Луис Молина о случайности и свободе воли

Можно задуматься над вопросом, почему теория вероятностей возникла именно в XVII веке. Историки скажут, что изменилось само общество. Потрясенное Тридцатилетней войной, которую вели между собой католики и протестанты, оно стало менее устойчивым, не только в социальном, но и в моральном плане. Исчезли твердые ориентиры и стереотипы поведения, характерные для средневековья. Христианину уже не надо было чересчур много заботиться о благе общества, часто ему враждебного. В средние века христианская Европа напоминала осажденную крепость: враги были снаружи, друзья - внутри. В XVII веке уже было непонятно, где друзья и где враги. Поэтому орден иезуитов, созданный в 1540 году и отражавший в XVI-XVII веках передовые идеи католицизма, фактически бросил клич: "Спасайся кто может и кто как может", - опираясь на книгу основателя ордена Игнатия Лойолы «Духовные упражнения». В первых же строках этой книги было сказано, что цель жизни христианина - спасти свою душу любыми дозволенными средствами: «Человек сотворен, чтобы славить Бога, являть Ему почитание, Ему служить и через это спасти свою душу» (Exercitia spiritualia. Viennae, 1563, p. 18). В духовной ситуации, характерной для XVII века, иезуиты сочли наиболее подходящим проповедовать т.н. "пробабилизм", т.е. советовали людям заботиться лишь о спасении своей души, не особо оглядываясь на общественное мнение, а также на государственные и церковные законы (если их можно было истолковать в нужном смысле), руководствуясь лишь советами своего исповедника, если последний являлся духовно опытным человеком.
Отметим, что русское слово "вероятность" плохо передает лингвистическую структуру латинского слова "probabilitas", от которого произошел термин "пробабилизм". Само слово "probabilitas" в значении "вероятность" стало активно применяться лишь в XVII веке, причем неясно, кто первым стал его использовать в этом значении: математики или специалисты по моральной теологии. Этимологически же слово "probabilitas" происходит от слова "probus", т.е. испытанный, надежный, опробованный.
В том, что именно иезуиты создали этическую систему, получившую название "пробабилизм", нет ничего удивительного. Ведь пробабилизм предполагает, что человеку есть из чего выбирать. Альтернативная точка зрения заключалась в том, что у человека на самом деле нет свободы выбора. Из сторонников учения о свободе воли именно Луис Молина наиболее последовательно разработал теоретическое обоснование для доктрины пробабилизма и вообще для вероятностного видения мира. Луис Молина (1535 – 1600) был одним из самых выдающиеся философов и богословов XVI века. Он принадлежал к ордену иезуитов, а вся его оригинальная философия, получившая впоследствии название "молинизм", родилась из толкования на 14 вопрос 1 части "Суммы теологии" св. Фомы Аквинского. Вопрос 14 называется "О знании Божием". Молинизм начался с весьма абстрактного вопроса: "Знает ли Бог о будущих контингентных событиях?" Контингентными событиями Молина называл те события, которые зависят от решения свободной воли Бога, человека или ангела. Из толкований Молины на 14 вопрос 1 части "Суммы теологии" возник целый трактат, который Молина озаглавил «Согласование свободной воли с дарами благодати, Божественным предузнанием, провидением, предопределением и осуждением» и издал отдельной книгой в Лиссабоне в 1588 году.
Молина начинает свою аргументацию в пользу наличия у Бога знания о наших будущих свободных поступках с общего утверждения о том, откуда Бог черпает Свои знания: "Бог не заимствует знание от вещей, но в Себе Самом и из Себя Самого знает все; следовательно, существование вещей, либо во времени, либо в вечности, не вносит вклад в достоверное знание Бога о том, что произойдет или что не произойдет в будущем. Ибо Бог в Себе Самом, до всякого существования вещей имел полное и совершенное знание обо всем; поэтому существование сотворенных вещей не придает никакого совершенства знанию, которое Бог о них имеет, и никак это знание не изменяет" (L. Molina. Concordia liberi arbitrii cum gratiae donis, divina praescientia, providentia, praedestinatione et reprobatione. Parisiis, 1876, p. 291).
Таким же образом, согласно Молине, Бог познает свободную волю каждого человека: "Бог посредством естественного знания познает Себя и в Себе познает все существующее, которое в Нем существует преимущественно, а следовательно, и свободную волю всякого творения, которое в силу Своего Всемогущества Он может создать; поэтому до всякого свободного определения Своей воли, в силу высоты Своего естественного знания, которое бесконечно превосходит единичные вещи, которые Он в себе преимущественно содержит, Бог познает свободную волю всякого творения[...], ибо недостойно высоты и совершенства Божественного знания, более того, нечестиво и несовместимо с постижением свободной воли отдельных творений было бы утверждать, что Бог не знает, что я в силу решения моей свободной воли делал бы, если бы Бог поместил меня в другой порядок вещей, или если в том самом порядке вещей, в который Он меня поместил, постановил бы даровать мне большую или меньшую помощь, чем постановил даровать в действительности, или если бы даровал мне более долгую жизнь или попустил бы более тяжкие искушения; итак, выходит, что еще до того, как постановить что-либо по Своей свободной воле, Бог естественным знанием знал с достоверностью все будущие контингентные события, не в том смысле, что они обязательно произойдут или не произойдут в будущем, но из предположения, что Он Сам постановит сотворить сей или оный порядок вещей с сими или оными обстоятельствами, и отсюда получается, что тем самым, что Бог свободно избирает тот порядок вещей, который Он в действительности избирает, в самом избрании и постановлении Своей воли прежде[...] познает достоверно и абсолютно, какие контингентные события произойдут или не произойдут в будущем: ибо Бог не нуждается в их существовании в Своей вечности, чтобы их познать" (Ibid., pp. 290-291).
Смысл этого довольно запутанного отрывка состоит в том, что Бог объемлет Своим знанием не только наш мир (порядок вещей) в его прошлом, настоящем и будущем, но и бесконечное множество возможных миров (других порядков вещей).
Луис Молина считал, что знание Богом возможных миров необходимо Ему для осуществления провидения: "В Боге есть провидение и предопределение будущих контингентных событий: следовательно, есть и достоверное предузнание, коим предузнает до того, как что-либо стало существовать, что произойдет или не произойдет в будущем[...], чтобы даровать ту или иную помощь, применить то или иное средство или расположить вещи в том или ином порядке. В противном случае, каким образом Бог мог предупорядочить и расположить вещи Своим провидением, желая добрых контингентных результатов, обусловливая их как естественными, так и свободными причинами, и попуская дурные результаты, чтобы извлечь из них большее благо?" (Ibid., pp. 291-292).
Это свое учение о знании Богом будущих контингентных событий Молина подкрепляет ссылками на Св. Писание: "Из Св. Писания явствует, что Бог величайший и превосходнейший имеет достоверное знание некоторых будущих контингентных событий, которые зависят от свободной воли человека и при этом никогда не происходили и не произойдут в природе вещей[...]. Ибо Бог знает, что Тир и Сидон покаялись бы в пепле и вретище, если бы в Тире и Сидоне явлены были силы, которые явлены были в Хоразине и Вифсаиде, как следует из главы 11 Евангелия от Матфея. Однако это покаяние, вместе с условиями, при которых оно могло осуществиться, в действительности не состоялось и никогда не состоится в природе вещей, а вместе с тем оно представляет собой будущее контингентное событие, зависящее от свободной воли человека" (Ibid., pp. 289-290).
Согласно Молине, контингентное событие, зависящее от свободной воли человека, может, вклиниваясь в ряд жестких причинно-следственных связей, привести к тому, что весь длинный ряд необходимых причин и следствий станет контингентным:
"То, что этот светильник, при котором я пишу, испускает свет, является контингентным эффектом, ибо этот эффект мог не быть, и хотя [эффект] с природной необходимостью проистекает из светильника как от естественной причины, корнем контингентности его будет не светильник, а тот, кто возжег этот светильник по своей свободной воле, равно как и все те свободные причины, которые содействовали изготовлению сего масла и прочих вещей, необходимых для возжигания светильника. Из чего получается, что не только эффекты, непосредственно проистекающие из этих трех причин, являются контингентными, но из-за смешения их с естественными причинами в этой вселенной бесчисленные эффекты, произведенные естественными причинами, также становятся контингентными" (Ludovici Molinae, e Societate Jesu theologiae doctoris et professoris, Commentaria in primam D. Thomae partem. Lugduni, 1622, p. 191).
Иными словами, если человек наделен свободой воли, то в мире нельзя ничего предвидеть, если неизвестна свободная воля человека, ибо, как пишет Молина, "когда две причины содействуют получению одного эффекта, и одна без другой недостаточна, достаточно, чтобы одна из них не действовала по природной необходимости, чтобы эффект был не необходимым, но контингентным" (Ibid., p. 189).
Согласно Молине, Бог обладает трояким знанием. Первое - "чисто естественное, которым Бог познает все то, на что Божественное всемогущество распространяется либо непосредственно, либо через привлечение вторичных причин[...]. Другое - чисто свободное, котором Бог после свободного акта Своей воли, без какого-либо допущения или условия, абсолютно познает, что в действительности будет будущим[...]. Третье, наконец, среднее знание, которым, благодаря высочайшему и неисследимому пониманию свободной воли в ее сущности, видит как в силу присущей ей свободе будет поступать свободная воля, если ее поместить в тот, или этот, или в любой из бесконечных порядков вещей" (Ibid., p. 209).
Таковы основные мысли о свободе воли и Божественном знании, которые содержатся в комментариях Луиса Молины к 1 части "Суммы теологии" и его книге "Согласование свободной воли с дарами благодати, Божественным предузнанием, провидением, предопределением и осуждением". В «Согласовании...» Молина в систематическом порядке излагает те свои оригинальные мысли, которые в дальнейшем будут положены в основу богословия ордена иезуитов. Он перечисляет тех, кто отрицал или свободу воли, или Божественное предвидение, и начинает с Цицерона:
«Как пишет Августин в 9 главе 5 книги "О граде Божием" Марк Туллий Цицерон, с одной стороны, не понимая, каким образом свобода воли и случайность вещей могут сочетаться с неизменным и достоверным знанием Бога о будущих контингентных событиях, а, с другой стороны, на опыте, как собственном, так и чужом, постигнув существование свободы воли, решился отрицать в Боге предузнание будущих контингентных событий и что они каким-то образом могут быть предсказаны. Таким образом, как пишет там же Августин, желая сделать людей свободными, Цицерон делает их святотатцами» (L. Molina. Concordia liberi arbitrii cum gratiae donis, divina praescientia, providentia, praedestinatione et reprobatione. Parisiis, 1876, p. 4).
Далее Молина пишет, что «манихеи по той причине упразднили человеческую свободу, что отрицали в человеке всякую способность, благодаря коей он может беспредпочтительно избирать или добро, или зло, но говорили, что в человеке смешаны две души. Одна от Бога - доброго начала, которую считали также некой частью субстанции Бога, коей человек только доброе, однако, с необходимостью, может желать и делать. Другая от злого начала, коей с необходимостью может творить только зло» (Ibid., p. 6).
К отрицающим свободу воли Молина относил и Петра Абеляра, который «утверждал, что все совершается с абсолютной необходимостью и ни Бог, ни люди не могут поступать иначе, чем они в действительности поступают» (Ibid., p. 8). 
Завершается обзор ошибочных мнений о свободе следующей фразой: «Филипп Меланхтон последовал [...] заблуждению Лютера и утверждал, что все наши дела, либо нейтральные, например, есть и пить, либо добрые, как призвание и обращение Павла, либо злые, как прелюбодеяние Давида, являются собственными делами Бога, ибо Он их не попустительно, но властно осуществил в нас, так что предательство Иуды не в меньшей степени есть дело Божие, чем призвание Павла» (Ibid., p. 9).
Может быть, это изречение Меланхтона, сподвижника Лютера и одного из главных идеологов протестантизма, прояснит нам важность, казалось бы, весьма абстрактной проблемы, поставленной Молиной. До возникновения Реформации лишь Абеляр и альбигойцы отваживались отрицать свободу воли, поэтому до начала Реформации спор о свободе воли и Божественном провидении носил отвлеченный характер. Но в XVI веке, когда Реформация разделила Европу на два враждебных лагеря, проблема, поставленная Молиной, сделалась в высшей степени актуальной.