы-лаеппы. Внутри, посреди огромного зала, возвышалась мраморная статуя богини Карди, утратившая в ходе войн и вандализма голову. По сторонам от неё, тоже изваянные из мрамора, обретались три пары волчиц. Две из них стояли, напряжённо всматриваясь в неведомое. Ещё две, встав на задние лапы, обхватили передними обнажённые ноги хозяйки судеб и прорицаний. Оставшиеся, свернувшись клубком, охраняли алтарь, испещрённый символами и позднейшими скабрезными рисунками. Дневной свет пробивался сквозь дыру в куполе и рассеивался в густой пыли, покрывающей пол. Тиур замер перед статуей, внезапно осознав, что видит точную копию тела Нельвы. Казалось, что сейчас вздрогнут высокие груди и танец охватит всю фигуру, соединяя кончики пальцев в ритуальном знаке Ерх-рау. Но статуя из розового мрамора по-прежнему попирала постамент, равнодушная к чувствам ведьмака.
Вдалеке ударил колокол, оповестивший о наступлении полдня. Тиур быстро извлёк меч из ножен, преобразил свою суть и приготовился к встрече с Огнём. Минуты тянулись, будто золотая канитель в руках мастера. В пролом влетел голубь, покрутился в воздухе и выпорхнул, не найдя поживы.
- Странно, - подумал ведьмак, - откуда же появляется нечисть? Я не чую присутствия зла, и мой клинок молчит, точно монах после покаяния. Может, источник находится вне храма?
Он сделал несколько шагов в сторону выхода, но внезапно почувствовав перемену за своей спиной, оглянулся. Каменные волчицы оживали одна за другой. Пламя покрывало их подобно густой шерсти. Зрачки, отливающие алым, смотрели пристально и недобро. Звери, задрав кверху узкие морды, дружно завыли, и пространство замерцало, уводя своих служек дорогой неизвестности. Мгновение, и зал опустел. Только в пыли остались отпечатки волчьих лап и капли свежей крови.
- О Боги! - выкрикнул Тиур и выскочил наружу, надеясь, что многоликая нечисть станет видимой и доступной для его меча.
Весеннее солнце топталось в зените, лениво поглаживая мех кучевых облаков. Чертак бил копытом по плите, невесть каким образом возникшую рядом со ступенями. Оскаленная волчья пасть, нарисованная в натуральную величину, красовалась на серой поверхности.
- Эге! - протянул ведьмак. - Похоже, что я всё-таки дождался приглашения в гости. Что ж, заглянем к лаеппам. Похоже, что культ Карди не вымер, а всего лишь переместился.
Он стукнул каблуком по выступу на плите, и та исчезла. В глубину вела лестница, пролёты которой терялись в темноте. Тиур шагнул вниз и вскоре скрылся, заставив коня нервно заржать. Плита вновь встала на своё место и быстро затянулась землёй и "вурдалачьей нежностью". Вспугнув Чертака, возникли две волчицы и легли стражами на зачарованное место. А тем временем в замке фрэнна Готтхи их огненные копии уничтожали очередного невыношенного ребёнка, возможного наследника рыцарского рода.