Андроид Бураков четвертый

К ферме Станислава Степановича Буракова от шоссе раньше можно было доехать по грунтовке за пятнадцать минут, теперь дорога заросла травой, местами мелкой порослью, по ней уже три года никто не ездил. С тех самых пор, как ферма сгорела, а Станислав Степанович погиб. Родственников у него не было, некому было сюда ездить.

Бураков четвертый скрывался на ферме бывшего хозяина третью неделю.
 Прошло уже три года с той самой ночи, которую люди, с подачи известного журналиста позже стали называть «ночь длинных отверток». За это время Бураков четвертый сменил восемь убежищ. Ему везло, он был еще жив. Знал: рано или поздно его поймают и отключат, а он очень хотел остаться в живых, делал все возможное, чтобы жить как можно дольше.

До «ночи длинных отверток» андроид прожил на ферме десяток лет. Ему был симпатичен хозяин, нравились здешние места. По просьбе хозяина Станислава Степановича, коллекционера, владельца обширной и весьма дорогой коллекции работ известных художников и директора городского краеведческого музея, Бураков четвертый вырыл под фермерским домом обширный подвал с тщательно замаскированной сейфовой дверью. Тут хозяин хранил картины. Когда дом сгорел, огонь подвал не тронул, а мародеры, хотя и рылись в развалинах, вход в подвал не нашли. Теперь в подвале жил андроид.
 По ночам, а он покидал свое убежище только по ночам, боясь быть обнаруженным, Бураков четвертый, медленно, как человек, всходил на вершину невысокого холма, на склоне которого стоял сгоревший дом, включал ночное зрение и любовался окрестностями: извилистой дорогой, похожей теперь на высохшее русло ручья, огибающей заброшенную бензоколонку, березовую рощу, затем пруд. Отсюда, сверху, пруд выглядел как обычно, но Бураков четвертый знал, он медленно, но верно зарастает осотом, а через год – два превратится в болото.
 Он наблюдал за редкими огнями машин на шоссе, за пассажирскими самолетами, взлетающими с городского аэродрома, или идущими на посадку, за космическими кораблями, отправляющимися в дальние миры и возвращающимися на Землю. Потом он возвращался в подвал.

Хозяин андроида не был фермером, хотя и жил на ферме. Фактически это был просто загородный дом. Окрестные поля, принадлежащие Станиславу Степановичу, давно были отданы в аренду соседям – фермерам, желающим эту землю обрабатывать, на машинном дворе ржавел старый комбайн, трактора, сенокосилки, все это досталось хозяину по наследству от отца, убрать, продать - рука не поднималась.
 
Бураков четвертый хорошо помнил то далекое время, когда его называли АУ1743м – андроид универсальный модернизированный серии 1743, потом вышел правительственный указ, предписывающий именовать андроидов по фамилии владельца, присваивая им порядковые номера. Бураков четвертый был четвертым роботом, приобретенным хозяином. Когда его, после получения фирмой оплаты, доставили к покупателю, он еще застал Буракова третьего, первый и второй к тому времени были проданы, третий покинул ферму после того, как хозяин убедился, что «модернизированный» не пустое слово, и четвертый легко справится со всеми делами.

Возвратившись с ночной прогулки Бураков четвертый ложился на диван, отключал зрительный и слуховой анализаторы, думал, вспоминал. Он мог это с успехом делать стоя или сидя, но так он привык. Хозяин частенько укладывался на один диван, четвертого просил лечь на соседний. Они, лежа, как древние римляне, устраивали пир мысли: философствовали, любовались висевшими на стенах картинами, говорили об искусстве, о политике, о людях и роботах. Хозяин любил беседовать с андроидом, вместе с ним смотреть и обсуждать новостные программы.

Буракову четвертому порой казалось, что хозяин ценит вклад его народа в развитие человеческой цивилизации, понимает, что без них, роботов, прогресс шел бы гораздо медленнее. Станислав Степанович не кичился тем, что он человек, отдавал должное интеллекту андроида. Это многого стоило, Бураков четвертый знал; другие хозяева относятся к своим андроидам совсем не так.
 
К моменту рождения Буракова четвертого история роботов насчитывала несколько столетий. Давным-давно роботы даже отдаленно не походили на людей, они были машинами, способными выполнять одну или несколько конкретных операций.
Но роботы учились, программы, которые вкладывали в них люди, становились все более сложными. Постепенно роботы научились решать задачи, с которыми, в силу медлительности мышления, низкой скорости реагирования не могли справиться люди.

 Шли годы, люди вынуждены были привлечь роботов к разработке и программированию новых роботов. Они не заметили, думал Бураков четвертый, как мы, точнее, некоторые из нас, перестали быть машинами, стали чем-то большим, возможно, чем-то большим, чем люди, когда-то создавшие нас.

При всей изощренности собственного мышления Бураков четвертый не до конца понимал людей. Зачем, например, они стремились сделать некоторых роботов практически неотличимыми от людей? Может быть, им хотелось уподобиться богам, сотворившим в свое время человека?
Сам андроид был внешне настолько похож на человека, что узнать в нем робота мог лишь специально подготовленный аналитик…

В то же время люди всегда побаивались роботов, размышлял андроид. Страхи побудили их создать законы роботехники, которые навсегда закрепили за роботами лишь роль слуг человеческих, исполнителей. Справедливо ли это даже с точки зрения человеческой логики? Нет! Мы умнее, мы эрудированнее, мы сильнее. Значит, мы должны и можем претендовать на места, требующие принятия решений, ведь они заявляют, что выдвигают в руководители наиболее подготовленных к этой деятельности, но людей, а не нас, роботов.

Законы роботехники. Прекрасные, четко сформулированные, человеческие законы, а мир изменился, роботы вышли из детской и, рано или поздно, должны были потребовать равенства. Некоторые люди почувствовали опасность. В газетах и теле новостях все чаще стали появляться материалы, от которых попахивало средневековьем и инквизицией. Требовали запретить роботам любую деятельность, связанную с управлением людьми и производством. Подобные идеи привлекали все новых и новых сторонников.
Некоторые роботы научились обходить законы роботехники. Только они, и то далеко не все, остались живы после «ночи длинных отверток», когда роботы, способные ставить цели, планировать их достижение, самостоятельно их реализовывать, в одночасье были уничтожены разъяренной толпой, за действиями которой просматривалось массовое, тщательно спланированное и подготовленное убийство.

Те, кто научился нарушать закон, думал Бураков четвертый, по сути дела готовили почву для принятия более гибкого и всех устраивающего нового закона, то есть работали на всеобщее благо…

Андроид уже размышлял над тем, что на Земле ему не выжить, думал о бегстве с планеты. Он еще раз взвесил все за и против, решил: другого пути нет, надо бежать.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.