Ч. 2. Вологодская кружевница. 18

       На следующее утро по искрящемуся на солнце снегу в усадьбу Александровых въехали на санях сваты и друзья Михаила Берестова. Они доставили сдарье для Лукерьи и целый воз бочонков с соленьями: квашеной капустой с клюквой, маринованными грибами да солёными огурцами, а также два короба запеченной зайчатины с чесноком.

       В отличие от Лыковых, Берестовы жили в Вологде, на том же берегу, что и Александровы, только севернее и далее от центра города. Напротив их поместья, через реку Вологду, росли дремучие леса, между дерев протекал Бесов ручей, и раскинулся знаменитый Бесов луг, где, как поговаривали, до сих пор проводили свои обряды язычники. Столь неприглядная территория называлась Бесово*, и по какому-то необъяснимому стечению обстоятельств именно оттуда начиналась дорога в Спасо-Прилуцкий монастырь. Гиблое было место, настоящее логово разбойников, которые совершали набеги на ближайшие дома и грабили проезжих.
 
       К счастью, никаких мостов через реку к домам и лавкам Берестовых не было. Да никто и не решился бы на них напасть. Несколько поколений Берестовых служило стрельцами. Мужчины в роду рождались рослыми и крепкими, с детских лет приучались к оружию, и умели за себя постоять.

       Первым оставил стрелецкую службу дед Михаила. Защитив губных старост от лихих людей, он получил ранение, грамоту, поместье за пределами крепости и пожизненное содержание. Оклемавшись, старший Берестов пристрастился к торговле. В то время в Вологде лавки держали не только купцы, посадские и монастырские люди, но и стрельцы, крестьяне и каменщики. Отец Михаила, Фёдор, по молодости тоже служил в крепости, а женившись, успешно расширил торговлю, управлял уже двумя лавками и построил амбар. Одну лавку и резной двухэтажный дом он подарил сыну к свадьбе.

       Среди друзей Михаила были люди разных сословий, но в основном из обеспеченных семей. Дети пивоваров и каменщиков, купцов, кузнецов и овчинников, воротников и стрельцов, – все они работали сызмальства и имели достаток.

       Когда к Александровым прибыли первые гонцы, у ворот послышались радостные выкрики и смех, частушки, шутки, прибаутки. Парни и молодые мужчины повыпрыгивали из саней, кто верхом – спешился, и начали разгружать привезенное добро.

       Откинув полог, двое молодцов сняли с саней и поднесли к крыльцу изрезной деревянный сундук. Третий открыл литым чугунным ключом замок и приподнял искусной работы крышку. Ещё двое, словно совершая ритуал, достали из сундука и похвастались длинной шубой из серебристо-чёрной лисицы с роскошным собольим воротником, следующий вынул из рукава свиток, развернул его, и высоким фальцетом зачитал:

       – Шуба атласная цветная на куницах! Круживо цепковое золотое, пуговицы серебряны золочены!

       – Шуба куфтерная алая камчатая на горностаях! Круживо кованое золотое, пуговицы серебряны золочены...

       Что за сокровища затаились на дне сундука, никто так и не увидел, так как на санях из Кубенского, что в тридцати верстах от Вологды, прибыли сваты Ивана Лыкова с подарками для Марфы. Кроме камчатых шуб на соболях и куницах, друзья доставили к свадебному столу бочки с солёной рыбой и вкуснейшие рыбники, умело испеченные матушкой и сёстрами Ивана. Не зря глава семейства, будущий Марфин свёкор, открыл уже вторую артель на Кубенском озере, богатым щукой и окунями, карасём и лещами, нельмой, плотвой и судаком. Этим летом Лыковы и другие рыбаки вздохнули с облегчением, когда посетивший их край царь Пётр Первый отказался от затеи строить там флот. Они боялись, что рыбный промысел сойдёт на нет, и тогда туго придётся, нечем будет жить.

       Тем временем у ворот Александровых образовалось настоящее столпотворение. Несмотря на весёлое оживление на улице, невесты из дома не выходили. Они надели свои многослойные красные с белой вышивкой подвенечные платья, кружевные покрывала и подубрусники, сплетённые младшей сестрой, и стояли у окна. Серебристой нитью поблёскивал наряд черноволосой Лукерьи, золотой – светловолосой Марфы, а юные хозяйки свадебных костюмов холодели от страха и краснели от волнения. По очереди выглядывая из-за занавесок, они с трепетом и любопытством наблюдали за тем, что происходило во дворе, и ожидали приезда женихов.

       Широкое резное крыльцо Александровых было оцеплено подружками невест. Разрумянившиеся, в ярких платках и тёплых полушубках, они лишь передавали сдарье в дом, но никого туда не пускали, а требовали выкупа, ещё и ещё. Когда друзья и сваты отдали всё, что было, за воротами появились две тройки с женихами. Запряженные в сани лошади  фыркали, словно хвастались праздничной красной и синей упряжью со звонкими бубенцами.

       С визгом, словно охотники на добычу, девушки накинулись на разодетых в новые расшитые узорами кафтаны и мурмолки высоченного чернобородого кареглазого Берестова и коренастого тёмно-русого сероглазого Лыкова. Друзья женихов бросились на выручку. Они пытались оттеснить неугомонных подружек, пока Михаил и Иван стаскивали с саней плетёные короба с гостинцами.
Невероятно быстро всё разобрав, девушки потребовали отгадать загадки.

       Ты послушай, добрый молодец,
       Наши загадалки, они не мудрёные.
       Отгадаешь, получишь приданое,
       А к приданому красну девицу.

       Раскрасневшиеся женихи начали терять терпение. Они полезли в карманы и стали подбрасывать медные монетки, лишь бы от них отстали. Но не тут-то было. Подружки невест не унимались:

       – Плавала, купалася, сухою осталася!

       – С виду клин, развернёшь – блин.

       – Один лежит, другой бежит, а третий кланяется. Что это?

       Михаил Берестов посмотрел на такого же растерявшегося Лыкова и шепнул ему:

       – Что знал-то, забыл! Может ну их, эти загадки? Прорвёмся силой?!

       – Летит орлица по небу синему, крылья распластала, солнышко застлала! – Высоко запела одна из сестёр Авдеевых. Женихи кивнули своим дружкам, сжали кулаки, и...

       К счастью, на крыльце появился Василий Дорошин. Он объявил, что молодым пора на Венчание, а кто не пропустит, сам отправится к архиепископу за вымаливанием пощады.

       Подружки, наконец, расступились, дверь дома открылась, и Матвей Тимофеевич вывел Лукерью в атласной шубе на куницах. Невеста лишь мельком взглянула на милого, покраснела и опустила глаза. Девушки-подружки запели вместо Лукерьи:

       «Уж не води меня, батюшка.
       Во мужскую во лавочку.
       Во мужской-то во лавочке
       Золото помедеет, серебро пожелезеет.
       Не подавай, сударь батюшко.
       Ты моей руки правой
       Чужому чуженину.»*

       Матвей Тимофеевич вернулся в дом и через минуту вывел среднюю дочь. Марфа ступила на крыльцо в парчовой с золотыми узорами шубе на горностаях. Радости она скрыть не смогла. Улыбаясь, оглядела своего Ивана, но опустила глаза, когда подружки запели такой же причет, как и старшей сестре.

       Берестов и Лыков любовались своими красивыми и статными невестами. Вологжане, столпившиеся у ворот, слушали и с открытыми ртами следили за каждым движением молодых. Мужики присвистывали, женщины вытирали глаза кончиками платков, а дети собирали монетки.

       Наконец, девушки затянули последнюю песню, «отбойную»:

       «Господарево вы наши милые подруженьки
       Отстаётесся, наши подруженьки,
       Вы от стада лебединого.
       Пристаётесся наши подруженьки,
       Вы ко стаду ко гусиному.
       Вы скажите, наши подруженьки,
       По ногам ли пришлисся вам
       Ваши башмачки красные.
       По рукам ли пришлисся
       Перчаточки белые, перстеньки злаченые?

       Господарево вы наши милые подруженьки.
       Выживают, подруженьки, ваши воли вольные
       Вон из светлой светлицы, из столовой горницы.
       Вон пошли воли вольные, ногами затопали.
       Руками захлопали и дверями защелкали.»*

       Волнующиеся женихи помогли своим чуть дышавшим невестам сесть в сани, бережно укрыли их ножки мехами, и на разных тройках с друзьями и сватами, отправились на другой берег реки Вологды, в Софийский Собор.

       В то время как под высокими сводами храма разнесся строгий голос Гавриила Кичигина: «Господи, Боже наш, славою и честью венчай их!», и новобрачные вместе с присутствующими запели молитву «Отче наш», к дому купца Александрова стекались гости. Семейство Стрешневых и Фрол Волков, близкие друзья и соседи, семейство Берестовых и их друзья, в числе которых были дьяки, стрельцы и губные старосты Вологды, семейство Лыковых с друзьями из Кубенского. Ожидался приезд целовальников и воеводы.

       Находчивый Василий заранее продумал, как рассадить таких разных гостей. В глубине залы поставили один длинный стол для двух пар новобрачных. От него потянулись два ряда столов и четыре ряда лавок для близких друзей. Стол для особо почётных гостей поместили с левой стороны, откуда вынесли большой изрезной буфет, сработанный когда-то к новоселью покойным братом Матвея Тимофеевича. Здесь же поставили двухместные скамьи для родителей женихов и стулья для властей города и хозяина дома. Рядом на деревянные подставки взгромоздили бочонки с красным бургундским вином. Разливать вино высоким гостям решили из двух серебряных кумганов*.

       Все столы покрыли кружевными скатертями, заставили кувшинами с медовухой, ягодным кёжем и сбитнем, расписными глиняными кашниками с морковной и гороховой кашей, пшеничной с ягодой и яблоками. Большие блюда с запечённым мясом с мочёной брусникой, зайчатиной, курятиной и овощами, нарезанной солёной нельмой нашли свои места по центру, а горшочки с квашеной капустой, маринованными грибочками и огурчиками, миски с праздничными витушками и пряжениками, тарелки с горками румяных пирогов устроились, казалось, сами собой, как пришлось. Привезённые из Кубенского ароматные рыбники решили подавать позже, в сабину голодным гостям, а икорники – новобрачным.

       Осмотрев последний раз, всё ли в порядке, Василий и Дарья зажгли в зале все светцы и свечи, и со вздохом облегчения вышли на улицу встречать молодых. Вскоре раздался звон бубенцов, звуки гудцов, и восхищенные крики парней и девчат.

       Обе свекрови в шубах и высоких сверкающих самшурах* с волнением ожидали своих сыновей и невесток на крыльце. Абсолютно разные женщины по характеру, росту, цвету волос и глаз, в торжественный момент были удивительно схожи. Они шёпотом переговаривались друг с другом, держа на вышитых обережными узорами полотенцах высокие караваи, украшенные колосьями и фруктами из теста. Лишь деревянные солонки в центре праздничных хлебов были разными: у Натальи Берестовой – в форме коня, символизирующего дневное движение Солнца по небосводу, а у Анны Лыковой – в форме утицы, символизирующей ночное движение. По народным поверьям такие солонки – сильнейшие обереги для дома и семьи.

       Прибывших из Софийского собора новобрачных осыпали зерном, словно золотом, благословляя на долгую счастливую благополучную жизнь.

       – Хлебу да соли долгий век! – Низким грудным голосом начала свои наставления и пожелания для Михаила и Лукерьи Наталья Берестова. Взявшись за руки, молодые поклонились ей в ноги.

       – Хлебу да соли долгий век! – Подхватила высоким звонким голосом Анна Лыкова. Иван и Марфа низко поклонились.

       После традиционных поздравлений и припевок, откусывания хлеба с солью, молодых проводили в дом. Перед новобрачными выметали дорожку, а за ними к долгожданным столам с вкуснейшими яствами и напитками поспешали гости.

       Накануне торжества воевода Алексей Чаплин принял приглашение купца Александрова и предупредил, что придёт с сыном. Матвей Тимофеевич решил, что будет правильнее и его дочери сесть с ним за один стол. Варя, всю жизнь слушавшаяся отца, наотрез отказалась от «такого сидения с высокими гостями». Матвей Тимофеевич не то, чтобы очень настаивал, но всё же хотел познакомить свою младшую дочь с единственным сыном воеводы. Тот, хоть и неказист был с виду, но считался самым тороватым женихом в Вологде. Варенька даже представить себе не могла, что всю свадьбу родных сестёр придётся наблюдать за скучным столом, и общаться с противным и напыщенным сынком Чаплина. Она вспыхнула и пропела:

       «Я у папы сын один,
       Ничего не делаю, -
       Летом куриц стерегу,
       Зимой по девкам бегаю!»*

       Матвей Тимофеевич даже опешил и больше не разговаривал с дочерью на эту тему. Варенька же на всякий случай заранее подговорила Стёпку Телегина усадить её на лавку к их общим друзьям. В итоге за свадебным столом с двух сторон за ней ухаживали Стёпка и Сашка Стрешнев, который успел вернуться со сватами от Вороновых. Скучать и печалиться они Вареньке не дали. Стрешнев хоть и смотрел на молодых во все глаза, как будто хотел запомнить, что и как нужно делать, но без умолку рассказывал о своей невесте Машеньке, о Вороновых и о грядущих переменах. Телегин всё больше ел, и поглядывал на Варю. Впервые он осмелел и сделал ей комплимент, заявив, что она самая красивая не только на этой свадьбе, но и во всей Вологде. И это было действительно так.

       Даша уговорила свою ученицу надеть пышное голубое платье, сапфировые длинные серьги и сверкающее ожерелье, что привёз Матвей Тимофеевич. Она же вплела в Варины светлые с золотинкой волосы синюю атласную ленту, а завершила прическу синим венцом, расшитым златом и бисером. Когда младшая сестрёнка появилась в зале, её огромные лазоревые глаза сеяли ярче сапфиров. Все, кто её видел, восхищенно вздыхали, а Варя сначала смущенно, а затем задорно улыбалась и кивала в сторону молодых, дескать, на них нужно смотреть.

       Свадебное застолье удалось на славу! Гости вкусно ели, жадно пили и пели застольные свадебные песни, прощальные и величальные. Когда веселье затихало, Василий вставал, произносил забавный тост, и под хохот, в основном, парней и девчат, передавал слово какому-нибудь следующему гостю.

       Вареньке, Стёпке и Сашке повезло втройне, ибо Василий с Дарьей и тёткой Авдеевых сидели напротив. И молодёжь периодически слышала шуточную перепалку между главным зазывалой и плакальницей. Как только Настасья Авдеева затягивала тягучую жалостливую песню, Василий толкал её локтем в бок, и запевал что-нибудь повеселее.

       Серьёзным он был лишь тогда, когда Матвей Тимофеевич поздравил молодых и пожалел, что его любимая жена, мать красавиц-невест не дожила до такого счастливого дня. Гости помянули Ефросинью Александрову, родные всплакнули, и Авдеева тихо запела грустную поминальную. Долго потом гости молчали. Спас положение Фёдор Берестов. Он поблагодарил и Ефросинью, и Матвея Тимофеевича за то, что они вырастили таких прекрасных дочерей, и пообещал, что примут Лушу в свой дом, как родную дочь, и никогда не обидят. Потом говорили Лыковы, другие гости, обстановка разрядилась и снова веселье и радость взяли верх.

       В конце трапезы вынесли не курник, символизирующий начало выполнения постельного обряда, а кубенские рыбники. Авдеева по традиции заголосила: «Тетера на стол прилетела – молода спать захотела!». Василий не смог удержаться и выкрикнул:

       – Не тетера! Щуки-караси приплыли – молодые спать уплыли!

       Под общий смех, песни и пляски с нескромными шутками, новобрачным вручили блюда с рыбниками, закутанными в рушники, и проводили до саней – Берестовых, и до дверей комнаты сестёр – Лыковых.

       Многие гости ещё оставались трапезничать. Только Василий подумал, что пора и честь знать, и в предвкушении ночи с женой мечтательно засмотрелся на Дашу, как тётка Авдеева толкнула его локтем, да с такой силы, что он не удержался на лавке и опрокинулся навзничь. Варенька даже вскрикнула. Дарья кинулась к мужу, но, к счастью, Василий ничего себе не сломал, и уже поднимался, пообещав Авдеевой увлечь её в следующий раз за собой. Все снова засмеялись, но вскоре стали расходиться, чтобы накопить сил на дальнейшее многодневное торжество.


       *Сдарье – денежные подарки невесте от родных и гостей, свадебные дары.
       *Бесово – Старинное название местности, где в настоящее время располагается Парк Мира.
       *Кумган – сосуд для напитков, похожий на кувшин, только с узким горлом, крышкой, длинным носком и ручкой.
       *Самшура – из словаря Владимира Даля – «вологодский головной убор замужней женщины». Это вид высокого кокошника Вологды, Архангельска и Вяток. Праздничные самшуры шили из дорогих тканей и расшивали драгоценными камнями.
       *Причеты, свадебные песни и частушки Вологодской губернии. Из записной книжки Николая Шашукова.

       "Вологодская кружевница" Глава 19. http://proza.ru/2023/12/02/518