Но сурово брови мы насупим

             

 По образованию Зоя Павловна была экономистом легкой промышленности,но, попав по распределению мужа в маленький городок, оказалось, что легкой и даже совсем легонькой промышленности в нем не было. Пришлось идти работать бухгалтером на кирпичный завод. Через два года ей предложили должность начальника отдела кадров мелиоративной передвижной механизированной колонны. Она с радостью согласилась,но тут выяснилось, что для этой ответственной должности нужно разрешение  от КГБ. Зоя Павловна заполнила несколько объемистых анкет и через две недели пришла бумага, дававшая допуск к этой работе. Зое Павловне    пришлось быстренько запоминать марки экскаваторов, бульдозеров, тракторов, укомплектовывать экипажи, организовывать курсы трактористов,заниматься профориентацией и регулярно запрашивать согласие профсоюза на увольнение укладчиков дренажных трубок, ушедших в глубокий запой. Не запойных, а просто пьющих не увольняли, а должны были перевоспитывать всем коллективом, потому что трезвенники на эту работу не рвались и ковыряться в грязи в узкой траншее не желали.

 Когда Зоя Павловна освоилась, то иногда недоумевала какая же великая тайна хранится в ее отделе кадров, что нужен был этот допуск от КГБ? Но и не сильно задумывалась над этим. Воспитанная пионерской и комсомольской организацией,она верила в построение светлого будущего и в Кодекс строителя коммунизма. С этой верой она проработала на своем месте десять лет.
 
  На работу Зоя Павловна пришла в хорошем настроении. С кадрами порядок, в семье тоже, дождя не было, что в Прибалтике случается не часто. С самого утра ее вызвали к начальнику. В кабинете кроме начальника были секретарь парторганизации Рита Эдуардовна,работниками ПМК прозванная Овчаркой, и главный инженер. " Но сурово брови мы насупим" всплыла в памяти строчка из известной песни, когда Зоя Павловна обратила внимание на одинаковое выражение лица у всех троих. Рита Эдуардовна, поджав узкие губы, заявила, что им только что звонили сверху, и у всех теперь неприятности, потому что вы,Зоя Павловна, приняли на работу Шелинга Виктора, а он немец. И как вы посмели, и чем вы думали, и вам это с рук не сойдет, потому что вы бросили тень на всю нашу организацию и запятнали ее честь. Ошарашенная Зоя Павловна вышла из кабинета начальника, ничего толком не понимая. Да, вчера она оформила на работу токарем в ремонтные мастерские Виктора Шелинга. Документы у него в порядке. В чем ее проступок? Вернулась в свой кабинет, не успела отдышаться, как раздался телефонный звонок.
- Зоя Павловна, вас беспокоит начальник районного отделения комитета госбезопасности.
- Очень приятно, - от растерянности ляпнула Зоя Павловна.
 
- Чем вы руководствовались, приняв на работу Шелинга? Вы в его паспорт смотрели? Вы видели, что он по национальности немец?
Не чувствуя за собой никакой вины, Зоя Павловна лебезить не стала.
- Конечно, смотрела. Там все в порядке. Прописка есть. А при приеме на работу я руководствовалась Трудовым кодексом и Конституцией СССР. По Конституции у нас каждый гражданин имеет право на работу. Шелинг гражданин СССР. А по Трудовому законодательству необоснованный отказ в приеме на работу влечет за собой административную или даже уголовную ответственность. Мне надо было отказать? На каком основании?

 -Но вы видели, что он немец по национальности?
Да. Но ведь у нас все национальности равны.
-Рита Эдуардовна ничего вам не говорила про исключительные случаи? Нет? Ах, вот как. Мы с ней побеседуем. На будущее больше таких случаев не допускайте. Найдите любой предлог,чтобы отказать. Вы меня поняли?
 Зоя Павловна сказала, что поняла. Хотя на самом деле ничего не понимала. Шелинг родился после войны в Казахстане. С немцами сейчас не воюем. Почему же Шелингу нельзя устроиться на работу в своей стране? Странно. А как же « Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек»? От этих мыслей на душе у Зои Павловны было муторно.

Через две недели,когда Зоя Павловна за привычными делами уже успокоилась, к ней в кабинет заявился работник КГБ Виталий Туркевич, который курировал их город. Женат он был на однокурснице мужа Зои Павловны. Так что знакомы они были давно. На праздники часто оказывались за столом в одной компании и потому  были на «ты». Сначала Виталий завел разговор про случай с Шелингом. Мол, приезжают сюда из Казахстана, обустраиваются, а цель одна- выехать в Германию. Из Прибалтики это сделать проще. Вот и лезут сюда. Вот поэтому на работу их брать нельзя.

- Не понимаю, Виталий. Они уже приехали, купили тут дом,на который заработали честным трудом на целине. У Шелинга четверо детей. Если вы хотите, чтобы он не уезжал, ему нужна работа,чтобы содержать семью. А не нужны они тут, так пусть и едут.
-Это сложный вопрос. Я,Зоя, тебе потом объясню. А сейчас я к тебе по другому делу. У вас в отделе снабжения работает Цимарс. К нам поступил сигнал, что он настроен враждебно к Советской власти,часто рассказывает антисоветские анекдоты и этим подстрекает народ. Надо бы с ним побеседовать,чтобы он понял,что можно, а что нельзя. Но у меня ничего на него нет.


 -Ты, как советский сознательный человек, напиши вот на этом бланке что и как, чтобы мы могли ему показать бумагу с жалобой на него.
-Как же я напишу, когда ничего подобного  от него не слышала? Со мной он никогда так не говорил. Зайдет в кабинет, чтобы мы ему печать на документы поставили или командировку подписали, и все. Нет, я не могу ничего писать. Это же вранье будет.
 -Да какое там вранье! Для дела надо. Я тебе продиктую, что надо написать. А ты, Зоечка,не бойся. Мы никому не показываем кто нам пишет.
-Да я боюсь не того, о чем ты подумал. Я против совести своей пойти не могу. Вот чего я боюсь.

Туркевич пустил в ход все свое обаяние. Стал давить на жалость. Это лично ему надо. Начальство с него требует, помоги,Зоя, напиши. Долго Зоя Павловна отнекивалась,долго Виталий ее уговаривал и все-таки уговорил. Согласилась. Туркевич из папочки достал специальный бланк,перевернул его на обратную сторону и ткнул пальцем в место где надо писать то, что он продиктует. Зоя уже и ручку взяла, но тут сработала привычка всегда смотреть, что подписываешь, и она автоматически перевернула бланк. А там крупными буквами - ДОНОС. Вот так эта бумажка называлась. Туркевич, заметив, что она аж с лица сменилась, засуетился, бумажку перевернул обратно. Стал извиняться. Это всего лишь формальность, не надо обращать внимание, просто так бланк называется. Зоя Павловна сидела окаменевшая.
-Виталий, оставь все это. Я доносов не писала и писать не буду. Не трать время.
-Но мне очень надо. Есть же сигнал.
-Вот кто тебе дал сигнал, тот пусть тебе и пишет.

 На том и разошлись. Зоя Павловна сидела и думала. Поняла, что Туркевич приходил её проверить после случая с Шелингом. Но почему? Разве она сделала что-то не правильное? Она ведь абсолютно советский человек, но ведь так, как они, нельзя. Было так горько на душе от разочарования в том, во что верила. Какая-то неопределенная мысль крутилась в голове, которая пока никак не формировалась, а только - " Так вот оно что, вот оно как, так как же это ?"

Ещё немного подумав, Зоя Павловна написала заявление на увольнение по собственному желанию.