Это не бой, а драка

  Дима вручил мне капу. Я запихнул ее в рот. Дима встал между нами.
 
 - Бокс! – скомандовал он.
 
  Я думал, что Эдик начнет осторожничать, но он резко нырнул ко мне и пробил комбинацию. Пропустив пару боковых, я прикрыл голову и попятился к канатам.
 
 - Ты чего? 
 
  Эдик остановился, скрестив руки на груди.
 
 - Ничего, - с трудом выговорил я, оценив виртуозное исполнение оркестром и хором оперы Римского-Корсакова «Снегурочка», зазвучавшей в моей голове. 
 
 - Игорь, соберись, - сказал Дима, задумавшись. – Вчера так блистал, а сегодня какой-то тусклый и пыльный, как лампочка в твоей прихожей.
 
 - А ты сегодня наполнен иронией, прямо полностью в нее погрузился. Смотри не утони!
 
 - Игорь, я, конечно, тебя не знаю, но мне кажется, что ты нуждаешься в мотивации, - высказался Эдик.
 
 - Это что еще за дрянь? – возмутился я, разглядев перед собой Бессонова. Я уставился на его губы, растянувшиеся в презрительной ухмылке, и серые, ледяные глаза с колючими зрачками. И тот плевок мне под ноги, я тоже узрел.
 
 - Ты готов? – спросил Эдик.
 
 - Всегда готов! - завопил я и пошел на него.

 
  Длинный парень в окровавленной футболке, пошатываясь, брел по освещенной лунным светом улице мертвого города. Он периодически хватался за голову и что-то бормотал. Пар серебристым облачком вылетал из его рта. Фасады проплывающих мимо домов черными глазницами окон таращились на парня. Иногда долговязый пытался сорвать наручник с разорванной цепью, защелкнутый на запястье левой руки.
 
 - Ведь должен быть выход отсюда, - шептал он, - или я останусь навечно здесь.
 
  В этом мире он не чувствовал голода и жажды, вернее не знал, что есть такие чувства. Он ощущал только боль. В его голове отсутствовали логические связи, а память была кратковременной. Единственная мысль, что не уходила из его подсознания - это желание найти некую дверь. Он слышал рык неведомого существа и звук, похожий на хлопанье гигантских крыльев. Время не текло в мертвом городе. Вокруг не было ничего. Темная пустота окружала его.

 
 - Ты что, озверел?! – заорал Дима, схватив меня за руку, занесенную над прижавшимся к канатам Эдиком.
 
 - Игорь, остынь! – гаркнул Жора.
 
  Витька с Юрой испуганно смотрели на поле боя. Встретившись со мной взглядом, они отвели глаза.
 
 - Ты, псих. В нос мне попал, - спокойно произнес Эдик.
 
 - А я всю жизнь до старости ходить буду с разбитыми губами, - сказал я.
 
  Не решившись сплюнуть, я наслаждался кровавым коктейлем, глотая его с омерзением.
 
 - Если доживу до этой старости, или как она там называется.
 
 - С такими заскоками – сомневаюсь, что доживешь.
 
  Эдик погрузил окровавленное лицо в мокрое полотенце, поданное Витькой.
 
 - Вы подрались, как шпана в подворотне, - заключил Дима. – это не бой.
 
 - Ты ничем не отличаешься от Бессонова, - пробубнил из-под полотенца Эдик. - Твой ринг – это улица. Там тебе самое место.
 
 - Прости, а насчет улицы – ты прав. Она – мой дом родной. У меня и жилья-то своего нет.
 
  Я приложил ладонь к саднившим губам. Другой рукой ощупал припухший глаз. Пару раз Эдику удалось подобраться ко мне на короткую дистанцию. Пропустив удары, я взорвался и нанес сопернику несколько крепких оверхендов. Как при заплыве на полтинник, в мышцах сработали волокна, отвечающие за короткий, но мощный рывок.
 
 - Не будет денег на оплату съемной квартиры, можешь ночевать здесь, - съязвил Эдик.
 
 - Хорошая мысль, а главное актуальная. Как вчера сказал дядя Миша - в моей жизни грядут перемены.