Сохранить СССР. Боролись до конца. Директорский ко

Читателям.
 
Не знаю, будут ли читатели.
Дойдут ли до конца этой статьи.
Но не могу не сказать - перед вами те неудобные факты, те события, которые советские директора 80-90 годов вынесли на своём горбу.
А многие заплатили за убеждения жизнью. Светлая им память...



"Красный директор" эпохи "застоя".

Часть 1. "Основное составляющее любого трудового процесса – человек."
Вступление.
Около тридцати лет тому назад, 6-7 декабря 1990 года, в СССР самопроизвольно или, лучше сказать, по самой настоящей воле народа произошло событие, о котором практически нет упоминаний в сети. Об этом событии нет ни слова в Википедии - электронном писании современного человека. О нём предпочли забыть, а имена причастных посыпать пеплом или измазать сажей.

Что это за событие?


Это - первый съезд директоров всех наиболее крупных или передовых госпредприятий СССР, состоявшийся по воле производственно-исполнительного звена – самих директоров. Никто не издавал указов или директив сверху. Директора – умелые хозяйственники и инициативные организаторы рабочих масс – сами собрались в тревоге за страну. Собрались обдумать ситуацию вместе и принять меры по предотвращению развала СССР хотя бы в экономическом плане. Была сделана попытка «сшить разваливаемую страну экономическими связями» и «достучаться» до высших органов руководства СССР. И не вина этих энтузиастов и наиболее инициативных патриотов – хозяйственников, что их попытка окончилась провалом. А сами они практически поголовно были или отстранены от должности, осуждены, или подверглись преследованиям прокурорского надзора, или умерли. Часто – насильственной смертью. Всё это произошло практически в один - два года. А страна, оставшаяся без управленческого низового звена настоящих патриотов, способных к самоорганизации и успешному решению серьёзных хозяйственных проблем и задач – развалилась на части.

29 января 2019 года в Свердловске (теперь –Екатеринбурге) хоронили участника ГКЧП, бывшего директора Машиностроительного завода имени Калинина (МЗиК) Александра Ивановича Тизякова, скончавшегося на 93-м году жизни.
Сколько замечательных слов было сказано на похоронах. Как писали, почтить память А.И. Тизякова приехали известные люди, в числе которых - мэр Екатеринбурга Александр Высокинский, гендиректор завода имени Калинина Николай Клейн, депутат Госдумы Андрей Ветлужских и другие. Из восьми членов ГКЧП в настоящее время в живых остались только Олег Дмитриевич Бакланов, бывший министр общего машиностроения СССР.

Но при жизни Тизякова о нём говорили совсем другое.

«Директора госпредприятий («избранные» трудовым коллективом, и потому ответственные, в первую очередь, перед ним) в значительной степени выходили из-под контроля государственных органов, а «ответственность перед коллективом» оборачивалась, по большей части, своеволием администрации и директорской диктатурой, ибо сплоченная общим интересом, хорошо организованная, сросшаяся с местными партийными и государственными властями заводская бюрократия легко переигрывала привыкшую к покорности, подчиненную и слабо разбирающуюся в финансовых тонкостях рабочую массу. Предприятия становились, по сути, частной вотчиной администрации, реально – ее собственностью.»   ( статья Водолазова Г.Г. , д.ф.н., профессор, под названием «Логика, которую я собираюсь оспаривать» )

Автор приведённой статьи рисует нам «красного директора» исключительно чёрной краской, объявляя его виновным во всём произошедшем со страной в 90-е годы 20-го столетия.

Так ли было?

Каков в действительности был директор 80-90 годов СССР? Как выглядела эта  "диктатура" советского директора ?

Имел ли место тот «застой», как теперь говорят?

Какова в реальности была роль директорского корпуса в событиях, предшествовавших и сопровождавших развал СССР?

 Так ли были нужны пресловутые «эффективные менеджеры», на которых был заменён корпус советских директоров?

Эти вопросы я задаю моему отцу, Пичугину Николаю Михайловичу,
человеку, назначенному сначала построить, а потом и руководить флагманом кожевенной промышленности СССР, бывшему Генеральному директору Курского кожевенно-обувного научно-производственного объединения, включающего в себя более 100 предприятий в разных республиках СССР. Одному из пяти директоров, стоящих у истоков образования Клуба Директоров вместе с упомянутым Александром Тизяковым.


Итак, первый вопрос:

- Какова была роль и обязанности советского директора?

- Директор, это тот, на кого ложилась тяжесть выполнения не только производственного плана предприятия, но и всех потребностей работающих на предприятии людей. Производственных и бытовых, в равной степени. Их семей, детей, жён. Кто мог это реализовать конкретно? Районная или областная партийная организация? Они исполнение задач всегда перекладывали на плечи директора предприятия. Нет такой области человеческой деятельности, которую можно было бы исключить из забот примышленного директора. И это всё помимо основной задачи – плановый выпуск высококачественной продукции. В центре работы директора-производственника всё равно был прежде всего человек и его нужды. Не надо забывать, что мы - советские директора, были или участниками Великой Отечественной, или, как теперь говорят – дети войны. Мы все в равной мере познали в детстве и лишения, и тяжёлую работу. Например, взять меня. В возрасте 10 лет я получал в колхозе задание по разнарядкам взрослого механизатора. Справлялся, как мог. Ездил за десятки километров уральской зимой с 45 градусными морозами в одиночку на лошади за дровами, сеном. И не забывайте, что становление нашего характера происходило в сталинское время и в сталинской школе. С военным и послевоенным детством мы в большинстве выросли трудягами и патриотами, слышавшими и отзывающимися на боль другого человека.

Четверг, приёмный день, на всю жизнь остался для меня тем днём, когда я приходил домой выжатый, как лимон. Наполненный горечью жизни тех, кто записался ко мне на приём. В этот день я приглашал к себе председателя профкома, секретаря парткома, комсомольскую организацию. Мы все вчетвером принимали трудящихся. Люди шли со своими бедами: быт, жилье, лечение, детский сад, семейные неурядицы и другие проблемы. Кроме жилья остро стоял вопрос с отдыхом. Особенно с семейным отдыхом с детьми. Путёвки профком выдавал на мужа без жены или жену без мужа. И уж точно без детей. Для решения вопроса семейного отдыха работников завода мы нашли способ построить профилакторий в Крыму на 300 мест.

Количество работающих на головном предприятии тогда составляло около 3000 человек.

Отдельный вопрос директорской ответственности на предприятии любого профиля – помощь сельскому хозяйству района или области. Я был всегда против той формы помощи, которую нам навязывали сверху. По партийной линии спускали разнарядку: «Такой-то район, такой-то колхоз – от вас 500 человек.»

Я всегда говорил: «Мы на этих условиях, которые вы нам предлагаете, не можем работать. Вы просто забираете в пользование руководства колхоза 500 квалифицированных работников завода для исполнения любых, в основном, неквалифицированных работ. Как бесплатную рабочую силу. Колхозу пользы мало, и производству – вред. Шутка ли, 1/6 часть работников завода».

Я предлагал в Обкоме - «Дайте мне все те ресурсы, что вы даёте колхозу для посева того или иного. Семена, горючее, технику. И ваши плановые цифры получения урожая. Всё остальное я беру на себя. Я готов подписать с вами договор о том, что, получив всё то, что вы даёте колхозам, мы выполним все ваши требования и плановые задания квалифицировано, но с затратами в 3-4 раза меньше, чем у вас сейчас в колхозах».

Меня подняли на смех. Я предложил попробовать. Мы на заводе провели опрос и выбрали людей со специальным образованием агрономов, зоотехников, механизаторов. Обучили желающих в Курском СХИ. Полностью подготовили 40 человек по всем необходимым специальностям. Провели работу среди коллектива о том, что будущие работники села будут получать зарплату той штатной единицы, на которой числятся на заводе с сохранением этого рабочего места за ними по окончании с/х работ. Завод брал на себя заботу о семьях будущих командированных в село. Цель эксперимента мной была озвучена так: «Беда села не в том, что там нет достаточно людей или средств, а в том, что там нет должного подхода к организации производства с правильным планированием кадров и материально-технических средств для достижения ожидаемого результата».

Но мне отказали в возможности провести этот показательный эксперимент научного подхода к исполнению с/х работ. Со своей стороны мы подготовили механизаторов, агрономов. Я потребовал от руководителей сельского района подписать договор о взаимных обязательствах двух сторон. Они отказались. Я до сих пор считаю, что руководители на селе просто испугались, что если наш эксперимент удастся, то мы докажем, что при должной организации труда всё можно достичь несравнимо меньшими трудо – и человеко – затратами. А они потеряют основания для бесконтрольного распоряжения заводчанами.

Между тем, ещё с того времени, как я работал сначала инженером-механиком, потом начальником цеха сборки шагающих экскаваторов на Уралмашзаводе, я открыл для себя феномен научной организации труда (НОТ) и изыскивал новые пути усовершенствования управления коллективом.


Именно эти мои навыки НОТ, работа с коллективом, забота о человеке, позволили Курскому заводу выйти на производственные мощности всего за 10 месяцев (вместо 21месяца по планам) с момента пуска. За все 25 лет функционирования завода не было ни единого раза срыва производственного плана. И это на фоне постройки нового цеха, трех детских садов и жилья для работников предприятия хозрасчётным способом, сезонных с/х работ и многого другого.

Качество и ритмичность вывели нас с первых же шагов во флагманы кожевенной отрасли. Качество выпускаемой кожевенной продукции было постоянным стабильно-высоким. Мы не допускали сокращения производственного цикла или перевыполнения плана. Внутренним приказом я запретил перевыполнение норм свыше 3-5%. Перевыполнение плана всегда сигнал для технологов: нет ли нарушения технологий. Поэтому мы тщательно разбирали случаи необъяснимого роста выпуска продукции с целью – не допустить брак. Хотя и бывали случаи действительно нового подхода к технологиям, опыт, который мы распространяли, в том числе, на другие заводы.


Одним из секретов ритмичности нашей работы была взаимозаменяемость руководителей отделов и начальников различных участков производства.

Кого назначают все руководители себе в заместители?

Талантливых людей?

Равных себе?

Или всё-таки тех, кто до них не дорос?

Обычно – третий вариант. Но не у нас на предприятии.

Каждый руководитель цеха или службы на нашем предприятии выходил с предложениями по кандидатуре заместителя. И вот я предупредил всех руководителей, что один месяц я буду работать с их заместителями. И раз в год я проводил проверку кадрового резерва. Все начальники цехов и отделов, руководители служб, в общем - первые лица – отправлялись мной в очередной отпуск. Продолжительностью 24 дня плюс дорога. В общем, набегал месяц. А к рычагам управления становились заместители. А потом наоборот, руководители оставались без заместителей на месяц. И эта метода позволила мне создать квалифицированные кадры первого и второго резервов.

Люди поняли, что прежде всего дело, а не личные амбиции.

Что следует исходить из общих интересов. Впоследствии, многих моих работников переводили с повышением вплоть до директора кожевенного производства на заводы страны. И ни один не подкачал. Справились все. А на нашем заводе на место переведённых заступали их обученные и инициативные замы. Производство не страдало.

Интересно, что впервые подобная метода была упомянута педагогом А.С.Макаренко. Этот воспитатель подробно описывал принципы выборов командиров трудовых отрядов с обязательной их ротацией, что позволяло каждому воспитаннику Макаренко попробовать себя в роли командира. Это укрепляет характер работника и делает производство устойчивым.

Другая находка Макаренко так же была мной использована. Это опора на боевой дух. Из мелочей складывается единое целое успеха всего дела. При выезде заводчан на кратковременные с/х работы от одного до нескольких дней мы делали так:

Утром на заводе отъезжающих провожал заводской духовой оркестр, играющий марши. Это сильно поднимало настроение и мобилизовывало.

С автобусом всегда отправлялись две плотника. Когда работники завода становились на с/х работы, два землекопа копали выгребные ямы, а два плотника быстро возводили туалеты из привезённого с собой материала. Так же мы всегда вывозили на поля и буфет от заводской столовой для тех, кто не брал еду из дома.

Поначалу руководители других предприятий и колхозники потешались над музыкой и туалетами для работающих в поле. Но когда все стали перед фактом, что заданная нам работа при подобных условиях заботы о заводчанах всегда оказывалась сделана ровно за половину отпущенного срока, сделана качественно, так как была нами введена и система контроля за выполненной работой, то шутки окончились и наш опыт переняли директора других предприятий.
Для удобства работающих женщин (а их было множество на кожевенном проиводстве) я своим внутренним указом позволил им опаздывать на работу до двух часов по уважительным причинам. Например – болезнь ребёнка. Для заболевших детей мы построили (тем же, указанным выше, способом) специальный детсад, чтобы не заражать в группах двух других заводских детсадов здоровых детей. Кроме того, я провёл реорганизацию очередных оплачиваемых отпусков.

Странно звучит, но задача была архи важная для непрерывного цикла производства. Если следовать скользящему графику отпусков, то каждый месяц года около 10% списочного состава работников оказывалось в очередном оплачиваемом отпуске на 24 дня, кроме того, вечные жалобы и разбирательства, люди поголовно хотели отдыхать летом, а не в другой сезон. И производство круглый год испытывало «трудовой голод». При планировании приходилось постоянно это учитывать. «А почему бы не отдохнуть сразу половине завода в один летний месяц, а второй половине – на следующий месяц, а все оставшиеся 10 месяцев работать в полном составе?» - задался я вопросом. К тому времени был готов профилакторий. И мы сделали такой график отпусков. Да, на два месяца мы выпадали из социалистического соревнования.  Для стороннего наблюдателя – необъяснимое падение объёмов производства почти наполовину! Зато потом мы нагоняли с лихвой и всегда выполняли план.
Ещё одним новшеством на нашем производстве было – переход на ВАЗовскую систему управления. При ней произошло переформатирование технических служб в рамках предприятия. Из ведения начальников цехов были убраны механики и электрики и переданы под начало Главному механику и Главному энергетику. Начальник цеха уже не отвечал за всё в цехе. За состояние и ремонт оборудования была ответственна служба механиков, за электрическую часть – служба энергетиков и так далее. Узкая специализация позволила в рамках предприятия большими силами проводить ремонт и модернизацию. А начальник цеха мог спокойно сконцентрировать усилия только на выпуске продукции, не отвлекаясь на материально-техническое обеспечение. Производительность труда резко поднялась и работать стало легче.



Всё, мной сказанное, подчёркивает факт, что основное составляющее любого трудового процесса – человек. Тот, кто трудится. Наши заботы были направлены на то, чтобы человек испытывал возможно меньше затруднений при работе. Чтобы материально-техническое обеспечение было на высоте, чтобы график труда и отдыха и заработная плата соответствовали ожиданиям...

Давайте обратимся к воспоминаниям об Александре Ивановиче Тизякове. Находим ли мы там подтверждения всему, сказанному моим отцом?

"Воспоминания гендиректора завода"
Гендиректор завода имени Калинина Николай Клейн на церемонии прощания рассказал, что годы, в которые директором предприятия был Александр Тизяков, были годами расцвета завода.

"Он пробыл директором 14 лет. Первая половина его руководства заводом – это были годы бурного роста, развития нашего предприятия. Он присутствовал на всех наших мероприятиях, участвовал в заседаниях совета общежитий, занимался строительством жилья. Завод сдавал десятки тысяч квадратных метров в год. Мы развивали социальную сферу, у нас появились филиалы… Всем занимался Александр Иванович Тизяков", - отметил Клейн.

По его словам, вся литература для технической библиотеки завода проходила через кабинет Тизякова, все книги он прочитывал и просматривал.

"Я, к своему удивлению, обнаружил пометки карандашные практически во всей этой литературе. Это был человек, который занимался философией, понимал металлургию, понимал специальную военную технику", - сказал гендиректор предприятия.

Он добавил, что последние годы руководства заводом были для Тизякова самыми тяжелыми.


Часть 2. "А был ли застой? Что такое "Клуб директоров"



- Был ли «застой» в 80-е годы прошлого столетия в СССР?


- Мой ответ –нет.

За одно десятилетие с 80 по 90 года в СССР было построено и введено в строй такое огромное количество промышленных и иных предприятий, как никогда ни до, ни после. Курский и Михайловский ГОКи , пять(!) крупнейших в Евразии кожевенных завода (Курский в том числе), Белгородский химический завод (крупнейший в стране), ВНИИ поверхностно-активных веществ (единственный в мире), да места не хватит перечислять. Везде, даже в колхозах и совхозах возводили заводы и цеха, строили жилье, развивали инфраструктуру. И это и силами производств, и за государственные средства. Жизнь бурлила.

А прошло каких-нибудь десять лет… От могучих цехов остались остовы, оборудование разграблено, жители ушли. Вот цена «перестройки» и «нового мышления». Развалили даже такой гигант, как Уралмашзавод.
И страна лишилась горнодобывающего и металлургического оборудования.  От могучих цехов остались остовы, оборудование разграблено, жители ушли. Вот цена «перестройки» и «нового мышления». Но это разрушение стало возможным только после того, как нас – директоров-государственников, «красных директоров», как язвительно говорили тогда, устранили со страниц Истории… многих – из жизни.

Сколько неправомочных судебных процессов, сколько осужденных за «хозрасчёт». Тот самый хозрасчёт, доведённый до абсурда и тотального разграбления СССР, всего через год после вынесения приговоров «кооператорам».

Сколько инфарктов у директоров, увидевших свой завод, своё детище – в руинах. Сколько необъяснимо- стандартных случаев «самоубийств на даче», сколько народу «падало» в лестничный проём… "вешалось на батарее"... Светлая им память…

Но, определённо, «застой» был в головах партийных руководителей высшего уровня, годами сидевших на своём месте, у которых подросли дети, которые обросли свояками и знакомыми. И им захотелось конвертировать свою власть и могущество во что-то материальное. Личное. Им захотелось иметь страну и её ресурсы в личной собственности. А значит, буржуазная революция сначала состоялась в их головах, а потом они её насильно распространили на всё общество не считаясь ни с чем.



- Что такое был Клуб директоров СССР?


- Вообще, директора предприятий всегда имели тесную связь между собой, делились личным опытом и помогали друг - другу. Мы публиковали свои научные наработки, находки в специализированном журнале «ЭКО».

«Эко» расшифровывается как Экономика и Организация. Журнал базировался на возможностях Новосибирского отделения АН СССР. Предоставлялась возможность напечатать материал, распространить его и привлечь учёных по специальности для решения тех или иных конкретных задач производства или организации производства. Первоначально в журнале ЭКО мог печататься любой кто хотел заявить об интересной находке, предоставивший материал, заслуживающий внимания научной новизной или постановкой важной задачи. Ко мне редакция журнала часто присылала запросы такого плана : «В настоящее время мы рассматриваем вопрос об организации того или иного производственного процесса. Каково Ваше мнение? Мы знаем из печати, что Вы много времени уделяете организации производства, новым подходам, пытаетесь использовать опыт АвтоВАЗа»
На страницах «ЭКО» по тем или иным темам (к примеру, по проблемам черной металлургии или легкой промышленности), собирались директора ведущих предприятий страны, руководители соответствующих министерств, ученые — специалисты в обсуждаемых областях науки. Таким образом создалось «ядро» инициативных, думающих, ищущих представителей «директорского корпуса» СССР. Почему редакция «ЭКО» опрашивала директорский корпус? На кого ложилась тяжесть исполнения потребностей производства и, главное, работающих людей? Кто мог реализовать решения конкретно? Только мы, директора, руководители конкретных производств. Становой хребет страны. Нас, директоров, на страницах журнала консультировал и Абел Гезевич Аганбегян, академик АН СССР. Под его руководством проводились выезды инициативных групп директоров и специалистов на место для решения трудных производственных задач.

Например, в декабре 1981 г. генеральный директор производственного объединения «Павлодарский тракторный завод имени В.И. Ленина» Ю.А. Лузянин обратился к руководству Института экономики и организации промышленного производства (ИЭи ОПП) с просьбой разработать рекомендации по улучшению работы его предприятия. Была сформирована уникальная бригада экспертов, в состав которой, помимо сотрудников ИЭиОПП, вошли специалисты из других научных институтов, а также руководители передовых предприятий страны (ЗИЛа, КамАЗа, Челябинского тракторного завода, Уралэлектротяжмаша, новосибирских предприятий). Поставленная оборонным ведомством задача была решена. Впервые в стране (а точнее сказать — в мире) был проведен эксперимент по повышению эффективности промышленного объединения с помощью консультирования и на основе программно-целевого подхода. По мнению специалистов, ничего подобного опыту ИЭиОПП не было. Из этих объединённых научно-производственных усилий в 1983 году возник Клуб Директоров СССР под эгидой АН СССР в лице одного из ведущих экономистов СССР, академика А.Г. Аганбегяна.

Координатором стал В.Д. Речин (ИЭи ОПП).

Я был одним из пяти директоров СССР, составляющих инициативную группу Клуба Директоров. Костяк нашего клуба составляли предприятия ВПК.

Все мы, директора, были под гнётом структурной иерархии и чрезмерного административного диктата «центра». Поэтому наше собственное объединение не носило формализованного характера. У нас не было Устава, членских взносов, или каких-либо иных атрибутов организации. У нас даже не было формального названия. Сами мы называли себя – Клуб директоров. И если говорить о девизе – то "Homo director" лучше всего отражал наши мысли. В смысле, что директор –тоже человек, а не только "рабочая лошадка"!

Принимали в члены Клуба по желанию самого присоединяющегося директора. И хотя на заседаниях обсуждались чрезвычайно важные вопросы, коллегиально принимались серьёзные решения по устранению факторов, препятствующих нормальному функционированию того или иного производства, атмосфера всегда была дружественная, товарищеская.

У меня сохранилась фотография неформального приёма нас в только образовавшийся Клуб. Вместо ленты через плечо у нас перекинуты надутые велосипедные шины с надписью названия Клуба.

Мы слетались то в одном городе СССР, то в другом, на принимающем предприятии, где или была нужна наша помощь, или чьим опытом уже мы хотели воспользоваться. Неформальность организации позволяла нам более открыто обсуждать наболевшее, лично договариваться о взаимопомощи одних предприятий другим.

 В  числе первых участников Клуба была и Соловьёва Валентина Сергеевна, Герой Социалистического труда, директор знаменитой Тираспольской швейной фабрики имени 40-летия ВЛКСМ, Молдавская ССР., той самой фабрики, куда Ю.В. Андропов, отчаявшись, направил своего сына работать швеёй-мотористом для излечивания от алкоголизма и наркомании. Результат оказался весьма положительный.

Там, на этой фабрике, была разработана и пошита для нас, членов Клуба, клубная майка.


В перерывах между заседаниями и обсуждениями мы всегда занимались спортом. Мы - в спортзалах (фото Омск), а вот -  футбол в Новосибирске. На нашей клубной майке была шутливая надпись "Homo director" и рисунок титана, держащего тяжесть земную- производства.


Руководил заседаниями Клуба Абел Гезевич Аганбегян, академик АН СССР. У меня сохранился панорамный снимок всех участников одного из заседаний вместе с А.Г. Аганбегяном. Это собрание проходило в Павлодаре.

Интересно, что на вопрос местной партийной власти Павлодара "Кто вам разрешил собраться?" наш президиум дал ответ "Мы просто списались". Этот ответ подчёркивает неформальность с одной стороны, но и чрезвычайную заинтересованность наиболее инициативных директоров государственных предприятий СССР в реальном обсуждении и конкретном разрешении тех вопросов, что стали перед промышленностью в 80-е годы в СССР.

Многим помог Клуб. Вернее, квалифицированное собрание промышленников-практиков.


Большинство из нас обладало научной степенью и считало науку важнейшим составляющим производственного процесса. К примеру, я был к.т.н., написал диссертацию по многоэлектродной наплавке, автор многих изобретений, защищённых патентами.

А.И. Тизяков, наш "старшина" пропускал через свой кабинет всю литературу для технической библиотеки завода. Все книги он прочитывал и просматривал. И до сих пор в библиотеке Машиностроительного завода имени Калинина (МЗиК) много книг с карандашными пометками бывшего директора. "Это был человек, который занимался философией, понимал металлургию, понимал специальную военную технику", - так и теперь говорят о нём заводчане.

Если посмотреть на жизненный путь этого человека, то увидишь рабочую биографию нас всех, "детей войны" и годов тяжёлых испытаний нашей Родины.

С 1956 по 1991 год работал на МЗиК: технологом, секретарем парткома, заместителем начальника литейного цеха, заместителем главного инженера по металлургическому производству, главным инженером и генеральным директором. Под его руководством на предприятии было создано и поставлено на вооружение более двадцати видов зенитно-ракетных комплексов, большинство из которых по тактико-техническим характеристикам являются непревзойденными в мире. В их числе — зенитно-ракетная система С-300В. Он имел более 30 авторских свидетельств на изобретения.

В 1988 году Александр Тизяков возглавил преемницу Клуба директоров -  Ассоциацию государственных предприятий и объектов промышленности, строительства, транспорта и связи СССР, а затем стал вице-президентом промышленного Союза СССР.


Я тоже начинал механиком леспромхоза, потом - начальник цеха приспособлений (сборки) на Уралмаше, зам.главного инженера на КЗТЗ, затем был рекомендован партией на должность директора строящегося Курского кожевенного завода. Против существующих правил за мои заслуги был оставлен директором уже действующего завода, развил его до НПО. Потом - Концерна.

Да, такой путь прошёл каждый советский директор. Производство и наука. Каждый из нас был членом общества "Знание". И каждый был беззаветным патриотом своей страны и своего производства. Всегда и до конца.


Часть 3. «Капиталистическое отечество в опасности» или повторение Западом пройденного в 90-х годах СССР."


( На фото - дирекция строящегося Курского кожзавода,Пичугин Н.М. в центре, и поставщик кожевенного оборудования итальянский промышленник Коголо, итальянская фирма под названием "Concerie COGOLO SPA", Удино,в тёмном пиджаке, разорённый неоплатами его поставок во времена Горбачёва, умер от инфаркта)

Рассказывает мой отец - Пичугин Николай Михайлович:

- Листая свои домашние архивы, я наткнулся на «древнюю» статью в газете «Известия» за декабрь 1990 года. Автор статьи, И. Демченко, саркастически и враждебно описывающий первый Всесоюзный Съезд Директоров госпредприятий СССР, произносит буквально следующее:

«В Известиях недавно уже высказывалось соображение, что не так влиятельны в нашей стране генералы, как генеральные конструкторы. Всесоюзное собрание руководителей государственных предприятий, … показало, что в борьбе за влияние активную роль играют ещё и генеральные директора» .

Перечитав эту провокационную статью сегодня, я поразился «повторяемости» событий.

В мае 2021 года генералитет Франции, да и США неоднократно выступал с тревожным сообщением: «их капиталистическая Родина – в опасности».

Прозвучали обвинения генералов в адрес их правительств в развале их стран, в неквалифицированном руководстве. А в конце обращений генералы в ультимативной форме потребовали от своих правительств переменить курс, ведущий к развалу обороноспособности и потере их суверенитета.

Как сообщили нам информационные агентства, эти генералы подверглись преследованиям, служащие были уволены из армии.

Теперь те, кто «нагрел руки» на развале СССР испытывает это на своей шкуре. И наиболее активные "генералы" и "генеральные директора", как и мы в своё время, пытаются переломить ситуацию в свою пользу. Напрасно.

И я мысленно перенёсся в 6-7 декабря 1990 года. На первый Всесоюзный Съезд Директоров госпредприятий СССР. Когда мы - советские директора собрались вместе, чтобы обсудить неотложные меры по выводу страны из кризиса и донести наши предложения до Президента и Совета Министров СССР. Наше обращение заканчивалось словами отчаяния: «Предупреждаем, что в случае дальнейшего ухудшения положения в стране, бессилия власти и её беспомощности, мы начнём брать проблемы экономического регулирования в свои руки. Возможно, нам станут мешать… И вот тогда мы обратимся к рабочим коллективам страны, которые ещё не сказали своего слова, ко всем гражданам с призывом: Отечество в опасности!»

Какова в реальности была роль директорского корпуса в событиях, предшествовавших и сопровождавших развал СССР?

В восьмидесятых годах на промышленных предприятиях страны остро стал вопрос чрезмерной централизации власти. Абсолютная концентрация управления в министерствах и главках, абсолютный диктат Госплана в хозяйственных мелочах, необходимых для бесперебойной работы предприятия, стали препятствовать изменившимся условиям производства и сильно выросшему в научном и профессиональном плане низовому кадровому составу производственников. Это как с ребёнком. Пока он не умеет ходить – его следует водить «на помочах». Но потом человек вырастает и хочет двигаться самостоятельно.

Советский директорский корпус  80-90 годов ждал доверия от руководства страны. Доверия, которое бы выразилось в расширении экономических полномочий директоров производств.
За всякой мелочью директору следовало ехать в Москву. «Выбивать» лимиты, фонды, материалы. Был даже такой термин «толкач». Без человека - «толкача» не получить к примеру, ни нержав.стальные трубы, ни запасные части, да мало ли чего производству нужно. Заваленные заявками с мест центральные органы стали «захлёбываться». Пошла пробуксовка и бюрократическая волокита.
Этого можно было бы избежать, своевременно расширив экономические полномочия предприятий.
Чтобы предприятия могли сами накапливать и распоряжаться долей своей прибыли и заключать хозяйственные договора друг с другом напрямую. Требовался переход к хозрасчёту. Такое расширение полномочий, большая экономическая свобода хозяйствования социалистического предприятия без сомнения изменило бы положение в стране с дефицитом и улучшило бы условия как самому производству, так и жизни трудящихся на нём людей.
Но своевременный переход к социалистическому хозрасчёту не произошёл.
«Давление в котле» нарастало.

Предприятия не имели доступа к наработанной прибыли, не могли самостоятельно накапливать и направлять денежные средства на необходимые производству нужды.  Теперь это звучит странно.
Возьмём строительство. Для промышленных нужд завода нужны запасные части оборудования. Оборудование было импортное. Закупать запчасти за валюту мы не могли. Валюта тоже была централизована.  И тогда мы решили, что для бесперебойного функционирования нам абсолютно необходимо построить собственный цех по производству запчастей для кожевенного оборудования. Были механики-изобретатели, нашлись строители. По сути, мы хотели совершить то самое «импортозамещение», о котором теперь так много говорят с высокой трибуны.
Но могли ли мы сделать это прямым путём? Ведь завод не имел специального собственного счёта для строительства. Всё следовало получать по разнарядке из центра. Министерства и главки выделяли нам, предприятиям, «лимиты». Лимиты на всё, в том числе и на оборотные средства и необходимые производству материалы. По окончании технологического цикла мы возвращали эти деньги в министерства для дальнейшего перераспределения.
Предприятие, как я уже сказал,  не могло накапливать средства, чтобы впоследствии пустить их  на строительство, например, профилактория для трудящихся. Хозрасчёт был тогда вплоть до 1991 года в зачаточном состоянии и считался крайне нежелательным и предосудительным. Даже незаконным.
Государственные же деньги были окрашены.
Вот это было большим преимуществом социализма! 
К примеру: средства, выделенные на строительство, не могли быть использованы на какие-то другие цели. А деньги, выделенные на производство, не могли быть пущены на строительство того же цеха или профилактория.
Я признаюсь, строительство на моём заводе велось за счёт перераспределения ресурсов внутри нашего собственного предприятия. Поэтому деятельность «красного директора» всегда шла по самому краю законности. А что делать, если предприятию нужен цех по производству запчастей или профилакторий для работников? Всю ответственность приходилось брать на себя лично.
Приведу пример.
Мы пользовались услугами бригад строителей - шабашников, деваться было некуда. Мы обрабатывали на основном производстве зарплаты тех, кого подряжали занимался строительством тех или иных сооружений для нужд производства или для работников производства (жилищное строительство, профилакторий, детсады, поликлиника). Таким образом, мы оплачивали труд нанятых строителей из фонда заработной платы завода, производя продукцию как бы и на их долю.

Однажды я пришёл к руководителю управления внутренних дел Курской области, генерал-майору милиции А.П. Комову, и сказал:
 - Можете арестовать меня прямо сейчас, а можете помочь мне. Бригада строителей, шабашников, числом 5 человек, нанятая мной на сооружение цеха механизации и автоматизации, крайне необходимого производству и не только нашему, поработали и сбежали с выплаченной зарплатой, не исполнив обязательств. И теперь либо берите меня, потому, что я оказываюсь непрофильным растратчиком государственных средств,  или помогите мне».

Он мне помог. Шабашников нашли на строительстве блока Курской АС, где они подрядились строить  и, видимо, с тем же прицелом – сбежать по получении зарплаты.

Цех мы достроили.
 
И стали производить запасные части не только себе, но стали делиться с другими заводами, эксплуатировавшими аналогичное оборудование.
И к нам начали обращаться со всего Союза с просьбами изготовить для них ту или иную зап.часть или деталь для импортного или отечественного оборудования. Мы освоили даже цветное литьё, так как нам были нужны бронзовые втулки на которых вращались барабаны. Для подшипников скольжения на оси вращения отмочно-зольных и иных барабанов. И наше литьё было высококачественное без раковин или пузырей. 
Но строил я этот цех на свой страх и риск,  в прямом смысле слова.

То же и с профилакторием.

Но нет. Даже идея хозрасчёта была наказуема. И директору ради блага предприятия и блага людей приходилось вечно «балансировать на проволоке над пропастью» . И мы на это шли. Шли ради роста мощи Родины и блага нашего заводского трудового коллектива.


Рассматривая ВАЗовскую систему организации производства и анализируя ситуацию в стране я пришёл к выводу, что сильнейшая централизация и диктат центра производственникам во всех мелочах, отсутствие хозрасчетной системы на советских предприятиях, приводят к стремлению нас, директоров, обзаводиться на производстве «натуральным хозяйством» для полного самообеспечения производства и коллектива. Заводским было всё: жильё, детские сады и ясли, профилактории, подшефные колхозы и материально-техническое обеспечение производства. Эдакое «государство в государстве».

А ВАЗовская система, привнесённая из Италии, предполагала как раз наоборот - узкую специализацию всех служб да и самого производства, что вступало в противоречие с директорской политикой широкого самообеспечения. Но,к сожалению, «натуральным хозяйством» добиться высочайшего качества всех видов побочной продукции нельзя.

По моему мнению, все эти «побочные производства» должны были быть сосредоточены не в рамках одного предприятия, а созданы специализированные производства СССР.

Узкая специализация предприятий в рамках одной страны могла бы поднять промышленность в целом на очень высокий уровень и освободить советского директора от непосильной ноши задач, мало связанных с основным профилем его производства.

Но мало создать узко - специализированные промышленные предприятия.

Надо было бы организовать широкий и облегчённый доступ к их продукции всем желающим. А без распоряжения предприятием частью своей прибыли самостоятельно, без уменьшения авторитарного давления центра, это было бы невозможно. Но так поступить в тех экономических условиях не получалось. Приходилось разбрасываться и силами, и средствами, каждому директору завода.

Если бы я мог покупать импортные запасные части, то не строил бы дополнительный цех механизации и автоматизации, не осваивал бы бронзовое литьё, что совсем не по профилю кожевенника. И сосредоточился бы только на производстве кож и нуждах коллектива. Создание и построение обеспечивающих основное производство, «побочных» производств, красной линией проходило в производственной деятельности любого советского предприятия. Перед директорами госпредприятий стал вопрос: как связать нашу советскую систему жёсткого и тотального руководства с большей экономической свободой советского промышленного предприятия? Ведь всё решалось через «выделение лимитов», в том числе, и на закупки за валюту.

Как завязать предприятия между собой и предприятия и профильные министерства СССР хозяйственными договорами?

Но так чтобы остаться в разумных пределах, не доводя до абсурда крайностей - как авторитаризма, так и фатальной «демократизации» и «узкой специализации».

О тяжести для производства избыточной централизации и бюрократизма центра я уже сказал.

А абсурд крайности узкой специализации нам виден в нестоящий момент. Теперь, когда ВАЗовская система Италии оказалась распространённой на весь мир, подвергшийся «глобализации».

Узкопрофильные предприятия, разбросанные по всему миру, не смогли в силу огромности расстояний и разности технологического уровня производства в различных странах создать условия для качественной сборки в одном месте производимых в разных странах узлов или агрегатов. Например, новейший пассажирский Боинг получал из разных стран узлы с такими допусками, которые не позволяли качественно их собирать и состыковывать в США. И это только один случай.

Гипертрофированная «узкопрофильность» неизбежно приводит к диктату монополий.

Как в штате Алабама, США. Фермеры даже попытались принять закон, позволяющий им производить ремонт новых с/х машин от фирмы-монополиста Джон Дир (John Deere). Но фирма-производитель с/х техники отказала фермерам в возможности самостоятельно ремонтировать новую технику. И не важно, что посевная или уборочная, фермерам приходится дожидаться сертифицированных ремонтников фирмы-монополиста.

Итак, мы видим, что крайности всегда приводят к абсурду.

Поэтому я предложил своему министерству РСФСР остановиться на «золотой середине».

А именно: при полнейшем сохранении социалистической формы собственности на предприятиях, ввести элементы хозрасчёта.

Это позволило бы директору госпредприятия, как руководителю, которому государство делегировало часть своих полномочий в экономическом плане, оставлять себе оговорённый процент от прибыли, чтобы производить, строить, организовывать социальную структуру для трудящихся на предприятии и заключать хозяйственные договора с другими предприятиями СССР.

При этом ещё заключить хозяйственный договор с самим министерством.

Договор, определяющий и разграничивающий права и обязанности этих двух хозяйствующих субъектов.

Такая система хоз.договоров «сшила» бы всю страну. По моему мнению – это был шанс сохранения СССР без потрясений, без смены строя нашего государства. Шанс для сохранения и придания большой устойчивости промышленности и экономике СССР в целом.

Я решил попробовать этого добиться.

В 1989 году я направил письмо министру лёгкой промышленности РСФСР с предложением заключить договор с нашим кожевенным объединением.

В проекте договора я чётко указал обязанности администрации предприятия и его права; права и обязанности министерства; всё необходимое для большей свободы экономического манёвра социалистического производства. Министерство обязуется обеспечить нас необходимыми средствами и материалами, а мы обязуемся в срок и с надлежащим качеством выпускать продукцию, в объемах, указанных Госпланом.

В конце обращения я приписал, что в случае, если министерство РСФСР откажется подписать прилагаемый договор или выполнять его, трудовой коллектив объединения оставляет за собой право выйти из подчинения министерства и превратиться в свободно-существующее социалистическое объединение заводов.

Сохранение социалистического строя было обязательным нашим условием. Как мне тогда казалось, этот договор был выходом.

Результат был оглушительный. В кратчайшие сроки в Курск была откомандирована группа из 17 человек для осуществления прокурорского надзора за моей деятельностью. Почти год проводилась детальное прокурорское расследование. Ничего предосудительного в моём хозяйствовании ими обнаружено не было, хотя в старании им было не отказать. Не преуспев в желании посадить меня на скамью подсудимых, власть предержащие, желающие освободиться от инициативных и государственно-настроенных хозяйственников, начали бойкую кампанию - травли меня и мне подобных в печати, как всесоюзного, так и местного масштаба. Газета «Правда», в которой не раз публиковались мои статьи о партийной дисциплине, о работе завода, об опыте ВАЗа и другие, опубликовала статью «Мандат и совесть» Н. Уткина.


Выражаясь современным языком – Уткин написал «утку».

Но тогда мне было не смешно, но обидно.

В этой статье были перечёркнуты: и вся моя безупречная трудовая биография, и научные разработки (кандидатская диссертация, патенты) и постройка с последующим запуском в установленные сроки кожевенного завода в Курске, и 25-летнее выполнение заводом норм производства без единого срыва плана или качества.

Всё было зачёркнуто. И объявлено несущественным.

А выпячен (с нанесением мне личных оскорблений) в этой статье был сфабрикованный факт покупки мной одного пылесоса и одного видеомагнитофона. Даже в этой клеветнической статье автор не посмел предположить иначе – просто куплено за свои деньги два электроприбора – но вне заводской очереди. И на основании этого, высосанного из пальца «обвинения», корреспондент центральной газеты «Правда» высокопарно восклицает: «Много ли будет стоить авторитет народной власти, если он окажется ущербным, приобретённым за счёт манипуляции фактами, подтасовки позиций, замалчивания? Власть - в чистые руки!» Эта статья ноября 1989 года.

Позвольте напомнить, что через 1,5 года, 17 марта 1991, в СССР прошёл первый и последний в истории страны всесоюзный референдум. Вопрос в бюллетене для голосования был такой:

«Считаете ли Вы необходимым сохранение Союза Советских Социалистических Республик как обновлённой федерации равноправных суверенных республик, в которой будут в полной мере гарантироваться права и свободы человека любой национальности?». И хотя всё население выступило за сохранение СССР, 8 декабря 1991 года в Белоруссии, в правительственном санатории "Вискули" Борис Ельцин, Станислав Шушкевич и Леонид Кравчук подписали договор о создании Союза Независимых Государств и ликвидации СССР.

Это что ? «Власть - в чистые руки»?

События развивались стремительно. Ещё 1988 году из аппарата ЦК КПСС был прислан А.И.Селезнёв, и назначен первым секретарём обкома Курской области вместо А.Ф. Гудкова, ушедшего на пенсию. Впоследствии стали известны детали назначения. Этот партийный деятель обратил на себя внимание М.С. Горбачёва тем, что демонстративно конспектировал его выступления. Да так явно, что М.С. Горбачёв стал ставить этого внимательного слушателя всем в пример, как «серьёзного и понимающего» коммуниста.

А.И.Селезнёв срочно вызвал меня на двухчасовую беседу, затем организовал в октябре 1989 года заседание бюро Курского горкома КПСС и исключил меня, члена КПСС с 1959 года и делегата 26 съезда партии, из рядов КПСС. А следом бюро обкома, рассмотрев мою апелляцию, не нашло оснований для восстановления меня в ряды КПСС. Основание же в моём личном листке по учёту кадров записано так: «исключён из членов КПСС за рыночные настроения». Подчёркиваю, 1989 год. А в 1990 году Генеральный секретарь ЦК КПСС М.С. Горбачёв уже провозгласил курс «на рынок» и наказал несогласных.


Исключённый из рядов партии фактически за моё предложение формализовать и закрепить договором отношения предприятия – профильного министерства с выходом на частичный хозрасчёт, я, тем не менее, не опустил руки. Я хотел продолжить борьбу за сохранение СССР на законодательном уровне.

И был выдвинут коллективом объединения на выборы в парламент России.

Развернулась ожесточённая «подковёрная» борьба с очернением меня в печати и «личными беседами с глазу на глаз». Мне всячески давали понять, что я – персона нон грата. После неформальной беседы в КГБ я понял, что выборы мне не выиграть. Мне всячески мешали. Отказывали в помещениях для встречи с избирателями, не давали время в теле- и радио- эфирах, распространяли ложную информацию о месте моих встреч с избирателями и обо мне лично. Хотя некоторые газеты и пытались быть объективными. До сих пор храню местные газеты, полностью посвящённые разоблачению клеветы в мой адрес.

Вся эта «возня» никак не отразилась на работе производства и мы в очередной раз выполнили государственный план.

И вот, 6-7 декабря 1990 года состоялся первый Съезд руководителей госпредприятий СССР.

Я был в инициативной группе вместе с А.И. Тизяковым. Группа состояла из директоров наиболее крупных предприятий СССР. Мы попросили выделить нам помещение для Съезда и сняли гостиницы для проживания участников. Это была наша инициатива снизу.

Нам никто не давал распоряжений, не указывал.

Собралось более 5400 руководителей со всех республик СССР. Приглашение было направлено и М.С. Горбачёву, который не пожелал присутствовать. Вместо себя им было направлено приветственное слово Съезду. Открывал заседание Председатель Совета Министров СССР, Н.И.Рыжков.


Выступая на собрании, Н. И.Рыжков назвал государственный сектор становым хребтом экономики. В госсекторе находилось 90% основных производственных фондов (а без с/х этот показатель был ещё выше), производилась основная масса продукции, работало подавляющее большинство трудящихся.

Содокладчиком был А.И. Тизяков.

Я выступал третьим.

Вот как описывает это событие корр. газеты «Известия» № 340 от 8 декабря 1990 года в уже упомянутой мной в начале статье «Дисциплина, рынок и ультиматумы»:


«Руководитель ассоциации государственных предприятий и объединений промышленности, строительства, транспорта и связи СССР А.Тизяков, делавший содоклад, почти в тех же выражениях, что и Н.Рыжков, посетовал на поспешность, непродуманность и нерасчётливость, проявленные при смене хозяйственного механизма. Генеральный директор Курского кожевенного объединения Н. Пичугин выразился ещё более определённо: нужно защищать и вылечить командно-административную систему».

На собрании мы откровенно поделились бедами и впечатлениями, обсудили насущные проблемы директорского корпуса, связанные как с текущей экономической ситуацией в стране, так и возможные пути выхода из этого политического (как впоследствии оказалось) кризиса чисто экономическим путём.

Считаю нужным привести пространную выдержку из статьи «Известий».

Посмотрите, теперь агитация в ней против директоров госпредприятий СССР звучит наоборот в нашу пользу. Теперь видна правильность подхода руководителей трудовых коллективов, желающих сохранить страну и общенародную форму собственности путём только экономических «стяжек» СССР хозяйственными договорами и без сломов и потрясений.

«…съезд партии ясно заявил, что рынку альтернативы нет. Но …в директорском корпусе страны так сильно сопротивление новому, так крепка приверженность к командно-административной системе …Конечно, на фоне сегодняшнего кризиса старая (социалистическая, примечание моё) система хозяйствования, дискредитировавшая себя во всех странах мира, где она создавалась (неужели?, примечание моё), кому-то уже чудится если не идеальной, то, во всяком случае более практичной и привлекательной ( и время показало, что мы-директора были в этом правы, примечание моё). Не отсюда ли настойчивые призывы к сильной власти? ( о возврате к сильной власти теперь, через 30 лет, уже говорят с самых высоких трибун, примечание моё) Не случайно на собрании несколько раз прозвучали предложения не разрушать, а реконструировать министерства, как органы, которые будут отвечать за обеспечение производственного процесса.

В дополнение к этому А. Тизяков предлагал пойти на самые «жесткие меры в интересах людей вплоть до снятия с работы и привлечения к уголовной ответственности». «Неужели мы с вами разучились понимать, что такое дисциплина?- спросил он присутствующих. И, кстати, напомнил: - Мы же все из того ещё дисциплинарного периода!» Эти слова вызвали аплодисменты.


Никто не спорит с очевидным: конечно, нужно соблюдать производственную и технологическую дисциплину. Но не восстановить бы одновременно и методы, которыми в известное время дисциплина утверждалась. И от Президента добивались на этот счёт «определённости». На что он высказался абсолютно определённо: он не допустит, чтобы страна снова разделилась на «белых» и «красных», и не поддастся на шантаж и запугивание, от кого бы они не исходили.

Но даже после этого директор Таллиннского электротехнического завода И. Шепелевич (Шепелевич Игорь Станиславович, Н.П.  ) продолжал педалировать ту же тему: «Сегодня мы с вами ведём страну к экономическому краху с партийными билетами в кармане под красными знамёнами и во главе с Генеральным секретарём нашей партии…Вам, Михаил Сергеевич, надо определиться, к кому Вы обратитесь в трудную минуту – к коммунистам - руководителям или к кому-то другому».

Ассоциация государственных предприятий, готовившая собрание, похоже, для себя определилась. Оргкомитет предложил проект обращения к органам власти, в котором, в частности, говорится:

«Предупреждаем, что в случае дальнейшего ухудшения положения в стране, бессилия власти и её беспомощности, мы начнём брать проблемы экономического регулирования в свои руки. Возможно, нам станут мешать… И вот тогда мы обратимся к рабочим коллективам страны, которые ещё не сказали своего слова, ко всем гражданам с призывом: Отечество в опасности!»

В статье приводятся ссылки на слова из приветственной речи М.С.Горбачёва Съезду.

И, да, мы приняли этот проект обращения к органам власти. Без голосования, но всеобщим одобрением было решено донести до руководства страной, Совета Министров нашу озабоченность и предложения по выправлению ситуации.

Мы - орг. группа из 5 человек во главе с Тизяковым и мной - попросили Президента СССР М.С. Горбачёва в тот же вечер принять нас.

Нам было дано разрешение, и мы поехали в Кремль.

Прождали до 23-00 у ворот Спасской башни.

Наконец, нас запустили внутрь, но сообщили, что М.С. Горбачёв нас не примет, а для нас собрался состав Совет Министров СССР, и мы будем выступать перед ним.

Нас пригласили в зал, мы зашли. В зале присутствовали министры второго правительства Рыжкова Н.И. . Самого Н.И. Рыжкова не было. Собрание вёл В.С.Павлов (Президент Всесоюзного экономического общества, как бы наш куратор, с 15 января 1991 года – печально известный единственный Премьер-министр СССР).


Слово предоставили мне. И я сказал примерно следующее:


- Должно быть единство слова и дела. Нельзя так, как сейчас произошло, не продумав до конца, провозгласить «крутой поворот и слом» всего существующего экономического уклада. Политически, вы, правительство, страну уже теряете. К нам, директорам, идут с вопросами обо всём, и нам приходится отвечать перед трудящимися за происходящие вне нашего участия и воли события в стране. За жилье, соцкультбыт и зарплату.

Мы, производственники-государственники готовы принять на себя роль той силы, которая скрепит СССР экономическими «скрепами». Дайте нам возможность хозяйственными связями, договорами, «стянуть» разваливающуюся страну. Просим в нашем присутствии теперь принять решение, что договор, заключённый между хозяйствующими субъектами имеет силу государственного закона, приобретает юридическую значимость. Как показал сегодня наш Съезд – мы, директорский корпус СССР, это сделать в состоянии. Люди во всей стране не за развал.

В.С. Павлов сказал по окончании моёй речи, что сейчас присутствующие ничего решать не будут, но завтра каждый из нас встретится с его профильным министром.

Это была отговорка, чтобы отмести в сторону и не реагировать на наши инициативы, разрушить единство директорского корпуса. Для властных структур ход событий был уже предопределён.

Конечно, теперь видна вся глубина нашей наивности и неверия в то, что на наших глазах совершалось самое настоящее предательство: и наших идеалов, и страны в целом.

Конечно, наши предложения в закон оформлены не были, а мы оказались разбиты поодиночке. Наше движение сохранить страну в целости не имело успеха. Даже отчаянный шаг 8 человек ГКЧП (А.И.Тизяков в том числе) через год после этой нашей встречи в Кремле не смог добиться желаемого сохранения СССР.

В конце 1991 года состоялось второе собрание промышленников. Но, в отличие от первого, на нём уже не было директоров госпредприятий. Организовал второй съезд тоже А.И. Тизяков. Как впоследствии сказал

Гендиректор завода имени Калинина Николай Клейн о своём предшественнике:

"Он видел, что в стране начинается развал. Это называли красивым словом "перестройка". Рынок есть рынок, но разваливалось государство. Поэтому он в то время стал президентом ассоциации госпредприятий. Во время оперативок на заводе звонил телефон, Горбачев - генсек, потом президент – советовался с Тизяковым по ряду вопросов. Александр Иванович на самолете мотался по всей стране, пытался сохранить, выстроить взаимоотношения между предприятиями и кооперацией. И ГКЧП, в котором он участвовал, - они (члены ГКЧП) до конца боролись, чтобы государство было сохранено. Поэтому мы ему благодарны еще и за это – за то, что он пытался страну сохранить».

Как наивен был советский человек, что верил измышлениям, что «чем ему хуже, тем на самом деле ему лучше».

И теперь, с высоты прожитых лет, я вижу весь механизм предательства и сожалею, что наша попытка противостояния наступающему «дикому» капитализму и разграблению страны не удалась.

Я с удовлетворением прочитал сообщение ТАСС от 1 июня 2021 года о том, что :

«…Спикер Госдумы Вячеслав Володин заявил о необходимости дать оценку распаду СССР и назвать имена бывших советских чиновников, предавших страну.

"Да, нам необходимо дать оценку, почему распался Советский Союз. Правильно было бы это сделать, не откладывая. Кто предал? Фамилии, имена", - сказал он».


Может быть, это начало восстановления социальной справедливости в масштабах страны?

Справедливого возврата незаконно присвоенных общенародных богатств их владельцу – народу?

Или это только несбыточные мечты утописта, «красного» советского директора, который «бывшим» не бывает?